Из темноты доносилось уханье совы. Ну или филина. Никогда не могла различить двух этих птиц. В общем, мы были в глухом лесу. Дороги обратно я, естественно, не знала. Оставалось надеяться только на Маслова.
- Тааак, - протянул мой коллега, - нам, похоже, туда, - и указал в сторону близрастущих кустов.
- Уверен?
Не то чтобы я сомневалась в умении Маслова ориентироваться на местности, но вот что-то не хотелось ещё и по лесу всю ночь отходить. Устала я очень и мечта о душе (пусть и холодном, но все же душе) гнала побыстрее покончить с нашей затянувшейся прогулкой.
- А больше некуда, - уж слишком бодренько сказал капитан и, протянув мне руку, быстро поставил на ноги. – Хватит лежать, Яновна. Нам ещё до города топать километров десять, если не больше. Потом привести себя в порядок. Ну и снова на службу.
- Будем устраивать засаду в сберкассе?
Меня шатало из стороны в сторону, будто маятник. Но я всё же устояла на ногах. Поправив мокрое платье, поежилась от холода. Май месяц, а вечерами довольно свежо.
- На скок они сегодня вряд ли пойдут, - твёрдо предположил Маслов. – Во-первых, на такое дело с бухты-барахты не идут. Надо пути отхода прощупать. Прикинуть всё, чтобы без лишних головняков было. Во-вторых, сама понимаешь, в подземелье они, как и мы, гости нечастые. По карте ныкались. Завтра утром, Яновна, своих людей в штатском в сберкассу посажу. Ну и несколько на улице в засаду. На малину к Дырявой можно сразу после сберкассы наведаться. Как говорится, возьмём кодлу Борова и к его шмаре.
- Что с милиционером делать будем?
- А его я тебе уже сегодня ночью сдам, - обнадежил коллега. – Ну или, крайний срок, под утро.
Заметив, что я вся сгорбилась и пытаюсь согреться, обнимая саму себя, Маслов стянул с себя гимнастёрку и набросил мне на плечи. Не скажу, что это как-то согрело, но приободрило точно. Я так и прошагала по бурелому в мокрой гимнастёрке капитана до самой лесной дороги, где нас подобрал почтовый грузовик.
Домой я попала ближе к полуночи. Уставшая и злая, как собака, прорычала Маслову: «Пока», и, чуть переставляя ноги, пошла к подъезду. Капитан, ощутив всё моё раздражение ещё в кузове грузовика, не рискнул напрашиваться с ночёвкой. Бедолага Маслов побрёл в свои апартаменты, а это улицы две пешей прогулки. Правда, в тот момент мне было абсолютно всё равно на бравого капитана. Сама едва осталась жива и весь день насмарку с этим подземельем! Столько планов было, а итоге чуть богу душу не отдала, копошась в грязи. Единственная удача за сегодня – это подслушанный разговор бандитов. И то этой кодлой мы с Масловым решили заняться утром. А пока я валилась с ног, поднимаясь сначала по ступенькам, потом шатаясь, что пьяная, в коридоре, и кое-как дойдя до своих дверей, в темноте споткнулась о чьи-то ноги. От неожиданности воскликнула, но собственного голоса не услышала. Его перекрыл другой, мужской.
– Вот чёрт! – выругалась я, посмотрев вниз.
Гончар спал под моими дверями, скрутившись калачиком и подложив под голову вместо подушки увесистую папку.
- Ванюша, ты прописаться у меня решил?
Больше с иронией, чем с раздражением спросила я и принялась пихать в замочную скважину ключ. Лампочка в коридоре перегорела, а лунный свет лишь рассеивал темноту, вскользь рисуя очертания предметов. Самой хотелось спать, а тут ещё один полуночный гость и тоже с папкой. Не успела я приехать в Заболотинск, как мужчины с ночными неотложными делами толпами повалили ко мне в квартиру. Любой уважающей себя женщине такой интерес противоположного пола вряд ли понравится. Тем более, городок маленький, а это лишние поводы для сплетен. «Приехала товарищ из Москвы и … мужики к ней ходЮть и ходЮть!», - в голове молнией мелькнул образ бабулек у подъезда, шепчущихся о моём морально-нравственном поведении. В этот раз злорадная ухмылка слегка тронула уголки моих губ. Хорошо, что сонный Гончар этого не заметил, а то расценил бы мою улыбку, как зелёный свет для своих молодецких фантазий.
