Вот в этого, – он небрежно кивнул в его сторону, – я поместил душу ребёнка. А в этого, – такой же кивок на другого человека, также стоявшего в окружении бдительно следивших за ним воинов, – душу женщины. Сейчас вы увидите, что из этого выйдет. Эй, дайте им мечи!
В руку ткнулась холодная рукоять. Он с некоторым удивлением смотрел на меч. Не то чтобы он совсем не знал, как с ним обращаться, кое-что, живя в городце, всё же видеть доводилось. Но сам он меча в руках никогда не держал, да и не собирался.
Между тем тот второй, в которого, по словам чародея, подсадили душу женщины, взял меч, взглянул на него с искренним страхом, потом отбросил, обхватил голову руками и завизжал. Все, кто был поблизости, дружно расхохотались.
Тот, кому чародей всё это объяснял, тоже смеясь и одновременно морщась, махнул рукой:
– Уберите его!
Человека, который уже не визжал, а рыдал, увели куда-то в сторону. А напротив него между тем уже встал воин, поигрывая мечом.
Несколько выпадов он, хоть и неловко, всё же отбил, хоть и действовал мечом как простой палкой. А потом просто не успел подставить меч, и острая сталь вонзилась в тело.
Его словно выбросило в темноту. Ни Ловцов, ни кого-то ещё поблизости не было. Только зазвучал где-то внутри знакомый голос: «Не бойся, сыне, теперь всё ладно будет! У тебя впереди ещё много дорог…»
Когда к сумеркам Лешко не вернулся, волхвы встревожились. Это летом, ежели что, можно и в лесу заночевать. А теперь ведь зима…
Заглянув в чашу, Благодар нахмурился:
– Бажан, Таиша, давайте-ко на лыжи! Что-то с ним не то…
След лыж, уходящий в лес, был только один, все вчерашние ещё ночью замело, а нынче снег не шёл. По нему волхвы и двинулись вперёд и всего через пяток поприщ нашли отрока, лежавшего посреди поляны. Никаких следов вокруг не было, а Лешко лежал на снегу и спал.
Его перенесли в святилище, уложили в отдельной клети. Благодар, осмотрев его, только головой покачал:
– Плохо дело… Сдаётся мне, и с ним сейчас то же, что с прочими…
– Так и… чего делать-то?
Старший волхв только вздохнул:
– Ждать.
Месяца четыре ничего не менялось. Разве что тех, кого привезли в святилище их родичи, ещё прибавилось.
Однако в начале травеня вдруг опамятовалась женщина, попавшая в святилище одной из первых. Правда, объяснить, что с ней было, она так и не смогла. Помнила, что пошла на реку бельё полоскать, а вот что дальше случилось – сама не знала.
Пока волхвы пытались разобраться, что к чему, так же неожиданно опамятовался Лешко. Просто вдруг открыл глаза и сел на лавке, на которую его уложили. Таиша, как раз заглянувший проверить, как он, обрадованно ахнул. А Лешко, зажмурившись, помотал головой, явно пытаясь прийти в себя, потом взглянул на волхва:
– Какой хоть день-то нынче?
Голос его прозвучал хрипло. Волхв плеснул в кружку воды из кувшина, подал ему:
– Травень уж седмицу как начался.
Напившись, Лешко выдохнул:
– Я теперь, кажись, знаю, что это за напасть… Вот только как её избыть – не ведаю… Благодар тут?
– А где ж ему ещё быть? – волхв невольно улыбнулся.
Лешко попытался подняться. Со второй попытки это ему удалось.
За время своего беспамятства отрок, которому на Медвежий велик-день сравнялось тринадцать, вытянулся и похудел, так что выглядел даже немного старше своих лет. Первые движения его после пробуждения были скованными и неловкими, и Таиша шёл рядом, готовый, если понадобится, поддержать его. Однако надобности в том всё же не случилось.
В хоромину они вошли как раз тогда, когда муж опамятовавшейся женщины, за которым Благодар специально посылал, с невольной тревогой спрашивал:
– Так это… А точно она не нежить?
