– Голос говорил уверенно, и Медичи отлично понимал почему – настолько сильного и, в буквальном смысле, осязаемого сигнала, он ни разу не встречал в пределах доступных ему мыслительных сигнатур. Ни в человеческой жизни – ни за её пределами. Это определенно было чем-то новым – неизведанным и опасным для обычного человеческого спектра. Даже такой опытный некромант как Медичи, ощущал значительное давление на все свои «несущие» энергетические точки. Это могло означать лишь одно.
-- Ты – воплощение нашего Бога?? - В звенящем шёпоте призрака смешивались одновременно пиетет перед неизведанным, и недоверие только что умершего.
-- Для тебя – возможно. Всё зависит от того, в какого именно Бога ты хочешь верить. Скажи мне, Ли, ты действительно жаждешь Справедливости и хочешь закончить дело, начатое твоим кланом?
-- О, дааа…, - не задумываясь, прошелестел дух. – В этом состояла моя высшая Цель. Я не могу потерять её. Без неё, я – ничто.
-- Это хорошо. Очень хорошо. – Голос был доволен покорностью духа. – Ты получишь такую возможность, если обязуешься верно служить мне – своей Госпоже.
-- Но кто ты?? Не пойми превратно, однако я не знаю твоего происхождения, а потому не могу полностью доверять тебе. Вдруг ты лишь хочешь затащить мою ценную душу в чистилище, или ещё хуже, отправить её в так отчаянно пропагандируемый смертными Ад? - Медичи всегда умел договариваться. В конце концов, он не просто так два года подряд становился лучшим детективом Вэлриджской полиции. Можно сказать, сделки – его конёк.
-- Что ж, выбор за тобой, - участливо произнес Голос. – Но позволь, всё же, кое-что тебе показать…
Воздух стального шкафа наполнился озоном, и крохотные синие искры – одна за другой, начали проскальзывать в ледяном воздухе между стенками камеры. Давление резко упало, после чего короткий электрический разряд отбросил простыню с верхней половины туловища Медичи и обнажил изуродованный торс трупа.
-- Ой, ну хватит, - недовольно пробурчал призрак. – Как будто мне и до этого не хватило времени полюбоваться на свой новый имидж…
-- По крайней мере, твой острый язык остался при тебе – приятно знать, - отозвался Голос негромким хищным смешком. – А теперь представь, что к тебе разом бы вернулись вновь все части твоего прекрасного тела, убитого столь жестоким и подлым образом…
-- Это невозможно, - хрипло рассмеялся призрак. – Восстановить можно лишь тело, максимально полно сохранившее свой первоначальный набор внутренних органов. От этого же ничего не осталось – восполнить попросту нечего…
-- Для меня понятие «невозможного» достаточно относительно, - С этими словами Голос издал звук, отдаленно напоминавший сосредоточенный вздох. В ту же секунду стальной шкаф осветил сноп голубоватых искр, а Медичи почувствовал… Стоп. Как он вообще мог что-либо чувствовать?!
Однако факт оставался фактом – Ли Медичи только что ощутил, пусть и на крошечное мгновение, холод морозильной камеры. Ощутил так, словно бы его кожа была живой. Словно бы у него вообще была кожа…
-- Невероятно…, - прошептали мертвые губы. – Кем бы, или чем бы ты ни была – ты определённо обладаешь мощью, неординарной для обычного шамана или жреца. Хорошо, моя Госпожа, я присягаю тебе – и приношу свою верность и бессмертную жизнь, как по эту сторону черты, так и за ней.
-- Замечательно, мой дорогой, - Голос расплылся в довольной улыбке голодной акулы. – В благодарность за верную службу, ты получишь обратно своё молодое сильное тело, и получишь часть моей Силы – дабы завершить начатое кланом Чёрной Чаши. Но помни, если осмелишься предать меня или моих людей – то, что сейчас беседует со мной не просто исчезнет. Твоя душа будет корчиться в таких муках, что земной Ад покажется тебе райским уголком, а сознание будет разъедено так сильно, что каждую секунду своего загробного существования ты будешь страдать, забывать всё, и страдать снова – с удвоенной силой. Согласен ли ты принять мои условия и возродиться вновь?
