Он улыбнулся ей так тепло и легко, словно у него только что гора с плеч свалилась. И мягко увлек ее в кресло к себе на колени. Карина взобралась на него с ногами, как когда-то в пещере, уютно чувствуя себя в коконе из теплых и заботливых мужских рук. Едва не поработившая ее паника отступила, освободив место для благодарности к тому, кто с таким терпением всегда относится к ее слабостям и страхам.
Она запустила пальцы в его волнистые волосы, каким-то шестым чувством угадывая, что ему такая ласка очень приятна. Но незнакомый немного агрессивный настрой быстро обрубил в ней желание быть нежной. Сама изумляясь своему порыву, она сжала в кулак пальцы с пропущенными между ними прядями и резко дернула назад, вынуждая оборотня запрокинуть голову на верхушку спинки кресла. В созерцании беззащитно подставившейся мужской крепкой шеи было что-то упоительное и волнующее. Карина пальчиками второй руки нежно очертила контур заросшего щетиной подбородка, провела тягучую дорожку вдоль горла, царапнула смуглую кожу, оставляя за своим ногтем красную тонкую полоску.
Эдвин, не отвлекая девушку от ее изысканий, провел обеими руками вдоль ее спины, скользнул по обтянутой джинсами округлой попке и сместил ладони на ее ноги. Его пальцы мягко, но настойчиво раздвинули ее колени, чтобы она села верхом на его возбужденную плоть. Карина прислушалась к себе и поняла, что ничего не имеет против. Поэтому уступила его деликатным пальцам и скользнула вплотную к нему, обхватив коленями его бедра. Мужчина, и так тяжело дышавший, резко выдохнул и попытался поднять пригвожденную к спинке кресла голову, но Карина ему этого не позволила. Ее пальцы недвусмысленно продолжали терзать его волосы.
Никакие слои плотной джинсовой ткани не могли помешать ей почувствовать, как сильно он возбужден. Но при этом Эдвин послушно замер, сдерживая свою страсть. И это чувство контроля над таким сильным и опасным хищником, который при желании мог бы сделать с ней всё, что угодно, но вместо этого сам становится послушным и податливым в ее руках, как пластилин, вселило в Карину пульсирующее чувственное томление. Она до неприличия эротичным движением медленно провела вдоль его груди, опустилась до напряженного плоского живота и потерлась губами о его беззащитно подставленную шею.
- Карина, - его голос прозвучал так хрипло, что стал с трудом узнаваемым, - ты как далеко готова зайти?
- Я об этом не думала, - честно ответила девушка.
- Самое время подумать, потому что я скоро думать вообще не смогу.
Карина не сдержала разочарованного вздоха, поскольку разум все-таки подсказывал, что такие эротические игры в присутствии за стеной постороннего оборотня неуместны. Она потерлась носом о широкий мужской подбородок и призналась:
- Жаль… Мне нравится тебя изучать.
И разжала пальцы, выпуская из плена его волосы.
- А уж мне как нравится, - с чувством откликнулся Эдвин, поднимая голову и пожирая губы девушки голодным бесстыдным взглядом.
- Эд! – донесся из-за стены крик Матео. – Тут посланец от Кайовы пригласил тебя к нему в кабинет.
Мужчина вновь откинулся на спинку кресла со вздохом, полным вселенского необъятного разочарования. Карина сочувствующе улыбнулась, но, в отличие от него, сохранила ясность мыслей.
- Ты помнишь, что должен рассказать мне об итоге твоей беседы с Кайовой? И о возможном для меня выборе?
Эдвин старался смотреть мимо нее, чтобы не искушать себя лишний раз, но ответил сразу:
- Я помню об этом даже больше, чем ты, уж поверь мне.
Девушка удовлетворенно улыбнулась и сползла с его колен.
- Матео, - попросил Эдвин обычным голосом, но учитывая слух оборотней, друг, конечно же, его услышал из соседней комнаты. – Напомни мне о каких-нибудь самых мерзких случаях за время нашей работы в полиции. Или расскажи новые.
- Зачем? – искренне удивился Матео.
- Затем, что идти с такой эрекцией на встречу с Кайовой просто неприлично, - пробормотал агент ФБР.
