В этот час на поле не было никого. Роса покрывала густую изумрудную траву и холодила ступни, проникая сквозь тонкие чулки.
Морин шла, не отрывая сосредоточенного взгляда от каменного круга, впитывая его вибрирующую силу, устанавливая незримую связь между собой нынешней и той своей сущностью, что всегда оставалась за пределами этой реальности.
Чуть вдалеке, над поросшим лесом холмом, на блекнущем небе, зависла туча. Как пульсирующая клякса на чистом полотне, она то расплывалась в рваное пятно, то сжималась, становясь сгустком тьмы. И каждое движение этой массы было наполнено жадным нетерпением и готовностью поглотить все небо.
- Я скоро, - прошептала Морин, улыбаясь уголком рта. – Проявите терпение, и я дам вам то, в чем вы нуждаетесь.
...Время, как мера, не имела значения. Такого критерия в мире Бессмертных попросту не существовало.
Есть лишь однажды заведенный порядок и равновесие, которое необходимо поддерживать.
Бадб свято исполняла свое предназначение. Богине войны и смерти чуждо милосердие, но знакомо чувство меры. Она умела пренебрегать правилами, но всегда стремилась соблюдать баланс и гордилась этим не меньше, чем своими воинскими победами.
Неистовая Бадб никогда не смирялась, никогда не отдавала то, что принадлежало ей. Зато умела отбирать силой и завоевывать в сражении то, чем хотела обладать. Такова ее сущность, таков неизменный смысл появления на свет.
Тот, кого она звала Холод и Ветер, Высокий тростник был ее верным спутником, предназначенным только ей, и его статус навеки скреплял гейс: хранить вечную, беспрекословную верность той, что владеет его телом, душой и сердцем.
Верность же являлась главной причиной и смыслом существования спутника богини, его прямым предназначением.
Но вмешался старый друид, хранивший обиду на Бадб за свое бесчестие и проигрыш в старом споре, и однажды Холод и Ветер, Высокий тростник нарушил гейс и должен был принять наказание от рук своей повелительницы.
Колдун помог спутнику богини избежать наказания. Старик вторгся за пределы допустимого, нарушил порядок, способствовал тому, что стремления и слабости мира смертных проникли в упорядоченный мир вечных.
И разве могла богиня, привыкшая побеждать, проигнорировать этот факт или смириться с ним и просто продолжать свой путь в Бесконечности?
Возможно ли смириться с тем, что подвергало сомнению основную извечную истину, гласящую, что нет ни Вчера, ни Сегодня, ни Завтра. Есть лишь не имеющая конца, замкнутая цепь, состоящая из бесчисленных версий Вечного Сейчас. И во всех этих вариациях неизменными оставались две константы - она и ее спутник, с которым она поделилась своим бессмертием и которого у нее вероломно отняли.
Она поклялась вернуть его и терпеливо вела поиск скрытой от нее души, неотвратимо приближаясь к цели.
Когда-то
Где возникает интерес, там рождается спор. Где рождается спор, там может начаться война.
А Бадб всегда оказывалась в месте, где выковывалось первое звено этой роковой цепи.
Однажды два правителя соседних владений, уставшие от затяжного спора между ними, позвали Друида, чтобы он разрешил их тяжбу. Друид прибегнул к древнему беспристрастному способу разрешения конфликтов.
Все собрались на лугу вокруг небольшого холма. На вершину возвышения уложили две одинаковые доски. Друид принес с собой большую ячменную лепешку. Он разломил ее на две равные доли и вручил по половинке спорщикам. Оба повелителя покрошили свою часть лепешки каждый на одну из досок.
Все отошли от места, где вершился суд и замерли в ожидании появления вороны, в крыле которой будут белые перья.
Птица прилетит и опустится на доски. Одно крошево склюет, второе разбросает. Выиграет спор тот, чью часть лепешки птица разбросает.
