Пружины того матраса могли смело соперничать с пресловутыми кроватями йогов, утыканными острыми гвоздями. Но в отличие от ровных гвоздей, пружины вылезали в самых неожиданных местах, больно впивались в кожу, и словно прятались обратно! А уж о плошке с похлебкой (как они ее назвали), где кроме воды и рыбьего скелета не просматривалось ничего, вспоминать страшно и по сей день.
Предоставленная мне келья ограничивалась лишь кроватью с тонким матрасом и парой свечек на прикроватном столике. Обстановка походила на ту, к которой я привыкла в селении эльфов, поэтому в душе появилось ощущение некоторого уюта. Словно вернулась домой.
Позже мать-настоятельница лично принесла сменную одежду, еду и воду.
– Мальчик в полном здравии, – улыбнулась женщина, прежде чем уйти. – Завтра дитя ждет обряд крещения, прежде чем мы сможем начать искать ему семью. Вам нужно решить, как назвать его.
– Может предоставить это право будущим родителям?
– Он обязан вам жизнью, моя дорогая! Будет лучше, если имя ему дадите вы.
Женщина поклонилась и вышла, оставив меня наедине с остывшей кашей и туманными мыслями.
Наутро меня разбудили с первыми петухами. Завтрак не отличался от позднего ужина ничем. Разве что кружка парного молока заменила собой воду. После странного путешествия организм требовал пропитания, поэтому пресная каша и ломоть хлеба пропали очень быстро.
На крестины мне идти запретили, но имя требовали сказать незамедлительно.
– Михаэль.
Борясь со сном, я размышляла пол ночи, пока усталость не свалила меня окончательно. Хотелось дать мальчику имя не столь обыденное для этого мира.
– Прекрасно, дочь моя. Так тому и быть. Михаэль будет представлен Богам.
Мать-настоятельница кратко улыбнулась и покинула келью.
Мне же оставалось любоваться красотами потолка в тесной комнатушке, позволив телу отдыхать, а разуму не думать ни о чем прочем. Монахини позволили остаться в церкви, сколько будет угодно. Чем я и пользовалась.
Вскоре над деревней раздался колокольный звон, оглашая завершение священного действа.
Поднявшись на ноги, я отправилась проведать мальчика, но, как и всегда, у судьбы на этот счет имелись другие планы.
Солнце уже едва грело, листья окрасились в яркие цвета, а земля под ногами чавкала от постоянных дождей.
Мальчишка, лет пяти-шести, со звонким хохотом гнался за яркой пичугой, поскальзываясь и зарываясь носом в сырые листья, но тут же возвращаясь на ноги и продолжая охоту.
Птица задержалась на месте, словно провоцируя своего преследователя, давая ему фору, и тут же взмыла в небеса.
Мальчик заворожено поднял голову, пытаясь уследить, куда скрылась его жертва.
Маленькая ножка ступила в пустоту, утягивая за собой так и не понявшее, откуда взялся перед ним обрыв, дитя. Мальчик не успел даже вскрикнуть, когда бушующая река поглотила его.
Птицы заливались звонкими трелями. Где-то куковала кукушка, отсчитывая чьи-то недолгие годы жизни.
Но сейчас меня волновало лишь одно – детский смех, доносящийся из-за деревьев.
Не обращая внимания на уходящую из-под ног землю, так и зовущую растянуться на ней пластом, подхватив подол длинной юбки, предоставленной монашками, я бежала следом за ребенком, вот-вот готовым сверзиться с обрыва.
Вот, маленькая птичка приостановилась, как бы подзывая мальчишку, задорно следящего за каждым ее движением. Ребенок, не останавливаясь, задрал голову, продолжая весело смеяться.
Даже я отчетливо видела обрыв перед ним.
– Стой!
Мальчик повернул голову, навсегда потеряв из виду скрывшуюся птаху, но разве станет ребенок безоговорочно слушаться взрослого? Может ли тело среагировать и застыть на месте?
Нога его ступила в пустоту, увлекая за собой маленькое тело.
