Лидия улыбнулась, вспоминая, сколько усилий ей потребовалось, чтобы у них с королем состоялся акт любви, ведь его величество должен был думать, что это его ребенок. Хотя на самом деле...
Мало ли мужчин во дворце?
Найти подходящего в нужный момент было несложно, тем более, что Лидия вела весьма благонравный образ жизни, в отличие от своей предшественницы...
Хотя какое значение имеет сейчас эта история?
Нет уже ни Ромуальда, ни его супруги, а Лидия есть, и она собирается править долго. Ах, сколько сил и времени потребовалось, чтобы сколотить вокруг себя клику преданных лично ей людей, сколько интриг, сколько золота и стали.
Но она справилась.
Нельзя сказать, что в королевстве сейчас тишь да гладь, но обстановка все же лучше, чем при ее супруге. И мальчишку она приглядела вскоре после смерти мужа. Таламир понравился ее величеству потрясающим сочетанием жестокости, беспринципности и стремления к власти. При этом мужчина отчетливо понимал, что выше определенного статуса ему не подняться, а моральные принципы у него отсутствовали вообще.
Сочетание ума и подлости требовало присмотра, и Лидия приблизила к себе юношу. Дала ему место в гвардии, и с удовольствием наблюдала, как волчонок показал первые зубки. Сперва робко, неуверенно, а потом все жестче и резче. Таламир сумел завоевать себе место в гвардии, но тьеры его принимать отказывались.
И отлично!
Тут-то Лидия и поняла, кто должен стать новым герцогом Карнавон.
Старую династию требовалось заменить, но на кого? Кому бы она не отдала эти земли, любой принялся бы интриговать в свою пользу, любой захотел бы большего. И мог бы добиться.
Но не безродный мальчишка, которого она подняла из грязи. Нет, не он.
Судьба Таламира была решена. Он станет герцогом Карнавон. А уж сумеет ли он удержать эти земли, или они впадут в хаос безвластия – ее величество устраивал любой вариант. В мутной воде рыбка ловится, почему бы ей и не половить жирных карасиков?
Оставался повод, но его Лидия нашла моментально. Карнавоны должны были передать то, что доверил им на хранение Морской король. Последний из королей.
Не передадут? Уничтожить всех! Замок с землей сравнять и солью посыпать!
Передадут? Точно! Пе не осталось, остатки заговорщиков она додавит, а сейчас...
Королева прошла к столу, уселась, открыла чернильницу нетерпеливым движением – и по бумаге побежало перо, оставляя за собой прихотливую вязь ровных строчек.
Дорогой друг мой.
Надеюсь, ваше сиятельство, герцог Карнавон, мы по-прежнему остаемся друзьями...
Пусть приезжает в столицу, пусть привозит свою жену, а там посмотрим, как дальше действовать.
Род Карнавон.
Самый неприятный долг – супружеский, сколько его не отдавай, все равно должна будешь. Эту истину Алаис постигла на своем личном опыте и мечтала о перерасчете.
Тьер Таламир был хуже любого коллекторского агентства. метросексуалов! Подумаешь, мужчина маникюр делает! И что? Зато рядом с ним стоять можно! Дышать можно!
Одно утешение - Таламир знал позы, в которых можно было не обнюхивать партнера. К тому же, грубым с Алаис он не был. Он не бил супругу в постели, не унижал, не старался причинить боль... он просто выполнял свой долг, стремясь обрюхатить жену как можно скорее. И Алаис искренне боялась, что ему это удастся.
Навыки у нее были отработаны еще с той жизни, и в опасные дни она уже один раз отравилась (пришлось съесть тухлое яйцо, рвало ее немилосердно, но о каком-либо выполнении супружеского долга речь целых два дня не шла). Но сколько впереди тех дней? Да и не такой уж это надежный метод предохранения.
Впрочем, красные дни календаря пришли точно в срок.
Алаис мысленно возблагодарила всех местных богов, а напоказ разрыдалась в три ручья. Да так, что Таламир почувствовал угрызения совести. За этот месяц он даже успел немного привязаться к супруге. Как к дорогой, статусной игрушке, но все же!