- Вы на службу сегодня не пришли и я волновался, - ну совсем по-мальчишески залепетал Ванюша, вскакивая на ноги и прижимая к себе кипу бумаг. – А ещё мы с Жанной всех заново опросили. Вот, - и протягивает мне папку.
- А до завтрашнего это подождать не может? – открываю дверь и чисто машинально беру что подали.
- Не знаю, но я подумал, что это важно. А где вы были?
Вот совсем не к месту вопрос. И, как мне показалось, милый мальчик Ванюша ревновал. Уж больно резкий тон. Мужскую ревность я различу даже в шёпоте. Паша меня ревновал до хрипа, до хруста в кулаках и нервного скрежета зубов. Костина ревность пряталась в спокойном молчании. А этот юноша ревновал, срываясь чуть ли не на мышиный писк. Не знаю, что Ванюша себе тогда нафантазировал, но его нервозность передалась и мне. Захотелось сорваться и пинками выгнать обнаглевшего ухажёра. Но вместо этого, я глубоко втянула воздух в лёгкие и медленно выдохнула, пытаясь привести мысли в порядок. Обычно после таких нехитрых манипуляций с дыханием мне становилось легче.
- А это, товарищ Гончар, не ваше дело. И что там с опросом свидетелей? - пресекаю не нужный мне интерес парня и тут же перевожу его внимание на более подходящую тему, кивком приглашая войти в квартиру.
- Соседка Галины Волошиной видела черную машину, - переступая через порог, сказал Ванюша. – Такую же машину видел сторож городского Дома Культуры в день исчезновения Маруси Дзедун. А ещё, - он делает чуть ли не театральную паузу, - когда пропала Дарья Кистенева черная легковая машина стояла возле булочной недалеко от дома девочки.
- Только чёрная машина, - задумчиво проговариваю очередную зацепку и кладу ключи с папкой на столик в прихожей.
Как мало улик по этому кровавому делу. Столько детей убито, а у милиции только чёрная машина. И как подозреваемый Пересвистов. Но его кандидатуру на Зверя пришлось пропустить. Разве первый секретарь горкома способен на убийство? Вообще, в этом городишке что-то не чисто. Больше года орудует детоубийца, а улик раз-два и обчелся. Мне хватило лишь одного дня, чтобы нарыть больше, чем они тут за год!
- Так, ладно, завтра займетесь с Жанной списками у кого в Заболотинске есть чёрная машина.
Даю Ванюше задание на целый день, а сама думаю стоит ли его привлекать к нашим с Масловым планам. Мальчик шустрый, но есть одна загвоздка. Сможет ли Гончар выстрелить в человека, если это, конечно, понадобится? Матёрые уголовники без боя не сдадутся. В этом я была твёрдо уверена.
- Алеся Яновна, - отвлёк меня от размышлений Гончар, - там уже есть список всех хозяев машин. Номер одной совпадает с показаниями свидетеля Ольги Харченко. Она соседка Кистеневых и уборщица в горкоме. Примелькалась ей эта машина, вот и запомнила.
- Харченко видела у булочной служебную машину Пересвистова?
Больше утверждаю, чем спрашиваю, но Гончар не тянет с ответом и кивает.
- Мы с Евгением Ивановичем сегодня хотели допросить Пересвистова, но Пётр Петрович категорически нам запретил это делать. Сказал: «Ладно тебе, Шумский, снова на нары захотелось, так зачем малого тянешься?», - передразнил начальника явно обиженный Гончар.
Обижался Ванюша на то, что к нему сослуживцы относились, как глупому пацаненку, и не воспринимали всерьёз. А он, на минуточку, теперь в особой группе товарища из Москвы! И не малой, как он считал.
- Ну, мне ваш Глыба не указ, так что допросим Пересвистова завтра.
