Валерий подошел, погладил женщину по плечам:
- Чаю согреть? Или пойдем в кафе позавтракаем?
- Нет-нет, не хочу никуда. В норке своей сидеть, тихо-тихо, и его лицо перед глазами. А больше ничего и не надо.
- Рита, так нельзя, - твердо произнес он. - Надо жить. Тупо жить, пока не пройдет боль.
- По опыту знаешь? - спросила она. - Ну да, конечно, твоя мама...
- И не только. Любая боль так проходит...Ладно, я поехал, чтобы не докучать. Но ты знай - если я буду нужен...или кто-нибудь будет нужен рядом, набери мой номер. Обещаешь?
- Ладно, Валерочка, - она безучастно смотрела, как он вложил в ее ладонь кусочек пластика.
- Рука холодная, - нервно воскликнул он. - Я все-таки согрею чай! И не смей отказываться.
Он загремел на кухне чем-то, о чем-то ей говорил. Потом поставил перед ней бокал со свежим дымящимся чаем. Она не двигалась. Он положил сахар, помешал. Посмотрел на нее. Встал на колени, поднес бокал к ее лицу, тихо попросил:
- Пожалуйста! А то к кому же будут ездить твои внуки?
- Очень мило, - она взяла бокал, не вытирая слез, заструившихся опять по щекам. И стала пить маленькими глотками. Он сидел на полу и смотрел, как она пьет. А Рите стало теплее от этого спокойного, заботливого взгляда. Она допила уже охотнее, отдала ему бокал. Погладила по щеке:
- Встань сейчас же.
Он гибко встал, оттолкнувшись одной рукой.
- Если ты не позвонишь, я сам навещу тебя через месяц.
- О, господи, так через 6 дней ведь...
- Я знаю. Но подумал, ты хочешь уединения.
- Нет-нет! Но как же твоя работа, если ты задержишься?
- Позвоню, чтоб заменили, - с крохотным облегчением в голосе махнул он. - Тогда задержусь еще на неделю, ладно?
- Спасибо тебе, - она протянула руку.
Он долго сидел, гладя эту безжизненную руку и не поднимая глаз.
***************************
Валерий был рядом каждый миг, когда Рите требовалось что-то делать. Покупал, решал, отвечал кому-то, договаривался, уносил, приносил, заставлял ее что-то есть, мыл полы... Вместе отвели 9 дней - с соседями, заводскими друзьями Виктора и просто знавшими его, как толкового специалиста и хорошего мужика. Почти все удивлялись, когда Валерий представлялся им, спрашивали Риту, женщины тихонько, мужчины в полный голос:
- Как, у вас с Виктором был такой сын?
И она терпеливо отвечала "это его, от первого брака". После этого мужики крякали, а женщины начинали исподволь разглядывать его, а помоложе даже кокетничать. Но он будто никого не замечал. И однажды Рита подумала: "А ведь ему не слаще моего. Он любил отца". И жалость царапнула душу.
Наутро они вместе убрались, это заняло пол-дня. Потом он сел поесть и ее заставил, как обычно. Наконец, она вздохнула, встав из-за стола:
- Спасибо за все. Наверно, тебе пора возвращаться.
Он кивнул. Вышел, вернулся с дорожной сумкой. Она покачала головой:
- И когда успел? Как белка в колесе, крутился. Устал, наверное... Ради бога, осторожнее на дороге. Ты мне дорог, помни это.
- Как его сын?
- И мой самый верный друг.
Валерий вздохнул, обнял ее за плечи, осторожно привлек в себе - и сразу отступил:
- Ну, все. Не подведи меня, пожалуйста. Я должен знать, что у тебя все в порядке. Будем жить дальше. Может, тебе снова на работу пойти? Подумай...К 40 дням я приеду, заранее, не беспокойся.
- Привет от меня твоей семье.
Он кивнул. Дверь закрылась. Рита осталась одна.
