С теми же, что ещё оставались внутри, Хаммер хотел разделаться как можно скорее. Не произнося ни слова, человек-волк плавно «занырнул» внутрь кабины, где за несколько секунд перебил оставшееся некротическое отродье. Когда он удостоверился, что опасности больше нет, то задрал голову и попытался пошутить, чтобы поддержать оставшегося сидеть на крыше кабины офицера:
– По поводу укусов… Как бы там ни было, лучше бы тебе держаться от этих сволочей подальше.
Дон сложил кровоточащие руки на коленях и устало рассмеялся. Он чувствовал себя вымотанным, а ведь они ещё даже не придумали, как им отсюда выбраться. К несчастью, эту проблему кто-то решил за них: пространство в темноте за их спинами вновь содрогнулось, и мужчины почувствовали, как крепления, удерживающие кабину в зафиксированном положении, стремительно рушатся. Ромирез еле успел зацепиться за край стальной клетки, как вся конструкция вновь полетела вниз. Хаммер внутри выругался последними проклятьями, после чего попытался выпрыгнуть обратно, но массивная фигура не позволила ему сделать это также легко, как при проникновении в кабину извне. Перекатившись на правый бок, шериф увидел, как из отверстия люка, находившегося сейчас прямо перед ним, громко клацнув, выпала чья-то отгрызенная рука. А по ту сторону кабины, словно в летящем посреди черного туннеля вагоне метро – проносилась непроглядная темнота…
Хаммеру показалось, что он падал вечность, или где-то около того. И хотя шериф понимал, что само падение его не убьет – вряд ли назавтра стоило ожидать от собственного тела хорошего самочувствия. Кости всегда срастались медленней, чем кожа – а значит, ощущений следовало ожидать самых, что ни на есть, «волшебных».
Кабина снова сильно дёрнулась, и от резкого толчка оборотня сначала нехило тряхнуло, а потом замутило. Подавив тошноту, он сфокусировал взгляд на вентиляционном проёме – теперь для него это был единственный выход. Сначала Хаммер подумал, что они уже приземлились – и тут же вспомнил о Доне, так и оставшемся снаружи. Однако удар в таком случае был бы гораздо сильнее, и ещё Хаммер не чувствовал под собой твёрдой опоры, не чувствовал земли. Факт оставался фактом: сквозь небольшое окошко люка всё ещё зияла тьма, но теперь она стала чуть более светлой, словно кто-то рассыпал в шахте горсть серебристых блёсток.
Аккуратно проверив возможность собственного движения внутри кабины, шериф пополз по ещё скользкому от крови мертвецов полу. Добравшись до люка, мужчина осторожно попытался выглянуть наружу, однако толком увидеть ничего не смог: люк по-прежнему находился в горизонтальном положении, и вылезти через него обратно грозило массивному оборотню риском застрять на середине пути. Хаммер немного поразмышлял над судьбой Винни-Пуха, в своё время попавшего в аналогичную ситуацию в гостях у Кролика – и решил пойти другим путём.
Сделав кувырок через голову, шериф моментально оказался прижатым спиной к высоким стальным створам, превратившим кабину в смертельную ловушку для тех, кто должен был оказаться в ней вместе с пятнадцатью голодными мертвяками. Волк вновь упёрся руками в узкую, почти невидимую щель между двумя огромными кусками литой стали – и напряг все свои звериные и человеческие силы, пытаясь их разжать. В какой-то момент, Хаммер почувствовал, как начали скрипеть его собственные зубы, а жилы горели таким огнём, по сравнению с которым хорошая силовая тренировка показалась бы ему сейчас сплошной СПА-релаксацией. Но тут, что-то внутри этой огромной махины заскрипело – и двери, наконец, поддались.
