Не густо, но хватит на ночлег и ужин в каком-нибудь захудалом постоялом дворе. Кто знает, а вдруг в это время люди были менее жадными, и в руках у меня таилось целое состояние?
Трактирщики во все времена жаловали лишь постояльцев с набитыми кошельками. Село Пашня оказалось вполне себе приличным местом для жизни. Улицы уходили в разные стороны, уводя за собой скромные домишки. Некоторые были отстроены прямо на границе с лесом, а кто-то не побоялся залезть и в самую чащу, предусмотрительно протоптав к себе дорогу.
Постоялый двор был на удивление пуст. Скромная обстановка располагала к уютному проживанию. А вот цены…
– Ну смилуйтесь, уважаемый! Как две бедные девицы смогут прожить, если за одну лишь ночь в вашем уютном заведении вы пытаетесь отобрать у них чуть ли не больше, чем они имеют? – я с грохотом опустила кулаки на стойку.
Хозяин перестал ковыряться в ухе и обратил-таки на нас должное внимание.
– А доколе вам известно, что ежели не могете за удобства платить, то и неча на народ честной наговаривать!
На самом деле, два серебряника за ночь не было такой уж запредельной ценой, но другие времена, да и деревенька-то – чай не город. Стоило поторговаться до последнего. Тем более что после ночевки, это «последнее» у нас только и останется.
– Ах, если б мои матушка с батюшкой знали, что покуда они живы будут, их кровинушка в нужде, да нищете при таверне загнется! Покуда ж алчность в людях жить-то будет, пока они нуждающимся руку помощи-то не подадут! – тирада не произвела на мужчину должного эффекта. Только зевоту вызвала. – Ладно, два серебряника и ужин с завтраком.
Оглядев пустующее помещение, мужик сделал выводы и вымученно кивнул.
Оставив Милесу обживать комнату, я отправилась на поиски хоть какой-то работы. Зимой найти таковую оказалось в разы сложнее, особенно зная, что сознаваться в своих магических способностях опасно.
В общем, как и ожидалось, вернувшись ни с чем и приговорив скромный ужин, я быстро уснула, зная, что Милеса давно спит в соседней комнате.
Метель обрушилась на землю, заметая осмелившихся выйти из дома, которых, впрочем, оказались единицы, да и те лишь пытались добраться до кабака, стремясь скоротать непогоду в приятной компании.
Пятеро всадников каблуками подгоняли лошадей. Животные едва волочили ноги, сопротивляясь встречному ветру.
На горизонте показались огни постоялого двора, и всадники тут же направили лошадей туда.
Заспанный хозяин вышел навстречу поздним гостям, не успев толком поприветствовать, когда в лицо ему уткнулось острие меча.
– Говори, здесь девчонка?
– Обе, мой господин, – испуганно пролебезил хозяин, не упав на колени лишь из страха, что рука с мечом дрогнет, оставив поперек лица длинный шрам.
– Веди. И чтоб ни звука, – приказал мужчина, убирая от лица хозяина оружие.
Половица под ногами на третьей ступеньке привычно скрипнула. Хозяин резко остановился, побледнел и боязливо обернулся на своих провожатых. Те молча кивнули, и мужчина пошел дальше, ругая себя за нерасторопность. Лестницу давно пора было починить, да все руки не доходили.
Дойдя до нужных комнат, хозяин указал на них трясущейся рукой.
Мужчина взглядом приказал своим достать оружие. Двое были отправлены в комнату молодой девушки, которая вряд ли смогла бы дать отпор. Остальные трое, включая главаря, направились к комнате той, что по донесению требовала особого внимания. Да вот только сможет ли ведьма успеть сплести хоть одно заклятие во сне? На то и был расчет.
Прогнав хозяина, мужчины переглянулись и бесшумно открыли двери, заходя в комнаты.
Девчонку, что требовал найти Король, нельзя было убивать. Ее должно закопать живьем.
Зажав спящей рот, они быстро связали едва ли сопротивляющуюся девушку, без лишнего шума покидая постоялый двор. Работа должна быть завершена сегодня же. Король и так в ярости.
