Так ему потом верить больше будут, репутация, она зарабатывается с трудом, а теряется в секунду. Если бы вопрос был серьезным, предстоятель бы любую клятву нарушил, не задумался. Но так-то – зачем?
По мелочи даже и неинтересно. Вульгарно как-то.
Аруасий ушел, и жил себе спокойно всю оставшуюся жизнь. В Картен уехал, хотелось бы дальше, да на Шагрене ему точно не обрадовались бы. Мечту свою исполнил, смог сменить шкуру, отправился служить в лавку, потом женился на дочери хозяина, жил с ней, не так, чтобы идеально, но вполне себе неплохо, детей завел, погуливал иногда, лавку у тестя принял, когда срок настал.
И – молчал.
Всю свою жизнь молчал о своем происхождении и о том, что случилось в его молодости. Как о таком рассказать? Самому же страшно! Подумать – и то жутко, не то, что слово вымолвить!
О том, что случилось в Фардании, он знал, и лишний раз прикусывал язык. Целее будет. И голова, на которой этот язык закреплен – тоже.
Мария иногда думала, что змеей доползла бы побыстрее. Плевать, что пузо о кочки обдерет, все равно вышло бы лучше!
Кортеж!
Это пока кареты, пока телеги, пока слуги…
Это еще она воспользовалась ситуацией. Если к ней брат приехал, так она с братом и поедет. И – БЫСТРО!
А могло бы и еще хуже быть.
Слушались-то Марию беспрекословно. И слушались, и каждое слово ловили, и все делали, но… не положено!
Есть традиции, обычаи и установления?
Вот и все тут!
Не может благородная эрра ехать без кареты, камеристки, платья, и карета королеве полагается совершенно определённая, и эскорт, и даже мебель своя… тут уже Мария рявкнула так, что стены дрогнули.
Еще за ней кровати не возили?!
Совсем страх потеряли?! Берега попутали?!
Быть бы церемониймейстеру битым личной королевской ручкой, но вмешался канцлер. И мигом развел половину проблем.
Просто кортеж ее величества Марии присоединялся к кортежу его величества Саймона. И карету можно взять походную… вот, в такой ее величество уже в монастырь ездила. Подойдет?
Мария согласилась.
С таким подходом дело пошло быстрее, но двигаться с хорошей скоростью все равно не получится. Так что встал вопрос, кого оставлять на хозяйстве.
Канцлер?
Безусловно. Но кто-то тут ему доверяет полностью?
Нет уж, это вы кому другому расскажите. Доверять я готова, но плетку рядом положу. И гильотиной пригрожу, так, для верности. Так что в команду к Бустону добавился исс Шент. Плюс семейство Стоунов.
Плюс Мелисса, которой понравился бравый капитан, и девушка вовсю строила ему глазки.
Отец Роман, который заменил безвременно почившего в тюрьме Исайю Рентского. Справятся, как-нибудь. И все равно у Марии сердце было не на месте, и уезжать не хотелось. Но надо!
Так что спустя шесть дней (по королевским меркам невероятно быстро) кортеж двинулся в путь.
- Возьмите, эрр.
Димас Бустон на Расмуса смотрел даже с сочувствием. Понятно, крысюк, но за свою глупость он уже наказан. Так что королева решила не добивать несчастного, прирезала ему земли и распорядилась выдать неплохую сумму на обзаведение.
А заодно намекнуть, что при дворе ему будут не особо рады. Прощать ему Мария тоже ничего не собиралась. Способен человек на подлости за деньги? Вот то-то и оно, нельзя ему доверять! Он и дальше крысой будет! Порода такая!
- Благодарю, эрр Бустон.
Расмус чувствовал себя неловко. Он переминался с ноги на ногу, пока Димас не кивнул ему на кресло.
- Вы присядьте, эрр. Может, вина?
- Не откажусь. Эрр Бустон, королева на меня не сердится? За… ну, за все?
- Не сердится, - успокоил его Бустон. – Но и симпатий к вам никаких не питает. Скажу честно, эрр, ее величество, хоть и добра, и милосердна, но до какого-то предела.
- И…?
- Вы не хотите спокойно заняться хозяйством, все обустроить, а уж через пару лет и вернуться ко двору?
