А Лилу, бывшая словно не от мира сего, вызывала у нее порой раздражение.
В один из вечеров, когда жара немного спала, Шанталь встала и подошла к окну, с тоской глядя через решетку на темнеющее небо. Солнце садилось. И по небу разливались багряные отблески заката.
"Как будто кровь - подумала Шанталь. - Все небо залито кровью..."
Почувствовав слабость, она устало села на кровать. Очень хотелось пить, но воду, которая была в большом глиняном кувшине на столе, они экономили. До утра ее оставалось совсем мало. Не выдержав, Шанталь подошла, и подняв кувшин, все-таки сделала совсем маленький глоток.
- О чем ты думаешь? - беспечно спросила ее Лилу, накручивая на палец рыжий локон. Она спокойно лежала на кровати и улыбалась. И эта глупая улыбка почему-то вызвала у Шанталь раздражение.
- Думаю о том, что нас скоро казнят... а наши дети останутся сиротами, - резко бросила молодая женщина.
Лилу приподнялась на кровати. Ее губы дрогнули.
- Нет, Шанталь... - произнесла она. - Не говори так! Вчера ночью, когда ты спала, ко мне опять приходил ангел. Знаешь, он был такой светлый и добрый... от него шло такое сильное сияние... вся камера осветилась! Он сказал, что спасет меня. И тебя тоже.
- Правда? - Шанталь повернулась к ней, опять почувствовав раздражение.
Она резко поставила на стол кувшин.
- Тебе самой не надоели еще эти глупые сказки?
- Это не сказки... - прошептала Лилу.
- Где же раньше были твои ангелы? Где?! - зло крикнула Шанталь.
Она подумала про Франсуа... и почувствовала, как ей сдавило горло.
- Почему они не спасли других?! Посмотри, что творится вокруг! Каждый день гибнут люди... Сотни людей! Никто не спасает их... А ты - просто блаженная дурочка, живешь в своем придуманном мире. Пора уже проснуться.
Лилу молча слушала ее. Только сильно побледнела, а губы задрожали еще сильнее.
- Шанталь, - прошептала она. - Перестань. Прошу тебя, не надо...
- Нет никаких ангелов! - прямо в лицо ей выкрикнула Шанталь. - И Бога нет. Я не верю в него больше. А если он все-таки есть... как... как же он допускает такое?
И сев на кровать и закрыв лицо ладонями, молодая женщина расплакалась.
Лилу подошла к ней и, обняв, стала утешать.
Днем, 24-го июля, Шанталь почувствовала сильную, всё нарастающую боль внизу живота. Спазмы становились все сильнее и сильнее.
Она застонала, лежа на кровати. Дремавшая после обеда Лилу, проснулась и подскочила к ней.
- Кажется, у меня началось... - прошептала Шанталь, кусая губы.
Лилу погладила ее по руке и, проворно подбежав к двери, заколотила в нее кулачками. В другое время Шанталь удивилась бы, как на таком позднем сроке беременности Лилу удается так шустро двигаться. Но сейчас молодой женщине было ни до чего. Тело пронзила еще одна волна нестерпимой боли и, не удержавшись, она громко вскрикнула.
- Сейчас, сейчас, милая... - проговорила ей Лилу. - Кажется, они нас услышали и идут сюда.
И действительно, через несколько минут в замке раздался скрежет ключа, и дверь открылась.
В пять часов утра 25-го июля или 7-го термидора по республиканскому стилю, у Шанталь появился на свет мальчик. Организм молодой женщины сильно ослабел за время тюремного заключения. Роды были тяжелыми, и Шанталь очень ослабла и потеряла много крови. Но ребенок родился вполне здоровым.
Шанталь услышала его жалобный и как будто недовольный плач, и ее сердце пронзила радость... а затем нестерпимая боль от осознания того, в каких условиях он пришел в этот мир. И что теперь будет с ним. И с ней тоже.
Тюремный врач положил это маленькое, но уже обреченное на сиротство существо, рядом с ней на серое казенное одеяло и равнодушно бросил:
- У тебя родился сын. Пока отдохни, а потом его унесут.
- Как унесут? - заволновалась Шанталь.
- Не беспокойся, его будут приносить тебе на кормление.
