Под днищем лодки зашуршал песок. Перебравшись на сушу, побратимы столкнули лодку снова в воду и некоторое время с интересом наблюдали, как она сама по себе, никем не управляемая, пересекает реку, возвращаясь к заводи, где ожидали остальные побратимы. Отсюда покинутый берег лишь смутно угадывался. Как будто пройденный путь за их спинами сворачивается, растворяется в тумане. Не больно-то приятное чувство, да что поделать – на то и Навь…
Откуда-то со стороны берега вылетел ворон, опустился на камень.
– Доррога вперреди пока свободна.
Побратимы переглянулись. Видно, покуда их враг то ли не успел проведать, что они уже здесь, то ли собирается с силами. Как бы там ни было, а таким подарком судьбы надо пользоваться.
Из тумана бесшумно, словно тень, выскользнула лодка, приблизилась к берегу и, как и в прошлый раз, ткнулась носом в песок. Четверо, не задерживаясь, перепрыгнули на берег.
Окинув взглядом весь маленький отряд, Чистец проронил:
– Ну, пошли, что ли?
Однако, прежде чем продолжать путь, воины, не сговариваясь, обернулись к реке и дружно поклонились. Темнята негромко произнёс:
– Благо тебе буди, батюшко Водяной, за привет да за подмогу!
Неподалёку всплеснула волна, однако на глаза побратимам Водяной на сей раз не показался.
Вскоре они уже шагали по тропе следом за своим крылатым проводником.
По ту сторону большой реки, на месте которой в Яви, похоже, катила свои воды Межица, земли не так чтобы сильно отличались от могутических – насколько их знали Прозор и Темнята. Разве что лесов да поселений в Яви уж точно встретилось бы побольше. А может, воины просто не углядели за туманом их здешние отражения. Междуречье, по словам Прозора, смахивало на местечко между Межицей и одним из рукавов Звонки. Речка эта выбегала из знакомых Огнецу и Твердяте болот и разделяла земли могутичей и твердичей, а в низовьях неожиданно делилась на два рукава. Один направлялся напрямую к Межице, а второй поворачивал на полудень и делал до впадения в неё же большую петлю – и впрямь на пару дней пешего пути. И скалы там тоже были. А вот люди не селились – много ли проку от скальников, на которых толком и не растёт ничего?
На самом деле никто из побратимов прежде не задумывался, схож ли мир за Кромкой с привычной им Явью. Равно как не задумывались и о том, живёт ли тут кто-то кроме всяческой нежити. Старики, правда, рассказывая ребятне всякие были-небыли, уверяли, что уж коль Навь – оборотная сторона Яви, так в ней всё наоборот. Где в Яви горы – в Нави низины, где реки да озёра – там безводные пустоши… Вот только никому из тех стариков бывать за Кромкой не доводилось.
На этом, чужом для них берегу побратимы не знали вовсе ничего. Оставалось лишь довериться ворону, который вёл их, как сам говорил, самой короткой дорогой. На самом-то деле, конечно, никаких дорог или тропинок для них никто не проложил. Ворон просто выбирал самые проходимые места в путанице каменных осыпей, через которые сейчас они пробирались. Ну, и старался ещё, чтобы вели они в нужную сторону.
Ноги по камням били до самых сумерек. На ночлег остановились, когда почти совсем стемнело и крылатый проводник признался, что и сам уже с трудом находит дорогу. Пока никаких препятствий им не встретилось, но никто не спешил радоваться. Едва ли их и дальше пропустят так же легко, не попытавшись остановить.
***
Маг был жестоко не в духе. Сегодня он в очередной раз столкнулся с одним из придворных, до которого пока ещё не успел добраться. Точнее, не то что не успел – не сумел пока обойти те защитные амулеты, сила которых уберегала надменного королевского приближённого от чужой магии. Нет, вмешиваться в дела мага или как-то порочить его в глазах короля лорд, по счастью, не собирался. То ли не считал нужным, то ли понимал, что королю это сейчас важно (а завтра – кто знает?), и не хотел влезать в это. Но вот указать магу место, которое ему, по мнению лорда, подобает, счёл не только возможным, но и необходимым. И король не остановил его! Нет, пора всё же сделать то, что давно собирался!..
