Глава 1, которая учит, что дамы чемоданы не носят
Чем отличаются мужчины от женщин? Ясно, что физиологией. Еще, говорят, логикой. А также жизненными приоритетами, способами выражения собственных чувств… и, разумеется, набором вещей, которые они берут с собой в дорогу. Я сидела над распахнутым чемоданом, в котором, к моему недоумению и ужасу, обнаружилась пена для бритья вместо лака для ногтей и толстые носки вместо кружевных трусиков. И что мне прикажете делать с подобным ассортиментом?
Видимо, кто-то из труппы нашего Небольшого театра ехал на гастроли в Париж с таким же чемоданом, как у меня. И сейчас гадает, куда приспособить накладные ресницы… Не слишком надеясь на успех, я решила поискать бирку с именем владельца. Сама вещи не подписываю, но вдруг повезет встретиться с настоящим педантом?
Повезло. Синие буквы поплыли перед глазами: чемодан принадлежал Андрею Дивилину!
Ну, нет… Как же так?! Я согласилась бы умыкнуть багаж худрука, директора труппы, да даже самого министра культуры; совершить над ним акт вандализма, продать недругам на черном рынке, нацепить на себя все предметы одежды, которые обнаружу… что угодно! Почему мне довелось вляпаться в глупую ситуацию именно перед Андреем?
Я не видела Андрея около семи лет. С тех пор, как в восемнадцать он выпустился из балетного училища и начал работать в самом престижном театре страны. То есть, видела: на сцене, на видеозаписях… Дивилин – звезда. Главный «принц» хореографического мира, лучший исполнитель романтических партий в классических балетах. Он и выглядит соответственно: аристократический профиль, благородство манер, отрешенность от мирской суеты и глубокий взгляд серых глаз. Но внешность - не главное, среди танцоров много красавцев. Когда Андрей выходит на сцену, включается что-то, неопределяемое словами. Стоишь и смотришь. И хочется плакать оттого, как это прекрасно. И чувствуешь счастье. И хочешь стоять вот так бесконечно – и просто смотреть… Гипноз? Как говорила наша преподавательница по актерскому мастерству, «магия театра». Если она существует, то Дивилин в ней – Архимаг.
Училась я четырьмя классами младше Андрея, и уже тогда он считался звездой. Влюбленные девочки, скучая на уроках, покрывали изображениями его профиля поля блокнотов… Я тоже так делала. Обожание издали. Кумир, которого боготворят. За все время учебы нам ни разу не довелось разговаривать. Он – выпускник, я – тринадцатилетняя малявка, из тех, что путаются под ногами в массовке детских танцев. Даже с ровесниками Андрей вел себя отстраненно. Поклонницы шептались: загадочный и романтичный! Завистники говорили: зазвездился.
Сейчас мне двадцать один, и я уже три замечательных года работаю в нашем Небольшом театре. Танцую ведущие партии, которых в моем репертуаре становится больше и больше. И все же… Когда за кулисами родного театра я вдруг увидела Андрея Дивилина, сердце пропустило удар, а ноги будто приросли к полу. Ветерком воспоминаний пронесся запах щей из школьной столовой, и я со всей определенностью поняла, что скорее снова начну испещрять блокноты профилями кумира, чем отважусь с ним заговорить.
В тот день Андрей приезжал на генеральную репетицию «Жизели». Его пригласили вместе с партнершей, чтобы украсить звездным именем афиши на предстоящих гастролях нашего театра в Париже. И вот теперь, едва достигнув «города любви», я совершила незапланированное хищение имущества объекта своего детского обожания! Приговор - смерть на месте от избытка эмоций.
Я снова раскрыла злополучный чемодан. Вещи Андрея… Аккуратно сложенный костюм, для банкетов с организаторами гастролей. Сверху бережно уложена толстенькая книжечка в темном переплете. Бумажная! Большинство моих знакомых давно перешло на электронные, чтобы не таскать лишний вес… Интересно, что читает мой принц? Японская поэзия. Андрей Дивилин – поклонник философских пятистиший! Примем к сведению.