Благодар, уже несколько раз объяснявший ему, что его жена никакая не нежить, только вздохнул.
– А ты дай ей в руки кованое железо. Или оберег с Перуновым знаком, – раздался от двери спокойный, разве что чуточку хрипловатый голос.
Оглянувшись, Благодар увидел Таишу и стоявшего рядом с ним Лешко. Стараясь не показать свою радость сторонним людям, волхв улыбнулся одними глазами и чуть заметно кивнул.
Мужик, сообразив, что нежить ни кованого железа, ни оберегов со знаками Небесного Огня даже коснуться не сможет, просиял:
– А ведь и впрямь! Ну-ка…
Он снял с шеи ремешок с одним из оберегов, протянул жене. Она, сообразив, что к чему, взяла его. Хоть и видно было, что и сама волнуется: ну как окажется, что в её теле сюда из-за Кромки впрямь нежить какая явилась? Мало ли что она сама ничего такого не чует! Но оберег не сжёг её на месте, не причинил никакой боли, и, подержав его в ладонях, женщина сама надела его на мужа. Он облегчённо вздохнул и наконец обнял её.
– Ну, теперь уж и домой можно!
Прошло, однако, ещё некоторое время, прежде чем они, закончив, наконец, благодарить волхвов, отправились восвояси. И лишь тогда Благодар позволил себе обнять Лешко. Тот негромко рассмеялся:
– А ну как я нежить?
– Ну да, станет нежить про Перунов знак поминать! – отмахнулся Благодар. – Давай-ко рассказывай.
Лешко сразу посерьёзнел. Ему и впрямь было что рассказать.
Выслушав его рассказ, Благодар и успевшие как-то незаметно собраться волхвы некоторое время молча переглядывались. Слишком неожиданно это было: чужой чародей, отправленные им Ловцы душ, попытки подсаживать похищенные души другим людям… Однако это хоть объясняло, что происходит с людьми и отчего они вроде и живые, а лежат, словно мёртвые. Правда, что с этим делать – пока оставалось непонятно.
Бажан, вечно в чём-то сомневавшийся, всё же спросил:
– Не помстилось тебе?
Лешко покачал головой:
– Кабы помстилось, откуда тогда вот это?
Он распахнул ворот рубахи. На груди, прямо против сердца, красовался шрам, которого совсем недавно там не было. Да если разобраться, и быть не могло. Если только…
Поразмыслив, Благодар вздохнул:
– Надо бы, чтобы это узнали и в Славиграде… – он обвёл взглядом остальных волхвов. – Управитесь тут без меня?
Его заверили, что всё будет хорошо. В конце концов, Благодар и раньше порой отлучался из святилища, когда в том была надобность. Разве что на сей раз вместе с ним предстояло отправиться и Лешко. Да и то – кому ж рассказывать славиградским волхвам о том, что такое творится в могутических землях, если не тому, кто сам с этим столкнулся!
Путь до Славиграда был не ближний, но проделывать его пешком им не пришлось – волхвов охотно подвозили те или иные попутчики, то купцы, то просто какой-нибудь ремесленник или смерд, отправившийся до соседнего городца по своей надобности.
Сидя в повозке одного такого попутчика, Благодар задумчиво говорил:
– Надо бы тебе уже нового наставника искать… Я-то ведь тебя уже всему выучил, что сам ведаю. Будь ты на годик-другой постарше, мог бы уже и ведовское Посвящение пройти…
Лешко удивлённо взглянул на него. До сих пор ему казалось, что Благодар знает столько, сколько ему и за всю жизнь не усвоить. А вот, оказывается, и его знаниям есть предел. Но пока что Лешко не представлял, что ему теперь делать. Об этом ещё предстояло хорошенько подумать.
Славиградское Велесово святилище стояло внутри городских стен, неподалёку от торжища. Гриди у городских ворот волхву и его спутнику поклонились с явным почтением. Да и как иначе – всё же служители самого Велеса! Правда, в нынешние неспокойные времена, пожалуй, больше надежды у людей на его вечного супротивника – Перуна, но и без Велесовой мудрости всё едино никуда… Да ещё в большом городе, где и своих, и заезжих купцов всегда полным-полнёхонько!