Ноги почти горели от пущенной в них силы, а протоптанная колея должна была принадлежать скорее стаду слонов, чем одной девушке.
– Привет, – выдохнула я, стараясь унять дрожь в голосе и вернуть лицу отрешенный вид. Рука крепко сжимала ворот слегка придушившей мальчика рубашки.
– Привет, – ответил ребенок больше на автомате. Он был напуган до смерти, которая к счастью, обошла его стороной. Похоже, спасать детей скоро войдет в привычку.
Вытянув мальчика и убедившись, что он цел, я, наконец, выдохнула. Громко, протяжно, но счастливо.
– Ты живешь здесь?
Мальчик кивнул. Румянец на его щеках начинал проявляться, возвращая ребенка к жизни.
– Я провожу тебя. Покажешь дорогу?
Мальчик снова кивнул, поднимаясь на ноги и ступая в лес.
Как ни пыталась, разговорить ребенка так и не удалось. Мальчик до сих пор пребывал в состоянии шока. По возвращении, он бросился в дом, и оттуда послышались надрывные рыдания.
Двор делился на две части. На одной поселились деревянные игрушки, а на другой раскинулся огород и небольшая клумба. Дом казался небольшим, но аккуратным. С порога на меня смотрел старый пес, не удосужившийся даже тяфкнуть в сторону незваных гостей. Да и хозяев он своих явно ни во что не ставил. Появившийся из дома мужчина привычно переступил преграждающую дорогу псину и направился ко мне.
– День добрый, кого честь имею видеть на пороге своего дома?
– Элея я, здравствуйте. И на порог вашего дома не ступала еще нога моя, будьте уверены! Топчусь у калитки, как видите, – отсалютовала я. Отец семейства – явно бывший вояка. Идеальная выправка, строгий взгляд, плотное телосложение и извечная подозрительность во взгляде.
– Добро пожаловать, Элея! – из дома вышла высокая стройная женщина. К ноге ее лип уже знакомый мальчик, утирающей слезы мамкиной юбкой. – Филипп, милый, будь добр, покажи нашей гостье, где сесть. Я принесу чай.
Филипп одарил гостью очередным профессиональным взглядом, но не посмел перечить жене.
Мы устроились на небольшой веранде с другой стороны дома. Окна ее выходили на дорогу, часть участка, усыпанную игрушками, и лес, скрывая только огород. Но кому он важен, когда в семье растет шилопопый бесенок?
Выплакав все глаза, мальчик сразу поведал матери, как едва не упал с обрыва. Отец всей истории в детских красках не слышал, но не без ужаса послушал версию жены, когда та наскоро пояснила, за что же они мне столь безмерно благодарны.
– Благодарю вас, Элея, вы спасли нашего дорогого мальчика! – в который раз, беря меня за руки, проговорила женщина. Надия. Она была молода, но ребенок уже добавил ее голове несколько седых волос. – Не представляю, как бы мы жили, случись с ним что!
– Ну, былое, не будем говорить о худшем, – ясно зная, что могло произойти, я старалась как можно глубже похоронить это видение. – Главное, мальчик цел и невредим.
– Хвала небесам! Ведь он ниспослан нам самими Богами. И хоть крестили его несколькими днями отроду, неприятности так и преследуют его повсюду! – тяжело вздохнула Надия, погладив сына по голове.
– Шибко он шустрый у нас, вот и не глядит под ноги! – недовольно буркнул Филипп, сверху вниз глядя на свое дитя. – Ты поблагодарил госпожу за спасение твоей жизни, Михаэль?
Я выронила кружку из рук. Чай растекся по столу, стекая на юбку.
– О Боги, Элея, вы в порядке? – Надия схватилась за тряпку, только удостоверившись, что осколки никого не задели.
– Да, простите, неудачно взялась за ручку. Простите, – тряхнув головой, я старалась отвести взгляд от мальчика.
Ему действительно было пять лет. Темные волосы, карие глаза, довольно высокий для своего возраста.
– Спасибо, госпожа, – улыбнулся мальчик, тут же выскочил из-за стола, и побежал к своим игрушкам, скучающим во дворе.
