— Так что, почему бы нам не осмотреть это место? Если в доме остались личные вещи, мы хотя-бы можем удостовериться, что в нем жила наша подозреваемая.
Вольф кивнул. Не знаю, по какой причине он проявил интерес к моей затее со взломом и проникновением, я же хотела посмотреть, что за человек эта Анна Гурд, если она и правда там проживала. Жилище многое может сказать о своем владельце. О образе его мыслей, о любимых вещах, даже о психическом состоянии здоровья. «Бойся тех, у кого в шкафу идеальный порядок»: всегда говорила моя бабушка, она имела в виду, что патологические чистюли обладают сложным характером, и была в чем-то права. Вот Дэниел, например, застарелый холостяк, редкий чистоплюй и не самый приятный персонаж на свете.
Однако исходя из своего скромного жизненного опыта, я могла утверждать и обратное «Опасайся тех, у кого в доме разруха. У них и в голове бардак». Человек, который не может держать свое жилище в чистоте, не способен контролировать свою жизнь.
Давным давно у меня была очень «творческая» подруга, у которой был такой бардак, что мусор она попросту собирала в кучки на полу и не смущалась бегающих по нему тараканов. Мне импонировал ее свободный стиль жизни, бесконечные вечеринки и множество друзей из сферы искусства и культуры. Много позже я узнала, что у нее были серьезные проблемы с наркотиками, сейчас ее уже нет в живых.
— Ура! — победоносно воскликнул Дэниел, выломав дверь, как медведь-шатун. Он явно не обладал большим опытом в подобных мероприятиях, что меня в общем-то порадовало.
Мысль о том, что я могу вести свои дела с настоящим преступником не давала мне покоя. Мужчину, с которым я работала, я причисляла скорее к авантюристам. Он балансировал на краю, а его моральный компас не всегда показывал правильное направление. Однако, пока что ничего противозаконного Дэниел не совершил. Я протиснулась в образовавшуюся прореху, тут же почувствовав затхлых запах заброшенного помещения. Внутри было темно, поэтому я включила фонарик на телефоне. Мой спутник тоже освещал себе дорогу. Мы оказались в коридоре, затем прошли в большую комнату, которая когда-то была гостиной. Я освещала стены, в поисках фотографий, книг, всего, что могло хоть что-то сказать о владельце.
В доме присутствовало много старинной мебели, бережно укрытой тканью. Многочисленные фотографии на стенах показывали молодую, смеющуюся пару. В женщине с длинными рыжими волосами я видела что-то неуловимо знакомое, однако ее образ никак не соотносился в моей голове с высохшей и словно посеревшей смотрительницей музея. Рядом с женщиной стоял высокий, красивый мужчина с черными как смоль волосами и проникновенными темными глазами. Одна из фотографий явно была с их свадьбы, любовь светилась во взгляде обоих, вот он переносит ее на руках в этот дом, вот они в окружении гостей и семьи, все смеются. Спустя время, на фотографиях можно было увидеть, как болезнь берет над ним верх, в руке у него появляется трость, на которую он опирается все сильнее, потом он оказывается в инвалидном кресле. Женщина рядом улыбается все более вымученно, в конце концов она стоит одна, одетая в черные одежды на кладбище. В этой женщине с короткими остриженными волосами я уже могла узнать смотрительницу музея, женщину-призрака, в которой, казалось, пропала жизнь. Мне стало неловко от того, что я стала свидетельницей этой семейной драмы. И почему она оставила здесь все фотографии, ничего не забрав с собой? Я прикоснулась к снимку со смеющейся молодой парой, у которой вся жизнь была впереди, осторожно сняла его со стены и вытащила из рамки. Как я и ожидала, сзади была надпись, которую я смогла прочитать «Я буду любить тебя всегда». От прочтения этой строчки мое сердце болезненно сжалось.
Дэниел же гулял по второму этажу, громко топая, погруженный в собственные поиски.