Расмус даже и не задумался.
- Я хочу узнать, кто убил Диану.
- Убил? Кому она нужна была, убивать ее, – передернул плечами Бустон. – Ее и так казнить должны были через пару дней, вот она и решила, сама…
- Нет, - качнул головой Расмус. – Она боялась смерти, и была уверена, что Иоанн ее любит. И прямых улик против нее не было, она бы боролась и надеялась до последнего.
Димас пожал плечами.
- Не знаю, эрр. Если бы она была беременна…
- Была?!
- Нет. Иоанн приказал ее осмотреть, тщательно и несколько раз. Беременна она не была.
Расмус упорно смотрел в пол.
- Я уеду. Но сначала хочу убедиться.
- Это не приказ, эрр. Это просто пожелание. А в остальном королева вас не ограничивает.
- Я не ждал от нее милосердия.
- Я понимаю, эрр. Но ее величество и правда не злая, - Димас смотрел сочувственно. – Вред, нанесенный лично ей, она прощает легко. Но не дай вам Многоликий, тронуть хоть кончиком пальца кого-то из ее близких.
- Понимаю. Я уеду, эрр. Еще до возвращения королевы с Конклава я уеду. Но…
- Удачных поисков, эрр. Дать вам рекомендательное письмо к коменданту королевской тюрьмы?
- Я буду вам очень признателен, канцлер.
- Не благодарите, - Димас вытянул пергамент из стопки, набросал пару строк, капнул воском и приложил печать. – я делаю это не ради вас, и не ради Дианы Эрсон. Ради королевы Марии. Чем скорее вы добьетесь своего, тем скорее уедете, эрр.
- И за честность тоже, - кивнул Расмус.
Что ж. Есть с чего начинать изыскания, а дальше… дальше будет видно!
Брат Тома не ожидал от жизни ничего хорошего. И как бы он это самое хорошее ждал, валяясь неизвестно где, с мешком на голове, без еды и воды? По ощущением – несколько дней, хотя, по правде говоря, чуть более суток. А потом его развязали, окатили ледяной водой, дали напиться – и поставили пред очи человека, которого он знал.
Знал, боялся…
- П-пред-дстоятель…
- Знаешь меня, чадо Предотца. Это хорошо. Ну, рассказывай.
- О ч-чем?
Предстоятель помахал в воздухе тетрадкой, и тома с ужасом понял, что это – его дневник. А значит…
Ой, мамочки…
Предстоятель ВСЕ ЗНАЕТ?!
Ой…
- Вижу, чадо, что смысл ты понял. Раскаешься и расскажешь все сам – поживешь еще. Нет? Так на нет и спроса нет, знаем мы многое, и доказать можем многое, с живым-то свидетелем оно проще будет, но и без тебя управимся.
Тома это понял.
- Я… с чего начинать?
- С начала, чадушко грешное. Кому все это пришло в голову, кто и до чего додумался, кто участвовал… а если чего нее припомнишь, так я тебя поправлю, мы много чего уже знаем. И мальчик твой многое рассказал.
- Аруасий? Он…
Можно было бы сказать о предателе. Но предстоятель просто пожалел мальчишку. Что тот видел-то в жизни, кроме сточной канавы? Вот и старался выжить, как мог. Пусть его… шанс ему дали, теперь все от него зависит. И незачем о нем даже вспоминать.
- Он – все, - жестко сказал предстоятель. Будет от тебя польза – останешься жив. Нет? Так и не обессудь.
Тома понял.
И принялся рассказывать.
Говорить ему придется еще очень долго, допрос будет продолжаться дней десять, не меньше. И столько там будет…
Убийства, похищения людей, махинации с имуществом… это уже тейн сам, но когда знаешь, где искать, накопать можно. А что? Пропал человек, так чего ж его дому бесхозным стоять? А?
Полученных данных тейну хватило бы казней так на сто. Но придется ограничиться всего одной.
Эх, слаб человек.
- Как ты думаешь?
- Да так же, как и ты. Только сможешь ли ты лететь по ночам? Долго не получится, надо же, чтобы нас никто не видел! И я долго на тебе не продержусь?
