Посреди комнаты поставили таз с водой. Птичка, закутанная в одеяла сидела на кровати, прижавшись спиной к стене. Наконец, прибежала Жанна, и батюшка начал читать обряд.
- Имя? - он взглянул на Птичку
- Илирия, - сказала державшая на руках девочку Жанна
Батюшка омыл малышку, что-то шепча при этом. И слышно-то не было. И передал её сначала Залии, она подержала, потом - мне, потом - монахине, потом - Жанне, и наконец положил её на руки Даше, и, склонившись, надел на них длинную петлю из бечёвки с медальоном Всемилостивой, сказав:
- Да едины мать и дитя пред лицом Всемилостивой, пока дитя не встанет на путь свой.
Потом разрезал бечевку, и завязал два узелка: на шеи у Даши осталась просто бечёвка, потом она её снимет и спрячет, а на шее у девочки, Илирии, бечёвка с медальоном.
Посмотрев на монахиню батюшка строго, я бы сказала, зло, спросил:
- И как так случилось, что чадо сами справлялись? Где воспитательница? Где директор? Где, вы, были?
Сестра Сима, низко склонившись перед ним, сначала молчала, а потом с горечью сказала:
- Ольгу директор за тканью послала, завтра будет. Где сама не знаю. А я не слышала.
- Вот как... - отец Олег покачал головой, и первый раз я увидела, как его лицо стало недобрым.
Потом он повернулся к нам, и я подумала - показалось...
Мы засобирались уходить, когда Жанна нахмурилась, задумалась, а потом резко развернувшись, подошла к разговаривающим батюшке и монахине. Я не слышала о чём она горячо спорила со священником, видела как он отрицательно качал головой на её слова. Но девушка продолжала настаивать и вдруг ткнула указательным пальцем батюшке в грудь. Он посмотрел на её палец и...негромко рассмеялся. Взял её лицо в ладони и поцеловал в лоб. Что-то сказал, кивнув, и девушка пошла к нам.
На мои вопросы Жанна не отвечала, она шла и загибала пальцы на руке, и думала.
О чём? Я узнала, когда она разбудила меня и, зажав мне ладонью рот, шепотом сообщила:
- Мы уходим. Вставай, только тихо, нам помощь нужна.
Я быстро накинула платье и вышла вслед за ней в коридор. Там нас ждали Свир, державший на руках закутанную Дашу, сестра Сима с ребёнком и батюшка с узлами возле его ног.
- Мы уходим, - ещё раз сказала мне Жанна, - нельзя Птичке здесь оставаться.
Вот так! Внезапно! А как же я? Как девочки?
Девушка наклонилась ко мне и прошептала:
- Где деньги, ты знаешь. А дальше - разберёшься. Ирану снимут, батюшка, как чёрт, зол. Теперь уж точно, снимут. А Наталия, так или по-другому, до Дашки доберётся. А уж ребёнка убить...Легко. Нам надо её спрятать. А завтра Ирана узнает о малышке, тогда нам точно не сбежать. Орлова стражу поставит.
Она была права, во всём права. И я понимала, но как больно и горько, мы ведь думали, что она будет ещё несколько месяцев с нами. Как мы без неё?!
Жанна смахнула ладонью слёзы с моего лица и твёрдо сказала:
- Пошли!
Спустившись вниз, я догадалась - зачем девушка разбудила меня - на входной двери сияло ярко-красное пятно. Паутина...Видимо кто-то неловко задел нить и заклинание "проснулось". К счастью, тех сил, что у меня оставались хватит, а уж убрать её...я усмехнулась. Ну что, госпожа Орлова? Как сказал Лир? Я лучше вас! Пальцы Наталии искривлены из-за подагры, каждый раз, плетя руны, ей приходиться терпеть сильную боль. Но распутывая её плетение, я не чувствовала ни капельки жалости.
Возле ворот стояли запряжённые сани и...Лир. Мужчина сел в сани, Свир отдал ему Птичку, Жанна, быстро обняв меня, побежала к ним, Свир помог сесть ей, монахиня подала девушке малышку, а батюшка со Свиром уложили узлы им в ноги. Свир махнул мне рукой, сел, и сани сорвались с места, оставив за собой взвихрившийся снег.
- Встать!