***************************
Месяц прошел, как в тумане. Виктор снился чуть не каждую ночь, и ей было хорошо во сне. Когда этого не было, унывала, плакала. По утрам просыпалась только потому, что свет проникал под ресницы. Ела по привычке. Отвечала на звонки, дверные и телефонные. Приходила только соседка баба Дуся - "Жива? Слава богу. Чего надо, скажи, я помогу". Телефон приносил ей голос то Валерия, то Андрея, первого чаще. Сын сказал, что работы много, не сможет приехать на поминки. Да и матери стоит потихоньку отходить от грусти и печали, заняться собой, работать.
Валерий приехал, окинул ее тревожным взглядом:
- Как ты? Весна на дворе.
- Никак. Очень тоскую о нем. А ты?
- Тоже. Но мне легче, работа отвлекает. Попробуй...Известно же, что лечит всегда людей, - работа и любовь.
- Тебя начальство не ругает? - будто не слыша, спросила Рита.
- Я сам начальство, не бери в голову.
- А Саша не сердится?
- Это мое дело. Решила, кому звонить?
- Сами придут.
- Нет, так нельзя. Бывает, что люди пропускают эти дни, только годовщину отмечают, да и то не все.
- Разве так можно? - она вскинула на него глаза, и Валерий охнул про себя - тоска бесконечная, и ничего кроме. Взял женщину за плечи:
- Так что садись к телефону.
- Я не смогу повторять это!
- Ну, хоть нескольким заводским, и попроси, чтоб передали, кому хотят.
Рита неохотно села в прихожей. И он, двигаясь в кухне, слышал. Сначала ее голос был таким же, стертым, вялым, потом немного ожил, ведь звучало любимое имя. Потом он подумал, что дверь должна быть отперта, и открыл защелку. Сразу в нее сунулась баба Дуся, и у него появилась помощница.
Работая, здесь и дома, Валерий отталкивал мысли об отце. Но ночью, особенно перед сном, который в последнее время приходил не сразу, - ощущал ту же тоску, которую читал в глазах Риты. Несправедливо, невероятно, дико - вырвать из твоего мира живую и необходимую его часть, любимого человека, который был и защитой, и гордостью, и теплом, и энергией, словно твое сердце заряжалось от его любви к тебе.
Собственное чувство к Рите, постоянно отодвинутое в глубь души, теперь вовсе застыло, как замерзшее дерево. Он даже порой не ощущал его, и эта пустота доставляла некое облегчение, как привал на трудной дороге.
Утром после поминок, которые были уже менее многолюдными, как это обычно и бывало, Рита поднялась рано. Лицо ее было сухо, приветливо, когда она за завтраком поблагодарила Валерия:
- Ты больше не беспокойся за меня. Езжай прямо сейчас, я знаю, тебе нужна каждая минута. Я уберусь сама. Или баба Дуся поможет. Береги себя, ради бога! Ты опять на машине?
Он покачал головой.
- Вот и правильно, зачем лишняя нагрузка.
- А что с отцовской машиной?
- На стоянке, - пожала плечом Рита. - Вот забыла, надо же заплатить за прошлый месяц.
- Я сделаю. Андрей не говорил о ней, не хочет забрать?
- Не думаю. Где ему на ней ездить? По его рекам, озерам?
- Все равно спроси, когда позвонит. Ну, я двинулся, - он допил кофе, встал.
- Я не спрашивала, как ты ночевал, где спал, удобно ли. Знаю, что ты равнодушен к себе.
Они вышли в прихожую. Рита сама обняла его, поцеловала в щеку, перекрестила.
- Ну, это ты брось - нервно хохотнул Валерий. - Ты не моя мать и не бабка.
- Имею право, как мачеха.
- Прошу, забудь это слово. Живи! Я буду звонить.
*******************
Полгода пришлись на август. Рита уже работала, в одной из городских поликлиник, поэтому позвала несколько сотрудников и позвонила в профком молкомбината. На этот раз было мало людей - лето, отпуска. Валерий показался ей немного взъерошенным и уставшим, но она отнесла это за счет жары.
Расставаясь, он вдруг твердо сказал:
- Я приеду на Новый год, чтоб ты не была одна.
- Перестань, Андрей будет со мной.
