Нам соседки еще раньше сообщили, что она старая дева, но последнее время я стала во всем сомневаться. Да, она была не замужем и сказала, что презирает мужиков в партии. Но наши инженерно-технические работники в этот счет не входили. Мы видели, как она перед ними заискивала. Что она рассказывала о себе, я так и не запомнила ничего. Рентгенолог поблагодарила нас за хорошую работу (а то я не знала, сколько она на меня жаловалась), дала свой адрес и пригласила в гости в Москву. Мы поблагодарили ее за кофе и попрощались. Когда вышли из палатки порвали бумажку с адресом и тут же выкинули. Пересекаться в жизни нам с ней не хотелось.
Один день стал похож на другой. Молодежь в основном уехала. Остались начальник, геолог, конюх и несколько человек, которые по разным причинам не могли появляться в крупных городах. По утрам иногда было морозно, уже выпадал снег, но днем он исчезал под лучами солнца. По краям реки встречались льдинки. Организм просыпался моментально. Работали в холодной воде, стали часто меняться местами, то на грохотах, то у печки. Теперь телогрейки стали первой необходимостью. Днем они висели у печки, а вечером находили приют на наших плечах и мы им были рады. Мы уже так хорошо знали работу, что по звуку работающих механизмов определяли темп промывки и неполадки.
Рабочий день уменьшили на час, чтобы мы могли засветло вернуться домой. Мы стремились быстрее промыть и просушить пробы, упаковать отмытые пески по мешкам. Складировали мешки в будке рентгенолога. Когда будка была заполнена, стали их складировать около печки и геолог вывозил их в контору. Контора превратилась в сплошной склад. Оставшиеся мужчины расселились в оба дома, стало у них свободнее.
В лагерь привезли движок. У всех появился свет, кроме нас конечно. Движок работал до одиннадцати часов, потом его выключали, берегли бензин. В одном доме появился черно-белый телевизор. Где он до этого стоял, я даже не знаю. Мы пришли вечером посмотреть кино. На улице тарахтел движок. В такт его звуку на экране все прыгало и мелькало. И разглядеть, что происходит на экране невозможно. Звук у телевизора хороший. Мужчины сидели и смотрели фильмы, которые знали наизусть и конечно на футбол собирались все до одного. Футбол, мы тоже приходили смотреть, но не футбол, а на рабочих.
Диктор говорил, кричал, все сидели и слушали его. Но вот звучало:
- Гооол!.
Все вскакивали со своих мест, вглядывались в мигающий телевизор, пытаясь разглядеть игроков, кто кому дал пас и кто забил гол. Все кричали, радовались, хлопали друг друга по плечу, потом опять все затихало. Мы смотрели на этот концерт и смеялись. Некоторые так увлекательно смотрели футбол, то одной, то другой ногой пытались помочь игрокам забивать голы. Было даже несколько падений с табурета. Это были настоящие болельщики, они знали команды, состав, кто и как играет. Спорили, бились об заклад, доказывали что-то друг другу. Мы же в футболе мало, что понимали. Если голов было мало, интерес пропадал, и мы уходили к себе.
К нам уже почти никто вечером не приходил, перед самым сном заглядывал Леха, узнать, все ли в порядке и пожелать спокойной ночи. В отличие от мужчин у нас горела керосиновая лампа – летучая мышь. В дверь неожиданно постучали.
- Да - хором сказали мы.
- К вам можно? - открыл дверь Динамит.
- Да, заходите!
- Пришел посмотреть вторую половину у вас, дайте керосинку.
Мы ему подали наш источник света, он пошел в другую комнату. Через несколько минут он вернулся разочарованный. Нас же волновал свой вопрос:
- А когда мы будем писать отчет?
- Прислали отчет по разведки яшмы. Закрытый лет пять назад. Были небольшие выходы, разработка не рентабельна. Так что можете писать в свободное время.
У нас округлились глаза:
- Где это у нас сейчас свободное время?
