Они как раз говорили о том, как узнать, что пытаются открыть с помощью ритуала-ключа, когда сзади раздался голос учителя:
– Боюсь, таких сведений вы ни от кого, кроме самих ведьм, не получите. Всё-таки здесь у нас школа, а не тайное братство тёмных искусств. Несмотря на всю… сомнительную торговлю, которая ведётся на территории Мирнавена, по-настоящему сильных, жутких и запретных вещей вы тут не найдёте. Но, на ваше счастье, у меня есть одна знакомая ведьма, которая будет не против помочь. Уверен, вы тоже её знаете.
Никто не отреагировал. Они стояли, чуть ли не пооткрывав рты от удивления. Первым пришёл в себя Рейн.
– Разве вы не должны сделать нам выговор и велеть держаться подальше от ведьмовства и запрещённых ритуалов?
Мистер Гарнет усмехнулся.
– Если вам от этого станет легче, то пожалуйста. Но что-то мне подсказывает, что никакого эффекта от этого не будет. Так я хотя бы могу направить вас по нужному пути: я точно знаю, что эта ведьма ничего плохого вам не сделает, а может и убережёт от фатальных ошибок. К тому же, как я уже сказал, как минимум трое из вас – мои ученики – её знают.
Отойдя от шока, вызванного неожиданным появлением учителя и его ещё более неожиданным предложением, Гвендолин задумалась. У них троих есть знакомая ведьма? Неужели кто-то из них живёт в Мирнавене и скрывается под другой личиной?
Ру с Улиссом, похоже, думали о том же.
– О ком вы говорите? – Рискнула спросить Ру.
Мистер Гарнет хитро им улыбнулся, показавшись тут же намного моложе своего возраста.
– Вам знакомо имя мадам Граффад?
Улисс удивлённо ахнул.
– Хозяйка «Шкатулки с драгоценностями»? И она ведьма?
Учитель кивнул, уже берясь за ручку двери.
– Сходите к ней со своими вопросами. Скажите, что вас послал Сайлас и что просил вам помочь.
Дверь за мистером Гарнетом закрылась.
Тем же вечером Гвендолин устроилась на кровати с дневником, купленным на Подземном рынке. Она старалась не думать о словах мистера Гарнета и о его удивительно спокойной реакции на то, что он услышал. Неужели учителям в Мейджхолле действительно настолько всё равно на учеников, что они готовы отправить их за помощью к какой-то ведьме?
А впрочем, чему она удивляется? Исчезновения учеников, длящиеся сотнями лет, прекратились меньше двух десятилетий назад. И всё равно Мейджхолл считался лучшей магической школой, и родители с радостью отдавали в неё детей, несмотря на опасность. Да и сами дети стремились сюда, игнорируя возможность бесследно исчезнуть.
Гвендолин совсем забыла про дневник, который сейчас держала в руках. Но ускользнуть в чью-то чужую жизнь показалось ей заманчивой идеей. Правда, теперь она жалела, что выбрала дневник девушки, живущей в Мейджхолле. Ей бы хотелось ускользнуть и в другое место.
Но чем глубже Гвендолин погружалась в жизнь Гертруды, тем больше удивлялась. И волновалась. Наконец, дойдя до описаний того, как Гертруда оказалась в Мейджхолле, она, едва закончив, отложила дневник и на деревянных ногах подошла к окну.
– Гвен? – Встревоженно позвала её Ру.
Но Гвендолин не могла ответить. Ей срочно нужно было выбраться из комнаты, глотнуть воздуха... Но она понимала, что уходить, когда они так стараются её защитить, не вариант. Поэтому она распахнула окно и с наслаждением вдохнула полной грудью холодный и влажный апрельский ветер.
– Что ты делаешь?
Ру немедленно оказалась рядом с ней и попыталась закрыть окно, но Гвендолин не дала.
– Оставь. На чуть-чуть. Мне просто нужно немного воздуха.
– Это опасно, – сказала Ру, но попытки закрыть окно действительно оставила.
Когда Гвендолин простояла у окна уже почти десять минут, пытаясь успокоиться и подобрать слова, чтобы объяснить всё остальным, к ней подошёл Рейн.