Бадб, наблюдавшая за конфликтом владык, ждала, когда же спор выльется в хорошую драку. А лучше всего в сражение или затяжную войну, которая охватит многие поколения семей обоих правителей. Друид со своим обрядом собирался все разрушить, лишив богиню удовольствия испытать и укрепить свою мощь.
В войне все средства хороши. Негласно объявив Друида своим противником, Бадб пошла на хитрость. Она перехватила ворону, что могла разрешить спор, убила вестницу справедливости и заменила ее птицей из своей верной свиты.
Подменыш сожрала лепешку того из спорщиков, на стороне которого изначально была правда. Разочарованный и оскорбленный правитель назвал Друида мошенником, изгнал его Орден со своих земель и немедленно объявил войну своему конкуренту.
Бадб ликовала.
А Друид, проведав об обмане, поклялся найти способ отомстить вероломной богине за свое бесчестье и за несправедливый исход спора. Старый колдун избрал самый верный, на его взгляд, способ свершить отмщение. Понимая, что даже идя на поводу у праведного гнева, нельзя вмешиваться в неприкасаемые сферы бытия, он лишь немногим поспособствовал тому, что тонкие нити двух судеб соединились и переплелись в определенной точке чуть раньше назначенного им срока.
В один из весенних теплых и солнечных дней юная красавица с чистым сердцем и открытой душой отправилась на прогулку в долину.
Незаметное влияние старца, применившего тонкую и невесомую магию природы, открыло девушке глаза на красоту окружающего мира и заставило увидеть то, что оставалось незамеченным прежде.
Забыв обо всем, дева бродила, наблюдая пышное цветение природы, любуясь красотой родного края и вдыхая ароматы трав и цветов. Она не заметила, как сошла с знакомой тропы. Испугавшись, что заблудилась, девушка металась, не зная, куда повернуть, пока не вышла на луг, по которому протекал ручей. Там, возле цветущей яблони она присела, выбившись из сил. Лишь немного успокоившись и оглядевшись, поняла, что эти места ей знакомы, и как только ее легкие ноги чуть отдохнут, она сможет спокойно отправиться обратно.
Она оставалась здесь дольше, чем требовалось, чтобы прийти в себя, будто чего-то ждала.
И встретила его. А домой возвращалась, унося с собой свет зародившейся любви, которому суждено было не померкнуть в веках.
Но Друид был тут ни при чем. Все определила колдунья, куда более могущественная, и звалась она Судьбой.
Друид лишь знал, что встрече спутника Бадб и той девушки суждено случиться. Не в этом месте, и не в это время, но встреча была предопределена. Друид лишь немного искривил пути в Бесконечности, направляя их друг к другу именно в тот день.
...Морин приняла всю силу, что дали ей камни.
Она выкупалась в чистой энергии, наполнилась ею, и готова была существовать дальше в неуклюжем и мелочном человеческом мире. Здесь она скучала и чахла, растрачивая свою сущность, вынужденная опускаться до людей-муравьишек с их нелепыми проблемами.
Она выслеживала свою цель не как Неистовая Бадб, крушившая все на своем пути, а как затаившийся в засаде стрелок. Будь ее воля, она бы забрала свое и воздала должное за века одиночества, перевернув этот мирок с ног на голову, выпотрошив его и залив реками крови.
Условности человеческого мира все же влияли на богиню, порой ограничивали и мешали выстраивать последовательность действий. Но, наконец, в этой самой точке бытия она была близка к тому, чтобы вернуть принадлежащее ей и восстановить порядок.
Важен лишь правильный баланс, нарушить который не смела даже она.
Она заберет только то, чему здесь не место. И восполнит недостающее в своем мире.
Смертные нуждались в том, чтобы ими управляли и направляли. И эту милость боги оказывали людям, взамен требуя лишь малость - подчинения и послушания. Морин знала, что придет момент, и те, кто должен отдать ей желаемое, попробуют протестовать и сопротивляться. Тем самым они лишь подпитают силой сущность богини войны, бросив ей вызов, и проиграют.
