- Так это ж он, Патрикеев! - Узнал его Самойленко.
Заметив полицейскую машину и двигающихся в его сторону полицейских, Патрикеев неожиданно швырнул сумку на землю и со всех ног бросился в противоположную сторону.
- Патрикеев, стоять, полиция! - заорал Самойленко, выхватывая пистолет. – Стой, стрелять буду!
Но Патрикеев и не подумал останавливаться, даже после угрозы быть пристреленным на месте, а только прибавил ходу. Первым за ним «стартанул» худосочный Сидоров, а после - тяжелый на подъем Самойленко. Ольшанская не побежала, она подошла к подъезду и подняла с земли брошенную Патрикеевым сумку.
Патрикеев, тем временем, добежал до выстроенных в линию на окраине двора гаражей. Не останавливаясь, он подпрыгнул, оперся ногой на выступающие проушины замка ворот одной из дверей, оттолкнулся от них и схватился руками за край крыши. Подтянулся затягивая тело наверх, и, распластавшись на крыше, исчез из поля зрения полицейских.
Спустя мгновение до гаражей добежал и Сидоров, который в точности повторил действия Патрикеева, преодолевая выросшее на его пути препятствие. Самойленко же, добежав до гаража, останавился – повторить «акробатический этюд» Патрикеева и Сидорова ему было не по силам. Немного подумав, он быстро развернулся и выбежал из двора на улицу через центральный проезд.
Спрятавшись за дальним углом дома, у входа в небольшой проулок Самойленко замер, словно кот, подкарауливающий тупую птичку. Из проулка послышался топот ног бегущего человека. А через секунду из проулка выскочил Патрикеев, которого подготовленный к борьбе Самойленко сбил с ног мощным ударом плеча. Преступник рухнул на асфальт, а Самойленко, навалившись на него сверху, заковывал руки Патрикеева наручниками.
- Отбегался, твою растак! – довольно выдохнул Самойленко, поднимаясь на ноги.
Из того же проулка выбежал запыхавшийся Сидоров, и тяжело дыша, остановился рядом с капитаном.
- Как... это... вы так ловко... Николай Иваныч? – Сидоров сложился пополам, не переставая тяжело дышать.
Самойленко ухватил Патрикеева за грудки и рывком поставил его ноги.
Учись думать головой, студент, - наставительно произнес Николай, - меньше бегать по подворотням придется, растак!
Совещание в кабинете Дрота происходило по давно устоявшемуся регламенту: он грозно спрашивал с подчиненных, распекая их за нерасторопность, а они с пеной у рта доказывали, что это не так. Первая часть регламента успешно закончилась, теперь он молча слушал оправдания Ольшанской.
- Версия с Патрикеевым никуда не привела, - докладывала Ольга, - на момент совершения убийства у него железобетонное алиби.
- Он у своей бабы зависал, - подключился Самойленко, - она в том же доме живет, где труп обнаружили, растак.
- А чего он тогда побежал? – уточнил Дрот.
- Так у него, так-то, целая сумка дури с собой была, - усмехнулся капитан, - Нас увидел и драпанул.
- Его и наркотики мы уже предали товарищам из отдела «по обороту», - сообщила Ольшанская.
- Ну, и чего дальше делать думаете? – поинтересовался Дрот, откидываясь на спинку кресла.
- Появилась новая информация, товарищ полковник, - сообщила Ольшанская, передавая полковнику папку с бумагами, которую принесла с собой, - подобное убийство – не единственное в своем роде.
Дрот взял папку и положил её перед собой:
- Думаешь, серия?
- Не исключаю, - подтвердила Ольга.
- Твою же… - едва удержался от ругани полковник. - Еще серийки нам до кучи не хватало! - Он открыл папку: на фотографии - обезображенный труп с клейменым лицом, вырванными ноздрями и «знакомым» ожогом на груди. - Твою налево! Еп…
- В июле 2001-го года на территории гаражного кооператива «Шатун» патрулем ДПС был обнаружен обезображенный труп неизвестного мужчины, - продолжила доклад Ольшанская. - Как видите на фотографиях – нанесенные увечья до мелочей соответствуют увечьям нашего потерпевшего...
