– Я спрашиваю тебя, на кого ты пялилась всю церемонию, а?
– Ни на кого. Я просто смотрела в зал.
Она чувствовала себя до крайности глупо. Ладно, он всегда был ревнивый и подозрительный, она часто ловила на себе его недовольный взгляд. И отлично видела его глухое недовольство, когда кто-то подходил к ней, а уж когда штурмовики начали усиленно охранять ее, то Сайрус едва сдерживался от резкости. Но сейчас она просто не понимала смысла его претензий, рядом с ней не было вообще никого весь этот день, она просто физически не могла бы смотреть на кого-нибудь конкретного в зале, где было народа битком.
– Не ври мне!!! Ты искала глазами его, да?
– Да о чем ты…
Ее голова с размаху влетела в подушки, горой наваленные на кровати. Расписной потолок мелькнул смазанной картинкой и расплылся перед глазами. Клэр робко коснулась пальцами щеки – было больно. Что это? Это что произошло?
Боль наливалась тупой тяжестью, пульсировала неровными волнами, обещая кровоподтек на скуле. Она снова ощупала лицо – да, так и есть, уже появляется первый отек…
Он ее ударил.
В это было невозможно поверить, это было немыслимо, но упрямая боль утверждает, что это так. Он ее ударил.
Клэр даже не задалась вопросом «за что», потому что смысла во всем этом разговоре не было. Какая разница, кто куда смотрел, или что там ему втемяшилось в голову. Она пыталась сейчас собрать воедино все куски своей жизни и понять, как она сейчас оказалась в этой самой точке. И пока ничего не выходило. Ну не мог тот самый человек, который клялся ей в любви, поднять на нее руку.
Это не он.
Только вот это случилось.
Ей бы открыть глаза, посмотреть на него, ей бы разобраться, но было страшно. А когда ей страшно, она звала на помощь Стена. Клэр прикусила язык, инстинкты самосохранения буквально кричали ей, что лучше замереть, лучше молчать, и уж совершенно точно лучше не приплетать никого к происходящему.
Слезы сами собой текли из глаз и каким-то идиотским способом затекали в уши. Это так нелепо! У нее мир рушится, а она думает про слезы в ушах. Помимо воли она всхлипнула, то ли это затерявшиеся рыдания, которые должны сопровождать катящиеся по щекам слезы, то ли истерическое хихиканье.
Чтобы открыть глаза и принять этот новый мир, ей понадобилась вся ее смелость, но она снова села на кровати и взглянула неприятной правде в глаза. Сайрус по-прежнему стоял перед ней. На его лице было такое нелогичное изумление, что Клэр снова усомнилась в реальности происходящего. Ему-то чего удивляться?
Но Сайрус молчал и продолжал ее разглядывать, по-птичьи чуть склонив голову. А в следующую секунду он упал на колени перед ней, протянул дрожащие пальцы к ее ногам, но заметив, как она дернулась, тотчас замер.
– Клэр… – его голос дрожал от страха. – …Прости меня… я… это не я…
Она неотрывно смотрела в его глаза и чувствовала, как холод забирается под кожу. Она ему верила. Никто на свете не может так притворяться, но от осознания, что ее муж, кажется, окончательно спятил, становилось еще страшнее.
– Я… не знаю, что произошло, я не помню… не помню… как во тьме… любимая…
Секрет правды в том, что надо верить. Надо искренне верить, и тогда твоя правда станет реальной. Сайрус Нири верил.
Он наконец-то осмелился коснуться кончиками пальцев ее ноги, пытаясь достучаться до нее, убедить.
– Клэр, пожалуйста… помоги мне! Я клянусь, я больше никогда в жизни так не поступлю! Обещаю!
Клэр протянула руку и легонечко погладила его щеку.