Хаммер громко выдохнул, и почти вывалился наружу, когда вовремя успел заметить – кабина по-прежнему висела посреди пустого пространства шахты! Под ним всё также чернела темнота, уходящая ещё, бог знает на сколько километров под земную твердь, а вокруг – насколько хватало его ночного зрения – темнели коридоры уцелевших уровней. «То есть, чем ниже, тем целее, - успел подумать шериф. – Хм, ну ладно хоть так». В этот момент, по ноздрям оборотня ударил знакомый, нестерпимо-острый аромат. Хаммер задрал голову вверх, и сразу же нашёл его источник, а заодно и «распространителя» таинственной «звёздной» пыли, мелкими частичками сияющей в глубине шахты.
Примерно в двадцати метрах над ним парил Мануэль. Именно парил, плавно раскачиваясь в воздухе, как какой-нибудь Дэвид Копперфилд. Мануэль улыбался, многозначительно поглядывая на Хаммера, а полы его дорогого чёрного пальто красиво развевались в практически безвоздушном пространстве шахты, движимые лишь силой ауры Верховного Инквизитора. Только вот Дону Ромирезу, судорожно вцепившемуся окровавленными ладонями в болтающиеся стальные канаты, было не до смеха. Офицер выглядел совершенно ошарашенным, даже сквозь темноту Хаммер видел его пепельно-серое лицо. Казалось, он вот-вот потеряет сознание, и сорвётся со своей ненадёжной опоры. Единственное, что ещё удерживало Дона в этой реальности – это годы тренировок и нежелание подохнуть вот так, как какая-нибудь подвальная крыса.
– Приветствую, Бенджамин. – Самодовольно промурлыкал Мануэль. – До меня дошли слухи, что тебе и твоему новому другу требуется помощь. Надеюсь, я успел?
– Ага, - тряхнул головой шериф, и оскалился в самой жуткой из своих улыбок, - Ты как раз вовремя – подлетай поближе, и я с радостью откушу твою напомаженную башку!
– И снова эта варварская грубость…, - покачал головой священник, после чего нарочито медленно повёл левой рукой в сторону, заодно показав во всей красе свой перстень Инквизитора: крупную серебряную розу, усыпанную сотней мелких сияющих бриллиантов и посаженную в центр высокого серебряного же креста, чья продольная перекладина доходила почти до середины костяшки его среднего пальца.
Кабина, из которой на него смотрел Хаммер, тут же пришла в движение: «звездные частицы» вокруг неё заискрили, и стали вращаться с бешеной скоростью, создавая светящийся ореол, очень скоро переросший в энергетические ментальные струны.
– На твоём месте, я бы пока не спешил выходить, - поиздевался над ним священнослужитель. – Может возникнуть лёгкая турбулентность.
«Струны», словно лучи невидимого прожектора, облепили останки лифта со всех сторон – и начали медленно вытягиваться кверху, устремляясь к своему хозяину и одновременно увлекая кабину вслед за собой. Хаммеру пришлось подчиниться: он крепче ухватился за одну из стальных створ, и думал только о том, как сохранить терпение, не впиваясь при этом в глотку своему неожиданному спасителю. Ещё он волновался из-за Дона – тому, судя по всему, крепко досталось – поэтому его поддержкой заручиться теперь будет вдвойне сложнее.
Мануэль меж тем продолжал подъем кабины: его фигура с каждой секундой становилась всё прозрачнее, напоминая скорее древнего призрака, нежели живого человека. Дон смотрел на инквизитора во все глаза, на мгновение забыв даже о нестерпимом жжении в своих руках и плече. Когда кабина поднялась достаточно высоко, оказавшись практически вровень с Доном и Мануэлем, последний вежливо, и немного снисходительно, предложил офицеру залезть внутрь.
– Думаю, вам будет гораздо удобнее пропутешествовать внутри. Незачем понапрасну тратить и без того истощённые физические ресурсы вашего организма.
Ромиреза не нужно было уговаривать: кем бы ни был этот тип, он определенно настроен к ним куда лояльнее, чем те монстры, с которыми им пришлось сражаться перед его появлением. Дон кивнул и молча спустился на крышу лифта, после чего запрыгнул внутрь через раскрытые шерифом двери. Только сейчас он увидел, в насколько плачевном состоянии находились его ладони. Удивительно, как он до сих пор вообще мог ими что-либо удерживать, тем более собственный вес.
