Перед картой стоял седовласый худой мужчина в элегантном дорогом костюме. В его руках поблескивал еще один канцелярский гвоздик и дорогая ручка-наливайка с золотым пером. Мужчина надсадно закашлялся, а после вытер кружевным платком капельку крови из уголка рта. Затем он вогнал гвоздик в то место на карте, где располагалось СИЗО №… После этого он размашисто написал прямо на карте красными чернилами: «он здесь». От сильного давления на ручку, та переломилась, и чернила обильно залили надпись, стекая по карте подобно каплям крови.
В интерьере дорогого кабинета в директорском кресле сидела и корпела над какими-то важными бумагами шикарная блондинка, лет тридцати. Звали её Марина и, как это не покажется странным, если учесть её красоту и цвет волос, в голове у неё тоже кое-чего имелось: вот уже почти год, как она успешно вела дела, оказавшись вдруг хозяйкой и директором солидного предприятия, доставшегося ей по наследству после смерти мужа. Оторвавшись от бумаг, Марина прилипла к огромному экрану монитора навороченного компьютера, сверяя бумажные отчеты с электронным документооборотом. На первый взгляд все сходилось, однако в расчетах присутствовала какая- то ошибка, которую Марине никак не удавалось обнаружить.
Резко распахнувшаяся дверь гулко стукнула в стену и в директорский кабинет без стука ввалился Валерий Корыткин, пятидесятилетний обрюзгший субъект – бывший компаньон мужа Марины, а ныне её зам. Корыткин пребывал в «слегка» растрепанном виде после принятия «на грудь» ударной дозы спиртного. Он стремительно пронесся сквозь кабинет и остановился у директорского стола. Навалившись кулаками на столешницу, он навис над Мариной.
- Че, сучка, - накинулся Валерий на девушку, - думала, накапаешь легавым, так меня сразу и закроют?
Корыткин, покачнувшись, оторвал одну руку от стола, скрутил из пальцев фигу и ткнул ей чуть не в лицо Марине. - Выкуси, тварь!
Марина, едва увернувшись от фиги, отбросила руку Корыткина в сторону и резко поднялась на ноги:
- Что ты себе позволяешь, урод? Пошел вон!
Корыткин выпрямился и, с ненавистью посмотрев глаза начальнице, злобно «оскалился»:
- Оперилась после Сашкиной смерти, прошмандовка! Зубки решила показать? Это мой бизнес! Мой! Поняла?
- Хрен тебе, ублюдок! - Теперь уже ощерилась и блондинка. - Все активы предприятия были оформлены на Сашу, а после его смерти – они мои!
- У нас с Сашкой все было фифти-фифти! – не согласился с ней поддатый зам. - А то, что все на него было оформлено – так было нужно для бизнеса...
- А меня с чего это волновать должно? – Уперла руки в боки девушка, настроившись очень воинственно. - Не нравится – вали! Никто не держит!
- Вот, значит, ты как? – совсем окрысился Корыткин. - Не хочешь по-хорошему? -Корыткин «надвинулся» на Марину, сжав до хруста кулаки, но уперся в стол.
- Скажи спасибо, что я тебе под зад сразу не дала! Замом, с зарплатой, которой многие позавидуют, оставила...
- Засунь эту зарплату себе в жопу, шалашовка! – Совсем вышел из себя Валера, совсем наплевав на приличия.
Марина недобро прищурилась:
- Хорошо. Ты уволен, Корыткин! Вали на все четыре стороны!
Лицо Корыткина исказилось гримасой ненависти.
- Думаешь, бессмертие за бабки продается? Ходи и оглядывайся! – пригрозил он ей и, резко развернувшись вышел из кабинета, не закрыв за собой дверь.
Вылетев из кабинета в приемную, он наткнулся на работающую за компьютером секретаршу – Карину, неприметную «серую мышку», по совместительству являющуюся еще и его женой.
- Собирайся! Живо! – в ярости завопил Корыткин. – Эта тварь нас уволила!
Карина от резкого окрика мужа вздрогнула, плаксиво запричитав:
- Валера, а как же мы теперь жить бу...
- Оглохла? – не желал ничего слушать Корыткин. - Я сказал, собирайся!
