– Глупости, – спокойно ответила альва. – Я действительно была в лесу в это время. Может, даже рядом с домом, где мисс Лонан меня увидела, но, увы, о его существовании я до этого и не подозревала. А по лесу я часто гуляю, если выбираюсь в Мирнавен. Сегодня у меня законный выходной.
Директор покачал головой.
– У меня достаточно оснований подозревать вас в том, в чём вас обвиняют. А вы знаете, что делают в таких случаях.
Вольфрам встал, подошёл к железному шкафчику и отпер его большим ключом. Гвендолин заметила, как полыхнули злобой глаза Перл.
– Вы не имеете права. Доказательства у вас, как я понимаю, отсутствуют.
– Вовсе нет. Просто так уж получилось, что эти доказательства оказались… недолговечными. Но кроме меня и мисс Лонан их видели ещё два ученика. А вас, ходящую вокруг дома Гансов, о существовании которого вы якобы не подозреваете, когда там находилась мисс Лонан, так же видели три ученика.
Говоря это, директор достал из шкафа пузырёк и серебряный кубок. Накапал в кубок десять капель, разбавил водой из кувшина на столе и протянул Перл.
– Прошу.
– Подумайте, мистер Кастель, – почти с презрением проговорила альва, – я ведь не оставлю это просто так. За мной стоят известные семьи. И, что для вас и вашей школы важнее, большие деньги. А маги вроде неё… склонны надумывать. Низшие альвы завидуют высшим. Так было всегда.
Вольфрам явно начинал терять терпение.
– Мы в Мейджхолле не делим ни альвов, ни любых других учеников на высших и низших. Пейте.
– Альвы делят, – отозвалась Перл, игнорируя протянутый кубок, – а она альв – тут ничего не поделаешь.
– Не все, – тихо возразила Гвендолин.
В ней бурлила злость и она изо всех сил сжимала кулаки, чтобы не дать ей вырваться наружу огнём. Никогда ещё ей не было так тяжело сдерживать собственную магию.
– Прошу прощения? – Холодно переспросила Перл.
– Не все альвы, – повторила Гвендолин, – делят своих собратьев на высших и низших. К счастью, многие поумнели. И вам бы пора идти в ногу со временем.
Она готова была поклясться, что увидела, как уголки губ Вольфрама приподнялись в улыбке.
На секунду на лице Перл промелькнула такая ярость, что Гвендолин всерьёз испугалась, что та сейчас на неё бросится. Неудивительно, ведь та, по словам собственного брата, фанатично следует заветам Крыльев Серафины. И она знает, кто такая Гвендолин. С какими крыльями она родилась.
Перл её ненавидит. Просто за сам факт её рождения.
Эта мысль поразила Гвендолин внезапно, как молния. Казалось бы, она уже давно об этом знала. Но впервые облекла это в такие слова и впервые как следует об этом задумалась. Сущее безумие.
Но Перл вовсе не была безумна. Так же как не были безумны тысячи магов, ненавидящие тысячи других магов. И не магов тоже, если вспомнить обо всём, через что пришлось пройти людям. Ненависти в мире больше, чем любви, подумала Гвендолин.
И именно поэтому вторая так важна.
– Последний раз говорю, – прервал затягивающееся молчание Вольфрам, – пейте.
– И я говорю в последний раз. – Слова Перл кололи, как шипы. – Передумайте, или я доставлю вашей школе неприятности, какие ей и не снились.
– Это и ваша школа тоже, разве нет? Вы здесь учились, вы здесь преподаёте. И не думаю, что из всех магов, именно вы можете принести нам такие неприятности, из которых школе не выбраться. Мейджхолл существовал тысячелетиями. И я полагаю, просуществует ещё тысячелетия.
Перл уставилась на него так пристально, что Гвендолин всерьёз задалась вопросом: что такого альва нашла в его словах? Но вот Вольфрам поморщился, прижал пальцы к виску, удивлённо моргнул… запрокинул голову и рассмеялся.
Перл сделала шаг назад. Впервые на её лице отобразилась полноценная эмоция: не просто мелькнувшая в глазах, поджатых губах или нахмуренных бровях. Она была шокирована.
