Признал, что это не самая гениальная идея даже из тех, которые посещали его в этот день, и решил больше ничего не предлагать, в идеале, вообще молчать, чтобы не ляпнуть какую-нибудь глупость.
— У кого еще какие предложения? — Холстинин покрутил в руках телефон Утконоса. — Можно не логичные, но адекватные.
— Можно в карты рубануться, — предложил Сергей, развалившись на свободной части кровати.
— Не настолько же не логично, — Утконос реально задумался о том, где среди ночи можно раздобыть женскую одежду. — Или это для снятия стресса?
— Нет, Макс. Это как раз для снятия одежды с проигравшего. Я только предлагаю.
— А вот это идея, — поддержал мысль Владимир. — И справедливо.
— Я не играю, — Максим отобрал у Холстинина телефон. Уже куда-то собрался, но гитарист удержал его за руку.
— Куда же ты денешься? Нашли вы её все вместе, как выяснилось, а теперь ты пытаешься кинуть своих подельников? Некрасиво.
— Нормально, — Утконос высвободил руку. — Я курить. И Виталия проверю заодно. Долго не возвращается.
— Ну и пусть прогуляется, ему сейчас полезно. А тебя признаваться никто не заставлял, — Попов, встав с кровати, прошел до двери, повернув ключ в замочной скважине, вытащил его, спрятал в карман.
— Меня вообще никто не спрашивает? — напомнил о себе Миша. — Мне идея тоже не очень нравится.
— И мне. Я не собираюсь раздеваться перед незнакомой женщиной, — Макс, щурясь посмотрел на Попова. — И вообще Серый мухлюет.
— Ой. Макс, переигрываешь, — Попов достал откуда-то колоду карт. — И целый зал зрителей тебя вообще не смущает, а одна обнаженная девушка в одеяле вызывает столько неправильных эмоций.
Фелис только удивленно крутит головой, наблюдая за мужчинами, не понимает, что вообще происходит и что они затеяли. Их настроение её пугает, ей не нравятся эти крики и обвинения. Но опасаясь, что опять что-то не так поймет, она так и сидит на кровати. Главное, что на Мишу никто не нападет.
— Неправильных? Ты сейчас о чем? — вспылил Максим. — Ты за кого меня принимаешь?
— Я принимаю тебя за адекватного уравновешенного человека, — Сергей обнял Максима за плечи, — который хочет одеть обнаженную девушку в одеяле. Что-то не так?
— Хрен с вами, — сдался Максим. — Но мухлевать не позволю.
— Да больно надо.
Миша понял только то, что его мнение в данной ситуации будут учитывать в самую последнюю очередь, а то и вообще не заметят. Сидит тихо, вспоминая нехитрые правила игры и хитрости, которым когда-то учили друзья. Чтобы не начинать процесс раздевания с очень сильного стресса, Владимир предложил начать с верхней одежды, которую в данном случае снимать не придется.
Дубинин за дверью, до этого мучивший себя мыслями, что его боятся, не доверяют и считают странным, обрадовался тому, что успел вовремя смыться. Была идея вытащить Удалова, но в итоге он на это забил, решив, что за скрытое соучастие надо отвечать.
Отыграв для Фелис куртку и кофту, добрались до брюк. У Максима к этому времени возникло твердое убеждение, что гитаристы каким-то странным способом, незаметно для него приговорили пиво, которое принёс Михаил. Там как раз две бутылки было, и на полке, где он их оставил, сейчас пусто. Как и когда это произошло, что он не заметил, Максим понять не смог.
Миша, на что-то надеясь, предложил для пущей верности кидать жребий. Предположил, что так будет честнее по отношению к каждому из присутствующих, но музыканты только посмеялись и заставили раздавать карты. Попытки Максима поддержать идею вокалиста по поводу жребия отклонили тем, что они вдвоём старше и авторитетнее, поэтому спорить с ними смысла нет.