Стен возвращался с очередного совещания, когда незаметное ощущение слежки холодком пробежало по спине. Не так он видел свою службу, не таким он видел будущее империи. Если бы кто-то спросил его лично, то обнаружил бы, что мнение главы ИСО во многом не совпадает с мнением императора. Но его никто не спрашивал, и он так же не интересовался мнением других членов совета. По крайней мере, в открытую, это было бы слишком подозрительно. А скрытно… ну, они все быстро привыкли быть аккуратными в своих словах.
Он свернул за угол, здесь был только служебный проход, один из множества опутывающих дворец, и кроме прислуги встретить кого-то сложно. Женщина стояла в самом углу, старательно вжимаясь спиной в стену, стараясь слиться и стать невидимой. И это логично, угол обзора ближайшей стационарной камеры захватывал часть прохода. Это полковник знал отлично, потому как сам руководил установкой системы контроля вместе с майором Дастингом.
– Стен… пожалуйста, не говори никому, что видел меня…
Он сделал вид, что получил какое-то важное уведомление, остановился и с хмурым лицом стал тыкать в раскрытый визион комма. Разумеется, он не собирался никого оповещать об этой встрече, на Ее Величество люди предпочитали вообще не смотреть лишний раз, ограничиваясь протокольным преклонением колена. К нему же это относилось в исключительной степени.
– Угу… – задумчиво пробормотал он, усердно глядя в свой комм.
– Стен, помоги мне, пожалуйста!
Он слышал, как всхлипнула Клэр на этих словах. И так было понятно, что она в отчаянии, зачем озвучивать то, что видно невооруженным глазом. И в этом была его вина, ведь после прошлого разговора, когда полковник осмелился сказать что-то лично жене императора, именно ей пришлось расплачиваться за это. Да и сейчас, лишь мазнув по ней взглядом, он успел заметить и наливающийся под глазом синяк, и разбитую губу. Это уже не имеет никакого отношения к нему, скорее всего, это уже вообще не зависит от посторонних факторов.
Факт, что новый император избивает свою беременную жену, был тем самым секретом, которым близкие к трону люди предпочитали не делиться. А всем прочим показывали Ее Величество издалека, чтобы создать иллюзию благополучия. Пусть вина всецело лежала на Сайрусе как на спятившем от собственной безнаказанности правителе, Стен никак не мог отделаться от угрызений совести. Он тоже был в числе тех, кто убеждал Клэр остаться с мужем, говорил про любовь и понимание.
– И как? – Он снова сделал вид, что говорит сам с собой, читая что-то на визионе.
– Помоги мне бежать! – От радости, что он ее слышит и отвечает, она повысила голос, рискуя привлечь внимание звуковых сенсоров.
– Куда?
– Куда угодно, я на все согласна!
Только вот вопрос был в другом. Куда можно бежать, если человек, облеченный абсолютной властью, этого не допустит? Как можно вывести ее из дворца, если систему безопасности разработали лучшие специалисты ИСО? Отсюда даже мышь не проскочит, все опутано сетью видеокамер и звуковых сенсоров, все патрулируется дронами и гвардейцами. Но даже если предположить, что он сможет вытащить беременную женщину из дворцового комплекса, уж на это его полномочий хватит, то что делать дальше? Ведь есть же еще вокзалы и космопорты, есть блокпосты на дорогах, есть огромная и могучая машина Имперской Службы Охраны, которая вся будет направлена на поиск сбежавшей императрицы. Сколько у него будет времени, чтобы спрятать Клэр? Да нисколько! Император хватится жены очень быстро, и тогда его ярость будет не знать границ.
Это тоже было за гранью того, что мог себе представить Стенли Корн. Тот самый единственный человек в мире, с которым он встречал любые опасности спиной к спине, теперь становился его врагом. И не только лично его, он становился врагом этой бедной женщины и их общего ребенка. Он мог бы наплевать на свою собственную безопасность, ему не привыкать рисковать жизнью, но сейчас он был один. Никто его не поддержит, никто не поймет, никто не подстрахует. И если Сайрус недрогнувшей рукой устранит своего лучшего друга, тогда уже никто не сможет спасти Клэр.
