- Вы. Я - твой учитель. - Мужчина дернул девушку за руку и она упала обратно в кресло. - Не смей мне тыкать! Я хоть и не глава совета, но могу сурово наказать тебя. Ты и сама это прекрасно знаешь… Боги! - Григор чуть не взвыл. - Ты тайно сбежала, засветилась перед всеми верхами города, да еще и беседовала с главой местного приората, Аланис!
- Но, я не знала кто это! У него на лбу не написано! - огрызнулась девушка. - Я думала, это просто рыцарь, ведь он был одет не в броню, а в обычную одежду, у него не было никаких знаков отличия, кроме цветка шиповника!
Григор хлебнул из стакана и поморщился:
- Цветок шиповника. Сир Йоганц Истван Дорнштайн, в прошлом - лорд Высоких Гнездовий. Наверняка ты не знаешь, но он отказался от титулов и отдал родовой замок и часть земель в распоряжение Ордена, а сам стал простым послушником, когда ему исполнилось шестнадцать. Но уже к тридцати годам он стал главой Северного приората. Йоганц почти никогда не носит брони. Говорят, что его Вера хранит его крепче всякой стали. И это чистая правда. Но не стоит обманываться, он владеет мечом не хуже королевской длани. Увидь он в тебе хоть отголосок Искусства, о-о, не сомневайся, уже до рассвета мы все горели бы на кострах.
Аланис почти неслышно сказала себе под нос:
- Он рассказал мне сказку, которую ему читала его мать в детстве.
Григор лишь фыркнул:
- Ты больше никогда не будешь покидать дом без моего ведома. Теперь иди наверх и учи урок. Я позову тебя.
Изначально крепость Северный Клык выстроили на одинокой группе скал, над каменистой долиной, что значительно облегчало задачу обороняющимся. Осаждать крепость было весьма недальновидной идеей – на многие лиги вокруг были лишь камень и снега. Кое-где в долине, конечно, попадались подлески, но их не хватило бы, чтобы соорудить сколь-нибудь приличные осадные орудия.
Северный Клык лишь поначалу был суровой крепостью: в мирные времена через Мост Титанов наладилась бойкая торговля с северными соседями – эльфами Лор-Фелласа. Постепенно у крепостных стен стали селиться люди. Сначала это были лишь деревянные лачуги, но со временем были построены каменные дома, а с ними ратуша, храм и рынок. Позднее сам город был обнесен высокой крепостной стеной, а за последние века население увеличилось настолько, что город стал расти не вширь, а ввысь, и нередкими стали двух и кое-где даже трехэтажные каменные дома.
Они теснились на четырёх террасах нисходящих ступенями к долине. На самой верхней жила аристократия, чуть ниже расположилась рыночная площадь и дома торговцев. Еще ниже раскинулись ремесленные кварталы. А на последней террасе, вплотную примыкающей к крепостной стене – беднота. В бедняцких кварталах царила смерть и нищета. Улицы и стены были покрыты грязью, куда ни кинь взгляд всюду нищие, калеки и смердящие крысы, не боящиеся людей.
Григор будто нарочно протащил Аланис через всю нижнюю террасу. Сначала девушка старалась дышать через платок и не смотреть на жирных наглых крыс, но к середине длительной прогулки опустила руку с платком, ноги после множества лестниц нещадно болели, и ей было уже все равно.
Учитель привел ее к порогу трехэтажного здания сиротского приюта на следующий же день после посещения Совета. Ослушаться приказа Археи, значит дорого заплатить, а чернокнижнику еще нужна была его уютная и размеренная жизнь в книжной мастерской. Он постучал в обшарпанную дверь ногой. Им открыла высокая и крепко сбитая, полная женщина. С большим разделочным ножом в руке она была похожа на мясника в юбке.
- Добрый день, Тиа. - Мужчина вежливо поздоровался.
- Здравствуй, Григор. Проходите. - Мрачно буркнула женщина и шуганула от двери тощих мальчишек. - Разошлись все по своим комнатам! - Гаркнула она и дети вмиг скрылись в коридоре.
