Глава 1. Вызов к доске
Половое воспитание – не химия, что тут может быть волшебного? «На сегодняшнем уроке вас ждёт магия», – сказал Денис Сергеевич и убежал. Ксюша не очень-то ему верила; у неё хранилось собственное маленькое чудо.
Она тайком подняла красную обложку учебника алгебры за одиннадцатый класс. Этого просто нет в Ростовской области, но сегодня утром всё-таки встретилось, прямо на тротуаре. Единственное насекомое, которое может взглянуть на вас искоса, повернув треугольную головку – богомол: пять глаз и ухо на животе. Древесный, жёлтый, такие только в Крыму живут…
И вдруг Ксюшу дёрнули за косу. Дёргают всегда «вдруг», когда человек совершенно забывает, что у него коса ниже попы, золотистая, с лентами – как не дёрнуть.
Вовка-Мелкий отбежал уже к полкам с пособиями – мужскими и женскими органами в формалине – смоется в распахнутую дверь, если Ксюша встанет.
Учебник исчез. Над партой стоял Пашка: ухмыляется, чёрные патлы встрёпаны, держит алгебру над головой.
– Отдай! – предупредила Ксюша. – Давно с ноги не получал? Зубы лишние?
Она рванулась и повисла на руке парня, но учебник за секунду до того улетел Васе-Красавчику, тот отфутболил к окну, Ленке. Ленка демонстративно зажала нос и скривилась, привстала, чтобы швырнуть в распахнутую створку…
Хорошо, Фёдор с первой парты отобрал. Фёдор – отличник, в русых завитушках, профилем напоминает Пушкина, даже волосы на висках длинные, почти как бакенбарды.
В класс уже зашёл высокий и энергичный Денис Сергеевич. Он толкал на колёсиках странный агрегат: кресло с разными штативами и шлангами, как у зубного, только сидение маленькое и под ним – железная ванна. Крикнул:
– Вы помните – сегодня у нас волшебство?
Парни бросились на свои места, а Фёдор показал Ксюше учебник: после уроков заберёшь.
Единственный нормальный мальчишка.
Ещё до каникул, в мае, Ксюша поднималась по ступенькам городской библиотеки. Здесь всегда было безопасно: не встретишь никого из одноклассников. И вдруг навстречу – он.
Фёдор.
Улыбнулся искристо, сказал: «Привет!» Ксюша думала как раз о нём, и от неожиданности даже не поздоровалась, выбежала на улицу, пробормотав: «Ой, перепутала с продуктовым…»
Когда-нибудь она непременно сделает это.
Надо только записаться к офтальмологу, переврать все буквы – и получишь заветную справку. Состроить «кота из Шрека» Марь Палне, пожалиться на зрение. Место там, на первой парте, свободно, никого и отсаживать не надо.
А потом, когда он повернётся и скажет: «Наконец кто-то рядом, можно ручку?» – дёрнуть плечиком и бросить: «Не знаю, чего классной вздумалось, мне и сзади всё видно».
Когда-нибудь Ксюша обязательно пойдёт к офтальмологу.
Она погладила пушистика на сумке. Как умудрилась забыть сегодня телефон? Каждое утро экранчик попадал с тумбочки прямиком в карман. А если – Пашка вытащил, и пишет сейчас в общий чат дикий трэш, да под её именем?..
Денис Сергеевич подключил, наконец, своё «кресло стоматолога» к раковине.
– Итак. – Он потёр ладони и плюхнулся за стол. Его куцая борода задорно торчала во все стороны.
Подоткнул рукава, без того короткие, несколько раз встряхнул кистями. Раскрыл журнал. Повёл пальцем сверху вниз, по именам…
Кого спросит?
Ксюша вспомнила, что домашку сделать не успела. «Половое воспитание» – предмет второстепенный, а по Русскому диктант. Она потянула в рот кулак – и заставила себя положить его; на запястье знакомо чернела родинка, похожая на звезду, с пятью лучами.
Палец учителя остановился ближе к середине списка. «Тургенева» как раз там. Между лопаток словно пробежала змейка; если пригнуть голову, может, не вызовет…
Денис Сергеевич накинул пятернёй редкую чёлку на лысину и подмигнул классу:
– У нас очень интересная тема: женский оргазм. И поможет мне сегодня…
Озорные голубоватые зрачки упёрлись прямо в карие Ксюшины.