Посмотрев на наши удивленные лица сказал:
- Ладно, недельку перед отъездом дадим на писанину. Вот у меня жена в гости приезжает, ей дали отпуск на работе, начальник посоветовал пожить в той комнате. Но, похоже, там долго убираться.
- Давайте, мы завтра все там помоем и уберем.
- Да я и сам могу.
- Нет! Нет! После работы мы справимся.
- Спасибо.
Но он видимо не поверил, что там можно навести порядок за вечер, ушел о чем-то думая.
Светка в последний день не стала ничего за собой убирать. Притащила земли, смешала с окурками, все растоптала и полила водой. Нарвала бумаги, разбила несколько бутылок. В коридоре она сделала так же. Но там мы все вычистили, а в их комнате за ней ничего убирать не стали. Но чтобы Василий Васильевич привел свою жену в такую грязь или сам убирал, этого позволить не могли.
После ужина, попросили еще одну лампу. Зашли в комнату, стали аккуратно передвигаться, чтобы не порезать ноги об осколки. Любашка собирала бутылки в мешок.
- Люда! Посмотри! - и она показала мне бутылку из-под лимонада «Дюшес».
- Ну и что?
- Это же та бутылка, которую они утащили у тебя со спальника! Леха меня о ней спрашивал, а я ее даже не видела.
- Это когда он нам чуть дверь не сломал в вагончике. А как интересно он догадался, что они ее утащили? Мог бы сказать, а то я тогда так сильно переживала, что не удачно пошутила. Блин, убогие девки!
Вытащили еще десяток не разбитых винных бутылок, несколько пивных бутылок, куча пустых пачек разных сортов сигарет. Где они только всего этого набрали? Окурки видимо весь месяц копили, чтобы потом рассыпать все на полу. Тщательно все вымели, помыли стены, окна, полки с хозяйственным мылом. Убирали все это мы для нашего наставника, и это было нам не в тягость.
На следующий день вечером пришел ВВ посмотреть комнату. Постучался в нашу половину
- Спасибо девчата, чисто и свежо там, еще раз спасибо!
- Да не за что!- опять хором ответили мы.
Мы были за него рады, что ему понравилось.
- Извините, что вам пришлось убираться то для них, то за ними. А что это там так сосной пахнет?
- А мы заварили ветки елей и сосны и натерли полы.
- А.. здорово! Я бы и не догадался. Вот вам отчеты по месторождению, - и он пошел в контору.
Конечно, не догадался, чтобы удалить запах сигарет, нет не сигарет, а прокуренного, ужасно пахнущего помещения, чего мы только не пробовали. Проветривали, но запах был устойчив. Брызгали духи, но только хуже было, такой запах табака с духами. После мытья с мылом, ко всему прибавился запах хозяйственного мыла. Только сосна и помогла, скребли полы и стены прямо ветками, как тряпкой.
Скоро она уже приедет. Вот это любовь! Ехать в такую даль к мужу в тайгу, а не на юг. Хотелось увидеть такую женщину. Динамит любил свою жену, всегда говорил о ней с нежностью и тоской. Они познакомились в партии, там же и поженились. Их расписали в бухгалтерской книге и выделили отдельную палатку. Так они и ездили вместе по партиям. Несколько лет назад у них родились девочки – двойняшки, и она уже не могла сопровождать мужа, а занималась воспитанием детей. Работала геологом, но только в экспедиции. Он находился в полевых условиях с ранней весны, до поздней осени и виделись они очень редко. Здесь, похоже, он будет работать весь год. Динамит заметно волновался и готовился к встрече с женой. Сам пошел ее встречать на станцию.
Мы шли с работы, и домой не спешили. Бродили по реке, собирали листья, смотрели на закат. Осень наступала, и тайга меняла свой зеленый убор на золото и рубины. Желтые листья горели еще ярче на фоне зеленых сосен и елей. Под ногами шуршали листья, редко слышались крики птиц. В заводи отдыхали утки, они собирались уже на юг.