И тут в животе протяжно заурчало, напоминая мне о вынужденной голодовке. Я вторые сутки в городе и толком поела только в гостях у Гончара. Сегодня день на пирожке в лабиринте блукала и, похоже, спать придётся на голодный желудок. Сил у меня оставалось ровно на помывку под холодным душем. Потом точно вырублюсь, едва добравшись до кровати. На этот раз меня не смущало даже пропитанное затхлостью постельное. А стоило мне представить себя укладывающейся в кровать, как башка тут же отъезжала в мир грёз. Ещё чуть-чуть и упаду в беспамятстве прямо на коврик в прихожей. Пора выпроваживать Гончара и на боковую. Но посмотрев в щенячьи глазки Ванюши, я не смогла выставить его за дверь. Было в этом мальчике что-то притягивающие. Да и ночь на улице, а в Заболотинске неспокойно. Детей обижают. Хотя, какой Гончар ребёнок? Вон и пистолет имеется. Вот тут и само собой напросился давно волнующий меня вопрос.
- Ты, Ванюша, стрелять умеешь?
Парень опустил глаза, промямлив:
- Стрелял пару раз на стрельбищах.
Понятно. Как пользоваться оружием знает, но не факт, что сможет применить его по назначению. Да и не видела я в Гончаре нужную мне жилку. Простой милый мальчик. Невинный, нежный, домашний… Такой если убьёт, то потом всю жизнь будет по ночам от кошмаров вскакивать в постели и плакать. Да и не хотелось мне ломать его. Я не Паша. Мне никогда не доставляло удовольствие кромсать девственные юношеские души. Натаскивать, как псов, на кровавую охоту, поощряя желание убивать за идею, по приказу и просто, потому что иного выхода для них нет.
Может быть, когда-нибудь Ванюше придётся применить табельное оружие, но я не стала торопить эти события в его жизни. Вероятность пострелять на малине у Дырявой невелика. Все её опасные гости будут на деле. Ещё собиралась попросить Маслова присмотреть за Гончаром, чтобы на рожон не лез по глупости. Не нужно было мальчику всё это. Не дорос ещё.
- Завтра вечером поступаешь в распоряжение Маслова, а сейчас спать.
Вынесла я свой вердикт и направилась прямиком в комнату. Вещи я ещё не успела разобрать. Времени не было. Так что пришлось копошиться в чемодане в поисках белья. Ванюша осторожно последовал за мной и, когда его тень упала на постель, он остановился. Я слышала как парень сдерживает нарастающие дыхание, стараясь делать маленькие вдохи, чтобы не дай бог его мысли не стали для меня очевидны. Бедный мальчик боролся с самым сильнейшим инстинктом в человеческой сущности. С желанием. Будь на месте Гончара опытный мужчина, такой как Маслов, или Шумский, и я бы ощутила не только горячие дыхание, но и его руки на своём теле. А он только стоял и рассматривал постель, рисуя в воображении желанные сцены любви. В какой-то момент его щеки заполыхали румянцем и глаза виновато упали на пол. Он тяжело вздохнул, будто совершил что-то неподобающие в отношении меня, и стыдливо отвернулся.
Оставить всё как есть… Наверное, это стало лучшим решением. Я сделала вид, что ничего не заметила. Да и зачем мне невинный мальчик? Поиграть и бросить, как когда-то со мной поступил Паша? Я не могла. Так не могла. Совесть не позволяла прикоснуться своей серой душонкой к чистому Ванюше. Нет. Пусть лучше он влюбится в такую же милую девчонку, как сам. И будет у них всё, как положено. Свидания, ухаживания, свадьба и … любовь. Я – это просто страсть. Обычный животный инстинкт. Ничего более! А мальчики в его возрасте так горячи. Вспыхивают, словно спички, и так же сгорают дотла в собственных иллюзиях.
Я достала из чемодана нужные мне вещи и, посмотрев на виноватого Гончара, строго сказала:
- Значит так, Ванюша, я в душ, а ты, - парень заметно приободрился и уже с надеждой заглянул мне в глаза, - чтобы сопел на диване в две дырки, когда я выйду. Ясно?
- Да, Алеся Яновна! – отчеканил будто на плацу и снова опустил взгляд на постель.
Ну и злая же я тётка! Одним махом разбила все юношеские надежды на незабываемую ночь. Мало того разбила, так ещё и смущаться заставила, когда мимо проходя, нечаянно качнулась в его сторону. Усталость брала своё.