Врач сделал паузу, глядя на лежавшую перед ним измученную женщину с новорожденным.
- И республика милосердна, она дает тебе три дня на восстановление сил. А 10-го термидора тебя переведут в Консьержери.
- А... мой сын? - прошептала Шанталь, сжав руку так сильно, что ногти впились в ладонь.
Ведь она заранее знала ответ. Но почему же сейчас, когда она увидела своего ребенка, боль так сильно сдавила ей сердце, что ей показалось, что оно остановится.
- Тебе ведь уже говорили об этом, Дюбуа, - спокойно ответил врач. - Ребенок отправится в сиротский дом.
- Кстати, ты придумала, как его назвать? Если нет, мы дадим ему достойное республиканское имя.
- Его зовут Франсуа, - ответила Шанталь.
- Хорошо, - кивнул ей врач. - Всё, можешь отдыхать.
Он направился к двери, и Шанталь услышала скрежет закрываемого снаружи засова.
Глаза Шанталь наполнились слезами. Ей вспомнился тот, далекий уже ноябрьский день. За окном падал первый снег. А Франсуа д'Аспер стоял перед ней на коленях и, держа ее за руку, говорил о ее единственном шансе спастись. Что дав жизнь малышу, она сама выживет. А здесь, в этом мире, останется его продолжение, его ребенок...
- Что же мы натворили, Франсуа... - прошептала молодая женщина. Грубая ткань подушки уже намокла от ее слез, а они все лились и лились. - Я только продлила свою агонию. И обрекла на мучения собственного сына. Лучше бы меня тоже казнили вслед за тобой, Франсуа...
Она все шептала и шептала его имя, как будто д'Аспер мог ее слышать.
Ребенок спал, и Шанталь, измученная и физически и душевно, сама не заметила, как ее глаза закрылись, и она провалилась в тяжелый беспокойный сон.
Молодая женщина не знала, сколько времени она проспала, но когда открыла глаза, в небольшой комнате уже был полумрак. Все тело ныло и болело. Когда Шанталь пошевелилась, боль усилилась. Она прикоснулась рукой к непривычно похудевшему животу и сразу же вспомнила про маленького Франсуа. Повернув голову, молодая женщина увидела, что ребенка рядом не было. Видимо его унесли, когда она заснула. Почувствовав сильную тревогу, Шанталь попыталась встать с кровати. Ухватившись рукой за деревянную спинку, она с трудом села, чувствуя усиливающуюся в теле боль. Затем, спустила ноги на пол и встала. Перед глазами поплыли темные круги. Сказывалось, что во время родов она потеряла много крови. Шанталь выждала пару минут, стоя и держась рукой за спинку кровати. Затем медленно подошла к закрытой двери и, сжав руки в кулаки, начала стучать.
Долгое время никто не реагировал, но затем раздался звук открываемого замка. В двери показалась физиономия одного из охранников.
- Ну, чего колотишь? - грубо спросил он встревоженную женщину.
- Где мой ребенок? - выдохнула Шанталь.
- Жив и здоров твой ребенок, - буркнул он, оглядев бледную женщину с растрепанными волосами. - Унесли, когда заснула. А то придавишь ненароком или мало ли что еще сделаешь.
"Надо же, какая забота..." - с горькой иронией подумала Шанталь.
- Где он? - снова спросила она.
- Да принесут его тебе скоро, что разволновалась так, - усмехнулся охранник. - И пойди, приляг, видок у тебя неважный.
И он с грохотом закрыл дверь перед самым носом молодой женщины.
Санкюлот оказался прав. Через полчаса в комнату вошел уже хорошо знакомый Шанталь тюремный врач. В руках он держал ребенка, завернутого в залатанное одеяльце.
Шанталь слабо улыбнулась, увидев его и смахнула с ресниц слезы.
- Можешь покормить его и побыть с ним, - бросил ей врач, глядя куда-то мимо Шанталь. Через час его унесут.
- Почему вы все время его уносите? - спросила она, разворачивая грубое одеяло. Она осторожно взяла сына на руки.
- Таков закон, - услышала она равнодушный ответ.
Врач сделал уже несколько шагов к двери. Но уже почти на пороге обернулся и посмотрел на Шанталь с ребенком на руках. В его взгляде мелькнуло что-то, похожее на сочувствие.