Григор толкнул Аланис внутрь и толстая дверь с лязгом закрылась. Тиа заперла ее на четыре замка.
- Все время норовят сбежать, то железный прут приволокут, то еще что-нибудь придумают, сил никаких нет. - Объяснила женщина. - Вы как обычно?
Григор отрицательно покачал головой:
- Нам нужен лазарет. Одиночная комната. От госпожи Релан должно было поступить распоряжение.
Тиа кивнула и повела их по темным коридорам. По обеим сторонам из-за дверей выглядывали любопытные детские головы, но завидев надзирательницу они быстро исчезали.
Наконец, в самом дальнем крыле они добрались до закрытой части коридора. Стены здесь неожиданно оказались белые, свежевыкрашенные, пахло лекарствами и было довольно светло. Аланис удивленно оглядывалась, а их проводница улыбнулась и сказала:
- Стараниями госпожи Релан подновили лазарет в прошлом году. Даже новые кровати поставили и простыни купили. Да хранит ее Инаат! - Вам нужна крайняя дверь налево, а я пойду обратно, меня на кухне ждут, скоро будем звонить ужин.
Тиа махнула рукой в конец коридора и оставила их.
Открыв дверь в указанную палату, Григор и Аланис увидели маленькое помещение. Они вошли и огляделись. Из мебели здесь была кровать и простой стул, высоко на стене висела над звездой Инаат тусклая масляная лампа. Она освещала изможденное лицо маленькой девочки. Ее светлые волосы рассыпались по подушке, а простыни сбились. Больная никак не отреагировала на появление посетителей, руки ее беспокойно метались по одеялу, а лицо то и дело искажала судорога. Кажется, девочка вовсе никого не замечала, погруженная в свои болезненные видения.
Григор закрыл дверь на ключ и присел рядом с изголовьем больной.
Он долго и внимательно смотрел на нее, а затем изрек:
- Брюшная хворь. Ей осталось часов двенадцать.
Аланис с ужасом взирала на несчастную, оставшись у двери.
- Зачем мы здесь? Ей нужен лекарь!
- Не нужен. - Отрезал Григор. - Ты в данный момент единственная, кто может ей помочь.
Аланис на мгновение замерла, но осознав, что от нее требуют, крикнула:
- Нет!
- Тогда ты будешь смотреть на ее усиливающуюся агонию все время, до самого конца. - Жестко отрезал Григор. Он равнодушно посмотрел на обреченную девочку. - Ты знаешь, какое заклинание подойдёт, ты ведь его уже использовала.
Больная тоненько застонала.
Аланис охватил ужас. Тогда, год назад она не знала, что в шкафу прячется Нэн, и не хотела ее смерти. Все это рисование кругов и символов на пергаменте не было таким отталкивающим. Заклинания в книге тоже не пугали так, как то, что они в самом деле несли. Она всегда старательно закрывала глаза на их происхождение, хотя ощущала за ними дыхание темного Бога. Но сейчас, столкнувшись лицом к лицу со всем, что олицетворяет Нергала, она больше не могла избежать его взгляда и его зова.
После короткой, но ожесточенной борьбы, в сердце юной ученицы чернокнижника будто распахнулось окно, и она явственно почувствовала вокруг себя яркие колыхания агонии и липкий страх.
Аланис, сама напуганная до полусмерти, развернулась и панически подергала железную ручку двери. Заперто - никак не отворить. Григор сложил руки на груди и выжидательно уставился на свою подопечную. Она тонко заплакала и опустилась на пол. Даже развернувшись спиной, она чувствовала весь кошмар происходящего. Девушка обхватила себя руками и сжалась в комок, но теперь ей не нужно было смотреть, чтобы видеть. Смерть уже заглядывала в окно этой маленькой комнаты, и Аланис знала это, видела ее суровый лик сердцем, но не глазами. Скованная ужасом, девушка содрогалась от рыданий на полу. Так прошли несколько минут, растянутые и вязкие, утопающие в чужой боли и ее страхе.
