Среда, 21 сентября
День первый
— ТУТ КАКАЯ-ТО ОШИБКА
Укрывшись с головой одеялом, я утыкаюсь лицом в подушку. Слишком рано для голосов в голове. Слишком рано для обвинений.
По мере того, как сознание начинает проясняться, реальность поражает меня: кроме меня в комнате находился кто-то еще.
Когда я заснула прошлой ночью после того, как вынесла половину кафе в общежитии, нарушив правила и взяв несколько тарелок с едой к себе в комнату, я была одна. Меня одолевали сомнения в правильности своего жизненного выбора. Все эти лекции о безопасности в кампусе, маленький красный перцовый баллончик, который заставила купить моя мама, и вот теперь в моей комнате ранним утром возник незнакомец.
— Это не ошибка. — говорит другой голос, немного тише, чем первый, насколько я могу расслышать будучи под одеялом.
— В этом году мы переоценили наши возможности, и нам пришлось внести несколько изменений в последнюю минуту. Большинство первокурсников живут по трое.
— И вы не подумали, что мне будет полезно узнать об этом до заселения?
Первый голос больше не звучит как незнакомый, наоборот, он до боли знаком. Роскошный. Титулованный. Вот только... он не может принадлежать той, которую, как я думала, оставила еще в школе, вместе со всеми учителями, вздохнувшими с облегчением, когда директор вручал мне диплом. Наверное, мой руководитель школьной газеты, звеня бокалом шампанского, говорил о том, насколько он рад моему выпуску. Держу пари, он никогда еще не был настолько готов к выходу на пенсию.
— Давай поговорим в коридоре, — говорит второй человек. Мгновение спустя дверь захлопнулась, от чего что-то свалилось на коврик.
Я переворачиваюсь и настороженно оглядываюсь. Доска, которую я повесила в воскресенье, когда грезила мечтами о записках, которые мы с моей будущей соседкой по комнате могли оставлять друг другу, лежала на полу. Дизайнерская сумка расположилась на соседней кровати. В какой-то момент меня начинает одолевать дрожь и холод, граничащие с паникой.
Олмстед Холл — общежитие только для первокурсников. Оно было самым старым в кампусе, запланированным под снос следующим летом.
— Тебе так повезло, — сказала мне администратор девятого этажа Пейдж, когда я заселилась.
— Ты одна из последних студентов, которые когда-либо будут жить здесь. К сожалению, подобное везение было осязаемо даже физически. Его можно было найти в бежевых стенах, шатающихся книжных полках и жутком общем душе с мерцающими лампочками и подозрительными лужами повсюду. Есть выражение: дом, милый дом. В моём случае это была милая бетонная тюрьма.
В комнату я заселилась первой, и когда прошло несколько дней без появления Кристины Дирборн из Линкольна, штат Небраска, соседки по комнате, которую мне назначили, я забеспокоилась, что произошла путаница и мне дали однушку. Моя мама и ее соседка по комнате в колледже до сих пор дружат, и я всегда надеялась, что со мной произойдет такая же история. Однушка была бы очередным проявлением моего невезения после долголетней череды неудач, хотя какая-то крошечная часть меня задавалась вопросом о том, что, может быть, это к лучшему.
Дверь отворилась, и в комнату вошла Пейдж. Позади нее стояла девушка, которая превратила мое пребывание в средней школе в ад.
Из нескольких тысяч первокурсников в соседки мне достался мой заклятый враг. Что ж, добавлю еще один пункт в список моего "везения". По правде говоря, здание колледжа было таким огромным, и я была уверена, что мы никогда не пересечемся друг с другом. Должно быть, это какая-то очередная шутка, которую мне подкинула судьба.
— Привет, соседка, — говорю я, заставляя себя улыбнуться, и присаживаюсь на постели. Откинув несколько прядок волос со своего лица, осматриваю комнату на наличие беспорядка.