Как будто сейчас ее кто-то спасает! Но эту мысль он старательно прикрутил, она не несет ничего, кроме паники. Нужна холодная голова и хороший план.
А еще империя… все больше и больше было похоже, что империя нашла себе самого худшего правителя из всех возможных. Император Сайрус Нири закручивал гайки так, что даже самые ярые сторонники порядка и сословного разделения общества предпочитали помалкивать. Сегодняшняя повестка на собрании Малого Совета тоже внушала опасения, все эти разговоры о реванше с эльфами могли означать очередной конфликт.
Да, это противостояние длилось уже довольно давно, и время от времени выливалось в какое-то напряжение в одной из колоний, но изначальный план Марта Лани был чуть выбить почву из-под ног Авалона и подписать очередной мирный пакт. Эти проекты Стен видел своими глазами, их было с десяток вариантов разной степени сложности. Часть из них он разработал сам, используя знания, полученные на Шагаде.
И правда была в том, что ни один этот мирный договор не устраивал нового императора, они все были недостаточно хороши. Сайрус Нири предпочитал видеть эльфов поверженными. Это желание было объяснимо, но трудновыполнимо. Пока Земля и Авалон исполняли ритуальные танцы где-то там вдалеке, у границы одной из колоний или в поясе астероидов, соревнуясь в относительно бескровном способе захвата земель, соблюдался некий баланс. Однако он был разрушен во время нелепого восстания в столице, допущенного Урсулой Лани. Серьезного урона империи это не принесло, но создало опасный прецедент.
Что толку об этом думать? Если бы ему тогда пришло в голову, что это чисто теоретическое задание спланировать быстрый план эвакуации множества лордов из столицы пойдет в реальную работу… Если бы тогда он догадался, что это происшествие – не случайность, не просчет контрразведки, а хладнокровная акция по чистке рядов, то может быть, смог бы что-то изменить. Если бы тогда давно, когда он на рассвете любовался безупречными чертами лица принцессы, он знал, как далеко она готова зайти – не задумываясь свернул бы ей шею. Но как легко об этом думать сейчас…
– Стен… мне страшно. Это все хуже и хуже…
Что ей сказать? Что он ничем не может ей помочь? Что они все в ужасе, потому что оказались совершенно беспомощны перед императором? Так и должно быть, никто из них не в силах даже поднять глаза на него, не то что сказать слово против. Абсолютная власть, полное и безоговорочное подчинение.
Даже когда он понимал, что это провальный план – идти масштабной войной на Авалон, все равно не смог выдавить и слова. Потому что императору Сайрусу не нужны были чужие мнения, он только хотел, чтобы выполнялись его приказы. Только вот дело в том, что в случае полноценной войны Авалон уже не будет юлить в рамках Дивольской конвенции, они наверняка расчехлят все имеющиеся у них орудия и будут защищаться до последней капли крови.
Как все это донести до человека, который не желает ничего слышать? Что нельзя ввергать страну в войну? Империя только оклемалась после седьмого конфликта с Авалоном, еще даже не закончился подсчет потерь, а император уже думает о новом кровопролитии. Где они возьмут столько солдат? Столько мотивированных воинов, готовых идти умирать за свою страну?
Даже если они начнут раскручивать все армейские мощности прямо сегодня, то на это уйдет минимум лет десять. Это понимал генерал Баумштоф. Он только что отправился выполнять приказ о привлечении новых рекрутов, но только в глазах генерала не было видно никакого боевого задора. Это значит, что скоро его сменит молодой и целеустремленный офицер, готовый делать что угодно.
Про космофлот лучше даже не думать, строить корабли ничуть не быстрее и никак не проще, чем готовить специалистов. Оставалось только надеяться, что объективная нехватка боевых кораблей отсрочит неизбежные проблемы. Может быть, за это время он успеет что-нибудь придумать.