Он несколько раз прошёлся по келье от стены к стене. Мысли, поначалу метавшиеся гневно и беспорядочно, наконец улеглись, и маг вновь обрёл способность рассуждать холодно и отстранённо.
Если бы не нетерпеливая настойчивость короля, рвавшегося воевать, и не эти чужаки, возомнившие, что сумеют добраться до него дорогами Нижнего мира, он бы уже вплотную занялся подготовкой к воплощению своей затеи. Тем более, среди душ, доставленных Ловцами, был кое-кто весьма подходящий для этого. Если он правильно понял, это сын какого-то тамошнего правителя. Да, с ним придётся повозиться – едва ли он так сразу станет подчиняться кому бы то ни было. Но в конце концов он всё равно заставит этого парня слушаться. Зато он с детства научен повелевать. Это не какой-нибудь простолюдин, который пару золотых монет считает великим богатством, а во дворце будет только пялиться по сторонам!
Маг оборвал сам себя. Прежде нужно взглянуть, что делают те пятеро чужаков. Да заодно подумать, чем бы таким их встретить, чтобы сбить с толку и заполучить всё-таки их души. Если вдруг окажется, что они решили отступиться и повернули назад, тогда в ход пойдут чары. Заморочить их, заставить разделиться, а там уже Ловцы справятся! Главное – добиться, чтобы чужаки хоть ненадолго оказались порознь. Потому что с пятерыми разом не совладать… Конечно, следовало сразу отправить Ловцов туда, к броду. Тогда чужаков разметало призванной им волной, они вполне могли стать его добычей. Но сначала он не сообразил, куда именно они направляются, а потом, после волны, у него просто не было сил. Но теперь пришла пора вновь взяться за них.
Выглянув за дверь, он приказал слугам не пускать к нему никого и ни под каким предлогом. Если даже явится лично Его величество, сказать, что он проводит сложный и опасный опыт, который должен помочь поскорее справиться с известной задачей.
Он вернулся в келью, тщательно запер дверь и поставил на стол большую чашу.
Вода в чаше дрогнула, когда он прошептал заклятье. Склонившись над ней, маг всматривался в прозрачную глубину.
Сначала, как обычно, он видел лишь дно чаши. Потом в воде начала сгущаться неясная дымка, наполнявшая всё. А потом, словно отдёрнули дымчатое полотно, появилось то, что он стремился увидеть. Маг буквально впился взглядом в фигурки, двигавшиеся где-то там, далеко, и показанные ему чашей.
Первым его чувством была досада: эти упрямцы и не подумали повернуть назад! В стороне от них виднелись скалы, которые маг узнавал где и когда угодно. Именно здесь он когда-то доказал своему наставнику, что достоин посоха мага.
А вслед за досадой пришёл страх. Потому что воинов опять было восемь!
Глава 11
После долгого раздумья Векоша собрался в путь. Ведобор, которого единственного он известил, куда собрался, покачал головой:
– Будет ли прок?
Векоша откликнулся негромко, но твёрдо:
– Будет. Сразу-то я не сообразил – Дарогост верняком может рассказать куда больше, чем все, кто к нам приходит.
– Добро. Сдаётся мне, едва ли за время твоего отсутствия много народу явится.
Он не стал уточнять, что даже и те, кто придёт в Славиград с разных концов могутической земли, вернувшись из-за Кромки, едва ли расскажут что-то новое.
Своим помощникам Векоша сказал лишь, что ему необходимо отлучиться на несколько дней. Это бывало и прежде, и никто особо не удивился. Разве что кое-кто усомнился, разумно ли старшему волхву святилища уходить куда-то в одиночку, когда неведомая нежить бродит где-то поблизости. Однако Векоша спокойно отозвался:
– За меня не беспокойтесь, меня нежить не тронет.
Объяснять свою уверенность он не стал.