— Дина! — позвал он меня взволнованно. Я тут же откликнулась на его зов и поспешила наверх. Мой напарник рылся в припорошенном серой пылью комоде. Когда я вошла, он как раз извлекал папку с документами пятнадцатилетней давности: — Смотри, что я нашел!
Он постучал пальцем по папке с находкой, я не хотела читать документы, поэтому спросила:
— Что это?
— Здесь говорится, что Анна Гурд лечилась от затяжной депрессии в психиатрической лечебнице. Несколько попыток самоубийства после смерти супруга.
— То, что она была разбита смертью мужа не говорит о том, что она сама способна на убийство или на похищение протоколов.
— Это говорит о том, что она психологически не стабильна. И поверь мне, как не бывает бывших наркоманов, не существует бывших безумцев, — В его голосе звучал приговор. Я же не могла с ним согласиться, потому как всегда верила в то, что каждый человек может исправиться.
— Депрессия не похожа на другую болезнь, — попыталась объяснить я ему. — Это отказ от жизни, саморазрушение. Но она не ведет к вспышкам агрессии.
После расставания с женихом были те в моем окружении, кто пытался мне приписывать эту модную нынче болезнь. Как человек грамотный я сходила на сеанс к частному специалисту, где быстро поняла, что не страдаю никакой депрессией в медицинском понимании этого термина. И что вполне нормально расстроиться, когда человек, с которым ты несколько лет будущее строил, тебе, можно сказать, в душу насрал.
Дэниел смерил меня внимательным взглядом:
— В любом случае, я обращусь в больницу и разузнаю об этой женщине поподробней. А затем нам нужно найти ее настоящий адрес.
— Кто здесь!? — раздался старческий мужской голос с первого этажа.
Я втянула голову в плечи, мгновенно испугавшись. Я никогда раньше не нарушала закон и хоть могла пространно рассуждать о том, как заговорить кому-либо зубы, не имела ни малейшего опыта в этом. У Дэниела же опыта было предостаточно, он выпрямился, сверкнул хищной улыбкой и провел рукой мне по спине, словно этим жестом мог сбросить мою нервозность, словно старое пальто.
— Женатая пара, помнишь? Осматриваем возможное приобретение. Если волнуешься, молчи, я сам поговорю с этим мужчиной. Он отозвался, говоря на диалекте и, взяв меня за мгновенно похолодевшую руку, пошел вниз.
Там стоял крепкий невысокий старик, с короткой седой бородкой зато абсолютно лишенный растительности на голове. Он глядел на нас выцветшими голубыми глазами с недоверием, но стоило Дэниелу примирительно поднять ладони вверх и сказать, что мы не удержались и решили посмотреть дом с намерением покупки, расплылся в улыбке.
— Зашли бы ко мне, у меня ключи от дома Гурдов, и свет бы могли нормально включить.
Старик нажал на выключатель. Я старалась улыбаться и помалкивать, когда Дэниел представил себя и меня:
— Моя жена, она говорит не очень хорошо, потому что из России, — пояснил он.
— Дина Вольф, — назвалась я и протянула руку старику, тот ее пожал. Было странно называть эту фамилию вместе со своей, но, на мой вкус, звучала она хорошо.
— Йоханес, — сказал он, переходя на обычный немецкий и как часто бывает при разговоре с иностранцами, повышая голос: — Говорят, скоро богатые русские скупят всю нашу маленькую страну, — он добродушно рассмеялся, этот смех вкупе с легким запахом шнапса и румянцем на щеках давал понять, что старик оторвался от обеда, чтобы встретить нас.
— Покажите мне этих богатых русских, — со вздохом сказала я. Лично я сама не знала никого, чей доход бы позволял покупать себе недвижимость в Швейцарии. За исключением может быть Ивана. Воспоминание об этом мужчине заставило меня захотеть с ним встретиться и поподробней расспросить о кулоне, что висел на моей шее и о связях моего знакомого с Вольфом. После того, как мы формально перекинулись парой фраз, мужчина повел нас по дому, который, как оказалось, был построен двести лет назад.
