Аланис кивнула и стала готовить постель ко сну.
В голове роились сумбурные мысли, а сердце то сжималось, то начинало биться как сумасшедшее. "Вот и стала я второй девой Эвелин..." - в какой-то момент горько подумала она. Назад ходу уже не было, а впереди маячила неизвестность, но в этой неизвестности было кое-что знакомое. Заклинания и книги, которые она впитывала как губка. Девушка с удивлением осознала, что помнит каждую формулу из сожженных книг.
Так ли плохо: быть живой и жить в книжной лавке, помогать северянину в торговых делах, читать сколько вздумается? Разве не это она делала с тех пор, как отец научил ее читать? Пусть. Все так. Сейчас нужно бежать, скрыться от взора ордена, а что будет дальше - она посмотрит. Мысли до сих пор метались в ужасе перед ищейкой.
Прежде чем лечь она подняла глаза на своего спутника и твердо ответила:
- Я решила.
Григор фыркнул и отвернулся, расправляя одеяло.
- Я буду обучаться. - Девушка сверлила взглядом спину своего спутника.
Чернокнижник обернулся:
- Чудно. А теперь ложись, у нас всего несколько часов на сон.
Как только Григор потушил свечу, весь ужас происходящего стремительно навалился на Аланис с утроенной силой и она разревелась в подушку.
- И хватит там скулить. - Рявкнул Григор и перевернулся на другой бок.
Девушка закусила губу и продолжила беззвучно сотрясаться под одеялом в рыданиях. Только когда слезы кончились, она провалилась в тревожный сон без сновидений.
Наутро Григор разбудил Аланис еще затемно, впрочем, зимой рассветает поздно, и на его маленьких карманных часах было около восьми.
- Вставай, я добыл тебе краску. У хозяйки попросишь таз воды и выкрасишь волосы, пока я поищу тебе коня. Волосы потом убери под платок, смена цвета привлечет внимание хозяйки. Воду выплесни из окна, да подальше в кусты. Давай-давай, не мешкай.
Аланис, проспавшая едва ли пару часов, лишь неуверенно кивнула. Однако, осознание того, что случилось и почему она в таверне, быстро прочистило разум. Она почти подпрыгнула на своем соломенном матрасе. Чернокнижник мрачно глянул на нее и хлопнул дверью.
Когда Григор ушел, девушка встала и быстро оделась. На столе она обнаружила тарелку с завтраком и кружку теплого молока. С завтраком она управилась довольно быстро, хотя случившееся отбивало аппетит и кусок в горло не лез. Но она понимала, что дорога предстояла дальняя, по искрящимся инеем полям, так что Аланис затолкала в себя весь завтрак насильно.
С краской пришлось повозиться, но через пару часов Аланис уже была готова выехать. По возвращении Григор критически осмотрел ее волосы и пришел к заключению, что это уродство, но с платком сойдет. Он, заодно, выкупил у хозяина немного провианта в дорогу и вместе они выехали на северный тракт, ведущий в столицу.
Аланис, ездившая на лошади всего несколько раз, и то при поддержке отца, первое время боялась упасть или по неосторожности сделать животному больно. Она вцепилась в поводья и конь, почувствовавший что ему попался неопытный ездок, все время норовил свернуть в кусты или остановиться и подобрать с земли какую-нибудь травинку.
Через несколько миль пути Григор обернулся, после очередной порции неубедительных просьб идти побыстрее от Аланис в сторону непослушной животины, и прикрикнул:
- Девочка, покажи ему уже, кто в доме хозяин! Мы должны скакать карьером до следующего города. Ты же справилась с бесом? Здесь тоже самое. Давай-давай не медли.
- Справилась. - Аланис вздохнула, набралась храбрости, ощутимо шлепнула остановившегося в сотый раз коня по крупу и рявкнула первое, что в голову пришло. - Vag’kaellin, скотина!