- Вижу! – недовольно поморщился Дрот. - Надо же... Продолжай, Ольшанская.
- А вот дальше в этом деле сплошные странности, товарищ полковник.
- В смысле? Не понял полковник. – Поясни?
- Труп был доставлен в морг, - продолжила Ольга, - но вскрытия в этот день не было – судмедэксперт Еремеев – «заболел».
- Мы опросили работников морга, - подключился капитан Самойленко, - ну, тех, кто еще работает с тех времен. Этот Еремеев, царство ему небесное, просто был в запое, растак.
- Пока ничего странного не вижу, - фыркнул Дрот. - Это Музыкантов у нас «уникум», а остальные «трупорезы» колдырят будь здоров!
- А странно не это, - выдала Ольшанская, - через сутки, когда Еремеев «пришел в норму» и надумал вскрыть тело – в мешке, доставленном с места преступления в морг, трупа не оказалось. Причем, как утверждают свидетели, морг был закрыт, и никто туда не заходил!
- А куда же делся труп? – удивился полковник.
- Этого так и не узнали, -сообщила начальнику Ольга, - Но, самое странное - мешок-то не был пустым!
Дрот с интересом подался вперед:
- Умеешь интриговать, Ольга Васильевна…
- В мешке обнаружился в бессознательном состоянии некий гражданин Зинчук Поликарп Григорьевич, 1975 года рождения, - закончила свою речь Ольшанская.
- Какой Зинчук? – Дрот аж со своего места подскочил. - Ключник? Твой Ключник, Ольшанская?
- Почему мой-то, товарищ полковник? – возмутилась Ольшанская.
- А чей? -парировал Дрот. - Это ты с ним, как с писаной торбой носишься!
- Да, ношусь! Потому что обещала...
- Хватит уже! – повысил голос полковник. - Ты же прекрасно понимаешь – никто его не освободит! Даже срок не скостят! Нет юридических на то оснований! К тому же, не забывай о новой статье – теперь он будет сидеть только за то, что «вор в законе»! Давай, лучше, чего там с ним случилось?
- Ничего особенного, - зло сверкнув глазами, произнесла Ольшанская, - обнаружили живым и почти здоровым! И это, заметьте, по прошествии более суток в холодильнике морга!
- И откуда он там взялся? – задумчиво почесал затылок Дрот.
- Каких-либо документов о допросе Зинчука в деле не обнаружилось, - доложила Ольга, немного успокоившись.
- В общем, так, Ольга Васильевна, собирайся! – подытожил результаты планерки полковник. - Навестишь своего Ключника еще раз в местах не столь отдаленных. И не начинай, Ольшанская...
В ожидании Зинчука Ольшанская сидела за столом в маленькой комнате для допросов, вспоминая недавние события. Она до сих пор не могла поверить, что все произошедшее с ней, это реальность, а не какого-нибудь детективного полицейского сериала, уж больно стремительно развивались события.
Входная дверь открылась - надзиратель привел в комнату для допросов Каина. При виде Ольги, Каин вновь завороженно остановился, удивленно приподнял брови и, в конце концов, радостно улыбнулся.
- Это откуда к нам такую красивую тетеньку занесло? – произнес он, повторяя фразу того самого, первого дня их встречи, о котором только что вспоминала Ольга.
Надзиратель проводил Каина к столу и тут вышел, оставив следователя и заключенного наедине друг с другом.
- Повторяешься, Ключник! – заметила Ольшанская.
- Я рад тебя видеть, Ольга! На самом деле рад! – признался Каин. - Даже соскучился!
- Как ни странно – я тож, - ответила Ольшанская, не скрывая своих чувств.
- Мне очень жаль, Поликарп, - Ольга неожиданно отвела глаза в сторону, - но я не могу сдержать свое обещание...
- Забей! – отмахнулся Каин, - Я знаю, что ты делаешь все возможное...
- Откуда? – брови Ольшанской поползли вверх.
- Есть связи... Есть люди… Сама какими судьбами? По глазам вижу – не просто проведать пришла.