Благодар прежде не раз бывал здесь, а потому, оказавшись в городе, никого не расспрашивал, куда идти. Лешко оставалось только держаться рядом, чтобы не потеряться в толпе. Как ни привык он к многолюдью Островца, всё же до Славиграда тому было далеко.
В святилище их сразу проводили к старшему волхву. Векоша, узнав, с чем явились островецкие гости, попросил их немного обождать и отправил одного из помощников за своим собратом из Перунова святилища. С тех пор, как явилась на земли могутичей эта напасть, они нередко встречались. Да и то – это боги всяк сам по себе, а людям без любого из них худо. Да и легче вместе думать, что и как делать.
Оказалось, что Перунова волхва Лешко уже видел однажды – когда впервые в жизни вместе с Благодаром смотрел в чашу в конце той давней войны с твердичами. Именно этот волхв тогда вместе с боярами участвовал в переговорах.
А вот говорить со старшими волхвами сразу двух больших святилищ Лешко пришлось одному. Благодар объяснил, что всё едино сам ничего к его рассказу прибавить не сможет, а только будет отвлекать на себя внимание. Так и вышло, что сейчас отрок сидел на скамье перед взрослыми, умудрёнными годами и опытом волхвами, такими различными – и всё же чем-то неуловимо похожими, и рассказывал о том, что с ним произошло.
– Души они хитро вытягивают, – говорил он. – Морок напускают, так что человека в сон клонит, а как поддался, присел, мол, отдохну чуток, они тут как тут.
Он видел, как переглядывались волхвы, словно то, что он говорил, подтверждало что-то уже ведомое им, но и в чём-то дополняло. Потом Векоша легонько пристукнул посохом и кивнул ему, давая знак продолжать.
Лешко вновь заговорил, теперь уже о том, где оказался, попавшись Ловцу. Описать то место, где находились собранные Ловцами души, оказалось не так-то просто – по той причине, что ничего, кроме плотного вязкого тумана, вокруг не было. А вот про хозяина этого места и Ловцов он смог рассказать чуть побольше. И потому, что тот несколько раз приходил глянуть на новые души, попавшие туда, и потому, что запомнил всё, что увидел и услышал на той окружённой каменными стенами площадке.
– Он те души, которые его Ловцы из людей вытянули, другим людям подсаживает, – не скрывая волнения, говорил Лешко. – Не знаю уж, для чего, вроде говорил, что так можно воинов более живучими сделать, вроде как в бою тогда их сразу убить не смогут… Ну, и говорил ещё, что не всякие души для этого годятся…
– А вот тут он прав, – хмуро усмехнулся волхв Перуна. – Воину душу бабы подсади – много он навоюет?
– Ну да, он так и объяснял князю, что ли, тамошнему… – согласно кивнул Лешко. – Ещё чуднО как-то к нему обращался – чего-то там про величие, что ли… А потом решил показать, что будет, коли душа, как он сказал, не такая попадётся, как надо.
По его разом закаменевшему лицу и расширившимся глазам волхвы поняли, как именно чародей это показывал. И от этого понимания даже им, прожившим не так уж мало лет и повидавшим всякое, сделалось не по себе. Получалось, что парню уже довелось пройти через смерть и снова вернуться в мир живых. Вроде и не должно бы такого быть, да ведь его собственное тело во время той смерти, где-то в иных землях да в чужом теле, оставалось живым – освободившейся душе было куда вернуться…
Судорожно сглотнув, юный рассказчик тряхнул головой, словно разгоняя наваждение, и негромко закончил:
– Ну, в общем, после того я в себя пришёл уже дома, в Островце… Только шрам на груди появился, которого прежде не было.
Волхвы переглянулись. Услышанное кое-что проясняло. До сих пор среди опамятовавшихся были только женщины да подростки, и теперь становилось понятным, почему. В самом деле, если этот чужеземный чародей хочет сделать своих воинов менее уязвимыми, то для него ценность представляют именно мужские души, а все прочие можно не слишком беречь. Даже и освободятся – беда невелика…
Перунов волхв со вздохом потёр лоб:
– Ну, теперь хоть понятно, что князю говорить, коли в очередной раз расспрашивать примется…
– От этого не легче, – сумрачно откликнулся Векоша.