Люси Ламонт, бывший главный редактор Island High School Navigator, смотрит на меня ледяным взглядом. Она претенциозна, миниатюрна и страшна, и я полностью уверена, что она может убить человека голыми руками. В какой-то момент она опомнилась и взяла себя в руки, смягчив взгляд, как будто беспокоясь о том, как много из этого разговора я успела подслушать.
— Это... определенно сюрприз.
Скажу честно, это одна из самых приятных вещей, которую люди говорили обо мне в последнее время.
Я должна быть одета во что-то другое, а не в пижамные шорты с рисунком совы и футболку Университета Вашингтона по завышенной цене, которую я купила в книжном магазине кампуса. Может быть, средневековую кольчугу, а в этот момент оркестр должен играть что-то эпическое.
— О, Люси, я тоже по тебе скучала. Прошло, сколько, три месяца?
Одной рукой она крепко сжимает свой дизайнерский чемодан, а другой сумочку. Не могу представить, какой стресс вызвало у нее мое присутствие, бедняжка.
— Три месяца, — повторяет она. И теперь мы здесь. Вместе.
— Что ж. Я оставлю вас двоих знакомиться, если так можно выразиться. — щебечет Пейдж.
С этими словами она наигранно помахала нам рукой и скрылась за дверью.
— Если вам что-нибудь понадобится, просто постучите в мою дверь! — сказала она в первый вечер, когда обманом устроила нам игры на раскрепощение. Колледж — это рассадник лжи!
Я показываю большим пальцем в сторону двери.
— У нее просто потрясающие навыки посредничества, — в надежде рассмешить Люси, говорю я, но она осталась бесстрастной к моей неудачной попытке.
— Невероятно. — она оглядывает комнату, похоже, она впечатлила ее примерно так же, как и меня, когда я заехала.
Ее взгляд задерживается на стопке журналов, которые я запихнула в полку над ноутбуком. Возможно, мне не нужно было привозить их все, но я хотела, чтобы мои любимые статьи были со мной в случае необходимости во вдохновении.
— У меня должна была быть однушка в Lamphere Hall, — говорит она.
— Возможно, тебе повезло бы больше, если бы ты приехала в эти выходные, когда все должны были заселяться.
— Я была на Сент-Крус. Случился тропический шторм, и мы не смогли из-за непогоды вылететь вовремя.
Это дико, что Люси Ламонт, наследнице медиа компании своих родителей, сходит с рук говорить подобные вещи.
Также дико то, что в течение двух лет мы с ней были кем-то на подобии друзей.
Она ставит свою сумочку на стол, чуть не опрокинув при этом одну из моих мисок с макаронами. Равиоли со шпинатом, судя по виду.
— Здесь есть кафе, где можно есть все, что захочешь. Там подают отличную пасту.
Я встаю, чтобы собрать миски и сложить их на своей стороне комнаты.
— Думала, что меня выгонят после пяти мисок, но нет, когда они говорят "можно есть все", они не шутят.
— Пахнет как в "Олив Гарден".
— Я хотела создать атмосферу домашнего уюта.
Беру назад свои слова об убийстве человека голыми руками. Я уверена, что Люси Ламонт могла бы сделать это одним взглядом.
— Клянусь, я не всегда собираю чушь. Последние несколько дней я была одна, и вся эта свобода, наверное, пошла мне вовсе не на пользу. Я думала, что живу в комнате с девушкой из Небраски, но потом она так и не появилась, так что...
Мы обе замолчали. Каждый раз, когда я фантазировала о колледже, моей соседкой по комнате была бы та, кто в итоге стала бы подругой на всю жизнь. Мы ездили бы в увлекательные совместные поездки, произносили тосты на свадьбах друг друга. Признаюсь честно, я была бы потрясена, если бы Люси Ламонт пришла бы на мои похороны.
Она опускается в свое пластиковое кресло и приступает к дыхательным техникам. Глубокие вдохи, длинные выдохи.