На следующее утро, едва взошло солнце, волхв уже не спеша шагал давно и хорошо знакомой ему тропой через лес. Мало кто знал, что именно в святилище Туманной топи он когда-то обучался всему, что положено знать волхву. И именно туда сейчас лежал его путь.
Пешего пути от Славиграда до края болота было как раз на целый день. Добравшись до ведомого ему места, Векоша приостановился под кривой сосной. Из мешочка на поясе достал щепотку растёртых в порошок трав, прошептал заговор и подбросил их в воздух. А потом уверенно ступил на тропинку, зеленоватой лентой протянувшуюся из самого сердца болот прямо ему под ноги.
Казалось, Дарогост ждал его. Во всяком случае, сидел на камне у края луговины как раз там, куда выбегала тропа.
– По здорову, Дарогосте! – улыбнувшись одними губами, приветствовал его Векоша.
– И тебе не хворать! – спокойно усмехнулся тот и поднялся с камня. – Пойдём.
Если бы сторонний наблюдатель взглянул сейчас на этих двоих, то не поверил бы, что они ровесники. Дарогост казался лет на пятнадцать, как не двадцать, моложе Векоши. Вот разве что глаза выдавали, что на самом деле он старше, чем кажется.
Он провёл Векошу через святилище в хоромину, открыл неприметную маленькую дверцу в углу. За ней был короткий спуск и крытый переход, наполовину заглублённый в землю. В конце его обнаружилась ещё одна дверца, ведущая в жилище Дарогоста. Оно ничем не отличалось от полуземлянок, в которых жили прочие волхвы святилища, было даже поменьше прочих – здесь всегда жил только один человек. В остальном всё было так же: закрытые срубом стены, пара волоковых окошечек друг против друга примерно на уровне глаз, у одной из стен лежанка, по двум другим широкие лавки, в углу стол. Возле двери большой ларь, над ним несколько полок, заваленных всякой всячиной. Вот разве что пучков трав под потолком не было – их заготовкой занимались другие волхвы.
Войдя, Дарогост кивнул гостю на лавку:
– Отдохни покуда. Поутру на свежую голову о делах поговорим.
Векоша не стал спорить. После целого дня пути тело и впрямь требовало отдыха. Потому он молча разулся, завернулся в плащ, улёгся на застеленную овчинами лавку и вскоре уже крепко спал.
Когда он пробудился, на столе уже ждал завтрак. Дарогоста не было, но удивляться этому не приходилось – мало ли дел у верховного волхва святилища? Да, сюда, в отличие от привычного Векоше святилища в Славиграде, не приходили многочисленные горожане за советом или купцы с жертвами Велесу. Но своих забот хватало и здесь.
Когда Векоша отставил опустевшую миску, дверь открылась, и в землянку, привычно пригнувшись, шагнул Дарогост.
– Ну что, здесь говорить будем или в святилище пойдём? – вместо приветствия спросил он.
– А есть разница? – вопросительно выгнув бровь, откликнулся Векоша. Понятно, он не собирался говорить Дарогосту, что рядом с ним и так чувствует себя словно под взглядом самого Велеса.
– Тогда давай здесь, – решил Дарогост.
Он присел за стол так, чтобы видеть лицо собеседника.
Векоша немного помолчал и начал рассказывать. Он упомянул про княжича, попавшегося чужой нежити, про тех, кто по весне неожиданно вернулся из-за Кромки. Про то, что узнал от Ведобора о Ловцах душ. И под конец – про то, о чём рассказал недавно пришедший в славиградское Велесово святилище Лешко.
Выслушав его рассказ, Дарогост кивнул:
– Почти всё это я знаю. Вот разве что не думал, что кто-то из попавших туда мог разобраться в увиденном, да ещё запомнить…
– Парень в Велесовом святилище учился, не впустую, как видишь… Погоди, ты говоришь – знаешь то, о чём я говорил?
– Верно.
– Так отчего никому не рассказал?!
Дарогост остался непроницаемо спокоен.
– А зачем? Вот сейчас вы про всё это узнали, а дальше? Делать-то с этим знанием что станете?