Но она сделает так, что люди и не догадаются, к чему приведут их действия. Они сделают выбор, примут решение и добровольно угодят в ловушку, из которой она не даст вырваться.
...Покинув круг камней, Морин поехала туда, где ждали её верные крылатые спутницы. Они также нуждались в подкреплении сил. В этом скучном мире теперь не так часто случались войны или просто сражения, в завершении которых можно поживиться еще не остывшей плотью павших и выкупаться в крови. Приходилось довольствоваться малым.
Морин остановилась, вышла из машины. Вороны приветствовали госпожу неистовыми криками, носясь у нее над головой. Жестом она велела птицам замолчать и отправиться в сторону рощи. Обманчиво хрупкий и изящный облик не помешал ей с легкостью извлечь из багажника огромный изотермический контейнер, доверху набитый свежим мясом. Держа ящик в одной руке, Морин пошла следом за унесшимися вперед птицами.
Птицы ждали ее у рощицы, нетерпеливо мечась в воздухе. Они следовали за ней, держась над кронами деревьев, пока Морин не остановилась в глубине зарослей.
Присев на ствол поваленного дерева, она жестом велела птицам угомониться, и те послушно расселись на ветвях деревьев.
- Как жаль, что я не могу предложить вам сейчас ничего лучше. Вы достойны совсем не этого, - говорила Морин, открывая контейнер. - Но поверьте, осталось совсем немного, скоро все закончится. Мы снова окажемся там, где и должны быть, и вы сможете насытиться вдоволь.
Она доставала из контейнера куски свежего мяса и бросала их птицам.
Самые ловкие и нетерпеливые вороны срывались с ветвей и хватали сочащиеся кровью куски прямо на лету. Остальные степенно слетали вниз и клевали добычу, упавшую на землю.
Рано или поздно все жертвы Неистовой Бадб и ее кровожадных птиц становились пиршеством, замирая на земле неподвижно, пока клювы и когти терзали их плоть.
_________
*Монолиты- подразумевается один из древнейших археологических памятников, например, Каменное кольцо Ураг, расположенное в графстве Керри, Ирландия.
- Это-о… - зачарованно протянула я.
- Отель в замке
Лет в пятнадцать во время путешествия во Францию с родителями я бывала однажды в подобном. Старые стены из мрачного серого камня, вычурный ландшафтный дизайн и напыщенность интерьеров вызывали у меня тогда дикую скуку.
Теперь я стала старше, циничнее, научилась не очень доверять сюрпризам, если надо, могла изобразить удивление и притвориться довольной. Но в этот раз все эти уловки ни к чему. Хотя и не было ничего особенного ни в месте, куда мы приехали, ни в окружающих нас красотах. Все знакомо и понятно. Даже обыденно. И все же...
Я влюблена в того, кто привез меня сюда, а сюрприз оказался воплощенной в явь сказкой.
Кейран свернул с шоссе на грунтовую дорогу и, снизив скорость, двинулся вдоль ограды, огибавшей территорию замка. По правую руку открывался вид на озеро, поверхность которого в этот утренний час сияла, словно в нем разлилось жидкое солнце.
Небольшой трехэтажный замок из серо-бежевого камня* с арками и рельефными оконными карнизами из охристого известняка не походил на мрачную и громоздкую средневековую цитадель. Это была облегченная и более поздняя версия классического замка. На черепичных крышах многочисленных построек и башенок прижился благородный мох и трава, кое-где росшая целыми полянками.
Газон вокруг замка походил скорее на ровный лужок с вкраплениями белых и желтых цветов. Он так и приглашал присесть или прилечь и бездумно уставиться в чистые небеса.
Я опустила окно в машине и высунула голову наружу. Воздух был вкусный, сочный и свежий, как кислородный коктейль с ароматами травы, листвы и озерной воды. Я, наверное, выглядела, как ошалевший от восторга спаниель, разве что язык не вывалила и мои уши на ветру не развивались.
