Глава № 1
На улице валил снег. Зима в кои-то веке расщедрилась и достала из закромов стратегические запасы. Снежные хлопья то взмывали в ночное небо, то хищно пикировали вниз на опустевшие улицы, очерчивая границу света вокруг фонарей, отчего те становились похожими на гигантские одуванчики. Старинные часы с размеренным треском отмеряли жизнь белого призрачного города.
- Эта возня в пыльной библиотеке никогда мне не нравилась. – Сообщила я, устраиваясь на подоконнике. - Сама собиралась увольняться.
Раскидистый вяз, произраставший под окном, укоризненно покачал ветвями. Он знал меня с детства и наглую ложь в исполнении Амалии Редькиной чуял за версту.
- Ладно, может, и не собиралась...
Я прикрыла глаза, возвращаясь к роковым событиям минувшего дня.
- Амалия, я вас прошу! – Амвросий Самуилович нервно теребит серый галстук, надетый специально по случаю важной комиссии. – Не выходите отсюда ни под каким предлогом. Вы меня поняли? – Тут заведующий библиотекой срывается на крик. – Будет представитель из администрации! О нас уже ходят страшные слухи, не дай бог опять что-нибудь случится!
Я удрученно хмурю брови и киваю, пытаясь изобразить глубокое раскаяние, но губы помимо воли расползаются в улыбке. Душевные терзания заведующего вполне понятны и обоснованы. С комиссиями мне не везет, или скорее, это комиссиям патологически не везет со мной. Пожарного инспектора я ошпарила кипятком, скромного старичка из санэпидемстанции случайно прищемила дверью, а симпатичный инспектор по охране труда бесславно скатился с лестницы при попытке подобрать оброненный мной журнал (в больницу его увозили уже далеко не таким симпатичным).
- Чему вы радуетесь, Амалия?– Уши Амвросия Самуиловича пламенно краснеют, что является верным признаком праведного гнева. - Вы до сих пор работаете здесь только благодаря светлой памяти вашего деда, да будет земля ему пухом! Какой был человек! А у вас даже нет библиотекарского образования! Вы кто? Лингвист! Так вот, если на этот раз выкинете еще что-нибудь, будете искать работу по специальности. Я вас уволю!
Доводы убедительны. Одиноко сижу в самом дальнем и пыльном углу хранилища, затерянная в бесконечном лабиринте стеллажей, старательно изучаю геометрический узор на линолеуме, зеваю. Из легкой дремы выводит ощутимый хлопок по макушке. Как оказалось, на меня покушался некий Грицко со своим бессмертным произведением «Народні рецепты виготовлення спирту». Я озадаченно разглядываю освободившееся место на самой верхней полке, пожимаю плечами, записывая еще одно очко на счет легендарного библиотечного призрака. Сей фольклорный персонаж уже который год возглавляет рейтинги сплетен на всех чаепитиях. Народные верования приписывают ему завывания в подвальном помещении, склонность к мелкому пакостничеству, воровство карточек и любовь к припрятанным бутербродам.
Я вздыхаю и, так как больше все равно делать нечего, лезу на стремянку восстанавливать нарушенный порядок. Стройная «корешок к корешку» шеренга книг недолго радует библиотекарский глаз. От процесса любования отвлекает подозрительный шум со стороны входа, заставляющий меня затравлено оглянуться.
- Хранилище – наше сердце! – Голосом директора Анны Ивановны можно поднимать граждан на баррикады и без усилий глушить сирену воздушной тревоги.
Неуверенные протесты заведующего тонут в переливах директорского сопрано. Я поспешно разворачиваюсь, чтобы спуститься и…нос к носу сталкиваюсь с легендарным призраком. Огромная серая крыса вздыбливает шерстку и воинственно подпрыгивает.
Выясняется, что у меня тоже неплохой сопрано, драматическое. Дальнейшее помниться с трудом. Круговые махи руками. Скрип складывающейся стремянки. Я лечу спиной назад.