- Твой сын здоров, его осмотрели, - произнес он. - Республика вырастит из него достойного гражданина, у него будет хорошая жизнь. Так что можешь не волноваться за него, Дюбуа.
Сказав это, он вышел, оставив Шанталь наедине с маленьким Франсуа. Если это и являлось утешением с точки зрения врача, то для молодой женщины его слова возымели обратное действие. Сердце опять сдавила страшная боль, и Шанталь едва сдержалась, чтобы не разрыдаться. Она перевела взгляд на ребенка. Он смотрел на нее своими, пока еще немного мутными глазами. Шанталь разглядела, что у него были длинные темные реснички и темные волосики на голове.
"Как у Франсуа", - подумала она. И по щекам опять потекли слезы...
Ребенок сморщил маленькое личико и заплакал, потянувшись к ней и явно давая понять матери, что голоден.
- Сейчас, сейчас, мой маленький... - прошептала Шанталь, поднося его к груди.
На следующее утро Шанталь перевели обратно в камеру, где она находилась прежде вместе с Лилу. Рыжеволосая девушка радостно обняла ее.
- Я так счастлива за тебя, Шанталь! Мне сказали, что у тебя родился сын. Как ты его назвала?
- Франсуа, - ответила молодая женщина. - Также, как звали его отца.
- Прекрасное имя, - улыбнулась Лилу.
Она мечтательно вздохнула.
- А я надеюсь, что у меня родится девочка.
Она провела рукой по своему большому животу:
- Я назову ее Женевьевой. Правда, красивое имя?
Шанталь кивнула.
- А потом... - продолжала Лилу. - Потом, когда мы выйдем отсюда с малюткой Женевьевой, мы поедем к папе. Он уже будет дома. Как я хочу домой, Шанталь... - вдруг горестно вздохнула она и подняла на молодую женщину свои большие карие глаза.
"Похоже, она совсем не в себе, стала ещё хуже, - мелькнуло в голове у Шанталь. Но это она, конечно, не сказала, а лишь улыбнулась в ответ несчастной девушке.
Через час в камеру принесли ребенка для очередного кормления. Шанталь уже гораздо более уверенно взяла его на руки и поцеловала в маленькую щечку.
- Какой он! - воскликнула Лилу, заглядывая ей через плечо. - Просто прелесть!
- Да, - улыбнулась ей Шанталь, смахивая с глаз слезинку.
Ребенок деловито зачмокал, глотая молоко. Лилу не отрываясь смотрела на них.
- А можно... можно мне его подержать? - попросила она, заглядывая в глаза Шанталь. - Я буду очень осторожной. Ну пожалуйста, Шанталь...
Шанталь мгновение колебалась, затем протянула ей одеяльце с малышом:
- На, только не урони.
Лилу взяла из ее рук маленького Франсуа, и ее лицо озарила счастливая улыбка.
- Скоро и у меня будет такой же, - пропела она. - А ангелы сказали мне, что у меня родится девочка. Какой же ты милый... - она осторожно поцеловала Франсуа, но он, закрыв глазки, уже дремал.
"Опять эти ангелы", - подумала Шанталь и, сложив руки на коленях, отвернулась к зарешеченному окну, сквозь которое виднелся маленький кусочек июльского неба.
Лилу что-то шептала ребенку и весело смеялась, а Шанталь изо всех сил сдерживалась, чтобы не разрыдаться.
Рано утром 27-го июля или 9-го термидора второго года республики Шанталь покормила Франсуа, которого вскоре унесли. Лилу еще крепко спала на соседней кровати, а Шанталь подошла к окну и, взявшись исхудавшими руками за решетку, стала смотреть на небо. Чувствовалось, что день предстоит очень жарким. Небо было безоблачным, а в воздухе уже ощущалось зарождающееся марево, грозящее днем превратится в нестерпимый раскаленный зной.
"Мой последний день здесь, - с горечью подумала Шанталь. - Завтра я уже буду в Консьержери. А потом... "
Надо было как-то смириться с этим. Но смириться было невозможно. Особенно, когда Шанталь представляла себе это беззащитное и уже так любимое ею создание, ее ребенка... который вскоре окажется совершенно один в сиротском доме. Она почти до крови закусила губы и сделала несколько глубоких вздохов, пытаясь хоть немного успокоить нервы.
