Максимум - результат ее неописуемого обаяния. И на кулон, судя по всему, это обаяние не действует.
Ладно. Выбора-то нет. И ругаться с ним, ставить условия, как она это делала с книгами в шкафу - Оля чувствовала - будет бессмысленно.
Надела украшение, поднялась из-за стола.
Проводить вечера и даже спать придется в нем. Хочешь или нет. Смешно вот будет, если она утром понедельника забудет снять кулон перед выходом на работу! А что: она-то прекрасно знает, как эти трансцендентные предметы умеют морочить голову.
Вот сразу и станет ясно, на что способен и чего от него ждать. Удачно, что сегодня пятница. Завтра - выходной. Так что, если Оля и забудет про кулон, последствий на работе не будет. А к понедельнику она успеет снять его и запрятать в соляное хранилище, если что.
Кстати! Завтра ведь суббота. Она планировала поход к соседке.
И с кулоном оно будет очень кстати. Оля усмехнулась. Любопытно будет поглядеть на соседкину реакцию, когда она заявится ей под дверь с пирогом в руках.
А вот откуда она узнает: выгнала ее соседка из вредности и склочности характера, или из-за кулона? Пожалуй, имеет смысл рискнуть и прогуляться в гости без чудо-украшения. А уж потом, вернувшись, надеть его…
«Попробуй, - прозвучало в голове холодно-отстраненное. - Попытаешься снять - пеняй на себя».
Сердце замерло на долю секунды и застучало быстрее, когда цепочка на шее потеплела, а кулон сделался тяжелее.
- Ты чего, мысли читаешь? - выговорила Оля. - И свои можешь напрямую в голову передавать? А угрожать зачем?
«Не снимай, - коротко приказали ей. - Не в твоих интересах. Носи постоянно, хватит фокусов».
И все. Тишина. Оля сидела за столом с колотящимся сердцем, ошалело моргая. Перед глазами плыло, дышать сделалось тяжело.
С трудом отодвинулась от стола, и обнаружила, что коленки трясутся. Как и пальцы на руках. Вот так попала! Нацепила побрякушку. А кулон дождался терпеливо - и взялся диктовать свои условия. Эдак он ей опаснее соседки и Федора вместе взятых! А главное - он еще и мысли читает. Что бы там Федор ни утверждал о принципиальной невозможности такого финта ушами.
И как ей теперь-то отвязаться от настырного защитничка? С этим не договоришься - он слушаться не будет. Себе на уме!
- Слушай. Ну ладно, допустим, не снимаю. А ты сможешь скрыть свое присутствие от… ну от тех, кому тебя видеть нежелательно? - без особой надежды осведомилась она.
«Бессмысленные аферы».
Оля готова была поклясться, что различила в бесстрастном ледяном потустороннем голосе недовольство. Но… ей даже ждать ответа не пришлось! Отозвался сразу.
«Те, кому нежелательно - окудник и соседка».
Не спрашивал - утверждал.
- Да, все правильно, - Оля судорожно кивнула. - А… ты мне не отвечал, потому что не умеешь писать на бумаге грифелем? Ждал, чтобы я тебя надела?
Ответа не последовало. Точнее - последовал, но не словами. Чешуйки грифеля, заштриховавшего лист бумаги, пришли в движение. В течение почти целой минуты оторопевшая девушка наблюдала, как они складываются в слова на разных языках. Мелькали буквы, иероглифы, значки, даже клинышки. Между записями мелькали орнаменты и целые картины.
- Фигасе! - выдохнула она, потрясенная. - Слушай. А ты книгу перевести сможешь? Ну, или хотя бы подсказать, что это за язык…
«Спать ложись».
«А то сейчас прямо на ходу будешь сны видеть про книгу и перевод».
Чтоб тебя! Нянька заботливая. В смысле - ну надо же, до чего дальновидный и предусмотрительный дух обитает в ее кулоне! Оля вздохнула, поняв, что поправляет собственные мысли. Из опасения, что дух кулона прочтет их и обидится. Дожила.