Конь выронил пучок травы и сразу же пошел в галоп, а торжествующая Аланис внезапно рассмеялась и пришпорила еще. Конь несся среди белоснежных полей, а ей казалось, что студеный ветер, кусающий кожу, заставляет отступить все страхи.
Григор догнал их только у развилки:
- Недурно. Эльфийскому тебя тоже отец обучал?
Улыбка исчезла с лица девушки, реальность снова нагнала ее:
- Да он начал. Часть я выучила сама. По книгам.
- Похвально, кажется, мне досталась самая усердная из всех послушниц Инаат. - Чернокнижник презрительно фыркнул. - Нам налево. Здесь мы сойдем в поля и объедем следующие деревни по дуге: идёт снег, к ночи он точно заметёт наши следы. После заката доберемся до Вулстона. Надеюсь, там есть комнаты, иначе нам придется ночевать на конюшне.
Чернокнижник свернул влево и сошел с дороги. Там он обернулся:
- И вот еще что, теперь ты, пожалуй, будешь зваться Молли Герд. А я твой отец - Натан Герд. Имена будем менять на каждой остановке под кровом, поняла?
Аланис кивнула и повторила:
- Молли Герд и Натан. Я запомню, - и добавила, - папенька.
Григор одобрительно улыбнулся.
- Сир! Сир!!! - К конюшням бежал нескладный тощий, но быстроногий юноша с посланием в руке.
Всадник осадил коня. Тяжело дышавший и крайне встревоженный посыльный протянул ему пергамент с сургучной печатью.
- В чем дело? - Сир Фаррен разломал печать и развернул бумагу. По ходу прочтения брови его хмурились все больше. - Ясно.
Он посмотрел на юношу сверху вниз и приказал:
- Иди, найди сира Арно, передай ему, что я уехал в Дарри. Проверю, правда ли то, что здесь написано.
Посыльный кивнул, и побежал искать главу местного приората, а сир Фаррен, ищейка Серебряной Косы, пришпорил коня и понесся в Мельницы Дарри.
Бледный священник сидел в гостиной маленькой пристройки, смотрел в одну точку и, кажется, вообще не понимал, в чем его обвиняют. На столе валялись недописанные письма, перья, чернильница опрокинулась и залила часть стола и ковер, но отец Этьен был безразличен ко всему.
Сир Фаррен закончил речь, поднялся и вывел совершенно не сопротивляющегося священника из главных дверей храма. На центральной площади уже соорудили костер. На том же самой площади, где еще несколько дней назад выступали на потеху жителям артисты бродячего театра, торговцы наперебой зазывали покупателей посмотреть товары, а Аланис и Веснушка играли в пятнашки. Сейчас же вокруг костра толпились испуганные и хмурые жители Дарри.
Чуть в стороне стоял мастер Корж с семьей. Все они были бледны, но никто не шелохнулся, не возмутился, не попытался помочь Этьену. Приорат никогда не отказывался сжечь в священном пламени Инаат любого, кто выкажет хоть толику сочувствия слугам темного бога.
- ...за взращение слуги Нергала, за отвращение дитя Инаат от милости Богини, вы приговариваетесь к смерти и очищению огнем. - Сир Фаррен махнул рукой и кто-то из мужчин, пряча глаза, поджег вязанки с хворостом у помоста с четырех сторон.
Собравшаяся толпа безмолвствовала, но не смела отвернуться: все знали отца Этьена и его дочь. Женщины украдкой вытирали слёзы, мужчины мрачно смотрели осужденному в ноги. Пламя разгорелось, и вскоре площадь огласилась безумными криками сжигаемого священника, впрочем, они быстро стихли. Когда все закончилось, женщины быстро разошлись по домам, а мужчины собрали прах и пепел и унесли развеять в стороне от селения: теперь отец Этьен был проклят. Наутро его имя вычеркнут из подушной книги Дарри и станут произносить разве что шепотом, а через несколько лет он вовсе исчезнет из памяти людей.