Когда оба героя оказались внутри стальной махины, Инквизитор подлетел к ним чуть ближе, и произнёс:
– Во время следующего полёта, вам может быть немного некомфортно, господа. Что ж, надеюсь, вы это переживёте.
– Сукин сын, не смей! – Воскликнул Хаммер, но было уже поздно.
Мануэль прижался своими призрачными руками к кабине, и та начала меняться вслед за Инквизитором. Сначала сам священнослужитель приобрёл довольно странный вид, побледнев ещё больше. Вместо глаз на его лице остались лишь две чёрных впадины, а всё его тело стало совершенно прозрачным, и начало переливаться перламутрово-зелёными бликами, которые с каждой секундой излучали всё больше и больше таинственного, фосфоресцирующего света. Затем Дон и Хаммер ощутили, как по их собственным телам прошла обжигающая ледяная волна, похожая на те, какие чувствуешь при попадании на кожу жидкого фосфорного азота. Дону показалось, что его сердце сжали с невиданной силой, откачав при этом всю кровь. Взглянув на искаженное лицо оборотня, офицер понял, что тот испытывает примерно то же. Когда Ромирез посмотрел на свои руки, то сначала не поверил глазам: кожа приобрела такую же прозрачность и переливчатую зелень, как у висящего рядом в воздухе священника. Но что ещё более поразило Дона, так это происходящие с пространством вокруг них перемены: казалось, не только они с шерифом, но и вся кабина приобрела свойства Верховного Инквизитора! Стены буквально сочились зеленоватым светом, и сквозь них можно было спокойно смотреть – точно в окно посреди дождливого дня.
Мануэль прижал руки к поверхности максимально плотно, настолько, что со стороны могло показаться, будто он погрузил свои ладони в саму стальную плоть лифтовой кабины. А затем надавил на неё так, как толкают застрявший посреди зыбкой дороги автомобиль – и всё тотчас изменилось. Мужчины ощутили, как пол под ними начинает двигаться с невероятной скоростью, хотя сами они могли спокойно стоять на своих двоих. Видимо, этот эффект объяснялся появившейся у них с пространством общей молекулярной структурой – во всяком случае, Дон теперь для себя объяснял это так. Ему не хотелось думать, что подобное состояние останется с ним навсегда, поэтому легче было просто поверить в кратковременность этого явления.
Кабина, меж тем, в прямом смысле «летела сквозь стены», оставляя за собой лёгкий зеленоватый шлейф, похожий на следы Северного Сияния в полярном небе. Хаммер прижался к ставшей полупрозрачной стене, и искренне надеялся, что его не разорвёт на нейроны прямо здесь и сейчас. Всё его тело испытывало колоссальную перегрузку – даже для такого крепкого оборотня как он – это было чересчур. Мимо с бешеной скоростью проносились «пейзажи» пустынных уровней Подземелья: где-то пустые кабинеты и модные «переговорные» остались в более-менее приличном состоянии, а где-то оказались почти полностью разрушенными. Хаммер вдруг с ужасом подумал, «Что же стало с тюрьмой на сорок пятом уровне???», но узнать об этом ему не пришлось – резко свернув вправо – кабина пролетела очередную железобетонную конструкцию, миновав несколько укрепленных титановых балок, и оказалась в зале Внутренней Библиотеки, предназначенной, в основном, для сотрудников их комплекса. Да, «Последний Приют» не всегда был рад обычным жителям города, особенно если это касалось получения определенного рода знаний.