С ведьмой оказалось куда как легче.
Три меча разом вонзились в лежащее на кровати тело.
Глаза резко открылись. В теле все еще чувствовалась боль от пронзивших его клинков. Дыхание сбивалось, а сердце никак не переставало биться так, словно вот-вот вырвется из груди.
Скрипнула половица на лестнице.
Наскоро одевшись, я отворила окно. Прыжок со второго этажа показался бы страшным, если бы не большой сугроб, окутавший весь дом.
– Прости Милеса, но я не могу сражаться за тебя вечно, – в последний раз взглянув на окно, за которым пока еще спала одна из Избранных, я направилась к лесу.
Погода и правда стояла просто ужасная. Но именно она с легкостью помогла мне скрыться, забрав одну из лошадей. Их даже не пытались расседлать. Всадники знали, что их дело не займет много времени.
Следы копыт тут же заметал снег, помогая одинокой наезднице скрыться в неизвестном для всех направлении.
Совесть не просто тяжким грузом давила на ослабленное сознание, она прожигала в нем огромную брешь. С одной стороны, я уже поняла, что видения приходят лишь о грозящей Рожденным Землей смертельной опасности. С другой – разве это повод решать, кому жить, а кому умереть? Но Милеса никогда не смогла бы дожить до нашего времени, а значит, в каком-то смысле спасать ее вечно было бесполезно. Ведь пока ее не настигнет уготованная участь, я не увижу следующего Избранного.
Незамеченная ветка больно хлестнула по лицу, оставляя кровоточащий след на щеке и только чудом не задев глаза. Но я даже не пыталась остановить кровь. Казалось, я это заслужила. А вот Милеса – точно нет.
Сгустившийся туман, поглотивший все вокруг, стирая метель и деревья, означал только одно – Милеса была мертва.
Трое насквозь пропитых мужчин нетвердой походкой покидали кабак. Вслед им летели отнюдь не лестные замечания хозяина питейного заведения, которому явно не только не дали на чай, но и порядком подпортили интерьер.
И ведь стоило им выйти на несколько минут позже, и тогда последующих событий удалось бы избежать.
Одинокий рыцарь верхом въехал в город, направляясь прямиком к таверне, когда путь ему преградили трое пропоиц.
– С дороги, пьянь! – скомандовал мужчина, снимая шлем и зажимая его под мышкой.
– Да чтоб тебе пусто было, – сплюнул один из троицы, когда остальные с удовольствием начали хохотать, не торопясь убраться с дороги.
– Нешто ты на люд благородный смеешь голос повышать? – рыцарь не стал церемониться. Достав меч, он пустил коня вперед. Пьяницы рассыпались по сторонам. Но с земли поднялись только двое. Оглянувшись на павшего в неравном бою собутыльника, голова которого теперь была почти отделена от тела, они поспешили ретироваться.
Видение окончилось сильной болью в пятой точке. Позаимствованная лошадка не умела перемещаться во времени, поэтому точка опоры осталась в прошлом.
– Меня так и будет швырять из одного места в другое? – не обращая внимания на вытянувшиеся лица людей на улице, заорала я, поднимаясь с земли. – Если выживу, выскажу Астину все, что думаю! Где я?
Поймав первого попавшегося под руку мужичка, не вовремя проходившего мимо, я задала этот вопрос именно ему.
– Ласковцы, госпожа, – неуверенно проблеял мужик. Одеяние мое точно не смахивало на господское.
– Не знаю такого. А кто сейчас у власти-то? Желательно в Востаре.
– Дык, Король Абрасис, кажись, – пожал плечами мужик, тщетно пытаясь вырваться из цепкой хватки.
Снова пришлось обращаться к истории. Если бы знала, что пригодится, запоминала бы лучше! А ведь уроки истории сплошь такие скучные… И только надоедливый эльф нудел над ухом, задавая каверзные вопросы о мирском прошлом.