Последние судорожные размышления тот никак не прокомментировал. Не иначе - такие финты были ему не в новинку. В конце концов, какая по счету Оля у него хранительница?
Она посидела на месте, застыв и даже боясь дышать - казалось, что вот прямо сейчас бесстрастный голос в голове озвучит ей цифру. Но нет - тот молчал. Видимо, решил, что болтовни для одного вечера хватит.
Вообще, правда хватит. Хотела просто надеть кулон, называется! Чтоб защититься от внезапных припадков лунатизма.
Надела, защитилась. Пора и баиньки. Завтра выходной, конечно. Но это же не повод сидеть до самого утра!
- Пытался напоить меня! - с возмущением рассказывала Оля зевающей подруге.
- Слушай, судя по тому, что ты перед этим рассказала про кулон - попытка удалась.
- Да уж, пожалуй, - проворчала девушка.
Ну да. Пила она чай, отчаянно пытаясь не заснуть. И задавалась вопросом - кой черт понес ее со всеми. Голова тяжелая, в глаза - по ощущениям - песку насыпали по самые брови. И все туда же - на общий сабантуй!
Чай она взяла, надеясь хоть немного взбодриться. С этим чаем ее в уголке и отыскал Денис. И в хлам раскритиковал способ поднятия тонуса.
- Да, пожалуй, - повторила Оля. - Около одиннадцати я готова была сдаться. Смириться, что попытка влиться в общее веселье провалилась, и поехать домой. А потом понеслась. И дома я оказалась аж около часу. Ты уже спала.
- Ну, судя по тому, что грохот меня не разбудил, да и приехала ты около часу, а не около четырех, не так-то он тебя и напоил.
- Тем не менее, судя по тому, что я не легла сразу спать, а полезла за кулоном…
- Да уж, на трезвую голову до такого не додумаешься, - фыркнула Яна. - Хотя тоже можно понять - после вчерашнего-то!
- Вчерашнее после сегодняшнего выглядит уже не так драматично. Я ведь снова видела Серену Павловну. А вот когда увижу ее в следующий раз - вопросец. Еще и разговор помню как-то с середины.
- Эк! - подруга оживилась. - А поподробнее?
Н-да. Впечатлений вчерашний вечер и ночь оставили выше крыши. Так что Оля теперь путалась, с чего начать рассказ, сбивалась с пятого на десятое. Она глубоко вздохнула, стараясь привести мысли в некоторое подобие порядка. И принялась излагать все, что произошло уже после того, как легла спать.
- А дарственная надпись на форзаце Омикрона? Вы правда собирались отдать ее отцу?
- Да какая уже разница, что я там собиралась, - Серена Павловна махнула рукой. – Отец твой сгинул, как не бывало, - в голосе прозвучала досада.
Сделалось обидно. Человек пропал, а пожилую родственницу беспокоит только то, что он этим нарушил ее планы!
- А вы знаете, что с ним случилось?
- Да откуда ж мне знать! - та всплеснула руками. - Дима всегда был очень самостоятельным парнишкой. И крайне самоуверенным. Ни перед кем не отчитывался!
- Вадим… ну, мой отчим. Говорит, что видел его незадолго до исчезновения в компании Федора.
- А я говорила: Федя - псина шелудивая!
- Значит, и мне опасно с ним общаться?
- А по какому это поводу ты с ним общаешься? - Серена Павловна подозрительно уставилась на нее.
Оля вздохнула и принялась пересказывать запутанную историю их общения. Прапра качала головой, иногда выгибала саркастически бровь или возмущенно всплескивала руками.
- Павел сказал… ну, комиссар службы контроля. Что считает Федора повинным в вашей смерти. Мол, он попытался отжать у вас Омикрон. Мне Федор сказал, кстати, что это из-за того, что вы найти Омикрон заказали отцу, а отец - ему. И не расплатился за услуги. И он пошел требовать плату за услуги к вам… почему-то двадцать лет спустя. Вы отказали - и тогда вы поссорились. После этого вы слегли и начали болеть, и в конце концов, проболев полгода, скончались. Уф! - выдохнула она.