Мы пришли домой почти к самому ужину, надели чистую одежду. В вагончике стоял вкусный домашний запах. Значит они уже здесь. Она привезла ему кучу еды, сигарет, вина. Вино и сигареты отдал горнякам, сам он не курил. Динамит нам принес конфеты и пригласил на ужин. Мы вежливо отказались и пошли есть борщ. В памяти держался запах жареного мяса, и вкус у борща показался отвратительным.
Все рабочие наперебой стали приглашать нас в гости, захотелось вдруг всем с нами поговорить. Мы приглашения приняли. После ужина пошли в вагончик, взяли отчеты. На столе у нас лежали два куска отбивного мяса и жареная картошка. Хотя только что пришли из столовой, мы моментально все съели.
В доме у мужчин горел свет. Сели за стол и начали переписывать проект, нас пытались развлекать, но мы были заняты. Домой пришли уже поздно. Мы понимали, что встретились два любимых человека, и не хотели смущать их своим присутствием даже на другой половине вагончика.
Вечером после работы мы познакомились с новой соседкой. Она пришла к нам в гости. Красивая молодая женщина немного располневшая, но ее это не портило, с русским именем Елена. Невысокого роста по сравнению со своим мужем. Длинные волосы, карие глаза, нежная улыбка. Очень приятная в общении, голос мелодичный, как колокольчик в лесу. Мы поблагодарили ее за ужин. От остальных предложений поужинать мы опять отказались. Она приехала баловать своего любимого мужа, домашней едой. У нас здесь хорошее полевое снабжение, в городе невозможно достать таких продуктов.
Так целую неделю, мы ходили по гостям, пили чай, писали отчет. Две книги печатного текста, переписывали в общие тетради, казалось, конца этому не будет. Иногда с Еленой виделись, когда ВВ не было дома, разговаривали. Как только появлялся Динамит, мы под любым предлогом уходили из вагончика, приходили только спать.
Неделя промелькнула. Перед отъездом она попрощалась с нами и пригласила к себе в гости, дала адрес. Мы обещали к ней заехать. Он ее проводил до поезда и вечером покинул вагончик.
Наступало и наше окончание практики. Скоро тоже будем уезжать. Мы передавали эстафету старичкам. Теперь пока вода не замерзнет окончательно, то они будут домывать пробы. В отличие от нас их ставили по два человека. Двоих на промывку, двоих на сушку. Видимо жалели мужские организмы. Мы несколько дней рассказывали, показывали и обучали всем премудростям работы.
Чтобы чего не перепутали в песках и нумерации проб. Настал последний день работы. Мы уже не работали, а стояли и всю смену наблюдали как, работают другие и все ли правильно делают. К нам подошел Федя, они так же продолжали жить в палатке, несмотря на плохую погоду, быт у них на двоих был налажен.
- Девчата заходите к нам в гости. Последний день, попрощаемся с вами.
- Хорошо заскочим после смены
.
Федор как уехал из лагеря, так уже с конем Федей практически не встречался, но он все равно, я думаю, затаил свою обиду. Яичницу он тоже помнил, долго над ним ребята смеялись. Зуб на меня имеется, я об этом не забывала.
Смена закончилась, все двинулись к мосту. Мы решили зайти к ним. Нас пригласили в палатку, мы в нее заползли (это была наша палатка), и мы ее знали. Но в отличие от нас у них стояли два низких топчана. Мы сели на них. Они начали о чем то разговор. Мы торопились, очень быстро смеркалось. Предложили нам чай. Мы уже не прочь были, чего-либо перекусить. Чай налили в банки, подали. В нос ударил запах браги. Этот запах нельзя ни с чем спутать. Они стали нас уговаривать:
- Давайте выпьем за последний день работы, - и тому подобное.
Мы сопротивлялись, пить не хотели. Видим, просто так не отстанут.
- Ребята вы хоть нам закусить предложите, - начала разговор Любашка.
Мне подала знак выливать эту бурду потихоньку.