Итак, правление Короля Абрасиса длилось тридцать… нет, двадцать девять лет. Король слыл справедливым, но весьма болезненным. Именно очередная хворь свела его в могилу. Но сейчас не об этом. Абрасис правил почти сто лет назад. А именно сто шестнадцать, или сто семнадцать.
Обезглавленному Избранному из видения все равно не дожить до наших дней. А значит, мне здесь делать нечего.
В голове чувствовалась тупая боль, а веки казались тяжелыми и горячими. Совсем не то состояние для опрометчивых подвигов.
Отпустив тут же перекрестившегося мужика восвояси, я повернулась к перешептывающимся людям спиной и направилась прочь из города, услужливо уступая дорогу едва ступившему на его территорию рыцарю.
Шум города все еще был слышен за спиной, когда краски мира вновь померкли.
Новое видение перенесло меня на цветущий луг. Где-то неподалеку паслись коровы, напоминая о своем присутствии протяжным мычанием и сладковатым душком навоза, витающим в воздухе.
Откинувшись на траву, я подставила лицо солнцу.
Очередной Избранный простится с жизнью без моего участия. Старик умрет от старости в своей постели в окружении любимых людей. Мое присутствие только взбудоражит семью, собравшуюся подле него.
Оставалось лишь ждать, позволив сознанию поглотить все оставшиеся силы.
С каждым разом становилось все хуже. Страх пронизывал до самых глубин, забираясь в каждый мало-мальский уголок сознания и растекаясь неприятным холодком. Некоторые могли бы возгордиться, что только им решать позволить ли человеку умереть, или оставить его в живых. Это была прерогатива Богов, а не простых смертных. Я же чувствовала себя убийцей. Будто это я погубила Милесу, держала меч, нанесший смертельный удар пропоице, а теперь с нетерпением жду, пока дряхлый старик покинет этот мир.
Небо затянули темные тучи. На лицо упала первая капля, быстро обратившаяся проливным дождем.
Я знала, что дом старика совсем рядом, но сил подняться, как и желания, просто не осталось.
Вопреки ожиданиям, Избранный Землей совсем не стремился на тот свет. Он дождался заката, прежде чем отправился к праотцам.
Следующее видение я помнила смутно. Начавшаяся лихорадка отключила сознание на неопределенное время. Не знаю, скольких еще успели убить по причине моей беспомощности, но, очнувшись в темноте, я долго не могла понять, где нахожусь.
Кругом была пустота. Ровная поляна в лесу. Ни души. Луна не пробивалась сквозь плывущие по небу облака, погрузив лес в кромешную тьму.
С трудом поднявшись на ноги, я спряталась за деревьями. Кто знает, что должно здесь произойти?
Но что бы ни должно было случиться, оно явно не торопилось. В воспаленное сознание прокралась мысль, что я могла проспать смерть последнего Избранного и теперь нахожусь в неизвестном времени и месте, откуда дорога домой заказана. Но шуршащие шаги заставили забыть обо всем, обратившись в слух.
Женщина шла нетвердой походкой, что-то сжимая в руках. Слез не было видно, но отчетливо слышались частые и надрывные всхлипывания.
Выбрав место, женщина опустилась на колени, положила ношу рядом, и принялась копать. У нее не было лопаты. Вместо нее она использовала свои руки. Выкопав достаточную ямку, незнакомка ухватила оставленную на траве вещь и положила в нее, тут же сгребая поверх оставшуюся землю.
Поднявшись на ноги, в последний раз обернувшись, быстрым шагом женщина покинула поляну.
В нерешительности я вышла из своего укрытия. Если женщина являлась Избранной, то почему она осталась жива? Или где-то за углом ей грозит смертельная опасность и стоит пойти за ней?
Но любопытство пересилило здравый смысл и вот уже я копала ту самую ямку.
Сквозь землю проглянула светлая ткань.
Сглотнув, я все же вытащила что-то тяжелое из земли и едва не отбросила в сторону.
Оно шевельнулось.