-- Согласен. Что нужно делать, Госпожа?
-- Сейчас, пожалуй, только потерпеть… И – Добро Пожаловать обратно, в земной мир, Ли Медичи!
Старинные часы на церковной башне пробили ровно десять утра. Огромная стрелка в виде древесной ветви, увитой большими, похожими на кувшинки цветами, со скрипом сдвинулась с «насиженного» за прошедший час места, и с неохотой выполнила короткое, но столь мучительное для себя движение. Внутри часового механизма что-то застонало, и вот, из крошечной дверцы над желтоватым эмалевым циферблатом медленно выехала небольшая овальная площадка, на которой, широко раскинув руки, стояла фигурка монахини в явно средневековом одеянии. Фигурка дважды прокрутилась вокруг своей оси, под поистине нелепую, очень отдаленно напоминающую легендарную «Аве, Мария!» мелодию – после чего поспешила удалиться восвояси, очевидно стыдясь собственной несуразности.
-- Какой-то хреновый у вас маркетинг для местечка, позиционирующего себя как «последний оплот добродетели», - задумчиво произнесла Син, глядя на всю эту картину через замутненное от пыли окно полицейского участка.
-- Часы как часы, - буркнул Хаммер, тотчас же получив в ответ скептический взгляд Грослин Кроу. – Вообще, им очень много лет, знаешь ли. Могут и «заесть» иногда.
-- Заедать, - поправила его Син. – Вы хотели сказать «часы могут заедать» - «заесть» вы можете маслинкой плохой мартини.
-- Или тебя, - машинально откликнулся шериф, после чего послал синеглазой брюнетке восхитительно-плотоядную улыбку.
-- Знаете, сэр, я, конечно, прошу прощения, - вмешалась Минни, - но, думаю, что озвучу наши общие мысли: мы бы сейчас предпочли сидеть в комфортабельном номере пятизвёздочного отеля, поигрывая на солнце своими фамильными бриллиантами. Вместо этого же, прозябаем в этой «славной» дыре вместе с вами – и единственное, что сейчас останавливает нас от того чудесного момента, когда можно будет выплеснуть вам в лицо этот поганый кофе из пластикового стаканчика – это обещанные вами же некие «чудовищные трансформации», которые, заметьте, не факт, что ещё и произойдут! Так что, может быть, вы будете столь любезны – и объясните нам уже, какого лешего тут происходит, и почему нам нельзя просто уехать домой!
В гневе Минни была прекрасна, и хорошо знала об этом. Её и без того большие карие глаза распахивались ещё сильнее, а блеск в них становился почти гипнотическим. Кожа начинала пылать нежным румянцем, а губы всегда чуть припухали – словно она готова была вот-вот накинуться на вас – то ли, чтобы поцеловать, то ли – чтобы укусить.
-- Верно, - одобрительно взглянула на сестру Грослин. – Мы уже с четверть часа сидим здесь и смотрим, как вы без конца перебираете свои бумажки. А между тем, вот-вот должен приехать этот наш «таинственный родственник», о котором мы толком ничего не знаем – как и о том, кто мы такие и почему мы здесь.
-- Знаю, знаю, - откликнулся шериф и сконфуженно опустил глаза на очередную папку нераскрытых дел. – Поверьте, мне не меньше вашего хочется, чтобы вся ваша троица поскорее покинула город. Я ожидал, что смогу рассказать вам обо всём не один, но… Обстоятельства изменились.
-- Обстоятельства изменились, это точно, - раздался вдруг голос позади девушек. К неудовольствию последних, обладателем оного оказался их новый знакомый – инквизитор Диего Мануэль. – Я рад, что ты не наделал глупостей, и соблаговолил всё же дождаться нас.
