-- Ах, Корнетти… Ах, старый лис! – сквозь смех выдавил из себя Мануэль. – Да ежели бы ты действительно хотел погубить меня, то убил бы прямо здесь и сейчас! Какая разница, если в глазах большинства я уже умер?? Если честь моя низвергнута тобой и твоими гнусными приспешниками, шпионами, что как пауки – всегда прячутся по тёмным углам даже там, где, как ты думаешь, их и быть-то не может! Но раз я пока жив, в физическом смысле, значит тебе что-то нужно от меня. А потому безумец из нас двоих – ты, полагающий, что я дам тебе то, чего ты так страстно желаешь, но о чём до сих пор боишься говорить перед своими жирными ублюдками в черных камзолах, позорящих саму суть звания Чёрных рыцарей!
Стражники встрепенулись и немедленно наградили Мануэля несколькими ударами под ребра, после чего недовольно глянули на епископа – мол, чего нас не защищаешь перед этим богохульником? Корнетти же поглядел на охрану самым выразительным образом, давая им понять, чтобы те сей же час выметались из комнаты к чёрту. Рыцари немного потоптались, но всё же вышли. Клавдий не смог удержаться от искушения, и напоследок еще раз пнул Мануэля сапогом в лицо.
Инквизитор выплюнул кровавый зуб на роскошный ковёр епископа, и тут же ощутил, как на месте выбитой кости засвербело, словно природа в нем стремилась восполнить недостающее. Так оно и было.
Альберто поставил перед пленником мягкий пуф и медленно на него сел.
-- Давай поговорим откровенно, Диего? Без всего этого церковного пафоса и прочей шелухи? – Корнетти свернул грамоту в свиток и спрятал её где-то в белоснежных полах своего камзола. – Скажи мне, как ты хочешь прожить свою жизнь, м-м?
-- Что вы имеете в виду? – недоуменно посмотрел на епископа Мануэль. – Разве вопрос о казни – не решённое дело?
-- Решёённое… Решённое, конечно, - задумчиво протянул тот. – Но.. Вот если бы тебе дали возможность бежать, к примеру? Как бы ты тогда распорядился своей судьбой? Учитывая, что ни сана, ни прежних занятий тебе уже, конечно же, не видать?
Корнетти смотрел на избитого мужчину благожелательно, словно и не зачитывал ему минуту назад смертный приговор.
-- Я что-то не пойму, к чему вы клоните, Ваше Святейшество?
Голос Мануэля сел от сырости и ударов, поэтому слова он произносил с трудом и очень медленно. Хотя усталости, как таковой, не чувствовал.
-- Хорошо, тогда другой вариант, - продолжал Корнетти. – Допустим, тебе позволили бы остаться в должности Верховного Инквизитора, позволили бы вернуться к твоим книгам и к.. кхм, твоим неординарным методам работы. Что ты готов был бы отдать взамен?
Священник уже ничего не понимал.
-- А что движет вами, епископ?
-- Вера, сын мой. Мной движет вера…
Корнетти щёлкнул пальцами, и где-то в стене послышался такой знакомый Мануэлю шум – шум потайного механизма, скрывающего в общем пространстве комнаты дополнительные, тайные покои. Мгновением спустя, в центр комнаты, прямо перед камином, была вывезена большая железная клетка. В ней, связанная по рукам и ногам, лежала прекрасная бледная девушка…
-- АЛЬБЕРТА!!!
Мануэль всем корпусом дёрнулся вперед, и золотая статуя архангела угрожающе покачнулась. В этот момент инквизитор не понимал, что движет им больше – желание отомстить за свою проклятую участь – или беспокойство за ценный научный материал, который изначально должен был принадлежать всецело ему одному, и вот теперь находился здесь, в столь ужасающем состоянии.
-- Альберта…, - вновь произнес он имя девушки, но уже гораздо тише. Потом обернулся к епископу: - Что вы с ней сделали?? Вы хоть представляете, какую значимость представляет ее тело для науки?? Живое тело???