Лилу все также мирно спала на кровати, ее темно-рыжие волосы разметались в стороны, на губах была полуулыбка.
"Наверное, к ней опять пришли ангелы", - подумала Шанталь и в этот момент ей захотелось стать такой же беспечной, как эта сумасшедшая девушка. Сойти с ума, чтобы не осознавать то, что происходит вокруг. То, что вскоре произойдет с ней и с ее сыном.
Днем Франсуа почему-то не принесли на кормление, и Шанталь сильно забеспокоилась. Им самим также не принесли ни обед, ни скудный ужин. Молодые женщины поочередно стучали в дверь и кричали, но охранники словно вымерли. Никто не отзывался на их призывы.
- Хорошо, что у нас почти полный кувшин воды, - проговорила Шанталь, бросив взгляд на стол. - До утра нам хватит, а там...
- А там... - подхватила ее Лилу. - Прилетят ангелы, они всех освободят. Тюрьмы откроются. А мы с Женевьевой поедем домой к папе.
- Хватит! - резко оборвала ее Шанталь. - Перестань, безумная девчонка. Надоела!
Лилу смолкла, обиженно посмотрев на нее.
Наступил вечер, и камеру окутал полумрак. Франсуа все не приносили, и Шанталь ужасно извелась.
"Что-то случилось... - мучила ее сознание мысль. - Но что?"
И вдруг, словно в подтверждение ее слов, с улицы донеслись какие-то равномерные гулкие удары.
- Что это такое? - пробормотала Шанталь, подходя к окну. Лилу тоже подошла и взялась ладонью за решетку. Шанталь посмотрела в ее темные расширившиеся зрачки.
- Это набат, - прошептала девушка. И Шанталь поняла, что Лилу права. Как правило, в набат били только в самых экстренных ситуациях.
- В городе что-то произошло... - ответила Шанталь и сильно сжала руку Лилу.
Женщины все стояли у окна, прислушиваясь. Постепенно, с улиц стал слышен какой-то слабый гул, который все нарастал и нарастал. Какие-то крики послышались уже и совсем близко, как показалось Шанталь - откуда-то из тюремных окон. Ощущалось странное и непонятное волнение, которое передалось и женщинам.
Они не спали всю ночь. Уже под утро Лилу все-таки задремала, а Шанталь так и сидела на кровати, чутко прислушиваясь к звукам за окном. Что-то явно произошло. Но что? Мысли о Франсуа не давали ей покоя. Почему не приносили ребенка? Вдруг с ним что-то случилось?
Шанталь встала и начала нервно ходить по камере. Через какое-то время, почувствовав невыносимую усталость, она все же прилегла на кровать и закрыла глаза. А еще через несколько минут усталость овладела каждой клеточкой ее тела. Молодая женщина сама не заметила, как задремала. В зарешеченном окне уже брезжил рассвет.
Разбудил Шанталь резкий скрежет ключа, поворачивающегося в замке. Она открыла глаза. Было уже совсем светло, за тюремной решеткой ярко светило солнце.
"Сколько же сейчас времени? - промелькнула мысль. - Уже день".
Второй мыслью, от которой у Шанталь сжало сердце, стало то, что сегодня 10-е термидора, день ее перевода в Консьержери.
"Наверное, это за мной, - обреченно подумала она, поднявшись с кровати и оправляя смятое платье. - Господи... а ведь я так и не попрощалась с Франсуа. Несчастный мой малыш". Все это молниеносно промелькнуло в голове молодой женщины, пока дверь со скрипом открывалась. Лилу тоже проснулась и, убрав с глаз рыжие волосы, недоуменно смотрела на вошедшего.
- Гражданки Дюбуа и Конде? - спросил их вошедший в камеру мужчина лет тридцати. Он был перепоясан неизменной трехцветной лентой, но что-то в его голосе было необычным. А взгляд его живых карих глаз пробежался по лицам женщин с явным состраданием.
- Да, - Шанталь кивнула головой. - Я Шанталь Дюбуа. А она - Лилиан Конде.
- Хорошо, - ответил мужчина. - Гражданки, собирайте вещи и выходите. Вы свободны.