— Этим домом Гурды владели пять поколений, в начале занимались сыроварением, очень успешно, потом попытались открыть производство йогуртов. Но это у них не вышло. Старший сын, который владел домом, скончался от рака кости. Ужасная болезнь, его жена не смогла больше здесь оставаться и переехала.
— Когда это произошло? — спросила я с мнимым беспокойством в голосе. Многие суеверные женщины не желают жить в доме, наполненном тяжелыми воспоминаниями бывших владельцев. Я на самом деле была из их числа. Йоханнес посмотрел на меня изучающим взглядом:
— Он умер около двадцати лет назад. Если хотите мое мнение, эта дамочка его в могилу свела. Что-то с ней всегда было не так.
— Что именно? — спросил Дэниел, продолжая разговор и делая вид, что приценивается к в ручную созданной мебели с потрясающе красивой резьбой. Я провела пальцами по узорам, думая о том, что дом и правда был не плохим местом для любителя уединения.
— Вы знаете некоторых женщин: в сны верят, колдовством балуются. Не спроста их у нас искали и жгли, да не всех пережгли. Вот Анна из таких, она хоть и говорила, что историк и ведьмами только как профессионал интересуется, но что-то в ней было неправильное.
Я знала про то, что в процессы над ведьмами в Швейцарии имели самый широкий размах во всей Европе. Перед своей командировкой с ужасом я узнала факт о том, что в этой стране сожгли в два раза больше «ведьм», чем в Германии и в десяток, чем во Франции. Сейчас немыслимо представить, что костры инквизиции горели в Швейцарии ярче всего, но укоренившееся на уровне подсознания негативное отношение местных ко всему сверхъестественному являло собой ясный след, оставленный этими гонениями.
— А где сейчас находится супруга господина Гурда? — спросила я на немецком, старик глубокомысленно почесал бороду.
— В Моллисе живет с сестрой. Та тоже овдовела, несчастная. Хорошо хоть сын остался от брака, а то совсем смысла в жизни нет.
Я споткнулась, ошарашенная новостью. Помнится Маркус говорил, что сестра его матери живет с ними. Я выискивала глазами Дэниела, тот выглядел поглощенным изучением паркета: либо он старательно делал вид, что обветшалый дом интересует его куда больше полученных сведений, либо действительно не сложил два и два. Старик устало вздохнул и присел на один из укрытых тканью стульев. Он скрестил руки на груди, умиротворенно оглядывая комнату. Я спросила:
— А сестра Анны случайно не работает медсестрой?
Дэниел поднял голову, его голубые глаза заискрились интересом. И правда не сложил.
— Да, да. Помню, когда Господин Гурд заболел, она приходила ему помогать. Хорошая девушка, добрая. Я еще помню удивлялся, как они такие разные с сестрой так хорошо всегда уживались. У Анны то характер сложный, хотя мужа она любила.
— Вы говорите, что она любила его и обвиняете в смерти, почему? — у меня в голове не укладывались подобные противоречия. А старику они таковыми не казались.
— Она всегда казалась очень спокойной, но иногда вспыхивала, как спичка из-за какого-нибудь пустяка и кричать начинала так, что я в соседнем доме слышал. Муж ее всегда успокаивал двумя тремя ласковыми словами, но видно, это ему тяжело давалось. Есть же женщины - старик вздохнул, подбирая слова - будто проклятые какие-то. Всю душу вытянуть могут.
— Милая, нам пора, - прервал старика Дэниел, я заметила, что из его штанов топорщиться фрагмент каких-то документов. Этот лис прихватил бумаги из лечебницы, в которой находилась Анна.
— Я думаю, мы достаточно посмотрели. Спасибо вам большое, — сказала я, протягивая старику руку. Тот пожал ее, хотя предпочитал вести беседу с моим «супругом». Ох уж это старое поколение…
Я села в машину, оставив мужчин наедине, поглядела на солнце. Время близилось к вечеру, а мы так ничего и не съели. И хотя тайны будоражили сознание, мой желудок требовал какой-нибудь другой пищи помимо духовной. Дэниел пришел пятью минутами позже, первыми его словами были:
— Теперь мы знаем, где живет Анна. А также о ее связи с Майей и Манфредом. Мы поедем завтра и заберем протоколы.