Ехать в каретах до столицы не собирались ни Рэн, ни Бертран. Намного проще отсыпаться днем, а ночью Рэн перекинется в дракона и полетит. Даже если их с Бертраном хватит на два-три часа, все равно это больше, чем карета пройдет за сутки. И удобнее.
Не воняет, не надо оглядываться на попутчиков…
- Надо попробовать. Для начала купить нам поесть в дорогу и выбираться из города. Рядом с его стенами я перекидываться не решусь, - Рэн не хотел никому показывать свою вторую форму. Хватит и того, что на Шагрене случилось.
- Давай так и сделаем, - согласился Бертран. – И сбрую надо проверить еще раз.
И проверят, и починят, и попробуют поудобнее переделать… лис, конечно, долго не просидит. Человек не поместится, дракон для перевозки людей не предназначен, а лис просто замерзнет, или держаться устанет. Но этот вариант все равно нравился друзьям намного больше.
Сами они доберутся.
Без картенцев.
Спасибо – до свидания – мы пошли.
И только их и видели.
Брата Тома не искали.
Точнее…
Не там искали и не так. Ровно через три дня после того, как состоялось похищение, тейну пришло письмо, написанное рукой монаха. Ладно-ладно, почерком брата Тома, мало ли умельцев сидит по разным монастырям? Много, и действуют они во славу божию, и никак иначе.
И на пользу предстоятелю, которому не хотелось поднимать шум и тревожить дичь раньше времени .
Эрр Акоши!
Понимаю, что добром вы меня не отпустите, и уезжаю таким образом. Мы с Аруасием хотим прожить свою жизнь спокойно и счастливо. С вами рядом этого сделать не удастся, его величество, и все остальное… умереть своей смертью вы мне не дадите.
Я знаю, откуда взялся Аруасий, но мы искренне полюбили друг друга, и он мне все рассказал.
Не ищите нас.
Своих людей поискать можете, на дне озера. Они такие доверчивые, а яд достать так легко.
Пусть мою работу сделает кто-то другой, а я отдал ей слишком многое. Моя жизнь, Винс, и вот теперь ваша подлость стала последней каплей.
Прощайте.
Тома.
Письмо было написано вполне в стиле монаха, сказано в нем было о том, что знал только тейн, так что эрр Акоши впал в растерянность.
С другой стороны…
Состояние короля стабилизировалось – это плюс.
Вот прямо здесь и сейчас брат Тома не требовался, старое зверье было выучено, нового пока не появилось, а найти ему замену – можно?
Вполне.
Надо только будет изучить его дневники и записи, которые брат Тома вел с потрясающим педантизмом.
То, что касается короля, тейн прочитал, где лежат ингредиенты и как что готовится, тоже знал. И теперь приглядывался к своим людям, подбирая подходящую кандидатуру.
А пока…
Даже королю он ничего не рассказал об этом побеге. Ни к чему.
Решит еще его величество, что надо зачищать концы, и зачистит. Тейна в том числе.
Ни к чему так собой рисковать, он еще нужен Фардании, и Многоликому нужен, и вообще… Адам подумал немного, и решил привлечь к изучению дневников своего племянника. А что?
Паренек неглупый, честолюбивый, опять же, все внутри семьи останется, а это дает неплохие перспективы.
А беглецов искать, конечно.
По всем портам, по всем городам… объявить, что монашек спер из храма священные сосуды, соблазнил послушника и сбежал. Этого будет достаточно.
А когда найдутся… вот тогда и принять меры.
Адам искал, Тома исповедался, все были заняты своим делом, а королевский кортеж двигался вперед. И до Фардании ему было ехать не очень далеко.
- Простите, я не понимаю, чем могу вам помочь, - комендант королевской тюрьмы, эрр Видас Ленок смотрел на Расмуса вежливо и удивленно.
- Может, и ничем, эрр. – Расмусу и играть не приходилось, он ссутулился, и выглядел на редкость несчастным. – Я понимаю, это не совсем обычная просьба, и верьте, я не желаю никому зла. Нас обвиняли в измене королю, но… я просто любил Диану. Я ее безумно любил. Она была такая… в ней было столько жизни! Столько света, счастья… я не верю, что ее больше нет!
Комендант вспомнил свои мысли по поводу Дианы, и задумчиво кивнул.