Хорошо, что теперь в совете есть Реджинальд Басвили, который занял кресло советника по экономике. Будучи одним из близких друзей нового императора, он со всей ответственностью погрузился в дела империи. И он же был тем самым человеком, сказавшим главное – вы хотите начать войну или выиграть ее? Если дело в победе, то нужны время и деньги. Да, у противника тоже будет эта фора, и они тоже не будут сидеть сложа руки. Но у Империи есть преимущество в виде сохраненных колоний, значит, дело пойдет в гору.
Но и Басвили, и Баумштоф, и даже глава космофлота Махоуни – все понимали, что максимум что они могут сделать – это выбить небольшую отсрочку. И полковник Корсини, оставшийся в кресле военного советника, с ужасом думал, что эта отсрочка все сделает только хуже. Надо не корабли строить, а менять императора на такого, как Март Лани с его мягкими реформами.
– Я что-нибудь придумаю, – так же себе под нос буркнул Стен, надеясь, что Клэр это услышит, и решительно направился к выходу.
И подумал про себя: пожалуйста, пусть она доберется до своих покоев никем не замеченная. Пусть никто не заподозрит ее ни в чем, хотя почему никто, пусть Сайрус остается в неведении относительно этой встречи. Но думать об этом было мучительно больно.
Как причудливо поворачивается жизнь! Они столько всего прошли вместе, доверяли друг другу самое ценное, а теперь его лучший друг – сбрендивший параноик. Поначалу Стен пытался обсудить с другом его здоровье и даже уговорил пройти обследование. А потом врача нашли задушенным в кабинете. Следующий же врач объявил, что император здоров и прописал витамины от стресса. Сложно его в этом винить. Что именно показало обследование, так никто и не узнал, кроме самого пациента.
И чем больше Стен об этом думал, тем отчетливее понимал, что сам диагноз не столь важен. Без правильного лечения лучше не станет, а Сайрус наотрез отказывался что-либо делать еще. Зачем, ведь он здоров.
Медведь Гинно согнулся в таком низком поклоне, какого и вовсе не было в ласионском своде правил этикета, и не спешил разгибаться. Ничего страшного, он может потерпеть, не каждый день к нему в дом вламывается глава Земной Империи.
Так близко к смертельной опасности он уже давно не бывал, с тех пор, как сопливым пацаном служил Шиве. С одной стороны, они остались с лордом Сайрусом Нири в добрых приятельских отношениях, а с другой стороны, этот лорд теперь император, а кто знает, как теперь эта дружба повернется. Всякое может случиться; если император решит, что негоже тащить за собой какие-то мелкие и неугодные знакомства, то ему конец. И пожилой ласионец может тешить себя мыслью, что почетное звание главы ласионской диаспоры дает ему какую-то защиту, но в глубине души он понимал, что родной Ласион вежливо попросит его пожертвовать собой, чтобы задобрить императора.
Гость прошел в комнату и, судя по звуку, присел на диван. Только после этого Медведь позволил себе выпрямиться. Неожиданный посетитель обнаружился сидящим в вольготной позе на одном из диванов для гостей, и Медведь порадовался, что его место осталось не занято. Знаний лорда Сайруса Нири о ласионской культуре было достаточно, чтобы дать понять, в каком качестве он пришел и чего следует ожидать. По всему выходило, что пришел он с миром.
Медведь поднялся на ноги, отдал короткий приказ прислуге и прошел к низенькому креслу, обложенному подушками, в котором предпочитал сидеть сам. Несколько хорошеньких служанок впорхнули в комнату и, беспрерывно кланяясь, поставили на столик чашки тончайшего фарфора, чайники с разнообразным чаем, подносы со сладостями. Девушки были молоды и хороши собой, их гладкие щечки говорили о том, что они еще не получили свою первую татуировку, а значит, все еще отрабатывают долг перед Шивой.