Филипп не стал надоедать своим присутствием и посчитал нужным отправиться следить за ребенком, дабы не случилось с ним еще чего.
– Мы взяли Михаэля из церкви, – прошептала Надия, словно кто-то посторонний мог ее услышать. – У нас с мужем не может быть детей, хоть мы каждый день молили Богов об этом. Все в церкви давно знают нас. И вот, однажды мы пришли на молитву, а мать-настоятельница пригласила нас к себе. Мальчика нашли в лесу. Такого маленького и беззащитного, представляете?
Я то ли кивнула, то ли покачала головой.
– Конечно, мы согласились взять его под свою опеку! Он подарок небес!
– Довольно шаловливый подарок, – усмехнулась я. Женщина лишь улыбнулась, следя за своей семьей через окно.
– Вы останетесь у нас ненадолго?
– Думаю, вынуждена отклонить столь щедрое предложение, Надия. Мне нужно кое-кого навестить, а после, скорее всего, я вынужденно окажусь в другом месте.
– Что ж.
Не став злоупотреблять гостеприимством хозяев, спустя час я покинула их дом.
Это была все та же деревня, где служители церкви радушно приняли девушку с ребенком, объявившуюся на их пороге посреди ночи. Казалось, все здесь осталось прежним – все те же дома, разве что число их заметно увеличилось. Деревня разрасталась.
Но сейчас я стояла на пороге церкви, не решаясь зайти внутрь, чтобы задать интересующий меня вопрос.
– Чего ты желаешь, дитя мое? – послышался ласковый голос за спиной, заставивший меня подпрыгнуть.
Мать-настоятельница ничуть не изменилась. Только на лице ее появилось несколько новых морщин, но и они лишь придавали женщине еще большее очарование.
Рассмотрев нерешительную прихожанку с ног до головы, женщина охнула, побледнела и схватилась за сердце.
– Тише-тише, матушка, пойдемте в ваш кабинет, а там уж и поговорим по душам! – убедившись, что никто не заметил полуобморочного состояния монашки, я скорее проводила ее в церковь. Местонахождение ее кабинета я знала. Бывала там буквально вчера.
Усадив монахиню в кресло, я пододвинула тяжелый стул и села напротив, позволив женщине прийти в себя, прежде чем начинать задавать вопросы.
– Как же так? – глотая ртом воздух, словно рыба, вытащенная на сушу, женщина подбирала слова. – Пять лет назад вы исчезли, и тут,.. Боги…
– Не могу объяснить вам всего, матушка. Да и частично не могу, если быть честной. Но будьте уверены, что я не зло во плоти, и как нельзя близко знакома со всеми четырьмя Богами. А Аспер мне практически родня. В общем, – закончив ушедший в странное русло монолог, подытожила я, – мальчик, которого я принесла пять лет назад,..
– Он проклят? – еще пуще побледнела женщина, сжимая крест в побелевших руках.
– Ох, нет, типун вам на язык! Прекрасный ребенок! Просто золото! Видела его тут как раз – замечательный здоровый мальчик, – отмахнулась я от женщины. – У меня к вам другой вопрос. Пять лет назад, когда я принесла его, было ли с ним что-то? Может какой-нибудь кулон, или просто глиняная побрякушка, похожая на это.
Я протянула руку, указывая на одно из звеньев браслета.
Тут же я поняла, какую чудовищную ошибку совершила.
– Так ты ведьма! – женщина выхватила склянку со святой водой, тут же окропив нечестивое создание, насколько хватило освященной жидкости.
– Значит так, матушка, – отплевывая попавшую в рот воду, как можно спокойнее проговорила я. – Просто, чтоб вы были в курсе: ведьмы не сгорают, не плавятся и не исчезают от святой воды, вы уж поверьте. Поэтому тратить на нас, ну, то есть на них, драгоценную водицу я не советую. Разве что для вашего душевного равновесия. Кстати, с вампирами этот трюк тоже не работает, я проверяла. Это так, к слову.