Директор покачал головой.
– Сколько живу, впервые встречаю такую поразительную самоуверенность. Неужели вы, вчерашняя выпускница, не прожившая ещё и сотни лет, действительно считаете себя настолько сильной, чтобы тягаться с тысячелетним вампиром? Или вы думаете, меня назначили директором за красивые глаза? Однако теперь вы не отвертитесь. Пейте. Иначе вы будете помещены под стражу немедленно и дело примет совсем иной оборот. Посмотрим, какие неприятности мы сможем вам устроить.
Перл дышала часто и поверхностно, на щеках появились красные пятна. Гвендолин подозревала, что она не столько напугана возможным арестом и обещанными неприятностями, сколько стыдится того, что её магия, которой она, очевидно, гордилась, совершенно не подействовала на Вольфрама.
Молча альва приняла из его руки кубок и залпом осушила.
– Задавайте свои вопросы.
Голос Перл дрожал от злости, а кубок она с силой бросила на пол. Серебро помялось, а звон эхом разнёсся по кабинету. Директор не обратил на это никакого внимания. Гвендолин стояла, боясь дышать.
Вольфрам прошёлся по всей истории, рассказанной во время двух её визитов. На этот раз Гвендолин не утаила от него ничего. Ну, или почти ничего. Глядя на Перл, она уверилась в том, что к магическому ритуалу в заброшенном кабинете та не причастна. Слишком горда.
– Да, – призналась Перл, – я узнала её тёмный, тщательно оберегаемый секрет. И решила угрозами заставить покинуть Мейджхолл. Среди предков этой девочки были горгульи – она родилась с их крыльями! Мерзкие, кожаные крылья… вы можете это представить?
Вольфрам, к удивлению обеих, рассмеялся.
– Крылья горгулий были очень похожи на крылья вампиров. Так что да. Я могу их представить. Сейчас крылатые вампиры почти не рождаются, но я-то достаточно стар…
Звук раскрывающихся крыльев прорезал воздух и Гвендолин ахнула. Как он умудрился сделать так, что никто не заметил их раньше? Какая-то магическая иллюзия, отвлекающее заклинание… она-то думала, что на директоре чёрный плащ. Как и Перл, похоже. На этот раз она даже не пыталась скрыть удивления, неприязни и отвращения.
А Гвендолин крылья заворожили. Крылья горгулий она видела только на картинках и читала их описания. Судя по всему, те были плотными, серыми и немного шершавыми. Крылья Вольфрама казались очень тонкими и нежными, в некоторых местах чёрная кожа просвечивала. Сложно было поверить, что с их помощью маг действительно может держаться в воздухе.
– Итак, – поторопил Перл директор, – продолжайте. Вы узнали, что мисс Лонан частично горгулья. Ваша вера считает горгулий врагами, едва ли не демонами. Но вы ведь не общались с ней. Не вели у неё никаких уроков. Даже не виделись. Почему же стали ей угрожать? Почему хотели, чтобы она покинула Мейджхолл?
Перл уставилась на него так, словно он говорил на другом языке.
– Конечно же, я не хотела, чтобы кто-то вроде неё учился в школе. Мейджхолл итак потерял львиную долю своего престижа, когда начал брать на обучение эти человеческие недоразумения, считающие себя магами.
– Ведро с кровью тоже ваших рук дело?
– Да.
– И нападение на карету, в которой мисс Лонан и мистер Рафферти возвращались из Миртиара?
– Да.
– Что вы сделали с кучером?
– Оставила на обочине дороги. Он был без сознания, но никаких ран и внутренних повреждений. Должен был прийти в себя через час или чуть больше. Понятия не имею, что с ним случилось.
Гвендолин почувствовала, как улёгшаяся было тревога снова поднимает голову. Кучера так и не нашли. Он исчез бесследно. И если Перл к этому не причастна, то кто же тогда? Вольфрам нахмурился, похоже, подумав о том же.
– Это вы напали на мисс Лонан и пытались задушить её в роще у замка?
– Нет, – спокойно ответила Перл.
Она всё ещё находилась под действием зелья и не могла соврать. Не дожидаясь следующего вопроса, альва продолжила.