Предстоящая встреча с Кайовой была настолько судьбоносной, что Эдвину удалось быстро придти в себя и привести в порядок свои мысли.
И воспламеняющие ласки Карины его не сбили с серьезного и решительного настроя, а, наоборот, обострили его целеустремленность до состояния наточенного клинка, летящего в мишень с убийственной непреклонностью. После того шквала эмоций, которые в нем рождала девушка, и после пока скромной, но уже такой умопомрачительной близости с ней, оборотень понимал, что теперь ни одна даже самая распрекрасная женщина в мире не пробудит в нем и слабого отголоска романтического интереса. Так уж устроено сердце оборотней, что вмещает в себя только одну привязанность. И единственную любовь сроком в жизнь. Если сейчас Эдвин не отстоит право Карины на помилование, для него это будет означать такой же конец, как и для нее. Стоять в стороне и видеть, как приводят в исполнение вынесенный ей приговор, он все равно не сможет.
Агент ФБР вошел в знакомый до мельчайших подробностей кабинет и сразу внимательным цепким взглядом впился в лидера Союза. Тот сидел за массивным дубовым столом и бессмысленно перебирал в пальцах нож для вскрытия конвертов с резной ручкой из слоновой кости. Это было верным признаком того, что старик пребывает во власти сомнений и не может принять какое-то сложное решение. Его уставшее лицо с глубокими старческими морщинами было мрачнее тучи, и Эдвин ему вновь посочувствовал. Сам бы он точно не хотел полтора века править дичающими, высокомерными и вздорными оборотнями.
Помимо самого хозяина, в кабинете также оказались Настас, Габриэль, Икуто Мураками и Марта - двое доверенных лиц и двое сильнейших альф. Обменявшись со всеми сухими приветствиями и проигнорировав робкую заискивающую улыбку блондинки, Эдвин занял единственное пустующее кресло. Кайова не любил формальностей и долгих задушевных бесед, поэтому сразу заговорил о том, ради чего собрал всех присутствующих оборотней.
- Когда я узнал, что ты опять наплевал на мой приказ… Причем уже во второй раз… - старческим скрипучим голосом брюзгливо обратился вожак к Эдвину. - Я решил, что придется объявить тебя отступником и наказать. Я этого совершенно не хочу. Ведь раньше я мог полагаться на тебя, как на каменную гору. И сейчас я стал разрываться между моей привязанностью к тебе и догмами наших законов… Но вот я узнаю, что ты и сам жаждешь того наказания, которое для любого оборотня хуже смерти. Варгас, что за безумие взяло верх над твоими мозгами?
- Я не воспринимаю это, как наказание, - спокойно ответил Эдвин. – Меня полностью устроит такой исход. А в вашем понимании и всех остальных пусть это остается наказанием, которым вы совершенно справедливо подвергли отступника.
- Во имя всех святых! Эдвин… - Кайова пораженно умолк, не в силах скрыть ни печали, ни отчаяния.
Он тяжело поднялся из кресла и встал у окна спиной к собравшимся. Настас, серой тенью льнущий к спине старика, понял, что пока держать слово на этой встрече от имени лидера Союза придется ему.
- Варгас, ты прекрасно знаешь, что, будучи альфой, пользуешься массой преимуществ, которых нет у обычных оборотней. И даже если Совет решит, что ты действовал, как отступник, то наказание для тебя возможно лишь временное. А учитывая, как нам сейчас полезна твоя работа в ФБР, наказание вообще может стать формальным. Типа как в отпуск съездить. То же, о чем просишь ты, в твоем случае совершенно невозможно и недопустимо.
Эдвин был готов к такому ответу, но все равно смерил Настаса откровенно агрессивным взглядом. Высокий и поджарый индеец навахо с умным взглядом блестящих карих глаз и такими же блестящими длинными волосами и раньше-то никогда не внушал доверия агенту ФБР. А сейчас испытываемая неприязнь расцвела пышным кроваво-красным бутоном.
- Я так понимаю, уже всё решено, - не слишком приязненно откликнулся Эдвин. – И меня пригласили лишь, чтобы объявить это решение.