В один из вечеров, когда жара немного спала, Шанталь встала и подошла к окну, с тоской глядя через решетку на темнеющее небо. Солнце садилось. И по небу разливались багряные отблески заката.
"Как будто кровь - подумала Шанталь. - Все небо залито кровью..."
Почувствовав слабость, она устало села на кровать. Очень хотелось пить, но воду, которая была в большом глиняном кувшине на столе, они экономили. До утра ее оставалось совсем мало. Не выдержав, Шанталь подошла, и подняв кувшин, все-таки сделала совсем маленький глоток.
- О чем ты думаешь? - беспечно спросила ее Лилу, накручивая на палец рыжий локон. Она спокойно лежала на кровати и улыбалась. И эта глупая улыбка почему-то вызвала у Шанталь раздражение.
- Думаю о том, что нас скоро казнят... а наши дети останутся сиротами, - резко бросила молодая женщина.
Лилу приподнялась на кровати. Ее губы дрогнули.
- Нет, Шанталь... - произнесла она. - Не говори так! Вчера ночью, когда ты спала, ко мне опять приходил ангел. Знаешь, он был такой светлый и добрый... от него шло такое сильное сияние... вся камера осветилась! Он сказал, что спасет меня. И тебя тоже.
- Правда? - Шанталь повернулась к ней, опять почувствовав раздражение.
Она резко поставила на стол кувшин.
- Тебе самой не надоели еще эти глупые сказки?
- Это не сказки... - прошептала Лилу.
- Где же раньше были твои ангелы? Где?! - зло крикнула Шанталь.
Она подумала про Франсуа... и почувствовала, как ей сдавило горло.
- Почему они не спасли других?! Посмотри, что творится вокруг! Каждый день гибнут люди... Сотни людей! Никто не спасает их... А ты - просто блаженная дурочка, живешь в своем придуманном мире. Пора уже проснуться.
Лилу молча слушала ее. Только сильно побледнела, а губы задрожали еще сильнее.
- Шанталь, - прошептала она. - Перестань. Прошу тебя, не надо...
- Нет никаких ангелов! - прямо в лицо ей выкрикнула Шанталь. - И Бога нет. Я не верю в него больше. А если он все-таки есть... как... как же он допускает такое?
И сев на кровать и закрыв лицо ладонями, молодая женщина расплакалась.
Лилу подошла к ней и, обняв, стала утешать.
***
Днем, 24-го июля, Шанталь почувствовала сильную, всё нарастающую боль внизу живота. Спазмы становились все сильнее и сильнее.
Она застонала, лежа на кровати. Дремавшая после обеда Лилу, проснулась и подскочила к ней.
- Кажется, у меня началось... - прошептала Шанталь, кусая губы.
Лилу погладила ее по руке и, проворно подбежав к двери, заколотила в нее кулачками. В другое время Шанталь удивилась бы, как на таком позднем сроке беременности Лилу удается так шустро двигаться. Но сейчас молодой женщине было ни до чего. Тело пронзила еще одна волна нестерпимой боли и, не удержавшись, она громко вскрикнула.
- Сейчас, сейчас, милая... - проговорила ей Лилу. - Кажется, они нас услышали и идут сюда.
И действительно, через несколько минут в замке раздался скрежет ключа, и дверь открылась.
***
В пять часов утра 25-го июля или 7-го термидора по республиканскому стилю, у Шанталь появился на свет мальчик. Организм молодой женщины сильно ослабел за время тюремного заключения. Роды были тяжелыми, и Шанталь очень ослабла и потеряла много крови. Но ребенок родился вполне здоровым.
Шанталь услышала его жалобный и как будто недовольный плач, и ее сердце пронзила радость... а затем нестерпимая боль от осознания того, в каких условиях он пришел в этот мир. И что теперь будет с ним. И с ней тоже.
Тюремный врач положил это маленькое, но уже обреченное на сиротство существо, рядом с ней на серое казенное одеяло и равнодушно бросил:
- У тебя родился сын. Пока отдохни, а потом его унесут.
- Как унесут? - заволновалась Шанталь.
- Не беспокойся, его будут приносить тебе на кормление.
Врач сделал паузу, глядя на лежавшую перед ним измученную женщину с новорожденным.