По итогам игры Холстинин поделился с девушкой курткой и перчаткам, Попов где-то напутал с раскладом и расстался с шарфом и шапкой, Утконос отделался брюками и носками, и из-за этого чуть не обвинил в подтасовке Холста. Мише пришлось пожертвовать футболку и кофту. Сама Фелис к этому времени мирно уснула, свернувшись кошкой на свободном участке кровати.
— Играем на нижнее белье, — объявил Холстинин, раздавая карты.
Прист от этой новости нервно хихикнул, представив что-то свое. Миша сглотнул, но от комментария все же воздержался. Максим, не вытерпев произвола, пошел проверять пиво.
— Прости, Макс, но мы всё выпили, — Владимир обернулся к Утконосу добравшемуся до пакета, в котором были покупки. — Ты же обычно отказываешься с нами употреблять. И Миша сегодня воздержался.
— Когда же вы успели? Тогда я отказываюсь играть на нижнее бельё. По личным убеждениям.
— Макс, прекрати, — Попов чуть удержался, чтобы не заржать. — И не паникуй раньше времени.
— Не буду. Если ты проиграешь.
— С чего это?
— С того. Нахрена я вообще на этот рынок пошел?
— Категорически с тобой согласен, — Сергей посмотрел на карты. — Но теперь-то что об этом?
— Заткнулись оба! — Холстинин положил кулак на стол. — Нам выезжать скоро и собираться еще надо.
Сергей полностью уверен в себе, Миша мысленно обращается к каким-то, одному ему известным, силам с просьбой о помощи, Макс просто нервничает, и только Холстинин спокоен, будто удав. Спокойнее его реагирует только Дубинин всё еще сидящий на полу за дверью. Ему даже интересно стало, что будет дальше.
Дальше был выдох облегчения Житнякова, не поверившего сразу, что первым вышел из игры, напряженный скрип мозгов Попова, офигевшего от первого факта, но не желающего сдаваться, лёгкая паника Холстинина и в финале тихий, но многоэтажный мат Удалова, оставшегося с погонами.
Воодушевившись монологом Максима, Холстинин предложил ему альтернативный вариант в виде похода за бельем к Беликовой.
— А ты сам что бы выбрал? — скорее на нервах, чем для принятия решения, поинтересовался Максим.
— Не знаю, — Владимир пожал плечами. — Не думал об этом. Да и без надобности мне как-то.
— Да идите вы… Оба.
— Макс, карточный долг, — напомнил Сергей.
— Хорошо. Но за последствия вы отдуваться будете, — Максим дернул ручку двери. — Ключ!
— Сейчас будет.
Оказавшись в коридоре, Максим заметил, что кто-то нырнул в соседний номер, но особого значения этому не придал. Не до того было. Мозги трещали в попытке найти наиболее оптимальный вариант, но ничего не получалось. Уже готов был сбегать в магазин, позорно, но всяко лучше, чем просить. Но где взять ночью магазин одежды он придумать не смог, даже рынок, где есть любая самая бесполезная штука, и тот не работает.
Постояв так еще пару минут, Максим пошел к номеру Юли. С порога заявил сонной женщине, что ему нужно её бельё. Получив пощёчину, набор обвинений во всяких аморальных безобразиях, новый статус и адрес, куда ему стоит сходить, понял, что лучше сказать правду. Хотя бы про ту, для которой он пришел просить. Не поверив Максиму и решив, что они всей толпой чего-то перебрали и стали играть в карты на желания, Юля пошла наводить порядок в головах музыкантов.
— Юля, подожди, — обогнав Беликову, Максим загородил собой дверь, за которой музыканты складывали на кресло проигранные предметы одежды. — Попытайся сначала правильно понять то, что ты увидишь. И у нас не было выхода.
— Удалов, лучше отойди, — Беликова замахнулась на барабанщика тапком. Не учуяв от Утконоса ни запаха алкоголя, ни табачной вони, она поняла для себя, что тот, скорее всего, придумал это не сам, но карточный долг — святое. Почему он не смог отказаться от этой игры, пока осталось для неё загадкой. — Я сама разберусь, как мне это понимать.