- Верно, - кивнул Настас. – Мы обсудили твою ситуацию со всеми здесь присутствующими. И пришли к единогласному мнению, что твоя просьба настолько абсурдна, что даже нет смысла выносить ее на Совет.
- И насколько я понял доводы, всё упирается в то, что я – альфа.
- В целом, да. Хотя есть и другие заслуживающие внимания факторы, - Настас говорил сухим официально-казенным тоном, пробуждая в Эдвине нестерпимое желание впечатать кулак в его широкоскулое лицо.
Но вместо этого агент ФБР через силу выдавил скупую улыбку, скрывая под ней ярость, и проговорил, до режущей остроты чеканя каждое слово:
- В таком случае рекомендую вспомнить, что я – альфа без клана. Мой статус – лишь пустая формальность. Мне не перед кем нести ответственность. Я всё равно ни на кого не влияю, кроме самого себя. И ни за кого не отвечаю, кроме самого себя. Поэтому ваш повод мне отказать бессмыслен. Вы просто прикрываетесь древними законами, хоть и сами понимаете, что это всего лишь отговорка.
- Как ты смеешь так дерзко себя вести?! – взорвался Кайова, обернувшись и наградив Эдвина негодующим взглядом. – Ты просишь разрешить принести себя в жертву ради человеческой девчонки! И даже если мы забудем, что ты альфа, уж ради нее всё равно не одобрили бы твое безрассудство. Она недостойна, чтобы ей спасали жизнь столь высокой ценой! А ты недостоин того, чтобы вообще о чем-то просить!
Лишь понимание, как дорого может обойтись ему и Карине его несдержанность, помогло Эдвину приструнить лютый удушливый гнев. Глухим от подавляемых чувств голосом он спросил:
- И почему мне отказывают в моем праве на просьбу, если такое право есть у всех оборотней от рождения?
- Потому что ты нарушил приказ! – со свистящим шипением ответил старый индеец.
- Это не так. Я должен был устранить угрозу, и я это сделал. Я узнал у Карины всё про фотографии, и их удалось изъять. И я ограничил ее свободу и привез сюда. Хоть она и знает о нас, но никому не может рассказать. И я не действовал исподтишка. Марта присутствовала и со мной, и с Кариной. Так что я ничего не скрывал.
Бледная явно взволнованная Марта попыталась возразить:
- Но я не была…
Эдвин не дал ей договорить фразу. Что бы она ни хотела сказать: то ли она не была в курсе его намерений, то ли не была с ним всё время рядом, то ли не была способна его остановить из-за прямой угрозы ее жизни, но агент ФБР верно рассудил, что ничего из этого списка не сыграет ему на руку. Поэтому он резко перебил свою бывшую пассию:
- Мы с Мартой были вынуждены некоторое время действовать по отдельности из-за необходимости убить Салливанов. До сих пор непонятно, как же они вышли на след Карины…
На последних словах он скользнул по блондинке многозначительным взглядом, прозрачно намекая, что если она будет перечить его версии, он расскажет Кайове об ее участии в нападении Салливанов на Центр волков. И обеспокоенная такой перспективой Марта проглотила уже готовые сорваться с языка возражения.
Икуто Мураками, перебирающий ловкими быстрыми пальцами костяные четки, скучающе обронил:
- Я думаю, Варгас сейчас в своем праве. Его основная цель была не допустить раскрытия нашей тайны, и он с нею справился. А девушку он не убил, потому что хочет спасти ей жизнь ценой своей жертвы. Как по мне, это благородный порыв. И мы не можем просто лишить его даже права просить об этом.
Эдвин удивленно покосился на Мураками. Он очень мало общался с японцем, но и этого хватало, чтобы понять, какая пропасть лежит между их взглядами на взаимоотношения с людьми. Поэтому уж от кого, а от азиатского альфы Эдвин точно не ожидал поддержки. Японец на его удивленный взгляд ответил едва уловимой по-восточному хитрой улыбкой.