– Думаю, хватит, – мягко заметил он, – комната насквозь промёрзла.
Гвендолин моргнула, возвращаясь в реальность. По коже бегали мурашки, пальцы рук она почти не чувствовала, нос замёрз, а щёки щипало. На высоте Мейджхолла даже апрельский ветер был ледяным. Она позволила Рейну закрыть окно и вернулась к кровати. Взяла брошенный дневник Гертруды, открыла на нужной странице и положила на стол. Потом показала на него Ру и Рейну.
– Прочитайте.
Они переглянулись с явным сомнением, но ничего не сказали. Послушно уселись за стол, бок о бок, и начали читать. Всё это время Гвендолин расхаживала по комнате за их спинами, пытаясь уложить в голове только что прочитанное.
Альвы всегда утверждали, что, несмотря на вражду, к исчезновению горгулий они не причастны. Что Серафина наказала их, что это дело рук божественного провидения… Что ж, похоже, у божественного провидения было имя. И не одно.
– Нужно отдать дневник Эверетту, – заметил Рейн, когда они закончили чтение. – Он с удовольствием напишет ещё одну научную работу на его основе.
– Как будто альвы и так ненавидят его недостаточно, – пробормотала Ру. – Это, знаете ли, куда серьёзнее всех этих танцев вокруг основания Мейджхолла и его первой директрисы.
– Я думаю, Рейн прав, – сказала Гвендолин. – Нужно показать это Эверетту. Невозможно же просто отложить и забыть. А уж он знает, что делать с этой информацией. Если не будет заниматься этим сам, то отдаст кому-нибудь. Мир должен узнать правду.
Ру пожевала губу.
– Только ещё нужно доказать, что это правда. Что записи подлинные, что дневник не подделка и что эта Гертруда вообще существовала. Ни говоря уже о том, можно ли ей доверять.
Рейн пожал плечами.
– Этим и занимаются историки.
– А нам действительно нужно этим заниматься? У нас есть проблема посерьёзнее, знаете ли.
– Мы не будем этим заниматься, – успокоила подругу Гвендолин, – просто покажем Эверетту, пусть он дальше и решает.
Эверетт, как она и предполагала, остался от находки в полном восторге. Гвендолин стало даже немного не по себе от того, как он радуется. Ведь Гертруда писала о такой невероятной жестокости… Теперь она понимала, почему первые записи были такими сухими и обыденными. Должно быть, после всего, что с ней произошло, она училась жить заново.
– Чёрт возьми, как подумаю, что мы могли не купить этот дневник, так плохо становится! – Эверетт остервенело, но при этом как-то даже нежно листал страницы. – Это же… Эти бумаги имеют невероятное историческое значение! И они у меня в руках! У меня!
Улисс толкнул его в плечо.
– Ты начинаешь говорить как какой-то злодей из популярных романов. Остынь, а то страшно становится.
Эверетт откинул со лба прядь волос и улыбнулся.
– Простите. Я возьму дневник, чтобы сделать копию, а потом верну тебе, если ты не против, Гвен.
Она кивнула, обрадованная тем, что дневник к ней вернётся. Ей совсем не хотелось с ним расставаться. К тому же, она ещё не дочитала.
– Знаете, – протянул Улисс, листая забранный у Эверетта дневник, – историческая ценность это, конечно, хорошо. Но лично меня больше удивляет упоминание мистера Гарнета и директора здесь.
– Директор там тоже есть? – Удивилась Гвендолин. – До этого места я не дошла.
– Директор меня, как раз, не сильно удивляет. – Сказала Ру. – Он же тысячелетний вампир. А вот мистер Гарнет? Скорее всего, это его дальний родственник…
– Не знаю, – задумчиво протянула Гвендолин. – То есть, я тоже об этом думала, конечно. Как может быть по-другому? Но описания Гертруды… Внешность и поведение – всё сходится. Пусть сейчас он и стал вести себя немного по-другому, но ведь сколько времени прошло. И его тоже зовут Сайлас.
Ру покачала головой.
– Оборотни столько не живут, Гвен. Гарнеты – семья зажиточная, с долгой историей. Неудивительно, что у них есть родовое имя. И они вполне могут быть потомственными ювелирами. Среди оборотней, особенно из высшего класса, это довольно распространено. Принимать ту же профессию, что была у родителей, я имею в виду.