На меня вдруг что-то накатило. Внезапное, всепроникающее ощущение благодати, наполнившее каждую клеточку, как бывает, когда чувствуешь что-то необъяснимое и прекрасное настолько, что пугаешься этого чистого упоения.
Почувствовав прикосновение руки Кейрана, я повернулась к нему. На его лице светилась улыбка. Не скупая ее версия, а настоящая, наполнявшая глаза глубиной океанских вод в ясный день.
- Нравится? - спросил Кей, наблюдая мой щенячий восторг. - Погоди, ты еще не все видела.
- Мне очень нравится... - прошептала, прильнув к нему и утыкаясь лицом ему в шею. Губами коснулась теплой кожи под подбородком. Рано утром он принимал душ у меня дома и пах моим мылом и самим собой, чистым и родным ароматом сбывшейся мечты и нежданного счастья.
Я и не заметила, что уже некоторое время мы никуда не едем. Кейран притормозил возле раскидистого вяза, недалеко от широкой подъездной дороги, ведущей к главному входу замка.
Кейран обхватил меня одной рукой, подтянул к себе ближе, прижал крепко. Мои рот и нос вжались в его шею, и я куснула гладкую кожу его тщательно выбритого подбородка, лизнула, двигаясь выше, к казавшемуся беззащитным уху, обрамленному темными прядями волос. Кейран тихо выдохнул и повернул голову, ловя мои губы своим ртом.
Он поцеловал меня неторопливо, глубоко. Его язык двигался в моем рту, гладил и нежил влажно, сладко, дразняще. Вторая рука Кейрана легла мне на затылок, пальцы пробрались в свободно переплетенные прядки волос.
- Ты дрожишь, милая? - он чуть отстранился, удивленно глядя на меня. - Почему?
Я не ответила. Слезы стояли слишком близко и туманили зрение. Прикрыв глаза, я прижалась щекой к плечу Кейрана. Он ласково погладил меня по голове и затих. Не двигался, словно боялся потревожить, согревая и успокаивая своей близостью.
- Хейз? – позвал тихо. - Ты там как?
- Мне с тобой очень хорошо…
- Точно ничего не случилось? - мягко просил он.
- Случился избыток чувств по всем направлениям, - я подняла к нему лицо. - Люблю тебя.
- И я люблю тебя, - отозвался он. - Надеюсь, что впредь рядом со мной, если тебе вдруг и захочется плакать, то только от избытка радости и прочих восторгов.
- Прочие восторги?
- Давай уже доедем, заселимся и тогда я продемонстрирую тебе, что имею в виду.
Территория перед главным входом в замок выглядела продуманно облагороженной, без вычурности и помпезности. Все мило, аккуратно и без излишеств. Внутри отделка была точно такой же - классика, уютная и добротная, не давящая авторитетной роскошью.
На с поселили на третьем этаже, в башенке, и потолок в номере повторял изломы крыши. В просторной комнате было немного мебели: диванчик-софа на шести резных ножках, шкаф для одежды, высокий комод красного дерева и широкая латунная кровать, накрытая белоснежным покрывалом. Стены оклеены узорчатыми обоями приятных теплых тонов. Широкие доски пола тихо и уютно поскрипывали.
Одно окно в номере смотрело на озеро, другое куда-то за замок, где густо росли деревья и между ними плелись и разбегались во все стороны дорожки, пестрели полянки подстриженного газона со скамейками и круглыми чашами фонтанчиков.
- Как тебе? - спросил Кейран.
- Тихо, очень уютно и романтично, - отозвалась я, осматриваясь.
Большая и отлично отделанная ванная комната обнаружилась не за дверью, а за широкой аркой с плотными бархатными шторами, сейчас раздернутыми и закрепленными витыми шнурами.
- Отелем владеет дружное семейство. Это их фамильная собственность уже четыре века. Здесь полтора десятка номеров и каждый из них со своей неповторимой отделкой, - говорил Кейран, ставя на диванчик наши сумки, пока я бродила и осматривалась.