- Ну, вот это выпьем и пойдем.
- Да конечно.
Мы делали вид, что пьем, сами выливали на пол, громко разговаривали, отвлекали их. Они нам снова подливали и пили вместе с нами. Пили мы за все, что они предлагали, уже было вылито наверно по два литра этой бурды. Выливали мы уже не глядя, как только их взгляд останавливался на нас, мы мочили губы в этой жидкости.
Мы изображали пьяных девчонок и по их меркам уже должны быть изрядно пьяными. Был подан сигнал - уходим. Мы быстро выскочили из палатки, показывая, что сильно пьяны.
- Куда вы пойдете, уже очень темно, - говорил Федя.
- Оставайтесь здесь, будете спать в палатке, а мы у печки посидим, - подхватил Николай.
- Нет! – ответили мы, и двинулись в сторону моста.
-Оставайтесь!
- Темно!
- Заблудитесь.
Погони мы не боялись. По нашим расчетам они точно уже сильно напились. Как только мы ушли с их поля зрения, мы перестали шататься, остановились, перевели дух, откинули все притворство и быстро пошли к мосту. Нужно было спешить домой.
На реке было светло от луны. Но залезать ночью на дерево и идти по висячему мосту мы не рискнули. Решили перейти реку вброд. Держась за руки, смеясь, мы пошли. Куда ступали, мы совершенно не видели. Но когда мы ее перешли, то поняли, что в первый раз мы не зачерпнули воды в сапоги. Теперь мы точно поняли поговорку: «Пьяному море по колено!» За рекой сразу чернел лес. Луна быстро скрывалась за облаками. Нам предстояло двигаться час в полной темноте. Что-то мы все равно выпили, хмель немного расходился по голодному организму. Ситуация нас не пугала и мы смеясь, держась за руки (что бы не потеряться) двинулись в путь. Идти трудно, скользко, но дорогу мы чувствовали и с нее не сворачивали. Рабочие прошли перед нами, и в их следах скопилась вода, от которой отражался слабый свет луны. По этим проблескам мы и ориентировались.
Мы вспоминали выражение их лиц, как два силуэта стояли у палатки и смотрели нам в след. Нам было смешно. Местами свет не попадал на дорогу, шли на ощупь по хлюпающему звуку грязи. Как только звук пропадал, значит, потеряли тропинку, находили ее и снова двигались вперед. Судя по времени, мы уже должны были дойти до дома. Мы устали и сели отдохнуть. Нас охватил беспричинный смех, над чем смеялись, уже не знали. Когда двинулись дальше, то обнаружили, что отдыхали на могилке староверов. Значит, за поворотом уже покажутся силуэты разрушенных домов, местность в темноте мы узнали. До дома оставалось совсем немного.
На ужин мы уже давно опоздали. Решили посмотреть свои запасы. Но кроме банок сгущенки у нас ничего не нашлось. Открыли одну банку, выпили ее и легли спать.
Через какое то время к нам постучали. Мы откликнулись. Пришел Динамит.
- Вы, почему на ужин не пришли? - спросил он.
- Не захотели, - ответила соседка по полке.
- А мне сказали, что вы у мужиков, на фабрике остались.
- Да нет, мы уже дома!
- Что-то у вас воздух спиртным пахнет.
- Нет, наверное, вам показалось.
Он прошел поближе к Любашке, немного наклонился над спальником:
- Ах, паршивцы, браги напились, это у Федьки, небось? - спросил он.
Мы начали смеяться.
- Ну ладно, спите. Завтра поговорим, - сказал он, закрывая двери.
Утром мы в первый раз никуда не спешили, нам не надо было идти на работу. Валялись в спальниках, вылезать не хотелось, было холодно на улице выпал снег.
Растопили печь, сбегали на кухню, взяли завтрак. Разогрели его на буржуйке. Чувствовали мы себя хорошо, но при одном воспоминании, что нас пытались напоить этой бурдой, да еще в таком количестве, начинало подташнивать. После завтрака все встало на свои места мы продолжили писать отчеты.