Последнее – чистая правда. Однажды, в погожий весенний денек, когда я наслаждалась кратковременным обучением в Школе магии Солмении, в гости к нам неожиданно заглянул Эохелий. Последние несколько дней и без того не могли похвастаться особой прохладой, но чем ближе к лету, тем теплее становился воздух. А тот день и вовсе подарил нерадивым студентам поистине жаркую погоду. Вот и вампир маялся от духоты. На территории Школы располагались просторные бани, куда даже я – рьяная не любительница подобного, с удовольствием наведывалась время от времени. Но допускались в них исключительно учителя и ученики. Посему и грозному кровопийце, без устали сетовавшему на жестокую судьбу и прилипшую за столь долгий путь к телу одежду путь туда был закрыт.
Но разве ж оставлю я друга в беде? Добрейшая душа, не лишенная толики скромности, тут же предложила соорудить душ, а попутно отработать новое заклинание. Хэл и не догадывался, что практика опасно граничила с экспериментом, который никак не удавалось провести ранее.
Одно из позаимствованных из школьного сарая ведер пало жертвой острого гвоздя, заимев с пару десятков мелких дыр в дне, и тут же оно оказалось подвешенным на суку. Второе – до краев наполненное святой водой – тяжкой ношей стояло у моих ног, пока вампир услужливо не вызвался помочь и не донес его до будущего душа.
Накинув простыню на сук рядом с покачивающимся дырявым ведром, я вдруг задумалась. А что, если усмешки друга о том, что ничто церковного его не возьмет (за исключением кагора, ежели перепьет), лишь бахвальство? Посему я, как бы невзначай, плеснула несколько капель на его оголенную руку, прежде, чем браться за работу.
– Это весь твой обещанный водопад? – усмехнулся не начавший дымиться вампир.
– Не дрейфь. Сейчас все будет, – поджав губы, я приготовилась колдовать.
Из полного ведра, уверенной струйкой вода должна была добраться до пустого, за счет проделанных дырочек образуя душ. Не столь уверенно, как ожидалось, но все же заклинание сработало как надо, и скоро на голову вампира полилась вода. Довольно кривенько, но очень даже хорошо для первого раза.
А вот вампир ожиданий не оправдал. С удовольствием понежившись под прохладной водичкой, Хэл растрепал мокрые волосы, подхватил сваленную на траве одежду и, сердечно поблагодарив, отправился в столовую, откуда сквозь открытые окна доносился аромат скорого обеда.
Вампиры в сущности своей скучны, в очередной раз подумала я тогда.
– Сгинь нечистая! – вскричала мать-настоятельница, выставляя перед собой крест.
– Благодаря вам, очень даже чистая, – для успокоения, или так получилось устрашения, женщины, я опустила ее руки с зажатым крестом. – Последний раз спрашиваю – было что-то при мальчике, или нет? И если ответите честно, то покину вашу святую обитель и больше не появлюсь на ее пороге.
– Ничего с ним не было! Тряпица только грязная!
Вполне возможно, теперь служительница Богов искала, что можно вонзить мне в грудь вместо осинового кола.
– Что ж, как и обещала, прощайте матушка! – поспешила я ретироваться, пока женщина не разглядела в углу приставленную к печке кочергу.
День выдался хороший. Погода стояла солнечная, а ветра не было вовсе. Деревенские провожали меня любопытными взглядами, не встречая раньше на своих улицах, но тут же теряли интерес, едва моя фигура исчезала из поля их зрения.
Место, где мы когда-то вышли из лесу, немного сменило свои очертания. Сейчас здесь активно шла стройка, и хозяин то и дело гонял двух своих сыновей с очередным поручением, рассчитывая, хватит ли материалов для возвышения четвертой стены дома.
Прокравшись мимо, я тут же скрылась в чаще, устремившись к оставленной еще вчера поляне.
Без плачущего на руках ребенка, в светлое время суток дорога показалась куда как короче и безопаснее. Полянка явилась во всей своей красе, увлекая маленькими островками еще не отцветших, но уже порядком уставших от жизни цветов.
– И как прикажете искать то место?
Все казалось одинаковым, а высокая трава, усыпанная листьями, скрывала любые неровности земли.