Старинные книги, стоявшие в огромном количестве на старых деревянных полках из благородного красного дерева, даже не покосились. Казалось, призрачный ветер не трогает их, потому что все разномастные пёстрые тома остались стоять на своих привычных местах, словно мимо них только что на полном ходу не пронёсся импровизированный призрак офисного «Титаника». В какой-то момент, все трое почувствовали плавное торможение, после чего Мануэль изящно «опустил» лифтовую кабину прямо посреди читального зала, аккуратно поместив её между двумя рядами столов для чтения. Дон отметил, что между этими столами вполне могла бы проехать большегрузная фура высотой в пять-шесть метров, поэтому огромная стальная коробка не выглядела в этом антураже чем-то слишком уж фантастическим.
Как только Хаммер и Ромирез коснулись ногами пола, настоящего пола с мягким ковролином и устойчивой мраморной плиткой под ним, они сразу же ощутили начавшиеся в их телах изменения. Оба мужчины застонали от нестерпимой боли – на этот раз чисто физиологического характера: казалось, их кости и мышцы собрали обратно по крохотным крупицам – это было в тысячу раз больнее, чем самый сложный перелом, и в сотню раз острее, чем если бы они получили одновременно несколько тяжелых ножевых ранений. Реальную плоть обретала и сама кабина: с треском возвращались на место молекулы стали и пластика, с тихим писком воплощались в привычное состояние остатки когда-то сияющих, хромированных поручней, закрепленных на внутренних стенах лифта.
Мануэль грациозно опустился на твёрдую поверхность, и, слегка передёрнув шейными позвонками, за один «взмах» принял привычный облик. Однако не успел он пригладить свои, растрепавшиеся от «трудов праведных», смоляные чёрные кудри – как к нему на полном ходу подскочил разъярённый Хаммер. Грубо схватив Верховного Инквизитора за грудки, шериф приподнял его над тёмно-фиолетовым ковролином – и хорошенько встряхнул. Священник, казалось, ничуть не удивился такому поведению спасённого им оборотня – он лишь плавно положил свои руки поверх мощных запястий шерифа.
– Осторожнее, Бенджамин, - медленно проворковал тот. – Я ведь и «сдачи» могу дать.
– Ублюдок! Это ты всё подстроил! Натравил на нас чёртову нежить, чтобы потом явиться из ниоткуда – изображать грёбаного святого… – Хаммер почти выплюнул эти слова в лицо инквизитору.
Мануэль довольно улыбнулся краем своего точёного рта:
– Интересно, с каких это пор, ты называешь себе подобных «нежитью»? Неужто тебе вдруг захотелось вспомнить своё человеческое прошлое, а, Бен? Может, ты для того и решил подружиться с этим человеческим мальчиком-полицейским, чтоб иметь возможность отделить себя от столь противной тебе богоненавистной массы?
Хаммер в ответ оскалил ставшие вмиг волчьими клыки – и утробно зарычал.
– Э-э-э, ну хватит! – подал голос «человеческий мальчик-полицейский». – Этот урод нас всё-таки вытащил оттуда. Давай ты сожрёшь его в следующий раз? Хотя бы не при мне?
– А давай, ты сейчас заткнёшься, Ромирез? – Хаммер начинал терять над собой контроль. Его бросило в сильный жар, как всегда бывало, когда он доходил «до ручки» и был готов выйти на охоту на кого угодно. Прямо сейчас.
Мануэль продолжал смотреть шерифу прямо в глаза, и улыбаться. В его взгляде читалось абсолютное отсутствие страха, и даже несмотря на всю мощь собственной ауры, Бенджамину Хаммеру не удалось вызвать на лице Инквизитора хоть чего-то, отдалённо напоминающего хотя бы испуг.
Позади себя оборотень услышал звук взводимого курка.
– Я попрошу ещё раз. Успокойся. - Размеренным голосом произнёс Дон. Он решил, что пришло время «включить» копа, коим он всегда и являлся – по крайней мере, до тех пор, пока не попал в это проклятое место.
Хаммер усмехнулся, не оборачиваясь к Ромирезу. Он продолжал держать перед собой Мануэля словно щенка:
– Брось, офицер. Мы оба знаем, что в твоём пистолете давно нет патронов… А вот кровь твоя звучит сейчас очень даже аппетитно.