Выданная на одном дыхании в несколько фраз история звучала дико. Да и вид у Серены Павловны был ошарашенный.
Светлые глаза широко распахнуты, брови приподняты в изумлении. Чашка с чаем так и застыла возле губ.
- Однако, - выдала она наконец. Уставилась в недоумении на полупустую чашку, поставила ее аккуратно на стол. - И это ты все собрала по крупицам?
- Это мне все в год по чайной ложке выдал Федор.
- Как тебя угораздило? Я хотела спросить - как ты его заставила отвечать на вопросы?
- У меня его книги… нет, ему ничто не мешало врать. И я не знаю, почему он не стал этого делать. Точнее - я не представляю, что из сказанного им правда, а что - нет.
- Почти все, - Серена Павловна покачала головой. - Вот, правда, комиссар ошибся. Это не Федор меня отравил или сглазил, или проклял… Я умерла, - она помолчала, задумчиво глядя куда-то поверх Олиной головы, - от возраста. Да, - кивнула вроде как себе самой. - Мне ведь было сто восемь лет.
- Значит, дело все-таки не в нем?
- Как тебе сказать, - пожилая дама помолчала. - Косвенно, возможно, наша размолвка и сыграла роль. Но только косвенно. И, возможно, помимо Фединой воли.
Оля с облегчением вздохнула. Она с удивлением поняла - ей не хотелось бы узнать о причастности Федора к смерти дальней родственницы.
- Так почему вы его обзываете… по-всякому? - все же спросила она. - Он сказал, что и к исчезновению отца отношения не имеет. Или в этом соврал?
- Ну, я ведь сказала, что понятия не имею - во что там ввязался твой отец. И куда делся, - пожилая дама вздохнула. - А что касается Феденьки… не твое это дело, милая. Наши разногласия - это только наше дело. Ни ты помочь ничем не можешь, ни я не горю желанием посвящать тебя в них. Да и дело прошлое. Меня уж на свете нет, а Федя - чтоб ему икалось на том и на этом свете - обо мне и не вспоминает, подлюка. Живет себе в свое удовольствие и не чешется. И не надо вот обижаться, - прибавила она резко.
Насупилась, сверкнула на Олю глазами.
Невыносимо захотелось ответить какой-нибудь колкостью. Однако ссориться с родственницей девушка не рискнула. Мало ли, вдруг ей Серена Павловна еще понадобится! А своенравная родственница уж занесет ее в личный черный список, как очередную шелудивую псину.
- Ну хорошо, - она наконец кивнула. - Пусть - ваши разногласия не мое дело. Но что именно требовал у вас Федор - книгу или оплату услуги, которую он оказал отцу?
- Ох, ты и дотошная, - прапра покачала головой. - Не ошиблась я в выборе преемницы! Не ошиблась. Книгу он требовал, милая. Книгу. О плате не помянул и словом.
- А зачем она ему - он не сказал, или это не мое дело? Кстати! Павел говорил, что Омикрон - что-то вроде фундамента этой коллекции. Как же она без него какое-то время просуществовала?!
- Снова зачастила, - проворчала пожилая дама. - Омикрон - не весь фундамент, а лишь часть. Коллекцию собрали вокруг шести книг. Омикрон - лишь одна из них. Самая первая, самая важная, да. Но не единственная. И оставшиеся пять без него вполне служили ядром коллекции.
- Ладно. Омикрон-то Федору зачем понадобился? - напомнила Оля, видя, что родственница не спешит продолжить. Видимо, понадеялась, что первую часть вопроса она позабыла в запале.
Серена Павловна с жалостью на нее поглядела.
- В некоторых вещах, Оленька, логику и здравый смысл лучше не искать, - проникновенно поведала она. - Вот просто поверь на слово: Федя - шелудивая псина. Ты ведь не спешила с этим спорить! Значит, в душе согласна. Он не просто псина - он поперечная псина! То есть сделает все, лишь бы было поперек. Назло.