- И республика милосердна, она дает тебе три дня на восстановление сил. А 10-го термидора тебя переведут в Консьержери.
- А... мой сын? - прошептала Шанталь, сжав руку так сильно, что ногти впились в ладонь.
Ведь она заранее знала ответ. Но почему же сейчас, когда она увидела своего ребенка, боль так сильно сдавила ей сердце, что ей показалось, что оно остановится.
- Тебе ведь уже говорили об этом, Дюбуа, - спокойно ответил врач. - Ребенок отправится в сиротский дом.
- Кстати, ты придумала, как его назвать? Если нет, мы дадим ему достойное республиканское имя.
- Его зовут Франсуа, - ответила Шанталь.
- Хорошо, - кивнул ей врач. - Всё, можешь отдыхать.
Он направился к двери, и Шанталь услышала скрежет закрываемого снаружи засова.
Глава 9
Глаза Шанталь наполнились слезами. Ей вспомнился тот, далекий уже ноябрьский день. За окном падал первый снег. А Франсуа д'Аспер стоял перед ней на коленях и, держа ее за руку, говорил о ее единственном шансе спастись. Что дав жизнь малышу, она сама выживет. А здесь, в этом мире, останется его продолжение, его ребенок...
- Что же мы натворили, Франсуа... - прошептала молодая женщина. Грубая ткань подушки уже намокла от ее слез, а они все лились и лились. - Я только продлила свою агонию. И обрекла на мучения собственного сына. Лучше бы меня тоже казнили вслед за тобой, Франсуа...
Она все шептала и шептала его имя, как будто д'Аспер мог ее слышать.
***
Ребенок спал, и Шанталь, измученная и физически и душевно, сама не заметила, как ее глаза закрылись, и она провалилась в тяжелый беспокойный сон.
Молодая женщина не знала, сколько времени она проспала, но когда открыла глаза, в небольшой комнате уже был полумрак. Все тело ныло и болело. Когда Шанталь пошевелилась, боль усилилась. Она прикоснулась рукой к непривычно похудевшему животу и сразу же вспомнила про маленького Франсуа. Повернув голову, молодая женщина увидела, что ребенка рядом не было. Видимо его унесли, когда она заснула. Почувствовав сильную тревогу, Шанталь попыталась встать с кровати. Ухватившись рукой за деревянную спинку, она с трудом села, чувствуя усиливающуюся в теле боль. Затем, спустила ноги на пол и встала. Перед глазами поплыли темные круги. Сказывалось, что во время родов она потеряла много крови. Шанталь выждала пару минут, стоя и держась рукой за спинку кровати. Затем медленно подошла к закрытой двери и, сжав руки в кулаки, начала стучать.
Долгое время никто не реагировал, но затем раздался звук открываемого замка. В двери показалась физиономия одного из охранников.
- Ну, чего колотишь? - грубо спросил он встревоженную женщину.
- Где мой ребенок? - выдохнула Шанталь.
- Жив и здоров твой ребенок, - буркнул он, оглядев бледную женщину с растрепанными волосами. - Унесли, когда заснула. А то придавишь ненароком или мало ли что еще сделаешь.
"Надо же, какая забота..." - с горькой иронией подумала Шанталь.
- Где он? - снова спросила она.
- Да принесут его тебе скоро, что разволновалась так, - усмехнулся охранник. - И пойди, приляг, видок у тебя неважный.
И он с грохотом закрыл дверь перед самым носом молодой женщины.
Санкюлот оказался прав. Через полчаса в комнату вошел уже хорошо знакомый Шанталь тюремный врач. В руках он держал ребенка, завернутого в залатанное одеяльце.
Шанталь слабо улыбнулась, увидев его и смахнула с ресниц слезы.
- Можешь покормить его и побыть с ним, - бросил ей врач, глядя куда-то мимо Шанталь. Через час его унесут.
- Почему вы все время его уносите? - спросила она, разворачивая грубое одеяло. Она осторожно взяла сына на руки.
- Таков закон, - услышала она равнодушный ответ.
Врач сделал уже несколько шагов к двери. Но уже почти на пороге обернулся и посмотрел на Шанталь с ребенком на руках. В его взгляде мелькнуло что-то, похожее на сочувствие.