– Твоя правда… Погодя обмозгуем, как ему всё объяснять.
Вновь взглянув на паренька, Векоша наконец спросил:
– Звать-то тебя как?
До сих пор было как-то не до того, чтобы интересоваться именем отрока, однако теперь волхву пришло в голову, что неплохо бы ему остаться здесь, у них. Надо будет после с наставником его поговорить…
– Лешко, – отрок чуть смущённо улыбнулся. – Это меня дед Лешачонком прозвал, когда я по малолетству всё в лес убегал, вот как-то и… Чтобы звать сподручнее…
– В лес, говоришь? – волхв испытующе взглянул на него. – Ну, а нежить лесную да полевую распознать сумеешь?
– А чего там не суметь? – откликнулся Лешко. Вопрос показался даже странным. – Ну, то есть, если нежить наша, привычная, так с ней легко. И распознать, и договориться при случае. А вот эту чужую, Ловцов этих, распознать не сумел. Только когда сам под морок их попал…
Векоша покачал головой:
– Их и взрослому волхву почуять трудно. Больно уж они… чужие.
– Ты и без того сумел куда больше, чем кто иной, – добавил второй волхв. – Вон сколько всего запомнил да нам рассказал!
Лешко смущённо взъерошил волосы на затылке:
– Да ну… Это потому, что меня как раз перед тем учили, как за Кромкой себя вести да что делать. А я ж как раз туда и угодил.
– Хорошо, стало быть, учили, коли сумел не растеряться, – усмехнулся Векоша. – Ладно, отдыхай покуда. Да подумай – обратно в Островец вернёшься али у нас здесь останешься? Парень ты, гляжу, толковый.
Он кликнул одного из своих помощников, поручил позаботиться о госте, и тот увёл Лешко с собой.
Оказалось, что на улице уже вечерело. Впрочем, они ведь и до святилища-то добрались, когда уже перевалило за полдень. Пока здешний волхв в Перуново святилище посылал, пока они вместе Лешко расспрашивали… Вот и день прошёл!
Благодар как раз вышел из хоромины, где, как позже узнал Лешко, хранились книги и свитки. Здешний волхв проводил их в одну из клетей в особой хоромине, где гости святилища могли остановиться на несколько дней. Чуть позже сюда же им принесли ужин – кашу, лепёшки и горячий взвар.
Когда Лешко рассказал Благодару про разговор и упомянул, что Векоша предложил ему остаться здесь, волхв кивнул:
– Помнишь, что я тебе говорил про нового наставника? Похоже, сам Велес-батюшка позаботился, чтоб тебе его искать не пришлось.
Лешко кивнул. Он и сам уже думал об этом. В самом деле, в Славиградском святилище ему наверняка удастся узнать больше, чем до сих пор. Раз уж сам Благодар признавался, что уже научил его всему, что сам ведает… Словно угадав, о чём он думает, волхв добавил:
– Здешние младшие волхвы знают, почитай, не меньше меня. В наших-то местах в том большой надобности вроде как и нету, того, чем мы владеем, хватает.
Это укрепило решение Лешко остаться. Конечно, жаль было расставаться с привычным Островецким святилищем, да и родное займище там было поблизости… хоть с родичами Лешко за последние годы, почитай, и вовсе не общался. Да ведь всё едино, коли его оттуда увело – не сидеть же сиднем на одном месте!
После ужина Благодар в задумчивости заметил:
– Коли уж так получается, пора тебе и ещё кое-что узнать.
Он рассказал о том, что ещё несколько лет назад узнал от купца. Лешко слушал внимательно. И впрямь, получалось, что и само его рождение, и Островецкое святилище, и вот теперь – Славиград, – всё это вело его к какой-то цели, ему самому пока неведомой. Но ежели и правда он с этим купеческим родом связан, выходит, и впрямь ему судьба за удачу отцовского рода батюшке-Велесу отслужить. А когда так – и подавно лучше ему остаться в Славиграде.