- То есть - он пытается вытащить книгу из библиотеки из вульгарной вредности?
- Из нее, родимой. Или, как еще говорят - из любви к искусству.
Оля кивнула. Тут ясно - снова не ее дело. Подробностей она не вытянет - можно дальше и не пыжиться. Обидно. С другой стороны - может, ей это и не нужно? А нужен на самом деле перевод той самой книги, о которой тогда говорила Серена Павловна.
- А я тут еще ваш кулон надела, - вспомнила Оля. - Ну, тот, который Антонина Борисовна вроде помогала достать. И снять не смогла. Спросила у него - может ли он знать, что это за язык. Ну, та книга, перевод которой вы говорили найти… а вы не пробовали у него спрашивать? Может, я зря надеюсь на него.
Прапра вдруг закашлялась, с легким ужасом глядя на Олю.
- Скажи, деточка. А ты и сейчас с этим кулоном? - поинтересовалась она. - Что-то я его не заметила.
- Ольга попросила не показывать своего присутствия перед теми, перед кем нежелательно его показывать, - поведал худощавый мужчина, возникая между ними за столиком.
Оля во все глаза на него уставилась. Вот это - дух кулона?!
Судя по всему, больше некому. Вот так-так - у ее кулона-защитника имеется антропоморфная форма! Интересно, а он и в реальной жизни может принимать такой вид? Красавчик - молодой, симпатичный.
Только чего Серена Павловна таращится на него с таким ужасом? - спохватилась она.
- То есть - ты все это время была с ним? - та перевела ошалевший взгляд на девушку.
- Ну да, - пролепетала Оля, поняв, что происходит что-то не то.
- Приятно было пообщаться, милая, - выдавила прапра. - Пожалуй, мне пора. Извини, но в таком составе я во встречах впредь участвовать отказываюсь. Приятно было снова повидаться, - она церемонно поклонилась их новому собеседнику, приподнявшись со стула.
И испарилась.
- Эт чего такое? - пробормотала озадаченная Оля. - Эй, дух кулона! Приятно познакомиться, - она, забывшись, протянула руку и ухватила мужчину за наглаженный ворот белоснежной рубашки в тонкую светло-серую полоску. - Чего это ты мою родственницу пугаешь? Чего она от тебя сбежала, как черт от ладана?!
- Да кто ж ее знает, - скучающе протянул тот. - Столько лет вместе провели, - и покачал головой - не то сокрушенно, не то осуждающе. - Может, выжила старушка из ума после смерти?
Рука как-то сама собой вернулась к ней и чинно улеглась на колени. А ведь он даже не дотрагивался до нее! Оля нахмурилась. Она даже не заметила, что и как он провернул с ее рукой!
Что-то этот дух кулона - с таким гладким личиком и ясными голубыми глазами - нравился ей все меньше. Скользкий тип! И после фокуса с ее рукой он казался ей еще более скользким, чем после того, как заявил, что не позволит снять его и опять упрятать в солевую коробочку. Медведь гризли, блин, от мира духов! А вид такой, словно на светский прием явился.
- Ну что, налюбовались, госпожа нынешняя хозяйка? - насмешливо осведомился он. - Так о какой книге вы толковать только что изволили?
Оля раскрыла рот - и захлопнула его. А чего это он спрашивает?
- Так вы ж, батенька, вроде мысли читать умеете, - отозвалась она настороженно. - Ну так читайте мои мысли, читайте!
- Эх, было б все так просто, - сокрушенно заметил он. - К несчастью, я могу прочесть лишь то, что вы, барыня хозяйка, мне лично говорите. Ну, или могу разгадать намерение, когда вы уже собрались совершить какое-то действие.
- И чего, название книги не всплывает? - удивилась Оля.
- Не-а. Так что нужна помощь с переводом - придется прямо говорить. Вот, кстати, и шкаф - достаньте книгу да покажите.
- А вот ыыы! - Оля высунула язык. Даже шею вытянула. - Сам догадайся!