Нет. Нет!
Может, применить «кота из Шрека»? Глаза у неё большие, удивлённо распахнутые: из-за этого Ксюша выглядела гораздо младше своих восемнадцати, её никто не принимал всерьёз, даже в аквапарке на горку «Камикадзе» не пустили. Когда отец послал за пивом, продавщица отказалась пробить пару баночек, не помог и паспорт. Но иногда детские, ненавистные глаза всё-таки выручали…
– Ксения Тургенева.
Внутри у Ксюши что-то оборвалось, подпрыгнуло и зашлось стуком у шеи.
Она распрямила ноги, выдергивая себя из тёплого моря сидящих.
– Ксения… Ксюшенька, выходи сюда, ко мне.
Время растянулось, замерло, словно под водой.
Всё качается и плывёт, пока ноги несут её к учителю. На доске мелом нарисована труба вагины и матка с вислыми ушами, как у собаки. Над рисунком – большой чёрный экран.
– Денис Сергеевич, – лепечет Ксюша, – я не здорова сегодня, можно…
Учитель поднимает ладонь, останавливая дальнейшие возражения:
– Горлышко болит? Ничего, это нам совсем не помешает.
По классу катятся сдержанные смешки.
Распорки-держатели над креслом – явно для ног. Возле сидения высится белая тумба с переключателями, от неё отходят шланги и провода.
– Ксюшенька, снимай трусики. Юбочку можешь оставить, не страшно. Чего стоишь, как деревянная? Давай, помогу?
Учитель нагибается, суёт тёплые пальцы под резинку, стягивает трусы к коленкам. Один гольф скатывается трубочкой – он поправляет.
Придерживает за локоть, помогает залезть на высокое ложе. Ноги сжимаются, раздвигать боязно – он разводит, кладёт на холодные эмалированные держатели, закрепляет.
Ксюша запоздало дёргается – но лодыжки уже не вырвешь.
– Тихонько, тихонько. – Денис Сергеевич гладит по запястью, по родинке, и тут же защёлкивает на ней браслет. – Я расстегну кофточку? Твои грудки мне тоже понадобятся.
Зачем ему груди? Что происходит?..
Он с трудом одолевает ряд пуговиц на синем сарафане в красную клетку.
Ветерок из открытого окна непривычно холодит тонкую кожу.
Мальчики привстают с мест, глазеют на упругие округлости. Пашка облизывается. Васька-Красавчик хищно улыбается.
Соски от всеобщего внимания сжимаются, становятся острыми. Щёки полыхают, и Ксюша просит:
– А можно… Можно мне уже идти?
Ленка шепчет-задыхается на ухо соседке Мире: у Ксюши самая большая грудь, и всем давно хотелось посмотреть. Но на той неделе вызывали не особо развитую Злату, а на прошлом уроке – худосочную Катеньку. Тургеневу Денис Сергеевич, видно, берёг для самой сложной темы.
– Куда же ты собралась? – мурлычет он, аккуратно, но настойчиво подвигая Ксюшу вниз по креслу. Половинки между ног с сочным звуком разлепляются. – Мы ещё самого интересного не видели. Сдвинься немножечко на меня, ещё. Ну, не бойся, покажи нам свою красоту.
Может, никто не поймает, если она убежит? Но как бежать?..
Включается экран. Учитель направляет камеру на штативе, подносит к самым коленкам. Над доской крупным планом виден лобок с пробивающимися нежными волосками, розовая полоса посередине.
– Чего же ты, Тургенева, не побрилась? – буркает со среднего ряда дылда-Кузнецова.
И снова – смешки.
– Цыц. – Денис Сергеевич строго взглядывает на Кузнечиху. – Зачем тут что-то портить, смотрите, какая симметричная вульва, просто греческий идеал. Немного сдута, конечно, но мы её сейчас подкачаем. Пишите: для достижения оргазма женщине нужно получить стимуляцию эрогенных зон.
Умелые твёрдые ладони ходят под грудями, огибают соски, большие пальцы ложатся на самые пупырышки и гладят, гладят, гладят так, что внизу живота щекотно. Ксюша дышит часто-часто, изображение на экране скачет.
Тело предаёт, отвечает на ласки, дергается навстречу; каждый мускул напряжён.