Хотя привязанность у мужчины проявлялась весьма странно. С одной стороны – он даже немного гордился женой. С другой – осознавал, что Алаис выше него по а чего это ей стоило?
Память Алаис Карнавон засыпать не собиралась. Ночами женщину мучили кошмары, вновь и вновь падал под ударами мечей ее отец, вновь насиловали ее сестру, волокли куда-то мать...
Прощать это Таламиру она не собиралась, но если сейчас начать ругаться и устраивать диверсии...
Он ведь не дурак, далеко не дурак. Дурой она будет, если недооценит противника. И Алаис вела себя паинькой. В ушах день за днем звучали строчки из бессмертной комедии Мольера. «Тут не прямой - окольный нужен путь. Смириться надобно для виду, но тянуть. Кто время выиграл – все выиграл, в итоге...»
Таламир не верил, но и придраться ни к чему не мог. А Алаис жестко придерживалась своей легенды. Она показывала мужчине, насколько она наслаждается Карнавоном, своей властью н Подлости и злобы у него хватает, а вот ума...
День за днем Алаис по возможности беспристрастно оценивала своего супруга и прихо для Таламира возможность утвердить свое превосходство.
Возможность спасения принес королевский гонец.
Герцог Карнавон был недоволен, и это видели все. Он вытянул плетью подвернувшуюся под руку служанку, съездил по зубам управляющему, перевернул обеденный стол, пнул собаку – и кивком пригласил герцогиню побеседовать.
Алаис повиновалась не без трепета душевного. И больше всего она опасалась за свои зубы. Управляющий, вон, остатки в ладонь сплевывал, будет теперь до конца жизни супчиком питаться. Но управляющего ей не жалко было, а себя так даже очень. Про стоматологов, даже самых паршивых, советских, тут и слыхом не слыхивали, про пломбы – тоже, так что она вспомнила все, что могла, полоскала рот после еды, грызла молодые вишневые веточки и пыталась придумать зубную щетку. Выходило плохо. И как раньше обходились?
Пальцем, что ли, зубы чистить?
Тьер Ант Таламир подождал, пока она закроет дверь и зло воззрился на жену. Алаис внешне спокойно присела в реверансе.
- Монтьер герцог.
Градус злости чуть схлынул. Но все равно, сунь его в ведро – зашипит.
- Вы знаете, что в письме ее величества?
- Нет, монтьер. Вы мне его не показывали может ее и оставить.
- Что, вам это тоже не нравится, дражайшая супруга? – зло поинтересовался муж, сбавивший обвинительный пы зло посмотрел на супругу. Алаис опустила голову, мол, мы все в вашей воле, но замок-то дороже?
- И что вы предлагаете, дражайшая супруга?
- Монтьер, я верю, что вы найдете идеальное решение, - Алаис посмотрела ему прямо в глаза. – вы же понимаете, пока у нас нет наследника общей крови – Карнавон беззащитен.
О, да. Таламир это отлично понимал.
Пусть он стал герцогом, но права его более чем сомнительны. Он добился своего силой оружия, любой другой, кто окажется сильнее, также добьется своего.
Более того, оставить здесь супругу нельзя. Вообще.
А взять ее с собой?
- Хотите в столицу, дорогая герцогиня?
Алаис покачала головой, не отрывая взгляда от пола.
- Монтьер, я всю жизнь прожила здесь. Я не знаю ничего о столице. И вам будет стыдно за меня. Я же... вы и сами видите.
Пальцы Таламира сильно потянули женщину за французскую косу. Алаис обучила служанок плетению «колоска» и радовалась, глядя на свои прически. Должно же в жизни быть хоть что-то приятное?
- Посмотрите мне в глаза, дорогая супруга.
Алаис подн болотные огоньки.
Осторожно, очень осторожно...
- Монтьер, я ведь могу заболеть или забеременеть?
- Но вы не больны, Алаис, и не беременны.
Остаться в Карнавоне Таламир не мог. Во многом он зависел от королевы, и раздражать ее величество ему совершенно не хотелось. Но потерять Карнавон? Ни за что!