Устроившись на полу гостиничного номера, я погладила прохладную, слегка шершавую обложку и шепнула, как когда-то в детстве:
- Пожалуйста, погадай мне!
Игры в магию. Они мне всегда нравились.
- Расскажи что-нибудь об Андрее!
Замирая от любопытства, раскрыла книгу на первой попавшейся странице и прочла:
Гонимый тоской,
К любимой своей иду.
Зимняя ночь.
На студеном речном ветру
Кулики стонут и стонут…
Как романтично! Мне живо представился Дивилин, бредущий сквозь метель по тонкому ледку. Воображение услужливо подрисовало ему валенки, но вдруг растерялось, гадая, куда поместить куликов. Зачем этим несчастным птичкам понадобилось кружить над рекой в ночную непогоду? Или они, напротив, боятся взлететь и переминаются на берегу с лапки на лапку, постанывая от огорчения?
Ладно, бог с ними, с японскими куликами. В Париже сейчас лето, да и вряд ли мой принц когда-либо нацепит валенки, не аристократично. Для толкования книжного послания важнее другое:
«Гонимый тоской…»
Что ж, на Андрея это похоже. Чувствуется в нем какая-то мрачная тайна, тщательно оберегаемая от бесцеремонности окружающих.
«К любимой своей иду…»
А вот тут непонятно: у него уже есть любимая, или он только надеется ее встретить? Я на секунду зажмурилась: а вдруг под «любимой» книжка имеет в виду меня? Может, это намек на наше ближайшее будущее? Уж я бы постаралась излечить Андрея Дивилина от тоски, пусть только шагнет в правильном направлении!
Ладно, хватить ерундой заниматься, уже не ребенок, чтобы играть в магические гадания.
Я хотела положить книгу на прежнее место, но тут с удивлением заметила выглядывающую из-под белоснежной рубашки упаковку тонких шприцов. Странно. Зачем артисту балета шприцы? Колет допинг перед выходом на сцену, потому и танцует, как бог? Так здесь не олимпиада, всего лишь рядовые гастроли Небольшого театра…
Стоп. Почему я с таким увлечением копаюсь в чужих вещах? Это личное дело Андрея – что читать, что надевать и какую аптечку возить в чемодане. Как стыдно… Я резко захлопнула крышку и перевела дух. Щеки горели.
Надо вернуть чемодан владельцу. Я решительно поднялась на ноги и вдруг сообразила, что понятия не имею, в каком номере проживает Андрей.
Звонить с расспросами администратору труппы не хотелось. Наш Тигрыч (официально – Семен Тигранович) не откажет себе в удовольствии выдвинуть пару-тройку версий на тему того, зачем мне понадобилось поздним вечером разыскивать номер молодого одинокого мужчины. Живо представила ухмыляющиеся физиономии коллег: «Шустра ты, Асенька!» Пришлось оставить чемодан и спуститься на ресепшн. Выяснив по-английски «намбе» нужного «рума», пожалела, что школьные знания французского так быстро выветрились из моей головы. Вот Андрей, например, отлично владеет двумя языками. Как бойко «месье Дивилин» беседовал сегодня в аэропорту с долговязой француженкой, представительницей встречающей стороны! Вернее, это она безостановочно щебетала, уцепив его под локоток и кокетливо закатывая глазки, а он с отличным произношением вставлял время от времени ответные любезности. Глаза б мои не глядели…
Ладно, не будем о грустном. Лишенный багажа «месье Дивилин» уже, наверно, затосковал без возможности почистить зубы. Судьба подарила мне веский повод пообщаться с кумиром. Точнее, увесистый. Мол, хватит обожать издали, пора переходить к решительным действиям. Вступать в контакт...
Первый раз в жизни я буду разговаривать с Андреем Дивилиным! Прямо сейчас!
Не в силах справиться с глупым волнением, я злилась на себя, на воображаемых Дивилинских поклонниц, на приехавшую с Андреем партнершу - интересно, какие у них взаимоотношения? Не сидит ли она сейчас в той самой комнате, номер которой я выясняла?