Сир Фаррен недолго мрачно смотрел на действия мужчин, что вызвались ему помогать, затем освятил знаком четырёх добродетелей Инаат место сожжения, прочел очищающую молитву и пошел в таверну. Он потребовал крепкой настойки, и мадам Коринн поднесла ему чарку.
На его служение в качестве ищейки выпало всего три казни и он искренне надеялся, что четвертого раза не случится. Четыре - священное число Инаат и она убережет его. Последний раз это было всего пару лет назад, в маленькой деревушке у самого моря. И вот это случилось снова. Он никак не мог привыкнуть к этим жутким воплям“очищаемых” и теперь был уверен, что они снова будут преследовать его несколько месяцев в кошмарах, но таков его долг. А еще его священный долг перед Богиней - найти убийцу девочки. Привести пред взор Ее и очистить.
Он разом опрокинул стопку и поморщился. С поисками девицы должно быть просто: она покинула городишко на своих двоих, не на лошади, а напуганные до смерти местные жители очень подробно описали беглянку с яркими каштановыми волосами.
- Уже уезжаете? А что нам делать с пристройкой, где жил Этьен с дочерью? - Хозяйка таверны с напряжением вглядывалась в его лицо.
- Снесите и сожгите. Я напишу в Ларгонский литуарий, они пришлют нового настоятеля. - Рыцарь поставил чарку на столешницу. - И еще: я забираю вашего гнедого коня, приготовьте его как можно скорее. Отошлю его обратно с посыльным из Вороньего Камня.
Мадам Коринн кивнула и живо отдала распоряжение мальчишкам на подхвате. В том, что паладин вернёт коня, она не сомневалась: сыны Ордена никогда не нарушают своего слова, даже данного ничтожнейшему из ничтожных.
Сир Фаррен сухо поблагодарил Коринн и вышел. Настроение его мало что могло сделать еще гаже, но Нергал, шесть преисподних его раздери, смог. Паладин посмотрел вверх и скривил губы: с неба, медленно кружась, начали падать крупные хлопья снега, а воздух становился все холоднее. Сир Фаррен взглянул на юг: никак ветры принесли снега из Соттара.
Пока подручные Коринн седлали коня, снег повалил стеной и быстро накрыл все вокруг белым покрывалом. Все, кроме еще теплых камней на площади, где недавно ярко пылал костер. Паладин поморщился, глядя на черное пятно, и направил коня по дороге, ведущей в Вороний Камень. Пока он ехал, метель успела основательно занести дорогу и конь, непривычный к снегу заупрямился, то и дело останавливаясь и панически озираясь, спотыкаясь на каждом шагу.
Дальше стало хуже. Вороний Камень был старее и больше Дарри и пока паладин отыскал таверну, в которой останавливалась беглянка, и как следует расспросил толстяка-хозяина, снегом совсем завалило дорогу, ведущую на северо-запад, к столице. На выезде из Вороньего Камня сир Фаррен со злостью плюнул в ставший уже довольно глубоким снег и развернул коня обратно в город.
Пройдет пару дней и снег непременно сойдет, тогда можно будет продолжить поиски, а пока нужно остановиться в этой же таверне и тщательно осмотреть комнату, которую сняла юная ведьма. Заодно составить письмо в Первый Приорат: хозяин таверны в деталях описал северянина с рыжеволосой девицей.
Таких снегопадов жители Долины не видели несколько сотен лет. Наутро люди с трудом открывали двери своих домов, а дороги завалило так, что на коне не проехать, и сир Фаррен вынужден был задержаться в Вороньем Камне на два дня. Надежда настигнуть беглянку таяла с каждым часом.
Сентябрь 1217 г. от явления пророка
Арнхельм, Северный Клык
Северный Клык притаился за высокими каменными стенами, возведенными на скалах. Окутанный легкой дымкой, он пах морозным воздухом и дымом, искрился свежевыпавшим снегом и звучал веселым разгонолосьем разнообразных торговцев, ремесленников и путешественников, так как находится на одном из трех путей из человеческой империи в королевства эльфов.