-- Да, сын мой… Верпетий был прав – ты был обречен с самого начала, твоя одержимость этой женщиной воистину не знает границ. И ведь это даже не любовь… Или все же? – Корнетти выгнул седую бровь дугой, делая предположение, от которого у Мануэля внутри всё передернулось.
-- Никогда! – решительно произнес инквизитор. – Вам с вашей мелкой целеустремленностью не понять, какой потенциал скрывается в этой женщине. Это гораздо больше, чем плотская похоть или какие-то возвышенные сказки для детей…
-- Ох, да, - сквозь улыбку выдохнул епископ. – Мне-то уж точно этого не понять…
Старик в белых одеждах сделал знак рукой высокому статному мужчине, стоявшему всё это время рядом с клеткой.
-- Фергюс, будь добр, разбуди нашу гостью, - ласково попросил Корнетти. – После этого сможешь получить свои деньги и быть свободен.
-- При всём уважении, Ваше Святейшество – вы уверены, что стоит оставлять вас вдвоем наедине с этим…, - он неопределенно махнул внушительным арбалетом в сторону Мануэля.
-- Да, не беспокойся. Мы с Альбертой находимся здесь в полной безопасности.
-- Ну что ж, дело ваше, - пожал плечами мужчина и начал открывать засовы, сковывающие могущественную колдунью.
Когда с этим было покончено, Фергюс осторожно размотал путы, связывающие Альберту, и тихонько выскользнул из клетки, давая девушке время прийти в себя. Корнетти молча протянул ему увесистый мешок с золотом и благословил. Затем добавил тоном, с каким обычно заказывают фаршированную утку в придорожном трактире:
-- Фергюс, сын мой – тебе не составит труда привести сюда подарок для Диего? Что-то я совсем забыл – старость, эх…, - Епископ покачал головой, признавая над собой власть почтенного возраста.
Охотник только кивнул и, недобро зыркнув в сторону Мануэля, вышел в тот же тайный коридор, из которого недавно появилась клетка. Мигом позже, Фергюс втащил в покои епископа связанного, избитого – и при этом отчаянно извивающегося в своих оковах Верпетия. Молодой библиотекарь безумными глазами окинул всю панораму действия – и истерично забился, стараясь что-то промычать сквозь вдавленный в зубы кляп.
-- Ты-ы-ы…., - только и смог выдохнуть пораженный инквизитор.
Мануэль почувствовал, как гнев захлёстывает его чёрной волной – настолько же чёрной, должно быть, стала теперь и его душа – потому как Верпетий, увидев реакцию своего наставника, буквально завопил в голос, стараясь отползти от того как можно дальше. Однако Фергюс безапелляционно подтолкнул его обратно к Мануэлю своим кованым сапогом:
-- Ох, не нравится мне всё это, Ваше Высокопреосвященство, - проговорил охотник. – Ни за что губите этого молокососа.
-- Денег в твоем кошельке теперь достаточно, чтобы иметь закрытые глаза и крепкий сон, - ответил на это Корнетти. – А теперь, будь так любезен, покинь нас. Мне нужно побеседовать со своей семьёй.
Пробурчав нечто нелицеприятное в адрес этого собрания, охотник вышел через коридор, и закрыл за собой дверь с обратной стороны. Внутри стены что-то вновь щёлкнуло, и Мануэль понял, что запасного выхода у них теперь нет.
-- Развяжите меня! Немедленно!!
Инквизитор стал активно тянуть своё тело вперед, тем самым всё больше раскачивая золотую фигуру, к которой был привязан. Архангел опасно закачался, рискуя обрушится на головы всем собравшимся в комнате.
-- Достаточно, - взмахнул рукой Корнетти, и Мануэль вдруг резко вытянулся в струну, буквально «прилипнув» к ногам статуи.
Епископ с трудом поднялся с пуфа и подошел к инквизитору как можно ближе. Его глаза, устремленные в тот момент на пленника, были полны одновременно злобы и торжества. Темный огонь, плескавшийся в них, показался Мануэлю до боли знакомым…
-- Не может быть…, - прошептали иссушенные губы инквизитора.
В ответ епископ лишь улыбнулся краешком своего сморщенного рта.