- Хорошо, трое лучше, чем двое. Что он решил с машиной?
- Как будет иметь право, заберет ее. Продаст или что там, не знаю, пусть.
- А ты уже оформила свою часть наследства?
- Как я не люблю это слово! - она вытерла глаза. - Уже третий раз...Ну, да, конечно. Я человек аккуратный...
Он обнял ее, подержал так - и вышел, бросив:
- Ну, до встречи!
Рита пригорюнилась по привычке. Но скоро выпрямилась. Теперь приступы тоски стали реже и быстрее проходили. Время, всемогущее время лечило и на этот раз, хотя это казалось невозможным.
Наступила зима. Пришел и Новый Год. Рита всю жизнь любила этот праздник, теперь же просто улыбалась неопределенно, наряжая елку. Сын позвонил еще днем 31-го, поцеловал трубку, наговорил много хорошего и бодрого, рассказал про дочку, обещал увидеться летом.
Валерий приехал, как и обещал. Обнял в прихожей, подарил шикарную желтую розу.
- Живая? - ахнула Рита. - Сумасшедшие деньги, наверно, стоит.
Он отмахнулся:
-- С наступающим, Рита!
- Как доехал, на чем?
- По традиции, на поезде. Андрей тут?
Она покачала головой.
- Вот паршивец! - сказал Валерий довольно.
- Как ты можешь? И вообще он приезжал ко мне на день рождения недавно.
- Между прочим, мы с ним дети одного отца. Однако он посвящен в твои рыцари, видишь, знает твой день рождения, а я - увы. За что такая дискриминация?
- Случайно вышло. И потом, ты взрослый, а он нет.
- Да? - с иронией сказал он. - Только ребенка сделал, а так маленький.
- Давай не будем сердить друг друга. Ну, как дома, семья?
- Все расскажу, успеется.
- Да, что я навалилась, ты ж с дороги. Располагайся, положи вещи...Может, хочешь сполоснуться?
- Чтоб потом в Ленинград? - усмехнулся он. - Мерси, просто освежусь.
Пока он плескался в ванной комнате, Рита поставила цветок в хрустальной вазе в центр стола, стала накрывать его. Баба Дуся уже трижды забегала сегодня, то взять что-то, то подарить, или сообщить, и она надеялась, что больше не придет.
Валерий вышел, вытирая лицо платком, посвежевший, и довольно окинул взглядом праздничный стол:
- Ого! То, что надо, молодец, Рита.
- Давай поедим, - смущенно сказала она, довольная похвалой.
- С удовольствием! И проводим старый год, будь он неладен. Все-все, никаких слез, только проводим.
- А чем надо? - она повела рукой. - Командуй ты.
- Чем крепче, тем лучше, чтоб не вернулись неприятности. Значит, коньяк! Ты будешь?
- Естественно.
- Приятно слышать, - он окинул ее заинтересованным взглядом. Налил в две рюмки, подал ей:
- Ну, прощай, старый год, и не возвращайся больше! Ни с чем, ни с хорошим, ни тем более с плохим.
Он опрокинул рюмку в рот.
- Странный тост, не слышала такого, - она тоже пригубила свою рюмку.
- Лимончиком, - он подал ей тарелочку с дольками лимона.
- Ты какой-то сегодня, сам не свой, - она сморщилась, глотая одну. - Что стряслось?
- А, - он махнул рукой, - не собирался говорить тебе, но от баб ведь не утаишь.
Опять налил себе коньяк, отодвинулся от стола и сел верхом на стул:
- Так и быть, расскажу тебе одну чудную историю. Почти новогоднюю. Еще в прошлом году мы поцапались с Сашкой. По мелочи было сотни раз, но это было капитально. Она припомнила мне все, что накопила в душе, говорила, что прекрасно чувствовала мою нелюбовь, совсем не дура, любила, вот и терпела. А теперь это закончилось, она хочет свободы, пожить для себя. Думаю, врет, просто появился кто-то.
- И ты так спокойно говоришь об этом?
- Приятного мало, конечно. Но она мне никогда не была...важна.