Кайова же окатил смуглокожего Мураками таким презрением, словно на собрание по ошибке пробралось мерзкое насекомое. Но азиатский альфа совершенно бесстрастно и невозмутимо принял на себя гнев вожака. Темные мятежные глаза Икуто, дышащая воинственностью поза его мускулистого натренированного тела и даже обтягивающая майка, обнажившая внушительную разноцветную татуировку якудза на левом плече и предплечье – всё в облике японца выражало вызов и непокорность.
- Ты же вместе с нами принял решение об отклонении просьбы Варгаса, - с плохо скрытым раздражением напомнил ему Настас.
- Да. Но я не оспаривал его право с этой просьбой обратиться. Тебе, видимо, надо протоколировать наши беседы. А то память – штука ненадежная. Особенно, когда так удобно что-то забыть…
- Ладно, - зловеще проскрипел вожак, обрывая откровенно мятежную речь японца. – Допустим, преступления Варгаса перед Союзными кланами не столь велики, чтобы отказаться даже выслушать его. Но со слов Марты мы поняли, что Карина Тёрнер – лживая, коварная и ненавидящая нас человечка. Ради нее никакая жертва не будет оправдана, а, уж тем более, жертва альфы.
Стараясь не делать резких движений, чтобы не потерять контроль, Эдвин очень медленно обернулся к Марте. Во рту опять поселился вкус крови: резко выросшие клыки поранили нижнюю губу. У самого сердца клокотало неистовое опаляющее бешенство. Только услышав хруст крепкого дубового подлокотника, мужчина разжал побелевшие от напряжения пальцы. Блондинка, встретившая его исполненный яростью и ненавистью взгляд, испуганно вжалась в спинку кресла.
Тишину кабинета разорвал неприятный протяжный скрип ножек стула об половицы паркета. Это Габриэль пересел так, чтобы оказаться между Эдвином и Мартой. И невозмутимо просветил агента ФБР:
- Не то чтобы я сильно сомневаюсь в твоем самообладании, Варгас. Но на всякий случай напоминаю, что на мне надет очень дорогой костюм. А если ты в попытке достать нашу единственную даму еще и расшибешь мой Rolex, никакого твоего жалования не хватит, чтобы со мной расплатиться.
Несмотря на сквозящую в словах английского альфы насмешку, Эдвин даже был ему признателен. Едкая саркастичная тирада Габриэля, исполненная его самолюбования, всё же отрезвила агента ФБР. Он обернулся к Кайове и требовательно спросил:
- Что же такого сообщила Марта, раз вы решили, что Карина – лживая и коварная?
- И еще ненавидит нас. И вообще опасна, - педантично напомнил Настас.
- Опасна?! Вы говорите о слабой девушке, которая макушкой едва достает вам до груди и весит пятьдесят килограмм. И вы, оборотни, всерьез считаете ее опасной?! В таком случае мне стыдно, что я сам родился оборотнем!
Укоренные участники собрания смущенно замолчали. Мураками, бесшумно гоняющий бусины по своим четкам, тихим голосом, полным самоиронии, поинтересовался:
- Интересно, здесь уместна поговорка «На грех и грабли стреляют»?
Габриэль не сдержался и рассмеялся, прикрывая лицо ладонью. Эдвин спинным мозгом чувствовал настроение этих двух сильнейших альф и понимал, что, несмотря на их вражду в гонке за власть, сейчас – пока Кайова еще удерживает свои позиции – они оба совсем не прочь позлить старика и лишний раз ему напакостить. Даже если для этого им приходится действовать сообща. Вот и сейчас они выступали скорее союзниками, чем противниками. И если раньше Кайова и Настас навязали им выгодное для себя решение отказать в сохранении жизни Карины, то сейчас, когда Эдвин начал предъявлять вполне резонные контрдоводы, англичанин с японцем увидели для себя возможность не поддержать решение вожака. И для Эдвина это оказалось невероятной удачей.
Она запустила пальцы в его волнистые волосы, каким-то шестым чувством угадывая, что ему такая ласка очень приятна. Но незнакомый немного агрессивный настрой быстро обрубил в ней желание быть нежной. Сама изумляясь своему порыву, она сжала в кулак пальцы с пропущенными между ними прядями и резко дернула назад, вынуждая оборотня запрокинуть голову на верхушку спинки кресла. В созерцании беззащитно подставившейся мужской крепкой шеи было что-то упоительное и волнующее. Карина пальчиками второй руки нежно очертила контур заросшего щетиной подбородка, провела тягучую дорожку вдоль горла, царапнула смуглую кожу, оставляя за своим ногтем красную тонкую полоску.