– Я угрожала этой горгулье, поставила над её дверью ведро крови, прокатила с ветерком на карете, но я не пыталась убить её. Я просто хотела, чтобы она покинула Мейджхолл. Можете думать обо мне что хотите, но я не убийца. Я не опущусь до того, чтобы испачкать руки в крови горгулий. Единственное, что признают высшие альвы – дуэли с себе подобными по всем правилам.
– И вы не относили её ночью в карьер?
– Нет. Понятия не имею, о чём вы говорите.
Вольфрам кивнул.
– Хорошо. Можете быть свободны. Вы уволены. У вас есть время до сегодняшнего вечера, чтобы покинуть Мейджхолл и три дня на то, чтобы отплыть с Гилдура. Я прослежу за этим. И, полагаю, не стоит предупреждать, чтобы вы не приближались к мисс Лонан. Вам всё ясно?
Вместо ответа Перл резко развернулась и стремительно покинула кабинет. Гвендолин слышала, как её каблуки громко стучат по каменному полу.
Гертруда не вспоминала о «Сердце Мейджхолла» почти месяц. Они с Авианой и так знали книгу почти наизусть, а Сайлас, если и ходил в запретную секцию чтобы её почитать, ничего им об этом не говорил.
Они занялись поисками Ключа, но пока не преуспели. Гертруда не унывала: замок поражал своими размерами и на то, чтобы осмотреть его весь, не хватило бы и нескольких лет. И всё-таки она надеялась, что у них получится отыскать Ключ раньше, чем они все выпустятся отсюда.
Необходимость снова заглянуть в «Сердце Мейджхолла» появилась у Гертруды мрачным и ветреным ноябрьским днём. Сайлас уехал на два дня в Мирнавен, разбираться с каким-то своим ювелирным проектом, но оставил ей пропуск.
– Они всё хотят подправить заклинания на двери, чтобы пропуск был связан с определённым магом, и пройти с его помощью мог только тот, кому его выдали, – сказал он, – но пока не сделали. Так что можешь попытать счастья. Но будь осторожна, не попадись.
Что-что, а быть незаметной и бесшумной Гертруда умела.
Дорогу до библиотеки она выучила до последней царапины на каменном полу. Она знала, где скрипят лестницы и где сильное эхо. Знала, что третье справа окно в бордовом коридоре (одно из немногих мест, где поклеили обои), прямо над библиотекой, не закрывается до конца и хлопает, когда поднимается сильный ветер.
Саму библиотеку Гертруда тоже изучила. Касалось это, конечно, обычных библиотечных залов, а не запретной секции. И всё-таки это значило, что до дверей, отделяющих одно от другого, она добралась без проблем.
Оказавшись внутри, Гертруда быстро отыскала нужную полку и, оглядевшись по сторонам, достала книгу. С собой она взяла набор для путешествий с чернильницей, пером, бумагой и удобной деревянной подставкой, чтобы сразу выписать из книги то, что нужно.
Стоило ей открыть «Сердце Мейджхолла» и оттуда выпал сложенный вдвое листок. Гертруда подняла его и развернула. Первая мысль, мелькнувшая у неё в голове – это записи Сайласа. Но, пробежав глазами по строчкам, она тут же от неё отказалась.
Не нужно было даже читать письмо, чтобы понять, что автор не он. По бумаге бежали аккуратные строки, буквы выписывались изящно и со множеством завитушек. Сайлас писал совсем не так – его буквы словно норовили разбежаться в разные стороны, округлые и неаккуратные.
Гертруда внимательно прочитала письмо, с каждым словом всё больше хмурясь. Вот уж чего она точно не ожидала.
«Дорогая Гертруда!
Или ты предпочтёшь, чтобы я звал тебя Пенелопой? Я не против, если это то, чего ты хочешь. Я понимаю, почему ты назвалась чужим именем. Мне жаль, что тебе пришлось пройти через настоящий кошмар по вине моего народа. Заверяю тебя, что я не разделяю взгляды Крыльев Серафины и не поклоняюсь их богине.