Что там было на фабрике нам не ведомо. На ужин мы пошли при полном параде, как ни в чем не бывало. Мужики смеялись. Они рассказывали, что-то друг другу. Трехэтажных слов не было слышно, и мы зашли в столовую.
Один день стал похож на другой. Молодежь в основном уехала. Остались начальник, геолог, конюх и несколько человек, которые по разным причинам не могли появляться в крупных городах. По утрам иногда было морозно, уже выпадал снег, но днем он исчезал под лучами солнца. По краям реки встречались льдинки. Организм просыпался моментально. Работали в холодной воде, стали часто меняться местами, то на грохотах, то у печки. Теперь телогрейки стали первой необходимостью. Днем они висели у печки, а вечером находили приют на наших плечах и мы им были рады. Мы уже так хорошо знали работу, что по звуку работающих механизмов определяли темп промывки и неполадки.
Рабочий день уменьшили на час, чтобы мы могли засветло вернуться домой. Мы стремились быстрее промыть и просушить пробы, упаковать отмытые пески по мешкам. Складировали мешки в будке рентгенолога. Когда будка была заполнена, стали их складировать около печки и геолог вывозил их в контору. Контора превратилась в сплошной склад. Оставшиеся мужчины расселились в оба дома, стало у них свободнее.
В лагерь привезли движок. У всех появился свет, кроме нас конечно. Движок работал до одиннадцати часов, потом его выключали, берегли бензин. В одном доме появился черно-белый телевизор. Где он до этого стоял, я даже не знаю. Мы пришли вечером посмотреть кино. На улице тарахтел движок. В такт его звуку на экране все прыгало и мелькало. И разглядеть, что происходит на экране невозможно. Звук у телевизора хороший. Мужчины сидели и смотрели фильмы, которые знали наизусть и конечно на футбол собирались все до одного. Футбол, мы тоже приходили смотреть, но не футбол, а на рабочих.
Диктор говорил, кричал, все сидели и слушали его. Но вот звучало:
- Гооол!.
Все вскакивали со своих мест, вглядывались в мигающий телевизор, пытаясь разглядеть игроков, кто кому дал пас и кто забил гол. Все кричали, радовались, хлопали друг друга по плечу, потом опять все затихало. Мы смотрели на этот концерт и смеялись. Некоторые так увлекательно смотрели футбол, то одной, то другой ногой пытались помочь игрокам забивать голы. Было даже несколько падений с табурета. Это были настоящие болельщики, они знали команды, состав, кто и как играет. Спорили, бились об заклад, доказывали что-то друг другу. Мы же в футболе мало, что понимали. Если голов было мало, интерес пропадал, и мы уходили к себе.
Глава 40. Любовь со стороны
К нам уже почти никто вечером не приходил, перед самым сном заглядывал Леха, узнать, все ли в порядке и пожелать спокойной ночи. В отличие от мужчин у нас горела керосиновая лампа – летучая мышь. В дверь неожиданно постучали.
- Да - хором сказали мы.
- К вам можно? - открыл дверь Динамит.
- Да, заходите!
- Пришел посмотреть вторую половину у вас, дайте керосинку.
Мы ему подали наш источник света, он пошел в другую комнату. Через несколько минут он вернулся разочарованный. Нас же волновал свой вопрос:
- А когда мы будем писать отчет?
- Прислали отчет по разведки яшмы. Закрытый лет пять назад. Были небольшие выходы, разработка не рентабельна. Так что можете писать в свободное время.
У нас округлились глаза:
- Где это у нас сейчас свободное время?
Посмотрев на наши удивленные лица сказал:
- Ладно, недельку перед отъездом дадим на писанину. Вот у меня жена в гости приезжает, ей дали отпуск на работе, начальник посоветовал пожить в той комнате. Но, похоже, там долго убираться.
- Давайте, мы завтра все там помоем и уберем.
- Да я и сам могу.