Вместе со своим подопечным, парнем по имени Верпетий, Верховный инквизитор плавно проскользнул в небольшой кабинет Хаммера, попутно ухмыльнувшись тому презрительной гримасой собственного превосходства. Представив девушкам своего ассистента, Мануэль бесцеремонно расположился в любимом кресле полицейского, предоставив тем самым шерифу простор для фантазий на тему нескольких интересных способов умерщвления священнослужителя.
-- Ну что же, милые дамы, - улыбаясь, начал инквизитор, - пожалуй, начнём с самого главного – собственно, ради чего мы все тут собрались.
Мануэль, не торопясь, вытащил из кармана своего идеального чёрного пальто некий свиток. Несмотря на внешнюю аутентичность бумаги и соблюдение традиций, свиток был всё же порождением современной эпохи, а потому чернила на нём были отнюдь не из церковного прихода, но из самого обыкновенного принтера высокой четкости.
-- Прежде всего, поздравляю, - осклабился владелец псевдо-рукописи, - Вы, все трое, попали в Ватиканскую программу «Новый Завет», и отныне находитесь под постоянным покровительством матери нашей, Светлейшей Церкви, в лице её генерального представителя на всём Западном Побережье – епископа Паоло Корнетти.
-- Корнетти? – Син обеспокоенно передернула плечами. – По-моему, я уже где-то слышала это имя…
-- Конечно, - согласно кивнул Мануэль, - предок Паоло – Альберто Фацио Корнетти, слыл одним из самых преданных служителей Церкви Христовой, а также был ярым противником всякого рода нечисти.
При упоминании имени старого епископа, все трое сестер неожиданно ощутили легкий укол в своем сознании. Как будто что-то живое вдруг шевельнулось там, внутри – проявив неподдельный интерес к теме борьбы с Нечистым.
-- И с чего это мы вдруг удостоились такой чести? – прямо спросила Грослин. – Сдаётся мне, вы и сами поборник Небесного Знамени, так зачем вам понадобились простые смертные женщины? – Грослин почувствовала нарастающее давление внутри своего сознания, а вместе с ним – неожиданную уверенность в собственной правоте.
-- Хмм…, - довольно ухмыльнулся инквизитор. – Как я уже говорил, Альберто Корнетти всю свою сознательную жизнь посвятил тому, чтобы как можно меньше тварей из Преисподней ступало по грешной земле нашей. Твари эти могли принимать абсолютно любую форму, и, к моему величайшему сожалению, по вине некоторых отдельных личностей, а также поистине дьявольской машине демократии – мы сегодня пришли к тому, что подобного рода существа намеренно заносятся в определенный реестр. Якобы некоторые из них совершенно безвредны для человечества, а потому в смерти их не только нет смысла, но это (о боже мой!), напротив, является нарушением Закона Божия о неприкосновенности любой смертной и бессмертной твари, ежели она молчалива и смиренна.
Закончив сей велеречивый монолог, Мануэль скорчил очередную презрительную гримасу. Каждая из сестер ощутила один конкретный порыв – врезать самонадеянному засранцу по его гладко выбритой физиономии.
-- Но речь сейчас даже не столько об этом, - Мануэль помахал в воздухе злополучным свитком, - сколько о том, что на вас, леди – поступил из Ватикана определенный сигнал… - Священник многозначительно обвёл всех троих мрачным, победоносным взглядом.
-- Это какой ещё такой сигнал? – Син первой почувствовала, как к горлу у неё подступил скользкий кислый ком. Девушка прямо кожей чувствовала, что цель у этого напомаженного придурка явно одна – и ничего хорошего она им не сулит.
-- Ну а как же…, - Инквизитор хрипло рассмеялся, - Когда в одном городе собираются сразу три могущественных мертвеца – это, знаете ли, не может никак не шокировать определенные политические круги.
-- Погоди-ка, погоди-ка, - остановил того на полуслове Хаммер. – Что значит, политические? Я думал, тебя сюда заслали исключительно церковники?