Григор продал коней на рынке, спрятал вырученные деньги в кошель и, наконец, привел Аланис с небольшому двухэтажному каменному дому на террасе ремесленников, с простой деревянной вывеской “Пергаменты и перья”. Он достал связку ключей и открыл дверь.
Внутри было тихо и очень очень пыльно. Григор бросил сумку у входа и устало прислонился к стене.
- Наконец-то дома. Подумать только, я не был здесь больше двух лет. Когда я в последний раз выходил за этот порог, я и не предполагал, как далеко мне придется ехать. - Он бросил взгляд на дровницу. Та была полна, и он улыбнулся, радуясь своему мудрому решению заготовить дров впрок. - Нужно будет как следует протопить печи, ночи здесь холодные. Ты таких никогда в жизни не видела, нежное южное дитя.
Аланис неуютно топталась у двери.
- Да проходи же ты. Теперь это и твой дом, девочка.
Она положила свою сумку на пол и огляделась. Первый этаж дома был поделен на помещение под торговую лавку и кухню с кладовой. На втором этаже, видимо, расположились жилые комнаты. Вся мебель и полы были покрыты толстым слоем пыли и Аланис предложила раздобыть воды, чтобы все отмыть. Григор согласился и показал, где ближайший колодец. Вместе они натаскали воды в дом, чтобы убрать пыль, отмыться с дороги самим и приготовить еды.
Много позже, за ужином, Григор сообщил:
- Через два дня ты пройдешь проверки ковена, а затем я отправлюсь к главе Северного совета Теней. Ее зовут Архея Горсть Пепла.
- Это весьма необычное имя. - Сдержанно заметила Аланис.
- У тебя тоже будет такое, если сможешь доучиться.
- Горсть Пепла?
- Нет, разумеется. - Григор покачал головой. - Имя, достойное чернокнижницы северного ковена. Мое - Начертатель. Мы получаем их после завершения обучения по самому значимому своему таланту и никому не сообщаем, кроме других чернокнижников. Архея, к примеру, может плавить камни силой своего разума, если захочет. А я - могу начертить любой ритуальный круг с исключительной точностью.
- Я поняла.
- Возьмешь маленькую комнату наверху. Завтра приберешься там, пока я дойду до мастерской и справлю тебе кровать, шкаф и стол. - Он вздохнул. - Еще вызову портного: твои летние платья совсем не годятся для здешних мест. Кажется, здесь ты освоишь не только заклинания, но еще и содержимое моего кошелька подчистую.
Аланис бросила на Григора тревожный взгляд, но он махнул рукой:
- Ничего, переживем как-нибудь. А теперь к самому важному: правила Совета.
Правило первое: ни при каких условиях не появляться рядом с храмами и монастырями. Не разговаривать с любыми представителями церкви или Ордена. В нашем городе располагается сердце Северного Приората, их монастырь.
Правило второе: никаких посещений публичных мероприятий: никаких театров, цирков и представлений. Никаких приёмов и балов. Никогда. Там могут быть ищейки, случайно или специально.
Правило третье: никому не говори правду про свое происхождение, у нас нет никаких родственников. Говори, что ты сирота по имени Анна откуда-нибудь из Долины или столицы, и что тебя приютил дальний родственник - я. Акцент твой южный скрыть не получится, так что говори полуправду, звучит убедительнее.
Правило четвертое, не Совета, но мое: не покидать дома, не сообщив. Если мне придется тебя разыскивать по всему Клыку, то ты узнаешь, что такое многочасовая агония не понаслышке.
И последнее: постарайся соблюдать тишину. Я не люблю, когда шумят.
Предупрежу сразу, что за нарушение любого из правил Совета Архея Горсть Пепла может назначить тебе любое наказание на свое усмотрение, включая смерть. Не стоит с ней шутить.
Лицо Григора в свете свечи было абсолютно серьезным. Взгляд его темных глаз едва не прожигал ее насквозь и Аланис негромко сказала:
- Я все поняла, учитель.