Нарастающее напряжение разбил резкий голос учителя:
- Поторопись, скоро действие макового молока прекратится и она начнет кричать. - Чернокнижник внимательно следил за своей ученицей.
Словно в подтверждение его слов больная тихо вскрикнула и дернулась.
Аланис приняла свою судьбу. Она медленно встала. С трудом дыша, слёзы сдавливали ей горло, она вспомнила заклинание. Оно вспыхнуло перед её взором, будто вырезанное в памяти. Аланис читала его про себя, не оборачиваясь. Трясущимися руками она начертила на двери завершающий знак. Плечи ее все еще вздрагивали.
Внезапно все прекратилось. Аланис перестала чувствовать страх и агонию девочки. Довлеющего призрака смерти тоже больше не было. Вокруг была лишь тишина, пустота и белые больничные стены. Она так и не нашла в себе сил обернуться, но она и так знала: все закончилось, девочка больше не страдала.
Григор подошел и положил руку на плечо Аланис. Он тихо сказал:
- Пойдем. - Он открыл дверь и крепко взял ее за руку. В таком состоянии она точно захочет сбежать.
Однако, Аланис как деревянная шла, ведомая чернокнижником, даже не пытаясь вырваться. В ушах ее до сих пор звенела пустота, а перед глазами вставало изможденное личико с небольшой родинкой над бровью и разметавшиеся светлые волосы на больничной подушке. Смерть этой маленькой безымянной девочки все равно навсегда останется на ее совести. Это конец.
То, что вход в священные рощи Инаат ей закрыт навеки она больше не сомневалась.
На следующий день в дверь снова постучался маленький мальчик из сиротского приюта. Григор запретил Аланис подходить к двери и открыл сам. Маленький посыльный сообщил, что госпожа Релан желает видеть их обоих сегодня вечером на званом ужине. Кудрявый мальчишка хитро косил глазом в сторону кухни и жадно принюхивался к запахам снеди и в конце концов решился попросить краюшку хлеба.
Григор хотел было прогнать его и дать подзатыльник за наглость, но Аланис быстро вытерла слезы передником и вынесла свежую краюху. Чернокнижник недовольно поджал губы, но посмотрел в красные, заплаканные глаза и позволил отдать угощение. Мальчишка радостно вцепился в краюху и аккуратно спрятал ее за пазуху. На прощание он крикнул:
- Спасибо, госпожа! Я обязательно поделюсь с моими друзьями: Томом и Эриком! - И был таков, только рыжие кудряшки плясали по ветру.
Григор тотчас велел Аланис собираться и через час они уже были в особняке Археи. На этот раз она приказала привести их в кабинет и вежливо предложила чаю. Когда немая служанка принесла серебряный поднос и разлила ароматный чай по чашкам, хозяйка кивнула и приказала никого не пускать.
Тяжелый взгляд темных глаз лег на чернокнижника, но голос ее был ласковый и вкрадчивый:
- Как все прошло? Только, Григор, будь так добр, ничего не скрывай на этот раз.
- Она все сделала как нужно. Минут десять рыдала, затем нарисовала знак. - Григор нахмурился, немного помолчал, а затем добавил. - Проклятие было сотворено безмолвно.
- Вижу девочка успешно прошла первый практический урок. - Архея улыбнулась, и эта улыбка показалась девушке ядовитой. Она мрачно посмотрела на главу Совета исподлобья.
- Ох я тебя умоляю, моя дорогая. Все мы прошли через это. Кто-то раньше, кто-то позже. Но ты прошла раньше всех нас, не так ли? - Старуха достала из ящика какой-то пергамент и швырнула на стол. Голос ее, бывший до сего момента ласковым, изменился: стал холодным и язвительным. - Дочь священника, убила собственную кузину. Сбежала, прихватив деньги и черные фолианты. Впечатляет.
Григор напряженно застыл в кресле.