– Ни на кого. Я просто смотрела в зал.
Она чувствовала себя до крайности глупо. Ладно, он всегда был ревнивый и подозрительный, она часто ловила на себе его недовольный взгляд. И отлично видела его глухое недовольство, когда кто-то подходил к ней, а уж когда штурмовики начали усиленно охранять ее, то Сайрус едва сдерживался от резкости. Но сейчас она просто не понимала смысла его претензий, рядом с ней не было вообще никого весь этот день, она просто физически не могла бы смотреть на кого-нибудь конкретного в зале, где было народа битком.
– Не ври мне!!! Ты искала глазами его, да?
– Да о чем ты…
Ее голова с размаху влетела в подушки, горой наваленные на кровати. Расписной потолок мелькнул смазанной картинкой и расплылся перед глазами. Клэр робко коснулась пальцами щеки – было больно. Что это? Это что произошло?
Боль наливалась тупой тяжестью, пульсировала неровными волнами, обещая кровоподтек на скуле. Она снова ощупала лицо – да, так и есть, уже появляется первый отек…
Он ее ударил.
В это было невозможно поверить, это было немыслимо, но упрямая боль утверждает, что это так. Он ее ударил.
Клэр даже не задалась вопросом «за что», потому что смысла во всем этом разговоре не было. Какая разница, кто куда смотрел, или что там ему втемяшилось в голову. Она пыталась сейчас собрать воедино все куски своей жизни и понять, как она сейчас оказалась в этой самой точке. И пока ничего не выходило. Ну не мог тот самый человек, который клялся ей в любви, поднять на нее руку.
Это не он.
Только вот это случилось.
Ей бы открыть глаза, посмотреть на него, ей бы разобраться, но было страшно. А когда ей страшно, она звала на помощь Стена. Клэр прикусила язык, инстинкты самосохранения буквально кричали ей, что лучше замереть, лучше молчать, и уж совершенно точно лучше не приплетать никого к происходящему.
Слезы сами собой текли из глаз и каким-то идиотским способом затекали в уши. Это так нелепо! У нее мир рушится, а она думает про слезы в ушах. Помимо воли она всхлипнула, то ли это затерявшиеся рыдания, которые должны сопровождать катящиеся по щекам слезы, то ли истерическое хихиканье.
Чтобы открыть глаза и принять этот новый мир, ей понадобилась вся ее смелость, но она снова села на кровати и взглянула неприятной правде в глаза. Сайрус по-прежнему стоял перед ней. На его лице было такое нелогичное изумление, что Клэр снова усомнилась в реальности происходящего. Ему-то чего удивляться?
Но Сайрус молчал и продолжал ее разглядывать, по-птичьи чуть склонив голову. А в следующую секунду он упал на колени перед ней, протянул дрожащие пальцы к ее ногам, но заметив, как она дернулась, тотчас замер.
– Клэр… – его голос дрожал от страха. – …Прости меня… я… это не я…
Она неотрывно смотрела в его глаза и чувствовала, как холод забирается под кожу. Она ему верила. Никто на свете не может так притворяться, но от осознания, что ее муж, кажется, окончательно спятил, становилось еще страшнее.
– Я… не знаю, что произошло, я не помню… не помню… как во тьме… любимая…
Секрет правды в том, что надо верить. Надо искренне верить, и тогда твоя правда станет реальной. Сайрус Нири верил.
Он наконец-то осмелился коснуться кончиками пальцев ее ноги, пытаясь достучаться до нее, убедить.
– Клэр, пожалуйста… помоги мне! Я клянусь, я больше никогда в жизни так не поступлю! Обещаю!
Клэр протянула руку и легонечко погладила его щеку.