Хаммер чуть отвёл взгляд пожелтевших, теперь уже почти полностью волчьих глаз. Этого было достаточно, чтобы Мануэль успел повернуть свою кисть – и прислонить серебряный перстень к запястью оборотня.
– По поводу укусов… Как бы там ни было, лучше бы тебе держаться от этих сволочей подальше.
Дон сложил кровоточащие руки на коленях и устало рассмеялся. Он чувствовал себя вымотанным, а ведь они ещё даже не придумали, как им отсюда выбраться. К несчастью, эту проблему кто-то решил за них: пространство в темноте за их спинами вновь содрогнулось, и мужчины почувствовали, как крепления, удерживающие кабину в зафиксированном положении, стремительно рушатся. Ромирез еле успел зацепиться за край стальной клетки, как вся конструкция вновь полетела вниз. Хаммер внутри выругался последними проклятьями, после чего попытался выпрыгнуть обратно, но массивная фигура не позволила ему сделать это также легко, как при проникновении в кабину извне. Перекатившись на правый бок, шериф увидел, как из отверстия люка, находившегося сейчас прямо перед ним, громко клацнув, выпала чья-то отгрызенная рука. А по ту сторону кабины, словно в летящем посреди черного туннеля вагоне метро – проносилась непроглядная темнота…
Хаммеру показалось, что он падал вечность, или где-то около того. И хотя шериф понимал, что само падение его не убьет – вряд ли назавтра стоило ожидать от собственного тела хорошего самочувствия. Кости всегда срастались медленней, чем кожа – а значит, ощущений следовало ожидать самых, что ни на есть, «волшебных».
Кабина снова сильно дёрнулась, и от резкого толчка оборотня сначала нехило тряхнуло, а потом замутило. Подавив тошноту, он сфокусировал взгляд на вентиляционном проёме – теперь для него это был единственный выход. Сначала Хаммер подумал, что они уже приземлились – и тут же вспомнил о Доне, так и оставшемся снаружи. Однако удар в таком случае был бы гораздо сильнее, и ещё Хаммер не чувствовал под собой твёрдой опоры, не чувствовал земли. Факт оставался фактом: сквозь небольшое окошко люка всё ещё зияла тьма, но теперь она стала чуть более светлой, словно кто-то рассыпал в шахте горсть серебристых блёсток.
Аккуратно проверив возможность собственного движения внутри кабины, шериф пополз по ещё скользкому от крови мертвецов полу. Добравшись до люка, мужчина осторожно попытался выглянуть наружу, однако толком увидеть ничего не смог: люк по-прежнему находился в горизонтальном положении, и вылезти через него обратно грозило массивному оборотню риском застрять на середине пути. Хаммер немного поразмышлял над судьбой Винни-Пуха, в своё время попавшего в аналогичную ситуацию в гостях у Кролика – и решил пойти другим путём.
Сделав кувырок через голову, шериф моментально оказался прижатым спиной к высоким стальным створам, превратившим кабину в смертельную ловушку для тех, кто должен был оказаться в ней вместе с пятнадцатью голодными мертвяками. Волк вновь упёрся руками в узкую, почти невидимую щель между двумя огромными кусками литой стали – и напряг все свои звериные и человеческие силы, пытаясь их разжать. В какой-то момент, Хаммер почувствовал, как начали скрипеть его собственные зубы, а жилы горели таким огнём, по сравнению с которым хорошая силовая тренировка показалась бы ему сейчас сплошной СПА-релаксацией. Но тут, что-то внутри этой огромной махины заскрипело – и двери, наконец, поддались.
Хаммер громко выдохнул, и почти вывалился наружу, когда вовремя успел заметить – кабина по-прежнему висела посреди пустого пространства шахты! Под ним всё также чернела темнота, уходящая ещё, бог знает на сколько километров под земную твердь, а вокруг – насколько хватало его ночного зрения – темнели коридоры уцелевших уровней. «То есть, чем ниже, тем целее, - успел подумать шериф. – Хм, ну ладно хоть так». В этот момент, по ноздрям оборотня ударил знакомый, нестерпимо-острый аромат. Хаммер задрал голову вверх, и сразу же нашёл его источник, а заодно и «распространителя» таинственной «звёздной» пыли, мелкими частичками сияющей в глубине шахты.