- Но ведь у вас дети!
- Это она просила.
- Безбожно.
- Нет, их-то я люблю.
- Но бросишь?
Он отпил из рюмки, помолчал:
- В общем, подали на развод. Детей поделили, спросили самих, взрослые же. Они сказали - обоих любим, а вы сами придумали, сами и решайте. Я хотел Аньку, но жена заявила, что как женщина лучше понимает ее.
- Не удержит она ее, - вздохнула Рита, внимательно слушая.
- И я о том же. Но уперлась баба. Что ж, взял Ромку. Квартиру бабам оставили, а сами - по общагам. Он сказал, что ему пока особо не нужно, а после вуза сам заработает на хату. А мне вообще все равно, - он вылил остатки в рот, встал. - Ну, хороша история?
- Лучше некуда, - с упреком сказала Рита. - Чему же тут радоваться?
- А чему радуется заключенный, выходя из тюрьмы?
- Ты о чем?
- Ни о чем. Пока рано. Все, давай шампанское открою, двенадцать скоро.
- Ты ничего не ел. Я старалась. Попробуй...
- А как же, обязательно, - он пошел в кухню, взял шампанское из морозильника, принес. Рита подставила бокалы, приготовила полотенце. Он усмехнулся, открыл с тихим хлопком и спокойно разлил в тонкое стекло.
- Большой опыт, - заметила она.
- Или знание физики. Нет движения - не будет коварного газа. Ну...
Оба встали, их бокалы тихо звякнули. Раздался бой курантов.
- Первый Новый год без Виктора, - с грустью сказала Рита.
- Да, без отца мне тоскливо, - сказал Валерий. - Но ничего не поделаешь. С Новым годом, дорогая! Пусть он не принесет нам разочарований.
Они выпили. Рита села:
- Так не бывает. Но все равно, и тебя с Новым годом! Андрей звонил днем.
- Вчера! - хохотнул Валерий. - А я сегодня тебя поздравил.
И он отправил в рот большой кусок телятины с тарелки. Стал с удовольствием есть, похваливая, интересуясь, что это и из чего. Рита отвечала, дивясь про себя, потом отнесла это за счет того, что он много выпил. Она перевела разговор - похвалилась, что вышла на работу, в одну городскую поликлинику, на пол-ставки ортопеда.
- Почему? - он запил водой, чтоб не давиться.
- Денег мне много не нужно, а сил на целый день пока не хватает. Да и желания.
- А не потому, что кто-то давит? Только скажи, морду набью, - заявил он, вытирая лицо салфеткой.
- Скажу, но пока ничего такого нет. Пойдем на воздух! Тебе хорошо бы проветриться, да и мне хочется вздохнуть...Смотри, там салют!
Она поспешила в прихожую, стала одеваться. Они вышли, причем Валерий поддерживал ее под руку. Она коротко глянула.
- Скользко же, - смущенно объяснил он.
- Тогда лучше я возьму тебя под руку...
Они шли по двору, взрывающемуся смехом, петардами, шарики, снежные сугробы, ленты серпантина, цветные горошинки конфетти, мордочки детей, лица взрослых, смеющихся или поющих, а то и орущих "С Новым годом!"...Постояли, Валерий ощутимо покачивался. Наконец ее это встревожило, никогда такого не было.
- Ладно, встретили новый год, пошли домой, - сказала Рита. - И я устала, да и тебе надо поспать.
Он покорно пошел. Но в прихожке решительно заявил:
- Так, ну, все. Ты ложись, а я назад!
- С ума сошел? - ахнула она. - Ты посмотри на себя!
Он вырвал у нее свою руку, схватил портфель и взялся за ручку двери:
- А чего мне смотреть? Пускай другие смотрят. Не вздумай провожать.
Она глотнула слезы - точно такими же словами запретил ей когда-то Виктор!
- Да что с тобой, и кто же так делает...Ехал ради минуты, что ли?
- Ради тебя. Пока, - он закрыл за собой дверь. Она опять открыла, но не смела выходить в коридор, чтоб не рассердить:
- Позвони, как доехал, я же буду волноваться!