— Если то, что сейчас происходит реально, то мы двое — соседи по комнате, и даже если это только до тех пор, пока меня не переведут в другое место, нам понадобятся некоторые основные правила. — сказала она.
Чувствуя себя неуклюжей рядом с Люси и ее спортивным костюмом от кутюр, я накидываю вязаный серый кардиган, уродливо висящий на моем собственном стуле. К сожалению, я думаю, что он только придавал мне еще больше неуклюжести, но, по крайней мере, я больше не дрожу. Я всегда чувствовала себя меньше рядом с Люси, например, когда мы вместе писали статью о женоненавистничестве дресс-кода в средней школе для газеты. "Люси Ламонт", — гласил заголовок, в котором наш учитель возвышал статус Люси над моим, и крошечным шрифтом: "С Барретт Блум". Но какая бы связь между нами ни существовала, она испарилась к концу девятого класса.
— Хорошо, я буду приводить парней, с которыми можно перепихнуться только раз в две ночи, и я прикреплю этот носок к двери, чтобы ты знала, что комната занята.
Я подхожу к шкафу, который чуть шире гладильной доски, и бросаю ей пару носков до колена с надписью «RINGMASTER OF THE SHITSHOW». Ну, точнее только один носок. Вчера сушилка на девятом этаже съела второй, и я до сих пор находилась в трауре.
— И я буду мастурбировать только тогда, когда буду уверена, что ты спишь.
Люси несколько раз моргает, что можно истолковать, как отсутствие признательности за мой носок, животный страх перед словом на букву "М" или ужас от того, что кто-то захочет со мной переспать. Как будто она не слышала о том, что случилось после выпускного в прошлом году, и не смеялась над этим в редакции вместе с остальными сотрудниками Navigator.
— Ты когда-нибудь думаешь, прежде чем говорить?
— Честно? Не часто.
— Вообще-то, я имела ввиду, что нужно поддерживать чистоту в комнате. У меня аллергия на пыль. Никаких мисок с макаронами, одежды или чего-то еще на полу.
Ногой она указывает под мой стол.
— Никаких переполненных мусорных корзин.
Я сильно прикусываю внутреннюю сторону щеки, и Люси поднимает свои тонкие брови.
— Господи, Барретт, я действительно не думаю, что это слишком большая просьба.
— Извини. Я думала, прежде чем говорить. Разве это не разумные мысли?
— У меня начинается мигрень, — говорит она. — Мне кажется, что подобные вещи – это обычная вежливость — не... ну, ты понимаешь. Не стоит предаваться этому особенному виду самолюбования, когда в комнате находится кто-то еще. Неважно, спит он или нет.
— Я могу быть довольно тихой, — предлагаю я.
Люси выглядит так, будто она с минуты на минуту взорвется.
— Я не знала, что для тебя это так важно.
— Это вполне естественная вещь. К этому нужно подходить с пониманием, будучи соседками по комнате! Я забочусь о нас обеих.
— Надеюсь, к следующей неделе мы больше не будем соседками.
Она подходит к своему чемодану и достает из него ноутбук, затем разматывает зарядное устройство и нагибается в поисках розетки. Немного стыдясь, я показываю ей, что единственная розетка находится под моим столом, и мы обнаруживаем, что у нее нет возможности работать за своим столом, не превратив зарядное устройство в натянутый канат. Со стоном она возвращается к своему чемодану.
— Я могу только представить, каковы были бы твои приоритеты в качестве главного редактора. Нам повезло, что мы избежали этого.
С этими словами она распаковывает знакомую именную табличку и кладет ее на свой стол. Главный редактор, гласит она. Насмехается надо мной.
Нелепо было полагать, что у меня есть шанс стать редактором. Когда я спрашивала людей, могу ли я взять у них интервью, это было сравнимо с тем, если бы я спросила, могу ли я сделать им любительский семейный канал.