***
Глава 24. В ответе за тех, кого приручили
Стен возвращался с очередного совещания, когда незаметное ощущение слежки холодком пробежало по спине. Не так он видел свою службу, не таким он видел будущее империи. Если бы кто-то спросил его лично, то обнаружил бы, что мнение главы ИСО во многом не совпадает с мнением императора. Но его никто не спрашивал, и он так же не интересовался мнением других членов совета. По крайней мере, в открытую, это было бы слишком подозрительно. А скрытно… ну, они все быстро привыкли быть аккуратными в своих словах.
Он свернул за угол, здесь был только служебный проход, один из множества опутывающих дворец, и кроме прислуги встретить кого-то сложно. Женщина стояла в самом углу, старательно вжимаясь спиной в стену, стараясь слиться и стать невидимой. И это логично, угол обзора ближайшей стационарной камеры захватывал часть прохода. Это полковник знал отлично, потому как сам руководил установкой системы контроля вместе с майором Дастингом.
– Стен… пожалуйста, не говори никому, что видел меня…
Он сделал вид, что получил какое-то важное уведомление, остановился и с хмурым лицом стал тыкать в раскрытый визион комма. Разумеется, он не собирался никого оповещать об этой встрече, на Ее Величество люди предпочитали вообще не смотреть лишний раз, ограничиваясь протокольным преклонением колена. К нему же это относилось в исключительной степени.
– Угу… – задумчиво пробормотал он, усердно глядя в свой комм.
– Стен, помоги мне, пожалуйста!
Он слышал, как всхлипнула Клэр на этих словах. И так было понятно, что она в отчаянии, зачем озвучивать то, что видно невооруженным глазом. И в этом была его вина, ведь после прошлого разговора, когда полковник осмелился сказать что-то лично жене императора, именно ей пришлось расплачиваться за это. Да и сейчас, лишь мазнув по ней взглядом, он успел заметить и наливающийся под глазом синяк, и разбитую губу. Это уже не имеет никакого отношения к нему, скорее всего, это уже вообще не зависит от посторонних факторов.
Факт, что новый император избивает свою беременную жену, был тем самым секретом, которым близкие к трону люди предпочитали не делиться. А всем прочим показывали Ее Величество издалека, чтобы создать иллюзию благополучия. Пусть вина всецело лежала на Сайрусе как на спятившем от собственной безнаказанности правителе, Стен никак не мог отделаться от угрызений совести. Он тоже был в числе тех, кто убеждал Клэр остаться с мужем, говорил про любовь и понимание.
– И как? – Он снова сделал вид, что говорит сам с собой, читая что-то на визионе.
– Помоги мне бежать! – От радости, что он ее слышит и отвечает, она повысила голос, рискуя привлечь внимание звуковых сенсоров.
– Куда?
– Куда угодно, я на все согласна!
Только вот вопрос был в другом. Куда можно бежать, если человек, облеченный абсолютной властью, этого не допустит? Как можно вывести ее из дворца, если систему безопасности разработали лучшие специалисты ИСО? Отсюда даже мышь не проскочит, все опутано сетью видеокамер и звуковых сенсоров, все патрулируется дронами и гвардейцами. Но даже если предположить, что он сможет вытащить беременную женщину из дворцового комплекса, уж на это его полномочий хватит, то что делать дальше? Ведь есть же еще вокзалы и космопорты, есть блокпосты на дорогах, есть огромная и могучая машина Имперской Службы Охраны, которая вся будет направлена на поиск сбежавшей императрицы. Сколько у него будет времени, чтобы спрятать Клэр? Да нисколько! Император хватится жены очень быстро, и тогда его ярость будет не знать границ.
Это тоже было за гранью того, что мог себе представить Стенли Корн. Тот самый единственный человек в мире, с которым он встречал любые опасности спиной к спине, теперь становился его врагом. И не только лично его, он становился врагом этой бедной женщины и их общего ребенка. Он мог бы наплевать на свою собственную безопасность, ему не привыкать рисковать жизнью, но сейчас он был один. Никто его не поддержит, никто не поймет, никто не подстрахует. И если Сайрус недрогнувшей рукой устранит своего лучшего друга, тогда уже никто не сможет спасти Клэр.