- Чаю согреть? Или пойдем в кафе позавтракаем?
- Нет-нет, не хочу никуда. В норке своей сидеть, тихо-тихо, и его лицо перед глазами. А больше ничего и не надо.
- Рита, так нельзя, - твердо произнес он. - Надо жить. Тупо жить, пока не пройдет боль.
- По опыту знаешь? - спросила она. - Ну да, конечно, твоя мама...
- И не только. Любая боль так проходит...Ладно, я поехал, чтобы не докучать. Но ты знай - если я буду нужен...или кто-нибудь будет нужен рядом, набери мой номер. Обещаешь?
- Ладно, Валерочка, - она безучастно смотрела, как он вложил в ее ладонь кусочек пластика.
- Рука холодная, - нервно воскликнул он. - Я все-таки согрею чай! И не смей отказываться.
Он загремел на кухне чем-то, о чем-то ей говорил. Потом поставил перед ней бокал со свежим дымящимся чаем. Она не двигалась. Он положил сахар, помешал. Посмотрел на нее. Встал на колени, поднес бокал к ее лицу, тихо попросил:
- Пожалуйста! А то к кому же будут ездить твои внуки?
- Очень мило, - она взяла бокал, не вытирая слез, заструившихся опять по щекам. И стала пить маленькими глотками. Он сидел на полу и смотрел, как она пьет. А Рите стало теплее от этого спокойного, заботливого взгляда. Она допила уже охотнее, отдала ему бокал. Погладила по щеке:
- Встань сейчас же.
Он гибко встал, оттолкнувшись одной рукой.
- Если ты не позвонишь, я сам навещу тебя через месяц.
- О, господи, так через 6 дней ведь...
- Я знаю. Но подумал, ты хочешь уединения.
- Нет-нет! Но как же твоя работа, если ты задержишься?
- Позвоню, чтоб заменили, - с крохотным облегчением в голосе махнул он. - Тогда задержусь еще на неделю, ладно?
- Спасибо тебе, - она протянула руку.
Он долго сидел, гладя эту безжизненную руку и не поднимая глаз.
***************************
Валерий был рядом каждый миг, когда Рите требовалось что-то делать. Покупал, решал, отвечал кому-то, договаривался, уносил, приносил, заставлял ее что-то есть, мыл полы... Вместе отвели 9 дней - с соседями, заводскими друзьями Виктора и просто знавшими его, как толкового специалиста и хорошего мужика. Почти все удивлялись, когда Валерий представлялся им, спрашивали Риту, женщины тихонько, мужчины в полный голос:
- Как, у вас с Виктором был такой сын?
И она терпеливо отвечала "это его, от первого брака". После этого мужики крякали, а женщины начинали исподволь разглядывать его, а помоложе даже кокетничать. Но он будто никого не замечал. И однажды Рита подумала: "А ведь ему не слаще моего. Он любил отца". И жалость царапнула душу.
Наутро они вместе убрались, это заняло пол-дня. Потом он сел поесть и ее заставил, как обычно. Наконец, она вздохнула, встав из-за стола:
- Спасибо за все. Наверно, тебе пора возвращаться.
Он кивнул. Вышел, вернулся с дорожной сумкой. Она покачала головой:
- И когда успел? Как белка в колесе, крутился. Устал, наверное... Ради бога, осторожнее на дороге. Ты мне дорог, помни это.
- Как его сын?
- И мой самый верный друг.
Валерий вздохнул, обнял ее за плечи, осторожно привлек в себе - и сразу отступил:
- Ну, все. Не подведи меня, пожалуйста. Я должен знать, что у тебя все в порядке. Будем жить дальше. Может, тебе снова на работу пойти? Подумай...К 40 дням я приеду, заранее, не беспокойся.
- Привет от меня твоей семье.
Он кивнул. Дверь закрылась. Рита осталась одна.