Спустя час безрезультатных поисков, я начала злиться. Выбрав наиболее приближенный участок, где когда-то зарыли ребенка, я очертила его широким кругом, отделяя от остальной растительности самодельным рвом.
Предоставленная мне келья ограничивалась лишь кроватью с тонким матрасом и парой свечек на прикроватном столике. Обстановка походила на ту, к которой я привыкла в селении эльфов, поэтому в душе появилось ощущение некоторого уюта. Словно вернулась домой.
Позже мать-настоятельница лично принесла сменную одежду, еду и воду.
– Мальчик в полном здравии, – улыбнулась женщина, прежде чем уйти. – Завтра дитя ждет обряд крещения, прежде чем мы сможем начать искать ему семью. Вам нужно решить, как назвать его.
– Может предоставить это право будущим родителям?
– Он обязан вам жизнью, моя дорогая! Будет лучше, если имя ему дадите вы.
Женщина поклонилась и вышла, оставив меня наедине с остывшей кашей и туманными мыслями.
Наутро меня разбудили с первыми петухами. Завтрак не отличался от позднего ужина ничем. Разве что кружка парного молока заменила собой воду. После странного путешествия организм требовал пропитания, поэтому пресная каша и ломоть хлеба пропали очень быстро.
На крестины мне идти запретили, но имя требовали сказать незамедлительно.
– Михаэль.
Борясь со сном, я размышляла пол ночи, пока усталость не свалила меня окончательно. Хотелось дать мальчику имя не столь обыденное для этого мира.
– Прекрасно, дочь моя. Так тому и быть. Михаэль будет представлен Богам.
Мать-настоятельница кратко улыбнулась и покинула келью.
Мне же оставалось любоваться красотами потолка в тесной комнатушке, позволив телу отдыхать, а разуму не думать ни о чем прочем. Монахини позволили остаться в церкви, сколько будет угодно. Чем я и пользовалась.
Вскоре над деревней раздался колокольный звон, оглашая завершение священного действа.
Поднявшись на ноги, я отправилась проведать мальчика, но, как и всегда, у судьбы на этот счет имелись другие планы.
Солнце уже едва грело, листья окрасились в яркие цвета, а земля под ногами чавкала от постоянных дождей.
Мальчишка, лет пяти-шести, со звонким хохотом гнался за яркой пичугой, поскальзываясь и зарываясь носом в сырые листья, но тут же возвращаясь на ноги и продолжая охоту.
Птица задержалась на месте, словно провоцируя своего преследователя, давая ему фору, и тут же взмыла в небеса.
Мальчик заворожено поднял голову, пытаясь уследить, куда скрылась его жертва.
Маленькая ножка ступила в пустоту, утягивая за собой так и не понявшее, откуда взялся перед ним обрыв, дитя. Мальчик не успел даже вскрикнуть, когда бушующая река поглотила его.
Птицы заливались звонкими трелями. Где-то куковала кукушка, отсчитывая чьи-то недолгие годы жизни.
Но сейчас меня волновало лишь одно – детский смех, доносящийся из-за деревьев.
Не обращая внимания на уходящую из-под ног землю, так и зовущую растянуться на ней пластом, подхватив подол длинной юбки, предоставленной монашками, я бежала следом за ребенком, вот-вот готовым сверзиться с обрыва.
Вот, маленькая птичка приостановилась, как бы подзывая мальчишку, задорно следящего за каждым ее движением. Ребенок, не останавливаясь, задрал голову, продолжая весело смеяться.
Даже я отчетливо видела обрыв перед ним.
– Стой!
Мальчик повернул голову, навсегда потеряв из виду скрывшуюся птаху, но разве станет ребенок безоговорочно слушаться взрослого? Может ли тело среагировать и застыть на месте?
Нога его ступила в пустоту, увлекая за собой маленькое тело.
Ноги почти горели от пущенной в них силы, а протоптанная колея должна была принадлежать скорее стаду слонов, чем одной девушке.
– Привет, – выдохнула я, стараясь унять дрожь в голосе и вернуть лицу отрешенный вид. Рука крепко сжимала ворот слегка придушившей мальчика рубашки.