Не помню, как помылась. Не помню, как дошла до кровати и, упав на неё, уснула. Единственное, что врезалось в мою память это тихо лежащий на диване Ванюша. Он с таким усердием изображал крепкий сон, что забыл снять кобуру. Наверное, эта ночь стала самой бессонной в его жизни, чего не скажешь обо мне. Я спала сном младенца. Даже пустой желудок не помешал мне в этом.
Резкий звонок в дверь. Подрываюсь с постели и первое, что вижу, завтрак на столе. За годы в ЧК я научилась быстро включать мозг. Порой мне хватало и одного часа, чтобы выспаться, но в этот раз в голове, кроме мата, не было никаких мыслей. Кто же так рано? Хотя какая рань? На часах половина седьмого. Доронин приехал. Я же дала ему выходной только вчера. Сегодня для него обычный рабочий день.
- Так, Ванька, ты что здесь делаешь? – голос моего шофёра током бежит по квартире. – Мы с твоей мамой тебя дома ждём, а он у начальницы моей отлеживается!
- Не отлеживаюсь я! – возмущается Гончар. – Я Алесе Яновне помогал вчера допоздна. Вот она меня спать тут и оставила.
Ох, и умело оправдался малой! Прям улыбку мою сорвал. Жаль, что не увидел.
Лениво набрасываю халат и выхожу к мужчинам. Доронин стоит с корзинкой в дверях, и по-отечески поглядывает на Ванюшу. Как я поняла, у моего шофёра с матерью Гончара всё срослось и теперь он, считай, стал папашей для её сыночка. Отсюда и такая забота о парне. На меня Доронин посмотрел, как на преступницу. Совратила мальчика стерва! Но в отличии от Вани, я не собиралась оправдываться, тем более в том, чего не совершала.
- Доронин, - приказным тоном обращаюсь к своему шофёру, - подожди в машине. Гончар, и ты в машину живо! Мне собраться надо.
Выпроводив обоих, я наконец-то смогла задышать полной грудью. Умылась, привела себя в порядок, позавтракала, оделась и почти отдохнувшая вышла из дома. Пока я собиралась, Доронин отчитал Ванюшу и отправил в отделение пешком. Он и со мной хотел поговорить на счёт новоиспеченного пасынка и было уже открыл рот, чтобы пожурить начальницу, как я его быстро поставила на место.
- Товарищ сержант, будете лезть не в своё дело, отправлю обратно в Витебск, а у Пичугина попрошу нового водителя. Ясно?!
Сконфуженное молчание вместо ответа.
- Я не слышу!
- Так точно, товарищ капитан! – по-армейски выдал Доронин, придавив на газ.
Ели удержалась на сидении от его выкрутасов! Ещё бы чуть-чуть нажал на педаль и я бы влетела лицом в спинку сиденья. Вот мелкий пакостник! Но исполнять свои угрозы не стала. Где я ещё найду такого верного человека, как Фёдор Матвеевич? Он хоть и был вредным мужиком, но дельным. Вот так и потушили разгорающейся конфликт. Я приказала. Доронин молча согласился.
В отделении меня встречали с ехидными шуточками. Правда, шутили за спиной. В лицо не осмелились. Слух о моей затяжной прогулке с Масловым принёс языкастый сотрудник, видевший нас в городе. В кабинете встретили молчанием. Жанна тихо поздоровалась и снова уткнулась лицом в бумаги. Шумский бегло кивнул, а в глазах я прочла: «Привет, родная! Нагулялась?», и отвернулся, будто бы занят. Единственный человек обрадовавшейся мне был Гончар. Он и не скрывал этого, улыбаясь во весь рот. Я улыбнулась в ответ. От чего парня просто накрыло известной только ему благодатью.
- Итак, что у нас нового я уже знаю, - говорю, кладя на стол портфель с вчерашними папками. – Пересвистова допросим сегодня.
- Да ну? – с каким-то скептицизмом подмечает Шумский, наконец-то повернувшись ко мне.
- Евгений Иванович, вас что-то смущает?
- Меня нет, но я сомневаюсь, что вам удастся поговорить с первым секретарем горкома. Хотя может, после близкого знакомства с Масловым, - вот прям нарывался капитан, испытывая моё терпение.