В голове роились сумбурные мысли, а сердце то сжималось, то начинало биться как сумасшедшее. "Вот и стала я второй девой Эвелин..." - в какой-то момент горько подумала она. Назад ходу уже не было, а впереди маячила неизвестность, но в этой неизвестности было кое-что знакомое. Заклинания и книги, которые она впитывала как губка. Девушка с удивлением осознала, что помнит каждую формулу из сожженных книг.
Так ли плохо: быть живой и жить в книжной лавке, помогать северянину в торговых делах, читать сколько вздумается? Разве не это она делала с тех пор, как отец научил ее читать? Пусть. Все так. Сейчас нужно бежать, скрыться от взора ордена, а что будет дальше - она посмотрит. Мысли до сих пор метались в ужасе перед ищейкой.
Прежде чем лечь она подняла глаза на своего спутника и твердо ответила:
- Я решила.
Григор фыркнул и отвернулся, расправляя одеяло.
- Я буду обучаться. - Девушка сверлила взглядом спину своего спутника.
Чернокнижник обернулся:
- Чудно. А теперь ложись, у нас всего несколько часов на сон.
Как только Григор потушил свечу, весь ужас происходящего стремительно навалился на Аланис с утроенной силой и она разревелась в подушку.
- И хватит там скулить. - Рявкнул Григор и перевернулся на другой бок.
Девушка закусила губу и продолжила беззвучно сотрясаться под одеялом в рыданиях. Только когда слезы кончились, она провалилась в тревожный сон без сновидений.
***
Наутро Григор разбудил Аланис еще затемно, впрочем, зимой рассветает поздно, и на его маленьких карманных часах было около восьми.
- Вставай, я добыл тебе краску. У хозяйки попросишь таз воды и выкрасишь волосы, пока я поищу тебе коня. Волосы потом убери под платок, смена цвета привлечет внимание хозяйки. Воду выплесни из окна, да подальше в кусты. Давай-давай, не мешкай.
Аланис, проспавшая едва ли пару часов, лишь неуверенно кивнула. Однако, осознание того, что случилось и почему она в таверне, быстро прочистило разум. Она почти подпрыгнула на своем соломенном матрасе. Чернокнижник мрачно глянул на нее и хлопнул дверью.
Когда Григор ушел, девушка встала и быстро оделась. На столе она обнаружила тарелку с завтраком и кружку теплого молока. С завтраком она управилась довольно быстро, хотя случившееся отбивало аппетит и кусок в горло не лез. Но она понимала, что дорога предстояла дальняя, по искрящимся инеем полям, так что Аланис затолкала в себя весь завтрак насильно.
С краской пришлось повозиться, но через пару часов Аланис уже была готова выехать. По возвращении Григор критически осмотрел ее волосы и пришел к заключению, что это уродство, но с платком сойдет. Он, заодно, выкупил у хозяина немного провианта в дорогу и вместе они выехали на северный тракт, ведущий в столицу.
Аланис, ездившая на лошади всего несколько раз, и то при поддержке отца, первое время боялась упасть или по неосторожности сделать животному больно. Она вцепилась в поводья и конь, почувствовавший что ему попался неопытный ездок, все время норовил свернуть в кусты или остановиться и подобрать с земли какую-нибудь травинку.
Через несколько миль пути Григор обернулся, после очередной порции неубедительных просьб идти побыстрее от Аланис в сторону непослушной животины, и прикрикнул:
- Девочка, покажи ему уже, кто в доме хозяин! Мы должны скакать карьером до следующего города. Ты же справилась с бесом? Здесь тоже самое. Давай-давай не медли.
- Справилась. - Аланис вздохнула, набралась храбрости, ощутимо шлепнула остановившегося в сотый раз коня по крупу и рявкнула первое, что в голову пришло. - Vag’kaellin, скотина!
Конь выронил пучок травы и сразу же пошел в галоп, а торжествующая Аланис внезапно рассмеялась и пришпорила еще. Конь несся среди белоснежных полей, а ей казалось, что студеный ветер, кусающий кожу, заставляет отступить все страхи.