-- Бенджамин, дорогой мой пёс, - расплылся в отвратительной улыбке Мануэль, - неужели ты думал, что подобные инциденты могут решаться только на уровне Церкви? Поверь, как бы мне того ни хотелось, общественность может быть шокирована, внезапно узнав, что всё это время у них «под носом» находился городок, полный стопроцентной, отборной нечисти. Конечно же, власти знают о случившемся. И, конечно же, они позаботятся о том, чтобы люди – обычные люди, ничего не узнали. Но для этого, нам необходимо то, чего тебе так не хватает в общении с цивилизованными людьми. Я имею в виду сотрудничество.
-- Так…, - Хаммер бессознательно засунул свои огромные руки поглубже в кобуру, располагавшуюся на уровне плеч. – А мэр вообще знает, куда ты собрался отправлять свой чёртов протокол??
-- Естественно, мэр Блэквуд знает, - закатил глаза инквизитор, - кстати, он не меньше моего обеспокоен сложившейся ситуацией и пообещал всяческое содействие в задержании преступников, если того потребует Закон Божий.
В голосе Хаммера явственно проступили его фирменные, «рычащие» нотки – те самые, что пугали сестёр Кроу до мурашек на заднице.
-- Ты гр-р-рёбаный чёрный паук, Мануэль! Плетёшь свои сети, наплевав на устои, закладывавшиеся здесь годами…
-- Эй, я бы попросил без оскорблений! – Неожиданно выступил из-за спинки кресла Верпетий, - Если не хочешь схлопотать по носу, как шелудивая псина.
Вот тут атмосфера в маленьком кабинете шерифа конкретно накалилась. Все пятеро ощутили расползающееся, словно щупальца, энергетическое марево – причем исходило оно как со стороны Хаммера, так и со стороны инквизитора. Воздух буквально сгустился от полыхающей между этими двумя ненависти, а младший ассистент Мануэля лишь удачно подлил масла в огонь.
Неожиданно сёстрам стало плохо. Всем троим. Это было похоже на внезапно обострившуюся мигрень, когда боль настолько захватывает твой мозг, что ты становишься абсолютно не властен над собственными мыслями и эмоциями. Однако в тот же момент, все трое услышали громкий вскрик и высокий женский голос, произнесший только одно слово – «Довольно!». В ту же секунду по комнате прокатилась волна тёмной вибрации, и девушки услышали, а если точнее, почувствовали – как стоявших в центре кабинета мужчин, в прямом смысле, раскидало по разным её концам. Хаммер внезапно оказался лежащим под своим собственным письменным столом, а Мануэль с Верпетием были буквально вжаты в компактных размеров платяной шкаф.
Когда Грослин с неимоверным трудом удалось открыть глаза, она увидела полностью сплюснутое изображение всего, что находилось в комнате. Однако посреди этого хаоса, девушка очень чётко осознала одну мысль – приказ исходил именно из её головы. Сомнений быть не могло, как и в том, что голос слышали все присутствующие – но сильнее всех её сёстры.
-- Боже, что это было?? – Минни, задыхаясь, пыталась распрямиться – заодно схватив за руку Синайю, которая отчего-то упала на колени.
-- Я… я не знаю, - с трудом произнесла Син. – Я слышала голос. Женский голос. А потом боль… Господи, как больно!
Синайя ухватилась за предплечье Минни, чтобы самой встать, когда та вдруг первой неожиданно сбросила руку младшей сестры и отскочила от неё с немалым удивлением на своём хорошеньком личике. «Ай! – воскликнула она, - Как холодно! Какая ты ледяная, Син!». Синеглазая брюнетка непонимающе взглянула на среднюю сестру, после чего медленно перевела взгляд на свои руки. Вся её левая кисть, до самого запястья, была покрыта тончайшими ледяными узорами, напоминающими рисунки из застывших на оконном стекле снежинок в морозный и светлый январский день. Рисунки искрились и переливались, словно на руку Синайи неведомые силы щедро насыпали первоклассного глиттера.