- Тааак, - протянул мой коллега, - нам, похоже, туда, - и указал в сторону близрастущих кустов.
- Уверен?
Не то чтобы я сомневалась в умении Маслова ориентироваться на местности, но вот что-то не хотелось ещё и по лесу всю ночь отходить. Устала я очень и мечта о душе (пусть и холодном, но все же душе) гнала побыстрее покончить с нашей затянувшейся прогулкой.
- А больше некуда, - уж слишком бодренько сказал капитан и, протянув мне руку, быстро поставил на ноги. – Хватит лежать, Яновна. Нам ещё до города топать километров десять, если не больше. Потом привести себя в порядок. Ну и снова на службу.
- Будем устраивать засаду в сберкассе?
Меня шатало из стороны в сторону, будто маятник. Но я всё же устояла на ногах. Поправив мокрое платье, поежилась от холода. Май месяц, а вечерами довольно свежо.
- На скок они сегодня вряд ли пойдут, - твёрдо предположил Маслов. – Во-первых, на такое дело с бухты-барахты не идут. Надо пути отхода прощупать. Прикинуть всё, чтобы без лишних головняков было. Во-вторых, сама понимаешь, в подземелье они, как и мы, гости нечастые. По карте ныкались. Завтра утром, Яновна, своих людей в штатском в сберкассу посажу. Ну и несколько на улице в засаду. На малину к Дырявой можно сразу после сберкассы наведаться. Как говорится, возьмём кодлу Борова и к его шмаре.
- Что с милиционером делать будем?
- А его я тебе уже сегодня ночью сдам, - обнадежил коллега. – Ну или, крайний срок, под утро.
Заметив, что я вся сгорбилась и пытаюсь согреться, обнимая саму себя, Маслов стянул с себя гимнастёрку и набросил мне на плечи. Не скажу, что это как-то согрело, но приободрило точно. Я так и прошагала по бурелому в мокрой гимнастёрке капитана до самой лесной дороги, где нас подобрал почтовый грузовик.
ЧАСТЬ 13. Утро третьего дня
ГЛАВА 1.
Домой я попала ближе к полуночи. Уставшая и злая, как собака, прорычала Маслову: «Пока», и, чуть переставляя ноги, пошла к подъезду. Капитан, ощутив всё моё раздражение ещё в кузове грузовика, не рискнул напрашиваться с ночёвкой. Бедолага Маслов побрёл в свои апартаменты, а это улицы две пешей прогулки. Правда, в тот момент мне было абсолютно всё равно на бравого капитана. Сама едва осталась жива и весь день насмарку с этим подземельем! Столько планов было, а итоге чуть богу душу не отдала, копошась в грязи. Единственная удача за сегодня – это подслушанный разговор бандитов. И то этой кодлой мы с Масловым решили заняться утром. А пока я валилась с ног, поднимаясь сначала по ступенькам, потом шатаясь, что пьяная, в коридоре, и кое-как дойдя до своих дверей, в темноте споткнулась о чьи-то ноги. От неожиданности воскликнула, но собственного голоса не услышала. Его перекрыл другой, мужской.
– Вот чёрт! – выругалась я, посмотрев вниз.
Гончар спал под моими дверями, скрутившись калачиком и подложив под голову вместо подушки увесистую папку.
- Ванюша, ты прописаться у меня решил?
Больше с иронией, чем с раздражением спросила я и принялась пихать в замочную скважину ключ. Лампочка в коридоре перегорела, а лунный свет лишь рассеивал темноту, вскользь рисуя очертания предметов. Самой хотелось спать, а тут ещё один полуночный гость и тоже с папкой. Не успела я приехать в Заболотинск, как мужчины с ночными неотложными делами толпами повалили ко мне в квартиру. Любой уважающей себя женщине такой интерес противоположного пола вряд ли понравится. Тем более, городок маленький, а это лишние поводы для сплетен. «Приехала товарищ из Москвы и … мужики к ней ходЮть и ходЮть!», - в голове молнией мелькнул образ бабулек у подъезда, шепчущихся о моём морально-нравственном поведении. В этот раз злорадная ухмылка слегка тронула уголки моих губ. Хорошо, что сонный Гончар этого не заметил, а то расценил бы мою улыбку, как зелёный свет для своих молодецких фантазий.