В ткань был завернут ребенок! Младенец нескольких дней отроду, выжить которому под землей помогла как раз ткань, в которую его укутали, словно в саван.
Прижав сверток к груди, я огляделась по сторонам. Неужели эта женщина – Избранная Богами? Как можно сотворить подобное с собственным ребенком?
Я не пошла искать бросившую дитя мать. Если она действительно Рожденная Землей и ей грозит опасность, - пусть. Она это заслужила. И на сей раз я и не подумаю корить себя за подобные мысли. Сейчас важнее было найти людей, ведь справиться с новорожденным ребенком было мне не под силу.
Тело, еще не оправившееся от лихорадки, никак не хотело возвращаться в норму: голова неумолимо кружилась, заставляя мир вокруг извиваться и множиться, желудок урчал, не помня когда в последний раз получал хоть корку хлеба, а в руках и ногах чувствовалась слабость. Да уж, в подобном состоянии следовало бы возлежать на кушетке, когда заботливые лекари спаивают целебными отварами и настаивают на крепком и продолжительном сне. Но жизнь жестока, а мир, в котором я когда-то оказалась, давно показал, что слабости свои нужно держать в тайне.
Соорудив лежак из еловых веток, я уложила дитя, дополнительно завернув в теплую кофту. Не думаю, что Милеса была бы против. Сейчас эта одежда только мешала. Да и ночь стояла довольно теплая.
– Я вернусь через минуту. Так что преданно жди и старайся не проснуться, – прошептала я, выбирая дерево с более удобными ветвями. – Если кто начнет приставать, кричи. Если увидишь, как я падаю с высоты, зови на помощь еще громче.
Пустив силу в ноги и руки, я взобралась на самый верх. Раньше страх высоты не позволил бы вытворять подобное, но разум давно спасовал перед магией, оставив хозяйке самой выбирать способ своего убиения.
Ночь была прекрасна, а воздух свеж как никогда. Луна так и не выглянула, но только слепой не увидел бы огни деревни. Точнее двух деревень. Одна из них находилась в той стороне, куда ушла незнакомка, вторая – в противоположной. На счастье, до второй идти казалось даже ближе.
Неуклюже вернувшись на землю, я с удовольствием отметила, что ребенок в целости и сохранности и все еще спит. Послушный малый!
Трепещущий светящийся шар повис в воздухе, собираясь с силами и стараясь не погаснуть слишком скоро. Одним взглядом я подтолкнула его вперед, дабы лес перестал быть столь темен.
Взяв поудобнее ребенка и в последний раз оглянувшись на поляну, я ступила в чащу. Ну и пусть это последняя Избранная Богиней Земли. Пусть я не вернусь домой из-за своей глупости. Ребенок не виноват в хитросплетениях, устроенных задолго до (да и после) его рождения.
Деревня показалась лишь спустя пару часов. И последний час был просто пыткой. Ребенок проснулся и рыдал. Громко, без остановки и явно требуя еды, которой у меня отродясь не было. Вскоре и мой оголодавший желудок начал подвывать в унисон. Ноги будто шли на одной только силе воли, а сознание того и гляди норовило отключиться. И только то «небывалое счастье», что женщина пыталась оставить под ночным небом, не давало усталости и сну полностью завладеть ситуацией.
Как ни крути, Боги благоволили нам. Деревушка оказалась верующей до безумия, от чего отстроила в самом своем центре знатную церковь. Вот там-то мы и попросились на ночлег.
Сразу несколько монахинь выслушали горестную историю едва начавшейся, и чуть было трагически не окончившейся жизни младенца, и тут же забрали ребенка, пообещав тотчас же отнести кормилице.
Скромную спасительницу божьего отрока приняли как родную. Пообещали теплую постель, сытную еду, и наотрез отказались от любых попыток навязать церкви материальную помощь. Мне, конечно, дать служителям Богов было нечего, но на своем опыте я давно узнала, что лучше предложить и получить отказ, нежели не предлагать вовсе. Когда-то, было дело, довелось ночевать в крошечной церквушке, и честно тогда я покаялась, мол, бедна, и отплатить нечем. А зря.