-- Какого…? – Син попыталась стряхнуть противные ей «блестяшки», но те, словно поняв, что от них хотят избавиться, с молниеносной скоростью стали обвивать руку младшей Кроу дальше, уходя под кантик её тёмно-синего, почти чёрного, платья.
-- Ты – воплощение нашего Бога?? - В звенящем шёпоте призрака смешивались одновременно пиетет перед неизведанным, и недоверие только что умершего.
-- Для тебя – возможно. Всё зависит от того, в какого именно Бога ты хочешь верить. Скажи мне, Ли, ты действительно жаждешь Справедливости и хочешь закончить дело, начатое твоим кланом?
-- О, дааа…, - не задумываясь, прошелестел дух. – В этом состояла моя высшая Цель. Я не могу потерять её. Без неё, я – ничто.
-- Это хорошо. Очень хорошо. – Голос был доволен покорностью духа. – Ты получишь такую возможность, если обязуешься верно служить мне – своей Госпоже.
-- Но кто ты?? Не пойми превратно, однако я не знаю твоего происхождения, а потому не могу полностью доверять тебе. Вдруг ты лишь хочешь затащить мою ценную душу в чистилище, или ещё хуже, отправить её в так отчаянно пропагандируемый смертными Ад? - Медичи всегда умел договариваться. В конце концов, он не просто так два года подряд становился лучшим детективом Вэлриджской полиции. Можно сказать, сделки – его конёк.
-- Что ж, выбор за тобой, - участливо произнес Голос. – Но позволь, всё же, кое-что тебе показать…
Воздух стального шкафа наполнился озоном, и крохотные синие искры – одна за другой, начали проскальзывать в ледяном воздухе между стенками камеры. Давление резко упало, после чего короткий электрический разряд отбросил простыню с верхней половины туловища Медичи и обнажил изуродованный торс трупа.
-- Ой, ну хватит, - недовольно пробурчал призрак. – Как будто мне и до этого не хватило времени полюбоваться на свой новый имидж…
-- По крайней мере, твой острый язык остался при тебе – приятно знать, - отозвался Голос негромким хищным смешком. – А теперь представь, что к тебе разом бы вернулись вновь все части твоего прекрасного тела, убитого столь жестоким и подлым образом…
-- Это невозможно, - хрипло рассмеялся призрак. – Восстановить можно лишь тело, максимально полно сохранившее свой первоначальный набор внутренних органов. От этого же ничего не осталось – восполнить попросту нечего…
-- Для меня понятие «невозможного» достаточно относительно, - С этими словами Голос издал звук, отдаленно напоминавший сосредоточенный вздох. В ту же секунду стальной шкаф осветил сноп голубоватых искр, а Медичи почувствовал… Стоп. Как он вообще мог что-либо чувствовать?!
Однако факт оставался фактом – Ли Медичи только что ощутил, пусть и на крошечное мгновение, холод морозильной камеры. Ощутил так, словно бы его кожа была живой. Словно бы у него вообще была кожа…
-- Невероятно…, - прошептали мертвые губы. – Кем бы, или чем бы ты ни была – ты определённо обладаешь мощью, неординарной для обычного шамана или жреца. Хорошо, моя Госпожа, я присягаю тебе – и приношу свою верность и бессмертную жизнь, как по эту сторону черты, так и за ней.
-- Замечательно, мой дорогой, - Голос расплылся в довольной улыбке голодной акулы. – В благодарность за верную службу, ты получишь обратно своё молодое сильное тело, и получишь часть моей Силы – дабы завершить начатое кланом Чёрной Чаши. Но помни, если осмелишься предать меня или моих людей – то, что сейчас беседует со мной не просто исчезнет. Твоя душа будет корчиться в таких муках, что земной Ад покажется тебе райским уголком, а сознание будет разъедено так сильно, что каждую секунду своего загробного существования ты будешь страдать, забывать всё, и страдать снова – с удвоенной силой. Согласен ли ты принять мои условия и возродиться вновь?
-- Согласен. Что нужно делать, Госпожа?