- Не волнуйся так, Григор, твоей девке ничего не грозит: у нее хоть и есть талант, но нет ничего в голове. Хотел ее защитить?
Чернокнижник осторожно кивнул.
- Я знаю, какого ты мнения обо мне и моих помощницах, однако мы, в отличие от твоей пустоголовой подопечной, тщательно продумываем каждый свой шаг. Не волнуйся, я не стану тебя наказывать за твою маленькую ложь, но впредь остерегайся мне лгать насчет нее. Я буду за ней следить. Очень, очень пристально следить.
Аланис скрипнула зубами и холодно процедила:
- Благодарю за комплименты, миледи. Именно так вы привыкли обращаться со своими слугами, но я - не ваша слуга. - Она встала. - Я не желаю более здесь находиться, учитель.
Архея прищурилась и тихо приказала:
- Сядь на место, я тебя не отпускала. Не хочешь узнать, что случилось с твоим отцом после твоей выходки, девочка?
Она остановилась на пороге и оглянулась.
- Они сожгли его, деточка, вместо тебя. Так что радуйся, что ты не кучка пепла и костей, а находишься сейчас здесь вместе с нами, как бы мы тебя не раздражали. - Старуха презрительно скривила губы.
Девушка так сильно сжала дверную ручку, что костяшки пальцев ее побелели, а металл глубоко врезался в ладонь. Ну уж нет, она не доставит старой ведьме такого удовольствия, как ее слезы. Она мрачно сверкнула глазами и молча вышла хлопнув дверью, а старуха перевела взгляд на Григора:
- Я вижу, девчонка начинает показывать свою истинную натуру. Держи ее на коротком поводке, Григор, и не дай Нергал она приблизится к Северному Совету или ко мне. А теперь поди прочь.
Чернокнижник быстро встал и вышел вслед за своей ученицей. Догнав ее уже на улице он влепил ей пощечину и прошипел:
- Ты что, совсем спятила? Она единственная кроме ордена, кого тебе стоит бояться!
Аланис потёрла саднящую щеку и подняла на него свои зеленые глаза. В них плескались ярость и презрение. Она сквозь зубы процедила в ответ:
- Мне не нужны ни ее интриги, ни ее Совет. Я обучусь и сразу же уеду отсюда. Можете ей так и передать, но ее ручной собачкой я не стану, как не стану и оскорблять ее благородный взор своим присутствием. - Она стремительно развернулась и пошла домой.
Вернувшись домой Аланис заперлась в своей комнате и долго сидела в углу, спрятавшись, привалившись спиной к шкафу. Она все равно не могла есть, не могла спать и уж тем более она не хотела прикасаться к черным книгам или разговаривать с Григором. Две ночи девушка провела с открытыми глазами, уставившись в стену и шептала молитвы, отчаянно надеясь получить ответ. Тщетно. Инаат не улыбается убийцам.
Она ненавидела старух, ненавидела Григора и проклятые книги и больше всего - презирала и ненавидела себя. Теперь, после вспышки гнева в особняке Археи она жалела. Не стоило показывать свои чувства старой чернокнижнице, как и предупреждал Григор. Что, если по завершении обучения ее не отпустят? Что, если они и ее приговорят? Какая, впрочем, разница, после того, что ей сказала Архея. Отца сожгли! На ее совести уже три жизни и все, что ее ждет - вечность в ледяных пустошах. Тяжелые и мрачные думы одолевали ее.
Григор, не воспринимавший женских слез, просто заперся у себя в кабинете и корпел над своим драгоценным фолиантом в ожидании, когда ее поток слез иссякнет. Он прекрасно помнил, как это бывает в первый раз, и потому не трогал девушку. Ей нужно было время.
Через три дня он появился на пороге с подносом.
- Ты должна поесть. Мне не нужна мертвая ученица.
Аланис ничего не ответила, отвернулась к стене и тихо заплакала. Учитель ушел, оставив еду на столе. Через какое-то время слезы высохли и девица поднялась, привлеченная запахом снеди. Среди тарелок неожиданно нашлась небольшая коробочка, а в ней - лимонные пирожные. Ворчливый, похожий на ворона Григор даже соизволил дойти до кондитерской.