Эдвин, не отвлекая девушку от ее изысканий, провел обеими руками вдоль ее спины, скользнул по обтянутой джинсами округлой попке и сместил ладони на ее ноги. Его пальцы мягко, но настойчиво раздвинули ее колени, чтобы она села верхом на его возбужденную плоть. Карина прислушалась к себе и поняла, что ничего не имеет против. Поэтому уступила его деликатным пальцам и скользнула вплотную к нему, обхватив коленями его бедра. Мужчина, и так тяжело дышавший, резко выдохнул и попытался поднять пригвожденную к спинке кресла голову, но Карина ему этого не позволила. Ее пальцы недвусмысленно продолжали терзать его волосы.
Никакие слои плотной джинсовой ткани не могли помешать ей почувствовать, как сильно он возбужден. Но при этом Эдвин послушно замер, сдерживая свою страсть. И это чувство контроля над таким сильным и опасным хищником, который при желании мог бы сделать с ней всё, что угодно, но вместо этого сам становится послушным и податливым в ее руках, как пластилин, вселило в Карину пульсирующее чувственное томление. Она до неприличия эротичным движением медленно провела вдоль его груди, опустилась до напряженного плоского живота и потерлась губами о его беззащитно подставленную шею.
- Карина, - его голос прозвучал так хрипло, что стал с трудом узнаваемым, - ты как далеко готова зайти?
- Я об этом не думала, - честно ответила девушка.
- Самое время подумать, потому что я скоро думать вообще не смогу.
Карина не сдержала разочарованного вздоха, поскольку разум все-таки подсказывал, что такие эротические игры в присутствии за стеной постороннего оборотня неуместны. Она потерлась носом о широкий мужской подбородок и призналась:
- Жаль… Мне нравится тебя изучать.
И разжала пальцы, выпуская из плена его волосы.
- А уж мне как нравится, - с чувством откликнулся Эдвин, поднимая голову и пожирая губы девушки голодным бесстыдным взглядом.
- Эд! – донесся из-за стены крик Матео. – Тут посланец от Кайовы пригласил тебя к нему в кабинет.
Мужчина вновь откинулся на спинку кресла со вздохом, полным вселенского необъятного разочарования. Карина сочувствующе улыбнулась, но, в отличие от него, сохранила ясность мыслей.
- Ты помнишь, что должен рассказать мне об итоге твоей беседы с Кайовой? И о возможном для меня выборе?
Эдвин старался смотреть мимо нее, чтобы не искушать себя лишний раз, но ответил сразу:
- Я помню об этом даже больше, чем ты, уж поверь мне.
Девушка удовлетворенно улыбнулась и сползла с его колен.
- Матео, - попросил Эдвин обычным голосом, но учитывая слух оборотней, друг, конечно же, его услышал из соседней комнаты. – Напомни мне о каких-нибудь самых мерзких случаях за время нашей работы в полиции. Или расскажи новые.
- Зачем? – искренне удивился Матео.
- Затем, что идти с такой эрекцией на встречу с Кайовой просто неприлично, - пробормотал агент ФБР.
***
Прода от 31.12.2018, 03:07
Предстоящая встреча с Кайовой была настолько судьбоносной, что Эдвину удалось быстро придти в себя и привести в порядок свои мысли.
И воспламеняющие ласки Карины его не сбили с серьезного и решительного настроя, а, наоборот, обострили его целеустремленность до состояния наточенного клинка, летящего в мишень с убийственной непреклонностью. После того шквала эмоций, которые в нем рождала девушка, и после пока скромной, но уже такой умопомрачительной близости с ней, оборотень понимал, что теперь ни одна даже самая распрекрасная женщина в мире не пробудит в нем и слабого отголоска романтического интереса. Так уж устроено сердце оборотней, что вмещает в себя только одну привязанность. И единственную любовь сроком в жизнь. Если сейчас Эдвин не отстоит право Карины на помилование, для него это будет означать такой же конец, как и для нее. Стоять в стороне и видеть, как приводят в исполнение вынесенный ей приговор, он все равно не сможет.