От громкого, пронзительного крика Ирана, сердце заколошматилось, казалось, ещё немного и оно просто выпрыгнет.
Под потолком загорелись магические светильники, обычно так их не зажигали, и от яркого света в глазах зарябило и слёзы выступили.
- В ряд! - рявкнула директор, глядя, как мы выбираемся из кроватей.
- Что здесь произошло? - почти сразу раздался от двери голос Орловой.
С темноты на свет, я и не сразу увидела её. Она стояла возле двери и пальцем проводила по косяку, из которого торчали щепки.
- Что случилось? - сестра Сима, которая осталась с нами на ночь, из-за того, что все девочки были перепуганы, вытирая руки, вышла из ванной.
- Во-о-от оно что...Сестра, вы забыли, что вы - монахиня. Вы должны находиться в лекарской. А вы опять вмешиваетесь в мирские дела. Может, вы, объясните мне почему разрушены дверь и стена?
- Ночью Даша родила девочку. К сожалению, дверь заклинило, а девочки, перепугавшись, применили магию. Так как их никто и никогда не учил правильно обращаться со своими силами, они разрушили дверь. И позвали меня на помощь. Так как ни вас, ни воспитательницы Ольги в приюте не было.
Монахиня говорила чётко и спокойно, но было что-то в её голосе такое, от чего Ирана сильнее сжала зубы и покрылась багровыми пятнами, даже шея стала, как у индюка.
- Значит, Даша родила? И где она сейчас? - вежливо спросила Орлова.
Лишь сейчас я обратила внимание, что одета она кое-как. Шуба надета на домашнее платье! Она никогда не позволяла себе даже на урок приходить в таком растрёпанном виде.
- Даша с ребёнком приют покинули.
- Она сбежала?! - Наталия заорала так, что у меня в ушах зазвенело от её крика, который стал пронзительным визгом в конце.
- Как вы это допустили?! - завопила Ирана
- Простите, госпожа директор, это мирское, а я не могу себе позволить вмешиваться. У меня есть обязанности. По отношению к воспитаннице, родившей ребёнка, я свой долг исполнила. То, что девушка решила изменить свою жизнь, это её решение. Моего совета она не спрашивала. И я не стала препятствовать ей.
Вот сейчас я точно поняла - сестра Сима издевается над Ираной. Несильно, но обидно.
Раздавшийся звук пощечины заставил меня втиснуть голову в плечи. Да Ирана совсем с ума сошла! Ударить монахиню! По лицу!
Ирана схватилась рукой за свой рот, кажется, она сама испугалась того, что сделала. Потом она резко развернулась и выбежала из комнаты.
Орлова внимательно смотревшая всё время на меня, от чего у меня мурашки ползали по спине и рукам, отвела взгляд на девочек, нахмурилась, и тоже вышла...
- Что-то будет... - пробасила Залия. - Так, раз уж поднялись, пошли все мыться и надеваться.
Девчонки облегчённо вздохнули. А почему-то подумала, что мы походим на стадо, нам обязательно нужен вожак.
Я подошла к сестре Симе. Она стояла там, где и разговаривала с Ираной и держалась рукой за щёку. Не зная, что сказать, я просто погладила её по локтю. Она убрала руку от лица, я вздрогнула - чёткий след ладони, ажно багровый. Но она улыбнулась мне.
- Кажется, у вас будет новый директор.
Умывшись и одевшись, заправив свои постели, мы сели каждая на свою кровать и стали ждать. Время шло, а к нам никто не приходил. Только, когда пришло время завтрака, в комнату влетела взволнованная Ольга и с порога спросила:
- Что произошло?
Девчонки обрадованно облепили её, наперебой рассказывая о Птичке, о малышке, о побеге. С трудом успокоив их, она повела всех в столовую.
А я почувствовала себя чужой среди подруг. Они были рядом, но всё-таки сторонились меня.
- И чё сидишь? Пошли. - Залия остановилась возле меня. - Всё наладиться. Дети быстро забывают, - попыталась она утешить меня.
Что бы не происходило, а мои занятия у Натальи не отменялись. Поэтому я стояла и стучала в дверь её дома, мне не открывали, и я, помня о наказании, стучала снова. А потом, решилась и подёргала ручку, дверь открылась. Осторожно заглянула - никого, и я тихонечко зашла.