Девушка наконец пересилила себя и немного поела.
- Но, я не знала кто это! У него на лбу не написано! - огрызнулась девушка. - Я думала, это просто рыцарь, ведь он был одет не в броню, а в обычную одежду, у него не было никаких знаков отличия, кроме цветка шиповника!
Григор хлебнул из стакана и поморщился:
- Цветок шиповника. Сир Йоганц Истван Дорнштайн, в прошлом - лорд Высоких Гнездовий. Наверняка ты не знаешь, но он отказался от титулов и отдал родовой замок и часть земель в распоряжение Ордена, а сам стал простым послушником, когда ему исполнилось шестнадцать. Но уже к тридцати годам он стал главой Северного приората. Йоганц почти никогда не носит брони. Говорят, что его Вера хранит его крепче всякой стали. И это чистая правда. Но не стоит обманываться, он владеет мечом не хуже королевской длани. Увидь он в тебе хоть отголосок Искусства, о-о, не сомневайся, уже до рассвета мы все горели бы на кострах.
Аланис почти неслышно сказала себе под нос:
- Он рассказал мне сказку, которую ему читала его мать в детстве.
Григор лишь фыркнул:
- Ты больше никогда не будешь покидать дом без моего ведома. Теперь иди наверх и учи урок. Я позову тебя.
***
Изначально крепость Северный Клык выстроили на одинокой группе скал, над каменистой долиной, что значительно облегчало задачу обороняющимся. Осаждать крепость было весьма недальновидной идеей – на многие лиги вокруг были лишь камень и снега. Кое-где в долине, конечно, попадались подлески, но их не хватило бы, чтобы соорудить сколь-нибудь приличные осадные орудия.
Северный Клык лишь поначалу был суровой крепостью: в мирные времена через Мост Титанов наладилась бойкая торговля с северными соседями – эльфами Лор-Фелласа. Постепенно у крепостных стен стали селиться люди. Сначала это были лишь деревянные лачуги, но со временем были построены каменные дома, а с ними ратуша, храм и рынок. Позднее сам город был обнесен высокой крепостной стеной, а за последние века население увеличилось настолько, что город стал расти не вширь, а ввысь, и нередкими стали двух и кое-где даже трехэтажные каменные дома.
Они теснились на четырёх террасах нисходящих ступенями к долине. На самой верхней жила аристократия, чуть ниже расположилась рыночная площадь и дома торговцев. Еще ниже раскинулись ремесленные кварталы. А на последней террасе, вплотную примыкающей к крепостной стене – беднота. В бедняцких кварталах царила смерть и нищета. Улицы и стены были покрыты грязью, куда ни кинь взгляд всюду нищие, калеки и смердящие крысы, не боящиеся людей.
Григор будто нарочно протащил Аланис через всю нижнюю террасу. Сначала девушка старалась дышать через платок и не смотреть на жирных наглых крыс, но к середине длительной прогулки опустила руку с платком, ноги после множества лестниц нещадно болели, и ей было уже все равно.
Учитель привел ее к порогу трехэтажного здания сиротского приюта на следующий же день после посещения Совета. Ослушаться приказа Археи, значит дорого заплатить, а чернокнижнику еще нужна была его уютная и размеренная жизнь в книжной мастерской. Он постучал в обшарпанную дверь ногой. Им открыла высокая и крепко сбитая, полная женщина. С большим разделочным ножом в руке она была похожа на мясника в юбке.
- Добрый день, Тиа. - Мужчина вежливо поздоровался.
- Здравствуй, Григор. Проходите. - Мрачно буркнула женщина и шуганула от двери тощих мальчишек. - Разошлись все по своим комнатам! - Гаркнула она и дети вмиг скрылись в коридоре.
Григор толкнул Аланис внутрь и толстая дверь с лязгом закрылась. Тиа заперла ее на четыре замка.