– Привет, – ответил ребенок больше на автомате. Он был напуган до смерти, которая к счастью, обошла его стороной. Похоже, спасать детей скоро войдет в привычку.
Вытянув мальчика и убедившись, что он цел, я, наконец, выдохнула. Громко, протяжно, но счастливо.
– Ты живешь здесь?
Мальчик кивнул. Румянец на его щеках начинал проявляться, возвращая ребенка к жизни.
– Я провожу тебя. Покажешь дорогу?
Мальчик снова кивнул, поднимаясь на ноги и ступая в лес.
Как ни пыталась, разговорить ребенка так и не удалось. Мальчик до сих пор пребывал в состоянии шока. По возвращении, он бросился в дом, и оттуда послышались надрывные рыдания.
Двор делился на две части. На одной поселились деревянные игрушки, а на другой раскинулся огород и небольшая клумба. Дом казался небольшим, но аккуратным. С порога на меня смотрел старый пес, не удосужившийся даже тяфкнуть в сторону незваных гостей. Да и хозяев он своих явно ни во что не ставил. Появившийся из дома мужчина привычно переступил преграждающую дорогу псину и направился ко мне.
– День добрый, кого честь имею видеть на пороге своего дома?
– Элея я, здравствуйте. И на порог вашего дома не ступала еще нога моя, будьте уверены! Топчусь у калитки, как видите, – отсалютовала я. Отец семейства – явно бывший вояка. Идеальная выправка, строгий взгляд, плотное телосложение и извечная подозрительность во взгляде.
– Добро пожаловать, Элея! – из дома вышла высокая стройная женщина. К ноге ее лип уже знакомый мальчик, утирающей слезы мамкиной юбкой. – Филипп, милый, будь добр, покажи нашей гостье, где сесть. Я принесу чай.
Филипп одарил гостью очередным профессиональным взглядом, но не посмел перечить жене.
Мы устроились на небольшой веранде с другой стороны дома. Окна ее выходили на дорогу, часть участка, усыпанную игрушками, и лес, скрывая только огород. Но кому он важен, когда в семье растет шилопопый бесенок?
Выплакав все глаза, мальчик сразу поведал матери, как едва не упал с обрыва. Отец всей истории в детских красках не слышал, но не без ужаса послушал версию жены, когда та наскоро пояснила, за что же они мне столь безмерно благодарны.
– Благодарю вас, Элея, вы спасли нашего дорогого мальчика! – в который раз, беря меня за руки, проговорила женщина. Надия. Она была молода, но ребенок уже добавил ее голове несколько седых волос. – Не представляю, как бы мы жили, случись с ним что!
– Ну, былое, не будем говорить о худшем, – ясно зная, что могло произойти, я старалась как можно глубже похоронить это видение. – Главное, мальчик цел и невредим.
– Хвала небесам! Ведь он ниспослан нам самими Богами. И хоть крестили его несколькими днями отроду, неприятности так и преследуют его повсюду! – тяжело вздохнула Надия, погладив сына по голове.
– Шибко он шустрый у нас, вот и не глядит под ноги! – недовольно буркнул Филипп, сверху вниз глядя на свое дитя. – Ты поблагодарил госпожу за спасение твоей жизни, Михаэль?
Я выронила кружку из рук. Чай растекся по столу, стекая на юбку.
– О Боги, Элея, вы в порядке? – Надия схватилась за тряпку, только удостоверившись, что осколки никого не задели.
– Да, простите, неудачно взялась за ручку. Простите, – тряхнув головой, я старалась отвести взгляд от мальчика.
Ему действительно было пять лет. Темные волосы, карие глаза, довольно высокий для своего возраста.
– Спасибо, госпожа, – улыбнулся мальчик, тут же выскочил из-за стола, и побежал к своим игрушкам, скучающим во дворе.
Филипп не стал надоедать своим присутствием и посчитал нужным отправиться следить за ребенком, дабы не случилось с ним еще чего.