Агент ФБР вошел в знакомый до мельчайших подробностей кабинет и сразу внимательным цепким взглядом впился в лидера Союза. Тот сидел за массивным дубовым столом и бессмысленно перебирал в пальцах нож для вскрытия конвертов с резной ручкой из слоновой кости. Это было верным признаком того, что старик пребывает во власти сомнений и не может принять какое-то сложное решение. Его уставшее лицо с глубокими старческими морщинами было мрачнее тучи, и Эдвин ему вновь посочувствовал. Сам бы он точно не хотел полтора века править дичающими, высокомерными и вздорными оборотнями.
Помимо самого хозяина, в кабинете также оказались Настас, Габриэль, Икуто Мураками и Марта - двое доверенных лиц и двое сильнейших альф. Обменявшись со всеми сухими приветствиями и проигнорировав робкую заискивающую улыбку блондинки, Эдвин занял единственное пустующее кресло. Кайова не любил формальностей и долгих задушевных бесед, поэтому сразу заговорил о том, ради чего собрал всех присутствующих оборотней.
- Когда я узнал, что ты опять наплевал на мой приказ… Причем уже во второй раз… - старческим скрипучим голосом брюзгливо обратился вожак к Эдвину. - Я решил, что придется объявить тебя отступником и наказать. Я этого совершенно не хочу. Ведь раньше я мог полагаться на тебя, как на каменную гору. И сейчас я стал разрываться между моей привязанностью к тебе и догмами наших законов… Но вот я узнаю, что ты и сам жаждешь того наказания, которое для любого оборотня хуже смерти. Варгас, что за безумие взяло верх над твоими мозгами?
- Я не воспринимаю это, как наказание, - спокойно ответил Эдвин. – Меня полностью устроит такой исход. А в вашем понимании и всех остальных пусть это остается наказанием, которым вы совершенно справедливо подвергли отступника.
- Во имя всех святых! Эдвин… - Кайова пораженно умолк, не в силах скрыть ни печали, ни отчаяния.
Он тяжело поднялся из кресла и встал у окна спиной к собравшимся. Настас, серой тенью льнущий к спине старика, понял, что пока держать слово на этой встрече от имени лидера Союза придется ему.
- Варгас, ты прекрасно знаешь, что, будучи альфой, пользуешься массой преимуществ, которых нет у обычных оборотней. И даже если Совет решит, что ты действовал, как отступник, то наказание для тебя возможно лишь временное. А учитывая, как нам сейчас полезна твоя работа в ФБР, наказание вообще может стать формальным. Типа как в отпуск съездить. То же, о чем просишь ты, в твоем случае совершенно невозможно и недопустимо.
Эдвин был готов к такому ответу, но все равно смерил Настаса откровенно агрессивным взглядом. Высокий и поджарый индеец навахо с умным взглядом блестящих карих глаз и такими же блестящими длинными волосами и раньше-то никогда не внушал доверия агенту ФБР. А сейчас испытываемая неприязнь расцвела пышным кроваво-красным бутоном.
- Я так понимаю, уже всё решено, - не слишком приязненно откликнулся Эдвин. – И меня пригласили лишь, чтобы объявить это решение.
- Верно, - кивнул Настас. – Мы обсудили твою ситуацию со всеми здесь присутствующими. И пришли к единогласному мнению, что твоя просьба настолько абсурдна, что даже нет смысла выносить ее на Совет.
- И насколько я понял доводы, всё упирается в то, что я – альфа.
- В целом, да. Хотя есть и другие заслуживающие внимания факторы, - Настас говорил сухим официально-казенным тоном, пробуждая в Эдвине нестерпимое желание впечатать кулак в его широкоскулое лицо.