На другой день Векоша поговорил с Благодаром, расспросил, что его ученик уже умеет.
В руку ткнулась холодная рукоять. Он с некоторым удивлением смотрел на меч. Не то чтобы он совсем не знал, как с ним обращаться, кое-что, живя в городце, всё же видеть доводилось. Но сам он меча в руках никогда не держал, да и не собирался.
Между тем тот второй, в которого, по словам чародея, подсадили душу женщины, взял меч, взглянул на него с искренним страхом, потом отбросил, обхватил голову руками и завизжал. Все, кто был поблизости, дружно расхохотались.
Тот, кому чародей всё это объяснял, тоже смеясь и одновременно морщась, махнул рукой:
– Уберите его!
Человека, который уже не визжал, а рыдал, увели куда-то в сторону. А напротив него между тем уже встал воин, поигрывая мечом.
Несколько выпадов он, хоть и неловко, всё же отбил, хоть и действовал мечом как простой палкой. А потом просто не успел подставить меч, и острая сталь вонзилась в тело.
Его словно выбросило в темноту. Ни Ловцов, ни кого-то ещё поблизости не было. Только зазвучал где-то внутри знакомый голос: «Не бойся, сыне, теперь всё ладно будет! У тебя впереди ещё много дорог…»
Глава 4.
Когда к сумеркам Лешко не вернулся, волхвы встревожились. Это летом, ежели что, можно и в лесу заночевать. А теперь ведь зима…
Заглянув в чашу, Благодар нахмурился:
– Бажан, Таиша, давайте-ко на лыжи! Что-то с ним не то…
След лыж, уходящий в лес, был только один, все вчерашние ещё ночью замело, а нынче снег не шёл. По нему волхвы и двинулись вперёд и всего через пяток поприщ нашли отрока, лежавшего посреди поляны. Никаких следов вокруг не было, а Лешко лежал на снегу и спал.
Его перенесли в святилище, уложили в отдельной клети. Благодар, осмотрев его, только головой покачал:
– Плохо дело… Сдаётся мне, и с ним сейчас то же, что с прочими…
– Так и… чего делать-то?
Старший волхв только вздохнул:
– Ждать.
Месяца четыре ничего не менялось. Разве что тех, кого привезли в святилище их родичи, ещё прибавилось.
Однако в начале травеня вдруг опамятовалась женщина, попавшая в святилище одной из первых. Правда, объяснить, что с ней было, она так и не смогла. Помнила, что пошла на реку бельё полоскать, а вот что дальше случилось – сама не знала.
Пока волхвы пытались разобраться, что к чему, так же неожиданно опамятовался Лешко. Просто вдруг открыл глаза и сел на лавке, на которую его уложили. Таиша, как раз заглянувший проверить, как он, обрадованно ахнул. А Лешко, зажмурившись, помотал головой, явно пытаясь прийти в себя, потом взглянул на волхва:
– Какой хоть день-то нынче?
Голос его прозвучал хрипло. Волхв плеснул в кружку воды из кувшина, подал ему:
– Травень уж седмицу как начался.
Напившись, Лешко выдохнул:
– Я теперь, кажись, знаю, что это за напасть… Вот только как её избыть – не ведаю… Благодар тут?
– А где ж ему ещё быть? – волхв невольно улыбнулся.
Лешко попытался подняться. Со второй попытки это ему удалось.
За время своего беспамятства отрок, которому на Медвежий велик-день сравнялось тринадцать, вытянулся и похудел, так что выглядел даже немного старше своих лет. Первые движения его после пробуждения были скованными и неловкими, и Таиша шёл рядом, готовый, если понадобится, поддержать его. Однако надобности в том всё же не случилось.
В хоромину они вошли как раз тогда, когда муж опамятовавшейся женщины, за которым Благодар специально посылал, с невольной тревогой спрашивал:
– Так это… А точно она не нежить?
Благодар, уже несколько раз объяснявший ему, что его жена никакая не нежить, только вздохнул.
– А ты дай ей в руки кованое железо. Или оберег с Перуновым знаком, – раздался от двери спокойный, разве что чуточку хрипловатый голос.