-- Добро пожаловать в семью, дражайший зять…
Корнетти коротко подмигнул Мануэлю, и тот почувствовал, как верёвки, сковывающие его тело, ослабевают. Через мгновение, путы упали на пол, и инквизитор, с ужасом глядя на человека в белых одеждах, медленно попытался встать.
-- Как это может быть возможным, что вам столько лет удавалось скрывать свою адскую породу?
-- Знания, сын мой, - уклончиво ответил Корнетти. – Не ты один был рожден с особым даром, познать который при обычных обстоятельствах был не в силах, а потому источник внутри тебя по наитию перевёл его в область познания. Отсюда твоя жажда вскрыть суть непознанного.
Старик стал вполоборота к Мануэлю и задумчиво посмотрел на тлевшие в камине угли – огонь к этому моменту почти потух.
-- Я слышал тебя через все расстояния, начиная с того момента, как ты впервые прикоснулся к моей дочери. Когда же тебя доставили сюда после обратного перерождения – господи, ты был настолько чист и совершенен, что твой голос, звучавший в келье наверху, можно было нанизывать на нитку, словно жемчуг! Это просто потрясающе, Мануэль – признаться, я не был уверен в том, стоит ли дарить тебе второй шанс, тем более, вызывать на свет твои скрытые возможности искусственно. Однако она оказалась гораздо упрямее, чем я ожидал…
-- Погодите, - Мануэль сделал пару шагов в сторону, не желая находиться рядом с епископом столь близко. – О чём вы вообще толкуете? Какое обратное перерождение? Какая дочь, что вообще…
Договорить мужчина не успел, ибо осознал всё прежде, чем с губ его сорвался последний вопрос. Медленно переводя взгляд с Альберты на епископа и обратно, инквизитор в уме прикидывал все варианты - для чего, в конечном итоге, он здесь? Наконец, священник сложил руки на груди и, в свою очередь, ухмыльнулся. Настал его черед.
-- Альберта де Валуа – дочь Альберто Корнетти. Браво, тут вы действительно смогли всех обхитрить, скрыв самое важное у всех на виду. Кстати, вас не волнует, что девушка уже почти час пролежала здесь, но так и не пришла в сознание? – Мануэль говорил холодным, почти безразличным тоном, однако в силу изменившейся физиологии так и не смог скрыть волнительные нотки в голосе. «Проклятая молодость, - пронеслось у него в голове. – Столько лет тренировок – всё коту под хвост!».
Мануэль сильнее сжал собственные локти, с трудом преодолевая желание броситься к клетке и удостовериться в том, что ведьма всё еще дышит.
-- О, за Альберту не беспокойся, - улыбнулся епископ. – Фергюс дал ей приличное количество рябиновой настойки, смешанной напополам с серебром и святой водой. Не смертельно, но позволит ей отдохнуть от «трудов праведных» на какое-то время.
-- Богохульствуете, не стесняясь? – Мануэль сдвинулся чуть влево, оказавшись ближе к камину. Инквизитор бросил быстрый взгляд на Верпетия, и подавил в себе очередное безрассудное желание пнуть монаха как можно больнее. Он глубоко вдохнул и попытался взять захлестнувшие его эмоции под контроль.
В этот миг, Корнетти не произнес вслух, но подумал так громко, что Мануэль скорчился от звуков его скрипучего голоса в собственной голове:
-- Будь осторожнее, мой мальчик. Если я молчу, это вовсе не означает того, что я не слушаю. Ты хочешь схватить кочергу и ударить меня, не так ли? Что ж, позволь, я облегчу тебе задачу…
Когда Мануэль смог открыть глаза, то увидел, как в воздухе, с двух сторон от его головы, висят кочерга и солдатское копьё. Инквизитор догадался, что стоит Корнетти лишь пожелать – и оба орудия устремятся на него.
-- На колени! – рявкнул епископ.
Священник предпочел молча подчиниться, нежели вновь потерять полученное неизвестно откуда новое тело.