- Простите, монтьер. Я подвела вас, я буду больше стараться.
Прозвучало очень п Теперь подвести его к нужному решению!
Как любой юрист, Алаис знала, что важны не только слова. Важна интонация, важен невербальный ряд, важна внешность и одежда. Ни судья, ни обвиняемые не доверятся юристу-хиппи, будь он трижды гением. Выстраивать свой ряд она научилась очень давно, и сейчас использовала все возможности.
Главное – добиться своего.
Таламир принял какое-то решение и повернулся к жене.
- Я не могу оставить вас здесь, Алаис. С вами Карнавон станет уязвимым вдвойне. Так что – готовьтесь к поездке, – голос звучал жестко и решительно.
- Ваше слово – закон, монтьер, - отозвалась Алаис. – Могу ли я просить о снисхождении?
- Что еще? Платья? Побрякушки?
- Нет-нет, монтьер, - Алаис протестующе взмахнула руками. – Украшения, я надеюсь, вы мне позволите взять из материнских, платья проще сшить в столице, здесь все равно нет портных, которые знали бы последнюю моду, а выглядеть безнадежной провинциалкой я не могу, это опозорит вас. Я хотела просить о другом.
- О чем же?
- Монтьер, я никогда не быва - Вот даже как?
- Вы знаете, королеву, монтьер. Я ее не знаю, но не хочу навлечь королевский гнев на наши головы.
Получилось очень проникновенно.
- Полагаете, она захочет видеть вас?
Алаис пожала плечами.
- Не знаю, монтьер. Но предпочитаю подготовиться заранее, а не внезапно оказаться в центре бури.
- Что может понадобиться от вас ее величеству?
Алаис что есть силы прикусила язык. Очень хотелось съязвить на тему королевской бисексуальности и надобностей, но – удержалась. Хотя ей это стоило громадных усилий.
- Я предпочитаю готовиться к худшему, монтьер герцог.
Таламир скривился, но спорить не стал.
- Ладно. А теперь идите сюда, Алаис. Будем стараться сделать ребенка.
Лежа щекой на столе и стараясь не попасть волосами в чернильницу, Алаис утешалась двумя вещами. Первая – нюхать мужа не приходится, и то хлеб. Вторая – она едет в столицу!
А там наверняка появится масса возможностей для побега!
В столице легче спрятаться, оттуда легче сбежать. А мужа... ну, потерпим. Будем думать о Карнавоне.
Кстати, мысль о том, что она оставляет дом Алаис в руках врага, женщину вовсе не грызла. Дом с землей не сравняют, а она сюда вернется, но только хозяйкой а не марионеткой. Или не вернется. Не суть важно.
Главное – будет жива и здорова.
Найдет себе место в новом мире, устроится, может, даже замуж выйдет. Возьмет себе другое имя и будет жить, например, как Алиса Эссен.
Пора отряхнуть со своих ног прах Карнавона.
Род Ольрат.
Тьер Римейн нервничал, и было отчего. Последний месяц был... странным. Без вести пропали трое тьеров, с которыми он был связан особыми интересами.
Они не выезжали из города, их не находили мертвыми, но и в городе их тоже не было. Их вообще нигде не было.
Один мог загулять. Два – и загулять, и уехать. Но три? Это уже слишком много.
И тьер не мог понять, что произошло. Ведь как в воду канули!
Куда они делись? Что случилось? Из-за чего или кого?
Ответов на вопросы не было. Вечером тьеры еще были у себя, а утром – уже нет. Кто-то решил их убить?
Но за что? И как их вычислили? Они ведь были осторожны!
Тьер понятия не имел о методах поставки живого товара, а то узнал бы много нового. Ему не приходило в голову, что проститутки, нищие, ворье – весьма наблюдательны, для них это вопрос выживания. Что его собственный конюх следит за ним недреманным взгляд Неужели эти твари соберутся вместе?
Массимо хищно улыбнулся, но в ответ увидел такую же улыбку Шерната.
- Что делать будем? Нас двоих маловато на десять человек, даже больше...
