ГЛАВА 1. На снежных дорожках далеких планет
— Замуж тебе пора, Наташка, — строго сказала тетя Лара, сковырнув с торта ложечкой кремовую розу.
— Да разве я отказываюсь? — Я улыбнулась.
И лицо сделала поглупей — чтобы соответствовать моменту. Тетя Лара опять явилась меня сватать. А поскольку делалось это с одобрения моей мамы, протестовать не следовало. Иначе выйдет себе дороже — потом, когда гостья уйдет, мама начнет ворчать. О том, что все мои одноклассницы уже замужем, и только я перебираюсь…
— Ой, хорош голубицей-то прикидываться, — возмущенно сказала тетя Лара.
Мама, сидевшая напротив, поддакнула, пододвигая к монументальному локтю тети Лары вазочку с шоколадными конфетами:
— Вот и я ей твержу, Ларочка — замуж пора! А она мне такие же глазки строит, как тебе сейчас. Невинные-преневинные….
Тетя Лара, развернув конфету, захрустела орехом, спрятанным внутри. Неторопливо отхлебнула чаю — и с азартом уличила меня во лжи:
— Говоришь, что замуж идти не отказываешься, а сама с моим Санечкой снова встретиться не хочешь! А ведь он такой мужчина! Не пьет, не курит! В аспирантуре учится! И диссертацию по вечерам пишет!
— Это ту, про биде древнего Рима? — Я едва успела прикрыть чашкой вылезшую на лицо ухмылку.
Уступая уговорам мамы и тети Лары, один раз я все-таки сходила с Санечкой на концерт. А поскольку он оказался фанатиком своего дела, верней, своей кандидатской, о предмете его научных изысканий я теперь знала все. Ну или почти все.
— Да что ты болтаешь! — оскорблено заявила тетя Лара, защищая своего обожаемого Санечку, племянника её мужа. — Его диссертация не просто о биде, а о подземной канализации всего древнего Рима! Это очень важная и серьезная тема! Если хочешь знать, он первопроходец в своей области…
Этого я вынести уже не могла. И, фыркнув прямо в чашку, облилась чаем. Одна радость — он успел остыть, так что я по крайней мере не обварилась.
Зато коричневое пятно на футболке позволило сбежать с кухни без объяснений. Хихикая, я заскочила в свою комнату. Времени до работы оставалось ещё много — трудилась я менеджером в автошколе, а там рабочий день начинался с трех…
Но почтенная компания, заседавшая на кухне, расходиться не собиралась. И как разумный человек, я предпочла убраться из дома пораньше — пока рассказы о великолепном Санечке не свели меня с ума.
Поспешно скинув испорченную футболку, я нацепила блузку, костюм с самой приличной — на ладонь ниже колена — юбкой. Подхватила сумку, крикнула:
— Мам, я на работу! Позвонили, попросили прийти пораньше!
И выскочила за дверь, успев услышать слова тети Лары, брошенные мне в спину:
— Вот погоди, стукнет тебе тридцать, и ты об этом пожалеешь! А Санечка наш к тому времени женится на другой. Будешь локти кусать, да поздно!
После этих слов по тротуару я неслась, хихикая. И с разбегу проскочила под аркой дома, чтобы срезать путь до остановки.
Дорогу за аркой, как назло, перерыли, чтобы поменять какие-то трубы. Я привычно нацелилась на тропинку, идущую через газон и часть земляного отвала. Но едва взобралась на глинистый холм, как сбоку вдруг налетел ветер. Дунул, сталкивая меня вниз, на ограждения по краю ямы…
Нога поскользнулась на комке глины, пока я пыталась устоять. И ветер радостно взвыл, утягивая меня в котлован. В уме, когда я перевернулась вверх тормашками, скользнула ехидная мысль о том, что канализация все-таки отомстила за своего верного адепта Санечку…
А потом все мысли погасли.
***
В себя я пришла от леденящего холода. Под рукой почему-то оказалась мелкая, обжигающе-холодная крошка — и я поняла, что лежу в темноте на снегу.
В следующий миг я кое-как встала.