— Почему не сегодня? — спросила я с удивлением. Мы были так близки к тому, чтобы встретить Анну Гурд и, возможно, опознать в ней убийцу Александра. — Эта женщина может быть опасна и непредсказуема.
— Именно поэтому мы должны подготовиться к встрече с ней. Я попросил Йоханеса не сообщать ей ничего о нашем визите, а музей завтра не работает, так что она ничего не узнает о том, что мы близки к ее разоблачению.
— Но мы можем вызвать полицию, чтобы нас поддержали в случае попытки напасть.
Дэниел покачал головой:
— И как ты это себе представляешь? Вызвать полицию на основании подозрений, не имея даже косвенных улик? А если мы ошиблись, Дина, и Анна Гурд не причастна к убийствам и протоколам?
Я вздохнула, с Дэниелом было не поспорить.
— Но завтра ты за мной заедешь? — спросила я с надеждой в голосе. Мужчина радостно улыбнулся и кивнул.
— Конечно. А сейчас меня беспокоит один вопрос.
Я вопросительно уставилась на него.
— Где нам пообедать. Я буквально умираю с голоду.
Дэниел ударил по газам, и мы поехали по направлению к Цюриху. Если нам повезет, то завтра мы узнаем ответ на вопрос, где все это время хранились загадочные протоколы по делу Анны Гельди. А на сегодняшний вечер у меня были иные планы, поэтому, когда Дэниел вышел на заправке, я написала короткое сообщение Ивану «Вы еще в городе? Как насчет поужинать вместе?», его незамедлительное согласие вызвало мою улыбку.
***
Я прихорашивалась перед зеркалом, чувствуя себя восхитительно. Дэниел уехал к себе, пообещав забрать меня утром на встречу с Анной Гурд. Он смотрел мне в глаза с нескрываемым шквалом эмоций, не желая расставаться. Я же обняла его на прощание и отправилась к себе в номер, согреваемая темным и очень приятным чувством от того, что собиралась сделать что-то не хорошее.
Никогда не думала, что буду бегать на встречу от одного прекрасного мужчины к другому, но именно это и было в моих планах. Посмотрели бы на меня мои подруги сейчас, скромную заучку, на которую никто не обращал внимания. Посмотрел бы на меня сейчас Сергей… Я мысленно отвесила себе подзатыльник и занялась укладкой своих густых каштановых волос. Перед выходом еще раз осмотрела себя в зеркале и осталась очень довольна внешним видом, глаза хищно блестят, платье хорошо сидит на подтянутой фигуре, на которой пока никак не сказалось обжорство. Оказывается, рецепт здорового внешнего вида был донельзя прост: альпийский воздух, злоупотребление вином, внимание красивых мужчин и тайны, тайны, тайны…
Я вошла в ресторан, где мы договорились встретиться, морща нос от стойкого запаха сыра, который был здесь коронным блюдом. Хорошо, что панорамные окна были распахнуты, впуская свежий вечерний воздух. Интерьер был выполнен в альпийском, стиле, официантки в платьях-колокольчиках с задорными косичками разносили еду. В основном это был «Раклет», так называли местные блюдо из плавленного сыра на вареной картошке. Мой спутник уже ожидал меня, я узнала его даже со спины, поскольку эта спина была очень примечательна благодаря широким плечам. Перед Иваном стояла электрическая плитка, на которой сегодня плавили сыр вместо принятых сто лет назад костров.
— Очень традиционное место вы выбрали… — Произнесла я, подходя к нему. Иван обернулся, поднялся с места, обнял меня и поцеловал в щеку.
— Всегда стараюсь попробовать местную кухню. Это — он указал рукой на печь и поджидающие огромные куски сыра, — одно из немногих блюд, которые я еще ел в Швейцарии.