Григор догнал их только у развилки:
- Недурно. Эльфийскому тебя тоже отец обучал?
Улыбка исчезла с лица девушки, реальность снова нагнала ее:
- Да он начал. Часть я выучила сама. По книгам.
- Похвально, кажется, мне досталась самая усердная из всех послушниц Инаат. - Чернокнижник презрительно фыркнул. - Нам налево. Здесь мы сойдем в поля и объедем следующие деревни по дуге: идёт снег, к ночи он точно заметёт наши следы. После заката доберемся до Вулстона. Надеюсь, там есть комнаты, иначе нам придется ночевать на конюшне.
Чернокнижник свернул влево и сошел с дороги. Там он обернулся:
- И вот еще что, теперь ты, пожалуй, будешь зваться Молли Герд. А я твой отец - Натан Герд. Имена будем менять на каждой остановке под кровом, поняла?
Аланис кивнула и повторила:
- Молли Герд и Натан. Я запомню, - и добавила, - папенька.
Григор одобрительно улыбнулся.
***
- Сир! Сир!!! - К конюшням бежал нескладный тощий, но быстроногий юноша с посланием в руке.
Всадник осадил коня. Тяжело дышавший и крайне встревоженный посыльный протянул ему пергамент с сургучной печатью.
- В чем дело? - Сир Фаррен разломал печать и развернул бумагу. По ходу прочтения брови его хмурились все больше. - Ясно.
Он посмотрел на юношу сверху вниз и приказал:
- Иди, найди сира Арно, передай ему, что я уехал в Дарри. Проверю, правда ли то, что здесь написано.
Посыльный кивнул, и побежал искать главу местного приората, а сир Фаррен, ищейка Серебряной Косы, пришпорил коня и понесся в Мельницы Дарри.
Бледный священник сидел в гостиной маленькой пристройки, смотрел в одну точку и, кажется, вообще не понимал, в чем его обвиняют. На столе валялись недописанные письма, перья, чернильница опрокинулась и залила часть стола и ковер, но отец Этьен был безразличен ко всему.
Сир Фаррен закончил речь, поднялся и вывел совершенно не сопротивляющегося священника из главных дверей храма. На центральной площади уже соорудили костер. На том же самой площади, где еще несколько дней назад выступали на потеху жителям артисты бродячего театра, торговцы наперебой зазывали покупателей посмотреть товары, а Аланис и Веснушка играли в пятнашки. Сейчас же вокруг костра толпились испуганные и хмурые жители Дарри.
Чуть в стороне стоял мастер Корж с семьей. Все они были бледны, но никто не шелохнулся, не возмутился, не попытался помочь Этьену. Приорат никогда не отказывался сжечь в священном пламени Инаат любого, кто выкажет хоть толику сочувствия слугам темного бога.
- ...за взращение слуги Нергала, за отвращение дитя Инаат от милости Богини, вы приговариваетесь к смерти и очищению огнем. - Сир Фаррен махнул рукой и кто-то из мужчин, пряча глаза, поджег вязанки с хворостом у помоста с четырех сторон.
Собравшаяся толпа безмолвствовала, но не смела отвернуться: все знали отца Этьена и его дочь. Женщины украдкой вытирали слёзы, мужчины мрачно смотрели осужденному в ноги. Пламя разгорелось, и вскоре площадь огласилась безумными криками сжигаемого священника, впрочем, они быстро стихли. Когда все закончилось, женщины быстро разошлись по домам, а мужчины собрали прах и пепел и унесли развеять в стороне от селения: теперь отец Этьен был проклят. Наутро его имя вычеркнут из подушной книги Дарри и станут произносить разве что шепотом, а через несколько лет он вовсе исчезнет из памяти людей.