-- Ваше Святейшество, если вы всерьез полагаете, что я стану для вашей дочери примерным мужем, призванным укрепить и возвысить ваш таинственный род – спешу заверить, что вы очень, очень сильно заблуждаетесь…, - глядя в глаза епископу, смело произнес Мануэль.
-- А-а, так ты уже наслышан о своей основной миссии? – казалось, Корнетти с удовольствием с ним забавляется. – Что касается лично меня, то я-то как раз полагал, что после того, как ты выполнишь свою первостепенную задачу, а именно, подаришь моей драгоценнейшей Альберте наследника – мы довольно-таки быстро от тебя избавимся. Но раз перспектива безраздельной власти над телом моей дочери в брачный период тебя не устраивает – что ж, тогда я вынужден пойти совсем иным, и, скажу честно, не самым приятным для тебя путём, Мануэль.
Корнетти отвел глаза, и направленные на инквизитора предметы медленно опустились на землю. В тот же миг они вспыхнули ярким синим пламенем и рассыпались в прах. Такого на своей памяти Мануэль еще не видел.
-- Господь всемогущий! – воскликнул ошарашенный инквизитор. – Ради Христа, скажите же мне, чего вы от меня хотите, и кто вы такие?! Или убейте меня на месте сей же миг! Знайте, что ежели вам нужна моя душа – то вы ее не получите! А эту безвкусную телесную оболочку можете забрать обратно – она мне ни к чему.
В этот момент, лежавший на полу Верпетий подал голос. Он что-то замычал, однако никто из собеседников поначалу не придал этому особого значения. Оба относились к юноше с презрением – один, мечтая отомстить за предполагаемое предательство, второй – просто потому, что не видел больше ценности в исполнившем свою задачу мальчишке. Однако молодой монах не унимался – он мычал и мотал при этом головой, словно за спинами говорящих происходило что-то важное. Корнетти, всерьез раздраженный этим обстоятельством, обернулся – и в тот же миг получил тяжёлую оплеуху от лохматого великана. Епископ даже вскрикнуть не успел – рухнув на прекрасный бежевый ковер белоснежной кучей старых костей.
-- Мог бы работать и посноровистей, - недовольно хмыкнул Мануэль. – Я уж чуть было не уснул, придумывая, как ещё сильнее растянуть время. Хотя, чего я требую от деревенщины?
-- Будем считать, что таким образом вы меня отблагодарили, сеньор душегуб,- парировал в свою очередь Фергюс, на ходу развязывая Верпетия. – Между прочим, еще пара минут – и вы бы вновь были покойничком. И на этот раз, уж простите, но пришлось бы вам кормить в могиле упитанных и скользких червяков.
Как только охотник вытащил кляп изо рта монаха, Верпетий молнией вскочил на ноги и горячо запричитал, обращаясь к Мануэлю:
-- Святой отец, клянусь, я здесь ни при чем! Корнетти, он хотел, чтобы я только рассказал ему о результатах наших опытов, только рассказал – не более… А потом, когда я пошел за Гансом, там уже были эти Черные Рыцари и…
-- Заткнись, и помоги Фергюсу связать этого старого колдуна-святошу, - обманчиво спокойным голосом произнес инквизитор. – С тобой мы поговорим позже, и уверяю тебя, Верпетий, ты мне за всё ответишь.
Последние слова Мануэль прошипел, одновременно набрасывая себе на плечи белый плащ Его Святейшества.
-- Как-то вам белый цвет не к лицу, - усмехнулся Фергюс.
-- Я осведомлён об этом, благодарю. – отозвался Верховный инквизитор.
Не муж и жена – но одна сатана
-- Сколько этой варварской дряни ты в неё влил? Я же давал четкие указания, действие зелья не должно длиться так долго!
Мануэль нёс на руках Альберту, продвигаясь по узкому тайному проходу в покоях епископа Корнетти. Впереди него бодрым армейским шагом подбитых железом сапог вышагивал Фергюс – профессиональный наёмный охотник за нечистью и, по совместительству, неудачник, не поймавший за последних два года ни одной, сколько-нибудь пристойной «ведьмовской» дичи. Ему не очень-то нравилась перспектива подчиняться приказам этого самонадеянного болвана в белом плаще, однако платил он с самого начала весьма неплохие деньги, да и возможность разжиться вдвойне за счет кровных связей самого епископа Корнетти – в этом был резон, да. Поэтому, когда инквизитор предупредил его о возможном визите Альберты в случае её побега из куба, Фергюс не растерялся, а с готовностью согласился выполнить все указания священнослужителя.