- Да, появилось одно дело, - раскололась Ольга. - Скажи, Поликарп, ты помнишь, как оказался в морге летом 2001-го года?
Лицо Каина на мгновение озарилось веселой улыбкой:
- Ха! Еще бы не помнить! Почти сутки в холодной мертвушке провалялся!
- А как туда попал?
- Молодой был... – пожал плечами Каин. - С корешем, которого сто лет не видел – встретились, ну и накидались до чертиков. А очнулся в морге, можно сказать, на прозекторском столе!
Ольшанская «потухла», понимая, что никакого света на эту историю Зинчук пролить не сможет.
- Совсем ничего не помнишь? – решилась уточнить она еще разок.
- Ты о пропавшем трупе? – Каин сам неожиданно двинулся в нужном ей направлении.
- Да! – резко выдохнула Ольшанская, взяв какой никакой, а «след».
- Это-то я, как раз, и помню, - произнес Каин. - Правда, сначала думал, что попутал спьяну. Но видел я его: как, где – не помню, но точно видел. Меня тогда в гестапо жестко прессанули, но выдавить так ничего и не смогли.
- Взгляни. - Ольшанская положила на стол перед Каином пачку фотографий с места преступления.
Каин взял верхний снимок и некоторое время жадно в него вглядывался
Наконец, оторвавшись, он произнес:
- Когда сделаны эти фото?
- Несколько дней назад, - сообщила Ольшанская. - Увечья, нанесенные потерпевшему...
- Точно такие же, как и двадцать лет назад, - не дал ей договорить Каин. - Удалось кого-нибудь задержать?
- Нет. – Удрученно мотнула головой Ольшанская. - Ты – единственная ниточка, связывающая два этих преступления.
- Их больше... – осторожно заметил Каин.
- Откуда ты знаешь? – тут же вскинулась Ольшанская.
- Так... – Неопределенно пожал плечами заключенный. - Проводил после того случая свое «независимое расследование». Есть на этот счет кое-какие домыслы...
- Поможешь? – без обиняков спросила Ольшанская.
- Ольга Васильевна, - добродушно улыбнулся Каин, но его глаза как-то странно блеснули. - Ты-таки хочешь сделать из меня капо?
- Что, прости, сделать? – переспросила Ольшанская.
- Не что, а кого, - поправил её вечный сиделец. - Капо. Это во время войны словечко к фене прилепилось: так фрицы называли привилегированных заключённый в концлагерях, сотрудничавших с нацистской администрацией. Сейчас даже правильные ЗэКа не помнят уже... - Глаза Каина подернулись «паволокой», словно он, действительно, вспомнил те далекие времена.
- Пусть будет капо, только помоги! – от души попросила Ольшанская.
- Хорошо, - подумав немного, кивнул Каин, - Но есть условие...
- Какое?
- Мне нужно лично осмотреть тело, - сообщил он Ольге.
В Криминалистической лаборатории сидел судмедэксперт Музыкантов, что-то разглядывая под микроскопом. Неподалеку от него, на прозекторском столе лежал прикрытый простыней труп.
Хлопнув дверью в лабораторию стремительно ворвалась Ольшанская, сопровождая закованного в наручники Каина.
- Посидите здесь, Зинчук, - холодно произнесла Ольшанская, указав заключенному на свободный стул.
Удивленный появлению такого необычного гостя, Музыкантов оторвался от микроскопа и вопросительно взглянул на Ольшанскую.
- Это тот самый «эксперт», пожелавший осмотреть тело?
- Ну... можно сказать и так, - развела руками Ольга.
- Что ж, тогда приступим, - как всегда хладнокровно произнес медэксперт.
Он подошел к прозекторскому столу и сдернул простыню с мертвого тела. Каин с Ольшанской тоже подошли.
- Прошу, - «приглашающим» жестом Музыкантов указал на обезображенное тело.
- Если вы не против, я бы избавился от браслетов? – спросил Каин.
- Сейчас сниму... - Ольшанская полезла в карман за ключом от наручников, но Каин каким-то неуловимым жестом фокусника, просто стряхнул их с рук и положил на краешек стола рядом с трупом.
- Однако! – качнул головой Музыкантов.