В распахнутом дверном проеме показалась Марина:
Она может остаться, я её не увольняла. Хороший секретарь всегда на вес золота. Я ей даже зарплату повышу. Вдвое!
- Валера… - умоляюще произнесла секретарша.
- Ты мне жена?! Или погулять вышла?! – громыхнул Корыткин.
Карина опять вздрогнула и испуганно кивнула.
- Пять минут тебе на сборы! В машине жду! – рявкнул напоследок Корыткин и вышел из приемной, громко хлопнув дверью.
Подбродок и губы Карины задрожали, по щекам потекли слезы, но она послушно начала собирать вещи.
- Карина, развелась бы ты с этим психом... – произнесла Марина, жалея эту, в общем-то, неплохую женщину.
Но Карина продолжила собирать вещи, стараясь не встречаться с ней взглядом.
Во дворе многоэтажного дома, в котором проживала шла обычная вечерняя суета: гуляли мамаши с колясками и детьми постарше, на огороженной площадке собачники выгуливают собак, шли по своим делам случайные прохожие.
У переполненных контейнеров с отходами стоял репортер известного новостного канала – миловидная девушка, модельной внешности и видеооператор камерой, снимающие сюжет.
- Мы видим эти кучи мусора не только в этом дворе дома по улице Дубнинской, - произнесла в микрофон девушка, -а, так же, во всех дворах этого микрорайона! Когда же закончится это безобразие? Куда смотрят городские власти? И когда же закончиться этот мусорный коллапс?
Видеооператор махнул рукой:
Снято!
Буквально в это же время во двор заехал дорогой автомобиль Марины. Она запарковала его возле своего подъезда и вышла из салона на улицу. На лавочке возле соседнего подъезда неожиданно оживился «дремавший» до этого момента подозрительный мужчина в плаще с глубоким капюшоном, скрывающим его лицо. Мужчина поднял голову и, если бы, здесь присутствовала Ольшанская, она бы его обязательно узнала, поскольку этим мужчиной оказался Каин. Но Ольшанской рядом не было.
Каин поднялся с лавочки и медленно пошел навстречу Марине. За пару метров до их «столкновения» Каин откинул полу плаща, под которой скрывался двуствольный обрез. Каин вскинул его на уровень груди и практически в упор всадил в грудь Марине две пули крупного калибра. Раздавшийся грохот выстрелов заглушил испуганные крики сидевших на соседней лавочке бабушек. Из простреленной груди Марины толчками выплескивалась кровь. Её ноги подогнулись, и она упала на землю. Каин, не замедляя шага, приблизился к упавшему телу и поднял с земли сумочку Марины.
Видеооператор и корреспондент резко обернулись на звуки выстрелов. Видеооператор вскинул камеру на плечо, пытаясь запечатлеть происходящее. Но он успел захватить в кадр лишь спину удаляющегося Каина. Зато ему хорошо удалось снять убитую Марину, вокруг которой растекалась лужа крови.
Некоторое время назад
Комната Шурика маленькая, больше похожая на каморку, все пространство которой занимал стол с креслом и небольшой раскладной диванчик. На столе – компьютер, за которым и сидел в наушниках Шурик. На экране игра-стрелялка. Дверь в комнату Шурика закрыта.
- Шурка! Подъем! - Дверь в комнату открылась и в нее вошла Ольшанская. Шурик, не заметил появления матери в комнате – он сидел за столом спиной к двери. И услышать у него тоже не вышло – уши Шурика, зарытые наушниками, содрогались от мощного саундтрека игрухи. - В школу опозд… - Вид играющего за компьютером Шурика шокировав Ольгу. - Шурка!!!
Шурик, наконец, услышав возглас матери, повернулся – картинка на мониторе замерла.
- А? – отозвался он, снимая с головы наушники.
- Ты что, так и не ложился совсем? – накинулась на него Ольга.
- А? – вновь отработал мальчишка.
- С ума сошел? - негодовала Ольшанская.
- Мам, заигрался... - пролепетал Шурик, чувствуя, что ему сейчас достанется на орехи.
- Пользуешься тем, что матери некогда за тобой следить? Я вечером и так с ног валюсь…
Шурик молчал, опустив глаза.