Морин шла, не отрывая сосредоточенного взгляда от каменного круга, впитывая его вибрирующую силу, устанавливая незримую связь между собой нынешней и той своей сущностью, что всегда оставалась за пределами этой реальности.
Чуть вдалеке, над поросшим лесом холмом, на блекнущем небе, зависла туча. Как пульсирующая клякса на чистом полотне, она то расплывалась в рваное пятно, то сжималась, становясь сгустком тьмы. И каждое движение этой массы было наполнено жадным нетерпением и готовностью поглотить все небо.
- Я скоро, - прошептала Морин, улыбаясь уголком рта. – Проявите терпение, и я дам вам то, в чем вы нуждаетесь.
...Время, как мера, не имела значения. Такого критерия в мире Бессмертных попросту не существовало.
Есть лишь однажды заведенный порядок и равновесие, которое необходимо поддерживать.
***
Бадб свято исполняла свое предназначение. Богине войны и смерти чуждо милосердие, но знакомо чувство меры. Она умела пренебрегать правилами, но всегда стремилась соблюдать баланс и гордилась этим не меньше, чем своими воинскими победами.
Неистовая Бадб никогда не смирялась, никогда не отдавала то, что принадлежало ей. Зато умела отбирать силой и завоевывать в сражении то, чем хотела обладать. Такова ее сущность, таков неизменный смысл появления на свет.
Тот, кого она звала Холод и Ветер, Высокий тростник был ее верным спутником, предназначенным только ей, и его статус навеки скреплял гейс: хранить вечную, беспрекословную верность той, что владеет его телом, душой и сердцем.
Верность же являлась главной причиной и смыслом существования спутника богини, его прямым предназначением.
Но вмешался старый друид, хранивший обиду на Бадб за свое бесчестие и проигрыш в старом споре, и однажды Холод и Ветер, Высокий тростник нарушил гейс и должен был принять наказание от рук своей повелительницы.
Колдун помог спутнику богини избежать наказания. Старик вторгся за пределы допустимого, нарушил порядок, способствовал тому, что стремления и слабости мира смертных проникли в упорядоченный мир вечных.
И разве могла богиня, привыкшая побеждать, проигнорировать этот факт или смириться с ним и просто продолжать свой путь в Бесконечности?
Возможно ли смириться с тем, что подвергало сомнению основную извечную истину, гласящую, что нет ни Вчера, ни Сегодня, ни Завтра. Есть лишь не имеющая конца, замкнутая цепь, состоящая из бесчисленных версий Вечного Сейчас. И во всех этих вариациях неизменными оставались две константы - она и ее спутник, с которым она поделилась своим бессмертием и которого у нее вероломно отняли.
Она поклялась вернуть его и терпеливо вела поиск скрытой от нее души, неотвратимо приближаясь к цели.
***
Когда-то
Где возникает интерес, там рождается спор. Где рождается спор, там может начаться война.
А Бадб всегда оказывалась в месте, где выковывалось первое звено этой роковой цепи.
Однажды два правителя соседних владений, уставшие от затяжного спора между ними, позвали Друида, чтобы он разрешил их тяжбу. Друид прибегнул к древнему беспристрастному способу разрешения конфликтов.
Все собрались на лугу вокруг небольшого холма. На вершину возвышения уложили две одинаковые доски. Друид принес с собой большую ячменную лепешку. Он разломил ее на две равные доли и вручил по половинке спорщикам. Оба повелителя покрошили свою часть лепешки каждый на одну из досок.
Все отошли от места, где вершился суд и замерли в ожидании появления вороны, в крыле которой будут белые перья.
Птица прилетит и опустится на доски. Одно крошево склюет, второе разбросает. Выиграет спор тот, чью часть лепешки птица разбросает.