- Моих детей не возьмешь. Это мне приходилось... с ножичком, на человека, а у них рука дрогнет, - согласился Шернат. – Ольрат, а у тебя никого нет на примете? Чтобы с арбалетом работать умел?
- Уж не потаил бы!
- А ты подумай, подумай. Сам понимаешь, если кто убежит, нам обоим потом жизни не будет.
- Даже если и не убежит, все одно, мне тут не жить, - буркнул Массимо, с независимым видом разваливаясь на стуле.
Шернат вскинул бровь, безмолвно требуя ответа, и получил его через пару минут. Массимо выцедил воду, как вино, и посмотрел в глаза... другу?
Нет, друзьями им не стать, между ними пролегла кровь детей и их несбывшиеся мечты. Месть за смерти близких и горький привкус пепла на губах. Но они и не враги. Они соратники, союзники, стоящие плечом к плечу, а это очень много.
Особенно когда ничего другого не остается.
- Если погибнет больше десятка тьеров одновременно, начнется расследование. Градоправитель обязан будет найти виноватого.
- даже если станет известно, что они проводили жертвоприношения?
Шернат спрашивал больше для проформы. Странно, но он даже не задумывался о том, что будет после смерти врага. Наверное, потому, что у него была еще семья. Дети, внуки, потом для него жизнь продолжилась бы. Память о Романе перестала бы царапать душу, сын мог бы покоиться с миром, а Шернат – вернуться к своим делам.
А вот у Массимо не было никого и ничего, кроме Мариль. Со смертью племянницы в его жизни образовалась пустота, и заполнить ее было нечем. Жениться и наделать детей?
Массимо понимал, что слишком стар для этого. Ребенка мало сделать, его надо еще вырастить, воспитать, сделать так, чтобы он выжил даже без тебя... он уже не успеет. Лет пятнадцать у него еще есть. Больше ли, меньше ли...
Ардену известно.
А для себя Массимо понял, что его жизнь закончится, когда свершится месть. Вопрос стоял иначе.
Как жить дальше?
- Я оставлю призн секретарь... и тут же удрал за дверь. Массивная золотая чернильница оставила вмятину на деревянной панели и ухнула об пол, щедро окропив его чернилами. Чуть-чуть Эттан промахнулся.
Больше Преотца никто не беспокоил, и мужчина крушил кабинет, что есть сил и гнева, а гнева было много.
Не отдадут эти твари Покрывало королей!
Самим нужно!
Да для чего!? Плодовитость повышать!? Или ядовитость!?
Мрази, твари, сволочи!!!
Даверт даже не ругался, он просто молча крушил все вокруг, представляя себе вместо стульев и стола – лица рыцарей Ордена.
Наглые сукины дети!
Как они смеют противиться его воле?! Он – Преотец, в храме он закон для любого, ознакомился и повторения не желал, одного раза хватило. Полежал часок без сознания, оправился, а второй раз так может и не пове предстоящего было найти тьера Даверта как можно скорее.
Он и нашел его – на тренировочной площадке.
Луис, став капитаном гвардии Тавальена, ретиво взялся за свои новые обязанности. Командирские навыки у него всегда были, а ловко подвешенный язык и отличная подготовка стали хорошим подспорьем в установлении своего авторитета. Луис ломал под себя гвардию, вызывал на дуэли самых строптивых, подчинял себе тех, кто слабее, выгонял самых глупых и упертых...
Эттан хотел полностью доверять гвардейцам, а Луис должен был это обеспечить.
Вот и сейчас мужчина тренировался на плацу вместе с гвардейцами, сочтя это хорошей идеей. В данный момент он один рубился против троих, поспевая отгонять всех и нанося противникам легкие царапины. Его пока задеть не успели, а вот он уже поставил каждому из гвардейцев по две-три царапины и намеревался продолжать и дальше в том же духе. И даже расстроился, когда его позвали к отцу.
То, что отец гневается, Луис понял сразу – и принял самый невинный вид.
Не помогло.
- Садись, - бросил Этт уберут здесь, а я – домой. Ты можешь приехать вечером, тогда и поговорим.
- Да, отец.
- Преотец.
- Да, светлейший, - поправился Луис.