Может, не ходить? Попрошу кого-нибудь…
Тут мне стало противно. Хватит трусить! Мне уже не тринадцать. Развела тут «смятение чувств», а дело выеденного яйца не стоит! Стиснув зубы, я ухватила чужой чемодан, едва ли не бегом долетела до лифта, поднялась на нужный этаж и, не давая себе снова задуматься, постучала в заветную дверь.
Андрей предстал на пороге в элегантных брюках и светлой рубашке. Нормальные люди летели в самолете в джинсах и футболках, а этот аристократ, главный принц мировой хореографии, только белые рубашки признает! Красив… Еще бы дыру в плече – желательно, от шпаги…
- Привет, - сказал Андрей, радуясь не то мне, не то чемодану. – Ты ведь Ася, я не ошибаюсь?
Надо же, он знает мое имя…
Андрей чуть нахмурился, начиная испытывать замешательство. Я очнулась:
- Да, рада знакомству. Извини, чуть не присвоила твой багаж. Не корысти ради, исключительно волею случая!
- Что же ты такую тяжесть волокла? Надо было позвонить, я бы сам к тебе зашел.
Я мучительно покраснела. Да, далеко мне до аристократии. Дамы за кавалерами с чемоданом в руках не бегают. Они предпочитают ронять платочки и падать в обморок. Упасть, что ли, чтобы сгладить впечатление?
- Боялась, что ты будешь слишком долго добираться. Восторженные поклонницы, выбегающие из-за каждого угла, весьма замедляют движение. А у меня в чемодане любимая пижама, - буркнула я сердито.
Вот зачем, зачем я начинаю хамить?
Андрей мягко улыбнулся:
- Ладно, давай донесу твою пижаму до номера. Будем надеяться, что сейчас путь свободен.
Он взял мой чемодан и повез по коридору. Пластиковые колесики бороздили пестрый ворс ковролина. Я брела следом, проклиная свою непутевость. Как бестолково все получилось!
У номера мы простились. Андрей дружелюбно пожелал доброй ночи. И ушел. А чего еще можно было ожидать? Закрыв дверь, я с отвращением пнула свой чемодан. Известно, что любовь лишает человека рассудка, но меня она превратила в законченную идиотку. Остается лечь на кровать и оплакать это прискорбное событие.
Где-то в далекой Японии кулики все стонут и стонут… Зачем их понесло к студеной реке? Посмотреть на путника, которому нет до них никакого дела?
Глава 2, в которой речь заходит о магии любви
В дверь постучали, и вошла Танюшка, любимая подруженька. С «гастрольным» чайничком, заваркой и диетическими сухариками. Общаться не хотелось даже с ней, но что поделаешь… Заставив притихнуть стенающую в моей душе стаю куликов, я постаралась придать лицу беззаботное выражение:
- Что, зануда Виолетта уже выжила тебя из номера? Быстро управилась. Пожалуй, это ее личный рекорд.
- Да, удружил господь с расселением, - вздохнула Танюшка.
- Не господь, а коварный Тигрыч. Вспоминай, чем не угодила хищнику местного значения?
- Столь суровой бывает лишь кровная месть, а я даже его попугаю всегда улыбаюсь, - в недоумении развела руками Танюшка.
Ее горю можно было лишь посочувствовать. Как солистка, я имею право на одноместный номер, но артистов кордебалета всегда селят по двое. Жить с Виолеттой не хочется никому. Дотошная грымза обожает обсасывать косточки коллег, а они, в свою очередь, с нетерпением ждут, когда же ее настигнет пенсионный возраст (что в нашей профессии обычно происходит лет в 35-40, в зависимости от обстоятельств). Но Виолетта все скачет девочкой в первой линии кордебалета, не забывая раздавать свои ценные советы всем, включая ведущих солистов.
Надо подбодрить подруженьку:
- Здорово, что зашла. И твой чайничек сейчас очень кстати.
- Без него не путешествую, – улыбнулась хозяйственная Танюшка. – Вот скажи, почему в Англии чайники стоят в номерах даже самых захудалых гостиниц, а в других странах не могут додуматься до такой простой, но необходимейшей вещи? Иди в ресторан, сиди пол часа да нюхай, что кушают за соседними столиками…
Она водрузила на тумбочку пакетик диетических хлебцев. Я поморщилась:
- Подожди, у меня имеется стратегический запас шоколада.