Бадб, наблюдавшая за конфликтом владык, ждала, когда же спор выльется в хорошую драку. А лучше всего в сражение или затяжную войну, которая охватит многие поколения семей обоих правителей. Друид со своим обрядом собирался все разрушить, лишив богиню удовольствия испытать и укрепить свою мощь.
В войне все средства хороши. Негласно объявив Друида своим противником, Бадб пошла на хитрость. Она перехватила ворону, что могла разрешить спор, убила вестницу справедливости и заменила ее птицей из своей верной свиты.
Подменыш сожрала лепешку того из спорщиков, на стороне которого изначально была правда. Разочарованный и оскорбленный правитель назвал Друида мошенником, изгнал его Орден со своих земель и немедленно объявил войну своему конкуренту.
Бадб ликовала.
А Друид, проведав об обмане, поклялся найти способ отомстить вероломной богине за свое бесчестье и за несправедливый исход спора. Старый колдун избрал самый верный, на его взгляд, способ свершить отмщение. Понимая, что даже идя на поводу у праведного гнева, нельзя вмешиваться в неприкасаемые сферы бытия, он лишь немногим поспособствовал тому, что тонкие нити двух судеб соединились и переплелись в определенной точке чуть раньше назначенного им срока.
В один из весенних теплых и солнечных дней юная красавица с чистым сердцем и открытой душой отправилась на прогулку в долину.
Незаметное влияние старца, применившего тонкую и невесомую магию природы, открыло девушке глаза на красоту окружающего мира и заставило увидеть то, что оставалось незамеченным прежде.
Забыв обо всем, дева бродила, наблюдая пышное цветение природы, любуясь красотой родного края и вдыхая ароматы трав и цветов. Она не заметила, как сошла с знакомой тропы. Испугавшись, что заблудилась, девушка металась, не зная, куда повернуть, пока не вышла на луг, по которому протекал ручей. Там, возле цветущей яблони она присела, выбившись из сил. Лишь немного успокоившись и оглядевшись, поняла, что эти места ей знакомы, и как только ее легкие ноги чуть отдохнут, она сможет спокойно отправиться обратно.
Она оставалась здесь дольше, чем требовалось, чтобы прийти в себя, будто чего-то ждала.
И встретила его. А домой возвращалась, унося с собой свет зародившейся любви, которому суждено было не померкнуть в веках.
Но Друид был тут ни при чем. Все определила колдунья, куда более могущественная, и звалась она Судьбой.
Друид лишь знал, что встрече спутника Бадб и той девушки суждено случиться. Не в этом месте, и не в это время, но встреча была предопределена. Друид лишь немного искривил пути в Бесконечности, направляя их друг к другу именно в тот день.
***
...Морин приняла всю силу, что дали ей камни.
Она выкупалась в чистой энергии, наполнилась ею, и готова была существовать дальше в неуклюжем и мелочном человеческом мире. Здесь она скучала и чахла, растрачивая свою сущность, вынужденная опускаться до людей-муравьишек с их нелепыми проблемами.
Она выслеживала свою цель не как Неистовая Бадб, крушившая все на своем пути, а как затаившийся в засаде стрелок. Будь ее воля, она бы забрала свое и воздала должное за века одиночества, перевернув этот мирок с ног на голову, выпотрошив его и залив реками крови.
Условности человеческого мира все же влияли на богиню, порой ограничивали и мешали выстраивать последовательность действий. Но, наконец, в этой самой точке бытия она была близка к тому, чтобы вернуть принадлежащее ей и восстановить порядок.
Важен лишь правильный баланс, нарушить который не смела даже она.
Она заберет только то, чему здесь не место. И восполнит недостающее в своем мире.
Смертные нуждались в том, чтобы ими управляли и направляли. И эту милость боги оказывали людям, взамен требуя лишь малость - подчинения и послушания. Морин знала, что придет момент, и те, кто должен отдать ей желаемое, попробуют протестовать и сопротивляться. Тем самым они лишь подпитают силой сущность богини войны, бросив ей вызов, и проиграют.