-- Сейчас, пожалуй, только потерпеть… И – Добро Пожаловать обратно, в земной мир, Ли Медичи!
Глава 10. Часть 2
Старинные часы на церковной башне пробили ровно десять утра. Огромная стрелка в виде древесной ветви, увитой большими, похожими на кувшинки цветами, со скрипом сдвинулась с «насиженного» за прошедший час места, и с неохотой выполнила короткое, но столь мучительное для себя движение. Внутри часового механизма что-то застонало, и вот, из крошечной дверцы над желтоватым эмалевым циферблатом медленно выехала небольшая овальная площадка, на которой, широко раскинув руки, стояла фигурка монахини в явно средневековом одеянии. Фигурка дважды прокрутилась вокруг своей оси, под поистине нелепую, очень отдаленно напоминающую легендарную «Аве, Мария!» мелодию – после чего поспешила удалиться восвояси, очевидно стыдясь собственной несуразности.
-- Какой-то хреновый у вас маркетинг для местечка, позиционирующего себя как «последний оплот добродетели», - задумчиво произнесла Син, глядя на всю эту картину через замутненное от пыли окно полицейского участка.
-- Часы как часы, - буркнул Хаммер, тотчас же получив в ответ скептический взгляд Грослин Кроу. – Вообще, им очень много лет, знаешь ли. Могут и «заесть» иногда.
-- Заедать, - поправила его Син. – Вы хотели сказать «часы могут заедать» - «заесть» вы можете маслинкой плохой мартини.
-- Или тебя, - машинально откликнулся шериф, после чего послал синеглазой брюнетке восхитительно-плотоядную улыбку.
-- Знаете, сэр, я, конечно, прошу прощения, - вмешалась Минни, - но, думаю, что озвучу наши общие мысли: мы бы сейчас предпочли сидеть в комфортабельном номере пятизвёздочного отеля, поигрывая на солнце своими фамильными бриллиантами. Вместо этого же, прозябаем в этой «славной» дыре вместе с вами – и единственное, что сейчас останавливает нас от того чудесного момента, когда можно будет выплеснуть вам в лицо этот поганый кофе из пластикового стаканчика – это обещанные вами же некие «чудовищные трансформации», которые, заметьте, не факт, что ещё и произойдут! Так что, может быть, вы будете столь любезны – и объясните нам уже, какого лешего тут происходит, и почему нам нельзя просто уехать домой!
В гневе Минни была прекрасна, и хорошо знала об этом. Её и без того большие карие глаза распахивались ещё сильнее, а блеск в них становился почти гипнотическим. Кожа начинала пылать нежным румянцем, а губы всегда чуть припухали – словно она готова была вот-вот накинуться на вас – то ли, чтобы поцеловать, то ли – чтобы укусить.
-- Верно, - одобрительно взглянула на сестру Грослин. – Мы уже с четверть часа сидим здесь и смотрим, как вы без конца перебираете свои бумажки. А между тем, вот-вот должен приехать этот наш «таинственный родственник», о котором мы толком ничего не знаем – как и о том, кто мы такие и почему мы здесь.
-- Знаю, знаю, - откликнулся шериф и сконфуженно опустил глаза на очередную папку нераскрытых дел. – Поверьте, мне не меньше вашего хочется, чтобы вся ваша троица поскорее покинула город. Я ожидал, что смогу рассказать вам обо всём не один, но… Обстоятельства изменились.
-- Обстоятельства изменились, это точно, - раздался вдруг голос позади девушек. К неудовольствию последних, обладателем оного оказался их новый знакомый – инквизитор Диего Мануэль. – Я рад, что ты не наделал глупостей, и соблаговолил всё же дождаться нас.
Вместе со своим подопечным, парнем по имени Верпетий, Верховный инквизитор плавно проскользнул в небольшой кабинет Хаммера, попутно ухмыльнувшись тому презрительной гримасой собственного превосходства. Представив девушкам своего ассистента, Мануэль бесцеремонно расположился в любимом кресле полицейского, предоставив тем самым шерифу простор для фантазий на тему нескольких интересных способов умерщвления священнослужителя.