– Мы взяли Михаэля из церкви, – прошептала Надия, словно кто-то посторонний мог ее услышать. – У нас с мужем не может быть детей, хоть мы каждый день молили Богов об этом. Все в церкви давно знают нас. И вот, однажды мы пришли на молитву, а мать-настоятельница пригласила нас к себе. Мальчика нашли в лесу. Такого маленького и беззащитного, представляете?
Я то ли кивнула, то ли покачала головой.
– Конечно, мы согласились взять его под свою опеку! Он подарок небес!
– Довольно шаловливый подарок, – усмехнулась я. Женщина лишь улыбнулась, следя за своей семьей через окно.
– Вы останетесь у нас ненадолго?
– Думаю, вынуждена отклонить столь щедрое предложение, Надия. Мне нужно кое-кого навестить, а после, скорее всего, я вынужденно окажусь в другом месте.
– Что ж.
Не став злоупотреблять гостеприимством хозяев, спустя час я покинула их дом.
Это была все та же деревня, где служители церкви радушно приняли девушку с ребенком, объявившуюся на их пороге посреди ночи. Казалось, все здесь осталось прежним – все те же дома, разве что число их заметно увеличилось. Деревня разрасталась.
Но сейчас я стояла на пороге церкви, не решаясь зайти внутрь, чтобы задать интересующий меня вопрос.
– Чего ты желаешь, дитя мое? – послышался ласковый голос за спиной, заставивший меня подпрыгнуть.
Мать-настоятельница ничуть не изменилась. Только на лице ее появилось несколько новых морщин, но и они лишь придавали женщине еще большее очарование.
Рассмотрев нерешительную прихожанку с ног до головы, женщина охнула, побледнела и схватилась за сердце.
– Тише-тише, матушка, пойдемте в ваш кабинет, а там уж и поговорим по душам! – убедившись, что никто не заметил полуобморочного состояния монашки, я скорее проводила ее в церковь. Местонахождение ее кабинета я знала. Бывала там буквально вчера.
Усадив монахиню в кресло, я пододвинула тяжелый стул и села напротив, позволив женщине прийти в себя, прежде чем начинать задавать вопросы.
– Как же так? – глотая ртом воздух, словно рыба, вытащенная на сушу, женщина подбирала слова. – Пять лет назад вы исчезли, и тут,.. Боги…
– Не могу объяснить вам всего, матушка. Да и частично не могу, если быть честной. Но будьте уверены, что я не зло во плоти, и как нельзя близко знакома со всеми четырьмя Богами. А Аспер мне практически родня. В общем, – закончив ушедший в странное русло монолог, подытожила я, – мальчик, которого я принесла пять лет назад,..
– Он проклят? – еще пуще побледнела женщина, сжимая крест в побелевших руках.
– Ох, нет, типун вам на язык! Прекрасный ребенок! Просто золото! Видела его тут как раз – замечательный здоровый мальчик, – отмахнулась я от женщины. – У меня к вам другой вопрос. Пять лет назад, когда я принесла его, было ли с ним что-то? Может какой-нибудь кулон, или просто глиняная побрякушка, похожая на это.
Я протянула руку, указывая на одно из звеньев браслета.
Тут же я поняла, какую чудовищную ошибку совершила.
– Так ты ведьма! – женщина выхватила склянку со святой водой, тут же окропив нечестивое создание, насколько хватило освященной жидкости.
– Значит так, матушка, – отплевывая попавшую в рот воду, как можно спокойнее проговорила я. – Просто, чтоб вы были в курсе: ведьмы не сгорают, не плавятся и не исчезают от святой воды, вы уж поверьте. Поэтому тратить на нас, ну, то есть на них, драгоценную водицу я не советую. Разве что для вашего душевного равновесия. Кстати, с вампирами этот трюк тоже не работает, я проверяла. Это так, к слову.