Но она сделает так, что люди и не догадаются, к чему приведут их действия. Они сделают выбор, примут решение и добровольно угодят в ловушку, из которой она не даст вырваться.
...Покинув круг камней, Морин поехала туда, где ждали её верные крылатые спутницы. Они также нуждались в подкреплении сил. В этом скучном мире теперь не так часто случались войны или просто сражения, в завершении которых можно поживиться еще не остывшей плотью павших и выкупаться в крови. Приходилось довольствоваться малым.
Морин остановилась, вышла из машины. Вороны приветствовали госпожу неистовыми криками, носясь у нее над головой. Жестом она велела птицам замолчать и отправиться в сторону рощи. Обманчиво хрупкий и изящный облик не помешал ей с легкостью извлечь из багажника огромный изотермический контейнер, доверху набитый свежим мясом. Держа ящик в одной руке, Морин пошла следом за унесшимися вперед птицами.
Птицы ждали ее у рощицы, нетерпеливо мечась в воздухе. Они следовали за ней, держась над кронами деревьев, пока Морин не остановилась в глубине зарослей.
Присев на ствол поваленного дерева, она жестом велела птицам угомониться, и те послушно расселись на ветвях деревьев.
- Как жаль, что я не могу предложить вам сейчас ничего лучше. Вы достойны совсем не этого, - говорила Морин, открывая контейнер. - Но поверьте, осталось совсем немного, скоро все закончится. Мы снова окажемся там, где и должны быть, и вы сможете насытиться вдоволь.
Она доставала из контейнера куски свежего мяса и бросала их птицам.
Самые ловкие и нетерпеливые вороны срывались с ветвей и хватали сочащиеся кровью куски прямо на лету. Остальные степенно слетали вниз и клевали добычу, упавшую на землю.
Рано или поздно все жертвы Неистовой Бадб и ее кровожадных птиц становились пиршеством, замирая на земле неподвижно, пока клювы и когти терзали их плоть.
_________
*Монолиты- подразумевается один из древнейших археологических памятников, например, Каменное кольцо Ураг, расположенное в графстве Керри, Ирландия.
Глава 31
- Это-о… - зачарованно протянула я.
- Отель в замке
Лет в пятнадцать во время путешествия во Францию с родителями я бывала однажды в подобном. Старые стены из мрачного серого камня, вычурный ландшафтный дизайн и напыщенность интерьеров вызывали у меня тогда дикую скуку.
Теперь я стала старше, циничнее, научилась не очень доверять сюрпризам, если надо, могла изобразить удивление и притвориться довольной. Но в этот раз все эти уловки ни к чему. Хотя и не было ничего особенного ни в месте, куда мы приехали, ни в окружающих нас красотах. Все знакомо и понятно. Даже обыденно. И все же...
Я влюблена в того, кто привез меня сюда, а сюрприз оказался воплощенной в явь сказкой.
Кейран свернул с шоссе на грунтовую дорогу и, снизив скорость, двинулся вдоль ограды, огибавшей территорию замка. По правую руку открывался вид на озеро, поверхность которого в этот утренний час сияла, словно в нем разлилось жидкое солнце.
Небольшой трехэтажный замок из серо-бежевого камня* с арками и рельефными оконными карнизами из охристого известняка не походил на мрачную и громоздкую средневековую цитадель. Это была облегченная и более поздняя версия классического замка. На черепичных крышах многочисленных построек и башенок прижился благородный мох и трава, кое-где росшая целыми полянками.
Газон вокруг замка походил скорее на ровный лужок с вкраплениями белых и желтых цветов. Он так и приглашал присесть или прилечь и бездумно уставиться в чистые небеса.
Я опустила окно в машине и высунула голову наружу. Воздух был вкусный, сочный и свежий, как кислородный коктейль с ароматами травы, листвы и озерной воды. Я, наверное, выглядела, как ошалевший от восторга спаниель, разве что язык не вывалила и мои уши на ветру не развивались.