Примерно в двадцати метрах над ним парил Мануэль. Именно парил, плавно раскачиваясь в воздухе, как какой-нибудь Дэвид Копперфилд. Мануэль улыбался, многозначительно поглядывая на Хаммера, а полы его дорогого чёрного пальто красиво развевались в практически безвоздушном пространстве шахты, движимые лишь силой ауры Верховного Инквизитора. Только вот Дону Ромирезу, судорожно вцепившемуся окровавленными ладонями в болтающиеся стальные канаты, было не до смеха. Офицер выглядел совершенно ошарашенным, даже сквозь темноту Хаммер видел его пепельно-серое лицо. Казалось, он вот-вот потеряет сознание, и сорвётся со своей ненадёжной опоры. Единственное, что ещё удерживало Дона в этой реальности – это годы тренировок и нежелание подохнуть вот так, как какая-нибудь подвальная крыса.
– Приветствую, Бенджамин. – Самодовольно промурлыкал Мануэль. – До меня дошли слухи, что тебе и твоему новому другу требуется помощь. Надеюсь, я успел?
– Ага, - тряхнул головой шериф, и оскалился в самой жуткой из своих улыбок, - Ты как раз вовремя – подлетай поближе, и я с радостью откушу твою напомаженную башку!
– И снова эта варварская грубость…, - покачал головой священник, после чего нарочито медленно повёл левой рукой в сторону, заодно показав во всей красе свой перстень Инквизитора: крупную серебряную розу, усыпанную сотней мелких сияющих бриллиантов и посаженную в центр высокого серебряного же креста, чья продольная перекладина доходила почти до середины костяшки его среднего пальца.
Кабина, из которой на него смотрел Хаммер, тут же пришла в движение: «звездные частицы» вокруг неё заискрили, и стали вращаться с бешеной скоростью, создавая светящийся ореол, очень скоро переросший в энергетические ментальные струны.
– На твоём месте, я бы пока не спешил выходить, - поиздевался над ним священнослужитель. – Может возникнуть лёгкая турбулентность.
«Струны», словно лучи невидимого прожектора, облепили останки лифта со всех сторон – и начали медленно вытягиваться кверху, устремляясь к своему хозяину и одновременно увлекая кабину вслед за собой. Хаммеру пришлось подчиниться: он крепче ухватился за одну из стальных створ, и думал только о том, как сохранить терпение, не впиваясь при этом в глотку своему неожиданному спасителю. Ещё он волновался из-за Дона – тому, судя по всему, крепко досталось – поэтому его поддержкой заручиться теперь будет вдвойне сложнее.
Мануэль меж тем продолжал подъем кабины: его фигура с каждой секундой становилась всё прозрачнее, напоминая скорее древнего призрака, нежели живого человека. Дон смотрел на инквизитора во все глаза, на мгновение забыв даже о нестерпимом жжении в своих руках и плече. Когда кабина поднялась достаточно высоко, оказавшись практически вровень с Доном и Мануэлем, последний вежливо, и немного снисходительно, предложил офицеру залезть внутрь.
– Думаю, вам будет гораздо удобнее пропутешествовать внутри. Незачем понапрасну тратить и без того истощённые физические ресурсы вашего организма.
Ромиреза не нужно было уговаривать: кем бы ни был этот тип, он определенно настроен к ним куда лояльнее, чем те монстры, с которыми им пришлось сражаться перед его появлением. Дон кивнул и молча спустился на крышу лифта, после чего запрыгнул внутрь через раскрытые шерифом двери. Только сейчас он увидел, в насколько плачевном состоянии находились его ладони. Удивительно, как он до сих пор вообще мог ими что-либо удерживать, тем более собственный вес.