- Еще раз такое повториться – лишу компьютера! – безапелляционно заявила Ольшанская. – Ты меня знаешь! Все – мне некогда, бабушку я покормила, завтрак на столе. В школу не опоздай! А вечером мы еще с тобой поговорим. Пока!
Ольшанская поцеловала набычившегося Шурика в макушку и вышла из комнаты.
Значит, так, дорогие товарищи офицеры – поступил сигнал... – с таких слов в этот раз начал «планерку» полковник Дрот. - Надо бы с ним разобраться!
- Что за сигнал, Константин Михайлович? – поинтересовалась Ольшанская
- Поступило заявление от гражданки Пантелеевой об угрозах убийством в её адрес...
- А мы тут причем, товарищ полковник? – недовольно прогудел Самойленко
Она жива-здорова? Так пускай, растак, ей участковые и занимаются! А вот как «зажмурят»...
- Я тебе дам, «зажмурят», Самойленко! – одернул капитана полковник.
- Константин Михайлович,- заступилась за подчиненного Ольшанская, - а Коля дело говорит: причем тут мы? Мало ли, кто, кому и чем угрожал? У нас других дел, что ли нет? Труп на трупе...
Дрот отвел глаза и тяжело вздохнул:
- Да понимаю я все, Ольга Васильевна. Понимаю... Попросили меня в главке взять это дело на контроль...
- Тогда ясно, растак, - фыркнул Самойленко, - опять «серьезные люди»?
- Да, не стал больше скрывать Дрот, - Ольга Васильевна, посмотри что там, да как... Я не приказываю, прошу...
Ольшанская печально вздохнула:
- Хорошо, товарищ полковник, посмотрю.
- Тогда за работу, товарищи офицеры, - распорядился Дрот, заканчивая совещание.
Ольшанская, Самойленко и Сидоров поднялись со своих мест и пошли к выходу.
- Ольшанская, останься! – неожиданно заявил Дрот.
Самойленко и Сидоров вышли из кабинета, а Ольшанская возвратилась к столу.
- Совсем забыл: тут твоему Ключнику за спасение заложников благодарность от МВД пришла... Грамота.
- Грамота? – не поверила своим ушам Ольшанская. - Да они там что...
- Не ерепенься, Ольшанская! – осадил её Дрот. - Под этот шумок я добился, чтобы дело Зинчука пересмотрели. Глядишь, за оказанную помощь и скостят годок-другой...
- Годок-другой? – глаза Ольшанской полезли на лоб. - За спасение полпреда и иностранных граждан? За пресечение тюремного бунта?
Так, все, Ольшанская! Закрыли тему! А грамоту можешь Зинчуку отнести – пусть гордится до пенсии!
Свое собственное совещание следователи устроили у себя, как обычно собравшись вокруг стола Ольшанской. В руках Ольга Васильевна держала листок с заявлением об угрозах.
- Ну, растак, и что там за беда, Ольга Васильевна? – поинтересовался Самойленко.
Заявление от гражданки Пантелеевой Марины Геннадьевны, - зачитала Ольшанская. - 1990-го года рождения. Ей угрожает расправой её коллега – некто Корыткин Валерий Борисович. Обещал убить и все такое прочее.
- Мотив? - спросил Самойленко.
- Написано: из корыстных побуждений.
- Да кто б сомневался, растак! Ну что, будем приглашать «для беседы»?
- Будем, пообещала ж Михалычу... – недовольно поморщилась Ольга.
- На свою голову, растак!
Время в тюрьме бежит медленно и неторопливо, а не несется галопом, как того хотелось бы большинству сидельцев. Но в бывшей камере воровского авторитета Хобота был телевизор, а если бы и не было – то обязательно бы появился. На экране маленького телевизора транслировалась какая-то историческая передача. Но телевизор в камере никто не смотрел, он просто «фонил». На экране появился улыбчивый прищур вождя мирового пролетариата – Ленина.
- Пахан, а ты Ленина видел? – чуть ли не цитатой из старого, черно-белого фильма, неожиданно спросил Хряк.