Хотя все всё и так знают, но на людях надо строго выполнять все требования этикета.
Мало ли мужчин во дворце?
Найти подходящего в нужный момент было несложно, тем более, что Лидия вела весьма благонравный образ жизни, в отличие от своей предшественницы...
Хотя какое значение имеет сейчас эта история?
Нет уже ни Ромуальда, ни его супруги, а Лидия есть, и она собирается править долго. Ах, сколько сил и времени потребовалось, чтобы сколотить вокруг себя клику преданных лично ей людей, сколько интриг, сколько золота и стали.
Но она справилась.
Нельзя сказать, что в королевстве сейчас тишь да гладь, но обстановка все же лучше, чем при ее супруге. И мальчишку она приглядела вскоре после смерти мужа. Таламир понравился ее величеству потрясающим сочетанием жестокости, беспринципности и стремления к власти. При этом мужчина отчетливо понимал, что выше определенного статуса ему не подняться, а моральные принципы у него отсутствовали вообще.
Сочетание ума и подлости требовало присмотра, и Лидия приблизила к себе юношу. Дала ему место в гвардии, и с удовольствием наблюдала, как волчонок показал первые зубки. Сперва робко, неуверенно, а потом все жестче и резче. Таламир сумел завоевать себе место в гвардии, но тьеры его принимать отказывались.
И отлично!
Тут-то Лидия и поняла, кто должен стать новым герцогом Карнавон.
Старую династию требовалось заменить, но на кого? Кому бы она не отдала эти земли, любой принялся бы интриговать в свою пользу, любой захотел бы большего. И мог бы добиться.
Но не безродный мальчишка, которого она подняла из грязи. Нет, не он.
Судьба Таламира была решена. Он станет герцогом Карнавон. А уж сумеет ли он удержать эти земли, или они впадут в хаос безвластия – ее величество устраивал любой вариант. В мутной воде рыбка ловится, почему бы ей и не половить жирных карасиков?
Оставался повод, но его Лидия нашла моментально. Карнавоны должны были передать то, что доверил им на хранение Морской король. Последний из королей.
Не передадут? Уничтожить всех! Замок с землей сравнять и солью посыпать!
Передадут? Точно! Пе не осталось, остатки заговорщиков она додавит, а сейчас...
Королева прошла к столу, уселась, открыла чернильницу нетерпеливым движением – и по бумаге побежало перо, оставляя за собой прихотливую вязь ровных строчек.
Дорогой друг мой.
Надеюсь, ваше сиятельство, герцог Карнавон, мы по-прежнему остаемся друзьями...
Пусть приезжает в столицу, пусть привозит свою жену, а там посмотрим, как дальше действовать.
Род Карнавон.
Самый неприятный долг – супружеский, сколько его не отдавай, все равно должна будешь. Эту истину Алаис постигла на своем личном опыте и мечтала о перерасчете.
Тьер Таламир был хуже любого коллекторского агентства. метросексуалов! Подумаешь, мужчина маникюр делает! И что? Зато рядом с ним стоять можно! Дышать можно!
Одно утешение - Таламир знал позы, в которых можно было не обнюхивать партнера. К тому же, грубым с Алаис он не был. Он не бил супругу в постели, не унижал, не старался причинить боль... он просто выполнял свой долг, стремясь обрюхатить жену как можно скорее. И Алаис искренне боялась, что ему это удастся.
Навыки у нее были отработаны еще с той жизни, и в опасные дни она уже один раз отравилась (пришлось съесть тухлое яйцо, рвало ее немилосердно, но о каком-либо выполнении супружеского долга речь целых два дня не шла). Но сколько впереди тех дней? Да и не такой уж это надежный метод предохранения.
Впрочем, красные дни календаря пришли точно в срок.
Алаис мысленно возблагодарила всех местных богов, а напоказ разрыдалась в три ручья. Да так, что Таламир почувствовал угрызения совести. За этот месяц он даже успел немного привязаться к супруге. Как к дорогой, статусной игрушке, но все же!