- Твой сын здоров, его осмотрели, - произнес он. - Республика вырастит из него достойного гражданина, у него будет хорошая жизнь. Так что можешь не волноваться за него, Дюбуа.
Сказав это, он вышел, оставив Шанталь наедине с маленьким Франсуа. Если это и являлось утешением с точки зрения врача, то для молодой женщины его слова возымели обратное действие. Сердце опять сдавила страшная боль, и Шанталь едва сдержалась, чтобы не разрыдаться. Она перевела взгляд на ребенка. Он смотрел на нее своими, пока еще немного мутными глазами. Шанталь разглядела, что у него были длинные темные реснички и темные волосики на голове.
"Как у Франсуа", - подумала она. И по щекам опять потекли слезы...
Ребенок сморщил маленькое личико и заплакал, потянувшись к ней и явно давая понять матери, что голоден.
- Сейчас, сейчас, мой маленький... - прошептала Шанталь, поднося его к груди.
***
На следующее утро Шанталь перевели обратно в камеру, где она находилась прежде вместе с Лилу. Рыжеволосая девушка радостно обняла ее.
- Я так счастлива за тебя, Шанталь! Мне сказали, что у тебя родился сын. Как ты его назвала?
- Франсуа, - ответила молодая женщина. - Также, как звали его отца.
- Прекрасное имя, - улыбнулась Лилу.
Она мечтательно вздохнула.
- А я надеюсь, что у меня родится девочка.
Она провела рукой по своему большому животу:
- Я назову ее Женевьевой. Правда, красивое имя?
Шанталь кивнула.
- А потом... - продолжала Лилу. - Потом, когда мы выйдем отсюда с малюткой Женевьевой, мы поедем к папе. Он уже будет дома. Как я хочу домой, Шанталь... - вдруг горестно вздохнула она и подняла на молодую женщину свои большие карие глаза.
"Похоже, она совсем не в себе, стала ещё хуже, - мелькнуло в голове у Шанталь. Но это она, конечно, не сказала, а лишь улыбнулась в ответ несчастной девушке.
Через час в камеру принесли ребенка для очередного кормления. Шанталь уже гораздо более уверенно взяла его на руки и поцеловала в маленькую щечку.
- Какой он! - воскликнула Лилу, заглядывая ей через плечо. - Просто прелесть!
- Да, - улыбнулась ей Шанталь, смахивая с глаз слезинку.
Ребенок деловито зачмокал, глотая молоко. Лилу не отрываясь смотрела на них.
- А можно... можно мне его подержать? - попросила она, заглядывая в глаза Шанталь. - Я буду очень осторожной. Ну пожалуйста, Шанталь...
Шанталь мгновение колебалась, затем протянула ей одеяльце с малышом:
- На, только не урони.
Лилу взяла из ее рук маленького Франсуа, и ее лицо озарила счастливая улыбка.
- Скоро и у меня будет такой же, - пропела она. - А ангелы сказали мне, что у меня родится девочка. Какой же ты милый... - она осторожно поцеловала Франсуа, но он, закрыв глазки, уже дремал.
"Опять эти ангелы", - подумала Шанталь и, сложив руки на коленях, отвернулась к зарешеченному окну, сквозь которое виднелся маленький кусочек июльского неба.
Лилу что-то шептала ребенку и весело смеялась, а Шанталь изо всех сил сдерживалась, чтобы не разрыдаться.
***
Рано утром 27-го июля или 9-го термидора второго года республики Шанталь покормила Франсуа, которого вскоре унесли. Лилу еще крепко спала на соседней кровати, а Шанталь подошла к окну и, взявшись исхудавшими руками за решетку, стала смотреть на небо. Чувствовалось, что день предстоит очень жарким. Небо было безоблачным, а в воздухе уже ощущалось зарождающееся марево, грозящее днем превратится в нестерпимый раскаленный зной.
"Мой последний день здесь, - с горечью подумала Шанталь. - Завтра я уже буду в Консьержери. А потом... "
Надо было как-то смириться с этим. Но смириться было невозможно. Особенно, когда Шанталь представляла себе это беззащитное и уже так любимое ею создание, ее ребенка... который вскоре окажется совершенно один в сиротском доме. Она почти до крови закусила губы и сделала несколько глубоких вздохов, пытаясь хоть немного успокоить нервы.