На меня вдруг что-то накатило. Внезапное, всепроникающее ощущение благодати, наполнившее каждую клеточку, как бывает, когда чувствуешь что-то необъяснимое и прекрасное настолько, что пугаешься этого чистого упоения.
Почувствовав прикосновение руки Кейрана, я повернулась к нему. На его лице светилась улыбка. Не скупая ее версия, а настоящая, наполнявшая глаза глубиной океанских вод в ясный день.
- Нравится? - спросил Кей, наблюдая мой щенячий восторг. - Погоди, ты еще не все видела.
- Мне очень нравится... - прошептала, прильнув к нему и утыкаясь лицом ему в шею. Губами коснулась теплой кожи под подбородком. Рано утром он принимал душ у меня дома и пах моим мылом и самим собой, чистым и родным ароматом сбывшейся мечты и нежданного счастья.
Я и не заметила, что уже некоторое время мы никуда не едем. Кейран притормозил возле раскидистого вяза, недалеко от широкой подъездной дороги, ведущей к главному входу замка.
Кейран обхватил меня одной рукой, подтянул к себе ближе, прижал крепко. Мои рот и нос вжались в его шею, и я куснула гладкую кожу его тщательно выбритого подбородка, лизнула, двигаясь выше, к казавшемуся беззащитным уху, обрамленному темными прядями волос. Кейран тихо выдохнул и повернул голову, ловя мои губы своим ртом.
Он поцеловал меня неторопливо, глубоко. Его язык двигался в моем рту, гладил и нежил влажно, сладко, дразняще. Вторая рука Кейрана легла мне на затылок, пальцы пробрались в свободно переплетенные прядки волос.
- Ты дрожишь, милая? - он чуть отстранился, удивленно глядя на меня. - Почему?
Я не ответила. Слезы стояли слишком близко и туманили зрение. Прикрыв глаза, я прижалась щекой к плечу Кейрана. Он ласково погладил меня по голове и затих. Не двигался, словно боялся потревожить, согревая и успокаивая своей близостью.
- Хейз? – позвал тихо. - Ты там как?
- Мне с тобой очень хорошо…
- Точно ничего не случилось? - мягко просил он.
- Случился избыток чувств по всем направлениям, - я подняла к нему лицо. - Люблю тебя.
- И я люблю тебя, - отозвался он. - Надеюсь, что впредь рядом со мной, если тебе вдруг и захочется плакать, то только от избытка радости и прочих восторгов.
- Прочие восторги?
- Давай уже доедем, заселимся и тогда я продемонстрирую тебе, что имею в виду.
Территория перед главным входом в замок выглядела продуманно облагороженной, без вычурности и помпезности. Все мило, аккуратно и без излишеств. Внутри отделка была точно такой же - классика, уютная и добротная, не давящая авторитетной роскошью.
На с поселили на третьем этаже, в башенке, и потолок в номере повторял изломы крыши. В просторной комнате было немного мебели: диванчик-софа на шести резных ножках, шкаф для одежды, высокий комод красного дерева и широкая латунная кровать, накрытая белоснежным покрывалом. Стены оклеены узорчатыми обоями приятных теплых тонов. Широкие доски пола тихо и уютно поскрипывали.
Одно окно в номере смотрело на озеро, другое куда-то за замок, где густо росли деревья и между ними плелись и разбегались во все стороны дорожки, пестрели полянки подстриженного газона со скамейками и круглыми чашами фонтанчиков.
- Как тебе? - спросил Кейран.
- Тихо, очень уютно и романтично, - отозвалась я, осматриваясь.
Большая и отлично отделанная ванная комната обнаружилась не за дверью, а за широкой аркой с плотными бархатными шторами, сейчас раздернутыми и закрепленными витыми шнурами.
- Отелем владеет дружное семейство. Это их фамильная собственность уже четыре века. Здесь полтора десятка номеров и каждый из них со своей неповторимой отделкой, - говорил Кейран, ставя на диванчик наши сумки, пока я бродила и осматривалась.