Наталия сидела на полу возле комнаты, в которой мы обычно занимались, и пила вино прямо из бутылки. На меня она внимания не обратила, и я замялась: то ли подойти, то ли уйти, пока она меня не увидела. Я уже шагнула назад, когда она повернула голову и, горько усмехнувшись, сказала:
- Брошенная жена. Я - Наталия Орлова! Брошенная жена!
Она отвернулась и, неловко размахнувшись, кинула бутылку в стену напротив. Та стукнулась, но не разбилась, упала, повертелась и остановилась.
- Пустая... Пустая, как моя жизнь, - пробормотала женщина, затем снова посмотрев на меня, спросила: - Пришла посмотреть на то, что натворила? Я ведь знаю, - она погрозила мне пальцем, - это ты дверь разбила. Ты! Твою руку я везде узнаю. Все планы мои разрушила. Если бы не девчонка и её приплод, - забормотала она, - Лир никогда...Где он сейчас? Наверняка с ней! Всё бросил. Я его мэром сделала, я ему всё дала...Что ж тебе не хватало то? Лир, Лир, Лир...- она стала биться затылком об стену.
Я сделала ещё один шаг назад.
- Завтра приходи. Вовремя. И я сделаю из тебя артефактора, перед котором дрогнут сильнейшие. И пусть ты превзойдёшь меня! Пусть! Они... - она грязно выругалась, назвав плохими словами сильнейших, - они склонят свои упрямые бошки перед тобой. Они признают, что и женщина может обойти мужчину. Они признают мой талант и твою силу...Завтра приходи. Сегодня я буду пить...
Я была уже на лестнице, когда до меня донёсся её вопль:
- Покажи мне, что ты можешь, маленькая негодяйка! Закрой дверь!
Я вышла на улицу и остановилась на крыльце дома Наталии. Куда идти? К батюшке на занятия - рано. В приют - заставят шить. Бррр, вспомнив, как исколола пальцы в прошлый раз - не даётся мне шитьё, я аж передёрнулась, как от озноба. И пошла в трактир.
Только переступив порог, догадалась, зря. Раньше меня меня защищали Свир и Жанна, сейчас я стояла у двери, а посетители, мужики в основном, рассматривали меня, как-то...нехорошо.
- Убрали свои зенки от девчушки, по я вам их...- у меня покраснели щёки, а уши стали горячими от слов хозяина таверны, который выбрался из-за прилавка и сейчас, переваливаясь, шёл ко мне.
Надо бежать - подумала я и не смогла даже ногу поднять, в ужасе глядя на мужчину.
Он подошел ко мне и протянул огромную ладонь.
- Я Хой, детка, просто Хой. Так и зови.
Я, как завороженная, протянула ему свою ладошку и кивнула, не в силах что-нибудь сказать. Всемилостивая! Да у него ладонь больше моей головы! Помоги!
Чуть повернувшись, мужчина сказал:
- Пошли. - и сделал шаг от меня, затем обернулся, я сильно помотала головой - не пойду.
Поджав губы, потом вздохнув, Хой быстро шагнул ко мне и, подхватив на руки, направился к леснице, я стала вырываться, почему-то молча.
Кто-то из мужиков что-то сказал, и все захохотали, Хой резко остановился, и всё замолкло.
В полной тишине мужчина протащил меня по лестнице и спустил с рук лишь в комнатке. Я отскочила от него, а он со словами: " Значица так...", запер дверь и, повернувшись ко мне, замер - я успела вытащить стилет, и сейчас он трясся в моей руке.
Хой прижался спиной к двери, сложил руки на широченной груди и заговорил:
- Свир и я - компаньоны по этому, - он мотнул головой, вроде как на дверь указал и замолчал.