Отказать женщине, Максим не смог и просто отошел в сторону, вежливо открыв перед ней дверь. В номере стало тихо. Житняков от неожиданности закрыл грудь футболкой, Холстинин просто завис, предполагая масштаб надвигающейся на них бури.
— Сейчас будет второй акт, — Попов наморщил лоб. — Макс, а ты ей совсем всё рассказал или какие-то части?
— Какие-то части, — Юля прошлась по номеру, приметила спящую на кровати незнакомку, колоду карт и не очень хорошо спрятанные бутылки из-под пива. Пазлы сами сложились в картинку, пусть кривую, но иначе не получалось вообще. — Вы совсем офонарели? Вы что здесь устроили?
Самым раздетым после девушки оказался вокалист, поэтому основная часть обвинений посыпалась на него. Холстинин попытался незаметно скрыться, но не успел. Досталось и ему. Особенно Владимира задело то, что ему в пример поставили Дубинина который, в отличие от четверых беспредельщиков, мирно смотрит десятый сон.
— Джулка, не кипишуй, — Попов перехватил Беликову выше груди, выбил из её руки оружие. — Всё не совсем так, как ты представила. А Максим, видимо, не успел тебе всё рассказать.
— И как я должна это понимать?
— В карты мы играли, — уже спокойнее признался Сергей. — На раздевание. Могли бы и на интерес, и на деньги, но так бы в этом не было смысла. А одежда понадобилась для девушки. Но, чтобы кому-то одному не было обидно, пришлось внести элемент игры. Вот Миша футболку проиграл, а я шапку и шарф. Макс вот больше пострадал.
— Сам себя слышишь? — Беликова попыталась вырваться. — Девку вы тоже в карты выиграли?
Еще какое-то время ушло на пересказ утренних и дневных событий, объяснение, откуда взялась девушка и почему она должна быть с ними. В последнем сомневались все, но Сергей убедил, что если её оставить в гостинице одну, последствия могут быть хуже. Да и как можно оставлять человека не помнящего, кто он и откуда, без помощи и внимания.
Надавив посильнее на жалость Юле, Сергей, сам того не ожидая, убедил её поделиться нужной частью одежды. Беликова даже пообещала, что сама сходит с ней в магазин, когда будет возможность и, если потребуется, будет называть сестрой, чтобы не возникали лишние вопросы. А пока придётся одевать Фелис в то, что есть, пусть и большого размера. Разобравшись и приняв ряд решений по поводу дальнейшего существования вместе с новой знакомой, стали собираться.
Увидев Фелис в «проигранной» одежде, Попов молча сглотнул. Только успел прочитать на лице Утконоса момент укора, плохо скрывающий попытку Максима не заржать хотя бы при девушке.
— Лучше молчи, — в надежде, что это поможет ему успокоиться, Сергей глубоко вдохнул.
— А что я? Я ничего, — Максим всё же натянул маску серьёзности. — Подтяжки могу просто так отдать. А то как будто чего-то не хватает…
— Что такое подтяжки? — Фелис подхватила, безнадёжно спадающие с неё, брюки, задрав при этом огромную для нее футболку Миши.
Холстинин, до этого пытавшийся держать себя в руках хотя бы ради приличия и из понимания, что комплекта женской одежды нужного размера у них просто нет, молча вышел из номера. Из коридора был слышен смех с истерическим визгом. Максим, ходивший к Беликовой за бельём, сместился на второе место в его личном рейтинге бредовых поступков. При всех условия, в действиях барабанщика прослеживалась хоть какая-то логика.
Миша держался на понимании, что обижать девушку, которая назвалась его защитницей, он не имеет права.
— Пожалуй, Максим Львович прав, — Сергей прошел вокруг Фелис. — А подтяжки это такой мужской аксессуар, чтоб штаны не сваливались.
— Попов?
— Что, Удалов?
— Ну где вы пропали? Выезжать пора, — в номер заглянул Виталий. — Ох ё… Предупреждать надо.