Передо мной расстилалась равнина, смутно серевшая в темноте. Ноги по щиколотку утонули в снегу — а над головой распахнулось черное небо с яркими, разноцветными звездами.
Сумка где-то потерялась, вместе с ней пропал телефон. Я стянула на груди полы пиджачка и огляделась, выбивая зубами частую дробь.
Вокруг не было ни огонька. Только темное небо, звезды и заснеженная земля от горизонта до горизонта.
Как меня сюда занесло? Где я? Последнее, что осталось в памяти — мое падение в котлован. Но случилось это летом, а сейчас была зима…
Может, я ударилась головой и потеряла память? Потом бродила неизвестно где до самой зимы, и забрела сюда?
Мои руки прошлись по полам пиджачка. Странно, но все было как прежде — чистая, шелковистая на ощупь ткань, ни одной дырки или загрубевшего от грязи пятна. И стоило одернуть борта пиджачка, как на меня пахнуло моими духами.
Значит, версию о долгих блужданиях можно забыть.
Ноги, увязшие в снегу, внезапно свело судорогой. Я обхватила себя руками, затопталась на месте…
И тут в стороне блеснули огни. Короткой цепочкой, несколько штук, справа. Горели они недолго, но этого времени мне хватило, чтобы развернуться и кинуться в ту сторону.
Снег, набившийся в туфли, быстро растаял. Ноги забултыхались в размякших колодках. Где-то через сто метров отлетел первый каблук, затем второй. После этого я уже не чувствовала ног, и бежала, как на ходулях.
А следом на темно-серой пелене снега проступил черный куб первого здания. Ни дверей, ни окон я не увидела — и заковыляла вдоль гладкой стены из непонятного материала, держась за неё рукой. Добралась до угла, завернула, снова пошла вдоль стены…
Впереди проступали ещё кубы. Чернели на сером мареве, складываясь в подобие улицы.
Не найдя двери в следующей стене, я направилась к соседнему кубу. Поплелась, касаясь его окоченевшей рукой. А потом над моей головой вспыхнули огни — резко, неожиданно, как раз с той стороны улицы, по которой я шла. Развернулись в цепь светящихся мелких полусфер, вделанных в стены кубов.
Мне сразу вспомнилась цепочка огней, загоревшаяся недавно на заснеженной равнине. Значит, тут есть датчики движения? И кто-то уже проходил или проезжал здесь… вдруг найдется живая душа, у которой можно попросить помощи?
Я понеслась вдоль зданий, трясясь от холода. Третий куб, четвертый…
На стене пятого куба, стоило мне заковылять вдоль него, появилась тонкая щель. Изнутри хлынул яркий свет. В следующий миг щель выросла в проем, и я нырнула внутрь.
За спиной свистнуло. Кажется, закрылась панель — или что там вместо двери?
Но мне было не до этого. Я разглядывала место, где очутилась.
Передо мной раскинулся огромный квадратный зал. На разной высоте в воздухе парили платформы, похожие на блюдца. В них сидели люди…
Люди!
Сердце у меня радостно екнуло. А сверху тут же опустилась пустая платформа. Беззвучно спланировала вниз, повисла рядом, почти касаясь пола — и чуть покачнулась, словно приглашая на неё взобраться.
Я уставилась на летающее блюдце. В центре его поднимался столик из дымчато-серого материала, похожего на пластик. На нем поблескивала стальными гранями маленькая пирамидка. По краям платформы, складываясь в низкий диванчик, тянулись пухлые бордовые валики.
И ернически, не к месту, у меня вдруг мелькнуло — вот это стул, на нем сидят. Вот это стол, за ним едят…
Я снова обвела взглядом висевшие в воздухе платформы.
Люди на них сидели — кто пригнувшись к столам, а кто откинувшись на валики. Несколько человек подносили ко рту разноцветные цилиндры. Бокалы?
Похоже на ресторан, пролетело у меня в уме. Тепло, светло, и дверь открывается перед всеми…
Но это не мой город. Не моя страна — у нас таких блюдец нет. И возможно…
Это не мой мир, внезапно подумала я. А следом, поежившись, зябко потерла ладони.