Денис Сергеевич улыбается в бороду – доволен результатами. Берёт указку, насаживает на кончик деревянный шарик и начинает скользить им по волоскам, вдоль полоски, которая алеет ярче и ярче.
– Смотрите, ребятки, вот это – большие половые губы. Как они набухли, налились кровью! Молодец, Тургенева, скромница-скромница, а чувствуешь всё отлично.
Ксюша не знает, куда деваться. Двадцать пар глаз с интересом наблюдают, как вздрагивают от прикосновений её бёдра.
– Внутри находятся малые половые губы. Сейчас я раздвину половинки нашего персика, – ну, ну, прекрати дёргаться, Ксюш, – и вы сами всё увидите. Павел, не доставай телефон, у меня видео снимается, потом скину.
Пашка понтуется, что он крутой блогер, двадцать тысяч подписчиков – целый город. Хоть бы Денис Сергеевич лицо на видео догадался замазать, а то у Пашки не допросишься…
На экране пальцы прохаживаются сверху вниз по щёлочке, раздвигают холмы. Видны две тоненькие складочки, с выступом наверху.
– Это малые половые губы и уздечка клитора. Мне тут нужно будет снять капюшончик. Володя, выйди сюда, помоги.
Вовка-Мелкий еле плетётся. Ксюша сдавлено взвизгивает, когда холодная неумелая пятерня хватает лобок.
– Осторожней, Володя! Лучше садись. Сидоркин, поможешь?
Фёдор с готовностью вскакивает, моет руки.
Нет, зачем, только не он!
– Не надо! – просит Ксюша и зажмуривается. Денис Сергеевич её не слышит, подвигается. Рядом неровно бьётся второе тёплое дыхание, заметно темнеет.
– Вот так потяни половинки в стороны и держи, камеру не загораживай.
Фёдор послушно прикасается, растягивает, держит, глядит наверняка...
Стыд? Нет, гораздо ужаснее! Хочется свернуться внутрь себя, как гусеница – в клубочек.
«Не надо, не надо, не надо!» – шепчет Ксюша.
Учитель поворачивает переключатель на тумбе рядом, подносит шланг, и тёплая струя целует чувствительную внутреннюю поверхность, идёт вбок, вниз, бродит по кругу.
– А вот твои малые губки говорят – надо, – возражает наставительно Денис Сергеевич. – О, они тебя выдают, скромница: посмотри, как набухли. Эй, ребята, что за грибок у нас тут проклёвывается? Вот он, выглядывает из-под капюшончика, давай-ка его польём!
Струйка касается чего-то такого, что Ксюша сжимает изо всех сил ноги, налегает на эмалированные держатели, елозит, пытается отстраниться.
Экран выхватывает крупным планом её рот, спелые, словно помадой накрашенные губы. Щёки полыхают, и снова проступили веснушки у носа; коса растрёпана, выгоревшие пряди скользят по лбу, трепещут возле впадинки на шее. Камера фиксирует острые соски, которые расправляются – и сморщиваются снова.
Голос учителя укоряет:
– Как не хорошо врать, Ксения: мы же видим, насколько ты хочешь продолжения. Сдвинем-ка мы крайнюю плоть: вот и показалась головка клитора, кнопка торчит. Ого, большая! Срамной нерв подходит сюда, к лобку, – водит он указкой вдоль складочек, снаружи и внутри, – в малых губках нервные окончания концентрируются, а наш шампиньончик – это целый пучок нервов. Давайте его промассируем, уйдём ко входу во влагалище и вернёмся, ещё, ещё. Хочется даже вот так схватить, подёргать, но аккуратно – очень чувствительный.
Острое желание проникает всё глубже, ствол внутри живота словно светится, зовёт кого-то. Плевать на мальчишек, плевать на всех, только быстрее уже, быстрее…
– Не переживай так, Ксюш, не стони – мы тихонько надавим. Ой, да ты сквиртуешь – не стыдно, перед всем классом? Обратите внимание, выделяется белёсая жидкость, естественная смазка. Брюшная стенка напрягается, мышцы таза сокращаются – да как сокращаются, м-м, Ксю-юш!
Наша девочка совершает движения, как будто хочет увлечь нас внутрь, танцует. Это клиторальный оргазм, первый из восьми. А ты горячая! Потерпи, дойдём до твоего кругленького подъезда. Федя, открой-ка нам пошире… Здесь, ниже клитора, идёт преддверие влагалища, выступает отверстие мочеиспускательного канала. Его тоже можно проработать, что мы и сделаем. Вообще, чем больше ходите вокруг да около – тем лучше.