От страха до меня не сразу дошло, что Свир то оказывается владелец таверны, ну, вместе с Хоем. Подождав немного, мужчина продолжил:
- Сбёг он слишком нежданно, и денег я ему вернуть не смог. И мы договор заключили. Три года эта комната за тобой, приходи, трудись, никто пальцем не тронет, и слова не скажет. Работу твою к той бабе сумашедшей... - мужчина снова замолчал, видимо вспомнив тот скандал, что как-то учинила наша заказчица. - Работу твою я буду относить. Знаю, Жан деньги прячет здесь. Не дело это. Сходим в банк - счёт тебе сделаем. И это...-он дёрнул подбородком в сторону стилета. - На место положь, а то руки так трусятся, порежешься не ровен час. Я Свиру жизнью обязан, он меня из передряги на себе выволок. - Хой мечтательно улыбнулся - хороша ж была передряга, если он о ней с улыбкой вспоминает. Бедный Свир такого огромного вытаскивать. - Договор не нарушу. - продолжил мужчина и замолчал, я вся закаменела - ну что ещё? Хой сделал стремительное движение, и стилет оказался у него в руках. - Вот так-то лучше.
Мужчина вертел ручку с лезвием и так и так, и хмурился.
- Свир мастак, конечно, не отберёшь, дерево у него в руках поёт. - сказал Хой с завистью. - Но длинновато для тебя. Не по руке. Трудно будет. Но, слово дал - слово держи.
Я подходила к приюту, рассматривая царапины на руках, представляя, что завтра скажет Наталия! Обучение обходиться со стилетом Хоя было сродни обучению Иродом меня ходить. Не хочешь падать - иди. Не хочешь царапин - шевелись.
Задумавшись, я и не сразу обратила внимание на толпу во дворе приюта. Чуть носом не ткнулась в тёмно-фиолетовую сутану, тогда и остановилась. Группа священников в тёплых разноцветных сутанах о чём-то разговаривала с Ольгой. Они по очереди задавали ей вопросы, выслушивали, и снова спрашивали. Ну и ну. Ненормальные. Нашли ж место. Не лето на дворе. Ой, я тихонечко шлёпнула себя по губам. Прости, Всемилостивая! Я больше не буду о твоих слугах так.
Нас спрашивали по одной и группами. Но, как мудро сказала Фрея - они уедут, а мы останемся. И мы молчали. Все. Лишь одна Залия ответила на вопросы. Да только знала она немного - недавно к нам пришла.
Директора сняли и на её место поставили Ольгу. А место воспитателя заняла монахиня, присланная из того же монастыря, что и сестра Сима. Полия больше не хотела проблем с нашим приютом и не стала нанимать мирских. Воспитатель у мальчиков теперь тоже другой, и тоже из монастыря прислали, из мужского.
Иродин исчез, его так и не нашли. Госпожу Ирану обвинили в жестокости с детьми и, как сказала Ольга, назначили ей большой штраф, такой, что ей пришлось продать свой огромный особняк, и переехать в небольшой домик.
Мы узнали тайну третьего этажа. Оказывается, там находились младенцы, которых забирали у нищих.
Две комнаты в конце коридора были так скрыты, что даже сестра Сима, проводившая в лекарской много времени, не знала о их существовании и о том, что там есть отдельный выход. Она долго плакала из-за этого и ходила с покрасневшими глазами. Потом детей забирали себе семьи, у которых своих нет.
Крики и плач малышей скрывал полог тишины, который был установлен, вроде бы для того, чтобы мы шумом не мешали болеющим.
И там была отдельная лестница, которая вела в хозяйственную комнату, с выходом на улицу, на первом этаже. Мы все брали в ней мётла и лопаты для уборки вокруг приюта, и никогда не замечали, что там есть дверь.
Я думаю, что Птичка и Жанна знали об этом. Может, и для того, чтобы у Даши не забрали малышку, они и сбежали. Иногда представляю, как и где они сейчас живут. У меня всегда получаются красивые и добрые картинки - дом, обязательно сад и огород, и малышка Илирия. О том, что всё и не так совсем может быть, я стараюсь не думать.
Очень скучаю по ним. Но, стараюсь не плакать на глазах у других. Что-то изменилось во мне в тот вечер, когда я отбирала у девчонок магию. И что-то ушло из нас всех. Девочки общаются со мной, но настороженно. Лишь одна Залия готова всегда поболтать и посидеть со мной. Она теперь заместо Жанны.
Я никого больше не учу. Воспитатели, сестра Анна и брат Эраст, учат читать, писать и считать. Научившиеся идут к батюшке. Занятия отец Олег проводит теперь прямо в приюте. На первом этаже сделали комнату для этого.
Потом девочек учат шить, готовить, вести хозяйство. А мальчиков - мужским делам. Полия купила участок земли, теперь все туда ходят работать. Как говорит сестра Анна, чтобы могли честно жить после приюта.