- Все время норовят сбежать, то железный прут приволокут, то еще что-нибудь придумают, сил никаких нет. - Объяснила женщина. - Вы как обычно?
Григор отрицательно покачал головой:
- Нам нужен лазарет. Одиночная комната. От госпожи Релан должно было поступить распоряжение.
Тиа кивнула и повела их по темным коридорам. По обеим сторонам из-за дверей выглядывали любопытные детские головы, но завидев надзирательницу они быстро исчезали.
Наконец, в самом дальнем крыле они добрались до закрытой части коридора. Стены здесь неожиданно оказались белые, свежевыкрашенные, пахло лекарствами и было довольно светло. Аланис удивленно оглядывалась, а их проводница улыбнулась и сказала:
- Стараниями госпожи Релан подновили лазарет в прошлом году. Даже новые кровати поставили и простыни купили. Да хранит ее Инаат! - Вам нужна крайняя дверь налево, а я пойду обратно, меня на кухне ждут, скоро будем звонить ужин.
Тиа махнула рукой в конец коридора и оставила их.
Открыв дверь в указанную палату, Григор и Аланис увидели маленькое помещение. Они вошли и огляделись. Из мебели здесь была кровать и простой стул, высоко на стене висела над звездой Инаат тусклая масляная лампа. Она освещала изможденное лицо маленькой девочки. Ее светлые волосы рассыпались по подушке, а простыни сбились. Больная никак не отреагировала на появление посетителей, руки ее беспокойно метались по одеялу, а лицо то и дело искажала судорога. Кажется, девочка вовсе никого не замечала, погруженная в свои болезненные видения.
Григор закрыл дверь на ключ и присел рядом с изголовьем больной.
Он долго и внимательно смотрел на нее, а затем изрек:
- Брюшная хворь. Ей осталось часов двенадцать.
Аланис с ужасом взирала на несчастную, оставшись у двери.
- Зачем мы здесь? Ей нужен лекарь!
- Не нужен. - Отрезал Григор. - Ты в данный момент единственная, кто может ей помочь.
Аланис на мгновение замерла, но осознав, что от нее требуют, крикнула:
- Нет!
- Тогда ты будешь смотреть на ее усиливающуюся агонию все время, до самого конца. - Жестко отрезал Григор. Он равнодушно посмотрел на обреченную девочку. - Ты знаешь, какое заклинание подойдёт, ты ведь его уже использовала.
Больная тоненько застонала.
Аланис охватил ужас. Тогда, год назад она не знала, что в шкафу прячется Нэн, и не хотела ее смерти. Все это рисование кругов и символов на пергаменте не было таким отталкивающим. Заклинания в книге тоже не пугали так, как то, что они в самом деле несли. Она всегда старательно закрывала глаза на их происхождение, хотя ощущала за ними дыхание темного Бога. Но сейчас, столкнувшись лицом к лицу со всем, что олицетворяет Нергала, она больше не могла избежать его взгляда и его зова.
После короткой, но ожесточенной борьбы, в сердце юной ученицы чернокнижника будто распахнулось окно, и она явственно почувствовала вокруг себя яркие колыхания агонии и липкий страх.
Аланис, сама напуганная до полусмерти, развернулась и панически подергала железную ручку двери. Заперто - никак не отворить. Григор сложил руки на груди и выжидательно уставился на свою подопечную. Она тонко заплакала и опустилась на пол. Даже развернувшись спиной, она чувствовала весь кошмар происходящего. Девушка обхватила себя руками и сжалась в комок, но теперь ей не нужно было смотреть, чтобы видеть. Смерть уже заглядывала в окно этой маленькой комнаты, и Аланис знала это, видела ее суровый лик сердцем, но не глазами. Скованная ужасом, девушка содрогалась от рыданий на полу. Так прошли несколько минут, растянутые и вязкие, утопающие в чужой боли и ее страхе.
Нарастающее напряжение разбил резкий голос учителя:
- Поторопись, скоро действие макового молока прекратится и она начнет кричать. - Чернокнижник внимательно следил за своей ученицей.