Увидев девушку в одежде, Дубинин признал, что без одежды ей было лучше. По крайней мере, без такой. Слушая разговор за дверью, он предполагал, что будет не идеально, но такой результат допустить не мог. От содержательного описания увиденного всех спасло только присутствие девушки, при которой Виталий не посчитал допустимым выразить свои мысли в первоначальном виде.
Успокоив Дубинина, продолжили сборы. Чтобы Фелис могла дойти хотя бы до автобуса, подтяжки у Максима всё же одолжили. Где-то нашли шерстяные носки, правда помогли они только для тепла, а мужские ботинки меньше болтаться не стали.
В автобусе все разместились по своим местам. Поняв, что из-за образовавшейся соседки он имеет все шансы остаться без спального места, Максим предпочёл уйти в фургон к техникам. Они, конечно, не сильно бы ему обрадовались, и так тесно, поэтому Максим выбрал место рядом с водителем.
Виталий с Владимиром, заняв свои места, сразу отвернулись к стенке, завернувшись в пледы, захрапели. Сергей долго вертелся, пытаясь разогнать навязчивые мысли о мистической спутнице и её намерениях, в итоге нашел где-то оставшийся флакон валерьянки, и, вылив половину в остатки чая в термосе, залпом выпил. Для надежности и быстрого действия ему хотелось чего-то покрепче, но за неимением оного пришлось довольствоваться доступными средствами. Поморщившись от вкуса приготовленной смеси, Сергей закинул термос в сумку, лёг. От этого настоя сознание поплыло. То, что и без того отдавало мистикой, приобрело и вовсе фантастический облик, больше похожий на бред режиссеров фантастов, плотно сидящих на чем-то запрещенном.
Миша спать не мог и не хотел. Всё произошедшее с ним за день никак не укладывалось у него в голове. И пока рядом что-то происходило, включая драку, поход в магазин, игру в карты с переодеванием, он как-то не зацикливался на основной проблеме. Сейчас ему стало страшно. Даже при том, что Попов что-то знает и не отказывается помогать, и коллеги отнеслись хоть и не совсем адекватно, но терпимо, согласились на то, чтобы она ехала с ними. Оставшись мысленно наедине с собой, Миша вдруг осознал, что лучше бы они на это не соглашались и заставили оставить её «там, откуда притащил». И защитник в лице Попова выглядит как-то роднее и надёжнее.
Наблюдая, как она сжимает в ладони угол одеяла, Миша задумался о том, что теперь будет с ней делать, как будет объяснять её присутствие рядом с собой друзьям и близким. Как будет объяснять ей, что ему нужно быть где-то без сопровождения и где вообще её поселит, чтобы не вызывать подозрений. Как она будет адаптироваться в той атмосфере, которой живёт он, и что она вообще знает о внешнем мире.
Так и не убедив организм, перенесший стресс, хоть немного поспать, Миша неслышно прокрался к Фелис, сел рядом с ней.
— Не спится? — дотронулся до её плеча. — Расскажи о себе. Откуда ты и почему должна меня защищать?
Удалов пытался развлекать водителя разговорами, но даже это не отвлекло его самого от желания спать. Слушая очередную водительскую байку, Утконос повернул голову на бок и задремал. Очнулся от того, что фургон остановился, не сразу понял, что произошло, от чего заволновался. Но водитель убедил, что всё в порядке, не считая пробитого колеса, которое он уже поменял. Взглянув на сонное и уставшее лицо музыканта, мужчина отправил его в заднюю часть кабины, где за шторкой было устроено спальное место.
Для приличия посопротивлявшись этому предложению, Максим прихватил свой рюкзак и пошел спать. Хоть лежанка и твердая, а в кабине прохладно, слышно, как по металлической крыше стучат капли дождя, но это место показалось ему самым надёжным и уютным укрытием. Завернувшись в оставленный там плед, Максим первый раз за сутки расслабился, на мгновение ему показалось, что и не было ничего особенного, просто тяжелый трудовой день, но так бывает.
Хоть Миша и старался говорить тихо, но Виталия они всё же разбудили. Первое время он просто лежал, глядя в одну точку, старался даже не прислушиваться к разговору, надеялся, что минут через десять удастся заснуть.