- Видел, - кивнул Каин, - правда, лично не сталкивались. А вот его шакаленыша – Кобу, довелось на киче в Тифлисе погонять... Политических урки никогда не жаловали.
- Кого гонял? Кобу? - поперхнулся Жорка. - Это, Сталина, что ли? Отца народов?
- А чего ты так удивляешься? – не понял Каин. - Покажи мне хоть одного босяка из Ленинской кодлы, кто баланды хозяйской не хлебал? Это потом, когда они власть под себя подмяли, под «белых и пушистых» косить начали, а до этого за каждым статей висело... и не только политических. Там и разбой с бандитизмом, и убийства с терроризмом!
- Да-да, я читал, - кивнул Жорка. - Жестокость была необходима...
- Говоришь, читал, пацан? – пджал губы вечный вор. - Послушай лучше меня, того кто лично варился в этом дерьме, и с этими идеологами сраными баланду из одной миски хавал! За любым из этих деятелей горы трупов! Горы, повыше Кавказских! Да ни за одним, даже самым отмороженным маньяком столько не наберется! Разве, что за Гитлером...
Заскрипел отпираемый дверной замок – на пороге появился надзиратель:
- Зинчук, на выход! Пришли к тебе!
Каин поднялся на ноги со шконки:
- Ладно, арестанты, после за историю перетрем.
В бывшем кабинете начальника следственного изолятора новый хозяин - полковник Костенко, заменивший Угодина, убитого шестерками Хобота, подтянутый, короткостриженный, со скуластым волевым лицом.
Стук в дверь – в кабинет заглянул надзиратель:
- Товарищ подполковник, осужденный Зинчук доставлен.
- Заводи, - приказал Костенко.
Надзиратель заводит в кабинет Каина. Костенко кивнул - Надзиратель удалился.
- Наше вам, гражданин начальник! – спокойно произнес Каин.
- Ну, проходи, Зинчук, присаживайся, - предложил полковник.
Каин прошел к столу и уселся на свободный стул, забросив ногу на ногу. Костенко изучающе, с показным спокойствием следил за его действиями.
- Поговорим начистоту, Ключник? – предложил он.
- Хозяин-барин! - развел руками зэк. - Отчего ж за жисть не перетереть?
- Я человек простой, и юлить, не приучен, поэтому спрошу в лоб: как жить дальше будем, Ключник?
- Ты о чем это, начальник? Не шалю, никого не трогаю, починяю примус... – пожал плечами вечный вор.
Костенко усмехнулся и качнул головой:
- Как же: я тут человек новый, но о твоих геройствах уже наслушаться успел.
- Ах, об этом? Не бери в голову: я – мирный человек, спокойный и базарной суеты не терплю. А тут такое безобразие: бегают, стреляют. Не по Закону. Пришлось в кои-то веки рукава засучить и порядок навести.
- В этом мы с тобой схожи, Ключник, - согласился Костенко, – я тоже люблю, когда все по закону. Вот только законы у нас с тобой разные...
- Законы законами, - не стал спорить Ключник, - но разве два благоразумных человека не сумеют левую ситуёвину разрулить к обоюдному интересу?
Костенко на мгновение задумался:
- Благоразумные, да, сумеют. Я надеюсь, что мы друг друга поняли.
- Несомненно, гражданин начальник! – согласно кивнул Каин.
- Дежурный! – крикнул полковник, окликая стоящего за дверью надзирателя.
Надзиратель зашел в кабинет.
- Увести, - распорядился начальник тюрьмы.
Вызванная для разговора Марина сидела стуле перед Ольшанской. Рядом стояли Самойленко и Сидоров
- Мы вас внимательно слушаем, Марина Геннадьевна, - произнесла старший следователь.
- Год назад скоропостижно скончался мой муж... - Марина демонстративно достала из сумочки платок и вытерла «выступившие» слезы. Полицейские терпеливо ждали продолжения рассказа. - Он человек не бедный...
- Еще бы! – не сдержался Самойленко. - Можно сказать, растак, единоличный собственник целого металлургического комбината!
- Да, - подтвердила Марина. - Он был преуспевающим бизнесменом...
Марина вновь вытерла слезы и шумно высморкалась в платок.