Словно в подтверждение его слов больная тихо вскрикнула и дернулась.
Аланис приняла свою судьбу. Она медленно встала. С трудом дыша, слёзы сдавливали ей горло, она вспомнила заклинание. Оно вспыхнуло перед её взором, будто вырезанное в памяти. Аланис читала его про себя, не оборачиваясь. Трясущимися руками она начертила на двери завершающий знак. Плечи ее все еще вздрагивали.
Внезапно все прекратилось. Аланис перестала чувствовать страх и агонию девочки. Довлеющего призрака смерти тоже больше не было. Вокруг была лишь тишина, пустота и белые больничные стены. Она так и не нашла в себе сил обернуться, но она и так знала: все закончилось, девочка больше не страдала.
Григор подошел и положил руку на плечо Аланис. Он тихо сказал:
- Пойдем. - Он открыл дверь и крепко взял ее за руку. В таком состоянии она точно захочет сбежать.
Однако, Аланис как деревянная шла, ведомая чернокнижником, даже не пытаясь вырваться. В ушах ее до сих пор звенела пустота, а перед глазами вставало изможденное личико с небольшой родинкой над бровью и разметавшиеся светлые волосы на больничной подушке. Смерть этой маленькой безымянной девочки все равно навсегда останется на ее совести. Это конец.
То, что вход в священные рощи Инаат ей закрыт навеки она больше не сомневалась.
***
На следующий день в дверь снова постучался маленький мальчик из сиротского приюта. Григор запретил Аланис подходить к двери и открыл сам. Маленький посыльный сообщил, что госпожа Релан желает видеть их обоих сегодня вечером на званом ужине. Кудрявый мальчишка хитро косил глазом в сторону кухни и жадно принюхивался к запахам снеди и в конце концов решился попросить краюшку хлеба.
Григор хотел было прогнать его и дать подзатыльник за наглость, но Аланис быстро вытерла слезы передником и вынесла свежую краюху. Чернокнижник недовольно поджал губы, но посмотрел в красные, заплаканные глаза и позволил отдать угощение. Мальчишка радостно вцепился в краюху и аккуратно спрятал ее за пазуху. На прощание он крикнул:
- Спасибо, госпожа! Я обязательно поделюсь с моими друзьями: Томом и Эриком! - И был таков, только рыжие кудряшки плясали по ветру.
Григор тотчас велел Аланис собираться и через час они уже были в особняке Археи. На этот раз она приказала привести их в кабинет и вежливо предложила чаю. Когда немая служанка принесла серебряный поднос и разлила ароматный чай по чашкам, хозяйка кивнула и приказала никого не пускать.
Тяжелый взгляд темных глаз лег на чернокнижника, но голос ее был ласковый и вкрадчивый:
- Как все прошло? Только, Григор, будь так добр, ничего не скрывай на этот раз.
- Она все сделала как нужно. Минут десять рыдала, затем нарисовала знак. - Григор нахмурился, немного помолчал, а затем добавил. - Проклятие было сотворено безмолвно.
- Вижу девочка успешно прошла первый практический урок. - Архея улыбнулась, и эта улыбка показалась девушке ядовитой. Она мрачно посмотрела на главу Совета исподлобья.
- Ох я тебя умоляю, моя дорогая. Все мы прошли через это. Кто-то раньше, кто-то позже. Но ты прошла раньше всех нас, не так ли? - Старуха достала из ящика какой-то пергамент и швырнула на стол. Голос ее, бывший до сего момента ласковым, изменился: стал холодным и язвительным. - Дочь священника, убила собственную кузину. Сбежала, прихватив деньги и черные фолианты. Впечатляет.
Григор напряженно застыл в кресле.
- Не волнуйся так, Григор, твоей девке ничего не грозит: у нее хоть и есть талант, но нет ничего в голове. Хотел ее защитить?
Чернокнижник осторожно кивнул.