- Да… я тоже с трудом поверил, что она отравилась. Да еще и письмо это… эрра так не выражалась никогда. С вашего позволения, я буду ее называть эррой Эрсон, все же…
- Да, конечно. Мне тоже так будет легче. Вы не могли бы просто рассказать мне о ее последних днях? Может, показать ее камеру? Умоляю?
К несчастным влюбленным и психически больным люди обычно бывают снисходительны, так что эрр Ленок поднялся из-за стола.
- Пойдемте, эрр. Я лично вас провожу.
Все равно свободное время было, а срочных дел не предвиделось. Да и любопытно же! Считай, театр с доставкой на дом!
Камера была небольшая, неуютная. Расмус представил Диану в этой клетушке и невольно сглотнул.
Такая яркая, такая живая, страстная, и в этих серых стенах!
Убогая мебель, кровать и стол со стулом, даже вещей никаких нет…
- Даже зеркала нет!
Эрр Ленок пожал плечами.
- Зеркало было, наверное, его, как и вещи, забрала эрра Розабелла.
- Кто?!
- Ну… эрра Розабелла. Она была с эррой Дианой здесь… до последнего.
Расмус задумался.
Старая сводня… ладно-ладно, она говорила, что помогает им от доброты душевной, и кстати, ни разу не брала с них денег, ни разу…
- Ее тоже казнили?
- Нет, конечно? – удивился комендант. – Почему ее должны были казнить?
Теперь уже захлопал ресницами Расмус. Аж ветер по камере пошел.
А почему, собственно, нет? Если Диану за измену… н6е доказанную, но Иоанна это не остановило, если Эрсонов пустили на плаху, если род уничтожили… а эта – цела?!
Это с какого же перепуга?!
- И она даже не была в заключении, ее не допрашивали, только с королевой она тут оставалась до последнего?
- С эррой Эрсон, да.
- Ничего не понимаю, - честно сознался Расмус. – А кто так приказал?
- Был приказ от его величества.
Расмус выдохнул. Потер лоб, и принялся осматривать камеру.
- Тут ведь ничего не осталось от Дианы?
- Нет, эрр. Эрра Розабелла забрала все.
- Она одна была при ее величестве?
- Ну да. Его величество распорядился больше никого не допускать.
Ага. Поручить лисе стеречь курятник, самое правильное занятие. Нет, но как?! Как эта эрра избежала наказания?
Ответа у Расмуса не было. Но тогда…
- А откуда тогда у ее величества взялся яд? Тоже эрра Розабелла?
Комендант потеребил себя за кончик носа.
- Хммм… я не задумывался. А вы уверены, что у эрры Дианы не было яда? С собой?
Теперь настала очередь Расмуса задуматься.
- Мне кажется, нет. Но я не уверен, это надо выяснить.
- И зачем эрре Розабелле эта смерть?
- Вот и мне кажется, что незачем, - согласился эрр. – Но что-то я ничего не понимаю.
Комендант пожал плечами.
Его-то как раз все устраивало, было – и прошло, и нет никакой Дианы. И зачем она тут нужна? Забыли, и все тут.
Беседа с тюремщиками удалась лучше, чем с начальником тюрьмы. Тем более, что каждый разговор Расмус начинал с золотой монеты.
Подходил к тюремщику, проникновенно так смотрел, вкладывал ему в руку золотую монету, и просил рассказать о последних днях Дианы.
Что она говорила, может, в каком настроении пребывала, чего хотела, о чем просила?
Пожалейте любящего человека! Он потерял самое дорогое, что у него было!
Тюремщики переглядывались, но не спорли, рассказывали честно.
Кто-то говорил, что Диа на капризничала, кричала, рыдала, кидалась посудой. Кто-то рассказывал, как ее успокаивала эрра розабелла, один рассказал, что Диана хотела дать весточку королю… ну, хоть как-то! А вдруг смилостивится?
Кто знает?
Этот тюремщик, вроде бы, ничем не отличался от остальных. Но… то ли как-то так он смотрел, то ли стоял, то ли чутье у Расмуса обострилось, после стольких дней крысиной жизни – кто знает?
Может, и все сразу сработало!