Стражники встрепенулись и немедленно наградили Мануэля несколькими ударами под ребра, после чего недовольно глянули на епископа – мол, чего нас не защищаешь перед этим богохульником? Корнетти же поглядел на охрану самым выразительным образом, давая им понять, чтобы те сей же час выметались из комнаты к чёрту. Рыцари немного потоптались, но всё же вышли. Клавдий не смог удержаться от искушения, и напоследок еще раз пнул Мануэля сапогом в лицо.
Инквизитор выплюнул кровавый зуб на роскошный ковёр епископа, и тут же ощутил, как на месте выбитой кости засвербело, словно природа в нем стремилась восполнить недостающее. Так оно и было.
Альберто поставил перед пленником мягкий пуф и медленно на него сел.
-- Давай поговорим откровенно, Диего? Без всего этого церковного пафоса и прочей шелухи? – Корнетти свернул грамоту в свиток и спрятал её где-то в белоснежных полах своего камзола. – Скажи мне, как ты хочешь прожить свою жизнь, м-м?
-- Что вы имеете в виду? – недоуменно посмотрел на епископа Мануэль. – Разве вопрос о казни – не решённое дело?
-- Решёённое… Решённое, конечно, - задумчиво протянул тот. – Но.. Вот если бы тебе дали возможность бежать, к примеру? Как бы ты тогда распорядился своей судьбой? Учитывая, что ни сана, ни прежних занятий тебе уже, конечно же, не видать?
Корнетти смотрел на избитого мужчину благожелательно, словно и не зачитывал ему минуту назад смертный приговор.
-- Я что-то не пойму, к чему вы клоните, Ваше Святейшество?
Голос Мануэля сел от сырости и ударов, поэтому слова он произносил с трудом и очень медленно. Хотя усталости, как таковой, не чувствовал.
-- Хорошо, тогда другой вариант, - продолжал Корнетти. – Допустим, тебе позволили бы остаться в должности Верховного Инквизитора, позволили бы вернуться к твоим книгам и к.. кхм, твоим неординарным методам работы. Что ты готов был бы отдать взамен?
Священник уже ничего не понимал.
-- А что движет вами, епископ?
-- Вера, сын мой. Мной движет вера…
Корнетти щёлкнул пальцами, и где-то в стене послышался такой знакомый Мануэлю шум – шум потайного механизма, скрывающего в общем пространстве комнаты дополнительные, тайные покои. Мгновением спустя, в центр комнаты, прямо перед камином, была вывезена большая железная клетка. В ней, связанная по рукам и ногам, лежала прекрасная бледная девушка…
-- АЛЬБЕРТА!!!
Мануэль всем корпусом дёрнулся вперед, и золотая статуя архангела угрожающе покачнулась. В этот момент инквизитор не понимал, что движет им больше – желание отомстить за свою проклятую участь – или беспокойство за ценный научный материал, который изначально должен был принадлежать всецело ему одному, и вот теперь находился здесь, в столь ужасающем состоянии.
-- Альберта…, - вновь произнес он имя девушки, но уже гораздо тише. Потом обернулся к епископу: - Что вы с ней сделали?? Вы хоть представляете, какую значимость представляет ее тело для науки?? Живое тело???
-- Да, сын мой… Верпетий был прав – ты был обречен с самого начала, твоя одержимость этой женщиной воистину не знает границ. И ведь это даже не любовь… Или все же? – Корнетти выгнул седую бровь дугой, делая предположение, от которого у Мануэля внутри всё передернулось.