Струйка гуляла по слизистым стенкам, давая Ксюше передохнуть. Клитор горел маяком на утёсе: вдруг, его снова будут мучить?
Учитель всё чаще обводил потоком вход в дырочку, и мышцы предательски сжимались, заставляя класс подхихикивать.
– Ну-с, – ухмыльнулся Денис Сергеевич, – нетронутой девственной плевы я тут не наблюдаю, можно двигаться вглубь.
– Как?.. – с натугой возмутилась Ксюша. Слова растягивались помимо воли. – Непраавда-аа…
Но куда она могла исчезнуть?! Никаких сексуальных контактов ведь не было никогда, разве что…
– Думаю, тут постарались шаловливые ручонки. – Учитель подмигнул.
Это открытие разверзло пропасть в ад: как, почему? Может, те неосторожные исследования в ванне привели к такому результату?..
Класс улюлюкал, с мест выкрикивали: «Когда успела, Тургенева? Торгуешь? Почём?»
А Денис Сергеевич всё не отставал, просунул пальцы внутрь и гладил по кругу, словно нерешительный посетитель, который жмётся в дверях и обтирает косяк.
Ищет пропажу – плева именно там была? Или заметает следы, растягивает?
– Ещё немного вглубь… О, как ты ротик раскрыла! Не бойся, я тихонечко, у входа поглажу. Что там происходит, мы видим по УЗИ: изображение чёрно-белое, но понять можно. Смотрите, мой палец погрузился на две фаланги, и тут у нас бугорок с ямочкой. Это точка джи. Можешь у себя не щупать, Кузнецова, ты не настолько разогрелась, как Ксюшенька. Вот я её маню средним и указательным: иди сюда, иди!
Он хлюпал внутри. Мальчишки давно вскочили со своих мест и стояли совсем близко, вытягивая шеи, Вовка залез на парту. Учитель радовался:
– Хорошо, молодчинка. Видите, бугорок наш растёт, набухает? Сейчас мне придётся быть пожёстче, но тут уж извини, Тургенева, иначе не получится. Здесь есть специальная насадка, толстенькая и с гидроударом – так-то лучше, чем пальцами.
Он привинтил на шланг чёрную загнутую грушу, щелкнул тумблером. Из груши во все стороны ударили струйки. Увидев их, Ксюша застонала и подобралась.
– Да, ты всё правильно поняла, это для тебя. Умная девочка, пять поставлю.
Струйки несколько раз прошлись вверх-вниз, нарочно задевая клитор, и груша раздвинула, натянула кожу, проникая внутрь. Ксюша напряглась, выталкивая инородное тело, – и насадка послушно вынырнула, чтобы снова зайти.
Зашла, повертелась – вышла, зашла – вышла.
– Ай-яй-яй! – не сдержалась девочка.
– Нет, ещё не «ай-яй-яй», – заметил Денис Сергеевич, – «ай-яй-яй» скоро будет. Павел, ты вплотную подошёл, так не стой пнём, массируй сисечки. Посвободнее круг, ребята, посвободнее.
Мальчики, действительно, столпились, мешая друг другу. Они принялись несмело мять грудь, гладить колени; кто-то сжимал пятки и стопы.
Груша летала туда-сюда всё быстрее и быстрее, она задержалась внутри, давя на «точку джи», и принялась толкать вверх, приподнимая за собой таз.
Ксюша кричала громко, отрывисто, уже не понимая – где она, кто она, и никого больше не стесняясь.
Острое желание подбрасывало её светлой волной, – и вдруг взорвалось сверхновой.
От корней косы и до пальцев ног прошла судорога, из влагалища вырвалось нечто, отбрасывая грушу.
Все отшатнулись.
Утомление и морозная слабость родились чуть ниже пупка, разрослись, захватили тело полностью.
Почему одноклассники такие удивлённые? На что они смотрят?
– Именно это волшебство, ребятки, я и хотел вам показать. – Денис Сергеевич потёр ладони. – Взгляните, какой необычный цвет: розовые переливы на белом, бархат и перламутр, и капли нектара. Пожалуй, повешу на рабочий стол.