Ладно. Выбора-то нет. И ругаться с ним, ставить условия, как она это делала с книгами в шкафу - Оля чувствовала - будет бессмысленно.
Надела украшение, поднялась из-за стола.
Проводить вечера и даже спать придется в нем. Хочешь или нет. Смешно вот будет, если она утром понедельника забудет снять кулон перед выходом на работу! А что: она-то прекрасно знает, как эти трансцендентные предметы умеют морочить голову.
Вот сразу и станет ясно, на что способен и чего от него ждать. Удачно, что сегодня пятница. Завтра - выходной. Так что, если Оля и забудет про кулон, последствий на работе не будет. А к понедельнику она успеет снять его и запрятать в соляное хранилище, если что.
Кстати! Завтра ведь суббота. Она планировала поход к соседке.
И с кулоном оно будет очень кстати. Оля усмехнулась. Любопытно будет поглядеть на соседкину реакцию, когда она заявится ей под дверь с пирогом в руках.
А вот откуда она узнает: выгнала ее соседка из вредности и склочности характера, или из-за кулона? Пожалуй, имеет смысл рискнуть и прогуляться в гости без чудо-украшения. А уж потом, вернувшись, надеть его…
«Попробуй, - прозвучало в голове холодно-отстраненное. - Попытаешься снять - пеняй на себя».
Сердце замерло на долю секунды и застучало быстрее, когда цепочка на шее потеплела, а кулон сделался тяжелее.
Глава 47
- Ты чего, мысли читаешь? - выговорила Оля. - И свои можешь напрямую в голову передавать? А угрожать зачем?
«Не снимай, - коротко приказали ей. - Не в твоих интересах. Носи постоянно, хватит фокусов».
И все. Тишина. Оля сидела за столом с колотящимся сердцем, ошалело моргая. Перед глазами плыло, дышать сделалось тяжело.
С трудом отодвинулась от стола, и обнаружила, что коленки трясутся. Как и пальцы на руках. Вот так попала! Нацепила побрякушку. А кулон дождался терпеливо - и взялся диктовать свои условия. Эдак он ей опаснее соседки и Федора вместе взятых! А главное - он еще и мысли читает. Что бы там Федор ни утверждал о принципиальной невозможности такого финта ушами.
И как ей теперь-то отвязаться от настырного защитничка? С этим не договоришься - он слушаться не будет. Себе на уме!
- Слушай. Ну ладно, допустим, не снимаю. А ты сможешь скрыть свое присутствие от… ну от тех, кому тебя видеть нежелательно? - без особой надежды осведомилась она.
«Бессмысленные аферы».
Оля готова была поклясться, что различила в бесстрастном ледяном потустороннем голосе недовольство. Но… ей даже ждать ответа не пришлось! Отозвался сразу.
«Те, кому нежелательно - окудник и соседка».
Не спрашивал - утверждал.
- Да, все правильно, - Оля судорожно кивнула. - А… ты мне не отвечал, потому что не умеешь писать на бумаге грифелем? Ждал, чтобы я тебя надела?
Ответа не последовало. Точнее - последовал, но не словами. Чешуйки грифеля, заштриховавшего лист бумаги, пришли в движение. В течение почти целой минуты оторопевшая девушка наблюдала, как они складываются в слова на разных языках. Мелькали буквы, иероглифы, значки, даже клинышки. Между записями мелькали орнаменты и целые картины.
- Фигасе! - выдохнула она, потрясенная. - Слушай. А ты книгу перевести сможешь? Ну, или хотя бы подсказать, что это за язык…
«Спать ложись».
«А то сейчас прямо на ходу будешь сны видеть про книгу и перевод».
Чтоб тебя! Нянька заботливая. В смысле - ну надо же, до чего дальновидный и предусмотрительный дух обитает в ее кулоне! Оля вздохнула, поняв, что поправляет собственные мысли. Из опасения, что дух кулона прочтет их и обидится. Дожила.