- Зинчук! – одернула заключенного Ольшанская.
- Простите, привычка, - расшаркался с ехидной улыбочкой Каин.
Музыкантов хихикнул и еще раз, но уже восторженно покачал головой. Каин склонился над клейменной головой трупа. В его руках «из ниоткуда» появился миниатюрный пинцет, которым он без всякой брезгливости залез в рану.
Музыкантов вновь хихикнул, опознав в инструменте Каина свой пинцет:
- И когда успел стянуть? Прямо Гудини!
А Каин, тем временем, невозмутимо вытягивал пинцетом из ранки небольшие металлические обломочки и сбрасывал их в ванночку для инструментов, стоявшую тут же на столе. Закончив, он бросил туда же и окровавленный пинцет. После в его руках непостижимым образом оказалась налобная лупа, с помощью которой он внимательно продолжил изучать окровавленные «клейма» и вырванные ноздри трупа. Дольше всего он корпел над ожогом.
Музыкантов вновь восхищенно качнул головой, но прерывать Каина не стал. Наконец, «приглашенный эксперт» оторвался от распластанного на железе тела и возвратил лупу Музыкантову.
Что скажете, «коллега»? – полюбопытствовал с улыбкой медэксперт.
- Оттиски, с помощью которых нанесены клейма – оригинальные, - невозмутимо произнес он, вытирая руки полотенцем, протянутым ему Музыкантовым. - Не новодел. Выпуска не ранее 1796-го года.
- Даже так? – не сумел сдержать возглас недоверия медэксперт. - Откуда такие соображения?
- Во-первых, - начал загибать пальцы Каин, - расположение, количество и размер игл клейма. В течении восемнадцатых - девятнадцатых веков было принято несколько реформ, касающихся экзекуторских инструментов. Клейма видоизменялись: где-то литеры набирались двойным рядом игл, где-то – одинарным. Изменялось и расстояние между иглами. А за то, что они оригинал, говорит тот факт, что в ране находятся кусочки металла...
- Да, я их тоже заметил, - произнес Музыкантов, глядя на Каина с недоверчивым восхищением – таких образованных зэков ему встречать еще не доводилось.
- Дальше, - - Каин загнул очередной палец, - иглы – стальные, а сталь, при попадании на нее крови быстро коррозирует. То есть, убийца пользовался штемпелями уже бывшими в употреблении, раз стальные иглы настолько разрушились, что просто рассыпались в теле жертвы. Покрывать же штемпельные иглы золотом, стали только после реформы 1846-го года.
- Что ж, все логично, - согласился Музыкантов. - Откуда такие познания?
- Историю очень люблю, - неопределенно ответил Каин. - Далее: оттиск наносился сильным ударом молотка по штемпелю, как и предписывалось нормами восемнадцатого века.
- А это вы с чего взяли? - Теперь удивилась уже Ольшанская.
- Некоторые кусочки стали впились даже в кость, - пояснил Каин, - это говорит о том, что палач лупил по штемпелю «от души». После раны были натёрты черным порохом. Насчет оригинальности пороха не знаю, но его крупицы можно увидеть под увеличением - можете проверить, микроскоп имеется. Именно так клеймили до применения специальной краски. Кстати, ноздри у трупа вырезаны тоже в соответствии с правилами, действовавшими в восемнадцатом веке.
- И что нам дает эта информация? – поинтересовалась Ольшанская, не представляя, к каким выводам подводит их «приглашенный эксперт».
- Много, - усмехнувшись, произнес Каин. – В то время существовала повсеместная практика уничтожения списанных экзекуторских инструментов. За этим следили, и следили строго! Практически ни в одном отечественном музее вы не найдете оригинальных клейм, только новодел...
- Тогда откуда... – перебила Каина Ольшанская.
- Я сказал - «практически». Но есть один музей...
Выставочный зал исторического музея был в этот будний день, как обычно тих и практически безлюден. Редкие посетители медленно дефилировали между экспозициями, а сонные смотрители, как обычно подремывали вполглаза.
Перед «витриной» с выложенными на ней пыточными инструментами стояли полицейские: Ольшанская, Самойленко и Сидоров.