- Успокойтесь, Марина Геннадьевна и продолжайте... – попросила Ольшанская.
- Да-да, я возьму себя в руки.
- Полицейские вновь терпеливо ждали, пока гражданка Пантелеева приведет себя в порядок.
Прода от 19.04.2021, 02:57
Глава 9
В интерьере дорогого кабинета в директорском кресле сидела и корпела над какими-то важными бумагами шикарная блондинка, лет тридцати. Звали её Марина и, как это не покажется странным, если учесть её красоту и цвет волос, в голове у неё тоже кое-чего имелось: вот уже почти год, как она успешно вела дела, оказавшись вдруг хозяйкой и директором солидного предприятия, доставшегося ей по наследству после смерти мужа. Оторвавшись от бумаг, Марина прилипла к огромному экрану монитора навороченного компьютера, сверяя бумажные отчеты с электронным документооборотом. На первый взгляд все сходилось, однако в расчетах присутствовала какая- то ошибка, которую Марине никак не удавалось обнаружить.
Резко распахнувшаяся дверь гулко стукнула в стену и в директорский кабинет без стука ввалился Валерий Корыткин, пятидесятилетний обрюзгший субъект – бывший компаньон мужа Марины, а ныне её зам. Корыткин пребывал в «слегка» растрепанном виде после принятия «на грудь» ударной дозы спиртного. Он стремительно пронесся сквозь кабинет и остановился у директорского стола. Навалившись кулаками на столешницу, он навис над Мариной.
- Че, сучка, - накинулся Валерий на девушку, - думала, накапаешь легавым, так меня сразу и закроют?
Корыткин, покачнувшись, оторвал одну руку от стола, скрутил из пальцев фигу и ткнул ей чуть не в лицо Марине. - Выкуси, тварь!
Марина, едва увернувшись от фиги, отбросила руку Корыткина в сторону и резко поднялась на ноги:
- Что ты себе позволяешь, урод? Пошел вон!
Корыткин выпрямился и, с ненавистью посмотрев глаза начальнице, злобно «оскалился»:
- Оперилась после Сашкиной смерти, прошмандовка! Зубки решила показать? Это мой бизнес! Мой! Поняла?
- Хрен тебе, ублюдок! - Теперь уже ощерилась и блондинка. - Все активы предприятия были оформлены на Сашу, а после его смерти – они мои!
- У нас с Сашкой все было фифти-фифти! – не согласился с ней поддатый зам. - А то, что все на него было оформлено – так было нужно для бизнеса...
- А меня с чего это волновать должно? – Уперла руки в боки девушка, настроившись очень воинственно. - Не нравится – вали! Никто не держит!
- Вот, значит, ты как? – совсем окрысился Корыткин. - Не хочешь по-хорошему? -Корыткин «надвинулся» на Марину, сжав до хруста кулаки, но уперся в стол.
- Скажи спасибо, что я тебе под зад сразу не дала! Замом, с зарплатой, которой многие позавидуют, оставила...
- Засунь эту зарплату себе в жопу, шалашовка! – Совсем вышел из себя Валера, совсем наплевав на приличия.
Марина недобро прищурилась:
- Хорошо. Ты уволен, Корыткин! Вали на все четыре стороны!
Лицо Корыткина исказилось гримасой ненависти.
- Думаешь, бессмертие за бабки продается? Ходи и оглядывайся! – пригрозил он ей и, резко развернувшись вышел из кабинета, не закрыв за собой дверь.
Вылетев из кабинета в приемную, он наткнулся на работающую за компьютером секретаршу – Карину, неприметную «серую мышку», по совместительству являющуюся еще и его женой.
- Собирайся! Живо! – в ярости завопил Корыткин. – Эта тварь нас уволила!
Карина от резкого окрика мужа вздрогнула, плаксиво запричитав:
- Валера, а как же мы теперь жить бу...
- Оглохла? – не желал ничего слушать Корыткин. - Я сказал, собирайся!
В распахнутом дверном проеме показалась Марина:
Она может остаться, я её не увольняла. Хороший секретарь всегда на вес золота. Я ей даже зарплату повышу. Вдвое!
- Валера… - умоляюще произнесла секретарша.