- Имя? - он взглянул на Птичку
- Илирия, - сказала державшая на руках девочку Жанна
Батюшка омыл малышку, что-то шепча при этом. И слышно-то не было. И передал её сначала Залии, она подержала, потом - мне, потом - монахине, потом - Жанне, и наконец положил её на руки Даше, и, склонившись, надел на них длинную петлю из бечёвки с медальоном Всемилостивой, сказав:
- Да едины мать и дитя пред лицом Всемилостивой, пока дитя не встанет на путь свой.
Потом разрезал бечевку, и завязал два узелка: на шеи у Даши осталась просто бечёвка, потом она её снимет и спрячет, а на шее у девочки, Илирии, бечёвка с медальоном.
Посмотрев на монахиню батюшка строго, я бы сказала, зло, спросил:
- И как так случилось, что чадо сами справлялись? Где воспитательница? Где директор? Где, вы, были?
Сестра Сима, низко склонившись перед ним, сначала молчала, а потом с горечью сказала:
- Ольгу директор за тканью послала, завтра будет. Где сама не знаю. А я не слышала.
- Вот как... - отец Олег покачал головой, и первый раз я увидела, как его лицо стало недобрым.
Потом он повернулся к нам, и я подумала - показалось...
Мы засобирались уходить, когда Жанна нахмурилась, задумалась, а потом резко развернувшись, подошла к разговаривающим батюшке и монахине. Я не слышала о чём она горячо спорила со священником, видела как он отрицательно качал головой на её слова. Но девушка продолжала настаивать и вдруг ткнула указательным пальцем батюшке в грудь. Он посмотрел на её палец и...негромко рассмеялся. Взял её лицо в ладони и поцеловал в лоб. Что-то сказал, кивнув, и девушка пошла к нам.
На мои вопросы Жанна не отвечала, она шла и загибала пальцы на руке, и думала.
О чём? Я узнала, когда она разбудила меня и, зажав мне ладонью рот, шепотом сообщила:
- Мы уходим. Вставай, только тихо, нам помощь нужна.
Я быстро накинула платье и вышла вслед за ней в коридор. Там нас ждали Свир, державший на руках закутанную Дашу, сестра Сима с ребёнком и батюшка с узлами возле его ног.
- Мы уходим, - ещё раз сказала мне Жанна, - нельзя Птичке здесь оставаться.
Вот так! Внезапно! А как же я? Как девочки?
Девушка наклонилась ко мне и прошептала:
- Где деньги, ты знаешь. А дальше - разберёшься. Ирану снимут, батюшка, как чёрт, зол. Теперь уж точно, снимут. А Наталия, так или по-другому, до Дашки доберётся. А уж ребёнка убить...Легко. Нам надо её спрятать. А завтра Ирана узнает о малышке, тогда нам точно не сбежать. Орлова стражу поставит.
Она была права, во всём права. И я понимала, но как больно и горько, мы ведь думали, что она будет ещё несколько месяцев с нами. Как мы без неё?!
Жанна смахнула ладонью слёзы с моего лица и твёрдо сказала:
- Пошли!
Спустившись вниз, я догадалась - зачем девушка разбудила меня - на входной двери сияло ярко-красное пятно. Паутина...Видимо кто-то неловко задел нить и заклинание "проснулось". К счастью, тех сил, что у меня оставались хватит, а уж убрать её...я усмехнулась. Ну что, госпожа Орлова? Как сказал Лир? Я лучше вас! Пальцы Наталии искривлены из-за подагры, каждый раз, плетя руны, ей приходиться терпеть сильную боль. Но распутывая её плетение, я не чувствовала ни капельки жалости.
Возле ворот стояли запряжённые сани и...Лир. Мужчина сел в сани, Свир отдал ему Птичку, Жанна, быстро обняв меня, побежала к ним, Свир помог сесть ей, монахиня подала девушке малышку, а батюшка со Свиром уложили узлы им в ноги. Свир махнул мне рукой, сел, и сани сорвались с места, оставив за собой взвихрившийся снег.
- Встать!
От громкого, пронзительного крика Ирана, сердце заколошматилось, казалось, ещё немного и оно просто выпрыгнет.