- Нет! Нет! После работы мы справимся.
- Спасибо.
Но он видимо не поверил, что там можно навести порядок за вечер, ушел о чем-то думая.
Светка в последний день не стала ничего за собой убирать. Притащила земли, смешала с окурками, все растоптала и полила водой. Нарвала бумаги, разбила несколько бутылок. В коридоре она сделала так же. Но там мы все вычистили, а в их комнате за ней ничего убирать не стали. Но чтобы Василий Васильевич привел свою жену в такую грязь или сам убирал, этого позволить не могли.
После ужина, попросили еще одну лампу. Зашли в комнату, стали аккуратно передвигаться, чтобы не порезать ноги об осколки. Любашка собирала бутылки в мешок.
- Люда! Посмотри! - и она показала мне бутылку из-под лимонада «Дюшес».
- Ну и что?
- Это же та бутылка, которую они утащили у тебя со спальника! Леха меня о ней спрашивал, а я ее даже не видела.
- Это когда он нам чуть дверь не сломал в вагончике. А как интересно он догадался, что они ее утащили? Мог бы сказать, а то я тогда так сильно переживала, что не удачно пошутила. Блин, убогие девки!
Вытащили еще десяток не разбитых винных бутылок, несколько пивных бутылок, куча пустых пачек разных сортов сигарет. Где они только всего этого набрали? Окурки видимо весь месяц копили, чтобы потом рассыпать все на полу. Тщательно все вымели, помыли стены, окна, полки с хозяйственным мылом. Убирали все это мы для нашего наставника, и это было нам не в тягость.
На следующий день вечером пришел ВВ посмотреть комнату. Постучался в нашу половину
- Спасибо девчата, чисто и свежо там, еще раз спасибо!
- Да не за что!- опять хором ответили мы.
Мы были за него рады, что ему понравилось.
- Извините, что вам пришлось убираться то для них, то за ними. А что это там так сосной пахнет?
- А мы заварили ветки елей и сосны и натерли полы.
- А.. здорово! Я бы и не догадался. Вот вам отчеты по месторождению, - и он пошел в контору.
Конечно, не догадался, чтобы удалить запах сигарет, нет не сигарет, а прокуренного, ужасно пахнущего помещения, чего мы только не пробовали. Проветривали, но запах был устойчив. Брызгали духи, но только хуже было, такой запах табака с духами. После мытья с мылом, ко всему прибавился запах хозяйственного мыла. Только сосна и помогла, скребли полы и стены прямо ветками, как тряпкой.
Скоро она уже приедет. Вот это любовь! Ехать в такую даль к мужу в тайгу, а не на юг. Хотелось увидеть такую женщину. Динамит любил свою жену, всегда говорил о ней с нежностью и тоской. Они познакомились в партии, там же и поженились. Их расписали в бухгалтерской книге и выделили отдельную палатку. Так они и ездили вместе по партиям. Несколько лет назад у них родились девочки – двойняшки, и она уже не могла сопровождать мужа, а занималась воспитанием детей. Работала геологом, но только в экспедиции. Он находился в полевых условиях с ранней весны, до поздней осени и виделись они очень редко. Здесь, похоже, он будет работать весь год. Динамит заметно волновался и готовился к встрече с женой. Сам пошел ее встречать на станцию.
Мы шли с работы, и домой не спешили. Бродили по реке, собирали листья, смотрели на закат. Осень наступала, и тайга меняла свой зеленый убор на золото и рубины. Желтые листья горели еще ярче на фоне зеленых сосен и елей. Под ногами шуршали листья, редко слышались крики птиц. В заводи отдыхали утки, они собирались уже на юг.
Мы пришли домой почти к самому ужину, надели чистую одежду. В вагончике стоял вкусный домашний запах. Значит они уже здесь. Она привезла ему кучу еды, сигарет, вина. Вино и сигареты отдал горнякам, сам он не курил. Динамит нам принес конфеты и пригласил на ужин. Мы вежливо отказались и пошли есть борщ. В памяти держался запах жареного мяса, и вкус у борща показался отвратительным.