– Ладно, – сдалась Гвендолин, – это звучит куда правдоподобнее.
В «Шкатулку с драгоценностями» они отправились на следующий же день, после занятий. Гвендолин было спокойнее от осознания, что её сопровождают аж четверо магов. Конечно, если дело дойдёт до открытого противостояния ведьмам вряд ли от кого-то из них, включая её саму, будет много пользы. Но всё-таки это лучше, чем идти одной.
Мадам Граффад встретила их сияющей улыбкой. Узнав строгую пожилую даму получше, Гвендолин, Ру и Улисс обнаружили, что не такая уж она и строгая.
– С возвращением! Давненько вы ко мне не заглядывали. За чем пришли на этот раз? Мне недавно привезли аквамарин и бирюзу – просто загляденье! Советую посмотреть.
– Вообще-то, – собравшись с духом заговорила Гвендолин, – мы пришли попросить вас о помощи. Сайлас Гарнет сказал, что мы можем обратиться к вам.
Мадам Граффад немедленно посерьёзнела.
– Так-так, Сайлас значит. Ох если Вольфрам об этом узнает… Но, полагаю, ему всё равно. Эти двое постоянно цапаются, но хорошо понимают друг друга. Слишком хорошо, я бы сказала…
Гвендолин не прерывала женщину, заметив, что та погрузилась в какие-то свои мысли. Остальные тоже молча ждали, когда мадам Граффад задаст неизбежный вопрос.
– И какая же помощь вам нужна?
Они переглянулись. По пути сюда они несколько раз обсудили, кто и что будет говорить, но теперь слова не желали соскальзывать с языка так же легко. Гвендолин смотрела в озабоченное лицо мадам Граффад и не представляла, как сказать ей, что она знает – мадам Граффад ведьма. И им нужна её помощь, потому что…
– Мистер Гарнет сказал нам, что вы ведьма.
Гвендолин вздрогнула, когда услышала эти слова, произнесённые спокойным голосом Рейна. Конечно. Кто ещё мог так уверенно заявить об этом, глядя прямо в глаза хозяйки «Шкатулку с драгоценностями»? Может быть, потому что он совсем её не знал. Но ведь и Эверетт тоже.
– У нас есть все основания полагать, что Гвендолин стала жертвой запрещённого ведьминского ритуала. Мы хотели попросить помощи у директора, но его нет в школе. Мистер Гарнет услышал, как мы обсуждаем это, и отправил к вам.
Мадам Граффад покачала головой, словно не могла поверить услышанному. Потом повернулась к Гвендолин.
– Ты и в самом деле так считаешь? И что же это ритуал?
Гвендолин вздохнула. Хотела бы она сомневаться! Но всё произошедшее не оставляло места для сомнений.
– Это долгая история, – сказала она, – можно нам присесть?
Немного подумав, мадам Граффад кивнула, закрыла дверь магазина, вывесив табличку о перерыве, и пригласила их в заднюю комнату. Сама хозяйка, Гвендолин, Улисс и Ру устроились за небольшим круглым столом, а Эверетту и Рейну досталось места на заваленной пледами и подушками короткой скамейке рядом.
– Итак, рассказывай.
С каждым словом Гвендолин, на лице мадам Граффад всё явственнее проступала тревога. Несколько долгих секунд после того, как она закончила, стояла напряжённая тишина. Потом мадам Граффад глубоко вдохнула и медленно выдохнула.
– Я слишком стара для этого. И уже не практикую, так что помочь вам могу только советом и очередной рекомендацией. Сайлас отправил вас ко мне, а я хочу отправить к своей подруге. Подождите минутку.
Мадам Граффад поднялась на второй этаж и вернулась через несколько минут с письмом в руках. Она протянула конверт Гвендолин.
– Это письмо для моей подруги. Её зовут Сирша. Она живёт в лесу между Мирнавеном и Миртиаром. В таких местах, куда обычно никто не заходит. И вот она очень активно практикует. Не поверите, сколько магов готовы платить за ведьминские ритуалы. Конечно, ничего запрещённого. Мы ценим помощь Вольфрама и не хотим подставлять его. Скажете ей, что пришли по моей просьбе и отдадите письмо. Она не очень дружелюбна, но должна помочь.