- Я худею, - вздохнула Танюшка.
- И когда уже ты оставишь это неблагодарное занятие?
- Очень даже благодарное. Меня поставили в подружек Жизели, а за каждую афишную партию артисткам кордебалета доплачивают.
Татьяна – отважный человечек, пытающийся содержать мужа, свекровь и двоих сыновей-близнецов. Сыновей она пытается отправлять в детский сад, но, думаю, дома им веселее, и потому они цепляют разнообразные инфекции с подозрительной частотой. Муж, не размениваясь на прозу жизни, предается возвышенным и бескорыстным заботам о судьбах науки, свекровь варит борщ, мечтая о лучшей доле, а Танюшка разрывается на двух работах, успевая между репетициями в театре вести аэробику в фитнес-клубе. Как при такой нагрузке она умудряется поправляться, для меня загадка.
- Нельзя обделять себя шоколадом, даже когда худеешь, - заявила я авторитетно. – Ты знаешь, что в шоколаде содержится «гормон счастья»?
- Ага. И еще в пирожках с капустой.
- Ничего подобного. Еще – в грудном молоке. Вернее, не так: он вырабатывается в организме женщины, когда она кормит грудью. Я в книжке читала.
- В научно-фантастической? Что-то я кормила, кормила своих близнецов - обоих одновременно – а гормоны счастья во мне так и не взыграли.
- Видимо, у тебя вышла передозировка, - фыркнула я. – Шоколад в этом отношении надежнее.
- Проверяла?
- Разумеется. За неимением подходящего объекта для кормления грудью.
Мы взяли горячие чашки и залезли с ногами на кровать.
- Тань, а кто такие кулики? – произнесла я задумчиво.
- В каком смысле?
- В смысле японской поэзии.
Татьяна поставила чашку на тумбочку и уставилась на меня с нескрываемым беспокойством:
- Слушай, подруга, по-моему, одних шоколадок для душевного здоровья тебе маловато. А успокоительные капельки не пробовала?
Я с чувством процитировала запавший в душу литературный шедевр.
- И отчего же стонут эти кулики? – озадаченно поинтересовалась Танюшка.
- Вот и мне любопытно.
- Может, они голодные…
- Худеют и не едят шоколада! – понятливо подхватила я.
- Ну да. А ты решила стихи сочинять?
- Еще чего! В сборнике прочла. Одолжила у одного хорошего человека.
Вздохнув, я поведала подруге свою чемоданную эпопею. Подобные истории я могу рассказывать только ей.
- И этого мужчину, ценителя японской поэзии, ты собралась охмурять? – насмешливо прищурилась Татьяна. - Не переоцениваешь собственный интеллект?
- Где-то я слышала, что охмуряют не интеллектом, - фыркнула я.
- А чем?
Мы задумчиво помолчали.
- Вот и приходится добывать гормон счастья из шоколада методом длительного химического разложения, - признала я печальную истину. – Дивилин – мечта, совершенство. А я – недоразумение ходячее, в дурацкие истории забредающее.
- Знаешь, а ведь у меня есть одно замечательное средство, - встрепенулась Танюшка. - Вдруг тебе пригодится?
- Успокоительные капельки?
- Нет, тоже книга.
- «Японская поэзия глазами литературных критиков»?
- Что ты… «Как стать стервой», практическое руководство для страждущих.
Я присвистнула:
- Ну, подруга! Вырвалась из нежных объятий семьи на вольный воздух Парижа и решила поэкспериментировать?
- Не издевайся, мне Виола одолжила почитать в самолете. Оказалось, довольно занятно.
- Виола?! – ахнула я. – Ей-то зачем такое пособие? Или она автор?
- Нет предела совершенству, - отрезала Танюшка. Она сунула ноги в тапочки и решительно направилась в свой номер. Милый человечек, как же достала ее семейная жизнь, если ей интересна подобная литература!
Подруга вернулась, сияя воодушевлением:
- Вот, смотри, здесь есть целая глава: «Мужчины, ко мне!» Почитай, завтра расскажешь. Вдруг и правда что-то полезное найдешь?