Все рабочие наперебой стали приглашать нас в гости, захотелось вдруг всем с нами поговорить. Мы приглашения приняли. После ужина пошли в вагончик, взяли отчеты. На столе у нас лежали два куска отбивного мяса и жареная картошка. Хотя только что пришли из столовой, мы моментально все съели.
В доме у мужчин горел свет. Сели за стол и начали переписывать проект, нас пытались развлекать, но мы были заняты. Домой пришли уже поздно. Мы понимали, что встретились два любимых человека, и не хотели смущать их своим присутствием даже на другой половине вагончика.
Вечером после работы мы познакомились с новой соседкой. Она пришла к нам в гости. Красивая молодая женщина немного располневшая, но ее это не портило, с русским именем Елена. Невысокого роста по сравнению со своим мужем. Длинные волосы, карие глаза, нежная улыбка. Очень приятная в общении, голос мелодичный, как колокольчик в лесу. Мы поблагодарили ее за ужин. От остальных предложений поужинать мы опять отказались. Она приехала баловать своего любимого мужа, домашней едой. У нас здесь хорошее полевое снабжение, в городе невозможно достать таких продуктов.
Так целую неделю, мы ходили по гостям, пили чай, писали отчет. Две книги печатного текста, переписывали в общие тетради, казалось, конца этому не будет. Иногда с Еленой виделись, когда ВВ не было дома, разговаривали. Как только появлялся Динамит, мы под любым предлогом уходили из вагончика, приходили только спать.
Неделя промелькнула. Перед отъездом она попрощалась с нами и пригласила к себе в гости, дала адрес. Мы обещали к ней заехать. Он ее проводил до поезда и вечером покинул вагончик.
Глава 41. Последний день работы
Наступало и наше окончание практики. Скоро тоже будем уезжать. Мы передавали эстафету старичкам. Теперь пока вода не замерзнет окончательно, то они будут домывать пробы. В отличие от нас их ставили по два человека. Двоих на промывку, двоих на сушку. Видимо жалели мужские организмы. Мы несколько дней рассказывали, показывали и обучали всем премудростям работы.
Чтобы чего не перепутали в песках и нумерации проб. Настал последний день работы. Мы уже не работали, а стояли и всю смену наблюдали как, работают другие и все ли правильно делают. К нам подошел Федя, они так же продолжали жить в палатке, несмотря на плохую погоду, быт у них на двоих был налажен.
- Девчата заходите к нам в гости. Последний день, попрощаемся с вами.
- Хорошо заскочим после смены
.
Федор как уехал из лагеря, так уже с конем Федей практически не встречался, но он все равно, я думаю, затаил свою обиду. Яичницу он тоже помнил, долго над ним ребята смеялись. Зуб на меня имеется, я об этом не забывала.
Смена закончилась, все двинулись к мосту. Мы решили зайти к ним. Нас пригласили в палатку, мы в нее заползли (это была наша палатка), и мы ее знали. Но в отличие от нас у них стояли два низких топчана. Мы сели на них. Они начали о чем то разговор. Мы торопились, очень быстро смеркалось. Предложили нам чай. Мы уже не прочь были, чего-либо перекусить. Чай налили в банки, подали. В нос ударил запах браги. Этот запах нельзя ни с чем спутать. Они стали нас уговаривать:
- Давайте выпьем за последний день работы, - и тому подобное.
Мы сопротивлялись, пить не хотели. Видим, просто так не отстанут.
- Ребята вы хоть нам закусить предложите, - начала разговор Любашка.
Мне подала знак выливать эту бурду потихоньку.
- Ну, вот это выпьем и пойдем.
- Да конечно.
Мы делали вид, что пьем, сами выливали на пол, громко разговаривали, отвлекали их. Они нам снова подливали и пили вместе с нами. Пили мы за все, что они предлагали, уже было вылито наверно по два литра этой бурды. Выливали мы уже не глядя, как только их взгляд останавливался на нас, мы мочили губы в этой жидкости.