Под потолком загорелись магические светильники, обычно так их не зажигали, и от яркого света в глазах зарябило и слёзы выступили.
- В ряд! - рявкнула директор, глядя, как мы выбираемся из кроватей.
- Что здесь произошло? - почти сразу раздался от двери голос Орловой.
С темноты на свет, я и не сразу увидела её. Она стояла возле двери и пальцем проводила по косяку, из которого торчали щепки.
- Что случилось? - сестра Сима, которая осталась с нами на ночь, из-за того, что все девочки были перепуганы, вытирая руки, вышла из ванной.
- Во-о-от оно что...Сестра, вы забыли, что вы - монахиня. Вы должны находиться в лекарской. А вы опять вмешиваетесь в мирские дела. Может, вы, объясните мне почему разрушены дверь и стена?
- Ночью Даша родила девочку. К сожалению, дверь заклинило, а девочки, перепугавшись, применили магию. Так как их никто и никогда не учил правильно обращаться со своими силами, они разрушили дверь. И позвали меня на помощь. Так как ни вас, ни воспитательницы Ольги в приюте не было.
Монахиня говорила чётко и спокойно, но было что-то в её голосе такое, от чего Ирана сильнее сжала зубы и покрылась багровыми пятнами, даже шея стала, как у индюка.
- Значит, Даша родила? И где она сейчас? - вежливо спросила Орлова.
Лишь сейчас я обратила внимание, что одета она кое-как. Шуба надета на домашнее платье! Она никогда не позволяла себе даже на урок приходить в таком растрёпанном виде.
- Даша с ребёнком приют покинули.
- Она сбежала?! - Наталия заорала так, что у меня в ушах зазвенело от её крика, который стал пронзительным визгом в конце.
- Как вы это допустили?! - завопила Ирана
- Простите, госпожа директор, это мирское, а я не могу себе позволить вмешиваться. У меня есть обязанности. По отношению к воспитаннице, родившей ребёнка, я свой долг исполнила. То, что девушка решила изменить свою жизнь, это её решение. Моего совета она не спрашивала. И я не стала препятствовать ей.
Вот сейчас я точно поняла - сестра Сима издевается над Ираной. Несильно, но обидно.
Раздавшийся звук пощечины заставил меня втиснуть голову в плечи. Да Ирана совсем с ума сошла! Ударить монахиню! По лицу!
Ирана схватилась рукой за свой рот, кажется, она сама испугалась того, что сделала. Потом она резко развернулась и выбежала из комнаты.
Орлова внимательно смотревшая всё время на меня, от чего у меня мурашки ползали по спине и рукам, отвела взгляд на девочек, нахмурилась, и тоже вышла...
- Что-то будет... - пробасила Залия. - Так, раз уж поднялись, пошли все мыться и надеваться.
Девчонки облегчённо вздохнули. А почему-то подумала, что мы походим на стадо, нам обязательно нужен вожак.
Я подошла к сестре Симе. Она стояла там, где и разговаривала с Ираной и держалась рукой за щёку. Не зная, что сказать, я просто погладила её по локтю. Она убрала руку от лица, я вздрогнула - чёткий след ладони, ажно багровый. Но она улыбнулась мне.
- Кажется, у вас будет новый директор.
Умывшись и одевшись, заправив свои постели, мы сели каждая на свою кровать и стали ждать. Время шло, а к нам никто не приходил. Только, когда пришло время завтрака, в комнату влетела взволнованная Ольга и с порога спросила:
- Что произошло?
Девчонки обрадованно облепили её, наперебой рассказывая о Птичке, о малышке, о побеге. С трудом успокоив их, она повела всех в столовую.
А я почувствовала себя чужой среди подруг. Они были рядом, но всё-таки сторонились меня.
- И чё сидишь? Пошли. - Залия остановилась возле меня. - Всё наладиться. Дети быстро забывают, - попыталась она утешить меня.
Что бы не происходило, а мои занятия у Натальи не отменялись. Поэтому я стояла и стучала в дверь её дома, мне не открывали, и я, помня о наказании, стучала снова. А потом, решилась и подёргала ручку, дверь открылась. Осторожно заглянула - никого, и я тихонечко зашла.