Оглянувшись, Благодар увидел Таишу и стоявшего рядом с ним Лешко. Стараясь не показать свою радость сторонним людям, волхв улыбнулся одними глазами и чуть заметно кивнул.
Мужик, сообразив, что нежить ни кованого железа, ни оберегов со знаками Небесного Огня даже коснуться не сможет, просиял:
– А ведь и впрямь! Ну-ка…
Он снял с шеи ремешок с одним из оберегов, протянул жене. Она, сообразив, что к чему, взяла его. Хоть и видно было, что и сама волнуется: ну как окажется, что в её теле сюда из-за Кромки впрямь нежить какая явилась? Мало ли что она сама ничего такого не чует! Но оберег не сжёг её на месте, не причинил никакой боли, и, подержав его в ладонях, женщина сама надела его на мужа. Он облегчённо вздохнул и наконец обнял её.
– Ну, теперь уж и домой можно!
Прошло, однако, ещё некоторое время, прежде чем они, закончив, наконец, благодарить волхвов, отправились восвояси. И лишь тогда Благодар позволил себе обнять Лешко. Тот негромко рассмеялся:
– А ну как я нежить?
– Ну да, станет нежить про Перунов знак поминать! – отмахнулся Благодар. – Давай-ко рассказывай.
Лешко сразу посерьёзнел. Ему и впрямь было что рассказать.
Выслушав его рассказ, Благодар и успевшие как-то незаметно собраться волхвы некоторое время молча переглядывались. Слишком неожиданно это было: чужой чародей, отправленные им Ловцы душ, попытки подсаживать похищенные души другим людям… Однако это хоть объясняло, что происходит с людьми и отчего они вроде и живые, а лежат, словно мёртвые. Правда, что с этим делать – пока оставалось непонятно.
Бажан, вечно в чём-то сомневавшийся, всё же спросил:
– Не помстилось тебе?
Лешко покачал головой:
– Кабы помстилось, откуда тогда вот это?
Он распахнул ворот рубахи. На груди, прямо против сердца, красовался шрам, которого совсем недавно там не было. Да если разобраться, и быть не могло. Если только…
Поразмыслив, Благодар вздохнул:
– Надо бы, чтобы это узнали и в Славиграде… – он обвёл взглядом остальных волхвов. – Управитесь тут без меня?
Его заверили, что всё будет хорошо. В конце концов, Благодар и раньше порой отлучался из святилища, когда в том была надобность. Разве что на сей раз вместе с ним предстояло отправиться и Лешко. Да и то – кому ж рассказывать славиградским волхвам о том, что такое творится в могутических землях, если не тому, кто сам с этим столкнулся!
Путь до Славиграда был не ближний, но проделывать его пешком им не пришлось – волхвов охотно подвозили те или иные попутчики, то купцы, то просто какой-нибудь ремесленник или смерд, отправившийся до соседнего городца по своей надобности.
Сидя в повозке одного такого попутчика, Благодар задумчиво говорил:
– Надо бы тебе уже нового наставника искать… Я-то ведь тебя уже всему выучил, что сам ведаю. Будь ты на годик-другой постарше, мог бы уже и ведовское Посвящение пройти…
Лешко удивлённо взглянул на него. До сих пор ему казалось, что Благодар знает столько, сколько ему и за всю жизнь не усвоить. А вот, оказывается, и его знаниям есть предел. Но пока что Лешко не представлял, что ему теперь делать. Об этом ещё предстояло хорошенько подумать.
Славиградское Велесово святилище стояло внутри городских стен, неподалёку от торжища. Гриди у городских ворот волхву и его спутнику поклонились с явным почтением. Да и как иначе – всё же служители самого Велеса! Правда, в нынешние неспокойные времена, пожалуй, больше надежды у людей на его вечного супротивника – Перуна, но и без Велесовой мудрости всё едино никуда… Да ещё в большом городе, где и своих, и заезжих купцов всегда полным-полнёхонько!