- Вы на службу сегодня не пришли и я волновался, - ну совсем по-мальчишески залепетал Ванюша, вскакивая на ноги и прижимая к себе кипу бумаг. – А ещё мы с Жанной всех заново опросили. Вот, - и протягивает мне папку.
- А до завтрашнего это подождать не может? – открываю дверь и чисто машинально беру что подали.
- Не знаю, но я подумал, что это важно. А где вы были?
Вот совсем не к месту вопрос. И, как мне показалось, милый мальчик Ванюша ревновал. Уж больно резкий тон. Мужскую ревность я различу даже в шёпоте. Паша меня ревновал до хрипа, до хруста в кулаках и нервного скрежета зубов. Костина ревность пряталась в спокойном молчании. А этот юноша ревновал, срываясь чуть ли не на мышиный писк. Не знаю, что Ванюша себе тогда нафантазировал, но его нервозность передалась и мне. Захотелось сорваться и пинками выгнать обнаглевшего ухажёра. Но вместо этого, я глубоко втянула воздух в лёгкие и медленно выдохнула, пытаясь привести мысли в порядок. Обычно после таких нехитрых манипуляций с дыханием мне становилось легче.
- А это, товарищ Гончар, не ваше дело. И что там с опросом свидетелей? - пресекаю не нужный мне интерес парня и тут же перевожу его внимание на более подходящую тему, кивком приглашая войти в квартиру.
- Соседка Галины Волошиной видела черную машину, - переступая через порог, сказал Ванюша. – Такую же машину видел сторож городского Дома Культуры в день исчезновения Маруси Дзедун. А ещё, - он делает чуть ли не театральную паузу, - когда пропала Дарья Кистенева черная легковая машина стояла возле булочной недалеко от дома девочки.
- Только чёрная машина, - задумчиво проговариваю очередную зацепку и кладу ключи с папкой на столик в прихожей.
Как мало улик по этому кровавому делу. Столько детей убито, а у милиции только чёрная машина. И как подозреваемый Пересвистов. Но его кандидатуру на Зверя пришлось пропустить. Разве первый секретарь горкома способен на убийство? Вообще, в этом городишке что-то не чисто. Больше года орудует детоубийца, а улик раз-два и обчелся. Мне хватило лишь одного дня, чтобы нарыть больше, чем они тут за год!
- Так, ладно, завтра займетесь с Жанной списками у кого в Заболотинске есть чёрная машина.
Даю Ванюше задание на целый день, а сама думаю стоит ли его привлекать к нашим с Масловым планам. Мальчик шустрый, но есть одна загвоздка. Сможет ли Гончар выстрелить в человека, если это, конечно, понадобится? Матёрые уголовники без боя не сдадутся. В этом я была твёрдо уверена.
- Алеся Яновна, - отвлёк меня от размышлений Гончар, - там уже есть список всех хозяев машин. Номер одной совпадает с показаниями свидетеля Ольги Харченко. Она соседка Кистеневых и уборщица в горкоме. Примелькалась ей эта машина, вот и запомнила.
- Харченко видела у булочной служебную машину Пересвистова?
Больше утверждаю, чем спрашиваю, но Гончар не тянет с ответом и кивает.
- Мы с Евгением Ивановичем сегодня хотели допросить Пересвистова, но Пётр Петрович категорически нам запретил это делать. Сказал: «Ладно тебе, Шумский, снова на нары захотелось, так зачем малого тянешься?», - передразнил начальника явно обиженный Гончар.
Обижался Ванюша на то, что к нему сослуживцы относились, как глупому пацаненку, и не воспринимали всерьёз. А он, на минуточку, теперь в особой группе товарища из Москвы! И не малой, как он считал.
- Ну, мне ваш Глыба не указ, так что допросим Пересвистова завтра.