— У кого еще какие предложения? — Холстинин покрутил в руках телефон Утконоса. — Можно не логичные, но адекватные.
— Можно в карты рубануться, — предложил Сергей, развалившись на свободной части кровати.
— Не настолько же не логично, — Утконос реально задумался о том, где среди ночи можно раздобыть женскую одежду. — Или это для снятия стресса?
— Нет, Макс. Это как раз для снятия одежды с проигравшего. Я только предлагаю.
— А вот это идея, — поддержал мысль Владимир. — И справедливо.
— Я не играю, — Максим отобрал у Холстинина телефон. Уже куда-то собрался, но гитарист удержал его за руку.
— Куда же ты денешься? Нашли вы её все вместе, как выяснилось, а теперь ты пытаешься кинуть своих подельников? Некрасиво.
— Нормально, — Утконос высвободил руку. — Я курить. И Виталия проверю заодно. Долго не возвращается.
— Ну и пусть прогуляется, ему сейчас полезно. А тебя признаваться никто не заставлял, — Попов, встав с кровати, прошел до двери, повернув ключ в замочной скважине, вытащил его, спрятал в карман.
— Меня вообще никто не спрашивает? — напомнил о себе Миша. — Мне идея тоже не очень нравится.
— И мне. Я не собираюсь раздеваться перед незнакомой женщиной, — Макс, щурясь посмотрел на Попова. — И вообще Серый мухлюет.
— Ой. Макс, переигрываешь, — Попов достал откуда-то колоду карт. — И целый зал зрителей тебя вообще не смущает, а одна обнаженная девушка в одеяле вызывает столько неправильных эмоций.
Фелис только удивленно крутит головой, наблюдая за мужчинами, не понимает, что вообще происходит и что они затеяли. Их настроение её пугает, ей не нравятся эти крики и обвинения. Но опасаясь, что опять что-то не так поймет, она так и сидит на кровати. Главное, что на Мишу никто не нападет.
— Неправильных? Ты сейчас о чем? — вспылил Максим. — Ты за кого меня принимаешь?
— Я принимаю тебя за адекватного уравновешенного человека, — Сергей обнял Максима за плечи, — который хочет одеть обнаженную девушку в одеяле. Что-то не так?
— Хрен с вами, — сдался Максим. — Но мухлевать не позволю.
— Да больно надо.
Миша понял только то, что его мнение в данной ситуации будут учитывать в самую последнюю очередь, а то и вообще не заметят. Сидит тихо, вспоминая нехитрые правила игры и хитрости, которым когда-то учили друзья. Чтобы не начинать процесс раздевания с очень сильного стресса, Владимир предложил начать с верхней одежды, которую в данном случае снимать не придется.
***
Дубинин за дверью, до этого мучивший себя мыслями, что его боятся, не доверяют и считают странным, обрадовался тому, что успел вовремя смыться. Была идея вытащить Удалова, но в итоге он на это забил, решив, что за скрытое соучастие надо отвечать.
***
Отыграв для Фелис куртку и кофту, добрались до брюк. У Максима к этому времени возникло твердое убеждение, что гитаристы каким-то странным способом, незаметно для него приговорили пиво, которое принёс Михаил. Там как раз две бутылки было, и на полке, где он их оставил, сейчас пусто. Как и когда это произошло, что он не заметил, Максим понять не смог.
Миша, на что-то надеясь, предложил для пущей верности кидать жребий. Предположил, что так будет честнее по отношению к каждому из присутствующих, но музыканты только посмеялись и заставили раздавать карты. Попытки Максима поддержать идею вокалиста по поводу жребия отклонили тем, что они вдвоём старше и авторитетнее, поэтому спорить с ними смысла нет.
По итогам игры Холстинин поделился с девушкой курткой и перчаткам, Попов где-то напутал с раскладом и расстался с шарфом и шапкой, Утконос отделался брюками и носками, и из-за этого чуть не обвинил в подтасовке Холста. Мише пришлось пожертвовать футболку и кофту. Сама Фелис к этому времени мирно уснула, свернувшись кошкой на свободном участке кровати.