Хотя привязанность у мужчины проявлялась весьма странно. С одной стороны – он даже немного гордился женой. С другой – осознавал, что Алаис выше него по а чего это ей стоило?
Память Алаис Карнавон засыпать не собиралась. Ночами женщину мучили кошмары, вновь и вновь падал под ударами мечей ее отец, вновь насиловали ее сестру, волокли куда-то мать...
Прощать это Таламиру она не собиралась, но если сейчас начать ругаться и устраивать диверсии...
Он ведь не дурак, далеко не дурак. Дурой она будет, если недооценит противника. И Алаис вела себя паинькой. В ушах день за днем звучали строчки из бессмертной комедии Мольера. «Тут не прямой - окольный нужен путь. Смириться надобно для виду, но тянуть. Кто время выиграл – все выиграл, в итоге...»
Таламир не верил, но и придраться ни к чему не мог. А Алаис жестко придерживалась своей легенды. Она показывала мужчине, насколько она наслаждается Карнавоном, своей властью н Подлости и злобы у него хватает, а вот ума...
День за днем Алаис по возможности беспристрастно оценивала своего супруга и прихо для Таламира возможность утвердить свое превосходство.
Возможность спасения принес королевский гонец.
***
Герцог Карнавон был недоволен, и это видели все. Он вытянул плетью подвернувшуюся под руку служанку, съездил по зубам управляющему, перевернул обеденный стол, пнул собаку – и кивком пригласил герцогиню побеседовать.
Алаис повиновалась не без трепета душевного. И больше всего она опасалась за свои зубы. Управляющий, вон, остатки в ладонь сплевывал, будет теперь до конца жизни супчиком питаться. Но управляющего ей не жалко было, а себя так даже очень. Про стоматологов, даже самых паршивых, советских, тут и слыхом не слыхивали, про пломбы – тоже, так что она вспомнила все, что могла, полоскала рот после еды, грызла молодые вишневые веточки и пыталась придумать зубную щетку. Выходило плохо. И как раньше обходились?
Пальцем, что ли, зубы чистить?
Тьер Ант Таламир подождал, пока она закроет дверь и зло воззрился на жену. Алаис внешне спокойно присела в реверансе.
- Монтьер герцог.
Градус злости чуть схлынул. Но все равно, сунь его в ведро – зашипит.
- Вы знаете, что в письме ее величества?
- Нет, монтьер. Вы мне его не показывали может ее и оставить.
- Что, вам это тоже не нравится, дражайшая супруга? – зло поинтересовался муж, сбавивший обвинительный пы зло посмотрел на супругу. Алаис опустила голову, мол, мы все в вашей воле, но замок-то дороже?
- И что вы предлагаете, дражайшая супруга?
- Монтьер, я верю, что вы найдете идеальное решение, - Алаис посмотрела ему прямо в глаза. – вы же понимаете, пока у нас нет наследника общей крови – Карнавон беззащитен.
О, да. Таламир это отлично понимал.
Пусть он стал герцогом, но права его более чем сомнительны. Он добился своего силой оружия, любой другой, кто окажется сильнее, также добьется своего.
Более того, оставить здесь супругу нельзя. Вообще.
А взять ее с собой?
- Хотите в столицу, дорогая герцогиня?
Алаис покачала головой, не отрывая взгляда от пола.
- Монтьер, я всю жизнь прожила здесь. Я не знаю ничего о столице. И вам будет стыдно за меня. Я же... вы и сами видите.
Пальцы Таламира сильно потянули женщину за французскую косу. Алаис обучила служанок плетению «колоска» и радовалась, глядя на свои прически. Должно же в жизни быть хоть что-то приятное?
- Посмотрите мне в глаза, дорогая супруга.
Алаис подн болотные огоньки.
Осторожно, очень осторожно...
- Монтьер, я ведь могу заболеть или забеременеть?
- Но вы не больны, Алаис, и не беременны.
Остаться в Карнавоне Таламир не мог. Во многом он зависел от королевы, и раздражать ее величество ему совершенно не хотелось. Но потерять Карнавон? Ни за что!
- Простите, монтьер. Я подвела вас, я буду больше стараться.