Но сейчас это не имело никакого значения. Сегодня я буду проходить собеседование, чтобы занять вакансию репортера-первокурсника в Washingtonian. Никому здесь не будет дела до Navigator или историй, которые я написала, и им также не будет дела до таблички с именем Люси.
— Я тоже не в восторге от этого, — говорю я. — Но, может быть, мы могли бы оставить все в прошлом? Я не хочу продолжать то, что началось еще в школе, здесь. Может быть, мы никогда не станем друзьями, но нам не обязательно быть врагами. Мы можем просто сосуществовать.
— Конечно, — говорит Люси, и я радуюсь, веря ей. — Мы можем оставить в прошлом твою попытку саботировать нашу школу. Мы будем заплетать друг другу косы и устраивать вечеринки в нашей комнате, и мы будем смеяться, когда расскажем людям, что ты с радостью уничтожила всю спортивную команду и разрушила шансы Блейна на стипендию.
Ладно, она преувеличивает. В основном. Ее бывший парень Блейн, в прошлом один из звездных теннисистов Айленда, сам упустил свои шансы на стипендию. Все, что я сделала, это указала пальцем.
Кроме того, я уверена, что Блейны в конце концов все равно победили.
— У меня есть еще один вопрос, — говорю я, отгоняя воспоминания, пока они не успели вонзить в меня свои когти. — Тебе удобно сидеть?
Она смотрит вниз на стул, на свою одежду, лоб в смятении.
— Что?
Люси Ламонт может быть стервой, но, к несчастью для нее, я тоже.
— С этой палкой в заднице. Это неудобно...
Я все еще гогочу, когда она захлопывает дверь.
* * *
Колледж должен был стать новым началом. Именно этого я ждала с тех пор, как в моем почтовом ящике появилось письмо о приеме в колледж, надеясь, что настоящее перерождение, которое я никогда не смогла бы осуществить в средней школе, было уже не за горами. И несмотря на неприятности с соседкой по комнате, я твердо решила полюбить это место. Новый год, новая Барретт, лучший выбор.
После душа, во время которого я едва избежала падения, я надела свои любимые джинсы с высокой талией, вязаный кардиган и винтажную футболку с Бритни Спирс, которая когда-то принадлежала моей маме. Джинсы легко скользят по моим широким бедрам и не пережимают живот так сильно, как обычно - должно быть, это знак Вселенной, что для одного дня я пережила достаточно трудностей. Я никогда не была маленькой, и я бы заплакала, если бы мне пришлось избавиться от этих удобных джинсов. Мои темные кудри, которые растут в разные стороны, а не вниз, зачесаны и уложены с помощью мусса. Я пыталась бороться с ними с помощью выпрямителя в течение многих лет, но безуспешно. Наконец, я хватаю свои овальные очки в проволочной оправе, в которые я влюбилась, потому что они заставляли меня выглядеть так, будто я не из этого века, а иногда жить в другом веке — это самое привлекательное, что я могла вообразить.
Когда я сказала Люсе, что свобода захлестнула меня с головой, это было преуменьшением. Каждый второй час меня охватывало чувство, которое представляет собой смесь возможностей и ужаса. Колледж находится всего в тридцати минутах езды от дома без пробок, и, хотя я представляла себя здесь в течение многих лет, я не думала, что буду чувствовать себя настолько свободной, как только перееду. С воскресенья я таскаюсь от одного ознакомительного мероприятия к другому, избегая всех, кто учился в Айленде, ожидая, что колледж изменит мою жизнь.
Но есть повод для оптимизма: похоже, не имеет значения, ешь ли ты один в столовой, я напоминаю себе, что я — новая Барретт, которая найдет друзей, чтобы посмеяться с ними над пастой, которую можно есть сколько угодно.
После завтрака я пересекаю квартал, усеянный причудливыми историческими зданиями и вишневыми деревьями, которые не зацветут до весны, слэклайнерами и скейтбордистами. Это всегда было моим любимым местом в кампусе, идеальный снимок студенческой жизни.