Заметив полицейскую машину и двигающихся в его сторону полицейских, Патрикеев неожиданно швырнул сумку на землю и со всех ног бросился в противоположную сторону.
- Патрикеев, стоять, полиция! - заорал Самойленко, выхватывая пистолет. – Стой, стрелять буду!
Но Патрикеев и не подумал останавливаться, даже после угрозы быть пристреленным на месте, а только прибавил ходу. Первым за ним «стартанул» худосочный Сидоров, а после - тяжелый на подъем Самойленко. Ольшанская не побежала, она подошла к подъезду и подняла с земли брошенную Патрикеевым сумку.
Патрикеев, тем временем, добежал до выстроенных в линию на окраине двора гаражей. Не останавливаясь, он подпрыгнул, оперся ногой на выступающие проушины замка ворот одной из дверей, оттолкнулся от них и схватился руками за край крыши. Подтянулся затягивая тело наверх, и, распластавшись на крыше, исчез из поля зрения полицейских.
Спустя мгновение до гаражей добежал и Сидоров, который в точности повторил действия Патрикеева, преодолевая выросшее на его пути препятствие. Самойленко же, добежав до гаража, останавился – повторить «акробатический этюд» Патрикеева и Сидорова ему было не по силам. Немного подумав, он быстро развернулся и выбежал из двора на улицу через центральный проезд.
Спрятавшись за дальним углом дома, у входа в небольшой проулок Самойленко замер, словно кот, подкарауливающий тупую птичку. Из проулка послышался топот ног бегущего человека. А через секунду из проулка выскочил Патрикеев, которого подготовленный к борьбе Самойленко сбил с ног мощным ударом плеча. Преступник рухнул на асфальт, а Самойленко, навалившись на него сверху, заковывал руки Патрикеева наручниками.
- Отбегался, твою растак! – довольно выдохнул Самойленко, поднимаясь на ноги.
Из того же проулка выбежал запыхавшийся Сидоров, и тяжело дыша, остановился рядом с капитаном.
- Как... это... вы так ловко... Николай Иваныч? – Сидоров сложился пополам, не переставая тяжело дышать.
Самойленко ухватил Патрикеева за грудки и рывком поставил его ноги.
Учись думать головой, студент, - наставительно произнес Николай, - меньше бегать по подворотням придется, растак!
***
Совещание в кабинете Дрота происходило по давно устоявшемуся регламенту: он грозно спрашивал с подчиненных, распекая их за нерасторопность, а они с пеной у рта доказывали, что это не так. Первая часть регламента успешно закончилась, теперь он молча слушал оправдания Ольшанской.
- Версия с Патрикеевым никуда не привела, - докладывала Ольга, - на момент совершения убийства у него железобетонное алиби.
- Он у своей бабы зависал, - подключился Самойленко, - она в том же доме живет, где труп обнаружили, растак.
- А чего он тогда побежал? – уточнил Дрот.
- Так у него, так-то, целая сумка дури с собой была, - усмехнулся капитан, - Нас увидел и драпанул.
- Его и наркотики мы уже предали товарищам из отдела «по обороту», - сообщила Ольшанская.
- Ну, и чего дальше делать думаете? – поинтересовался Дрот, откидываясь на спинку кресла.
- Появилась новая информация, товарищ полковник, - сообщила Ольшанская, передавая полковнику папку с бумагами, которую принесла с собой, - подобное убийство – не единственное в своем роде.
Дрот взял папку и положил её перед собой:
- Думаешь, серия?
- Не исключаю, - подтвердила Ольга.
- Твою же… - едва удержался от ругани полковник. - Еще серийки нам до кучи не хватало! - Он открыл папку: на фотографии - обезображенный труп с клейменым лицом, вырванными ноздрями и «знакомым» ожогом на груди. - Твою налево! Еп…
- В июле 2001-го года на территории гаражного кооператива «Шатун» патрулем ДПС был обнаружен обезображенный труп неизвестного мужчины, - продолжила доклад Ольшанская. - Как видите на фотографиях – нанесенные увечья до мелочей соответствуют увечьям нашего потерпевшего...