Как будто сейчас ее кто-то спасает! Но эту мысль он старательно прикрутил, она не несет ничего, кроме паники. Нужна холодная голова и хороший план.
А еще империя… все больше и больше было похоже, что империя нашла себе самого худшего правителя из всех возможных. Император Сайрус Нири закручивал гайки так, что даже самые ярые сторонники порядка и сословного разделения общества предпочитали помалкивать. Сегодняшняя повестка на собрании Малого Совета тоже внушала опасения, все эти разговоры о реванше с эльфами могли означать очередной конфликт.
Да, это противостояние длилось уже довольно давно, и время от времени выливалось в какое-то напряжение в одной из колоний, но изначальный план Марта Лани был чуть выбить почву из-под ног Авалона и подписать очередной мирный пакт. Эти проекты Стен видел своими глазами, их было с десяток вариантов разной степени сложности. Часть из них он разработал сам, используя знания, полученные на Шагаде.
И правда была в том, что ни один этот мирный договор не устраивал нового императора, они все были недостаточно хороши. Сайрус Нири предпочитал видеть эльфов поверженными. Это желание было объяснимо, но трудновыполнимо. Пока Земля и Авалон исполняли ритуальные танцы где-то там вдалеке, у границы одной из колоний или в поясе астероидов, соревнуясь в относительно бескровном способе захвата земель, соблюдался некий баланс. Однако он был разрушен во время нелепого восстания в столице, допущенного Урсулой Лани. Серьезного урона империи это не принесло, но создало опасный прецедент.
Что толку об этом думать? Если бы ему тогда пришло в голову, что это чисто теоретическое задание спланировать быстрый план эвакуации множества лордов из столицы пойдет в реальную работу… Если бы тогда он догадался, что это происшествие – не случайность, не просчет контрразведки, а хладнокровная акция по чистке рядов, то может быть, смог бы что-то изменить. Если бы тогда давно, когда он на рассвете любовался безупречными чертами лица принцессы, он знал, как далеко она готова зайти – не задумываясь свернул бы ей шею. Но как легко об этом думать сейчас…
– Стен… мне страшно. Это все хуже и хуже…
Что ей сказать? Что он ничем не может ей помочь? Что они все в ужасе, потому что оказались совершенно беспомощны перед императором? Так и должно быть, никто из них не в силах даже поднять глаза на него, не то что сказать слово против. Абсолютная власть, полное и безоговорочное подчинение.
Даже когда он понимал, что это провальный план – идти масштабной войной на Авалон, все равно не смог выдавить и слова. Потому что императору Сайрусу не нужны были чужие мнения, он только хотел, чтобы выполнялись его приказы. Только вот дело в том, что в случае полноценной войны Авалон уже не будет юлить в рамках Дивольской конвенции, они наверняка расчехлят все имеющиеся у них орудия и будут защищаться до последней капли крови.
Как все это донести до человека, который не желает ничего слышать? Что нельзя ввергать страну в войну? Империя только оклемалась после седьмого конфликта с Авалоном, еще даже не закончился подсчет потерь, а император уже думает о новом кровопролитии. Где они возьмут столько солдат? Столько мотивированных воинов, готовых идти умирать за свою страну?
Даже если они начнут раскручивать все армейские мощности прямо сегодня, то на это уйдет минимум лет десять. Это понимал генерал Баумштоф. Он только что отправился выполнять приказ о привлечении новых рекрутов, но только в глазах генерала не было видно никакого боевого задора. Это значит, что скоро его сменит молодой и целеустремленный офицер, готовый делать что угодно.
Про космофлот лучше даже не думать, строить корабли ничуть не быстрее и никак не проще, чем готовить специалистов. Оставалось только надеяться, что объективная нехватка боевых кораблей отсрочит неизбежные проблемы. Может быть, за это время он успеет что-нибудь придумать.