Сир Фаррен недолго мрачно смотрел на действия мужчин, что вызвались ему помогать, затем освятил знаком четырёх добродетелей Инаат место сожжения, прочел очищающую молитву и пошел в таверну. Он потребовал крепкой настойки, и мадам Коринн поднесла ему чарку.
На его служение в качестве ищейки выпало всего три казни и он искренне надеялся, что четвертого раза не случится. Четыре - священное число Инаат и она убережет его. Последний раз это было всего пару лет назад, в маленькой деревушке у самого моря. И вот это случилось снова. Он никак не мог привыкнуть к этим жутким воплям“очищаемых” и теперь был уверен, что они снова будут преследовать его несколько месяцев в кошмарах, но таков его долг. А еще его священный долг перед Богиней - найти убийцу девочки. Привести пред взор Ее и очистить.
Он разом опрокинул стопку и поморщился. С поисками девицы должно быть просто: она покинула городишко на своих двоих, не на лошади, а напуганные до смерти местные жители очень подробно описали беглянку с яркими каштановыми волосами.
- Уже уезжаете? А что нам делать с пристройкой, где жил Этьен с дочерью? - Хозяйка таверны с напряжением вглядывалась в его лицо.
- Снесите и сожгите. Я напишу в Ларгонский литуарий, они пришлют нового настоятеля. - Рыцарь поставил чарку на столешницу. - И еще: я забираю вашего гнедого коня, приготовьте его как можно скорее. Отошлю его обратно с посыльным из Вороньего Камня.
Мадам Коринн кивнула и живо отдала распоряжение мальчишкам на подхвате. В том, что паладин вернёт коня, она не сомневалась: сыны Ордена никогда не нарушают своего слова, даже данного ничтожнейшему из ничтожных.
Сир Фаррен сухо поблагодарил Коринн и вышел. Настроение его мало что могло сделать еще гаже, но Нергал, шесть преисподних его раздери, смог. Паладин посмотрел вверх и скривил губы: с неба, медленно кружась, начали падать крупные хлопья снега, а воздух становился все холоднее. Сир Фаррен взглянул на юг: никак ветры принесли снега из Соттара.
Пока подручные Коринн седлали коня, снег повалил стеной и быстро накрыл все вокруг белым покрывалом. Все, кроме еще теплых камней на площади, где недавно ярко пылал костер. Паладин поморщился, глядя на черное пятно, и направил коня по дороге, ведущей в Вороний Камень. Пока он ехал, метель успела основательно занести дорогу и конь, непривычный к снегу заупрямился, то и дело останавливаясь и панически озираясь, спотыкаясь на каждом шагу.
Дальше стало хуже. Вороний Камень был старее и больше Дарри и пока паладин отыскал таверну, в которой останавливалась беглянка, и как следует расспросил толстяка-хозяина, снегом совсем завалило дорогу, ведущую на северо-запад, к столице. На выезде из Вороньего Камня сир Фаррен со злостью плюнул в ставший уже довольно глубоким снег и развернул коня обратно в город.
Пройдет пару дней и снег непременно сойдет, тогда можно будет продолжить поиски, а пока нужно остановиться в этой же таверне и тщательно осмотреть комнату, которую сняла юная ведьма. Заодно составить письмо в Первый Приорат: хозяин таверны в деталях описал северянина с рыжеволосой девицей.
Таких снегопадов жители Долины не видели несколько сотен лет. Наутро люди с трудом открывали двери своих домов, а дороги завалило так, что на коне не проехать, и сир Фаррен вынужден был задержаться в Вороньем Камне на два дня. Надежда настигнуть беглянку таяла с каждым часом.
Глава III Йоганц
Сентябрь 1217 г. от явления пророка
Арнхельм, Северный Клык
Северный Клык притаился за высокими каменными стенами, возведенными на скалах. Окутанный легкой дымкой, он пах морозным воздухом и дымом, искрился свежевыпавшим снегом и звучал веселым разгонолосьем разнообразных торговцев, ремесленников и путешественников, так как находится на одном из трех путей из человеческой империи в королевства эльфов.