— Играем на нижнее белье, — объявил Холстинин, раздавая карты.
Прист от этой новости нервно хихикнул, представив что-то свое. Миша сглотнул, но от комментария все же воздержался. Максим, не вытерпев произвола, пошел проверять пиво.
— Прости, Макс, но мы всё выпили, — Владимир обернулся к Утконосу добравшемуся до пакета, в котором были покупки. — Ты же обычно отказываешься с нами употреблять. И Миша сегодня воздержался.
— Когда же вы успели? Тогда я отказываюсь играть на нижнее бельё. По личным убеждениям.
— Макс, прекрати, — Попов чуть удержался, чтобы не заржать. — И не паникуй раньше времени.
— Не буду. Если ты проиграешь.
— С чего это?
— С того. Нахрена я вообще на этот рынок пошел?
— Категорически с тобой согласен, — Сергей посмотрел на карты. — Но теперь-то что об этом?
— Заткнулись оба! — Холстинин положил кулак на стол. — Нам выезжать скоро и собираться еще надо.
Сергей полностью уверен в себе, Миша мысленно обращается к каким-то, одному ему известным, силам с просьбой о помощи, Макс просто нервничает, и только Холстинин спокоен, будто удав. Спокойнее его реагирует только Дубинин всё еще сидящий на полу за дверью. Ему даже интересно стало, что будет дальше.
Дальше был выдох облегчения Житнякова, не поверившего сразу, что первым вышел из игры, напряженный скрип мозгов Попова, офигевшего от первого факта, но не желающего сдаваться, лёгкая паника Холстинина и в финале тихий, но многоэтажный мат Удалова, оставшегося с погонами.
Воодушевившись монологом Максима, Холстинин предложил ему альтернативный вариант в виде похода за бельем к Беликовой.
— А ты сам что бы выбрал? — скорее на нервах, чем для принятия решения, поинтересовался Максим.
— Не знаю, — Владимир пожал плечами. — Не думал об этом. Да и без надобности мне как-то.
— Да идите вы… Оба.
— Макс, карточный долг, — напомнил Сергей.
— Хорошо. Но за последствия вы отдуваться будете, — Максим дернул ручку двери. — Ключ!
— Сейчас будет.
***
Оказавшись в коридоре, Максим заметил, что кто-то нырнул в соседний номер, но особого значения этому не придал. Не до того было. Мозги трещали в попытке найти наиболее оптимальный вариант, но ничего не получалось. Уже готов был сбегать в магазин, позорно, но всяко лучше, чем просить. Но где взять ночью магазин одежды он придумать не смог, даже рынок, где есть любая самая бесполезная штука, и тот не работает.
Постояв так еще пару минут, Максим пошел к номеру Юли. С порога заявил сонной женщине, что ему нужно её бельё. Получив пощёчину, набор обвинений во всяких аморальных безобразиях, новый статус и адрес, куда ему стоит сходить, понял, что лучше сказать правду. Хотя бы про ту, для которой он пришел просить. Не поверив Максиму и решив, что они всей толпой чего-то перебрали и стали играть в карты на желания, Юля пошла наводить порядок в головах музыкантов.
— Юля, подожди, — обогнав Беликову, Максим загородил собой дверь, за которой музыканты складывали на кресло проигранные предметы одежды. — Попытайся сначала правильно понять то, что ты увидишь. И у нас не было выхода.
— Удалов, лучше отойди, — Беликова замахнулась на барабанщика тапком. Не учуяв от Утконоса ни запаха алкоголя, ни табачной вони, она поняла для себя, что тот, скорее всего, придумал это не сам, но карточный долг — святое. Почему он не смог отказаться от этой игры, пока осталось для неё загадкой. — Я сама разберусь, как мне это понимать.
Отказать женщине, Максим не смог и просто отошел в сторону, вежливо открыв перед ней дверь. В номере стало тихо. Житняков от неожиданности закрыл грудь футболкой, Холстинин просто завис, предполагая масштаб надвигающейся на них бури.