Прозвучало очень п Теперь подвести его к нужному решению!
Как любой юрист, Алаис знала, что важны не только слова. Важна интонация, важен невербальный ряд, важна внешность и одежда. Ни судья, ни обвиняемые не доверятся юристу-хиппи, будь он трижды гением. Выстраивать свой ряд она научилась очень давно, и сейчас использовала все возможности.
Главное – добиться своего.
Таламир принял какое-то решение и повернулся к жене.
- Я не могу оставить вас здесь, Алаис. С вами Карнавон станет уязвимым вдвойне. Так что – готовьтесь к поездке, – голос звучал жестко и решительно.
- Ваше слово – закон, монтьер, - отозвалась Алаис. – Могу ли я просить о снисхождении?
- Что еще? Платья? Побрякушки?
- Нет-нет, монтьер, - Алаис протестующе взмахнула руками. – Украшения, я надеюсь, вы мне позволите взять из материнских, платья проще сшить в столице, здесь все равно нет портных, которые знали бы последнюю моду, а выглядеть безнадежной провинциалкой я не могу, это опозорит вас. Я хотела просить о другом.
- О чем же?
- Монтьер, я никогда не быва - Вот даже как?
- Вы знаете, королеву, монтьер. Я ее не знаю, но не хочу навлечь королевский гнев на наши головы.
Получилось очень проникновенно.
- Полагаете, она захочет видеть вас?
Алаис пожала плечами.
- Не знаю, монтьер. Но предпочитаю подготовиться заранее, а не внезапно оказаться в центре бури.
- Что может понадобиться от вас ее величеству?
Алаис что есть силы прикусила язык. Очень хотелось съязвить на тему королевской бисексуальности и надобностей, но – удержалась. Хотя ей это стоило громадных усилий.
- Я предпочитаю готовиться к худшему, монтьер герцог.
Таламир скривился, но спорить не стал.
- Ладно. А теперь идите сюда, Алаис. Будем стараться сделать ребенка.
Лежа щекой на столе и стараясь не попасть волосами в чернильницу, Алаис утешалась двумя вещами. Первая – нюхать мужа не приходится, и то хлеб. Вторая – она едет в столицу!
А там наверняка появится масса возможностей для побега!
В столице легче спрятаться, оттуда легче сбежать. А мужа... ну, потерпим. Будем думать о Карнавоне.
Кстати, мысль о том, что она оставляет дом Алаис в руках врага, женщину вовсе не грызла. Дом с землей не сравняют, а она сюда вернется, но только хозяйкой а не марионеткой. Или не вернется. Не суть важно.
Главное – будет жива и здорова.
Найдет себе место в новом мире, устроится, может, даже замуж выйдет. Возьмет себе другое имя и будет жить, например, как Алиса Эссен.
Пора отряхнуть со своих ног прах Карнавона.
Род Ольрат.
Тьер Римейн нервничал, и было отчего. Последний месяц был... странным. Без вести пропали трое тьеров, с которыми он был связан особыми интересами.
Они не выезжали из города, их не находили мертвыми, но и в городе их тоже не было. Их вообще нигде не было.
Один мог загулять. Два – и загулять, и уехать. Но три? Это уже слишком много.
И тьер не мог понять, что произошло. Ведь как в воду канули!
Куда они делись? Что случилось? Из-за чего или кого?
Ответов на вопросы не было. Вечером тьеры еще были у себя, а утром – уже нет. Кто-то решил их убить?
Но за что? И как их вычислили? Они ведь были осторожны!
Тьер понятия не имел о методах поставки живого товара, а то узнал бы много нового. Ему не приходило в голову, что проститутки, нищие, ворье – весьма наблюдательны, для них это вопрос выживания. Что его собственный конюх следит за ним недреманным взгляд Неужели эти твари соберутся вместе?
Массимо хищно улыбнулся, но в ответ увидел такую же улыбку Шерната.
- Что делать будем? Нас двоих маловато на десять человек, даже больше...
- Моих детей не возьмешь. Это мне приходилось... с ножичком, на человека, а у них рука дрогнет, - согласился Шернат. – Ольрат, а у тебя никого нет на примете? Чтобы с арбалетом работать умел?