- Я знаю, какого ты мнения обо мне и моих помощницах, однако мы, в отличие от твоей пустоголовой подопечной, тщательно продумываем каждый свой шаг. Не волнуйся, я не стану тебя наказывать за твою маленькую ложь, но впредь остерегайся мне лгать насчет нее. Я буду за ней следить. Очень, очень пристально следить.
Аланис скрипнула зубами и холодно процедила:
- Благодарю за комплименты, миледи. Именно так вы привыкли обращаться со своими слугами, но я - не ваша слуга. - Она встала. - Я не желаю более здесь находиться, учитель.
Архея прищурилась и тихо приказала:
- Сядь на место, я тебя не отпускала. Не хочешь узнать, что случилось с твоим отцом после твоей выходки, девочка?
Она остановилась на пороге и оглянулась.
- Они сожгли его, деточка, вместо тебя. Так что радуйся, что ты не кучка пепла и костей, а находишься сейчас здесь вместе с нами, как бы мы тебя не раздражали. - Старуха презрительно скривила губы.
Девушка так сильно сжала дверную ручку, что костяшки пальцев ее побелели, а металл глубоко врезался в ладонь. Ну уж нет, она не доставит старой ведьме такого удовольствия, как ее слезы. Она мрачно сверкнула глазами и молча вышла хлопнув дверью, а старуха перевела взгляд на Григора:
- Я вижу, девчонка начинает показывать свою истинную натуру. Держи ее на коротком поводке, Григор, и не дай Нергал она приблизится к Северному Совету или ко мне. А теперь поди прочь.
Чернокнижник быстро встал и вышел вслед за своей ученицей. Догнав ее уже на улице он влепил ей пощечину и прошипел:
- Ты что, совсем спятила? Она единственная кроме ордена, кого тебе стоит бояться!
Аланис потёрла саднящую щеку и подняла на него свои зеленые глаза. В них плескались ярость и презрение. Она сквозь зубы процедила в ответ:
- Мне не нужны ни ее интриги, ни ее Совет. Я обучусь и сразу же уеду отсюда. Можете ей так и передать, но ее ручной собачкой я не стану, как не стану и оскорблять ее благородный взор своим присутствием. - Она стремительно развернулась и пошла домой.
Вернувшись домой Аланис заперлась в своей комнате и долго сидела в углу, спрятавшись, привалившись спиной к шкафу. Она все равно не могла есть, не могла спать и уж тем более она не хотела прикасаться к черным книгам или разговаривать с Григором. Две ночи девушка провела с открытыми глазами, уставившись в стену и шептала молитвы, отчаянно надеясь получить ответ. Тщетно. Инаат не улыбается убийцам.
Она ненавидела старух, ненавидела Григора и проклятые книги и больше всего - презирала и ненавидела себя. Теперь, после вспышки гнева в особняке Археи она жалела. Не стоило показывать свои чувства старой чернокнижнице, как и предупреждал Григор. Что, если по завершении обучения ее не отпустят? Что, если они и ее приговорят? Какая, впрочем, разница, после того, что ей сказала Архея. Отца сожгли! На ее совести уже три жизни и все, что ее ждет - вечность в ледяных пустошах. Тяжелые и мрачные думы одолевали ее.
Григор, не воспринимавший женских слез, просто заперся у себя в кабинете и корпел над своим драгоценным фолиантом в ожидании, когда ее поток слез иссякнет. Он прекрасно помнил, как это бывает в первый раз, и потому не трогал девушку. Ей нужно было время.
Через три дня он появился на пороге с подносом.
- Ты должна поесть. Мне не нужна мертвая ученица.
Аланис ничего не ответила, отвернулась к стене и тихо заплакала. Учитель ушел, оставив еду на столе. Через какое-то время слезы высохли и девица поднялась, привлеченная запахом снеди. Среди тарелок неожиданно нашлась небольшая коробочка, а в ней - лимонные пирожные. Ворчливый, похожий на ворона Григор даже соизволил дойти до кондитерской.
Девушка наконец пересилила себя и немного поела.