- Вижу! – недовольно поморщился Дрот. - Надо же... Продолжай, Ольшанская.
- А вот дальше в этом деле сплошные странности, товарищ полковник.
- В смысле? Не понял полковник. – Поясни?
- Труп был доставлен в морг, - продолжила Ольга, - но вскрытия в этот день не было – судмедэксперт Еремеев – «заболел».
- Мы опросили работников морга, - подключился капитан Самойленко, - ну, тех, кто еще работает с тех времен. Этот Еремеев, царство ему небесное, просто был в запое, растак.
- Пока ничего странного не вижу, - фыркнул Дрот. - Это Музыкантов у нас «уникум», а остальные «трупорезы» колдырят будь здоров!
- А странно не это, - выдала Ольшанская, - через сутки, когда Еремеев «пришел в норму» и надумал вскрыть тело – в мешке, доставленном с места преступления в морг, трупа не оказалось. Причем, как утверждают свидетели, морг был закрыт, и никто туда не заходил!
- А куда же делся труп? – удивился полковник.
- Этого так и не узнали, -сообщила начальнику Ольга, - Но, самое странное - мешок-то не был пустым!
Дрот с интересом подался вперед:
- Умеешь интриговать, Ольга Васильевна…
- В мешке обнаружился в бессознательном состоянии некий гражданин Зинчук Поликарп Григорьевич, 1975 года рождения, - закончила свою речь Ольшанская.
- Какой Зинчук? – Дрот аж со своего места подскочил. - Ключник? Твой Ключник, Ольшанская?
- Почему мой-то, товарищ полковник? – возмутилась Ольшанская.
- А чей? -парировал Дрот. - Это ты с ним, как с писаной торбой носишься!
- Да, ношусь! Потому что обещала...
- Хватит уже! – повысил голос полковник. - Ты же прекрасно понимаешь – никто его не освободит! Даже срок не скостят! Нет юридических на то оснований! К тому же, не забывай о новой статье – теперь он будет сидеть только за то, что «вор в законе»! Давай, лучше, чего там с ним случилось?
- Ничего особенного, - зло сверкнув глазами, произнесла Ольшанская, - обнаружили живым и почти здоровым! И это, заметьте, по прошествии более суток в холодильнике морга!
- И откуда он там взялся? – задумчиво почесал затылок Дрот.
- Каких-либо документов о допросе Зинчука в деле не обнаружилось, - доложила Ольга, немного успокоившись.
- В общем, так, Ольга Васильевна, собирайся! – подытожил результаты планерки полковник. - Навестишь своего Ключника еще раз в местах не столь отдаленных. И не начинай, Ольшанская...
***
В ожидании Зинчука Ольшанская сидела за столом в маленькой комнате для допросов, вспоминая недавние события. Она до сих пор не могла поверить, что все произошедшее с ней, это реальность, а не какого-нибудь детективного полицейского сериала, уж больно стремительно развивались события.
Входная дверь открылась - надзиратель привел в комнату для допросов Каина. При виде Ольги, Каин вновь завороженно остановился, удивленно приподнял брови и, в конце концов, радостно улыбнулся.
- Это откуда к нам такую красивую тетеньку занесло? – произнес он, повторяя фразу того самого, первого дня их встречи, о котором только что вспоминала Ольга.
Надзиратель проводил Каина к столу и тут вышел, оставив следователя и заключенного наедине друг с другом.
- Повторяешься, Ключник! – заметила Ольшанская.
- Я рад тебя видеть, Ольга! На самом деле рад! – признался Каин. - Даже соскучился!
- Как ни странно – я тож, - ответила Ольшанская, не скрывая своих чувств.
- Мне очень жаль, Поликарп, - Ольга неожиданно отвела глаза в сторону, - но я не могу сдержать свое обещание...
- Забей! – отмахнулся Каин, - Я знаю, что ты делаешь все возможное...
- Откуда? – брови Ольшанской поползли вверх.
- Есть связи... Есть люди… Сама какими судьбами? По глазам вижу – не просто проведать пришла.
- Да, появилось одно дело, - раскололась Ольга. - Скажи, Поликарп, ты помнишь, как оказался в морге летом 2001-го года?