Наталия сидела на полу возле комнаты, в которой мы обычно занимались, и пила вино прямо из бутылки. На меня она внимания не обратила, и я замялась: то ли подойти, то ли уйти, пока она меня не увидела. Я уже шагнула назад, когда она повернула голову и, горько усмехнувшись, сказала:
- Брошенная жена. Я - Наталия Орлова! Брошенная жена!
Она отвернулась и, неловко размахнувшись, кинула бутылку в стену напротив. Та стукнулась, но не разбилась, упала, повертелась и остановилась.
- Пустая... Пустая, как моя жизнь, - пробормотала женщина, затем снова посмотрев на меня, спросила: - Пришла посмотреть на то, что натворила? Я ведь знаю, - она погрозила мне пальцем, - это ты дверь разбила. Ты! Твою руку я везде узнаю. Все планы мои разрушила. Если бы не девчонка и её приплод, - забормотала она, - Лир никогда...Где он сейчас? Наверняка с ней! Всё бросил. Я его мэром сделала, я ему всё дала...Что ж тебе не хватало то? Лир, Лир, Лир...- она стала биться затылком об стену.
Я сделала ещё один шаг назад.
- Завтра приходи. Вовремя. И я сделаю из тебя артефактора, перед котором дрогнут сильнейшие. И пусть ты превзойдёшь меня! Пусть! Они... - она грязно выругалась, назвав плохими словами сильнейших, - они склонят свои упрямые бошки перед тобой. Они признают, что и женщина может обойти мужчину. Они признают мой талант и твою силу...Завтра приходи. Сегодня я буду пить...
Я была уже на лестнице, когда до меня донёсся её вопль:
- Покажи мне, что ты можешь, маленькая негодяйка! Закрой дверь!
Я вышла на улицу и остановилась на крыльце дома Наталии. Куда идти? К батюшке на занятия - рано. В приют - заставят шить. Бррр, вспомнив, как исколола пальцы в прошлый раз - не даётся мне шитьё, я аж передёрнулась, как от озноба. И пошла в трактир.
Только переступив порог, догадалась, зря. Раньше меня меня защищали Свир и Жанна, сейчас я стояла у двери, а посетители, мужики в основном, рассматривали меня, как-то...нехорошо.
- Убрали свои зенки от девчушки, по я вам их...- у меня покраснели щёки, а уши стали горячими от слов хозяина таверны, который выбрался из-за прилавка и сейчас, переваливаясь, шёл ко мне.
Надо бежать - подумала я и не смогла даже ногу поднять, в ужасе глядя на мужчину.
Он подошел ко мне и протянул огромную ладонь.
- Я Хой, детка, просто Хой. Так и зови.
Я, как завороженная, протянула ему свою ладошку и кивнула, не в силах что-нибудь сказать. Всемилостивая! Да у него ладонь больше моей головы! Помоги!
Чуть повернувшись, мужчина сказал:
- Пошли. - и сделал шаг от меня, затем обернулся, я сильно помотала головой - не пойду.
Поджав губы, потом вздохнув, Хой быстро шагнул ко мне и, подхватив на руки, направился к леснице, я стала вырываться, почему-то молча.
Кто-то из мужиков что-то сказал, и все захохотали, Хой резко остановился, и всё замолкло.
В полной тишине мужчина протащил меня по лестнице и спустил с рук лишь в комнатке. Я отскочила от него, а он со словами: " Значица так...", запер дверь и, повернувшись ко мне, замер - я успела вытащить стилет, и сейчас он трясся в моей руке.
Хой прижался спиной к двери, сложил руки на широченной груди и заговорил:
- Свир и я - компаньоны по этому, - он мотнул головой, вроде как на дверь указал и замолчал.
От страха до меня не сразу дошло, что Свир то оказывается владелец таверны, ну, вместе с Хоем. Подождав немного, мужчина продолжил:
- Сбёг он слишком нежданно, и денег я ему вернуть не смог. И мы договор заключили. Три года эта комната за тобой, приходи, трудись, никто пальцем не тронет, и слова не скажет. Работу твою к той бабе сумашедшей... - мужчина снова замолчал, видимо вспомнив тот скандал, что как-то учинила наша заказчица. - Работу твою я буду относить. Знаю, Жан деньги прячет здесь. Не дело это. Сходим в банк - счёт тебе сделаем. И это...-он дёрнул подбородком в сторону стилета. - На место положь, а то руки так трусятся, порежешься не ровен час. Я Свиру жизнью обязан, он меня из передряги на себе выволок. - Хой мечтательно улыбнулся - хороша ж была передряга, если он о ней с улыбкой вспоминает. Бедный Свир такого огромного вытаскивать. - Договор не нарушу. - продолжил мужчина и замолчал, я вся закаменела - ну что ещё? Хой сделал стремительное движение, и стилет оказался у него в руках. - Вот так-то лучше.