День первый
Глава 1
— ТУТ КАКАЯ-ТО ОШИБКА
Укрывшись с головой одеялом, я утыкаюсь лицом в подушку. Слишком рано для голосов в голове. Слишком рано для обвинений.
По мере того, как сознание начинает проясняться, реальность поражает меня: кроме меня в комнате находился кто-то еще.
Когда я заснула прошлой ночью после того, как вынесла половину кафе в общежитии, нарушив правила и взяв несколько тарелок с едой к себе в комнату, я была одна. Меня одолевали сомнения в правильности своего жизненного выбора. Все эти лекции о безопасности в кампусе, маленький красный перцовый баллончик, который заставила купить моя мама, и вот теперь в моей комнате ранним утром возник незнакомец.
— Это не ошибка. — говорит другой голос, немного тише, чем первый, насколько я могу расслышать будучи под одеялом.
— В этом году мы переоценили наши возможности, и нам пришлось внести несколько изменений в последнюю минуту. Большинство первокурсников живут по трое.
— И вы не подумали, что мне будет полезно узнать об этом до заселения?
Первый голос больше не звучит как незнакомый, наоборот, он до боли знаком. Роскошный. Титулованный. Вот только... он не может принадлежать той, которую, как я думала, оставила еще в школе, вместе со всеми учителями, вздохнувшими с облегчением, когда директор вручал мне диплом. Наверное, мой руководитель школьной газеты, звеня бокалом шампанского, говорил о том, насколько он рад моему выпуску. Держу пари, он никогда еще не был настолько готов к выходу на пенсию.
— Давай поговорим в коридоре, — говорит второй человек. Мгновение спустя дверь захлопнулась, от чего что-то свалилось на коврик.
Я переворачиваюсь и настороженно оглядываюсь. Доска, которую я повесила в воскресенье, когда грезила мечтами о записках, которые мы с моей будущей соседкой по комнате могли оставлять друг другу, лежала на полу. Дизайнерская сумка расположилась на соседней кровати. В какой-то момент меня начинает одолевать дрожь и холод, граничащие с паникой.
Олмстед Холл — общежитие только для первокурсников. Оно было самым старым в кампусе, запланированным под снос следующим летом.
— Тебе так повезло, — сказала мне администратор девятого этажа Пейдж, когда я заселилась.
— Ты одна из последних студентов, которые когда-либо будут жить здесь. К сожалению, подобное везение было осязаемо даже физически. Его можно было найти в бежевых стенах, шатающихся книжных полках и жутком общем душе с мерцающими лампочками и подозрительными лужами повсюду. Есть выражение: дом, милый дом. В моём случае это была милая бетонная тюрьма.
В комнату я заселилась первой, и когда прошло несколько дней без появления Кристины Дирборн из Линкольна, штат Небраска, соседки по комнате, которую мне назначили, я забеспокоилась, что произошла путаница и мне дали однушку. Моя мама и ее соседка по комнате в колледже до сих пор дружат, и я всегда надеялась, что со мной произойдет такая же история. Однушка была бы очередным проявлением моего невезения после долголетней череды неудач, хотя какая-то крошечная часть меня задавалась вопросом о том, что, может быть, это к лучшему.
Дверь отворилась, и в комнату вошла Пейдж. Позади нее стояла девушка, которая превратила мое пребывание в средней школе в ад.
Из нескольких тысяч первокурсников в соседки мне достался мой заклятый враг. Что ж, добавлю еще один пункт в список моего "везения". По правде говоря, здание колледжа было таким огромным, и я была уверена, что мы никогда не пересечемся друг с другом. Должно быть, это какая-то очередная шутка, которую мне подкинула судьба.
— Привет, соседка, — говорю я, заставляя себя улыбнуться, и присаживаюсь на постели. Откинув несколько прядок волос со своего лица, осматриваю комнату на наличие беспорядка.