Лицо Каина на мгновение озарилось веселой улыбкой:
- Ха! Еще бы не помнить! Почти сутки в холодной мертвушке провалялся!
- А как туда попал?
- Молодой был... – пожал плечами Каин. - С корешем, которого сто лет не видел – встретились, ну и накидались до чертиков. А очнулся в морге, можно сказать, на прозекторском столе!
Ольшанская «потухла», понимая, что никакого света на эту историю Зинчук пролить не сможет.
- Совсем ничего не помнишь? – решилась уточнить она еще разок.
- Ты о пропавшем трупе? – Каин сам неожиданно двинулся в нужном ей направлении.
- Да! – резко выдохнула Ольшанская, взяв какой никакой, а «след».
- Это-то я, как раз, и помню, - произнес Каин. - Правда, сначала думал, что попутал спьяну. Но видел я его: как, где – не помню, но точно видел. Меня тогда в гестапо жестко прессанули, но выдавить так ничего и не смогли.
- Взгляни. - Ольшанская положила на стол перед Каином пачку фотографий с места преступления.
Каин взял верхний снимок и некоторое время жадно в него вглядывался
Наконец, оторвавшись, он произнес:
- Когда сделаны эти фото?
- Несколько дней назад, - сообщила Ольшанская. - Увечья, нанесенные потерпевшему...
- Точно такие же, как и двадцать лет назад, - не дал ей договорить Каин. - Удалось кого-нибудь задержать?
- Нет. – Удрученно мотнула головой Ольшанская. - Ты – единственная ниточка, связывающая два этих преступления.
- Их больше... – осторожно заметил Каин.
- Откуда ты знаешь? – тут же вскинулась Ольшанская.
- Так... – Неопределенно пожал плечами заключенный. - Проводил после того случая свое «независимое расследование». Есть на этот счет кое-какие домыслы...
- Поможешь? – без обиняков спросила Ольшанская.
- Ольга Васильевна, - добродушно улыбнулся Каин, но его глаза как-то странно блеснули. - Ты-таки хочешь сделать из меня капо?
- Что, прости, сделать? – переспросила Ольшанская.
- Не что, а кого, - поправил её вечный сиделец. - Капо. Это во время войны словечко к фене прилепилось: так фрицы называли привилегированных заключённый в концлагерях, сотрудничавших с нацистской администрацией. Сейчас даже правильные ЗэКа не помнят уже... - Глаза Каина подернулись «паволокой», словно он, действительно, вспомнил те далекие времена.
- Пусть будет капо, только помоги! – от души попросила Ольшанская.
- Хорошо, - подумав немного, кивнул Каин, - Но есть условие...
- Какое?
- Мне нужно лично осмотреть тело, - сообщил он Ольге.
***
В Криминалистической лаборатории сидел судмедэксперт Музыкантов, что-то разглядывая под микроскопом. Неподалеку от него, на прозекторском столе лежал прикрытый простыней труп.
Хлопнув дверью в лабораторию стремительно ворвалась Ольшанская, сопровождая закованного в наручники Каина.
- Посидите здесь, Зинчук, - холодно произнесла Ольшанская, указав заключенному на свободный стул.
Удивленный появлению такого необычного гостя, Музыкантов оторвался от микроскопа и вопросительно взглянул на Ольшанскую.
- Это тот самый «эксперт», пожелавший осмотреть тело?
- Ну... можно сказать и так, - развела руками Ольга.
- Что ж, тогда приступим, - как всегда хладнокровно произнес медэксперт.
Он подошел к прозекторскому столу и сдернул простыню с мертвого тела. Каин с Ольшанской тоже подошли.
- Прошу, - «приглашающим» жестом Музыкантов указал на обезображенное тело.
- Если вы не против, я бы избавился от браслетов? – спросил Каин.
- Сейчас сниму... - Ольшанская полезла в карман за ключом от наручников, но Каин каким-то неуловимым жестом фокусника, просто стряхнул их с рук и положил на краешек стола рядом с трупом.
- Однако! – качнул головой Музыкантов.
- Зинчук! – одернула заключенного Ольшанская.