Трактирщики во все времена жаловали лишь постояльцев с набитыми кошельками. Село Пашня оказалось вполне себе приличным местом для жизни. Улицы уходили в разные стороны, уводя за собой скромные домишки. Некоторые были отстроены прямо на границе с лесом, а кто-то не побоялся залезть и в самую чащу, предусмотрительно протоптав к себе дорогу.
Постоялый двор был на удивление пуст. Скромная обстановка располагала к уютному проживанию. А вот цены…
– Ну смилуйтесь, уважаемый! Как две бедные девицы смогут прожить, если за одну лишь ночь в вашем уютном заведении вы пытаетесь отобрать у них чуть ли не больше, чем они имеют? – я с грохотом опустила кулаки на стойку.
Хозяин перестал ковыряться в ухе и обратил-таки на нас должное внимание.
– А доколе вам известно, что ежели не могете за удобства платить, то и неча на народ честной наговаривать!
На самом деле, два серебряника за ночь не было такой уж запредельной ценой, но другие времена, да и деревенька-то – чай не город. Стоило поторговаться до последнего. Тем более что после ночевки, это «последнее» у нас только и останется.
– Ах, если б мои матушка с батюшкой знали, что покуда они живы будут, их кровинушка в нужде, да нищете при таверне загнется! Покуда ж алчность в людях жить-то будет, пока они нуждающимся руку помощи-то не подадут! – тирада не произвела на мужчину должного эффекта. Только зевоту вызвала. – Ладно, два серебряника и ужин с завтраком.
Оглядев пустующее помещение, мужик сделал выводы и вымученно кивнул.
Оставив Милесу обживать комнату, я отправилась на поиски хоть какой-то работы. Зимой найти таковую оказалось в разы сложнее, особенно зная, что сознаваться в своих магических способностях опасно.
В общем, как и ожидалось, вернувшись ни с чем и приговорив скромный ужин, я быстро уснула, зная, что Милеса давно спит в соседней комнате.
Метель обрушилась на землю, заметая осмелившихся выйти из дома, которых, впрочем, оказались единицы, да и те лишь пытались добраться до кабака, стремясь скоротать непогоду в приятной компании.
Пятеро всадников каблуками подгоняли лошадей. Животные едва волочили ноги, сопротивляясь встречному ветру.
На горизонте показались огни постоялого двора, и всадники тут же направили лошадей туда.
Заспанный хозяин вышел навстречу поздним гостям, не успев толком поприветствовать, когда в лицо ему уткнулось острие меча.
– Говори, здесь девчонка?
– Обе, мой господин, – испуганно пролебезил хозяин, не упав на колени лишь из страха, что рука с мечом дрогнет, оставив поперек лица длинный шрам.
– Веди. И чтоб ни звука, – приказал мужчина, убирая от лица хозяина оружие.
Половица под ногами на третьей ступеньке привычно скрипнула. Хозяин резко остановился, побледнел и боязливо обернулся на своих провожатых. Те молча кивнули, и мужчина пошел дальше, ругая себя за нерасторопность. Лестницу давно пора было починить, да все руки не доходили.
Дойдя до нужных комнат, хозяин указал на них трясущейся рукой.
Мужчина взглядом приказал своим достать оружие. Двое были отправлены в комнату молодой девушки, которая вряд ли смогла бы дать отпор. Остальные трое, включая главаря, направились к комнате той, что по донесению требовала особого внимания. Да вот только сможет ли ведьма успеть сплести хоть одно заклятие во сне? На то и был расчет.
Прогнав хозяина, мужчины переглянулись и бесшумно открыли двери, заходя в комнаты.
Девчонку, что требовал найти Король, нельзя было убивать. Ее должно закопать живьем.
Зажав спящей рот, они быстро связали едва ли сопротивляющуюся девушку, без лишнего шума покидая постоялый двор. Работа должна быть завершена сегодня же. Король и так в ярости.
С ведьмой оказалось куда как легче.