Люси Ламонт, бывший главный редактор Island High School Navigator, смотрит на меня ледяным взглядом. Она претенциозна, миниатюрна и страшна, и я полностью уверена, что она может убить человека голыми руками. В какой-то момент она опомнилась и взяла себя в руки, смягчив взгляд, как будто беспокоясь о том, как много из этого разговора я успела подслушать.
— Это... определенно сюрприз.
Скажу честно, это одна из самых приятных вещей, которую люди говорили обо мне в последнее время.
Я должна быть одета во что-то другое, а не в пижамные шорты с рисунком совы и футболку Университета Вашингтона по завышенной цене, которую я купила в книжном магазине кампуса. Может быть, средневековую кольчугу, а в этот момент оркестр должен играть что-то эпическое.
— О, Люси, я тоже по тебе скучала. Прошло, сколько, три месяца?
Одной рукой она крепко сжимает свой дизайнерский чемодан, а другой сумочку. Не могу представить, какой стресс вызвало у нее мое присутствие, бедняжка.
— Три месяца, — повторяет она. И теперь мы здесь. Вместе.
— Что ж. Я оставлю вас двоих знакомиться, если так можно выразиться. — щебечет Пейдж.
С этими словами она наигранно помахала нам рукой и скрылась за дверью.
— Если вам что-нибудь понадобится, просто постучите в мою дверь! — сказала она в первый вечер, когда обманом устроила нам игры на раскрепощение. Колледж — это рассадник лжи!
Я показываю большим пальцем в сторону двери.
— У нее просто потрясающие навыки посредничества, — в надежде рассмешить Люси, говорю я, но она осталась бесстрастной к моей неудачной попытке.
— Невероятно. — она оглядывает комнату, похоже, она впечатлила ее примерно так же, как и меня, когда я заехала.
Ее взгляд задерживается на стопке журналов, которые я запихнула в полку над ноутбуком. Возможно, мне не нужно было привозить их все, но я хотела, чтобы мои любимые статьи были со мной в случае необходимости во вдохновении.
— У меня должна была быть однушка в Lamphere Hall, — говорит она.
— Возможно, тебе повезло бы больше, если бы ты приехала в эти выходные, когда все должны были заселяться.
— Я была на Сент-Крус. Случился тропический шторм, и мы не смогли из-за непогоды вылететь вовремя.
Это дико, что Люси Ламонт, наследнице медиа компании своих родителей, сходит с рук говорить подобные вещи.
Также дико то, что в течение двух лет мы с ней были кем-то на подобии друзей.
Она ставит свою сумочку на стол, чуть не опрокинув при этом одну из моих мисок с макаронами. Равиоли со шпинатом, судя по виду.
— Здесь есть кафе, где можно есть все, что захочешь. Там подают отличную пасту.
Я встаю, чтобы собрать миски и сложить их на своей стороне комнаты.
— Думала, что меня выгонят после пяти мисок, но нет, когда они говорят "можно есть все", они не шутят.
— Пахнет как в "Олив Гарден".
— Я хотела создать атмосферу домашнего уюта.
Беру назад свои слова об убийстве человека голыми руками. Я уверена, что Люси Ламонт могла бы сделать это одним взглядом.
— Клянусь, я не всегда собираю чушь. Последние несколько дней я была одна, и вся эта свобода, наверное, пошла мне вовсе не на пользу. Я думала, что живу в комнате с девушкой из Небраски, но потом она так и не появилась, так что...
Мы обе замолчали. Каждый раз, когда я фантазировала о колледже, моей соседкой по комнате была бы та, кто в итоге стала бы подругой на всю жизнь. Мы ездили бы в увлекательные совместные поездки, произносили тосты на свадьбах друг друга. Признаюсь честно, я была бы потрясена, если бы Люси Ламонт пришла бы на мои похороны.
Она опускается в свое пластиковое кресло и приступает к дыхательным техникам. Глубокие вдохи, длинные выдохи.