Расмус посмотрел и добавил вторую золотую монету. А потом и третью.
Тюремщик сломался на четвертой.
По мелочи даже и неинтересно. Вульгарно как-то.
Аруасий ушел, и жил себе спокойно всю оставшуюся жизнь. В Картен уехал, хотелось бы дальше, да на Шагрене ему точно не обрадовались бы. Мечту свою исполнил, смог сменить шкуру, отправился служить в лавку, потом женился на дочери хозяина, жил с ней, не так, чтобы идеально, но вполне себе неплохо, детей завел, погуливал иногда, лавку у тестя принял, когда срок настал.
И – молчал.
Всю свою жизнь молчал о своем происхождении и о том, что случилось в его молодости. Как о таком рассказать? Самому же страшно! Подумать – и то жутко, не то, что слово вымолвить!
О том, что случилось в Фардании, он знал, и лишний раз прикусывал язык. Целее будет. И голова, на которой этот язык закреплен – тоже.
***
Мария иногда думала, что змеей доползла бы побыстрее. Плевать, что пузо о кочки обдерет, все равно вышло бы лучше!
Кортеж!
Это пока кареты, пока телеги, пока слуги…
Это еще она воспользовалась ситуацией. Если к ней брат приехал, так она с братом и поедет. И – БЫСТРО!
А могло бы и еще хуже быть.
Слушались-то Марию беспрекословно. И слушались, и каждое слово ловили, и все делали, но… не положено!
Есть традиции, обычаи и установления?
Вот и все тут!
Не может благородная эрра ехать без кареты, камеристки, платья, и карета королеве полагается совершенно определённая, и эскорт, и даже мебель своя… тут уже Мария рявкнула так, что стены дрогнули.
Еще за ней кровати не возили?!
Совсем страх потеряли?! Берега попутали?!
Быть бы церемониймейстеру битым личной королевской ручкой, но вмешался канцлер. И мигом развел половину проблем.
Просто кортеж ее величества Марии присоединялся к кортежу его величества Саймона. И карету можно взять походную… вот, в такой ее величество уже в монастырь ездила. Подойдет?
Мария согласилась.
С таким подходом дело пошло быстрее, но двигаться с хорошей скоростью все равно не получится. Так что встал вопрос, кого оставлять на хозяйстве.
Канцлер?
Безусловно. Но кто-то тут ему доверяет полностью?
Нет уж, это вы кому другому расскажите. Доверять я готова, но плетку рядом положу. И гильотиной пригрожу, так, для верности. Так что в команду к Бустону добавился исс Шент. Плюс семейство Стоунов.
Плюс Мелисса, которой понравился бравый капитан, и девушка вовсю строила ему глазки.
Отец Роман, который заменил безвременно почившего в тюрьме Исайю Рентского. Справятся, как-нибудь. И все равно у Марии сердце было не на месте, и уезжать не хотелось. Но надо!
Так что спустя шесть дней (по королевским меркам невероятно быстро) кортеж двинулся в путь.
***
- Возьмите, эрр.
Димас Бустон на Расмуса смотрел даже с сочувствием. Понятно, крысюк, но за свою глупость он уже наказан. Так что королева решила не добивать несчастного, прирезала ему земли и распорядилась выдать неплохую сумму на обзаведение.
А заодно намекнуть, что при дворе ему будут не особо рады. Прощать ему Мария тоже ничего не собиралась. Способен человек на подлости за деньги? Вот то-то и оно, нельзя ему доверять! Он и дальше крысой будет! Порода такая!
- Благодарю, эрр Бустон.
Расмус чувствовал себя неловко. Он переминался с ноги на ногу, пока Димас не кивнул ему на кресло.
- Вы присядьте, эрр. Может, вина?
- Не откажусь. Эрр Бустон, королева на меня не сердится? За… ну, за все?
- Не сердится, - успокоил его Бустон. – Но и симпатий к вам никаких не питает. Скажу честно, эрр, ее величество, хоть и добра, и милосердна, но до какого-то предела.
- И…?
- Вы не хотите спокойно заняться хозяйством, все обустроить, а уж через пару лет и вернуться ко двору?
Расмус даже и не задумался.
- Я хочу узнать, кто убил Диану.