-- Никогда! – решительно произнес инквизитор. – Вам с вашей мелкой целеустремленностью не понять, какой потенциал скрывается в этой женщине. Это гораздо больше, чем плотская похоть или какие-то возвышенные сказки для детей…
-- Ох, да, - сквозь улыбку выдохнул епископ. – Мне-то уж точно этого не понять…
Старик в белых одеждах сделал знак рукой высокому статному мужчине, стоявшему всё это время рядом с клеткой.
-- Фергюс, будь добр, разбуди нашу гостью, - ласково попросил Корнетти. – После этого сможешь получить свои деньги и быть свободен.
-- При всём уважении, Ваше Святейшество – вы уверены, что стоит оставлять вас вдвоем наедине с этим…, - он неопределенно махнул внушительным арбалетом в сторону Мануэля.
-- Да, не беспокойся. Мы с Альбертой находимся здесь в полной безопасности.
-- Ну что ж, дело ваше, - пожал плечами мужчина и начал открывать засовы, сковывающие могущественную колдунью.
Когда с этим было покончено, Фергюс осторожно размотал путы, связывающие Альберту, и тихонько выскользнул из клетки, давая девушке время прийти в себя. Корнетти молча протянул ему увесистый мешок с золотом и благословил. Затем добавил тоном, с каким обычно заказывают фаршированную утку в придорожном трактире:
-- Фергюс, сын мой – тебе не составит труда привести сюда подарок для Диего? Что-то я совсем забыл – старость, эх…, - Епископ покачал головой, признавая над собой власть почтенного возраста.
Охотник только кивнул и, недобро зыркнув в сторону Мануэля, вышел в тот же тайный коридор, из которого недавно появилась клетка. Мигом позже, Фергюс втащил в покои епископа связанного, избитого – и при этом отчаянно извивающегося в своих оковах Верпетия. Молодой библиотекарь безумными глазами окинул всю панораму действия – и истерично забился, стараясь что-то промычать сквозь вдавленный в зубы кляп.
-- Ты-ы-ы…., - только и смог выдохнуть пораженный инквизитор.
Мануэль почувствовал, как гнев захлёстывает его чёрной волной – настолько же чёрной, должно быть, стала теперь и его душа – потому как Верпетий, увидев реакцию своего наставника, буквально завопил в голос, стараясь отползти от того как можно дальше. Однако Фергюс безапелляционно подтолкнул его обратно к Мануэлю своим кованым сапогом:
-- Ох, не нравится мне всё это, Ваше Высокопреосвященство, - проговорил охотник. – Ни за что губите этого молокососа.
-- Денег в твоем кошельке теперь достаточно, чтобы иметь закрытые глаза и крепкий сон, - ответил на это Корнетти. – А теперь, будь так любезен, покинь нас. Мне нужно побеседовать со своей семьёй.
Пробурчав нечто нелицеприятное в адрес этого собрания, охотник вышел через коридор, и закрыл за собой дверь с обратной стороны. Внутри стены что-то вновь щёлкнуло, и Мануэль понял, что запасного выхода у них теперь нет.
-- Развяжите меня! Немедленно!!
Инквизитор стал активно тянуть своё тело вперед, тем самым всё больше раскачивая золотую фигуру, к которой был привязан. Архангел опасно закачался, рискуя обрушится на головы всем собравшимся в комнате.
-- Достаточно, - взмахнул рукой Корнетти, и Мануэль вдруг резко вытянулся в струну, буквально «прилипнув» к ногам статуи.
Епископ с трудом поднялся с пуфа и подошел к инквизитору как можно ближе. Его глаза, устремленные в тот момент на пленника, были полны одновременно злобы и торжества. Темный огонь, плескавшийся в них, показался Мануэлю до боли знакомым…
-- Не может быть…, - прошептали иссушенные губы инквизитора.
В ответ епископ лишь улыбнулся краешком своего сморщенного рта.
-- Добро пожаловать в семью, дражайший зять…
Корнетти коротко подмигнул Мануэлю, и тот почувствовал, как верёвки, сковывающие его тело, ослабевают. Через мгновение, путы упали на пол, и инквизитор, с ужасом глядя на человека в белых одеждах, медленно попытался встать.
-- Как это может быть возможным, что вам столько лет удавалось скрывать свою адскую породу?