— Если то, что сейчас происходит реально, то мы двое — соседи по комнате, и даже если это только до тех пор, пока меня не переведут в другое место, нам понадобятся некоторые основные правила. — сказала она.
Чувствуя себя неуклюжей рядом с Люси и ее спортивным костюмом от кутюр, я накидываю вязаный серый кардиган, уродливо висящий на моем собственном стуле. К сожалению, я думаю, что он только придавал мне еще больше неуклюжести, но, по крайней мере, я больше не дрожу. Я всегда чувствовала себя меньше рядом с Люси, например, когда мы вместе писали статью о женоненавистничестве дресс-кода в средней школе для газеты. "Люси Ламонт", — гласил заголовок, в котором наш учитель возвышал статус Люси над моим, и крошечным шрифтом: "С Барретт Блум". Но какая бы связь между нами ни существовала, она испарилась к концу девятого класса.
— Хорошо, я буду приводить парней, с которыми можно перепихнуться только раз в две ночи, и я прикреплю этот носок к двери, чтобы ты знала, что комната занята.
Я подхожу к шкафу, который чуть шире гладильной доски, и бросаю ей пару носков до колена с надписью «RINGMASTER OF THE SHITSHOW». Ну, точнее только один носок. Вчера сушилка на девятом этаже съела второй, и я до сих пор находилась в трауре.
— И я буду мастурбировать только тогда, когда буду уверена, что ты спишь.
Люси несколько раз моргает, что можно истолковать, как отсутствие признательности за мой носок, животный страх перед словом на букву "М" или ужас от того, что кто-то захочет со мной переспать. Как будто она не слышала о том, что случилось после выпускного в прошлом году, и не смеялась над этим в редакции вместе с остальными сотрудниками Navigator.
— Ты когда-нибудь думаешь, прежде чем говорить?
— Честно? Не часто.
— Вообще-то, я имела ввиду, что нужно поддерживать чистоту в комнате. У меня аллергия на пыль. Никаких мисок с макаронами, одежды или чего-то еще на полу.
Ногой она указывает под мой стол.
— Никаких переполненных мусорных корзин.
Я сильно прикусываю внутреннюю сторону щеки, и Люси поднимает свои тонкие брови.
— Господи, Барретт, я действительно не думаю, что это слишком большая просьба.
— Извини. Я думала, прежде чем говорить. Разве это не разумные мысли?
— У меня начинается мигрень, — говорит она. — Мне кажется, что подобные вещи – это обычная вежливость — не... ну, ты понимаешь. Не стоит предаваться этому особенному виду самолюбования, когда в комнате находится кто-то еще. Неважно, спит он или нет.
— Я могу быть довольно тихой, — предлагаю я.
Люси выглядит так, будто она с минуты на минуту взорвется.
— Я не знала, что для тебя это так важно.
— Это вполне естественная вещь. К этому нужно подходить с пониманием, будучи соседками по комнате! Я забочусь о нас обеих.
— Надеюсь, к следующей неделе мы больше не будем соседками.
Она подходит к своему чемодану и достает из него ноутбук, затем разматывает зарядное устройство и нагибается в поисках розетки. Немного стыдясь, я показываю ей, что единственная розетка находится под моим столом, и мы обнаруживаем, что у нее нет возможности работать за своим столом, не превратив зарядное устройство в натянутый канат. Со стоном она возвращается к своему чемодану.
— Я могу только представить, каковы были бы твои приоритеты в качестве главного редактора. Нам повезло, что мы избежали этого.
С этими словами она распаковывает знакомую именную табличку и кладет ее на свой стол. Главный редактор, гласит она. Насмехается надо мной.
Нелепо было полагать, что у меня есть шанс стать редактором. Когда я спрашивала людей, могу ли я взять у них интервью, это было сравнимо с тем, если бы я спросила, могу ли я сделать им любительский семейный канал.