Три меча разом вонзились в лежащее на кровати тело.
Глаза резко открылись. В теле все еще чувствовалась боль от пронзивших его клинков. Дыхание сбивалось, а сердце никак не переставало биться так, словно вот-вот вырвется из груди.
Скрипнула половица на лестнице.
Наскоро одевшись, я отворила окно. Прыжок со второго этажа показался бы страшным, если бы не большой сугроб, окутавший весь дом.
– Прости Милеса, но я не могу сражаться за тебя вечно, – в последний раз взглянув на окно, за которым пока еще спала одна из Избранных, я направилась к лесу.
Погода и правда стояла просто ужасная. Но именно она с легкостью помогла мне скрыться, забрав одну из лошадей. Их даже не пытались расседлать. Всадники знали, что их дело не займет много времени.
Следы копыт тут же заметал снег, помогая одинокой наезднице скрыться в неизвестном для всех направлении.
Совесть не просто тяжким грузом давила на ослабленное сознание, она прожигала в нем огромную брешь. С одной стороны, я уже поняла, что видения приходят лишь о грозящей Рожденным Землей смертельной опасности. С другой – разве это повод решать, кому жить, а кому умереть? Но Милеса никогда не смогла бы дожить до нашего времени, а значит, в каком-то смысле спасать ее вечно было бесполезно. Ведь пока ее не настигнет уготованная участь, я не увижу следующего Избранного.
Незамеченная ветка больно хлестнула по лицу, оставляя кровоточащий след на щеке и только чудом не задев глаза. Но я даже не пыталась остановить кровь. Казалось, я это заслужила. А вот Милеса – точно нет.
Сгустившийся туман, поглотивший все вокруг, стирая метель и деревья, означал только одно – Милеса была мертва.
Трое насквозь пропитых мужчин нетвердой походкой покидали кабак. Вслед им летели отнюдь не лестные замечания хозяина питейного заведения, которому явно не только не дали на чай, но и порядком подпортили интерьер.
И ведь стоило им выйти на несколько минут позже, и тогда последующих событий удалось бы избежать.
Одинокий рыцарь верхом въехал в город, направляясь прямиком к таверне, когда путь ему преградили трое пропоиц.
– С дороги, пьянь! – скомандовал мужчина, снимая шлем и зажимая его под мышкой.
– Да чтоб тебе пусто было, – сплюнул один из троицы, когда остальные с удовольствием начали хохотать, не торопясь убраться с дороги.
– Нешто ты на люд благородный смеешь голос повышать? – рыцарь не стал церемониться. Достав меч, он пустил коня вперед. Пьяницы рассыпались по сторонам. Но с земли поднялись только двое. Оглянувшись на павшего в неравном бою собутыльника, голова которого теперь была почти отделена от тела, они поспешили ретироваться.
Видение окончилось сильной болью в пятой точке. Позаимствованная лошадка не умела перемещаться во времени, поэтому точка опоры осталась в прошлом.
– Меня так и будет швырять из одного места в другое? – не обращая внимания на вытянувшиеся лица людей на улице, заорала я, поднимаясь с земли. – Если выживу, выскажу Астину все, что думаю! Где я?
Поймав первого попавшегося под руку мужичка, не вовремя проходившего мимо, я задала этот вопрос именно ему.
– Ласковцы, госпожа, – неуверенно проблеял мужик. Одеяние мое точно не смахивало на господское.
– Не знаю такого. А кто сейчас у власти-то? Желательно в Востаре.
– Дык, Король Абрасис, кажись, – пожал плечами мужик, тщетно пытаясь вырваться из цепкой хватки.
Снова пришлось обращаться к истории. Если бы знала, что пригодится, запоминала бы лучше! А ведь уроки истории сплошь такие скучные… И только надоедливый эльф нудел над ухом, задавая каверзные вопросы о мирском прошлом.
Итак, правление Короля Абрасиса длилось тридцать… нет, двадцать девять лет. Король слыл справедливым, но весьма болезненным. Именно очередная хворь свела его в могилу. Но сейчас не об этом. Абрасис правил почти сто лет назад. А именно сто шестнадцать, или сто семнадцать.