Последнее – чистая правда. Однажды, в погожий весенний денек, когда я наслаждалась кратковременным обучением в Школе магии Солмении, в гости к нам неожиданно заглянул Эохелий. Последние несколько дней и без того не могли похвастаться особой прохладой, но чем ближе к лету, тем теплее становился воздух. А тот день и вовсе подарил нерадивым студентам поистине жаркую погоду. Вот и вампир маялся от духоты. На территории Школы располагались просторные бани, куда даже я – рьяная не любительница подобного, с удовольствием наведывалась время от времени. Но допускались в них исключительно учителя и ученики. Посему и грозному кровопийце, без устали сетовавшему на жестокую судьбу и прилипшую за столь долгий путь к телу одежду путь туда был закрыт.
Но разве ж оставлю я друга в беде? Добрейшая душа, не лишенная толики скромности, тут же предложила соорудить душ, а попутно отработать новое заклинание. Хэл и не догадывался, что практика опасно граничила с экспериментом, который никак не удавалось провести ранее.
Одно из позаимствованных из школьного сарая ведер пало жертвой острого гвоздя, заимев с пару десятков мелких дыр в дне, и тут же оно оказалось подвешенным на суку. Второе – до краев наполненное святой водой – тяжкой ношей стояло у моих ног, пока вампир услужливо не вызвался помочь и не донес его до будущего душа.
Накинув простыню на сук рядом с покачивающимся дырявым ведром, я вдруг задумалась. А что, если усмешки друга о том, что ничто церковного его не возьмет (за исключением кагора, ежели перепьет), лишь бахвальство? Посему я, как бы невзначай, плеснула несколько капель на его оголенную руку, прежде, чем браться за работу.
– Это весь твой обещанный водопад? – усмехнулся не начавший дымиться вампир.
– Не дрейфь. Сейчас все будет, – поджав губы, я приготовилась колдовать.
Из полного ведра, уверенной струйкой вода должна была добраться до пустого, за счет проделанных дырочек образуя душ. Не столь уверенно, как ожидалось, но все же заклинание сработало как надо, и скоро на голову вампира полилась вода. Довольно кривенько, но очень даже хорошо для первого раза.
А вот вампир ожиданий не оправдал. С удовольствием понежившись под прохладной водичкой, Хэл растрепал мокрые волосы, подхватил сваленную на траве одежду и, сердечно поблагодарив, отправился в столовую, откуда сквозь открытые окна доносился аромат скорого обеда.
Вампиры в сущности своей скучны, в очередной раз подумала я тогда.
– Сгинь нечистая! – вскричала мать-настоятельница, выставляя перед собой крест.
– Благодаря вам, очень даже чистая, – для успокоения, или так получилось устрашения, женщины, я опустила ее руки с зажатым крестом. – Последний раз спрашиваю – было что-то при мальчике, или нет? И если ответите честно, то покину вашу святую обитель и больше не появлюсь на ее пороге.
– Ничего с ним не было! Тряпица только грязная!
Вполне возможно, теперь служительница Богов искала, что можно вонзить мне в грудь вместо осинового кола.
– Что ж, как и обещала, прощайте матушка! – поспешила я ретироваться, пока женщина не разглядела в углу приставленную к печке кочергу.
День выдался хороший. Погода стояла солнечная, а ветра не было вовсе. Деревенские провожали меня любопытными взглядами, не встречая раньше на своих улицах, но тут же теряли интерес, едва моя фигура исчезала из поля их зрения.
Место, где мы когда-то вышли из лесу, немного сменило свои очертания. Сейчас здесь активно шла стройка, и хозяин то и дело гонял двух своих сыновей с очередным поручением, рассчитывая, хватит ли материалов для возвышения четвертой стены дома.
Прокравшись мимо, я тут же скрылась в чаще, устремившись к оставленной еще вчера поляне.
Без плачущего на руках ребенка, в светлое время суток дорога показалась куда как короче и безопаснее. Полянка явилась во всей своей красе, увлекая маленькими островками еще не отцветших, но уже порядком уставших от жизни цветов.
– И как прикажете искать то место?
Все казалось одинаковым, а высокая трава, усыпанная листьями, скрывала любые неровности земли.
Спустя час безрезультатных поисков, я начала злиться. Выбрав наиболее приближенный участок, где когда-то зарыли ребенка, я очертила его широким кругом, отделяя от остальной растительности самодельным рвом.