Гвендолин взяла конверт. Плотная, шероховатая бежевая бумага, запечатанная восковой печатью золотистого цвета с изображением шкатулки. Конверт источал приятный сладковатый аромат. Письма мадам Граффад были также шикарны, как и её магазин, и её одежда.
– Большое вам спасибо, – поблагодарила она.
Остальные присоединились к благодарностям.
– Советую вам не медлить. Идите завтра же утром. Но не сегодня. Не стоит соваться туда на ночь глядя. Ночью ведьмы сильнее.
С этим напутствием хозяйка «Шкатулки с драгоценностями» проводила их до двери.
Прислушавшись к мадам Граффад, они отправились в лес к Сирше сразу же после завтрака. Гвендолин впервые прогуливала занятия мистера Гарнета, но надеялась, что тот догадается, в чём причина, и отнесётся с пониманием. Он ведь слышал, как они обсуждали проблемы Гвендолин и именно он предложил попросить помощи у мадам Граффад.
День выдался тёплым. Растаяли остатки снега, только в самых тёмных местах, в густой лесной тени, ещё лежали ноздреватые и грязные призраки сугробов. Если бы не плотные тучи, скрывшие небо, то погоду можно было бы назвать даже слишком тёплой для апреля. И ветра почти не было – настоящая редкость.
Гвендолин решила считать, что такая непривычно хорошая погода – знак, что всё сложится удачно.
Провожая их, хозяйка «Шкатулки с драгоценностями» сказала, что конверт заколдован.
– Просто быстрый ритуал, ничего такого. Он приведёт вас куда нужно, но пользоваться им может только Гвендолин.
Тогда она не очень поняла, что мадам Граффад имеет в виду и как конверт может помочь им найти дорогу. Но теперь всё стало ясно: она держала один край конверта пальцами, а второй тянулся вперёд, указывая направление. Как стрелка компаса, правда, вместо севера он притягивался к дому ведьмы по имени Сирша.
Она действительно поселилась как можно дальше от людей. И, похоже, умудрилась найти для своего дома самое тихое и одинокое место на острове. Прошло несколько часов, прежде чем они добрались до домика Сирши. Это было добротное каменное сооружение, маленькое и поросшее мхом так густо, что издалека его можно было принять за холмик.
Располагался дом в низине, среди двух больших, поросших соснами холмов и у мимо проходящего путника едва бы получилось разглядеть его. Да и они, зная, что ищут, несколько минут ходили вокруг, пытаясь понять, куда ведёт их конверт.
Посовещавшись, они решили идти все вместе. Хотя Ру полагала, что чем меньше магов вдруг заявится на порог к Сирше, тем лучше. Рейн, в общем-то, разделял эту позицию, но подчёркивал, что «в сложившихся обстоятельствах мы не можем ставить её в приоритет, нам всем нужно знать, что делать, чтобы защитить Гвендолин».
Гвендолин, слушая его, задумалась, всегда ли он говорит таким… академическим языком или они просто недостаточно близки, чтобы увидеть (и услышать) более честного, настоящего Рейна? Впрочем, они были знакомы всего неделю, так что не удивительно.
В конце концов, когда они топтались перед дверью, не решаясь постучать, именно Рейн первым набрался смелости. Стук показался Гвендолин слишком громким. Или просто в лесу было слишком тихо. Тут явно давным-давно не ступала нога мага, если не считать самой Сирши. А она, похоже, предпочитала единение с природой: дом зарастал мхом и травой, рядом с ним не было ни дорожек, ни огородика.
Гвендолин приготовилась ждать. Чего она не ожидала, так это того что дверь откроется в ту же секунду. И не просто откроется, а с такой силой и так резко, будто Сирша надеялась задеть кого-нибудь из них, застав врасплох.
Появившаяся на пороге очень недовольная женщина совсем не была похожа на мадам Граффад. Её одежда могла принадлежать какому-нибудь работяге из Миртиара: плотные штаны на подтяжках, простая бежевая рубашка, грубые сапоги, заляпанные грязью.