Обезглавленному Избранному из видения все равно не дожить до наших дней. А значит, мне здесь делать нечего.
В голове чувствовалась тупая боль, а веки казались тяжелыми и горячими. Совсем не то состояние для опрометчивых подвигов.
Отпустив тут же перекрестившегося мужика восвояси, я повернулась к перешептывающимся людям спиной и направилась прочь из города, услужливо уступая дорогу едва ступившему на его территорию рыцарю.
Шум города все еще был слышен за спиной, когда краски мира вновь померкли.
Новое видение перенесло меня на цветущий луг. Где-то неподалеку паслись коровы, напоминая о своем присутствии протяжным мычанием и сладковатым душком навоза, витающим в воздухе.
Откинувшись на траву, я подставила лицо солнцу.
Очередной Избранный простится с жизнью без моего участия. Старик умрет от старости в своей постели в окружении любимых людей. Мое присутствие только взбудоражит семью, собравшуюся подле него.
Оставалось лишь ждать, позволив сознанию поглотить все оставшиеся силы.
С каждым разом становилось все хуже. Страх пронизывал до самых глубин, забираясь в каждый мало-мальский уголок сознания и растекаясь неприятным холодком. Некоторые могли бы возгордиться, что только им решать позволить ли человеку умереть, или оставить его в живых. Это была прерогатива Богов, а не простых смертных. Я же чувствовала себя убийцей. Будто это я погубила Милесу, держала меч, нанесший смертельный удар пропоице, а теперь с нетерпением жду, пока дряхлый старик покинет этот мир.
Небо затянули темные тучи. На лицо упала первая капля, быстро обратившаяся проливным дождем.
Я знала, что дом старика совсем рядом, но сил подняться, как и желания, просто не осталось.
Вопреки ожиданиям, Избранный Землей совсем не стремился на тот свет. Он дождался заката, прежде чем отправился к праотцам.
Следующее видение я помнила смутно. Начавшаяся лихорадка отключила сознание на неопределенное время. Не знаю, скольких еще успели убить по причине моей беспомощности, но, очнувшись в темноте, я долго не могла понять, где нахожусь.
Кругом была пустота. Ровная поляна в лесу. Ни души. Луна не пробивалась сквозь плывущие по небу облака, погрузив лес в кромешную тьму.
С трудом поднявшись на ноги, я спряталась за деревьями. Кто знает, что должно здесь произойти?
Но что бы ни должно было случиться, оно явно не торопилось. В воспаленное сознание прокралась мысль, что я могла проспать смерть последнего Избранного и теперь нахожусь в неизвестном времени и месте, откуда дорога домой заказана. Но шуршащие шаги заставили забыть обо всем, обратившись в слух.
Женщина шла нетвердой походкой, что-то сжимая в руках. Слез не было видно, но отчетливо слышались частые и надрывные всхлипывания.
Выбрав место, женщина опустилась на колени, положила ношу рядом, и принялась копать. У нее не было лопаты. Вместо нее она использовала свои руки. Выкопав достаточную ямку, незнакомка ухватила оставленную на траве вещь и положила в нее, тут же сгребая поверх оставшуюся землю.
Поднявшись на ноги, в последний раз обернувшись, быстрым шагом женщина покинула поляну.
В нерешительности я вышла из своего укрытия. Если женщина являлась Избранной, то почему она осталась жива? Или где-то за углом ей грозит смертельная опасность и стоит пойти за ней?
Но любопытство пересилило здравый смысл и вот уже я копала ту самую ямку.
Сквозь землю проглянула светлая ткань.
Сглотнув, я все же вытащила что-то тяжелое из земли и едва не отбросила в сторону.
Оно шевельнулось.
ГЛАВА 3. «ДАР БОЖИЙ»
В ткань был завернут ребенок! Младенец нескольких дней отроду, выжить которому под землей помогла как раз ткань, в которую его укутали, словно в саван.