***************************
Месяц прошел, как в тумане. Виктор снился чуть не каждую ночь, и ей было хорошо во сне. Когда этого не было, унывала, плакала. По утрам просыпалась только потому, что свет проникал под ресницы. Ела по привычке. Отвечала на звонки, дверные и телефонные. Приходила только соседка баба Дуся - "Жива? Слава богу. Чего надо, скажи, я помогу". Телефон приносил ей голос то Валерия, то Андрея, первого чаще. Сын сказал, что работы много, не сможет приехать на поминки. Да и матери стоит потихоньку отходить от грусти и печали, заняться собой, работать.
Валерий приехал, окинул ее тревожным взглядом:
- Как ты? Весна на дворе.
- Никак. Очень тоскую о нем. А ты?
- Тоже. Но мне легче, работа отвлекает. Попробуй...Известно же, что лечит всегда людей, - работа и любовь.
- Тебя начальство не ругает? - будто не слыша, спросила Рита.
- Я сам начальство, не бери в голову.
- А Саша не сердится?
- Это мое дело. Решила, кому звонить?
- Сами придут.
- Нет, так нельзя. Бывает, что люди пропускают эти дни, только годовщину отмечают, да и то не все.
- Разве так можно? - она вскинула на него глаза, и Валерий охнул про себя - тоска бесконечная, и ничего кроме. Взял женщину за плечи:
- Так что садись к телефону.
- Я не смогу повторять это!
- Ну, хоть нескольким заводским, и попроси, чтоб передали, кому хотят.
Рита неохотно села в прихожей. И он, двигаясь в кухне, слышал. Сначала ее голос был таким же, стертым, вялым, потом немного ожил, ведь звучало любимое имя. Потом он подумал, что дверь должна быть отперта, и открыл защелку. Сразу в нее сунулась баба Дуся, и у него появилась помощница.
Работая, здесь и дома, Валерий отталкивал мысли об отце. Но ночью, особенно перед сном, который в последнее время приходил не сразу, - ощущал ту же тоску, которую читал в глазах Риты. Несправедливо, невероятно, дико - вырвать из твоего мира живую и необходимую его часть, любимого человека, который был и защитой, и гордостью, и теплом, и энергией, словно твое сердце заряжалось от его любви к тебе.
Собственное чувство к Рите, постоянно отодвинутое в глубь души, теперь вовсе застыло, как замерзшее дерево. Он даже порой не ощущал его, и эта пустота доставляла некое облегчение, как привал на трудной дороге.
Утром после поминок, которые были уже менее многолюдными, как это обычно и бывало, Рита поднялась рано. Лицо ее было сухо, приветливо, когда она за завтраком поблагодарила Валерия:
- Ты больше не беспокойся за меня. Езжай прямо сейчас, я знаю, тебе нужна каждая минута. Я уберусь сама. Или баба Дуся поможет. Береги себя, ради бога! Ты опять на машине?
Он покачал головой.
- Вот и правильно, зачем лишняя нагрузка.
- А что с отцовской машиной?
- На стоянке, - пожала плечом Рита. - Вот забыла, надо же заплатить за прошлый месяц.
- Я сделаю. Андрей не говорил о ней, не хочет забрать?
- Не думаю. Где ему на ней ездить? По его рекам, озерам?
- Все равно спроси, когда позвонит. Ну, я двинулся, - он допил кофе, встал.
- Я не спрашивала, как ты ночевал, где спал, удобно ли. Знаю, что ты равнодушен к себе.
Они вышли в прихожую. Рита сама обняла его, поцеловала в щеку, перекрестила.
- Ну, это ты брось - нервно хохотнул Валерий. - Ты не моя мать и не бабка.
- Имею право, как мачеха.
- Прошу, забудь это слово. Живи! Я буду звонить.
*******************
Полгода пришлись на август. Рита уже работала, в одной из городских поликлиник, поэтому позвала несколько сотрудников и позвонила в профком молкомбината. На этот раз было мало людей - лето, отпуска. Валерий показался ей немного взъерошенным и уставшим, но она отнесла это за счет жары.
Расставаясь, он вдруг твердо сказал:
- Я приеду на Новый год, чтоб ты не была одна.
- Перестань, Андрей будет со мной.