-- Знания, сын мой, - уклончиво ответил Корнетти. – Не ты один был рожден с особым даром, познать который при обычных обстоятельствах был не в силах, а потому источник внутри тебя по наитию перевёл его в область познания. Отсюда твоя жажда вскрыть суть непознанного.
Старик стал вполоборота к Мануэлю и задумчиво посмотрел на тлевшие в камине угли – огонь к этому моменту почти потух.
-- Я слышал тебя через все расстояния, начиная с того момента, как ты впервые прикоснулся к моей дочери. Когда же тебя доставили сюда после обратного перерождения – господи, ты был настолько чист и совершенен, что твой голос, звучавший в келье наверху, можно было нанизывать на нитку, словно жемчуг! Это просто потрясающе, Мануэль – признаться, я не был уверен в том, стоит ли дарить тебе второй шанс, тем более, вызывать на свет твои скрытые возможности искусственно. Однако она оказалась гораздо упрямее, чем я ожидал…
-- Погодите, - Мануэль сделал пару шагов в сторону, не желая находиться рядом с епископом столь близко. – О чём вы вообще толкуете? Какое обратное перерождение? Какая дочь, что вообще…
Договорить мужчина не успел, ибо осознал всё прежде, чем с губ его сорвался последний вопрос. Медленно переводя взгляд с Альберты на епископа и обратно, инквизитор в уме прикидывал все варианты - для чего, в конечном итоге, он здесь? Наконец, священник сложил руки на груди и, в свою очередь, ухмыльнулся. Настал его черед.
-- Альберта де Валуа – дочь Альберто Корнетти. Браво, тут вы действительно смогли всех обхитрить, скрыв самое важное у всех на виду. Кстати, вас не волнует, что девушка уже почти час пролежала здесь, но так и не пришла в сознание? – Мануэль говорил холодным, почти безразличным тоном, однако в силу изменившейся физиологии так и не смог скрыть волнительные нотки в голосе. «Проклятая молодость, - пронеслось у него в голове. – Столько лет тренировок – всё коту под хвост!».
Мануэль сильнее сжал собственные локти, с трудом преодолевая желание броситься к клетке и удостовериться в том, что ведьма всё еще дышит.
-- О, за Альберту не беспокойся, - улыбнулся епископ. – Фергюс дал ей приличное количество рябиновой настойки, смешанной напополам с серебром и святой водой. Не смертельно, но позволит ей отдохнуть от «трудов праведных» на какое-то время.
-- Богохульствуете, не стесняясь? – Мануэль сдвинулся чуть влево, оказавшись ближе к камину. Инквизитор бросил быстрый взгляд на Верпетия, и подавил в себе очередное безрассудное желание пнуть монаха как можно больнее. Он глубоко вдохнул и попытался взять захлестнувшие его эмоции под контроль.
В этот миг, Корнетти не произнес вслух, но подумал так громко, что Мануэль скорчился от звуков его скрипучего голоса в собственной голове:
-- Будь осторожнее, мой мальчик. Если я молчу, это вовсе не означает того, что я не слушаю. Ты хочешь схватить кочергу и ударить меня, не так ли? Что ж, позволь, я облегчу тебе задачу…
Когда Мануэль смог открыть глаза, то увидел, как в воздухе, с двух сторон от его головы, висят кочерга и солдатское копьё. Инквизитор догадался, что стоит Корнетти лишь пожелать – и оба орудия устремятся на него.
-- На колени! – рявкнул епископ.
Священник предпочел молча подчиниться, нежели вновь потерять полученное неизвестно откуда новое тело.
-- Ваше Святейшество, если вы всерьез полагаете, что я стану для вашей дочери примерным мужем, призванным укрепить и возвысить ваш таинственный род – спешу заверить, что вы очень, очень сильно заблуждаетесь…, - глядя в глаза епископу, смело произнес Мануэль.