- Убил? Кому она нужна была, убивать ее, – передернул плечами Бустон. – Ее и так казнить должны были через пару дней, вот она и решила, сама…
- Нет, - качнул головой Расмус. – Она боялась смерти, и была уверена, что Иоанн ее любит. И прямых улик против нее не было, она бы боролась и надеялась до последнего.
Димас пожал плечами.
- Не знаю, эрр. Если бы она была беременна…
- Была?!
- Нет. Иоанн приказал ее осмотреть, тщательно и несколько раз. Беременна она не была.
Расмус упорно смотрел в пол.
- Я уеду. Но сначала хочу убедиться.
- Это не приказ, эрр. Это просто пожелание. А в остальном королева вас не ограничивает.
- Я не ждал от нее милосердия.
- Я понимаю, эрр. Но ее величество и правда не злая, - Димас смотрел сочувственно. – Вред, нанесенный лично ей, она прощает легко. Но не дай вам Многоликий, тронуть хоть кончиком пальца кого-то из ее близких.
- Понимаю. Я уеду, эрр. Еще до возвращения королевы с Конклава я уеду. Но…
- Удачных поисков, эрр. Дать вам рекомендательное письмо к коменданту королевской тюрьмы?
- Я буду вам очень признателен, канцлер.
- Не благодарите, - Димас вытянул пергамент из стопки, набросал пару строк, капнул воском и приложил печать. – я делаю это не ради вас, и не ради Дианы Эрсон. Ради королевы Марии. Чем скорее вы добьетесь своего, тем скорее уедете, эрр.
- И за честность тоже, - кивнул Расмус.
Что ж. Есть с чего начинать изыскания, а дальше… дальше будет видно!
***
Брат Тома не ожидал от жизни ничего хорошего. И как бы он это самое хорошее ждал, валяясь неизвестно где, с мешком на голове, без еды и воды? По ощущением – несколько дней, хотя, по правде говоря, чуть более суток. А потом его развязали, окатили ледяной водой, дали напиться – и поставили пред очи человека, которого он знал.
Знал, боялся…
- П-пред-дстоятель…
- Знаешь меня, чадо Предотца. Это хорошо. Ну, рассказывай.
- О ч-чем?
Предстоятель помахал в воздухе тетрадкой, и тома с ужасом понял, что это – его дневник. А значит…
Ой, мамочки…
Предстоятель ВСЕ ЗНАЕТ?!
Ой…
- Вижу, чадо, что смысл ты понял. Раскаешься и расскажешь все сам – поживешь еще. Нет? Так на нет и спроса нет, знаем мы многое, и доказать можем многое, с живым-то свидетелем оно проще будет, но и без тебя управимся.
Тома это понял.
- Я… с чего начинать?
- С начала, чадушко грешное. Кому все это пришло в голову, кто и до чего додумался, кто участвовал… а если чего нее припомнишь, так я тебя поправлю, мы много чего уже знаем. И мальчик твой многое рассказал.
- Аруасий? Он…
Можно было бы сказать о предателе. Но предстоятель просто пожалел мальчишку. Что тот видел-то в жизни, кроме сточной канавы? Вот и старался выжить, как мог. Пусть его… шанс ему дали, теперь все от него зависит. И незачем о нем даже вспоминать.
- Он – все, - жестко сказал предстоятель. Будет от тебя польза – останешься жив. Нет? Так и не обессудь.
Тома понял.
И принялся рассказывать.
Говорить ему придется еще очень долго, допрос будет продолжаться дней десять, не меньше. И столько там будет…
Убийства, похищения людей, махинации с имуществом… это уже тейн сам, но когда знаешь, где искать, накопать можно. А что? Пропал человек, так чего ж его дому бесхозным стоять? А?
Полученных данных тейну хватило бы казней так на сто. Но придется ограничиться всего одной.
Эх, слаб человек.
***
- Как ты думаешь?
- Да так же, как и ты. Только сможешь ли ты лететь по ночам? Долго не получится, надо же, чтобы нас никто не видел! И я долго на тебе не продержусь?
Ехать в каретах до столицы не собирались ни Рэн, ни Бертран. Намного проще отсыпаться днем, а ночью Рэн перекинется в дракона и полетит. Даже если их с Бертраном хватит на два-три часа, все равно это больше, чем карета пройдет за сутки. И удобнее.