Я прошу дать мне шанс помочь тебе. Исправить то, что было сделано, нельзя, но я могу разобраться с грозящей тебе сейчас опасностью. Те альвы, напавшие на тебя в парке, состояли в Крыльях Серафины. Впрочем, об этом ты наверняка уже догадалась. Их лидеры всем разослали твоё описание, на тебя открыта охота, и я не хочу сидеть сложа руки.
Я могу сделать Мейджхолл и весь Гилдур безопасным для тебя. Прошу, встреться со мной в субботу, в три часа ночи у пруда. Обещаю, что приду один и всё тебе объясню. Приводи, кого сочтёшь нужным, но убедись, что им можно доверять. И помни, что большая группа привлечёт ненужное внимание.
С уважением и надеждой на скорую встречу,
В. в. Э.»
В письме Винсент обращался к ней на ты. Такая невежливость должна бы была её разозлить, но, перечитывая письмо в очередной раз, Гертруда подумала, что отнеслась бы к нему хуже, обращайся альв к ней на вы. От его письма так и веяло каким-то теплом, словно она получила его от давнего друга.
Гертруда показала письмо Авиане. Та долго его читала, так, словно это был параграф из учебника, который ей надо заучить наизусть. Потом покачала головой.
– Ну и ну. Знаешь, я думаю, мы должны сходить. Разве плохо иметь союзника среди альвов, особенно в твоей ситуации? Если мы возьмём с собой маму, то он ничего сделать не сможет, даже если наврал, и притащит с собой ещё альвов.
Гертруда покачала головой. На самом деле, ей и самой хотелось сходить – из чистого интереса. И всё-таки она не доверяла вон Эсту и его доброте. Что, если всё это – тщательно продуманная игра, чтобы усыпить её бдительность, заставить проникнуться к нему доверием? А потом, стоит ему подобраться достаточно близко, альв всадит нож ей в спину.
Но интерес, подкреплённый убеждениями Авианы, победил. В конце концов, успокаивала себя Гертруда, с ними будет Алания – учительница Мейджхолла, мастер боевых искусств и дипломированный элементальный архимаг. Если уж она не способна их защитить, то не способен никто.
Небо нависало так низко над замком, что Гертруда подумала, не собирается ли оно упасть. Казалось, протяни руку и сможешь потрогать тяжёлые свинцово-серые тучи. Она очень надеялась, что дождя не будет. Совсем не хотелось мёрзнуть у пруда под осенним ливнем.
Два дня назад Алания выслушала их, прочитала письмо и сказала:
– Я пойду с вами, спрячусь чуть поодаль и приду на помощь, если понадобится. Думаю, этот Винсент вон Эст будет более открытым, если туда придёте только вы вдвоём. Не хотелось бы его спугнуть, вдруг он действительно сможет помочь.
Гертруда согласилась с её планом. Ей будет проще общаться с Винсентом один на один. Авиана, хоть и шла с ней открыто, но должна была ждать чуть вдалеке, не теряя Гертруду из виду.
Дождь не пошёл, но ночь выдалась особенно холодная и ветреная. Гертруда куталась в пальто и благословляла зрение горгулий – в темноте она видела прекрасно. Чего не скажешь о Авиане. Та постоянно хваталась за её руку, то и дело спотыкаясь о корни, наступая в ямы и в лужи. Территория академии, за исключением нескольких больших аллей и площадки с фонтаном, не освещалась. Да и эти фонари давали совсем мало света, бросая тусклые круги на землю рядом с собой.
– Ужасно, – пробормотала Авиана, в очередной раз споткнувшись, – они совсем не думают о безопасности учеников.
– Ученикам в это время положено видеть десятый сон, а не бегать тайком по территории школы, – вздохнула Гертруда, – я бы с удовольствием сейчас оказалась в своей постели с чашкой горячего чая…
Впереди, проглядывая сквозь ветки деревьев, замаячил пруд, около которого им назначил встречу Винсент. Авиана должна была ждать Гертруда на краю рощи, так, чтобы видеть её и вон Эста, но не слышать, о чём они говорят. Иллюзия уединения, чтобы они могли говорить свободно. Впрочем, Гертруда сомневалась, что сможет говорить так с альвом.