Вольф кивнул. Не знаю, по какой причине он проявил интерес к моей затее со взломом и проникновением, я же хотела посмотреть, что за человек эта Анна Гурд, если она и правда там проживала. Жилище многое может сказать о своем владельце. О образе его мыслей, о любимых вещах, даже о психическом состоянии здоровья. «Бойся тех, у кого в шкафу идеальный порядок»: всегда говорила моя бабушка, она имела в виду, что патологические чистюли обладают сложным характером, и была в чем-то права. Вот Дэниел, например, застарелый холостяк, редкий чистоплюй и не самый приятный персонаж на свете.
Однако исходя из своего скромного жизненного опыта, я могла утверждать и обратное «Опасайся тех, у кого в доме разруха. У них и в голове бардак». Человек, который не может держать свое жилище в чистоте, не способен контролировать свою жизнь.
Давным давно у меня была очень «творческая» подруга, у которой был такой бардак, что мусор она попросту собирала в кучки на полу и не смущалась бегающих по нему тараканов. Мне импонировал ее свободный стиль жизни, бесконечные вечеринки и множество друзей из сферы искусства и культуры. Много позже я узнала, что у нее были серьезные проблемы с наркотиками, сейчас ее уже нет в живых.
— Ура! — победоносно воскликнул Дэниел, выломав дверь, как медведь-шатун. Он явно не обладал большим опытом в подобных мероприятиях, что меня в общем-то порадовало.
Мысль о том, что я могу вести свои дела с настоящим преступником не давала мне покоя. Мужчину, с которым я работала, я причисляла скорее к авантюристам. Он балансировал на краю, а его моральный компас не всегда показывал правильное направление. Однако, пока что ничего противозаконного Дэниел не совершил. Я протиснулась в образовавшуюся прореху, тут же почувствовав затхлых запах заброшенного помещения. Внутри было темно, поэтому я включила фонарик на телефоне. Мой спутник тоже освещал себе дорогу. Мы оказались в коридоре, затем прошли в большую комнату, которая когда-то была гостиной. Я освещала стены, в поисках фотографий, книг, всего, что могло хоть что-то сказать о владельце.
В доме присутствовало много старинной мебели, бережно укрытой тканью. Многочисленные фотографии на стенах показывали молодую, смеющуюся пару. В женщине с длинными рыжими волосами я видела что-то неуловимо знакомое, однако ее образ никак не соотносился в моей голове с высохшей и словно посеревшей смотрительницей музея. Рядом с женщиной стоял высокий, красивый мужчина с черными как смоль волосами и проникновенными темными глазами. Одна из фотографий явно была с их свадьбы, любовь светилась во взгляде обоих, вот он переносит ее на руках в этот дом, вот они в окружении гостей и семьи, все смеются. Спустя время, на фотографиях можно было увидеть, как болезнь берет над ним верх, в руке у него появляется трость, на которую он опирается все сильнее, потом он оказывается в инвалидном кресле. Женщина рядом улыбается все более вымученно, в конце концов она стоит одна, одетая в черные одежды на кладбище. В этой женщине с короткими остриженными волосами я уже могла узнать смотрительницу музея, женщину-призрака, в которой, казалось, пропала жизнь. Мне стало неловко от того, что я стала свидетельницей этой семейной драмы. И почему она оставила здесь все фотографии, ничего не забрав с собой? Я прикоснулась к снимку со смеющейся молодой парой, у которой вся жизнь была впереди, осторожно сняла его со стены и вытащила из рамки. Как я и ожидала, сзади была надпись, которую я смогла прочитать «Я буду любить тебя всегда». От прочтения этой строчки мое сердце болезненно сжалось.
Дэниел же гулял по второму этажу, громко топая, погруженный в собственные поиски.
— Дина! — позвал он меня взволнованно. Я тут же откликнулась на его зов и поспешила наверх. Мой напарник рылся в припорошенном серой пылью комоде. Когда я вошла, он как раз извлекал папку с документами пятнадцатилетней давности: — Смотри, что я нашел!