-- А-а, так ты уже наслышан о своей основной миссии? – казалось, Корнетти с удовольствием с ним забавляется. – Что касается лично меня, то я-то как раз полагал, что после того, как ты выполнишь свою первостепенную задачу, а именно, подаришь моей драгоценнейшей Альберте наследника – мы довольно-таки быстро от тебя избавимся. Но раз перспектива безраздельной власти над телом моей дочери в брачный период тебя не устраивает – что ж, тогда я вынужден пойти совсем иным, и, скажу честно, не самым приятным для тебя путём, Мануэль.
Корнетти отвел глаза, и направленные на инквизитора предметы медленно опустились на землю. В тот же миг они вспыхнули ярким синим пламенем и рассыпались в прах. Такого на своей памяти Мануэль еще не видел.
-- Господь всемогущий! – воскликнул ошарашенный инквизитор. – Ради Христа, скажите же мне, чего вы от меня хотите, и кто вы такие?! Или убейте меня на месте сей же миг! Знайте, что ежели вам нужна моя душа – то вы ее не получите! А эту безвкусную телесную оболочку можете забрать обратно – она мне ни к чему.
В этот момент, лежавший на полу Верпетий подал голос. Он что-то замычал, однако никто из собеседников поначалу не придал этому особого значения. Оба относились к юноше с презрением – один, мечтая отомстить за предполагаемое предательство, второй – просто потому, что не видел больше ценности в исполнившем свою задачу мальчишке. Однако молодой монах не унимался – он мычал и мотал при этом головой, словно за спинами говорящих происходило что-то важное. Корнетти, всерьез раздраженный этим обстоятельством, обернулся – и в тот же миг получил тяжёлую оплеуху от лохматого великана. Епископ даже вскрикнуть не успел – рухнув на прекрасный бежевый ковер белоснежной кучей старых костей.
-- Мог бы работать и посноровистей, - недовольно хмыкнул Мануэль. – Я уж чуть было не уснул, придумывая, как ещё сильнее растянуть время. Хотя, чего я требую от деревенщины?
-- Будем считать, что таким образом вы меня отблагодарили, сеньор душегуб,- парировал в свою очередь Фергюс, на ходу развязывая Верпетия. – Между прочим, еще пара минут – и вы бы вновь были покойничком. И на этот раз, уж простите, но пришлось бы вам кормить в могиле упитанных и скользких червяков.
Как только охотник вытащил кляп изо рта монаха, Верпетий молнией вскочил на ноги и горячо запричитал, обращаясь к Мануэлю:
-- Святой отец, клянусь, я здесь ни при чем! Корнетти, он хотел, чтобы я только рассказал ему о результатах наших опытов, только рассказал – не более… А потом, когда я пошел за Гансом, там уже были эти Черные Рыцари и…
-- Заткнись, и помоги Фергюсу связать этого старого колдуна-святошу, - обманчиво спокойным голосом произнес инквизитор. – С тобой мы поговорим позже, и уверяю тебя, Верпетий, ты мне за всё ответишь.
Последние слова Мануэль прошипел, одновременно набрасывая себе на плечи белый плащ Его Святейшества.
-- Как-то вам белый цвет не к лицу, - усмехнулся Фергюс.
-- Я осведомлён об этом, благодарю. – отозвался Верховный инквизитор.
Глава 4
Не муж и жена – но одна сатана
-- Сколько этой варварской дряни ты в неё влил? Я же давал четкие указания, действие зелья не должно длиться так долго!
Мануэль нёс на руках Альберту, продвигаясь по узкому тайному проходу в покоях епископа Корнетти. Впереди него бодрым армейским шагом подбитых железом сапог вышагивал Фергюс – профессиональный наёмный охотник за нечистью и, по совместительству, неудачник, не поймавший за последних два года ни одной, сколько-нибудь пристойной «ведьмовской» дичи. Ему не очень-то нравилась перспектива подчиняться приказам этого самонадеянного болвана в белом плаще, однако платил он с самого начала весьма неплохие деньги, да и возможность разжиться вдвойне за счет кровных связей самого епископа Корнетти – в этом был резон, да. Поэтому, когда инквизитор предупредил его о возможном визите Альберты в случае её побега из куба, Фергюс не растерялся, а с готовностью согласился выполнить все указания священнослужителя.