Последние судорожные размышления тот никак не прокомментировал. Не иначе - такие финты были ему не в новинку. В конце концов, какая по счету Оля у него хранительница?
Она посидела на месте, застыв и даже боясь дышать - казалось, что вот прямо сейчас бесстрастный голос в голове озвучит ей цифру. Но нет - тот молчал. Видимо, решил, что болтовни для одного вечера хватит.
Вообще, правда хватит. Хотела просто надеть кулон, называется! Чтоб защититься от внезапных припадков лунатизма.
Надела, защитилась. Пора и баиньки. Завтра выходной, конечно. Но это же не повод сидеть до самого утра!
*** ***
- Пытался напоить меня! - с возмущением рассказывала Оля зевающей подруге.
- Слушай, судя по тому, что ты перед этим рассказала про кулон - попытка удалась.
- Да уж, пожалуй, - проворчала девушка.
Ну да. Пила она чай, отчаянно пытаясь не заснуть. И задавалась вопросом - кой черт понес ее со всеми. Голова тяжелая, в глаза - по ощущениям - песку насыпали по самые брови. И все туда же - на общий сабантуй!
Чай она взяла, надеясь хоть немного взбодриться. С этим чаем ее в уголке и отыскал Денис. И в хлам раскритиковал способ поднятия тонуса.
- Да, пожалуй, - повторила Оля. - Около одиннадцати я готова была сдаться. Смириться, что попытка влиться в общее веселье провалилась, и поехать домой. А потом понеслась. И дома я оказалась аж около часу. Ты уже спала.
- Ну, судя по тому, что грохот меня не разбудил, да и приехала ты около часу, а не около четырех, не так-то он тебя и напоил.
- Тем не менее, судя по тому, что я не легла сразу спать, а полезла за кулоном…
- Да уж, на трезвую голову до такого не додумаешься, - фыркнула Яна. - Хотя тоже можно понять - после вчерашнего-то!
- Вчерашнее после сегодняшнего выглядит уже не так драматично. Я ведь снова видела Серену Павловну. А вот когда увижу ее в следующий раз - вопросец. Еще и разговор помню как-то с середины.
- Эк! - подруга оживилась. - А поподробнее?
Н-да. Впечатлений вчерашний вечер и ночь оставили выше крыши. Так что Оля теперь путалась, с чего начать рассказ, сбивалась с пятого на десятое. Она глубоко вздохнула, стараясь привести мысли в некоторое подобие порядка. И принялась излагать все, что произошло уже после того, как легла спать.
*** ***
- А дарственная надпись на форзаце Омикрона? Вы правда собирались отдать ее отцу?
- Да какая уже разница, что я там собиралась, - Серена Павловна махнула рукой. – Отец твой сгинул, как не бывало, - в голосе прозвучала досада.
Сделалось обидно. Человек пропал, а пожилую родственницу беспокоит только то, что он этим нарушил ее планы!
- А вы знаете, что с ним случилось?
- Да откуда ж мне знать! - та всплеснула руками. - Дима всегда был очень самостоятельным парнишкой. И крайне самоуверенным. Ни перед кем не отчитывался!
- Вадим… ну, мой отчим. Говорит, что видел его незадолго до исчезновения в компании Федора.
- А я говорила: Федя - псина шелудивая!
- Значит, и мне опасно с ним общаться?
- А по какому это поводу ты с ним общаешься? - Серена Павловна подозрительно уставилась на нее.
Оля вздохнула и принялась пересказывать запутанную историю их общения. Прапра качала головой, иногда выгибала саркастически бровь или возмущенно всплескивала руками.
- Павел сказал… ну, комиссар службы контроля. Что считает Федора повинным в вашей смерти. Мол, он попытался отжать у вас Омикрон. Мне Федор сказал, кстати, что это из-за того, что вы найти Омикрон заказали отцу, а отец - ему. И не расплатился за услуги. И он пошел требовать плату за услуги к вам… почему-то двадцать лет спустя. Вы отказали - и тогда вы поссорились. После этого вы слегли и начали болеть, и в конце концов, проболев полгода, скончались. Уф! - выдохнула она.