Он постучал пальцем по папке с находкой, я не хотела читать документы, поэтому спросила:
— Что это?
— Здесь говорится, что Анна Гурд лечилась от затяжной депрессии в психиатрической лечебнице. Несколько попыток самоубийства после смерти супруга.
— То, что она была разбита смертью мужа не говорит о том, что она сама способна на убийство или на похищение протоколов.
— Это говорит о том, что она психологически не стабильна. И поверь мне, как не бывает бывших наркоманов, не существует бывших безумцев, — В его голосе звучал приговор. Я же не могла с ним согласиться, потому как всегда верила в то, что каждый человек может исправиться.
— Депрессия не похожа на другую болезнь, — попыталась объяснить я ему. — Это отказ от жизни, саморазрушение. Но она не ведет к вспышкам агрессии.
После расставания с женихом были те в моем окружении, кто пытался мне приписывать эту модную нынче болезнь. Как человек грамотный я сходила на сеанс к частному специалисту, где быстро поняла, что не страдаю никакой депрессией в медицинском понимании этого термина. И что вполне нормально расстроиться, когда человек, с которым ты несколько лет будущее строил, тебе, можно сказать, в душу насрал.
Дэниел смерил меня внимательным взглядом:
— В любом случае, я обращусь в больницу и разузнаю об этой женщине поподробней. А затем нам нужно найти ее настоящий адрес.
— Кто здесь!? — раздался старческий мужской голос с первого этажа.
Я втянула голову в плечи, мгновенно испугавшись. Я никогда раньше не нарушала закон и хоть могла пространно рассуждать о том, как заговорить кому-либо зубы, не имела ни малейшего опыта в этом. У Дэниела же опыта было предостаточно, он выпрямился, сверкнул хищной улыбкой и провел рукой мне по спине, словно этим жестом мог сбросить мою нервозность, словно старое пальто.
— Женатая пара, помнишь? Осматриваем возможное приобретение. Если волнуешься, молчи, я сам поговорю с этим мужчиной. Он отозвался, говоря на диалекте и, взяв меня за мгновенно похолодевшую руку, пошел вниз.
Там стоял крепкий невысокий старик, с короткой седой бородкой зато абсолютно лишенный растительности на голове. Он глядел на нас выцветшими голубыми глазами с недоверием, но стоило Дэниелу примирительно поднять ладони вверх и сказать, что мы не удержались и решили посмотреть дом с намерением покупки, расплылся в улыбке.
— Зашли бы ко мне, у меня ключи от дома Гурдов, и свет бы могли нормально включить.
Старик нажал на выключатель. Я старалась улыбаться и помалкивать, когда Дэниел представил себя и меня:
— Моя жена, она говорит не очень хорошо, потому что из России, — пояснил он.
— Дина Вольф, — назвалась я и протянула руку старику, тот ее пожал. Было странно называть эту фамилию вместе со своей, но, на мой вкус, звучала она хорошо.
— Йоханес, — сказал он, переходя на обычный немецкий и как часто бывает при разговоре с иностранцами, повышая голос: — Говорят, скоро богатые русские скупят всю нашу маленькую страну, — он добродушно рассмеялся, этот смех вкупе с легким запахом шнапса и румянцем на щеках давал понять, что старик оторвался от обеда, чтобы встретить нас.
— Покажите мне этих богатых русских, — со вздохом сказала я. Лично я сама не знала никого, чей доход бы позволял покупать себе недвижимость в Швейцарии. За исключением может быть Ивана. Воспоминание об этом мужчине заставило меня захотеть с ним встретиться и поподробней расспросить о кулоне, что висел на моей шее и о связях моего знакомого с Вольфом. После того, как мы формально перекинулись парой фраз, мужчина повел нас по дому, который, как оказалось, был построен двести лет назад.