- Хорошо, трое лучше, чем двое. Что он решил с машиной?
- Как будет иметь право, заберет ее. Продаст или что там, не знаю, пусть.
- А ты уже оформила свою часть наследства?
- Как я не люблю это слово! - она вытерла глаза. - Уже третий раз...Ну, да, конечно. Я человек аккуратный...
Он обнял ее, подержал так - и вышел, бросив:
- Ну, до встречи!
Рита пригорюнилась по привычке. Но скоро выпрямилась. Теперь приступы тоски стали реже и быстрее проходили. Время, всемогущее время лечило и на этот раз, хотя это казалось невозможным.
Наступила зима. Пришел и Новый Год. Рита всю жизнь любила этот праздник, теперь же просто улыбалась неопределенно, наряжая елку. Сын позвонил еще днем 31-го, поцеловал трубку, наговорил много хорошего и бодрого, рассказал про дочку, обещал увидеться летом.
Валерий приехал, как и обещал. Обнял в прихожей, подарил шикарную желтую розу.
- Живая? - ахнула Рита. - Сумасшедшие деньги, наверно, стоит.
Он отмахнулся:
-- С наступающим, Рита!
- Как доехал, на чем?
- По традиции, на поезде. Андрей тут?
Она покачала головой.
- Вот паршивец! - сказал Валерий довольно.
- Как ты можешь? И вообще он приезжал ко мне на день рождения недавно.
- Между прочим, мы с ним дети одного отца. Однако он посвящен в твои рыцари, видишь, знает твой день рождения, а я - увы. За что такая дискриминация?
- Случайно вышло. И потом, ты взрослый, а он нет.
- Да? - с иронией сказал он. - Только ребенка сделал, а так маленький.
- Давай не будем сердить друг друга. Ну, как дома, семья?
- Все расскажу, успеется.
- Да, что я навалилась, ты ж с дороги. Располагайся, положи вещи...Может, хочешь сполоснуться?
- Чтоб потом в Ленинград? - усмехнулся он. - Мерси, просто освежусь.
Пока он плескался в ванной комнате, Рита поставила цветок в хрустальной вазе в центр стола, стала накрывать его. Баба Дуся уже трижды забегала сегодня, то взять что-то, то подарить, или сообщить, и она надеялась, что больше не придет.
Валерий вышел, вытирая лицо платком, посвежевший, и довольно окинул взглядом праздничный стол:
- Ого! То, что надо, молодец, Рита.
- Давай поедим, - смущенно сказала она, довольная похвалой.
- С удовольствием! И проводим старый год, будь он неладен. Все-все, никаких слез, только проводим.
- А чем надо? - она повела рукой. - Командуй ты.
- Чем крепче, тем лучше, чтоб не вернулись неприятности. Значит, коньяк! Ты будешь?
- Естественно.
- Приятно слышать, - он окинул ее заинтересованным взглядом. Налил в две рюмки, подал ей:
- Ну, прощай, старый год, и не возвращайся больше! Ни с чем, ни с хорошим, ни тем более с плохим.
Он опрокинул рюмку в рот.
- Странный тост, не слышала такого, - она тоже пригубила свою рюмку.
- Лимончиком, - он подал ей тарелочку с дольками лимона.
- Ты какой-то сегодня, сам не свой, - она сморщилась, глотая одну. - Что стряслось?
- А, - он махнул рукой, - не собирался говорить тебе, но от баб ведь не утаишь.
Опять налил себе коньяк, отодвинулся от стола и сел верхом на стул:
- Так и быть, расскажу тебе одну чудную историю. Почти новогоднюю. Еще в прошлом году мы поцапались с Сашкой. По мелочи было сотни раз, но это было капитально. Она припомнила мне все, что накопила в душе, говорила, что прекрасно чувствовала мою нелюбовь, совсем не дура, любила, вот и терпела. А теперь это закончилось, она хочет свободы, пожить для себя. Думаю, врет, просто появился кто-то.
- И ты так спокойно говоришь об этом?
- Приятного мало, конечно. Но она мне никогда не была...важна.
- Но ведь у вас дети!