Но сейчас это не имело никакого значения. Сегодня я буду проходить собеседование, чтобы занять вакансию репортера-первокурсника в Washingtonian. Никому здесь не будет дела до Navigator или историй, которые я написала, и им также не будет дела до таблички с именем Люси.
— Я тоже не в восторге от этого, — говорю я. — Но, может быть, мы могли бы оставить все в прошлом? Я не хочу продолжать то, что началось еще в школе, здесь. Может быть, мы никогда не станем друзьями, но нам не обязательно быть врагами. Мы можем просто сосуществовать.
— Конечно, — говорит Люси, и я радуюсь, веря ей. — Мы можем оставить в прошлом твою попытку саботировать нашу школу. Мы будем заплетать друг другу косы и устраивать вечеринки в нашей комнате, и мы будем смеяться, когда расскажем людям, что ты с радостью уничтожила всю спортивную команду и разрушила шансы Блейна на стипендию.
Ладно, она преувеличивает. В основном. Ее бывший парень Блейн, в прошлом один из звездных теннисистов Айленда, сам упустил свои шансы на стипендию. Все, что я сделала, это указала пальцем.
Кроме того, я уверена, что Блейны в конце концов все равно победили.
— У меня есть еще один вопрос, — говорю я, отгоняя воспоминания, пока они не успели вонзить в меня свои когти. — Тебе удобно сидеть?
Она смотрит вниз на стул, на свою одежду, лоб в смятении.
— Что?
Люси Ламонт может быть стервой, но, к несчастью для нее, я тоже.
— С этой палкой в заднице. Это неудобно...
Я все еще гогочу, когда она захлопывает дверь.
* * *
Колледж должен был стать новым началом. Именно этого я ждала с тех пор, как в моем почтовом ящике появилось письмо о приеме в колледж, надеясь, что настоящее перерождение, которое я никогда не смогла бы осуществить в средней школе, было уже не за горами. И несмотря на неприятности с соседкой по комнате, я твердо решила полюбить это место. Новый год, новая Барретт, лучший выбор.
После душа, во время которого я едва избежала падения, я надела свои любимые джинсы с высокой талией, вязаный кардиган и винтажную футболку с Бритни Спирс, которая когда-то принадлежала моей маме. Джинсы легко скользят по моим широким бедрам и не пережимают живот так сильно, как обычно - должно быть, это знак Вселенной, что для одного дня я пережила достаточно трудностей. Я никогда не была маленькой, и я бы заплакала, если бы мне пришлось избавиться от этих удобных джинсов. Мои темные кудри, которые растут в разные стороны, а не вниз, зачесаны и уложены с помощью мусса. Я пыталась бороться с ними с помощью выпрямителя в течение многих лет, но безуспешно. Наконец, я хватаю свои овальные очки в проволочной оправе, в которые я влюбилась, потому что они заставляли меня выглядеть так, будто я не из этого века, а иногда жить в другом веке — это самое привлекательное, что я могла вообразить.
Когда я сказала Люсе, что свобода захлестнула меня с головой, это было преуменьшением. Каждый второй час меня охватывало чувство, которое представляет собой смесь возможностей и ужаса. Колледж находится всего в тридцати минутах езды от дома без пробок, и, хотя я представляла себя здесь в течение многих лет, я не думала, что буду чувствовать себя настолько свободной, как только перееду. С воскресенья я таскаюсь от одного ознакомительного мероприятия к другому, избегая всех, кто учился в Айленде, ожидая, что колледж изменит мою жизнь.
Но есть повод для оптимизма: похоже, не имеет значения, ешь ли ты один в столовой, я напоминаю себе, что я — новая Барретт, которая найдет друзей, чтобы посмеяться с ними над пастой, которую можно есть сколько угодно.
После завтрака я пересекаю квартал, усеянный причудливыми историческими зданиями и вишневыми деревьями, которые не зацветут до весны, слэклайнерами и скейтбордистами. Это всегда было моим любимым местом в кампусе, идеальный снимок студенческой жизни.