— Этим домом Гурды владели пять поколений, в начале занимались сыроварением, очень успешно, потом попытались открыть производство йогуртов. Но это у них не вышло. Старший сын, который владел домом, скончался от рака кости. Ужасная болезнь, его жена не смогла больше здесь оставаться и переехала.
— Когда это произошло? — спросила я с мнимым беспокойством в голосе. Многие суеверные женщины не желают жить в доме, наполненном тяжелыми воспоминаниями бывших владельцев. Я на самом деле была из их числа. Йоханнес посмотрел на меня изучающим взглядом:
— Он умер около двадцати лет назад. Если хотите мое мнение, эта дамочка его в могилу свела. Что-то с ней всегда было не так.
— Что именно? — спросил Дэниел, продолжая разговор и делая вид, что приценивается к в ручную созданной мебели с потрясающе красивой резьбой. Я провела пальцами по узорам, думая о том, что дом и правда был не плохим местом для любителя уединения.
— Вы знаете некоторых женщин: в сны верят, колдовством балуются. Не спроста их у нас искали и жгли, да не всех пережгли. Вот Анна из таких, она хоть и говорила, что историк и ведьмами только как профессионал интересуется, но что-то в ней было неправильное.
Я знала про то, что в процессы над ведьмами в Швейцарии имели самый широкий размах во всей Европе. Перед своей командировкой с ужасом я узнала факт о том, что в этой стране сожгли в два раза больше «ведьм», чем в Германии и в десяток, чем во Франции. Сейчас немыслимо представить, что костры инквизиции горели в Швейцарии ярче всего, но укоренившееся на уровне подсознания негативное отношение местных ко всему сверхъестественному являло собой ясный след, оставленный этими гонениями.
— А где сейчас находится супруга господина Гурда? — спросила я на немецком, старик глубокомысленно почесал бороду.
— В Моллисе живет с сестрой. Та тоже овдовела, несчастная. Хорошо хоть сын остался от брака, а то совсем смысла в жизни нет.
Я споткнулась, ошарашенная новостью. Помнится Маркус говорил, что сестра его матери живет с ними. Я выискивала глазами Дэниела, тот выглядел поглощенным изучением паркета: либо он старательно делал вид, что обветшалый дом интересует его куда больше полученных сведений, либо действительно не сложил два и два. Старик устало вздохнул и присел на один из укрытых тканью стульев. Он скрестил руки на груди, умиротворенно оглядывая комнату. Я спросила:
— А сестра Анны случайно не работает медсестрой?
Дэниел поднял голову, его голубые глаза заискрились интересом. И правда не сложил.
— Да, да. Помню, когда Господин Гурд заболел, она приходила ему помогать. Хорошая девушка, добрая. Я еще помню удивлялся, как они такие разные с сестрой так хорошо всегда уживались. У Анны то характер сложный, хотя мужа она любила.
— Вы говорите, что она любила его и обвиняете в смерти, почему? — у меня в голове не укладывались подобные противоречия. А старику они таковыми не казались.
— Она всегда казалась очень спокойной, но иногда вспыхивала, как спичка из-за какого-нибудь пустяка и кричать начинала так, что я в соседнем доме слышал. Муж ее всегда успокаивал двумя тремя ласковыми словами, но видно, это ему тяжело давалось. Есть же женщины - старик вздохнул, подбирая слова - будто проклятые какие-то. Всю душу вытянуть могут.
— Милая, нам пора, - прервал старика Дэниел, я заметила, что из его штанов топорщиться фрагмент каких-то документов. Этот лис прихватил бумаги из лечебницы, в которой находилась Анна.
— Я думаю, мы достаточно посмотрели. Спасибо вам большое, — сказала я, протягивая старику руку. Тот пожал ее, хотя предпочитал вести беседу с моим «супругом». Ох уж это старое поколение…
Я села в машину, оставив мужчин наедине, поглядела на солнце. Время близилось к вечеру, а мы так ничего и не съели. И хотя тайны будоражили сознание, мой желудок требовал какой-нибудь другой пищи помимо духовной. Дэниел пришел пятью минутами позже, первыми его словами были:
— Теперь мы знаем, где живет Анна. А также о ее связи с Майей и Манфредом. Мы поедем завтра и заберем протоколы.