— Сейчас будет второй акт, — Попов наморщил лоб. — Макс, а ты ей совсем всё рассказал или какие-то части?
— Какие-то части, — Юля прошлась по номеру, приметила спящую на кровати незнакомку, колоду карт и не очень хорошо спрятанные бутылки из-под пива. Пазлы сами сложились в картинку, пусть кривую, но иначе не получалось вообще. — Вы совсем офонарели? Вы что здесь устроили?
Самым раздетым после девушки оказался вокалист, поэтому основная часть обвинений посыпалась на него. Холстинин попытался незаметно скрыться, но не успел. Досталось и ему. Особенно Владимира задело то, что ему в пример поставили Дубинина который, в отличие от четверых беспредельщиков, мирно смотрит десятый сон.
— Джулка, не кипишуй, — Попов перехватил Беликову выше груди, выбил из её руки оружие. — Всё не совсем так, как ты представила. А Максим, видимо, не успел тебе всё рассказать.
— И как я должна это понимать?
— В карты мы играли, — уже спокойнее признался Сергей. — На раздевание. Могли бы и на интерес, и на деньги, но так бы в этом не было смысла. А одежда понадобилась для девушки. Но, чтобы кому-то одному не было обидно, пришлось внести элемент игры. Вот Миша футболку проиграл, а я шапку и шарф. Макс вот больше пострадал.
— Сам себя слышишь? — Беликова попыталась вырваться. — Девку вы тоже в карты выиграли?
Еще какое-то время ушло на пересказ утренних и дневных событий, объяснение, откуда взялась девушка и почему она должна быть с ними. В последнем сомневались все, но Сергей убедил, что если её оставить в гостинице одну, последствия могут быть хуже. Да и как можно оставлять человека не помнящего, кто он и откуда, без помощи и внимания.
Надавив посильнее на жалость Юле, Сергей, сам того не ожидая, убедил её поделиться нужной частью одежды. Беликова даже пообещала, что сама сходит с ней в магазин, когда будет возможность и, если потребуется, будет называть сестрой, чтобы не возникали лишние вопросы. А пока придётся одевать Фелис в то, что есть, пусть и большого размера. Разобравшись и приняв ряд решений по поводу дальнейшего существования вместе с новой знакомой, стали собираться.
Глава 8
Увидев Фелис в «проигранной» одежде, Попов молча сглотнул. Только успел прочитать на лице Утконоса момент укора, плохо скрывающий попытку Максима не заржать хотя бы при девушке.
— Лучше молчи, — в надежде, что это поможет ему успокоиться, Сергей глубоко вдохнул.
— А что я? Я ничего, — Максим всё же натянул маску серьёзности. — Подтяжки могу просто так отдать. А то как будто чего-то не хватает…
— Что такое подтяжки? — Фелис подхватила, безнадёжно спадающие с неё, брюки, задрав при этом огромную для нее футболку Миши.
Холстинин, до этого пытавшийся держать себя в руках хотя бы ради приличия и из понимания, что комплекта женской одежды нужного размера у них просто нет, молча вышел из номера. Из коридора был слышен смех с истерическим визгом. Максим, ходивший к Беликовой за бельём, сместился на второе место в его личном рейтинге бредовых поступков. При всех условия, в действиях барабанщика прослеживалась хоть какая-то логика.
Миша держался на понимании, что обижать девушку, которая назвалась его защитницей, он не имеет права.
— Пожалуй, Максим Львович прав, — Сергей прошел вокруг Фелис. — А подтяжки это такой мужской аксессуар, чтоб штаны не сваливались.
— Попов?
— Что, Удалов?
— Ну где вы пропали? Выезжать пора, — в номер заглянул Виталий. — Ох ё… Предупреждать надо.
Увидев девушку в одежде, Дубинин признал, что без одежды ей было лучше. По крайней мере, без такой. Слушая разговор за дверью, он предполагал, что будет не идеально, но такой результат допустить не мог. От содержательного описания увиденного всех спасло только присутствие девушки, при которой Виталий не посчитал допустимым выразить свои мысли в первоначальном виде.