– Боюсь, таких сведений вы ни от кого, кроме самих ведьм, не получите. Всё-таки здесь у нас школа, а не тайное братство тёмных искусств. Несмотря на всю… сомнительную торговлю, которая ведётся на территории Мирнавена, по-настоящему сильных, жутких и запретных вещей вы тут не найдёте. Но, на ваше счастье, у меня есть одна знакомая ведьма, которая будет не против помочь. Уверен, вы тоже её знаете.
Никто не отреагировал. Они стояли, чуть ли не пооткрывав рты от удивления. Первым пришёл в себя Рейн.
– Разве вы не должны сделать нам выговор и велеть держаться подальше от ведьмовства и запрещённых ритуалов?
Мистер Гарнет усмехнулся.
– Если вам от этого станет легче, то пожалуйста. Но что-то мне подсказывает, что никакого эффекта от этого не будет. Так я хотя бы могу направить вас по нужному пути: я точно знаю, что эта ведьма ничего плохого вам не сделает, а может и убережёт от фатальных ошибок. К тому же, как я уже сказал, как минимум трое из вас – мои ученики – её знают.
Отойдя от шока, вызванного неожиданным появлением учителя и его ещё более неожиданным предложением, Гвендолин задумалась. У них троих есть знакомая ведьма? Неужели кто-то из них живёт в Мирнавене и скрывается под другой личиной?
Ру с Улиссом, похоже, думали о том же.
– О ком вы говорите? – Рискнула спросить Ру.
Мистер Гарнет хитро им улыбнулся, показавшись тут же намного моложе своего возраста.
– Вам знакомо имя мадам Граффад?
Улисс удивлённо ахнул.
– Хозяйка «Шкатулки с драгоценностями»? И она ведьма?
Учитель кивнул, уже берясь за ручку двери.
– Сходите к ней со своими вопросами. Скажите, что вас послал Сайлас и что просил вам помочь.
Дверь за мистером Гарнетом закрылась.
Тем же вечером Гвендолин устроилась на кровати с дневником, купленным на Подземном рынке. Она старалась не думать о словах мистера Гарнета и о его удивительно спокойной реакции на то, что он услышал. Неужели учителям в Мейджхолле действительно настолько всё равно на учеников, что они готовы отправить их за помощью к какой-то ведьме?
А впрочем, чему она удивляется? Исчезновения учеников, длящиеся сотнями лет, прекратились меньше двух десятилетий назад. И всё равно Мейджхолл считался лучшей магической школой, и родители с радостью отдавали в неё детей, несмотря на опасность. Да и сами дети стремились сюда, игнорируя возможность бесследно исчезнуть.
Гвендолин совсем забыла про дневник, который сейчас держала в руках. Но ускользнуть в чью-то чужую жизнь показалось ей заманчивой идеей. Правда, теперь она жалела, что выбрала дневник девушки, живущей в Мейджхолле. Ей бы хотелось ускользнуть и в другое место.
Но чем глубже Гвендолин погружалась в жизнь Гертруды, тем больше удивлялась. И волновалась. Наконец, дойдя до описаний того, как Гертруда оказалась в Мейджхолле, она, едва закончив, отложила дневник и на деревянных ногах подошла к окну.
– Гвен? – Встревоженно позвала её Ру.
Но Гвендолин не могла ответить. Ей срочно нужно было выбраться из комнаты, глотнуть воздуха... Но она понимала, что уходить, когда они так стараются её защитить, не вариант. Поэтому она распахнула окно и с наслаждением вдохнула полной грудью холодный и влажный апрельский ветер.
– Что ты делаешь?
Ру немедленно оказалась рядом с ней и попыталась закрыть окно, но Гвендолин не дала.
– Оставь. На чуть-чуть. Мне просто нужно немного воздуха.
– Это опасно, – сказала Ру, но попытки закрыть окно действительно оставила.
Когда Гвендолин простояла у окна уже почти десять минут, пытаясь успокоиться и подобрать слова, чтобы объяснить всё остальным, к ней подошёл Рейн.
– Думаю, хватит, – мягко заметил он, – комната насквозь промёрзла.