Выданная на одном дыхании в несколько фраз история звучала дико. Да и вид у Серены Павловны был ошарашенный.
Светлые глаза широко распахнуты, брови приподняты в изумлении. Чашка с чаем так и застыла возле губ.
- Однако, - выдала она наконец. Уставилась в недоумении на полупустую чашку, поставила ее аккуратно на стол. - И это ты все собрала по крупицам?
- Это мне все в год по чайной ложке выдал Федор.
- Как тебя угораздило? Я хотела спросить - как ты его заставила отвечать на вопросы?
- У меня его книги… нет, ему ничто не мешало врать. И я не знаю, почему он не стал этого делать. Точнее - я не представляю, что из сказанного им правда, а что - нет.
- Почти все, - Серена Павловна покачала головой. - Вот, правда, комиссар ошибся. Это не Федор меня отравил или сглазил, или проклял… Я умерла, - она помолчала, задумчиво глядя куда-то поверх Олиной головы, - от возраста. Да, - кивнула вроде как себе самой. - Мне ведь было сто восемь лет.
- Значит, дело все-таки не в нем?
- Как тебе сказать, - пожилая дама помолчала. - Косвенно, возможно, наша размолвка и сыграла роль. Но только косвенно. И, возможно, помимо Фединой воли.
Оля с облегчением вздохнула. Она с удивлением поняла - ей не хотелось бы узнать о причастности Федора к смерти дальней родственницы.
- Так почему вы его обзываете… по-всякому? - все же спросила она. - Он сказал, что и к исчезновению отца отношения не имеет. Или в этом соврал?
- Ну, я ведь сказала, что понятия не имею - во что там ввязался твой отец. И куда делся, - пожилая дама вздохнула. - А что касается Феденьки… не твое это дело, милая. Наши разногласия - это только наше дело. Ни ты помочь ничем не можешь, ни я не горю желанием посвящать тебя в них. Да и дело прошлое. Меня уж на свете нет, а Федя - чтоб ему икалось на том и на этом свете - обо мне и не вспоминает, подлюка. Живет себе в свое удовольствие и не чешется. И не надо вот обижаться, - прибавила она резко.
Насупилась, сверкнула на Олю глазами.
Невыносимо захотелось ответить какой-нибудь колкостью. Однако ссориться с родственницей девушка не рискнула. Мало ли, вдруг ей Серена Павловна еще понадобится! А своенравная родственница уж занесет ее в личный черный список, как очередную шелудивую псину.
- Ну хорошо, - она наконец кивнула. - Пусть - ваши разногласия не мое дело. Но что именно требовал у вас Федор - книгу или оплату услуги, которую он оказал отцу?
- Ох, ты и дотошная, - прапра покачала головой. - Не ошиблась я в выборе преемницы! Не ошиблась. Книгу он требовал, милая. Книгу. О плате не помянул и словом.
- А зачем она ему - он не сказал, или это не мое дело? Кстати! Павел говорил, что Омикрон - что-то вроде фундамента этой коллекции. Как же она без него какое-то время просуществовала?!
- Снова зачастила, - проворчала пожилая дама. - Омикрон - не весь фундамент, а лишь часть. Коллекцию собрали вокруг шести книг. Омикрон - лишь одна из них. Самая первая, самая важная, да. Но не единственная. И оставшиеся пять без него вполне служили ядром коллекции.
- Ладно. Омикрон-то Федору зачем понадобился? - напомнила Оля, видя, что родственница не спешит продолжить. Видимо, понадеялась, что первую часть вопроса она позабыла в запале.
Серена Павловна с жалостью на нее поглядела.
- В некоторых вещах, Оленька, логику и здравый смысл лучше не искать, - проникновенно поведала она. - Вот просто поверь на слово: Федя - шелудивая псина. Ты ведь не спешила с этим спорить! Значит, в душе согласна. Он не просто псина - он поперечная псина! То есть сделает все, лишь бы было поперек. Назло.