Не воняет, не надо оглядываться на попутчиков…
- Надо попробовать. Для начала купить нам поесть в дорогу и выбираться из города. Рядом с его стенами я перекидываться не решусь, - Рэн не хотел никому показывать свою вторую форму. Хватит и того, что на Шагрене случилось.
- Давай так и сделаем, - согласился Бертран. – И сбрую надо проверить еще раз.
И проверят, и починят, и попробуют поудобнее переделать… лис, конечно, долго не просидит. Человек не поместится, дракон для перевозки людей не предназначен, а лис просто замерзнет, или держаться устанет. Но этот вариант все равно нравился друзьям намного больше.
Сами они доберутся.
Без картенцев.
Спасибо – до свидания – мы пошли.
И только их и видели.
***
Брата Тома не искали.
Точнее…
Не там искали и не так. Ровно через три дня после того, как состоялось похищение, тейну пришло письмо, написанное рукой монаха. Ладно-ладно, почерком брата Тома, мало ли умельцев сидит по разным монастырям? Много, и действуют они во славу божию, и никак иначе.
И на пользу предстоятелю, которому не хотелось поднимать шум и тревожить дичь раньше времени .
Эрр Акоши!
Понимаю, что добром вы меня не отпустите, и уезжаю таким образом. Мы с Аруасием хотим прожить свою жизнь спокойно и счастливо. С вами рядом этого сделать не удастся, его величество, и все остальное… умереть своей смертью вы мне не дадите.
Я знаю, откуда взялся Аруасий, но мы искренне полюбили друг друга, и он мне все рассказал.
Не ищите нас.
Своих людей поискать можете, на дне озера. Они такие доверчивые, а яд достать так легко.
Пусть мою работу сделает кто-то другой, а я отдал ей слишком многое. Моя жизнь, Винс, и вот теперь ваша подлость стала последней каплей.
Прощайте.
Тома.
Письмо было написано вполне в стиле монаха, сказано в нем было о том, что знал только тейн, так что эрр Акоши впал в растерянность.
С другой стороны…
Состояние короля стабилизировалось – это плюс.
Вот прямо здесь и сейчас брат Тома не требовался, старое зверье было выучено, нового пока не появилось, а найти ему замену – можно?
Вполне.
Надо только будет изучить его дневники и записи, которые брат Тома вел с потрясающим педантизмом.
То, что касается короля, тейн прочитал, где лежат ингредиенты и как что готовится, тоже знал. И теперь приглядывался к своим людям, подбирая подходящую кандидатуру.
А пока…
Даже королю он ничего не рассказал об этом побеге. Ни к чему.
Решит еще его величество, что надо зачищать концы, и зачистит. Тейна в том числе.
Ни к чему так собой рисковать, он еще нужен Фардании, и Многоликому нужен, и вообще… Адам подумал немного, и решил привлечь к изучению дневников своего племянника. А что?
Паренек неглупый, честолюбивый, опять же, все внутри семьи останется, а это дает неплохие перспективы.
А беглецов искать, конечно.
По всем портам, по всем городам… объявить, что монашек спер из храма священные сосуды, соблазнил послушника и сбежал. Этого будет достаточно.
А когда найдутся… вот тогда и принять меры.
Адам искал, Тома исповедался, все были заняты своим делом, а королевский кортеж двигался вперед. И до Фардании ему было ехать не очень далеко.
***
- Простите, я не понимаю, чем могу вам помочь, - комендант королевской тюрьмы, эрр Видас Ленок смотрел на Расмуса вежливо и удивленно.
- Может, и ничем, эрр. – Расмусу и играть не приходилось, он ссутулился, и выглядел на редкость несчастным. – Я понимаю, это не совсем обычная просьба, и верьте, я не желаю никому зла. Нас обвиняли в измене королю, но… я просто любил Диану. Я ее безумно любил. Она была такая… в ней было столько жизни! Столько света, счастья… я не верю, что ее больше нет!
Комендант вспомнил свои мысли по поводу Дианы, и задумчиво кивнул.