Гвендолин моргнула, возвращаясь в реальность. По коже бегали мурашки, пальцы рук она почти не чувствовала, нос замёрз, а щёки щипало. На высоте Мейджхолла даже апрельский ветер был ледяным. Она позволила Рейну закрыть окно и вернулась к кровати. Взяла брошенный дневник Гертруды, открыла на нужной странице и положила на стол. Потом показала на него Ру и Рейну.
– Прочитайте.
Они переглянулись с явным сомнением, но ничего не сказали. Послушно уселись за стол, бок о бок, и начали читать. Всё это время Гвендолин расхаживала по комнате за их спинами, пытаясь уложить в голове только что прочитанное.
Альвы всегда утверждали, что, несмотря на вражду, к исчезновению горгулий они не причастны. Что Серафина наказала их, что это дело рук божественного провидения… Что ж, похоже, у божественного провидения было имя. И не одно.
– Нужно отдать дневник Эверетту, – заметил Рейн, когда они закончили чтение. – Он с удовольствием напишет ещё одну научную работу на его основе.
– Как будто альвы и так ненавидят его недостаточно, – пробормотала Ру. – Это, знаете ли, куда серьёзнее всех этих танцев вокруг основания Мейджхолла и его первой директрисы.
– Я думаю, Рейн прав, – сказала Гвендолин. – Нужно показать это Эверетту. Невозможно же просто отложить и забыть. А уж он знает, что делать с этой информацией. Если не будет заниматься этим сам, то отдаст кому-нибудь. Мир должен узнать правду.
Ру пожевала губу.
– Только ещё нужно доказать, что это правда. Что записи подлинные, что дневник не подделка и что эта Гертруда вообще существовала. Ни говоря уже о том, можно ли ей доверять.
Рейн пожал плечами.
– Этим и занимаются историки.
– А нам действительно нужно этим заниматься? У нас есть проблема посерьёзнее, знаете ли.
– Мы не будем этим заниматься, – успокоила подругу Гвендолин, – просто покажем Эверетту, пусть он дальше и решает.
Эверетт, как она и предполагала, остался от находки в полном восторге. Гвендолин стало даже немного не по себе от того, как он радуется. Ведь Гертруда писала о такой невероятной жестокости… Теперь она понимала, почему первые записи были такими сухими и обыденными. Должно быть, после всего, что с ней произошло, она училась жить заново.
– Чёрт возьми, как подумаю, что мы могли не купить этот дневник, так плохо становится! – Эверетт остервенело, но при этом как-то даже нежно листал страницы. – Это же… Эти бумаги имеют невероятное историческое значение! И они у меня в руках! У меня!
Улисс толкнул его в плечо.
– Ты начинаешь говорить как какой-то злодей из популярных романов. Остынь, а то страшно становится.
Эверетт откинул со лба прядь волос и улыбнулся.
– Простите. Я возьму дневник, чтобы сделать копию, а потом верну тебе, если ты не против, Гвен.
Она кивнула, обрадованная тем, что дневник к ней вернётся. Ей совсем не хотелось с ним расставаться. К тому же, она ещё не дочитала.
– Знаете, – протянул Улисс, листая забранный у Эверетта дневник, – историческая ценность это, конечно, хорошо. Но лично меня больше удивляет упоминание мистера Гарнета и директора здесь.
– Директор там тоже есть? – Удивилась Гвендолин. – До этого места я не дошла.
– Директор меня, как раз, не сильно удивляет. – Сказала Ру. – Он же тысячелетний вампир. А вот мистер Гарнет? Скорее всего, это его дальний родственник…
– Не знаю, – задумчиво протянула Гвендолин. – То есть, я тоже об этом думала, конечно. Как может быть по-другому? Но описания Гертруды… Внешность и поведение – всё сходится. Пусть сейчас он и стал вести себя немного по-другому, но ведь сколько времени прошло. И его тоже зовут Сайлас.
Ру покачала головой.
– Оборотни столько не живут, Гвен. Гарнеты – семья зажиточная, с долгой историей. Неудивительно, что у них есть родовое имя. И они вполне могут быть потомственными ювелирами. Среди оборотней, особенно из высшего класса, это довольно распространено. Принимать ту же профессию, что была у родителей, я имею в виду.