Винсент уже был там, стоял у пруда, глядя в воду. Гертруда остановилась чуть в отдалении, разглядывая его.
Директор покачал головой.
– У меня достаточно оснований подозревать вас в том, в чём вас обвиняют. А вы знаете, что делают в таких случаях.
Вольфрам встал, подошёл к железному шкафчику и отпер его большим ключом. Гвендолин заметила, как полыхнули злобой глаза Перл.
– Вы не имеете права. Доказательства у вас, как я понимаю, отсутствуют.
– Вовсе нет. Просто так уж получилось, что эти доказательства оказались… недолговечными. Но кроме меня и мисс Лонан их видели ещё два ученика. А вас, ходящую вокруг дома Гансов, о существовании которого вы якобы не подозреваете, когда там находилась мисс Лонан, так же видели три ученика.
Говоря это, директор достал из шкафа пузырёк и серебряный кубок. Накапал в кубок десять капель, разбавил водой из кувшина на столе и протянул Перл.
– Прошу.
– Подумайте, мистер Кастель, – почти с презрением проговорила альва, – я ведь не оставлю это просто так. За мной стоят известные семьи. И, что для вас и вашей школы важнее, большие деньги. А маги вроде неё… склонны надумывать. Низшие альвы завидуют высшим. Так было всегда.
Вольфрам явно начинал терять терпение.
– Мы в Мейджхолле не делим ни альвов, ни любых других учеников на высших и низших. Пейте.
– Альвы делят, – отозвалась Перл, игнорируя протянутый кубок, – а она альв – тут ничего не поделаешь.
– Не все, – тихо возразила Гвендолин.
В ней бурлила злость и она изо всех сил сжимала кулаки, чтобы не дать ей вырваться наружу огнём. Никогда ещё ей не было так тяжело сдерживать собственную магию.
– Прошу прощения? – Холодно переспросила Перл.
– Не все альвы, – повторила Гвендолин, – делят своих собратьев на высших и низших. К счастью, многие поумнели. И вам бы пора идти в ногу со временем.
Она готова была поклясться, что увидела, как уголки губ Вольфрама приподнялись в улыбке.
На секунду на лице Перл промелькнула такая ярость, что Гвендолин всерьёз испугалась, что та сейчас на неё бросится. Неудивительно, ведь та, по словам собственного брата, фанатично следует заветам Крыльев Серафины. И она знает, кто такая Гвендолин. С какими крыльями она родилась.
Перл её ненавидит. Просто за сам факт её рождения.
Эта мысль поразила Гвендолин внезапно, как молния. Казалось бы, она уже давно об этом знала. Но впервые облекла это в такие слова и впервые как следует об этом задумалась. Сущее безумие.
Но Перл вовсе не была безумна. Так же как не были безумны тысячи магов, ненавидящие тысячи других магов. И не магов тоже, если вспомнить обо всём, через что пришлось пройти людям. Ненависти в мире больше, чем любви, подумала Гвендолин.
И именно поэтому вторая так важна.
– Последний раз говорю, – прервал затягивающееся молчание Вольфрам, – пейте.
– И я говорю в последний раз. – Слова Перл кололи, как шипы. – Передумайте, или я доставлю вашей школе неприятности, какие ей и не снились.
– Это и ваша школа тоже, разве нет? Вы здесь учились, вы здесь преподаёте. И не думаю, что из всех магов, именно вы можете принести нам такие неприятности, из которых школе не выбраться. Мейджхолл существовал тысячелетиями. И я полагаю, просуществует ещё тысячелетия.
Перл уставилась на него так пристально, что Гвендолин всерьёз задалась вопросом: что такого альва нашла в его словах? Но вот Вольфрам поморщился, прижал пальцы к виску, удивлённо моргнул… запрокинул голову и рассмеялся.
Перл сделала шаг назад. Впервые на её лице отобразилась полноценная эмоция: не просто мелькнувшая в глазах, поджатых губах или нахмуренных бровях. Она была шокирована.
Директор покачал головой.