Лилу все также мирно спала на кровати, ее темно-рыжие волосы разметались в стороны, на губах была полуулыбка.
"Наверное, к ней опять пришли ангелы", - подумала Шанталь и в этот момент ей захотелось стать такой же беспечной, как эта сумасшедшая девушка. Сойти с ума, чтобы не осознавать то, что происходит вокруг. То, что вскоре произойдет с ней и с ее сыном.
***
Днем Франсуа почему-то не принесли на кормление, и Шанталь сильно забеспокоилась. Им самим также не принесли ни обед, ни скудный ужин. Молодые женщины поочередно стучали в дверь и кричали, но охранники словно вымерли. Никто не отзывался на их призывы.
- Хорошо, что у нас почти полный кувшин воды, - проговорила Шанталь, бросив взгляд на стол. - До утра нам хватит, а там...
- А там... - подхватила ее Лилу. - Прилетят ангелы, они всех освободят. Тюрьмы откроются. А мы с Женевьевой поедем домой к папе.
- Хватит! - резко оборвала ее Шанталь. - Перестань, безумная девчонка. Надоела!
Лилу смолкла, обиженно посмотрев на нее.
Наступил вечер, и камеру окутал полумрак. Франсуа все не приносили, и Шанталь ужасно извелась.
"Что-то случилось... - мучила ее сознание мысль. - Но что?"
И вдруг, словно в подтверждение ее слов, с улицы донеслись какие-то равномерные гулкие удары.
- Что это такое? - пробормотала Шанталь, подходя к окну. Лилу тоже подошла и взялась ладонью за решетку. Шанталь посмотрела в ее темные расширившиеся зрачки.
- Это набат, - прошептала девушка. И Шанталь поняла, что Лилу права. Как правило, в набат били только в самых экстренных ситуациях.
- В городе что-то произошло... - ответила Шанталь и сильно сжала руку Лилу.
Женщины все стояли у окна, прислушиваясь. Постепенно, с улиц стал слышен какой-то слабый гул, который все нарастал и нарастал. Какие-то крики послышались уже и совсем близко, как показалось Шанталь - откуда-то из тюремных окон. Ощущалось странное и непонятное волнение, которое передалось и женщинам.
***
Они не спали всю ночь. Уже под утро Лилу все-таки задремала, а Шанталь так и сидела на кровати, чутко прислушиваясь к звукам за окном. Что-то явно произошло. Но что? Мысли о Франсуа не давали ей покоя. Почему не приносили ребенка? Вдруг с ним что-то случилось?
Шанталь встала и начала нервно ходить по камере. Через какое-то время, почувствовав невыносимую усталость, она все же прилегла на кровать и закрыла глаза. А еще через несколько минут усталость овладела каждой клеточкой ее тела. Молодая женщина сама не заметила, как задремала. В зарешеченном окне уже брезжил рассвет.
Разбудил Шанталь резкий скрежет ключа, поворачивающегося в замке. Она открыла глаза. Было уже совсем светло, за тюремной решеткой ярко светило солнце.
"Сколько же сейчас времени? - промелькнула мысль. - Уже день".
Второй мыслью, от которой у Шанталь сжало сердце, стало то, что сегодня 10-е термидора, день ее перевода в Консьержери.
"Наверное, это за мной, - обреченно подумала она, поднявшись с кровати и оправляя смятое платье. - Господи... а ведь я так и не попрощалась с Франсуа. Несчастный мой малыш". Все это молниеносно промелькнуло в голове молодой женщины, пока дверь со скрипом открывалась. Лилу тоже проснулась и, убрав с глаз рыжие волосы, недоуменно смотрела на вошедшего.
- Гражданки Дюбуа и Конде? - спросил их вошедший в камеру мужчина лет тридцати. Он был перепоясан неизменной трехцветной лентой, но что-то в его голосе было необычным. А взгляд его живых карих глаз пробежался по лицам женщин с явным состраданием.
- Да, - Шанталь кивнула головой. - Я Шанталь Дюбуа. А она - Лилиан Конде.
- Хорошо, - ответил мужчина. - Гражданки, собирайте вещи и выходите. Вы свободны.