– Ладно, – сдалась Гвендолин, – это звучит куда правдоподобнее.
В «Шкатулку с драгоценностями» они отправились на следующий же день, после занятий. Гвендолин было спокойнее от осознания, что её сопровождают аж четверо магов. Конечно, если дело дойдёт до открытого противостояния ведьмам вряд ли от кого-то из них, включая её саму, будет много пользы. Но всё-таки это лучше, чем идти одной.
Мадам Граффад встретила их сияющей улыбкой. Узнав строгую пожилую даму получше, Гвендолин, Ру и Улисс обнаружили, что не такая уж она и строгая.
– С возвращением! Давненько вы ко мне не заглядывали. За чем пришли на этот раз? Мне недавно привезли аквамарин и бирюзу – просто загляденье! Советую посмотреть.
– Вообще-то, – собравшись с духом заговорила Гвендолин, – мы пришли попросить вас о помощи. Сайлас Гарнет сказал, что мы можем обратиться к вам.
Мадам Граффад немедленно посерьёзнела.
– Так-так, Сайлас значит. Ох если Вольфрам об этом узнает… Но, полагаю, ему всё равно. Эти двое постоянно цапаются, но хорошо понимают друг друга. Слишком хорошо, я бы сказала…
Гвендолин не прерывала женщину, заметив, что та погрузилась в какие-то свои мысли. Остальные тоже молча ждали, когда мадам Граффад задаст неизбежный вопрос.
– И какая же помощь вам нужна?
Они переглянулись. По пути сюда они несколько раз обсудили, кто и что будет говорить, но теперь слова не желали соскальзывать с языка так же легко. Гвендолин смотрела в озабоченное лицо мадам Граффад и не представляла, как сказать ей, что она знает – мадам Граффад ведьма. И им нужна её помощь, потому что…
– Мистер Гарнет сказал нам, что вы ведьма.
Гвендолин вздрогнула, когда услышала эти слова, произнесённые спокойным голосом Рейна. Конечно. Кто ещё мог так уверенно заявить об этом, глядя прямо в глаза хозяйки «Шкатулку с драгоценностями»? Может быть, потому что он совсем её не знал. Но ведь и Эверетт тоже.
– У нас есть все основания полагать, что Гвендолин стала жертвой запрещённого ведьминского ритуала. Мы хотели попросить помощи у директора, но его нет в школе. Мистер Гарнет услышал, как мы обсуждаем это, и отправил к вам.
Мадам Граффад покачала головой, словно не могла поверить услышанному. Потом повернулась к Гвендолин.
– Ты и в самом деле так считаешь? И что же это ритуал?
Гвендолин вздохнула. Хотела бы она сомневаться! Но всё произошедшее не оставляло места для сомнений.
– Это долгая история, – сказала она, – можно нам присесть?
Немного подумав, мадам Граффад кивнула, закрыла дверь магазина, вывесив табличку о перерыве, и пригласила их в заднюю комнату. Сама хозяйка, Гвендолин, Улисс и Ру устроились за небольшим круглым столом, а Эверетту и Рейну досталось места на заваленной пледами и подушками короткой скамейке рядом.
– Итак, рассказывай.
С каждым словом Гвендолин, на лице мадам Граффад всё явственнее проступала тревога. Несколько долгих секунд после того, как она закончила, стояла напряжённая тишина. Потом мадам Граффад глубоко вдохнула и медленно выдохнула.
– Я слишком стара для этого. И уже не практикую, так что помочь вам могу только советом и очередной рекомендацией. Сайлас отправил вас ко мне, а я хочу отправить к своей подруге. Подождите минутку.
Мадам Граффад поднялась на второй этаж и вернулась через несколько минут с письмом в руках. Она протянула конверт Гвендолин.
– Это письмо для моей подруги. Её зовут Сирша. Она живёт в лесу между Мирнавеном и Миртиаром. В таких местах, куда обычно никто не заходит. И вот она очень активно практикует. Не поверите, сколько магов готовы платить за ведьминские ритуалы. Конечно, ничего запрещённого. Мы ценим помощь Вольфрама и не хотим подставлять его. Скажете ей, что пришли по моей просьбе и отдадите письмо. Она не очень дружелюбна, но должна помочь.