- Ты мне жена?! Или погулять вышла?! – громыхнул Корыткин.
Карина опять вздрогнула и испуганно кивнула.
- Пять минут тебе на сборы! В машине жду! – рявкнул напоследок Корыткин и вышел из приемной, громко хлопнув дверью.
Подбродок и губы Карины задрожали, по щекам потекли слезы, но она послушно начала собирать вещи.
- Карина, развелась бы ты с этим психом... – произнесла Марина, жалея эту, в общем-то, неплохую женщину.
Но Карина продолжила собирать вещи, стараясь не встречаться с ней взглядом.
***
Во дворе многоэтажного дома, в котором проживала шла обычная вечерняя суета: гуляли мамаши с колясками и детьми постарше, на огороженной площадке собачники выгуливают собак, шли по своим делам случайные прохожие.
У переполненных контейнеров с отходами стоял репортер известного новостного канала – миловидная девушка, модельной внешности и видеооператор камерой, снимающие сюжет.
- Мы видим эти кучи мусора не только в этом дворе дома по улице Дубнинской, - произнесла в микрофон девушка, -а, так же, во всех дворах этого микрорайона! Когда же закончится это безобразие? Куда смотрят городские власти? И когда же закончиться этот мусорный коллапс?
Видеооператор махнул рукой:
Снято!
Буквально в это же время во двор заехал дорогой автомобиль Марины. Она запарковала его возле своего подъезда и вышла из салона на улицу. На лавочке возле соседнего подъезда неожиданно оживился «дремавший» до этого момента подозрительный мужчина в плаще с глубоким капюшоном, скрывающим его лицо. Мужчина поднял голову и, если бы, здесь присутствовала Ольшанская, она бы его обязательно узнала, поскольку этим мужчиной оказался Каин. Но Ольшанской рядом не было.
Каин поднялся с лавочки и медленно пошел навстречу Марине. За пару метров до их «столкновения» Каин откинул полу плаща, под которой скрывался двуствольный обрез. Каин вскинул его на уровень груди и практически в упор всадил в грудь Марине две пули крупного калибра. Раздавшийся грохот выстрелов заглушил испуганные крики сидевших на соседней лавочке бабушек. Из простреленной груди Марины толчками выплескивалась кровь. Её ноги подогнулись, и она упала на землю. Каин, не замедляя шага, приблизился к упавшему телу и поднял с земли сумочку Марины.
Видеооператор и корреспондент резко обернулись на звуки выстрелов. Видеооператор вскинул камеру на плечо, пытаясь запечатлеть происходящее. Но он успел захватить в кадр лишь спину удаляющегося Каина. Зато ему хорошо удалось снять убитую Марину, вокруг которой растекалась лужа крови.
Некоторое время назад
Комната Шурика маленькая, больше похожая на каморку, все пространство которой занимал стол с креслом и небольшой раскладной диванчик. На столе – компьютер, за которым и сидел в наушниках Шурик. На экране игра-стрелялка. Дверь в комнату Шурика закрыта.
- Шурка! Подъем! - Дверь в комнату открылась и в нее вошла Ольшанская. Шурик, не заметил появления матери в комнате – он сидел за столом спиной к двери. И услышать у него тоже не вышло – уши Шурика, зарытые наушниками, содрогались от мощного саундтрека игрухи. - В школу опозд… - Вид играющего за компьютером Шурика шокировав Ольгу. - Шурка!!!
Шурик, наконец, услышав возглас матери, повернулся – картинка на мониторе замерла.
- А? – отозвался он, снимая с головы наушники.
- Ты что, так и не ложился совсем? – накинулась на него Ольга.
- А? – вновь отработал мальчишка.
- С ума сошел? - негодовала Ольшанская.
- Мам, заигрался... - пролепетал Шурик, чувствуя, что ему сейчас достанется на орехи.
- Пользуешься тем, что матери некогда за тобой следить? Я вечером и так с ног валюсь…
Шурик молчал, опустив глаза.
- Еще раз такое повториться – лишу компьютера! – безапелляционно заявила Ольшанская. – Ты меня знаешь! Все – мне некогда, бабушку я покормила, завтрак на столе. В школу не опоздай! А вечером мы еще с тобой поговорим. Пока!