Этот вопрос застал Векошу врасплох. Он и в самом деле не задумывался, что дадут им эти знания. Рассказать об этом простым могутичам – так их это только перепугает. С князем говорить нет никакого прока – он станет требовать, чтобы волхвы хоть что-нибудь сделали… Дарогост между тем, дав ему немного опомниться, заговорил вновь:
– Беда в том, что знать мало. А сделать мы сами не можем ничего. Это в руках других.
– Вот кстати об этих других… Верно Ведобор сказал, что Перуновы воины за Кромку пошли?
– Верно. Я сам их туда проводил. Шестеро Перуновых да двое Сварожьих. Сейчас всё в их руках.
В святилище Векоша провёл весь день. Ближе к вечеру вместе с Дарогостом заглянул в чашу, чтобы узнать, далеко ли от своей цели сейчас Перуновы воины. Горы, среди которых они пробирались сейчас, Векоше не говорили ровным счётом ничего, а вот Дарогост покачал головой:
– Самое трудное у них впереди. Скоро чародей тот уже больше прятаться не сможет – хочет или нет, а придётся ему себя раскрыть.
Это означало, что скоро всё решится. И тогда души, вытянутые из живых людей, смогут вернуться. Вот только все ли вернутся – не знал даже Дарогост. Много ли таких, кого не смогли найти, чьи тела, возможно, за зиму стали добычей лесных зверей? А ведь такие наверняка были…
На рассвете Векоша отправился в обратный путь. Ему было о чём подумать.
***
Ярмила и Зоряна неспешно шли по дорожке сада, разбитого позади княжьего терема. У обеих в последнее время не раз появлялось странное ощущение, что у их близких дела складываются хоть и непросто, но неплохо. Правда, о том говорили разве что сны, приходившие обеим. Гадательная чаша Зоряны, которую она по весне не раз брала с собой, отправляясь в княжий терем, ничем помочь не могла – заглянуть в Навь ей было не под силу. А обращаться к Велесовым волхвам они всё же не спешили, не зная, кто из них и впрямь сможет помочь, подсказать… Не легче было и князю с княгиней. Они, хоть и не говорили об этом, тоже тревожились об ушедших в поход. Потому даже рассказы о том, что обе женщины видели в своих снах, могли хоть как-то поддержать и ободрить их.
Последний из снов пришёл на сей раз Зоряне и Искрянке. И видели они почти одно и то же: как их мужья пробираются по каким-то ходам, кажется, вовсе под водой, но почему-то свободно дышат там. А потом были иные ходы, уже без воды, и странные обитатели подземных чертогов – невысокие, но крепко сбитые, с широкими мозолистыми руками мастеров. И ещё через некоторое время – берег реки, на котором собрались все восемь воинов.
Когда Зоряна рассказала обо всём этом княжне, та вздохнула:
– Ну, хоть надежда есть, что у них всё сложится…
– Вернутся они, – успокоила подругу Зоряна.
Ярмила грустно улыбнулась:
– Знаю. Да ведь всё едино ждать трудно… Кабы мы хоть чем-то помочь им могли…
Но помочь воинам их жёны могли только одним – ждать и растить детей.
Ничуть не легче было и ближней дружине Молнеслава. Без княжича гриди просто не знали, куда себя деть, и ходили хмурые. Десятники, как положено, каждое утро собирали их, чтобы заниматься привычными воинскими упражнениями, но ничего иного ни они, ни даже сам князь предложить не могли. Не диво, что «соколы» даже слегка завидовали гридям большой княжеской дружины – у тех всегда хватало забот.
А в Светлояре между тем жизнь продолжалась своим чередом. Собственно, большинство раденичей даже и не знали, что их княжич куда-то отправился. Для них всё шло как в любые обычные весну и лето: Лельник, праздники Ярилы Молодого и Ярилы Сильного, следом Русалии, Купала… Разве что в Перуновом святилище Светлояра уже загодя подумывали, кто станет тянуть жребий, чтобы в Перунов день зачинать обрядовые бои.