Гвендолин взяла конверт. Плотная, шероховатая бежевая бумага, запечатанная восковой печатью золотистого цвета с изображением шкатулки. Конверт источал приятный сладковатый аромат. Письма мадам Граффад были также шикарны, как и её магазин, и её одежда.
– Большое вам спасибо, – поблагодарила она.
Остальные присоединились к благодарностям.
– Советую вам не медлить. Идите завтра же утром. Но не сегодня. Не стоит соваться туда на ночь глядя. Ночью ведьмы сильнее.
С этим напутствием хозяйка «Шкатулки с драгоценностями» проводила их до двери.
Прислушавшись к мадам Граффад, они отправились в лес к Сирше сразу же после завтрака. Гвендолин впервые прогуливала занятия мистера Гарнета, но надеялась, что тот догадается, в чём причина, и отнесётся с пониманием. Он ведь слышал, как они обсуждали проблемы Гвендолин и именно он предложил попросить помощи у мадам Граффад.
День выдался тёплым. Растаяли остатки снега, только в самых тёмных местах, в густой лесной тени, ещё лежали ноздреватые и грязные призраки сугробов. Если бы не плотные тучи, скрывшие небо, то погоду можно было бы назвать даже слишком тёплой для апреля. И ветра почти не было – настоящая редкость.
Гвендолин решила считать, что такая непривычно хорошая погода – знак, что всё сложится удачно.
Провожая их, хозяйка «Шкатулки с драгоценностями» сказала, что конверт заколдован.
– Просто быстрый ритуал, ничего такого. Он приведёт вас куда нужно, но пользоваться им может только Гвендолин.
Тогда она не очень поняла, что мадам Граффад имеет в виду и как конверт может помочь им найти дорогу. Но теперь всё стало ясно: она держала один край конверта пальцами, а второй тянулся вперёд, указывая направление. Как стрелка компаса, правда, вместо севера он притягивался к дому ведьмы по имени Сирша.
Она действительно поселилась как можно дальше от людей. И, похоже, умудрилась найти для своего дома самое тихое и одинокое место на острове. Прошло несколько часов, прежде чем они добрались до домика Сирши. Это было добротное каменное сооружение, маленькое и поросшее мхом так густо, что издалека его можно было принять за холмик.
Располагался дом в низине, среди двух больших, поросших соснами холмов и у мимо проходящего путника едва бы получилось разглядеть его. Да и они, зная, что ищут, несколько минут ходили вокруг, пытаясь понять, куда ведёт их конверт.
Посовещавшись, они решили идти все вместе. Хотя Ру полагала, что чем меньше магов вдруг заявится на порог к Сирше, тем лучше. Рейн, в общем-то, разделял эту позицию, но подчёркивал, что «в сложившихся обстоятельствах мы не можем ставить её в приоритет, нам всем нужно знать, что делать, чтобы защитить Гвендолин».
Гвендолин, слушая его, задумалась, всегда ли он говорит таким… академическим языком или они просто недостаточно близки, чтобы увидеть (и услышать) более честного, настоящего Рейна? Впрочем, они были знакомы всего неделю, так что не удивительно.
В конце концов, когда они топтались перед дверью, не решаясь постучать, именно Рейн первым набрался смелости. Стук показался Гвендолин слишком громким. Или просто в лесу было слишком тихо. Тут явно давным-давно не ступала нога мага, если не считать самой Сирши. А она, похоже, предпочитала единение с природой: дом зарастал мхом и травой, рядом с ним не было ни дорожек, ни огородика.
Гвендолин приготовилась ждать. Чего она не ожидала, так это того что дверь откроется в ту же секунду. И не просто откроется, а с такой силой и так резко, будто Сирша надеялась задеть кого-нибудь из них, застав врасплох.
Появившаяся на пороге очень недовольная женщина совсем не была похожа на мадам Граффад. Её одежда могла принадлежать какому-нибудь работяге из Миртиара: плотные штаны на подтяжках, простая бежевая рубашка, грубые сапоги, заляпанные грязью.