– Сколько живу, впервые встречаю такую поразительную самоуверенность. Неужели вы, вчерашняя выпускница, не прожившая ещё и сотни лет, действительно считаете себя настолько сильной, чтобы тягаться с тысячелетним вампиром? Или вы думаете, меня назначили директором за красивые глаза? Однако теперь вы не отвертитесь. Пейте. Иначе вы будете помещены под стражу немедленно и дело примет совсем иной оборот. Посмотрим, какие неприятности мы сможем вам устроить.
Перл дышала часто и поверхностно, на щеках появились красные пятна. Гвендолин подозревала, что она не столько напугана возможным арестом и обещанными неприятностями, сколько стыдится того, что её магия, которой она, очевидно, гордилась, совершенно не подействовала на Вольфрама.
Молча альва приняла из его руки кубок и залпом осушила.
– Задавайте свои вопросы.
Голос Перл дрожал от злости, а кубок она с силой бросила на пол. Серебро помялось, а звон эхом разнёсся по кабинету. Директор не обратил на это никакого внимания. Гвендолин стояла, боясь дышать.
Вольфрам прошёлся по всей истории, рассказанной во время двух её визитов. На этот раз Гвендолин не утаила от него ничего. Ну, или почти ничего. Глядя на Перл, она уверилась в том, что к магическому ритуалу в заброшенном кабинете та не причастна. Слишком горда.
– Да, – призналась Перл, – я узнала её тёмный, тщательно оберегаемый секрет. И решила угрозами заставить покинуть Мейджхолл. Среди предков этой девочки были горгульи – она родилась с их крыльями! Мерзкие, кожаные крылья… вы можете это представить?
Вольфрам, к удивлению обеих, рассмеялся.
– Крылья горгулий были очень похожи на крылья вампиров. Так что да. Я могу их представить. Сейчас крылатые вампиры почти не рождаются, но я-то достаточно стар…
Звук раскрывающихся крыльев прорезал воздух и Гвендолин ахнула. Как он умудрился сделать так, что никто не заметил их раньше? Какая-то магическая иллюзия, отвлекающее заклинание… она-то думала, что на директоре чёрный плащ. Как и Перл, похоже. На этот раз она даже не пыталась скрыть удивления, неприязни и отвращения.
А Гвендолин крылья заворожили. Крылья горгулий она видела только на картинках и читала их описания. Судя по всему, те были плотными, серыми и немного шершавыми. Крылья Вольфрама казались очень тонкими и нежными, в некоторых местах чёрная кожа просвечивала. Сложно было поверить, что с их помощью маг действительно может держаться в воздухе.
– Итак, – поторопил Перл директор, – продолжайте. Вы узнали, что мисс Лонан частично горгулья. Ваша вера считает горгулий врагами, едва ли не демонами. Но вы ведь не общались с ней. Не вели у неё никаких уроков. Даже не виделись. Почему же стали ей угрожать? Почему хотели, чтобы она покинула Мейджхолл?
Перл уставилась на него так, словно он говорил на другом языке.
– Конечно же, я не хотела, чтобы кто-то вроде неё учился в школе. Мейджхолл итак потерял львиную долю своего престижа, когда начал брать на обучение эти человеческие недоразумения, считающие себя магами.
– Ведро с кровью тоже ваших рук дело?
– Да.
– И нападение на карету, в которой мисс Лонан и мистер Рафферти возвращались из Миртиара?
– Да.
– Что вы сделали с кучером?
– Оставила на обочине дороги. Он был без сознания, но никаких ран и внутренних повреждений. Должен был прийти в себя через час или чуть больше. Понятия не имею, что с ним случилось.
Гвендолин почувствовала, как улёгшаяся было тревога снова поднимает голову. Кучера так и не нашли. Он исчез бесследно. И если Перл к этому не причастна, то кто же тогда? Вольфрам нахмурился, похоже, подумав о том же.
– Это вы напали на мисс Лонан и пытались задушить её в роще у замка?
– Нет, – спокойно ответила Перл.
Она всё ещё находилась под действием зелья и не могла соврать. Не дожидаясь следующего вопроса, альва продолжила.