Хорошо, что теперь в совете есть Реджинальд Басвили, который занял кресло советника по экономике. Будучи одним из близких друзей нового императора, он со всей ответственностью погрузился в дела империи. И он же был тем самым человеком, сказавшим главное – вы хотите начать войну или выиграть ее? Если дело в победе, то нужны время и деньги. Да, у противника тоже будет эта фора, и они тоже не будут сидеть сложа руки. Но у Империи есть преимущество в виде сохраненных колоний, значит, дело пойдет в гору.
Но и Басвили, и Баумштоф, и даже глава космофлота Махоуни – все понимали, что максимум что они могут сделать – это выбить небольшую отсрочку. И полковник Корсини, оставшийся в кресле военного советника, с ужасом думал, что эта отсрочка все сделает только хуже. Надо не корабли строить, а менять императора на такого, как Март Лани с его мягкими реформами.
– Я что-нибудь придумаю, – так же себе под нос буркнул Стен, надеясь, что Клэр это услышит, и решительно направился к выходу.
И подумал про себя: пожалуйста, пусть она доберется до своих покоев никем не замеченная. Пусть никто не заподозрит ее ни в чем, хотя почему никто, пусть Сайрус остается в неведении относительно этой встречи. Но думать об этом было мучительно больно.
Как причудливо поворачивается жизнь! Они столько всего прошли вместе, доверяли друг другу самое ценное, а теперь его лучший друг – сбрендивший параноик. Поначалу Стен пытался обсудить с другом его здоровье и даже уговорил пройти обследование. А потом врача нашли задушенным в кабинете. Следующий же врач объявил, что император здоров и прописал витамины от стресса. Сложно его в этом винить. Что именно показало обследование, так никто и не узнал, кроме самого пациента.
И чем больше Стен об этом думал, тем отчетливее понимал, что сам диагноз не столь важен. Без правильного лечения лучше не станет, а Сайрус наотрез отказывался что-либо делать еще. Зачем, ведь он здоров.
***
Медведь Гинно согнулся в таком низком поклоне, какого и вовсе не было в ласионском своде правил этикета, и не спешил разгибаться. Ничего страшного, он может потерпеть, не каждый день к нему в дом вламывается глава Земной Империи.
Так близко к смертельной опасности он уже давно не бывал, с тех пор, как сопливым пацаном служил Шиве. С одной стороны, они остались с лордом Сайрусом Нири в добрых приятельских отношениях, а с другой стороны, этот лорд теперь император, а кто знает, как теперь эта дружба повернется. Всякое может случиться; если император решит, что негоже тащить за собой какие-то мелкие и неугодные знакомства, то ему конец. И пожилой ласионец может тешить себя мыслью, что почетное звание главы ласионской диаспоры дает ему какую-то защиту, но в глубине души он понимал, что родной Ласион вежливо попросит его пожертвовать собой, чтобы задобрить императора.
Гость прошел в комнату и, судя по звуку, присел на диван. Только после этого Медведь позволил себе выпрямиться. Неожиданный посетитель обнаружился сидящим в вольготной позе на одном из диванов для гостей, и Медведь порадовался, что его место осталось не занято. Знаний лорда Сайруса Нири о ласионской культуре было достаточно, чтобы дать понять, в каком качестве он пришел и чего следует ожидать. По всему выходило, что пришел он с миром.
Медведь поднялся на ноги, отдал короткий приказ прислуге и прошел к низенькому креслу, обложенному подушками, в котором предпочитал сидеть сам. Несколько хорошеньких служанок впорхнули в комнату и, беспрерывно кланяясь, поставили на столик чашки тончайшего фарфора, чайники с разнообразным чаем, подносы со сладостями. Девушки были молоды и хороши собой, их гладкие щечки говорили о том, что они еще не получили свою первую татуировку, а значит, все еще отрабатывают долг перед Шивой.