-- Ну что же, милые дамы, - улыбаясь, начал инквизитор, - пожалуй, начнём с самого главного – собственно, ради чего мы все тут собрались.
Мануэль, не торопясь, вытащил из кармана своего идеального чёрного пальто некий свиток. Несмотря на внешнюю аутентичность бумаги и соблюдение традиций, свиток был всё же порождением современной эпохи, а потому чернила на нём были отнюдь не из церковного прихода, но из самого обыкновенного принтера высокой четкости.
-- Прежде всего, поздравляю, - осклабился владелец псевдо-рукописи, - Вы, все трое, попали в Ватиканскую программу «Новый Завет», и отныне находитесь под постоянным покровительством матери нашей, Светлейшей Церкви, в лице её генерального представителя на всём Западном Побережье – епископа Паоло Корнетти.
-- Корнетти? – Син обеспокоенно передернула плечами. – По-моему, я уже где-то слышала это имя…
-- Конечно, - согласно кивнул Мануэль, - предок Паоло – Альберто Фацио Корнетти, слыл одним из самых преданных служителей Церкви Христовой, а также был ярым противником всякого рода нечисти.
При упоминании имени старого епископа, все трое сестер неожиданно ощутили легкий укол в своем сознании. Как будто что-то живое вдруг шевельнулось там, внутри – проявив неподдельный интерес к теме борьбы с Нечистым.
-- И с чего это мы вдруг удостоились такой чести? – прямо спросила Грослин. – Сдаётся мне, вы и сами поборник Небесного Знамени, так зачем вам понадобились простые смертные женщины? – Грослин почувствовала нарастающее давление внутри своего сознания, а вместе с ним – неожиданную уверенность в собственной правоте.
-- Хмм…, - довольно ухмыльнулся инквизитор. – Как я уже говорил, Альберто Корнетти всю свою сознательную жизнь посвятил тому, чтобы как можно меньше тварей из Преисподней ступало по грешной земле нашей. Твари эти могли принимать абсолютно любую форму, и, к моему величайшему сожалению, по вине некоторых отдельных личностей, а также поистине дьявольской машине демократии – мы сегодня пришли к тому, что подобного рода существа намеренно заносятся в определенный реестр. Якобы некоторые из них совершенно безвредны для человечества, а потому в смерти их не только нет смысла, но это (о боже мой!), напротив, является нарушением Закона Божия о неприкосновенности любой смертной и бессмертной твари, ежели она молчалива и смиренна.
Закончив сей велеречивый монолог, Мануэль скорчил очередную презрительную гримасу. Каждая из сестер ощутила один конкретный порыв – врезать самонадеянному засранцу по его гладко выбритой физиономии.
-- Но речь сейчас даже не столько об этом, - Мануэль помахал в воздухе злополучным свитком, - сколько о том, что на вас, леди – поступил из Ватикана определенный сигнал… - Священник многозначительно обвёл всех троих мрачным, победоносным взглядом.
-- Это какой ещё такой сигнал? – Син первой почувствовала, как к горлу у неё подступил скользкий кислый ком. Девушка прямо кожей чувствовала, что цель у этого напомаженного придурка явно одна – и ничего хорошего она им не сулит.
-- Ну а как же…, - Инквизитор хрипло рассмеялся, - Когда в одном городе собираются сразу три могущественных мертвеца – это, знаете ли, не может никак не шокировать определенные политические круги.
-- Погоди-ка, погоди-ка, - остановил того на полуслове Хаммер. – Что значит, политические? Я думал, тебя сюда заслали исключительно церковники?