- То есть - он пытается вытащить книгу из библиотеки из вульгарной вредности?
- Из нее, родимой. Или, как еще говорят - из любви к искусству.
Оля кивнула. Тут ясно - снова не ее дело. Подробностей она не вытянет - можно дальше и не пыжиться. Обидно. С другой стороны - может, ей это и не нужно? А нужен на самом деле перевод той самой книги, о которой тогда говорила Серена Павловна.
- А я тут еще ваш кулон надела, - вспомнила Оля. - Ну, тот, который Антонина Борисовна вроде помогала достать. И снять не смогла. Спросила у него - может ли он знать, что это за язык. Ну, та книга, перевод которой вы говорили найти… а вы не пробовали у него спрашивать? Может, я зря надеюсь на него.
Прапра вдруг закашлялась, с легким ужасом глядя на Олю.
- Скажи, деточка. А ты и сейчас с этим кулоном? - поинтересовалась она. - Что-то я его не заметила.
- Ольга попросила не показывать своего присутствия перед теми, перед кем нежелательно его показывать, - поведал худощавый мужчина, возникая между ними за столиком.
Оля во все глаза на него уставилась. Вот это - дух кулона?!
Судя по всему, больше некому. Вот так-так - у ее кулона-защитника имеется антропоморфная форма! Интересно, а он и в реальной жизни может принимать такой вид? Красавчик - молодой, симпатичный.
Только чего Серена Павловна таращится на него с таким ужасом? - спохватилась она.
- То есть - ты все это время была с ним? - та перевела ошалевший взгляд на девушку.
- Ну да, - пролепетала Оля, поняв, что происходит что-то не то.
- Приятно было пообщаться, милая, - выдавила прапра. - Пожалуй, мне пора. Извини, но в таком составе я во встречах впредь участвовать отказываюсь. Приятно было снова повидаться, - она церемонно поклонилась их новому собеседнику, приподнявшись со стула.
И испарилась.
- Эт чего такое? - пробормотала озадаченная Оля. - Эй, дух кулона! Приятно познакомиться, - она, забывшись, протянула руку и ухватила мужчину за наглаженный ворот белоснежной рубашки в тонкую светло-серую полоску. - Чего это ты мою родственницу пугаешь? Чего она от тебя сбежала, как черт от ладана?!
- Да кто ж ее знает, - скучающе протянул тот. - Столько лет вместе провели, - и покачал головой - не то сокрушенно, не то осуждающе. - Может, выжила старушка из ума после смерти?
Рука как-то сама собой вернулась к ней и чинно улеглась на колени. А ведь он даже не дотрагивался до нее! Оля нахмурилась. Она даже не заметила, что и как он провернул с ее рукой!
Что-то этот дух кулона - с таким гладким личиком и ясными голубыми глазами - нравился ей все меньше. Скользкий тип! И после фокуса с ее рукой он казался ей еще более скользким, чем после того, как заявил, что не позволит снять его и опять упрятать в солевую коробочку. Медведь гризли, блин, от мира духов! А вид такой, словно на светский прием явился.
- Ну что, налюбовались, госпожа нынешняя хозяйка? - насмешливо осведомился он. - Так о какой книге вы толковать только что изволили?
Оля раскрыла рот - и захлопнула его. А чего это он спрашивает?
- Так вы ж, батенька, вроде мысли читать умеете, - отозвалась она настороженно. - Ну так читайте мои мысли, читайте!
- Эх, было б все так просто, - сокрушенно заметил он. - К несчастью, я могу прочесть лишь то, что вы, барыня хозяйка, мне лично говорите. Ну, или могу разгадать намерение, когда вы уже собрались совершить какое-то действие.
- И чего, название книги не всплывает? - удивилась Оля.
- Не-а. Так что нужна помощь с переводом - придется прямо говорить. Вот, кстати, и шкаф - достаньте книгу да покажите.
- А вот ыыы! - Оля высунула язык. Даже шею вытянула. - Сам догадайся!