- Это она просила.
- Безбожно.
- Нет, их-то я люблю.
- Но бросишь?
Он отпил из рюмки, помолчал:
- В общем, подали на развод. Детей поделили, спросили самих, взрослые же. Они сказали - обоих любим, а вы сами придумали, сами и решайте. Я хотел Аньку, но жена заявила, что как женщина лучше понимает ее.
- Не удержит она ее, - вздохнула Рита, внимательно слушая.
- И я о том же. Но уперлась баба. Что ж, взял Ромку. Квартиру бабам оставили, а сами - по общагам. Он сказал, что ему пока особо не нужно, а после вуза сам заработает на хату. А мне вообще все равно, - он вылил остатки в рот, встал. - Ну, хороша история?
- Лучше некуда, - с упреком сказала Рита. - Чему же тут радоваться?
- А чему радуется заключенный, выходя из тюрьмы?
- Ты о чем?
- Ни о чем. Пока рано. Все, давай шампанское открою, двенадцать скоро.
- Ты ничего не ел. Я старалась. Попробуй...
- А как же, обязательно, - он пошел в кухню, взял шампанское из морозильника, принес. Рита подставила бокалы, приготовила полотенце. Он усмехнулся, открыл с тихим хлопком и спокойно разлил в тонкое стекло.
- Большой опыт, - заметила она.
- Или знание физики. Нет движения - не будет коварного газа. Ну...
Оба встали, их бокалы тихо звякнули. Раздался бой курантов.
- Первый Новый год без Виктора, - с грустью сказала Рита.
- Да, без отца мне тоскливо, - сказал Валерий. - Но ничего не поделаешь. С Новым годом, дорогая! Пусть он не принесет нам разочарований.
Они выпили. Рита села:
- Так не бывает. Но все равно, и тебя с Новым годом! Андрей звонил днем.
- Вчера! - хохотнул Валерий. - А я сегодня тебя поздравил.
И он отправил в рот большой кусок телятины с тарелки. Стал с удовольствием есть, похваливая, интересуясь, что это и из чего. Рита отвечала, дивясь про себя, потом отнесла это за счет того, что он много выпил. Она перевела разговор - похвалилась, что вышла на работу, в одну городскую поликлинику, на пол-ставки ортопеда.
- Почему? - он запил водой, чтоб не давиться.
- Денег мне много не нужно, а сил на целый день пока не хватает. Да и желания.
- А не потому, что кто-то давит? Только скажи, морду набью, - заявил он, вытирая лицо салфеткой.
- Скажу, но пока ничего такого нет. Пойдем на воздух! Тебе хорошо бы проветриться, да и мне хочется вздохнуть...Смотри, там салют!
Она поспешила в прихожую, стала одеваться. Они вышли, причем Валерий поддерживал ее под руку. Она коротко глянула.
- Скользко же, - смущенно объяснил он.
- Тогда лучше я возьму тебя под руку...
Они шли по двору, взрывающемуся смехом, петардами, шарики, снежные сугробы, ленты серпантина, цветные горошинки конфетти, мордочки детей, лица взрослых, смеющихся или поющих, а то и орущих "С Новым годом!"...Постояли, Валерий ощутимо покачивался. Наконец ее это встревожило, никогда такого не было.
- Ладно, встретили новый год, пошли домой, - сказала Рита. - И я устала, да и тебе надо поспать.
Он покорно пошел. Но в прихожке решительно заявил:
- Так, ну, все. Ты ложись, а я назад!
- С ума сошел? - ахнула она. - Ты посмотри на себя!
Он вырвал у нее свою руку, схватил портфель и взялся за ручку двери:
- А чего мне смотреть? Пускай другие смотрят. Не вздумай провожать.
Она глотнула слезы - точно такими же словами запретил ей когда-то Виктор!
- Да что с тобой, и кто же так делает...Ехал ради минуты, что ли?
- Ради тебя. Пока, - он закрыл за собой дверь. Она опять открыла, но не смела выходить в коридор, чтоб не рассердить:
- Позвони, как доехал, я же буду волноваться!