-- Бенджамин, дорогой мой пёс, - расплылся в отвратительной улыбке Мануэль, - неужели ты думал, что подобные инциденты могут решаться только на уровне Церкви? Поверь, как бы мне того ни хотелось, общественность может быть шокирована, внезапно узнав, что всё это время у них «под носом» находился городок, полный стопроцентной, отборной нечисти. Конечно же, власти знают о случившемся. И, конечно же, они позаботятся о том, чтобы люди – обычные люди, ничего не узнали. Но для этого, нам необходимо то, чего тебе так не хватает в общении с цивилизованными людьми. Я имею в виду сотрудничество.
-- Так…, - Хаммер бессознательно засунул свои огромные руки поглубже в кобуру, располагавшуюся на уровне плеч. – А мэр вообще знает, куда ты собрался отправлять свой чёртов протокол??
-- Естественно, мэр Блэквуд знает, - закатил глаза инквизитор, - кстати, он не меньше моего обеспокоен сложившейся ситуацией и пообещал всяческое содействие в задержании преступников, если того потребует Закон Божий.
В голосе Хаммера явственно проступили его фирменные, «рычащие» нотки – те самые, что пугали сестёр Кроу до мурашек на заднице.
-- Ты гр-р-рёбаный чёрный паук, Мануэль! Плетёшь свои сети, наплевав на устои, закладывавшиеся здесь годами…
-- Эй, я бы попросил без оскорблений! – Неожиданно выступил из-за спинки кресла Верпетий, - Если не хочешь схлопотать по носу, как шелудивая псина.
Вот тут атмосфера в маленьком кабинете шерифа конкретно накалилась. Все пятеро ощутили расползающееся, словно щупальца, энергетическое марево – причем исходило оно как со стороны Хаммера, так и со стороны инквизитора. Воздух буквально сгустился от полыхающей между этими двумя ненависти, а младший ассистент Мануэля лишь удачно подлил масла в огонь.
Неожиданно сёстрам стало плохо. Всем троим. Это было похоже на внезапно обострившуюся мигрень, когда боль настолько захватывает твой мозг, что ты становишься абсолютно не властен над собственными мыслями и эмоциями. Однако в тот же момент, все трое услышали громкий вскрик и высокий женский голос, произнесший только одно слово – «Довольно!». В ту же секунду по комнате прокатилась волна тёмной вибрации, и девушки услышали, а если точнее, почувствовали – как стоявших в центре кабинета мужчин, в прямом смысле, раскидало по разным её концам. Хаммер внезапно оказался лежащим под своим собственным письменным столом, а Мануэль с Верпетием были буквально вжаты в компактных размеров платяной шкаф.
Когда Грослин с неимоверным трудом удалось открыть глаза, она увидела полностью сплюснутое изображение всего, что находилось в комнате. Однако посреди этого хаоса, девушка очень чётко осознала одну мысль – приказ исходил именно из её головы. Сомнений быть не могло, как и в том, что голос слышали все присутствующие – но сильнее всех её сёстры.
-- Боже, что это было?? – Минни, задыхаясь, пыталась распрямиться – заодно схватив за руку Синайю, которая отчего-то упала на колени.
-- Я… я не знаю, - с трудом произнесла Син. – Я слышала голос. Женский голос. А потом боль… Господи, как больно!
Синайя ухватилась за предплечье Минни, чтобы самой встать, когда та вдруг первой неожиданно сбросила руку младшей сестры и отскочила от неё с немалым удивлением на своём хорошеньком личике. «Ай! – воскликнула она, - Как холодно! Какая ты ледяная, Син!». Синеглазая брюнетка непонимающе взглянула на среднюю сестру, после чего медленно перевела взгляд на свои руки. Вся её левая кисть, до самого запястья, была покрыта тончайшими ледяными узорами, напоминающими рисунки из застывших на оконном стекле снежинок в морозный и светлый январский день. Рисунки искрились и переливались, словно на руку Синайи неведомые силы щедро насыпали первоклассного глиттера.
-- Какого…? – Син попыталась стряхнуть противные ей «блестяшки», но те, словно поняв, что от них хотят избавиться, с молниеносной скоростью стали обвивать руку младшей Кроу дальше, уходя под кантик её тёмно-синего, почти чёрного, платья.