Благодар прежде не раз бывал здесь, а потому, оказавшись в городе, никого не расспрашивал, куда идти. Лешко оставалось только держаться рядом, чтобы не потеряться в толпе. Как ни привык он к многолюдью Островца, всё же до Славиграда тому было далеко.
В святилище их сразу проводили к старшему волхву. Векоша, узнав, с чем явились островецкие гости, попросил их немного обождать и отправил одного из помощников за своим собратом из Перунова святилища. С тех пор, как явилась на земли могутичей эта напасть, они нередко встречались. Да и то – это боги всяк сам по себе, а людям без любого из них худо. Да и легче вместе думать, что и как делать.
Оказалось, что Перунова волхва Лешко уже видел однажды – когда впервые в жизни вместе с Благодаром смотрел в чашу в конце той давней войны с твердичами. Именно этот волхв тогда вместе с боярами участвовал в переговорах.
А вот говорить со старшими волхвами сразу двух больших святилищ Лешко пришлось одному. Благодар объяснил, что всё едино сам ничего к его рассказу прибавить не сможет, а только будет отвлекать на себя внимание. Так и вышло, что сейчас отрок сидел на скамье перед взрослыми, умудрёнными годами и опытом волхвами, такими различными – и всё же чем-то неуловимо похожими, и рассказывал о том, что с ним произошло.
– Души они хитро вытягивают, – говорил он. – Морок напускают, так что человека в сон клонит, а как поддался, присел, мол, отдохну чуток, они тут как тут.
Он видел, как переглядывались волхвы, словно то, что он говорил, подтверждало что-то уже ведомое им, но и в чём-то дополняло. Потом Векоша легонько пристукнул посохом и кивнул ему, давая знак продолжать.
Лешко вновь заговорил, теперь уже о том, где оказался, попавшись Ловцу. Описать то место, где находились собранные Ловцами души, оказалось не так-то просто – по той причине, что ничего, кроме плотного вязкого тумана, вокруг не было. А вот про хозяина этого места и Ловцов он смог рассказать чуть побольше. И потому, что тот несколько раз приходил глянуть на новые души, попавшие туда, и потому, что запомнил всё, что увидел и услышал на той окружённой каменными стенами площадке.
– Он те души, которые его Ловцы из людей вытянули, другим людям подсаживает, – не скрывая волнения, говорил Лешко. – Не знаю уж, для чего, вроде говорил, что так можно воинов более живучими сделать, вроде как в бою тогда их сразу убить не смогут… Ну, и говорил ещё, что не всякие души для этого годятся…
– А вот тут он прав, – хмуро усмехнулся волхв Перуна. – Воину душу бабы подсади – много он навоюет?
– Ну да, он так и объяснял князю, что ли, тамошнему… – согласно кивнул Лешко. – Ещё чуднО как-то к нему обращался – чего-то там про величие, что ли… А потом решил показать, что будет, коли душа, как он сказал, не такая попадётся, как надо.
По его разом закаменевшему лицу и расширившимся глазам волхвы поняли, как именно чародей это показывал. И от этого понимания даже им, прожившим не так уж мало лет и повидавшим всякое, сделалось не по себе. Получалось, что парню уже довелось пройти через смерть и снова вернуться в мир живых. Вроде и не должно бы такого быть, да ведь его собственное тело во время той смерти, где-то в иных землях да в чужом теле, оставалось живым – освободившейся душе было куда вернуться…
Судорожно сглотнув, юный рассказчик тряхнул головой, словно разгоняя наваждение, и негромко закончил:
– Ну, в общем, после того я в себя пришёл уже дома, в Островце… Только шрам на груди появился, которого прежде не было.
Волхвы переглянулись. Услышанное кое-что проясняло. До сих пор среди опамятовавшихся были только женщины да подростки, и теперь становилось понятным, почему. В самом деле, если этот чужеземный чародей хочет сделать своих воинов менее уязвимыми, то для него ценность представляют именно мужские души, а все прочие можно не слишком беречь. Даже и освободятся – беда невелика…
Перунов волхв со вздохом потёр лоб:
– Ну, теперь хоть понятно, что князю говорить, коли в очередной раз расспрашивать примется…
– От этого не легче, – сумрачно откликнулся Векоша.