Прижав сверток к груди, я огляделась по сторонам. Неужели эта женщина – Избранная Богами? Как можно сотворить подобное с собственным ребенком?
Я не пошла искать бросившую дитя мать. Если она действительно Рожденная Землей и ей грозит опасность, - пусть. Она это заслужила. И на сей раз я и не подумаю корить себя за подобные мысли. Сейчас важнее было найти людей, ведь справиться с новорожденным ребенком было мне не под силу.
Тело, еще не оправившееся от лихорадки, никак не хотело возвращаться в норму: голова неумолимо кружилась, заставляя мир вокруг извиваться и множиться, желудок урчал, не помня когда в последний раз получал хоть корку хлеба, а в руках и ногах чувствовалась слабость. Да уж, в подобном состоянии следовало бы возлежать на кушетке, когда заботливые лекари спаивают целебными отварами и настаивают на крепком и продолжительном сне. Но жизнь жестока, а мир, в котором я когда-то оказалась, давно показал, что слабости свои нужно держать в тайне.
Соорудив лежак из еловых веток, я уложила дитя, дополнительно завернув в теплую кофту. Не думаю, что Милеса была бы против. Сейчас эта одежда только мешала. Да и ночь стояла довольно теплая.
– Я вернусь через минуту. Так что преданно жди и старайся не проснуться, – прошептала я, выбирая дерево с более удобными ветвями. – Если кто начнет приставать, кричи. Если увидишь, как я падаю с высоты, зови на помощь еще громче.
Пустив силу в ноги и руки, я взобралась на самый верх. Раньше страх высоты не позволил бы вытворять подобное, но разум давно спасовал перед магией, оставив хозяйке самой выбирать способ своего убиения.
Ночь была прекрасна, а воздух свеж как никогда. Луна так и не выглянула, но только слепой не увидел бы огни деревни. Точнее двух деревень. Одна из них находилась в той стороне, куда ушла незнакомка, вторая – в противоположной. На счастье, до второй идти казалось даже ближе.
Неуклюже вернувшись на землю, я с удовольствием отметила, что ребенок в целости и сохранности и все еще спит. Послушный малый!
Трепещущий светящийся шар повис в воздухе, собираясь с силами и стараясь не погаснуть слишком скоро. Одним взглядом я подтолкнула его вперед, дабы лес перестал быть столь темен.
Взяв поудобнее ребенка и в последний раз оглянувшись на поляну, я ступила в чащу. Ну и пусть это последняя Избранная Богиней Земли. Пусть я не вернусь домой из-за своей глупости. Ребенок не виноват в хитросплетениях, устроенных задолго до (да и после) его рождения.
Деревня показалась лишь спустя пару часов. И последний час был просто пыткой. Ребенок проснулся и рыдал. Громко, без остановки и явно требуя еды, которой у меня отродясь не было. Вскоре и мой оголодавший желудок начал подвывать в унисон. Ноги будто шли на одной только силе воли, а сознание того и гляди норовило отключиться. И только то «небывалое счастье», что женщина пыталась оставить под ночным небом, не давало усталости и сну полностью завладеть ситуацией.
Как ни крути, Боги благоволили нам. Деревушка оказалась верующей до безумия, от чего отстроила в самом своем центре знатную церковь. Вот там-то мы и попросились на ночлег.
Сразу несколько монахинь выслушали горестную историю едва начавшейся, и чуть было трагически не окончившейся жизни младенца, и тут же забрали ребенка, пообещав тотчас же отнести кормилице.
Скромную спасительницу божьего отрока приняли как родную. Пообещали теплую постель, сытную еду, и наотрез отказались от любых попыток навязать церкви материальную помощь. Мне, конечно, дать служителям Богов было нечего, но на своем опыте я давно узнала, что лучше предложить и получить отказ, нежели не предлагать вовсе. Когда-то, было дело, довелось ночевать в крошечной церквушке, и честно тогда я покаялась, мол, бедна, и отплатить нечем. А зря.