Мужчина вертел ручку с лезвием и так и так, и хмурился.
- Свир мастак, конечно, не отберёшь, дерево у него в руках поёт. - сказал Хой с завистью. - Но длинновато для тебя. Не по руке. Трудно будет. Но, слово дал - слово держи.
Я подходила к приюту, рассматривая царапины на руках, представляя, что завтра скажет Наталия! Обучение обходиться со стилетом Хоя было сродни обучению Иродом меня ходить. Не хочешь падать - иди. Не хочешь царапин - шевелись.
Задумавшись, я и не сразу обратила внимание на толпу во дворе приюта. Чуть носом не ткнулась в тёмно-фиолетовую сутану, тогда и остановилась. Группа священников в тёплых разноцветных сутанах о чём-то разговаривала с Ольгой. Они по очереди задавали ей вопросы, выслушивали, и снова спрашивали. Ну и ну. Ненормальные. Нашли ж место. Не лето на дворе. Ой, я тихонечко шлёпнула себя по губам. Прости, Всемилостивая! Я больше не буду о твоих слугах так.
Нас спрашивали по одной и группами. Но, как мудро сказала Фрея - они уедут, а мы останемся. И мы молчали. Все. Лишь одна Залия ответила на вопросы. Да только знала она немного - недавно к нам пришла.
Директора сняли и на её место поставили Ольгу. А место воспитателя заняла монахиня, присланная из того же монастыря, что и сестра Сима. Полия больше не хотела проблем с нашим приютом и не стала нанимать мирских. Воспитатель у мальчиков теперь тоже другой, и тоже из монастыря прислали, из мужского.
Иродин исчез, его так и не нашли. Госпожу Ирану обвинили в жестокости с детьми и, как сказала Ольга, назначили ей большой штраф, такой, что ей пришлось продать свой огромный особняк, и переехать в небольшой домик.
Мы узнали тайну третьего этажа. Оказывается, там находились младенцы, которых забирали у нищих.
Две комнаты в конце коридора были так скрыты, что даже сестра Сима, проводившая в лекарской много времени, не знала о их существовании и о том, что там есть отдельный выход. Она долго плакала из-за этого и ходила с покрасневшими глазами. Потом детей забирали себе семьи, у которых своих нет.
Крики и плач малышей скрывал полог тишины, который был установлен, вроде бы для того, чтобы мы шумом не мешали болеющим.
И там была отдельная лестница, которая вела в хозяйственную комнату, с выходом на улицу, на первом этаже. Мы все брали в ней мётла и лопаты для уборки вокруг приюта, и никогда не замечали, что там есть дверь.
Я думаю, что Птичка и Жанна знали об этом. Может, и для того, чтобы у Даши не забрали малышку, они и сбежали. Иногда представляю, как и где они сейчас живут. У меня всегда получаются красивые и добрые картинки - дом, обязательно сад и огород, и малышка Илирия. О том, что всё и не так совсем может быть, я стараюсь не думать.
Очень скучаю по ним. Но, стараюсь не плакать на глазах у других. Что-то изменилось во мне в тот вечер, когда я отбирала у девчонок магию. И что-то ушло из нас всех. Девочки общаются со мной, но настороженно. Лишь одна Залия готова всегда поболтать и посидеть со мной. Она теперь заместо Жанны.
Я никого больше не учу. Воспитатели, сестра Анна и брат Эраст, учат читать, писать и считать. Научившиеся идут к батюшке. Занятия отец Олег проводит теперь прямо в приюте. На первом этаже сделали комнату для этого.
Потом девочек учат шить, готовить, вести хозяйство. А мальчиков - мужским делам. Полия купила участок земли, теперь все туда ходят работать. Как говорит сестра Анна, чтобы могли честно жить после приюта.