– Твоя правда… Погодя обмозгуем, как ему всё объяснять.
Вновь взглянув на паренька, Векоша наконец спросил:
– Звать-то тебя как?
До сих пор было как-то не до того, чтобы интересоваться именем отрока, однако теперь волхву пришло в голову, что неплохо бы ему остаться здесь, у них. Надо будет после с наставником его поговорить…
– Лешко, – отрок чуть смущённо улыбнулся. – Это меня дед Лешачонком прозвал, когда я по малолетству всё в лес убегал, вот как-то и… Чтобы звать сподручнее…
– В лес, говоришь? – волхв испытующе взглянул на него. – Ну, а нежить лесную да полевую распознать сумеешь?
– А чего там не суметь? – откликнулся Лешко. Вопрос показался даже странным. – Ну, то есть, если нежить наша, привычная, так с ней легко. И распознать, и договориться при случае. А вот эту чужую, Ловцов этих, распознать не сумел. Только когда сам под морок их попал…
Векоша покачал головой:
– Их и взрослому волхву почуять трудно. Больно уж они… чужие.
– Ты и без того сумел куда больше, чем кто иной, – добавил второй волхв. – Вон сколько всего запомнил да нам рассказал!
Лешко смущённо взъерошил волосы на затылке:
– Да ну… Это потому, что меня как раз перед тем учили, как за Кромкой себя вести да что делать. А я ж как раз туда и угодил.
– Хорошо, стало быть, учили, коли сумел не растеряться, – усмехнулся Векоша. – Ладно, отдыхай покуда. Да подумай – обратно в Островец вернёшься али у нас здесь останешься? Парень ты, гляжу, толковый.
Он кликнул одного из своих помощников, поручил позаботиться о госте, и тот увёл Лешко с собой.
Оказалось, что на улице уже вечерело. Впрочем, они ведь и до святилища-то добрались, когда уже перевалило за полдень. Пока здешний волхв в Перуново святилище посылал, пока они вместе Лешко расспрашивали… Вот и день прошёл!
Благодар как раз вышел из хоромины, где, как позже узнал Лешко, хранились книги и свитки. Здешний волхв проводил их в одну из клетей в особой хоромине, где гости святилища могли остановиться на несколько дней. Чуть позже сюда же им принесли ужин – кашу, лепёшки и горячий взвар.
Когда Лешко рассказал Благодару про разговор и упомянул, что Векоша предложил ему остаться здесь, волхв кивнул:
– Помнишь, что я тебе говорил про нового наставника? Похоже, сам Велес-батюшка позаботился, чтоб тебе его искать не пришлось.
Лешко кивнул. Он и сам уже думал об этом. В самом деле, в Славиградском святилище ему наверняка удастся узнать больше, чем до сих пор. Раз уж сам Благодар признавался, что уже научил его всему, что сам ведает… Словно угадав, о чём он думает, волхв добавил:
– Здешние младшие волхвы знают, почитай, не меньше меня. В наших-то местах в том большой надобности вроде как и нету, того, чем мы владеем, хватает.
Это укрепило решение Лешко остаться. Конечно, жаль было расставаться с привычным Островецким святилищем, да и родное займище там было поблизости… хоть с родичами Лешко за последние годы, почитай, и вовсе не общался. Да ведь всё едино, коли его оттуда увело – не сидеть же сиднем на одном месте!
После ужина Благодар в задумчивости заметил:
– Коли уж так получается, пора тебе и ещё кое-что узнать.
Он рассказал о том, что ещё несколько лет назад узнал от купца. Лешко слушал внимательно. И впрямь, получалось, что и само его рождение, и Островецкое святилище, и вот теперь – Славиград, – всё это вело его к какой-то цели, ему самому пока неведомой. Но ежели и правда он с этим купеческим родом связан, выходит, и впрямь ему судьба за удачу отцовского рода батюшке-Велесу отслужить. А когда так – и подавно лучше ему остаться в Славиграде.
Глава 5
На другой день Векоша поговорил с Благодаром, расспросил, что его ученик уже умеет.