Здесь мне нечем платить. Сумка потеряна, и денег нет. Ни земных, ни местных. Правда, есть сережки и колечко на пальце. Я бы с радостью отдала эти побрякушки за еду — и возможность остаться в тепле. Но возьмут ли их?
Тогда хоть время потяну, измученно решила я, разглядывая людей в блюдцах.
На них была странная одежда — в обтяжку, без застежек. Однотонная, но разных цветов. В основном на блюдцах сидели мужчины. Однако нашлось и нескольких женщин. Коротко стриженных, одинаково стройных…
На меня никто не смотрел. Словно в это заведение каждый день заскакивают дамочки в офисных костюмчиках, продрогшие до костей.
И там, под ярким светом и платформами, на которых сидели люди, я вдруг осознала — если выйду обратно на холод в моих летних одежках, погибну. Замерзну на снегу, пока в этом зале будут есть и пить.
Может, здесь нужны официанты? Я бы с удовольствием нанялась. У кого бы спросить…
Но в следующий миг мне на глаза попалась этажерка, плывшая между платформами. Сначала один, а потом другой посетитель взял с неё что-то, перегнувшись через бортик.
Значит, тут нет людской обслуги. И дверей на кухню в жемчужно-розовых стенах я не заметила. Этажерка, полетав между блюдцами, убралась куда-то в пол.
А мой отогревшийся нос начал различать запахи еды. Незнакомые, но заставившие желудок сжаться. Правда, следом нос заложило, и у меня мелькнуло — насморк близко, как никогда. Только носового платка нет, а сморкаться в два пальца я не умею…
Впрочем, если так пойдет дальше, то научусь.
И тогда на меня точно посмотрят, стрельнула в уме шальная мысль. Я безрадостно улыбнулась, представив, как сморкаюсь на пол. Здесь, под парящими платформами, посреди…
Посреди будущего.
Осознание пришло, заставив вздрогнуть.
Неизвестно, что случилось, когда я упала в котлован — но сейчас я в другом времени. В котором ресторанные столики парят в воздухе, официантов нет, а забежавшую с улицы странную девицу никто не замечает.
Я криво, страдальчески усмехнулась. И внезапно встретилась взглядом с мужчиной, который сидел на платформе у самой стены. Тот разглядывал меня в упор. Сказать по правде, я бы предпочла, чтобы на меня посмотрела женщина…
Платформа с мужчиной скользнула между соседними блюдцами. А затем поплыла вниз, ко мне.
ГЛАВА 2. Как много нам открытий чудных готовит переноса миг
Он сидел один, этот единственный любопытный — и только это меня успокаивало. В случае чего, с одним справлюсь, решила я. Девушка, выросшая с братом, бывает опасна для мужского здоровья…
Любопытный посетитель, как говорили в старину, был собой недурен. Волосы каштановые с легкой сединой на висках, но лицо без морщин. Карие глаза, нос с горбинкой — и две смешливые складки по углам рта.
Пустое блюдце, висевшее передо мной, поспешно убралось вверх. На его место опустилась платформа с мужчиной. Он что-то сказал, я ответила:
— Не понимаю!
И качнула головой, коснувшись ушей.
Мужчина уронил ещё несколько слов. Я со вздохом объявила:
— Увы, не знаю вашего языка!
Мой собеседник быстро притронулся к стальной пирамидке посреди стола. Что-то приказал, и та выдала на исковерканном русском:
— Добрый день. Ты разговариваешь на языке дальников. С какого ты корабля? С какой планеты?
Выходит, здесь русский зовется языком дальников? В этом мире есть люди, говорящие на русском — только живут они на другой планете?
Но что ответить на вопрос о корабле? Признаться, что бродяжничаю? Сказать, что я из прошлого? С Земли? А стоит ли…
В конце концов я сдержанно улыбнулась. Заявила:
— Боюсь, у меня амнезия. Помню, как шла по своей планете — и вдруг очнулась здесь. В чистом поле, на снегу. Потом увидела огни, и прибежала сюда. Кстати, не подскажете, сколько это стоит?