– Я угрожала этой горгулье, поставила над её дверью ведро крови, прокатила с ветерком на карете, но я не пыталась убить её. Я просто хотела, чтобы она покинула Мейджхолл. Можете думать обо мне что хотите, но я не убийца. Я не опущусь до того, чтобы испачкать руки в крови горгулий. Единственное, что признают высшие альвы – дуэли с себе подобными по всем правилам.
– И вы не относили её ночью в карьер?
– Нет. Понятия не имею, о чём вы говорите.
Вольфрам кивнул.
– Хорошо. Можете быть свободны. Вы уволены. У вас есть время до сегодняшнего вечера, чтобы покинуть Мейджхолл и три дня на то, чтобы отплыть с Гилдура. Я прослежу за этим. И, полагаю, не стоит предупреждать, чтобы вы не приближались к мисс Лонан. Вам всё ясно?
Вместо ответа Перл резко развернулась и стремительно покинула кабинет. Гвендолин слышала, как её каблуки громко стучат по каменному полу.
Часть VII. Гертруда
Гертруда не вспоминала о «Сердце Мейджхолла» почти месяц. Они с Авианой и так знали книгу почти наизусть, а Сайлас, если и ходил в запретную секцию чтобы её почитать, ничего им об этом не говорил.
Они занялись поисками Ключа, но пока не преуспели. Гертруда не унывала: замок поражал своими размерами и на то, чтобы осмотреть его весь, не хватило бы и нескольких лет. И всё-таки она надеялась, что у них получится отыскать Ключ раньше, чем они все выпустятся отсюда.
Необходимость снова заглянуть в «Сердце Мейджхолла» появилась у Гертруды мрачным и ветреным ноябрьским днём. Сайлас уехал на два дня в Мирнавен, разбираться с каким-то своим ювелирным проектом, но оставил ей пропуск.
– Они всё хотят подправить заклинания на двери, чтобы пропуск был связан с определённым магом, и пройти с его помощью мог только тот, кому его выдали, – сказал он, – но пока не сделали. Так что можешь попытать счастья. Но будь осторожна, не попадись.
Что-что, а быть незаметной и бесшумной Гертруда умела.
Дорогу до библиотеки она выучила до последней царапины на каменном полу. Она знала, где скрипят лестницы и где сильное эхо. Знала, что третье справа окно в бордовом коридоре (одно из немногих мест, где поклеили обои), прямо над библиотекой, не закрывается до конца и хлопает, когда поднимается сильный ветер.
Саму библиотеку Гертруда тоже изучила. Касалось это, конечно, обычных библиотечных залов, а не запретной секции. И всё-таки это значило, что до дверей, отделяющих одно от другого, она добралась без проблем.
Оказавшись внутри, Гертруда быстро отыскала нужную полку и, оглядевшись по сторонам, достала книгу. С собой она взяла набор для путешествий с чернильницей, пером, бумагой и удобной деревянной подставкой, чтобы сразу выписать из книги то, что нужно.
Стоило ей открыть «Сердце Мейджхолла» и оттуда выпал сложенный вдвое листок. Гертруда подняла его и развернула. Первая мысль, мелькнувшая у неё в голове – это записи Сайласа. Но, пробежав глазами по строчкам, она тут же от неё отказалась.
Не нужно было даже читать письмо, чтобы понять, что автор не он. По бумаге бежали аккуратные строки, буквы выписывались изящно и со множеством завитушек. Сайлас писал совсем не так – его буквы словно норовили разбежаться в разные стороны, округлые и неаккуратные.
Гертруда внимательно прочитала письмо, с каждым словом всё больше хмурясь. Вот уж чего она точно не ожидала.
«Дорогая Гертруда!
Или ты предпочтёшь, чтобы я звал тебя Пенелопой? Я не против, если это то, чего ты хочешь. Я понимаю, почему ты назвалась чужим именем. Мне жаль, что тебе пришлось пройти через настоящий кошмар по вине моего народа. Заверяю тебя, что я не разделяю взгляды Крыльев Серафины и не поклоняюсь их богине.
Я прошу дать мне шанс помочь тебе. Исправить то, что было сделано, нельзя, но я могу разобраться с грозящей тебе сейчас опасностью. Те альвы, напавшие на тебя в парке, состояли в Крыльях Серафины. Впрочем, об этом ты наверняка уже догадалась. Их лидеры всем разослали твоё описание, на тебя открыта охота, и я не хочу сидеть сложа руки.