Мы изображали пьяных девчонок и по их меркам уже должны быть изрядно пьяными. Был подан сигнал - уходим. Мы быстро выскочили из палатки, показывая, что сильно пьяны.
- Куда вы пойдете, уже очень темно, - говорил Федя.
- Оставайтесь здесь, будете спать в палатке, а мы у печки посидим, - подхватил Николай.
- Нет! – ответили мы, и двинулись в сторону моста.
-Оставайтесь!
- Темно!
- Заблудитесь.
Погони мы не боялись. По нашим расчетам они точно уже сильно напились. Как только мы ушли с их поля зрения, мы перестали шататься, остановились, перевели дух, откинули все притворство и быстро пошли к мосту. Нужно было спешить домой.
На реке было светло от луны. Но залезать ночью на дерево и идти по висячему мосту мы не рискнули. Решили перейти реку вброд. Держась за руки, смеясь, мы пошли. Куда ступали, мы совершенно не видели. Но когда мы ее перешли, то поняли, что в первый раз мы не зачерпнули воды в сапоги. Теперь мы точно поняли поговорку: «Пьяному море по колено!» За рекой сразу чернел лес. Луна быстро скрывалась за облаками. Нам предстояло двигаться час в полной темноте. Что-то мы все равно выпили, хмель немного расходился по голодному организму. Ситуация нас не пугала и мы смеясь, держась за руки (что бы не потеряться) двинулись в путь. Идти трудно, скользко, но дорогу мы чувствовали и с нее не сворачивали. Рабочие прошли перед нами, и в их следах скопилась вода, от которой отражался слабый свет луны. По этим проблескам мы и ориентировались.
Мы вспоминали выражение их лиц, как два силуэта стояли у палатки и смотрели нам в след. Нам было смешно. Местами свет не попадал на дорогу, шли на ощупь по хлюпающему звуку грязи. Как только звук пропадал, значит, потеряли тропинку, находили ее и снова двигались вперед. Судя по времени, мы уже должны были дойти до дома. Мы устали и сели отдохнуть. Нас охватил беспричинный смех, над чем смеялись, уже не знали. Когда двинулись дальше, то обнаружили, что отдыхали на могилке староверов. Значит, за поворотом уже покажутся силуэты разрушенных домов, местность в темноте мы узнали. До дома оставалось совсем немного.
На ужин мы уже давно опоздали. Решили посмотреть свои запасы. Но кроме банок сгущенки у нас ничего не нашлось. Открыли одну банку, выпили ее и легли спать.
Через какое то время к нам постучали. Мы откликнулись. Пришел Динамит.
- Вы, почему на ужин не пришли? - спросил он.
- Не захотели, - ответила соседка по полке.
- А мне сказали, что вы у мужиков, на фабрике остались.
- Да нет, мы уже дома!
- Что-то у вас воздух спиртным пахнет.
- Нет, наверное, вам показалось.
Он прошел поближе к Любашке, немного наклонился над спальником:
- Ах, паршивцы, браги напились, это у Федьки, небось? - спросил он.
Мы начали смеяться.
- Ну ладно, спите. Завтра поговорим, - сказал он, закрывая двери.
Утром мы в первый раз никуда не спешили, нам не надо было идти на работу. Валялись в спальниках, вылезать не хотелось, было холодно на улице выпал снег.
Растопили печь, сбегали на кухню, взяли завтрак. Разогрели его на буржуйке. Чувствовали мы себя хорошо, но при одном воспоминании, что нас пытались напоить этой бурдой, да еще в таком количестве, начинало подташнивать. После завтрака все встало на свои места мы продолжили писать отчеты.
Что там было на фабрике нам не ведомо. На ужин мы пошли при полном параде, как ни в чем не бывало. Мужики смеялись. Они рассказывали, что-то друг другу. Трехэтажных слов не было слышно, и мы зашли в столовую.