Я сдернула с пальца колечко и показала ему. Мужчина глянул искоса. Бросил несколько фраз, из пирамидки донеслось:
— Не знаю. Оправа дешевая, но камень может быть дорогим. Все зависит от того, на какой планете его добыли. В каком мире вы жили прежде?
— В мире дальников, — умненько сказала я. Чем черт не шутит, вдруг мне помогут туда добраться? Следом быстро добавила: — Не подскажете, что это за место? И какой сейчас год? Похоже, моя амнезия затянулась…
Пирамидка скороговоркой выдала перевод. Мужчина оглядел меня, уже откровенно изучая.
Кашу маслом, подумала я, а мужика улыбкой — и улыбнулась ему во все тридцать два зуба.
Он почему-то уставился на мой рот. Я торопливо прощебетала:
— Простите, я не представилась. Наталья Кулешова, для друзей — просто Наташа.
Густые брови с легкой сединой чуть приподнялись. Мужчина сказал, пирамидка перевела:
— Наташа? Я Скевос Калирис. И для друзей, и для врагов — просто Скевос.
После этого заявления я повнимательней присмотрелась к складкам вокруг его рта. Так смеяться он любит — или язвительно ухмыляться? Сразу и не поймешь.
— Разве у такого милого человека, как вы, могут быть враги? — закинула я пробный камушек.
Он кивнул.
— Продолжайте в этом сомневаться. Мне нравятся доверчивые женщины.
Разговор стремительно укатывался куда-то не туда. И я, перестав улыбаться, уже строго спросила:
— А как называется эта планета?
— Алиданум, — повторила пирамидка вслед за Скевосом. — Не знаю, что сейчас на календаре у дальников, но в этой части Галактики идет восемьсот двадцать шестой год от Великого Исхода.
Я замерла, соображая. Восемьсот двадцать шестой, Великий Исход? Пожалуй, Исходом нынешние называют начало расселения по звездам. Или первый полет к звездам? Жаль, нельзя спросить напрямую…
Но иногда выставлять себя неосведомленной дурочкой даже опасней, чем быть ей на самом деле.
Скевос улыбнулся. Предложил, указав на пухлые валики вдоль края блюдца:
— Раз уж мы познакомились — не хотите ли сесть на мой…
Тут пирамидка споткнулась, озадачено пощелкала и наконец выдала:
— Низ?
Я фыркнула — уж больно двусмысленно это прозвучало. Пояснила в ответ на удивленный взгляд:
— Трудности перевода. Вышло смешно. А далеко отсюда до планеты дальников?
Скевос прищурился.
— До какой именно? Вы так мало знаете о своей родине, Наташа? У дальников не одна планета, а несколько систем. Всеми делами заправляют ведомства, расположенные на планете Даль — отсюда и название Содружества. Потому что это содружество систем, а не один мир.
— Да ладно, — пробормотала я. — Мы ведь не обязаны знать, как вы нас называете? А ещё я в школе плохо училась.
Это стало моей ошибкой. Скевос, тут же напрягшись — но при этом мягонько улыбнувшись — спросил:
— А как вы себя называете?
Бабушку свою лови, подумала я. И сообщила:
— Мы себя называем людьми, господин Скевос. Раз уж вы так любезны — не подскажете, как мне добраться до планеты Даль?
— Это далеко. На том конце Галактики. — Скевос взмахнул рукой, снова указав на валики вокруг стола. — Может, все-таки присядете?
В это мгновенье одно из блюдец, висевших сверху, начало спускаться. Нацеливалось оно на входную дверь — и на меня. Платформа Скевоса дрогнула, собираясь уступить место.
И я, сразу решившись, шагнула в прорезь на борту блюдца, разделявшую пухлые валики дивана. На виду у всех этот господин меня не тронет. А сведения о своем мире он уже начал давать, и в них я сейчас нуждалась отчаянно. Ещё неизвестно, вернется ли Скевос поболтать, если его платформа уплывет в сторону…