Когда оба героя оказались внутри стальной махины, Инквизитор подлетел к ним чуть ближе, и произнёс:
– Во время следующего полёта, вам может быть немного некомфортно, господа. Что ж, надеюсь, вы это переживёте.
– Сукин сын, не смей! – Воскликнул Хаммер, но было уже поздно.
Мануэль прижался своими призрачными руками к кабине, и та начала меняться вслед за Инквизитором. Сначала сам священнослужитель приобрёл довольно странный вид, побледнев ещё больше. Вместо глаз на его лице остались лишь две чёрных впадины, а всё его тело стало совершенно прозрачным, и начало переливаться перламутрово-зелёными бликами, которые с каждой секундой излучали всё больше и больше таинственного, фосфоресцирующего света. Затем Дон и Хаммер ощутили, как по их собственным телам прошла обжигающая ледяная волна, похожая на те, какие чувствуешь при попадании на кожу жидкого фосфорного азота. Дону показалось, что его сердце сжали с невиданной силой, откачав при этом всю кровь. Взглянув на искаженное лицо оборотня, офицер понял, что тот испытывает примерно то же. Когда Ромирез посмотрел на свои руки, то сначала не поверил глазам: кожа приобрела такую же прозрачность и переливчатую зелень, как у висящего рядом в воздухе священника. Но что ещё более поразило Дона, так это происходящие с пространством вокруг них перемены: казалось, не только они с шерифом, но и вся кабина приобрела свойства Верховного Инквизитора! Стены буквально сочились зеленоватым светом, и сквозь них можно было спокойно смотреть – точно в окно посреди дождливого дня.
Мануэль прижал руки к поверхности максимально плотно, настолько, что со стороны могло показаться, будто он погрузил свои ладони в саму стальную плоть лифтовой кабины. А затем надавил на неё так, как толкают застрявший посреди зыбкой дороги автомобиль – и всё тотчас изменилось. Мужчины ощутили, как пол под ними начинает двигаться с невероятной скоростью, хотя сами они могли спокойно стоять на своих двоих. Видимо, этот эффект объяснялся появившейся у них с пространством общей молекулярной структурой – во всяком случае, Дон теперь для себя объяснял это так. Ему не хотелось думать, что подобное состояние останется с ним навсегда, поэтому легче было просто поверить в кратковременность этого явления.
Кабина, меж тем, в прямом смысле «летела сквозь стены», оставляя за собой лёгкий зеленоватый шлейф, похожий на следы Северного Сияния в полярном небе. Хаммер прижался к ставшей полупрозрачной стене, и искренне надеялся, что его не разорвёт на нейроны прямо здесь и сейчас. Всё его тело испытывало колоссальную перегрузку – даже для такого крепкого оборотня как он – это было чересчур. Мимо с бешеной скоростью проносились «пейзажи» пустынных уровней Подземелья: где-то пустые кабинеты и модные «переговорные» остались в более-менее приличном состоянии, а где-то оказались почти полностью разрушенными. Хаммер вдруг с ужасом подумал, «Что же стало с тюрьмой на сорок пятом уровне???», но узнать об этом ему не пришлось – резко свернув вправо – кабина пролетела очередную железобетонную конструкцию, миновав несколько укрепленных титановых балок, и оказалась в зале Внутренней Библиотеки, предназначенной, в основном, для сотрудников их комплекса. Да, «Последний Приют» не всегда был рад обычным жителям города, особенно если это касалось получения определенного рода знаний.
Старинные книги, стоявшие в огромном количестве на старых деревянных полках из благородного красного дерева, даже не покосились. Казалось, призрачный ветер не трогает их, потому что все разномастные пёстрые тома остались стоять на своих привычных местах, словно мимо них только что на полном ходу не пронёсся импровизированный призрак офисного «Титаника». В какой-то момент, все трое почувствовали плавное торможение, после чего Мануэль изящно «опустил» лифтовую кабину прямо посреди читального зала, аккуратно поместив её между двумя рядами столов для чтения. Дон отметил, что между этими столами вполне могла бы проехать большегрузная фура высотой в пять-шесть метров, поэтому огромная стальная коробка не выглядела в этом антураже чем-то слишком уж фантастическим.