- Простите, привычка, - расшаркался с ехидной улыбочкой Каин.
Музыкантов хихикнул и еще раз, но уже восторженно покачал головой. Каин склонился над клейменной головой трупа. В его руках «из ниоткуда» появился миниатюрный пинцет, которым он без всякой брезгливости залез в рану.
Музыкантов вновь хихикнул, опознав в инструменте Каина свой пинцет:
- И когда успел стянуть? Прямо Гудини!
А Каин, тем временем, невозмутимо вытягивал пинцетом из ранки небольшие металлические обломочки и сбрасывал их в ванночку для инструментов, стоявшую тут же на столе. Закончив, он бросил туда же и окровавленный пинцет. После в его руках непостижимым образом оказалась налобная лупа, с помощью которой он внимательно продолжил изучать окровавленные «клейма» и вырванные ноздри трупа. Дольше всего он корпел над ожогом.
Музыкантов вновь восхищенно качнул головой, но прерывать Каина не стал. Наконец, «приглашенный эксперт» оторвался от распластанного на железе тела и возвратил лупу Музыкантову.
Что скажете, «коллега»? – полюбопытствовал с улыбкой медэксперт.
- Оттиски, с помощью которых нанесены клейма – оригинальные, - невозмутимо произнес он, вытирая руки полотенцем, протянутым ему Музыкантовым. - Не новодел. Выпуска не ранее 1796-го года.
- Даже так? – не сумел сдержать возглас недоверия медэксперт. - Откуда такие соображения?
- Во-первых, - начал загибать пальцы Каин, - расположение, количество и размер игл клейма. В течении восемнадцатых - девятнадцатых веков было принято несколько реформ, касающихся экзекуторских инструментов. Клейма видоизменялись: где-то литеры набирались двойным рядом игл, где-то – одинарным. Изменялось и расстояние между иглами. А за то, что они оригинал, говорит тот факт, что в ране находятся кусочки металла...
- Да, я их тоже заметил, - произнес Музыкантов, глядя на Каина с недоверчивым восхищением – таких образованных зэков ему встречать еще не доводилось.
- Дальше, - - Каин загнул очередной палец, - иглы – стальные, а сталь, при попадании на нее крови быстро коррозирует. То есть, убийца пользовался штемпелями уже бывшими в употреблении, раз стальные иглы настолько разрушились, что просто рассыпались в теле жертвы. Покрывать же штемпельные иглы золотом, стали только после реформы 1846-го года.
- Что ж, все логично, - согласился Музыкантов. - Откуда такие познания?
- Историю очень люблю, - неопределенно ответил Каин. - Далее: оттиск наносился сильным ударом молотка по штемпелю, как и предписывалось нормами восемнадцатого века.
- А это вы с чего взяли? - Теперь удивилась уже Ольшанская.
- Некоторые кусочки стали впились даже в кость, - пояснил Каин, - это говорит о том, что палач лупил по штемпелю «от души». После раны были натёрты черным порохом. Насчет оригинальности пороха не знаю, но его крупицы можно увидеть под увеличением - можете проверить, микроскоп имеется. Именно так клеймили до применения специальной краски. Кстати, ноздри у трупа вырезаны тоже в соответствии с правилами, действовавшими в восемнадцатом веке.
- И что нам дает эта информация? – поинтересовалась Ольшанская, не представляя, к каким выводам подводит их «приглашенный эксперт».
- Много, - усмехнувшись, произнес Каин. – В то время существовала повсеместная практика уничтожения списанных экзекуторских инструментов. За этим следили, и следили строго! Практически ни в одном отечественном музее вы не найдете оригинальных клейм, только новодел...
- Тогда откуда... – перебила Каина Ольшанская.
- Я сказал - «практически». Но есть один музей...
Прода от 16.04.2021, 07:18
Глава 8
Выставочный зал исторического музея был в этот будний день, как обычно тих и практически безлюден. Редкие посетители медленно дефилировали между экспозициями, а сонные смотрители, как обычно подремывали вполглаза.
Перед «витриной» с выложенными на ней пыточными инструментами стояли полицейские: Ольшанская, Самойленко и Сидоров.