— Почему не сегодня? — спросила я с удивлением. Мы были так близки к тому, чтобы встретить Анну Гурд и, возможно, опознать в ней убийцу Александра. — Эта женщина может быть опасна и непредсказуема.
— Именно поэтому мы должны подготовиться к встрече с ней. Я попросил Йоханеса не сообщать ей ничего о нашем визите, а музей завтра не работает, так что она ничего не узнает о том, что мы близки к ее разоблачению.
— Но мы можем вызвать полицию, чтобы нас поддержали в случае попытки напасть.
Дэниел покачал головой:
— И как ты это себе представляешь? Вызвать полицию на основании подозрений, не имея даже косвенных улик? А если мы ошиблись, Дина, и Анна Гурд не причастна к убийствам и протоколам?
Я вздохнула, с Дэниелом было не поспорить.
— Но завтра ты за мной заедешь? — спросила я с надеждой в голосе. Мужчина радостно улыбнулся и кивнул.
— Конечно. А сейчас меня беспокоит один вопрос.
Я вопросительно уставилась на него.
— Где нам пообедать. Я буквально умираю с голоду.
Дэниел ударил по газам, и мы поехали по направлению к Цюриху. Если нам повезет, то завтра мы узнаем ответ на вопрос, где все это время хранились загадочные протоколы по делу Анны Гельди. А на сегодняшний вечер у меня были иные планы, поэтому, когда Дэниел вышел на заправке, я написала короткое сообщение Ивану «Вы еще в городе? Как насчет поужинать вместе?», его незамедлительное согласие вызвало мою улыбку.
***
Я прихорашивалась перед зеркалом, чувствуя себя восхитительно. Дэниел уехал к себе, пообещав забрать меня утром на встречу с Анной Гурд. Он смотрел мне в глаза с нескрываемым шквалом эмоций, не желая расставаться. Я же обняла его на прощание и отправилась к себе в номер, согреваемая темным и очень приятным чувством от того, что собиралась сделать что-то не хорошее.
Никогда не думала, что буду бегать на встречу от одного прекрасного мужчины к другому, но именно это и было в моих планах. Посмотрели бы на меня мои подруги сейчас, скромную заучку, на которую никто не обращал внимания. Посмотрел бы на меня сейчас Сергей… Я мысленно отвесила себе подзатыльник и занялась укладкой своих густых каштановых волос. Перед выходом еще раз осмотрела себя в зеркале и осталась очень довольна внешним видом, глаза хищно блестят, платье хорошо сидит на подтянутой фигуре, на которой пока никак не сказалось обжорство. Оказывается, рецепт здорового внешнего вида был донельзя прост: альпийский воздух, злоупотребление вином, внимание красивых мужчин и тайны, тайны, тайны…
Я вошла в ресторан, где мы договорились встретиться, морща нос от стойкого запаха сыра, который был здесь коронным блюдом. Хорошо, что панорамные окна были распахнуты, впуская свежий вечерний воздух. Интерьер был выполнен в альпийском, стиле, официантки в платьях-колокольчиках с задорными косичками разносили еду. В основном это был «Раклет», так называли местные блюдо из плавленного сыра на вареной картошке. Мой спутник уже ожидал меня, я узнала его даже со спины, поскольку эта спина была очень примечательна благодаря широким плечам. Перед Иваном стояла электрическая плитка, на которой сегодня плавили сыр вместо принятых сто лет назад костров.
— Очень традиционное место вы выбрали… — Произнесла я, подходя к нему. Иван обернулся, поднялся с места, обнял меня и поцеловал в щеку.
— Всегда стараюсь попробовать местную кухню. Это — он указал рукой на печь и поджидающие огромные куски сыра, — одно из немногих блюд, которые я еще ел в Швейцарии.