Как только Хаммер и Ромирез коснулись ногами пола, настоящего пола с мягким ковролином и устойчивой мраморной плиткой под ним, они сразу же ощутили начавшиеся в их телах изменения. Оба мужчины застонали от нестерпимой боли – на этот раз чисто физиологического характера: казалось, их кости и мышцы собрали обратно по крохотным крупицам – это было в тысячу раз больнее, чем самый сложный перелом, и в сотню раз острее, чем если бы они получили одновременно несколько тяжелых ножевых ранений. Реальную плоть обретала и сама кабина: с треском возвращались на место молекулы стали и пластика, с тихим писком воплощались в привычное состояние остатки когда-то сияющих, хромированных поручней, закрепленных на внутренних стенах лифта.
Мануэль грациозно опустился на твёрдую поверхность, и, слегка передёрнув шейными позвонками, за один «взмах» принял привычный облик. Однако не успел он пригладить свои, растрепавшиеся от «трудов праведных», смоляные чёрные кудри – как к нему на полном ходу подскочил разъярённый Хаммер. Грубо схватив Верховного Инквизитора за грудки, шериф приподнял его над тёмно-фиолетовым ковролином – и хорошенько встряхнул. Священник, казалось, ничуть не удивился такому поведению спасённого им оборотня – он лишь плавно положил свои руки поверх мощных запястий шерифа.
– Осторожнее, Бенджамин, - медленно проворковал тот. – Я ведь и «сдачи» могу дать.
– Ублюдок! Это ты всё подстроил! Натравил на нас чёртову нежить, чтобы потом явиться из ниоткуда – изображать грёбаного святого… – Хаммер почти выплюнул эти слова в лицо инквизитору.
Мануэль довольно улыбнулся краем своего точёного рта:
– Интересно, с каких это пор, ты называешь себе подобных «нежитью»? Неужто тебе вдруг захотелось вспомнить своё человеческое прошлое, а, Бен? Может, ты для того и решил подружиться с этим человеческим мальчиком-полицейским, чтоб иметь возможность отделить себя от столь противной тебе богоненавистной массы?
Хаммер в ответ оскалил ставшие вмиг волчьими клыки – и утробно зарычал.
– Э-э-э, ну хватит! – подал голос «человеческий мальчик-полицейский». – Этот урод нас всё-таки вытащил оттуда. Давай ты сожрёшь его в следующий раз? Хотя бы не при мне?
– А давай, ты сейчас заткнёшься, Ромирез? – Хаммер начинал терять над собой контроль. Его бросило в сильный жар, как всегда бывало, когда он доходил «до ручки» и был готов выйти на охоту на кого угодно. Прямо сейчас.
Мануэль продолжал смотреть шерифу прямо в глаза, и улыбаться. В его взгляде читалось абсолютное отсутствие страха, и даже несмотря на всю мощь собственной ауры, Бенджамину Хаммеру не удалось вызвать на лице Инквизитора хоть чего-то, отдалённо напоминающего хотя бы испуг.
Позади себя оборотень услышал звук взводимого курка.
– Я попрошу ещё раз. Успокойся. - Размеренным голосом произнёс Дон. Он решил, что пришло время «включить» копа, коим он всегда и являлся – по крайней мере, до тех пор, пока не попал в это проклятое место.
Хаммер усмехнулся, не оборачиваясь к Ромирезу. Он продолжал держать перед собой Мануэля словно щенка:
– Брось, офицер. Мы оба знаем, что в твоём пистолете давно нет патронов… А вот кровь твоя звучит сейчас очень даже аппетитно.
Хаммер чуть отвёл взгляд пожелтевших, теперь уже почти полностью волчьих глаз. Этого было достаточно, чтобы Мануэль успел повернуть свою кисть – и прислонить серебряный перстень к запястью оборотня.