Я могу сделать Мейджхолл и весь Гилдур безопасным для тебя. Прошу, встреться со мной в субботу, в три часа ночи у пруда. Обещаю, что приду один и всё тебе объясню. Приводи, кого сочтёшь нужным, но убедись, что им можно доверять. И помни, что большая группа привлечёт ненужное внимание.
С уважением и надеждой на скорую встречу,
В. в. Э.»
В письме Винсент обращался к ней на ты. Такая невежливость должна бы была её разозлить, но, перечитывая письмо в очередной раз, Гертруда подумала, что отнеслась бы к нему хуже, обращайся альв к ней на вы. От его письма так и веяло каким-то теплом, словно она получила его от давнего друга.
Гертруда показала письмо Авиане. Та долго его читала, так, словно это был параграф из учебника, который ей надо заучить наизусть. Потом покачала головой.
– Ну и ну. Знаешь, я думаю, мы должны сходить. Разве плохо иметь союзника среди альвов, особенно в твоей ситуации? Если мы возьмём с собой маму, то он ничего сделать не сможет, даже если наврал, и притащит с собой ещё альвов.
Гертруда покачала головой. На самом деле, ей и самой хотелось сходить – из чистого интереса. И всё-таки она не доверяла вон Эсту и его доброте. Что, если всё это – тщательно продуманная игра, чтобы усыпить её бдительность, заставить проникнуться к нему доверием? А потом, стоит ему подобраться достаточно близко, альв всадит нож ей в спину.
Но интерес, подкреплённый убеждениями Авианы, победил. В конце концов, успокаивала себя Гертруда, с ними будет Алания – учительница Мейджхолла, мастер боевых искусств и дипломированный элементальный архимаг. Если уж она не способна их защитить, то не способен никто.
Небо нависало так низко над замком, что Гертруда подумала, не собирается ли оно упасть. Казалось, протяни руку и сможешь потрогать тяжёлые свинцово-серые тучи. Она очень надеялась, что дождя не будет. Совсем не хотелось мёрзнуть у пруда под осенним ливнем.
Два дня назад Алания выслушала их, прочитала письмо и сказала:
– Я пойду с вами, спрячусь чуть поодаль и приду на помощь, если понадобится. Думаю, этот Винсент вон Эст будет более открытым, если туда придёте только вы вдвоём. Не хотелось бы его спугнуть, вдруг он действительно сможет помочь.
Гертруда согласилась с её планом. Ей будет проще общаться с Винсентом один на один. Авиана, хоть и шла с ней открыто, но должна была ждать чуть вдалеке, не теряя Гертруду из виду.
Дождь не пошёл, но ночь выдалась особенно холодная и ветреная. Гертруда куталась в пальто и благословляла зрение горгулий – в темноте она видела прекрасно. Чего не скажешь о Авиане. Та постоянно хваталась за её руку, то и дело спотыкаясь о корни, наступая в ямы и в лужи. Территория академии, за исключением нескольких больших аллей и площадки с фонтаном, не освещалась. Да и эти фонари давали совсем мало света, бросая тусклые круги на землю рядом с собой.
– Ужасно, – пробормотала Авиана, в очередной раз споткнувшись, – они совсем не думают о безопасности учеников.
– Ученикам в это время положено видеть десятый сон, а не бегать тайком по территории школы, – вздохнула Гертруда, – я бы с удовольствием сейчас оказалась в своей постели с чашкой горячего чая…
Впереди, проглядывая сквозь ветки деревьев, замаячил пруд, около которого им назначил встречу Винсент. Авиана должна была ждать Гертруда на краю рощи, так, чтобы видеть её и вон Эста, но не слышать, о чём они говорят. Иллюзия уединения, чтобы они могли говорить свободно. Впрочем, Гертруда сомневалась, что сможет говорить так с альвом.
Винсент уже был там, стоял у пруда, глядя в воду. Гертруда остановилась чуть в отдалении, разглядывая его.