Жуть, напрочь заглушающая боль падения.
Грохот укладывающихся штабелями стеллажей.
Тихий осенний шелест разлетающихся во все стороны книг.
- Так что, теоретически, меня можно считать уволенной. – Закончила я повествование, наблюдая, как вяз задумчиво перебирает длинными ветвями. – До практики дело дойдет, как только Амвросий Самуилович оправиться от сотрясения мозга. Сейчас высокая комиссия всем составом, вместе с директором и заведующим инспектирует больничную палату.
Мне почудилось, что рядом кто-то рассмеялся. Я резко вскинула голову, но, конечно же, никого в комнате не обнаружила. Чертовщина.
Мысли разом поменяли направление, переключившись на другую тяжкую думу. В последнее время дома творятся странные дела. Пропадают оставленные без присмотра продукты, исчезают вещи, неожиданно появляясь в самых неожиданных местах, а ночью на кухне, вообще, раздаются шорохи и скрипят половицы. Нечистую силу отметаем. Тараканы так громко не топают, даже разъевшись на дармовых харчах. Значит, крысы! Мерзкие агрессивные создания, лишившие меня работы и теперь покушавшиеся на святое святых - родной дом! От одной мысли о встрече с ними, не говоря уже о постоянном соседстве, меня залихорадило.
Я сползла с подоконника на диван и с головой накрылась одеялом. Легко рассуждать о проблемах в окружении друзей, сидя в залитом солнцем кафе, а попробуй сохранить оптимизм в темной квартире среди алчущих легкой наживы грызунов, оживших детских страхов и груза собственных ошибок, когда не от кого ждать поддержки, и ты совершенно не уверен, что выбрал правильную дорогу.
- На самом деле я очень смелая и отважная, как горный барс, как тевтонский рыцарь, как продавец круглосуточного ларька…это только сегодня мне ужасно страшно и одиноко…
Ночь, как всегда, выдалась тяжелая. Сознание никак не желало угомониться и долго металось на грани сна и яви, запутавшись в мыслях, воспоминаниях и кошмарах. Но потом пришел кто-то большой и добрый. Он присел радом, тихо сказал, что все обязательно будет хорошо. Я поверила. И в первый раз за много лет заснула с улыбкой.
На утро был запланирован поход в хозяйственный магазин. Продавщица с фигурой древнегерманской воительницы гордо продемонстрировала весь ассортимент средств экстренной дератизации, так вдохновенно живописуя принцип работы, что у меня под конец задрожали коленки. Международное общество маньяков и убийц единогласно бы исключило тетку за излишнюю жестокость.
Я же остановила выбор на средстве, проверенном веками и одобренном такими специалистами, как Екатерина Медичи, Нерон, Калигула и Александр Борджиа – обыкновенном яде.
Смекнув, что не удается всучить ни одно из пыточных приспособлений, продавщица во мне окончательно разочаровалась, но все-таки благословила на борьбу с «проклятыми тварями», слезно попросив хотя бы добавить в отраву битого стекла.
План «дератизация» было решено привести в действие незамедлительно. Зачем омрачать последние минуты жизни грызунов мещанским рассыпанием отравы по углам, если можно устроить шикарный прощальный банкет! Достав из холодильника лучшие, я соорудила аппетитные, но не очень полезные для здоровья бутерброды, в порыве вдохновенья украсив их веточками чахлой петрушки. Разложила угощение по тарелкам и вполне довольная собой отправилась на поиски новой работы.
Домой я вернулась под вечер. Голодная и злая, как хомяк, которого заставили крутить колесо обозрения в парке. Везде говорили одно и то же: свободных вакансий нет, не было и не будет.
Устало стянула сапоги, весьма неаккуратно рассталась с дубленкой, и пораженно застыла на пороге комнаты, поначалу решив, что случайно ошиблась квартирой.