Григор продал коней на рынке, спрятал вырученные деньги в кошель и, наконец, привел Аланис с небольшому двухэтажному каменному дому на террасе ремесленников, с простой деревянной вывеской “Пергаменты и перья”. Он достал связку ключей и открыл дверь.
Внутри было тихо и очень очень пыльно. Григор бросил сумку у входа и устало прислонился к стене.
- Наконец-то дома. Подумать только, я не был здесь больше двух лет. Когда я в последний раз выходил за этот порог, я и не предполагал, как далеко мне придется ехать. - Он бросил взгляд на дровницу. Та была полна, и он улыбнулся, радуясь своему мудрому решению заготовить дров впрок. - Нужно будет как следует протопить печи, ночи здесь холодные. Ты таких никогда в жизни не видела, нежное южное дитя.
Аланис неуютно топталась у двери.
- Да проходи же ты. Теперь это и твой дом, девочка.
Она положила свою сумку на пол и огляделась. Первый этаж дома был поделен на помещение под торговую лавку и кухню с кладовой. На втором этаже, видимо, расположились жилые комнаты. Вся мебель и полы были покрыты толстым слоем пыли и Аланис предложила раздобыть воды, чтобы все отмыть. Григор согласился и показал, где ближайший колодец. Вместе они натаскали воды в дом, чтобы убрать пыль, отмыться с дороги самим и приготовить еды.
Много позже, за ужином, Григор сообщил:
- Через два дня ты пройдешь проверки ковена, а затем я отправлюсь к главе Северного совета Теней. Ее зовут Архея Горсть Пепла.
- Это весьма необычное имя. - Сдержанно заметила Аланис.
- У тебя тоже будет такое, если сможешь доучиться.
- Горсть Пепла?
- Нет, разумеется. - Григор покачал головой. - Имя, достойное чернокнижницы северного ковена. Мое - Начертатель. Мы получаем их после завершения обучения по самому значимому своему таланту и никому не сообщаем, кроме других чернокнижников. Архея, к примеру, может плавить камни силой своего разума, если захочет. А я - могу начертить любой ритуальный круг с исключительной точностью.
- Я поняла.
- Возьмешь маленькую комнату наверху. Завтра приберешься там, пока я дойду до мастерской и справлю тебе кровать, шкаф и стол. - Он вздохнул. - Еще вызову портного: твои летние платья совсем не годятся для здешних мест. Кажется, здесь ты освоишь не только заклинания, но еще и содержимое моего кошелька подчистую.
Аланис бросила на Григора тревожный взгляд, но он махнул рукой:
- Ничего, переживем как-нибудь. А теперь к самому важному: правила Совета.
Правило первое: ни при каких условиях не появляться рядом с храмами и монастырями. Не разговаривать с любыми представителями церкви или Ордена. В нашем городе располагается сердце Северного Приората, их монастырь.
Правило второе: никаких посещений публичных мероприятий: никаких театров, цирков и представлений. Никаких приёмов и балов. Никогда. Там могут быть ищейки, случайно или специально.
Правило третье: никому не говори правду про свое происхождение, у нас нет никаких родственников. Говори, что ты сирота по имени Анна откуда-нибудь из Долины или столицы, и что тебя приютил дальний родственник - я. Акцент твой южный скрыть не получится, так что говори полуправду, звучит убедительнее.
Правило четвертое, не Совета, но мое: не покидать дома, не сообщив. Если мне придется тебя разыскивать по всему Клыку, то ты узнаешь, что такое многочасовая агония не понаслышке.
И последнее: постарайся соблюдать тишину. Я не люблю, когда шумят.
Предупрежу сразу, что за нарушение любого из правил Совета Архея Горсть Пепла может назначить тебе любое наказание на свое усмотрение, включая смерть. Не стоит с ней шутить.
Лицо Григора в свете свечи было абсолютно серьезным. Взгляд его темных глаз едва не прожигал ее насквозь и Аланис негромко сказала:
- Я все поняла, учитель.