- Уж не потаил бы!
- А ты подумай, подумай. Сам понимаешь, если кто убежит, нам обоим потом жизни не будет.
- Даже если и не убежит, все одно, мне тут не жить, - буркнул Массимо, с независимым видом разваливаясь на стуле.
Шернат вскинул бровь, безмолвно требуя ответа, и получил его через пару минут. Массимо выцедил воду, как вино, и посмотрел в глаза... другу?
Нет, друзьями им не стать, между ними пролегла кровь детей и их несбывшиеся мечты. Месть за смерти близких и горький привкус пепла на губах. Но они и не враги. Они соратники, союзники, стоящие плечом к плечу, а это очень много.
Особенно когда ничего другого не остается.
- Если погибнет больше десятка тьеров одновременно, начнется расследование. Градоправитель обязан будет найти виноватого.
- даже если станет известно, что они проводили жертвоприношения?
Шернат спрашивал больше для проформы. Странно, но он даже не задумывался о том, что будет после смерти врага. Наверное, потому, что у него была еще семья. Дети, внуки, потом для него жизнь продолжилась бы. Память о Романе перестала бы царапать душу, сын мог бы покоиться с миром, а Шернат – вернуться к своим делам.
А вот у Массимо не было никого и ничего, кроме Мариль. Со смертью племянницы в его жизни образовалась пустота, и заполнить ее было нечем. Жениться и наделать детей?
Массимо понимал, что слишком стар для этого. Ребенка мало сделать, его надо еще вырастить, воспитать, сделать так, чтобы он выжил даже без тебя... он уже не успеет. Лет пятнадцать у него еще есть. Больше ли, меньше ли...
Ардену известно.
А для себя Массимо понял, что его жизнь закончится, когда свершится месть. Вопрос стоял иначе.
Как жить дальше?
- Я оставлю призн секретарь... и тут же удрал за дверь. Массивная золотая чернильница оставила вмятину на деревянной панели и ухнула об пол, щедро окропив его чернилами. Чуть-чуть Эттан промахнулся.
Больше Преотца никто не беспокоил, и мужчина крушил кабинет, что есть сил и гнева, а гнева было много.
Не отдадут эти твари Покрывало королей!
Самим нужно!
Да для чего!? Плодовитость повышать!? Или ядовитость!?
Мрази, твари, сволочи!!!
Даверт даже не ругался, он просто молча крушил все вокруг, представляя себе вместо стульев и стола – лица рыцарей Ордена.
Наглые сукины дети!
Как они смеют противиться его воле?! Он – Преотец, в храме он закон для любого, ознакомился и повторения не желал, одного раза хватило. Полежал часок без сознания, оправился, а второй раз так может и не пове предстоящего было найти тьера Даверта как можно скорее.
Он и нашел его – на тренировочной площадке.
Луис, став капитаном гвардии Тавальена, ретиво взялся за свои новые обязанности. Командирские навыки у него всегда были, а ловко подвешенный язык и отличная подготовка стали хорошим подспорьем в установлении своего авторитета. Луис ломал под себя гвардию, вызывал на дуэли самых строптивых, подчинял себе тех, кто слабее, выгонял самых глупых и упертых...
Эттан хотел полностью доверять гвардейцам, а Луис должен был это обеспечить.
Вот и сейчас мужчина тренировался на плацу вместе с гвардейцами, сочтя это хорошей идеей. В данный момент он один рубился против троих, поспевая отгонять всех и нанося противникам легкие царапины. Его пока задеть не успели, а вот он уже поставил каждому из гвардейцев по две-три царапины и намеревался продолжать и дальше в том же духе. И даже расстроился, когда его позвали к отцу.
То, что отец гневается, Луис понял сразу – и принял самый невинный вид.
Не помогло.
- Садись, - бросил Этт уберут здесь, а я – домой. Ты можешь приехать вечером, тогда и поговорим.
- Да, отец.
- Преотец.
- Да, светлейший, - поправился Луис.
Хотя все всё и так знают, но на людях надо строго выполнять все требования этикета.