Около дивана на коленях стоял неизвестный лохматый мужчина и оглашал округу скупым мужским стенаниям. Правда, увидев меня, он стиснул зубы и попытался подняться, но особо не преуспел.
- Что ты засунула в эти хреновы бутерброды?! – Голос у него был хриплым, а лицо каким-то желтым, отечным, наводившим на мысли о тщетной борьбе с алкогольной зависимостью.
Я отошла подальше, чтобы не дотянулся, и стала лихорадочно соображать. Пока хозяйки не было, в квартиру пробрался вор, но не удержался и поучаствовал в крысином банкете. Батюшки светы, так он же отравился!
- Держитесь, сейчас вызову скорую!
- Не зови никого.
Какие же самоотверженные воры нынче пошли – живыми не сдаются! Ничего, заботливые руки врачей и хорошая клизма, не только окажут благотворное влияние на твое здоровье, но и, возможно, укрепят моральные принципы. Неожиданно телефон, будто кусок мыла, выскользнул из рук и смачно ударился о пол. Да, а в сказках это давало другой результат. Я подняла и критически осмотрела потемневший экран, испещренный сетью трещин. Количество, наконец, перешло в качество, выбрав для этого не самый подходящий момент. Ведь сколько раз роняла - и ни царапины, а сейчас можно смело закапывать… вместе с гостем.
Здравый смысл оставил меня наедине с тяжелым пронизывающим взглядом незнакомца.
– В сумке. Черная фляга. Противоядие. Быстро!
Короткий приказ подействовал, как удар плетью. Резко вскинувшись, я бросилась к лежащей неподалеку сумке и принялась безжалостно ее потрошить. Черная фляга, повинуясь всеобщему закону подлости, конечно же, обнаружилась на самом дне. Большую часть противоядия я применила наружно, облив себя и свою жертву, но кое-что мне удалось влить и внутрь. Мужчина захрипел и выгнулся дугой, слепо зашарив руками, будто пытался уцепиться за жизнь, но вместо этого уцепился за меня. Я еле удержалась от вопля, ощущение было такое, что запястье прищемило дверью.
Истошными криками у нас никого не удивишь, пришлось смириться со своей судьбой, устроиться по возможности удобнее и ждать. Спустя целую вечность, незнакомец открыл глаза, устремив в потолок страшный невидящий взгляд.
- Отпусти. – Попросила я, не особо рассчитывая на успех, но он услышал.
- Не зови никого. Я уйду. – Сказал и беззащитно уронил голову набок.
Размечтался. Я покрутила освобожденной рукой, приводя ее в рабочее состояние. От нас так просто не уйдешь. Итак, что мы имеем? Результат чужой преступной антиобщественной и моей активной антикрысиной деятельности – бесчувственно тело в количестве одна штука. Что нам делать с этим телом? Вариант перепоручить его правоохранительным органам или медицинским работникам, в принципе хорош, но суматоха с объяснениями и оформлением документов грозит затянуться очень и очень надолго. А я уже зеваю через каждые пять минут, как карась на берегу. Ничего с этим телом до утра не сделается, лишь бы не испортилось. Дыхание ровное, спокойное. Без сознания, но помирать, вроде, пока не собирается.
Что бы сделал любой нормальный здравомыслящий человек на моем месте?
Надо будет обязательно при случае спросить.
Все попытки перетащить бесчувственное тело на диван оказались безрезультатными, так как оно всячески этому противилось, постоянно норовя сползти на чем-то полюбившийся ему ковер. В конце концов, мы пришли к консенсусу. Гость был с почетом уложен на полу и накрыт сверху пуховым одеялом, а я уселась рядом, по-хозяйски притянув к себе все его небогатое имущество, представленное потрепанной кожаной сумкой.
При тщательном досмотре не обнаружилось ничего ценного: моток проволоки, набор инструментов, клочок нотной бумаги, банки, склянки всевозможных цветов и расцветок (посуду, что ли, сдавать собирался?), и паспорт гражданина Российской Федерации выданный на имя Юнга Сармина. Не имя гражданина, а хроническое заболевание, какое-то… Я облокотилась на диван, обессилено закрыв глаза, и тут же провалилась в глубокий сон.