И тут в животе протяжно заурчало, напоминая мне о вынужденной голодовке. Я вторые сутки в городе и толком поела только в гостях у Гончара. Сегодня день на пирожке в лабиринте блукала и, похоже, спать придётся на голодный желудок. Сил у меня оставалось ровно на помывку под холодным душем. Потом точно вырублюсь, едва добравшись до кровати. На этот раз меня не смущало даже пропитанное затхлостью постельное. А стоило мне представить себя укладывающейся в кровать, как башка тут же отъезжала в мир грёз. Ещё чуть-чуть и упаду в беспамятстве прямо на коврик в прихожей. Пора выпроваживать Гончара и на боковую. Но посмотрев в щенячьи глазки Ванюши, я не смогла выставить его за дверь. Было в этом мальчике что-то притягивающие. Да и ночь на улице, а в Заболотинске неспокойно. Детей обижают. Хотя, какой Гончар ребёнок? Вон и пистолет имеется. Вот тут и само собой напросился давно волнующий меня вопрос.
- Ты, Ванюша, стрелять умеешь?
Парень опустил глаза, промямлив:
- Стрелял пару раз на стрельбищах.
Понятно. Как пользоваться оружием знает, но не факт, что сможет применить его по назначению. Да и не видела я в Гончаре нужную мне жилку. Простой милый мальчик. Невинный, нежный, домашний… Такой если убьёт, то потом всю жизнь будет по ночам от кошмаров вскакивать в постели и плакать. Да и не хотелось мне ломать его. Я не Паша. Мне никогда не доставляло удовольствие кромсать девственные юношеские души. Натаскивать, как псов, на кровавую охоту, поощряя желание убивать за идею, по приказу и просто, потому что иного выхода для них нет.
Может быть, когда-нибудь Ванюше придётся применить табельное оружие, но я не стала торопить эти события в его жизни. Вероятность пострелять на малине у Дырявой невелика. Все её опасные гости будут на деле. Ещё собиралась попросить Маслова присмотреть за Гончаром, чтобы на рожон не лез по глупости. Не нужно было мальчику всё это. Не дорос ещё.
- Завтра вечером поступаешь в распоряжение Маслова, а сейчас спать.
Вынесла я свой вердикт и направилась прямиком в комнату. Вещи я ещё не успела разобрать. Времени не было. Так что пришлось копошиться в чемодане в поисках белья. Ванюша осторожно последовал за мной и, когда его тень упала на постель, он остановился. Я слышала как парень сдерживает нарастающие дыхание, стараясь делать маленькие вдохи, чтобы не дай бог его мысли не стали для меня очевидны. Бедный мальчик боролся с самым сильнейшим инстинктом в человеческой сущности. С желанием. Будь на месте Гончара опытный мужчина, такой как Маслов, или Шумский, и я бы ощутила не только горячие дыхание, но и его руки на своём теле. А он только стоял и рассматривал постель, рисуя в воображении желанные сцены любви. В какой-то момент его щеки заполыхали румянцем и глаза виновато упали на пол. Он тяжело вздохнул, будто совершил что-то неподобающие в отношении меня, и стыдливо отвернулся.
Оставить всё как есть… Наверное, это стало лучшим решением. Я сделала вид, что ничего не заметила. Да и зачем мне невинный мальчик? Поиграть и бросить, как когда-то со мной поступил Паша? Я не могла. Так не могла. Совесть не позволяла прикоснуться своей серой душонкой к чистому Ванюше. Нет. Пусть лучше он влюбится в такую же милую девчонку, как сам. И будет у них всё, как положено. Свидания, ухаживания, свадьба и … любовь. Я – это просто страсть. Обычный животный инстинкт. Ничего более! А мальчики в его возрасте так горячи. Вспыхивают, словно спички, и так же сгорают дотла в собственных иллюзиях.
Я достала из чемодана нужные мне вещи и, посмотрев на виноватого Гончара, строго сказала:
- Значит так, Ванюша, я в душ, а ты, - парень заметно приободрился и уже с надеждой заглянул мне в глаза, - чтобы сопел на диване в две дырки, когда я выйду. Ясно?
- Да, Алеся Яновна! – отчеканил будто на плацу и снова опустил взгляд на постель.
Ну и злая же я тётка! Одним махом разбила все юношеские надежды на незабываемую ночь. Мало того разбила, так ещё и смущаться заставила, когда мимо проходя, нечаянно качнулась в его сторону. Усталость брала своё.