Успокоив Дубинина, продолжили сборы. Чтобы Фелис могла дойти хотя бы до автобуса, подтяжки у Максима всё же одолжили. Где-то нашли шерстяные носки, правда помогли они только для тепла, а мужские ботинки меньше болтаться не стали.
***
В автобусе все разместились по своим местам. Поняв, что из-за образовавшейся соседки он имеет все шансы остаться без спального места, Максим предпочёл уйти в фургон к техникам. Они, конечно, не сильно бы ему обрадовались, и так тесно, поэтому Максим выбрал место рядом с водителем.
Виталий с Владимиром, заняв свои места, сразу отвернулись к стенке, завернувшись в пледы, захрапели. Сергей долго вертелся, пытаясь разогнать навязчивые мысли о мистической спутнице и её намерениях, в итоге нашел где-то оставшийся флакон валерьянки, и, вылив половину в остатки чая в термосе, залпом выпил. Для надежности и быстрого действия ему хотелось чего-то покрепче, но за неимением оного пришлось довольствоваться доступными средствами. Поморщившись от вкуса приготовленной смеси, Сергей закинул термос в сумку, лёг. От этого настоя сознание поплыло. То, что и без того отдавало мистикой, приобрело и вовсе фантастический облик, больше похожий на бред режиссеров фантастов, плотно сидящих на чем-то запрещенном.
Миша спать не мог и не хотел. Всё произошедшее с ним за день никак не укладывалось у него в голове. И пока рядом что-то происходило, включая драку, поход в магазин, игру в карты с переодеванием, он как-то не зацикливался на основной проблеме. Сейчас ему стало страшно. Даже при том, что Попов что-то знает и не отказывается помогать, и коллеги отнеслись хоть и не совсем адекватно, но терпимо, согласились на то, чтобы она ехала с ними. Оставшись мысленно наедине с собой, Миша вдруг осознал, что лучше бы они на это не соглашались и заставили оставить её «там, откуда притащил». И защитник в лице Попова выглядит как-то роднее и надёжнее.
Наблюдая, как она сжимает в ладони угол одеяла, Миша задумался о том, что теперь будет с ней делать, как будет объяснять её присутствие рядом с собой друзьям и близким. Как будет объяснять ей, что ему нужно быть где-то без сопровождения и где вообще её поселит, чтобы не вызывать подозрений. Как она будет адаптироваться в той атмосфере, которой живёт он, и что она вообще знает о внешнем мире.
Так и не убедив организм, перенесший стресс, хоть немного поспать, Миша неслышно прокрался к Фелис, сел рядом с ней.
— Не спится? — дотронулся до её плеча. — Расскажи о себе. Откуда ты и почему должна меня защищать?
***
Удалов пытался развлекать водителя разговорами, но даже это не отвлекло его самого от желания спать. Слушая очередную водительскую байку, Утконос повернул голову на бок и задремал. Очнулся от того, что фургон остановился, не сразу понял, что произошло, от чего заволновался. Но водитель убедил, что всё в порядке, не считая пробитого колеса, которое он уже поменял. Взглянув на сонное и уставшее лицо музыканта, мужчина отправил его в заднюю часть кабины, где за шторкой было устроено спальное место.
Для приличия посопротивлявшись этому предложению, Максим прихватил свой рюкзак и пошел спать. Хоть лежанка и твердая, а в кабине прохладно, слышно, как по металлической крыше стучат капли дождя, но это место показалось ему самым надёжным и уютным укрытием. Завернувшись в оставленный там плед, Максим первый раз за сутки расслабился, на мгновение ему показалось, что и не было ничего особенного, просто тяжелый трудовой день, но так бывает.
***
Хоть Миша и старался говорить тихо, но Виталия они всё же разбудили. Первое время он просто лежал, глядя в одну точку, старался даже не прислушиваться к разговору, надеялся, что минут через десять удастся заснуть.