Разбудил солнечный свет. Он золотыми потоками струился через окно, играя в хрустальных гранях люстры. Польщенная люстра щедро отбрасывала во все стороны радужные блики. С улицы доносились обрывки разговоров и птичьи трели.
На память я никогда не жаловалась. Недавние события послушно выстроились передо мной во всей своей ошеломляющей абсурдности. Внезапно проснувшийся дух матерой отравительницы потребовал немедленно полюбоваться на результат коварных злодеяний.
Но труп куда-то исчез.
На полу сиротливо лежало лишь смятое голубое одеяло.
Пока я недоуменно чесала затылок, соображая, стоит бросаться на поиски или в бегство, неудавшийся труп объявился сам – уверенным широким шагом вошел в комнату и уселся в кресло, напротив меня.
- Как вы себя чувствуете? – Спросила я, придирчиво его рассматривая.
Да, сегодня Юнг…как там его Сармин выглядел превосходно. Глаза сияют, на щеках легкий румянец, волосы больше не торчат во все стороны, а заплетены в, хм…аккуратную косичку.
- Хорошо. Вашими стараниями. – От его пристального искристого взгляда у меня засвербело в носу. – Все, что случилось – огромное недоразумение. Я не вор, как вы могли подумать…
- А серийный убийца! – Мысленно закончила я, как бы невзначай положив руку на кованую подставку для цветка.
Он разгадал мой маневр и снисходительно улыбнулся.
- Не бойтесь, я не причиню вам вреда, и даже компенсирую ущерб. Надеюсь, двадцати тысяч будет достаточно. – На подлокотник легла стопка разномастных купюр.
Я недоуменно кивнула, в душе возрадовавшись, что моя ущербность, наконец-то, оценена по достоинству.
- В свою очередь, даю слово, что вы никогда больше меня не увидите.
Прямо не мошенник, без спросу забравшийся в чужую квартиру, а образец вежливости и обходительности, высокородный дворянин, носитель аркебузы его величества. Если бы я была не я, а, например, моя коллега любительница женских романов Маша, непременно бы оценила и расчувствовалась. Но, будучи вредной и прозаичной собой, я лишь презрительно прищурилась.
Виски пронзила острая боль. Я застонала и схватилась за голову, некстати вспомнив, что именно так проявляет себя гайморит. Но на этом проклятый орган не успокоился и принялся кружиться, как пьяный дервиш. Когда я, наконец, пришла в себя, кресло уже опустело. Сармин, судя по всему, устрашился моего зверски перекошенного лица и предпочел больше не рисковать жизнью.
Хлопнула дверь. По лестнице зачастили шаги.
Ну и скатертью дорога.
Первым делом я закрылась на все замки, а потом сразу же бросилась…считать деньги!
Глава №2
Ровно двадцать тысяч! Так не бывает, а если бывает, то недолго и не без последствий. Я на всякий случай сменила замки и засела в квартире, дрожа как мышь под метлой, но, в конце концов, сама на себя разозлилась. Не убил же он меня сразу, хотя у него был и уважительный повод и прекрасная возможность. Посему лучше всего не чахнуть в четырех стенах, а заняться любимым делом. Я увлекалась тем, что фотографировала заброшенные дома, а потом устраивала выставки в холле библиотеки. Кстати, давно уже положила глаз на один интересный район.
Дверцы под табличкой с девизом «Что загрузили, то и везу», на этот раз открылись сами (на прошлой остановке водителю пришлось вызволять жаждущих свободы граждан вручную). Я поправила лямку на плече, немного смущаясь под недоуменными взглядами, и быстро вышла из автобуса.
Вопреки общественным чаяньям, маньяки и грабители не вышли мне навстречу с распростертыми объятьями. Ничего удивительного, кому придет голову поджидать жертву в