Не помню, как помылась. Не помню, как дошла до кровати и, упав на неё, уснула. Единственное, что врезалось в мою память это тихо лежащий на диване Ванюша. Он с таким усердием изображал крепкий сон, что забыл снять кобуру. Наверное, эта ночь стала самой бессонной в его жизни, чего не скажешь обо мне. Я спала сном младенца. Даже пустой желудок не помешал мне в этом.
ГЛАВА 2.
Резкий звонок в дверь. Подрываюсь с постели и первое, что вижу, завтрак на столе. За годы в ЧК я научилась быстро включать мозг. Порой мне хватало и одного часа, чтобы выспаться, но в этот раз в голове, кроме мата, не было никаких мыслей. Кто же так рано? Хотя какая рань? На часах половина седьмого. Доронин приехал. Я же дала ему выходной только вчера. Сегодня для него обычный рабочий день.
- Так, Ванька, ты что здесь делаешь? – голос моего шофёра током бежит по квартире. – Мы с твоей мамой тебя дома ждём, а он у начальницы моей отлеживается!
- Не отлеживаюсь я! – возмущается Гончар. – Я Алесе Яновне помогал вчера допоздна. Вот она меня спать тут и оставила.
Ох, и умело оправдался малой! Прям улыбку мою сорвал. Жаль, что не увидел.
Лениво набрасываю халат и выхожу к мужчинам. Доронин стоит с корзинкой в дверях, и по-отечески поглядывает на Ванюшу. Как я поняла, у моего шофёра с матерью Гончара всё срослось и теперь он, считай, стал папашей для её сыночка. Отсюда и такая забота о парне. На меня Доронин посмотрел, как на преступницу. Совратила мальчика стерва! Но в отличии от Вани, я не собиралась оправдываться, тем более в том, чего не совершала.
- Доронин, - приказным тоном обращаюсь к своему шофёру, - подожди в машине. Гончар, и ты в машину живо! Мне собраться надо.
Выпроводив обоих, я наконец-то смогла задышать полной грудью. Умылась, привела себя в порядок, позавтракала, оделась и почти отдохнувшая вышла из дома. Пока я собиралась, Доронин отчитал Ванюшу и отправил в отделение пешком. Он и со мной хотел поговорить на счёт новоиспеченного пасынка и было уже открыл рот, чтобы пожурить начальницу, как я его быстро поставила на место.
- Товарищ сержант, будете лезть не в своё дело, отправлю обратно в Витебск, а у Пичугина попрошу нового водителя. Ясно?!
Сконфуженное молчание вместо ответа.
- Я не слышу!
- Так точно, товарищ капитан! – по-армейски выдал Доронин, придавив на газ.
Ели удержалась на сидении от его выкрутасов! Ещё бы чуть-чуть нажал на педаль и я бы влетела лицом в спинку сиденья. Вот мелкий пакостник! Но исполнять свои угрозы не стала. Где я ещё найду такого верного человека, как Фёдор Матвеевич? Он хоть и был вредным мужиком, но дельным. Вот так и потушили разгорающейся конфликт. Я приказала. Доронин молча согласился.
В отделении меня встречали с ехидными шуточками. Правда, шутили за спиной. В лицо не осмелились. Слух о моей затяжной прогулке с Масловым принёс языкастый сотрудник, видевший нас в городе. В кабинете встретили молчанием. Жанна тихо поздоровалась и снова уткнулась лицом в бумаги. Шумский бегло кивнул, а в глазах я прочла: «Привет, родная! Нагулялась?», и отвернулся, будто бы занят. Единственный человек обрадовавшейся мне был Гончар. Он и не скрывал этого, улыбаясь во весь рот. Я улыбнулась в ответ. От чего парня просто накрыло известной только ему благодатью.
- Итак, что у нас нового я уже знаю, - говорю, кладя на стол портфель с вчерашними папками. – Пересвистова допросим сегодня.
- Да ну? – с каким-то скептицизмом подмечает Шумский, наконец-то повернувшись ко мне.
- Евгений Иванович, вас что-то смущает?
- Меня нет, но я сомневаюсь, что вам удастся поговорить с первым секретарем горкома. Хотя может, после близкого знакомства с Масловым, - вот прям нарывался капитан, испытывая моё терпение.