Ольшанская поцеловала набычившегося Шурика в макушку и вышла из комнаты.
***
Значит, так, дорогие товарищи офицеры – поступил сигнал... – с таких слов в этот раз начал «планерку» полковник Дрот. - Надо бы с ним разобраться!
- Что за сигнал, Константин Михайлович? – поинтересовалась Ольшанская
- Поступило заявление от гражданки Пантелеевой об угрозах убийством в её адрес...
- А мы тут причем, товарищ полковник? – недовольно прогудел Самойленко
Она жива-здорова? Так пускай, растак, ей участковые и занимаются! А вот как «зажмурят»...
- Я тебе дам, «зажмурят», Самойленко! – одернул капитана полковник.
- Константин Михайлович,- заступилась за подчиненного Ольшанская, - а Коля дело говорит: причем тут мы? Мало ли, кто, кому и чем угрожал? У нас других дел, что ли нет? Труп на трупе...
Дрот отвел глаза и тяжело вздохнул:
- Да понимаю я все, Ольга Васильевна. Понимаю... Попросили меня в главке взять это дело на контроль...
- Тогда ясно, растак, - фыркнул Самойленко, - опять «серьезные люди»?
- Да, не стал больше скрывать Дрот, - Ольга Васильевна, посмотри что там, да как... Я не приказываю, прошу...
Ольшанская печально вздохнула:
- Хорошо, товарищ полковник, посмотрю.
- Тогда за работу, товарищи офицеры, - распорядился Дрот, заканчивая совещание.
Ольшанская, Самойленко и Сидоров поднялись со своих мест и пошли к выходу.
- Ольшанская, останься! – неожиданно заявил Дрот.
Самойленко и Сидоров вышли из кабинета, а Ольшанская возвратилась к столу.
- Совсем забыл: тут твоему Ключнику за спасение заложников благодарность от МВД пришла... Грамота.
- Грамота? – не поверила своим ушам Ольшанская. - Да они там что...
- Не ерепенься, Ольшанская! – осадил её Дрот. - Под этот шумок я добился, чтобы дело Зинчука пересмотрели. Глядишь, за оказанную помощь и скостят годок-другой...
- Годок-другой? – глаза Ольшанской полезли на лоб. - За спасение полпреда и иностранных граждан? За пресечение тюремного бунта?
Так, все, Ольшанская! Закрыли тему! А грамоту можешь Зинчуку отнести – пусть гордится до пенсии!
***
Свое собственное совещание следователи устроили у себя, как обычно собравшись вокруг стола Ольшанской. В руках Ольга Васильевна держала листок с заявлением об угрозах.
- Ну, растак, и что там за беда, Ольга Васильевна? – поинтересовался Самойленко.
Заявление от гражданки Пантелеевой Марины Геннадьевны, - зачитала Ольшанская. - 1990-го года рождения. Ей угрожает расправой её коллега – некто Корыткин Валерий Борисович. Обещал убить и все такое прочее.
- Мотив? - спросил Самойленко.
- Написано: из корыстных побуждений.
- Да кто б сомневался, растак! Ну что, будем приглашать «для беседы»?
- Будем, пообещала ж Михалычу... – недовольно поморщилась Ольга.
- На свою голову, растак!
***
Время в тюрьме бежит медленно и неторопливо, а не несется галопом, как того хотелось бы большинству сидельцев. Но в бывшей камере воровского авторитета Хобота был телевизор, а если бы и не было – то обязательно бы появился. На экране маленького телевизора транслировалась какая-то историческая передача. Но телевизор в камере никто не смотрел, он просто «фонил». На экране появился улыбчивый прищур вождя мирового пролетариата – Ленина.
- Пахан, а ты Ленина видел? – чуть ли не цитатой из старого, черно-белого фильма, неожиданно спросил Хряк.
- Видел, - кивнул Каин, - правда, лично не сталкивались. А вот его шакаленыша – Кобу, довелось на киче в Тифлисе погонять... Политических урки никогда не жаловали.
- Кого гонял? Кобу? - поперхнулся Жорка. - Это, Сталина, что ли? Отца народов?