- Да… я тоже с трудом поверил, что она отравилась. Да еще и письмо это… эрра так не выражалась никогда. С вашего позволения, я буду ее называть эррой Эрсон, все же…
- Да, конечно. Мне тоже так будет легче. Вы не могли бы просто рассказать мне о ее последних днях? Может, показать ее камеру? Умоляю?
К несчастным влюбленным и психически больным люди обычно бывают снисходительны, так что эрр Ленок поднялся из-за стола.
- Пойдемте, эрр. Я лично вас провожу.
Все равно свободное время было, а срочных дел не предвиделось. Да и любопытно же! Считай, театр с доставкой на дом!
Камера была небольшая, неуютная. Расмус представил Диану в этой клетушке и невольно сглотнул.
Такая яркая, такая живая, страстная, и в этих серых стенах!
Убогая мебель, кровать и стол со стулом, даже вещей никаких нет…
- Даже зеркала нет!
Эрр Ленок пожал плечами.
- Зеркало было, наверное, его, как и вещи, забрала эрра Розабелла.
- Кто?!
- Ну… эрра Розабелла. Она была с эррой Дианой здесь… до последнего.
Расмус задумался.
Старая сводня… ладно-ладно, она говорила, что помогает им от доброты душевной, и кстати, ни разу не брала с них денег, ни разу…
- Ее тоже казнили?
- Нет, конечно? – удивился комендант. – Почему ее должны были казнить?
Теперь уже захлопал ресницами Расмус. Аж ветер по камере пошел.
А почему, собственно, нет? Если Диану за измену… н6е доказанную, но Иоанна это не остановило, если Эрсонов пустили на плаху, если род уничтожили… а эта – цела?!
Это с какого же перепуга?!
- И она даже не была в заключении, ее не допрашивали, только с королевой она тут оставалась до последнего?
- С эррой Эрсон, да.
- Ничего не понимаю, - честно сознался Расмус. – А кто так приказал?
- Был приказ от его величества.
Расмус выдохнул. Потер лоб, и принялся осматривать камеру.
- Тут ведь ничего не осталось от Дианы?
- Нет, эрр. Эрра Розабелла забрала все.
- Она одна была при ее величестве?
- Ну да. Его величество распорядился больше никого не допускать.
Ага. Поручить лисе стеречь курятник, самое правильное занятие. Нет, но как?! Как эта эрра избежала наказания?
Ответа у Расмуса не было. Но тогда…
- А откуда тогда у ее величества взялся яд? Тоже эрра Розабелла?
Комендант потеребил себя за кончик носа.
- Хммм… я не задумывался. А вы уверены, что у эрры Дианы не было яда? С собой?
Теперь настала очередь Расмуса задуматься.
- Мне кажется, нет. Но я не уверен, это надо выяснить.
- И зачем эрре Розабелле эта смерть?
- Вот и мне кажется, что незачем, - согласился эрр. – Но что-то я ничего не понимаю.
Комендант пожал плечами.
Его-то как раз все устраивало, было – и прошло, и нет никакой Дианы. И зачем она тут нужна? Забыли, и все тут.
***
Беседа с тюремщиками удалась лучше, чем с начальником тюрьмы. Тем более, что каждый разговор Расмус начинал с золотой монеты.
Подходил к тюремщику, проникновенно так смотрел, вкладывал ему в руку золотую монету, и просил рассказать о последних днях Дианы.
Что она говорила, может, в каком настроении пребывала, чего хотела, о чем просила?
Пожалейте любящего человека! Он потерял самое дорогое, что у него было!
Тюремщики переглядывались, но не спорли, рассказывали честно.
Кто-то говорил, что Диа на капризничала, кричала, рыдала, кидалась посудой. Кто-то рассказывал, как ее успокаивала эрра розабелла, один рассказал, что Диана хотела дать весточку королю… ну, хоть как-то! А вдруг смилостивится?
Кто знает?
Этот тюремщик, вроде бы, ничем не отличался от остальных. Но… то ли как-то так он смотрел, то ли стоял, то ли чутье у Расмуса обострилось, после стольких дней крысиной жизни – кто знает?
Может, и все сразу сработало!
Расмус посмотрел и добавил вторую золотую монету. А потом и третью.
Тюремщик сломался на четвертой.