- А чего ты так удивляешься? – не понял Каин. - Покажи мне хоть одного босяка из Ленинской кодлы, кто баланды хозяйской не хлебал? Это потом, когда они власть под себя подмяли, под «белых и пушистых» косить начали, а до этого за каждым статей висело... и не только политических. Там и разбой с бандитизмом, и убийства с терроризмом!
- Да-да, я читал, - кивнул Жорка. - Жестокость была необходима...
- Говоришь, читал, пацан? – пджал губы вечный вор. - Послушай лучше меня, того кто лично варился в этом дерьме, и с этими идеологами сраными баланду из одной миски хавал! За любым из этих деятелей горы трупов! Горы, повыше Кавказских! Да ни за одним, даже самым отмороженным маньяком столько не наберется! Разве, что за Гитлером...
Заскрипел отпираемый дверной замок – на пороге появился надзиратель:
- Зинчук, на выход! Пришли к тебе!
Каин поднялся на ноги со шконки:
- Ладно, арестанты, после за историю перетрем.
***
В бывшем кабинете начальника следственного изолятора новый хозяин - полковник Костенко, заменивший Угодина, убитого шестерками Хобота, подтянутый, короткостриженный, со скуластым волевым лицом.
Стук в дверь – в кабинет заглянул надзиратель:
- Товарищ подполковник, осужденный Зинчук доставлен.
- Заводи, - приказал Костенко.
Надзиратель заводит в кабинет Каина. Костенко кивнул - Надзиратель удалился.
- Наше вам, гражданин начальник! – спокойно произнес Каин.
- Ну, проходи, Зинчук, присаживайся, - предложил полковник.
Каин прошел к столу и уселся на свободный стул, забросив ногу на ногу. Костенко изучающе, с показным спокойствием следил за его действиями.
- Поговорим начистоту, Ключник? – предложил он.
- Хозяин-барин! - развел руками зэк. - Отчего ж за жисть не перетереть?
- Я человек простой, и юлить, не приучен, поэтому спрошу в лоб: как жить дальше будем, Ключник?
- Ты о чем это, начальник? Не шалю, никого не трогаю, починяю примус... – пожал плечами вечный вор.
Костенко усмехнулся и качнул головой:
- Как же: я тут человек новый, но о твоих геройствах уже наслушаться успел.
- Ах, об этом? Не бери в голову: я – мирный человек, спокойный и базарной суеты не терплю. А тут такое безобразие: бегают, стреляют. Не по Закону. Пришлось в кои-то веки рукава засучить и порядок навести.
- В этом мы с тобой схожи, Ключник, - согласился Костенко, – я тоже люблю, когда все по закону. Вот только законы у нас с тобой разные...
- Законы законами, - не стал спорить Ключник, - но разве два благоразумных человека не сумеют левую ситуёвину разрулить к обоюдному интересу?
Костенко на мгновение задумался:
- Благоразумные, да, сумеют. Я надеюсь, что мы друг друга поняли.
- Несомненно, гражданин начальник! – согласно кивнул Каин.
- Дежурный! – крикнул полковник, окликая стоящего за дверью надзирателя.
Надзиратель зашел в кабинет.
- Увести, - распорядился начальник тюрьмы.
***
Вызванная для разговора Марина сидела стуле перед Ольшанской. Рядом стояли Самойленко и Сидоров
- Мы вас внимательно слушаем, Марина Геннадьевна, - произнесла старший следователь.
- Год назад скоропостижно скончался мой муж... - Марина демонстративно достала из сумочки платок и вытерла «выступившие» слезы. Полицейские терпеливо ждали продолжения рассказа. - Он человек не бедный...
- Еще бы! – не сдержался Самойленко. - Можно сказать, растак, единоличный собственник целого металлургического комбината!
- Да, - подтвердила Марина. - Он был преуспевающим бизнесменом...
Марина вновь вытерла слезы и шумно высморкалась в платок.
- Успокойтесь, Марина Геннадьевна и продолжайте... – попросила Ольшанская.
- Да-да, я возьму себя в руки.
- Полицейские вновь терпеливо ждали, пока гражданка Пантелеева приведет себя в порядок.