Но вместо этого агент ФБР через силу выдавил скупую улыбку, скрывая под ней ярость, и проговорил, до режущей остроты чеканя каждое слово:
- В таком случае рекомендую вспомнить, что я – альфа без клана. Мой статус – лишь пустая формальность. Мне не перед кем нести ответственность. Я всё равно ни на кого не влияю, кроме самого себя. И ни за кого не отвечаю, кроме самого себя. Поэтому ваш повод мне отказать бессмыслен. Вы просто прикрываетесь древними законами, хоть и сами понимаете, что это всего лишь отговорка.
- Как ты смеешь так дерзко себя вести?! – взорвался Кайова, обернувшись и наградив Эдвина негодующим взглядом. – Ты просишь разрешить принести себя в жертву ради человеческой девчонки! И даже если мы забудем, что ты альфа, уж ради нее всё равно не одобрили бы твое безрассудство. Она недостойна, чтобы ей спасали жизнь столь высокой ценой! А ты недостоин того, чтобы вообще о чем-то просить!
Лишь понимание, как дорого может обойтись ему и Карине его несдержанность, помогло Эдвину приструнить лютый удушливый гнев. Глухим от подавляемых чувств голосом он спросил:
- И почему мне отказывают в моем праве на просьбу, если такое право есть у всех оборотней от рождения?
- Потому что ты нарушил приказ! – со свистящим шипением ответил старый индеец.
- Это не так. Я должен был устранить угрозу, и я это сделал. Я узнал у Карины всё про фотографии, и их удалось изъять. И я ограничил ее свободу и привез сюда. Хоть она и знает о нас, но никому не может рассказать. И я не действовал исподтишка. Марта присутствовала и со мной, и с Кариной. Так что я ничего не скрывал.
Бледная явно взволнованная Марта попыталась возразить:
- Но я не была…
Эдвин не дал ей договорить фразу. Что бы она ни хотела сказать: то ли она не была в курсе его намерений, то ли не была с ним всё время рядом, то ли не была способна его остановить из-за прямой угрозы ее жизни, но агент ФБР верно рассудил, что ничего из этого списка не сыграет ему на руку. Поэтому он резко перебил свою бывшую пассию:
- Мы с Мартой были вынуждены некоторое время действовать по отдельности из-за необходимости убить Салливанов. До сих пор непонятно, как же они вышли на след Карины…
На последних словах он скользнул по блондинке многозначительным взглядом, прозрачно намекая, что если она будет перечить его версии, он расскажет Кайове об ее участии в нападении Салливанов на Центр волков. И обеспокоенная такой перспективой Марта проглотила уже готовые сорваться с языка возражения.
Икуто Мураками, перебирающий ловкими быстрыми пальцами костяные четки, скучающе обронил:
- Я думаю, Варгас сейчас в своем праве. Его основная цель была не допустить раскрытия нашей тайны, и он с нею справился. А девушку он не убил, потому что хочет спасти ей жизнь ценой своей жертвы. Как по мне, это благородный порыв. И мы не можем просто лишить его даже права просить об этом.
Эдвин удивленно покосился на Мураками. Он очень мало общался с японцем, но и этого хватало, чтобы понять, какая пропасть лежит между их взглядами на взаимоотношения с людьми. Поэтому уж от кого, а от азиатского альфы Эдвин точно не ожидал поддержки. Японец на его удивленный взгляд ответил едва уловимой по-восточному хитрой улыбкой.
Кайова же окатил смуглокожего Мураками таким презрением, словно на собрание по ошибке пробралось мерзкое насекомое. Но азиатский альфа совершенно бесстрастно и невозмутимо принял на себя гнев вожака. Темные мятежные глаза Икуто, дышащая воинственностью поза его мускулистого натренированного тела и даже обтягивающая майка, обнажившая внушительную разноцветную татуировку якудза на левом плече и предплечье – всё в облике японца выражало вызов и непокорность.
- Ты же вместе с нами принял решение об отклонении просьбы Варгаса, - с плохо скрытым раздражением напомнил ему Настас.
- Да. Но я не оспаривал его право с этой просьбой обратиться. Тебе, видимо, надо протоколировать наши беседы. А то память – штука ненадежная. Особенно, когда так удобно что-то забыть…
- Ладно, - зловеще проскрипел вожак, обрывая откровенно мятежную речь японца. – Допустим, преступления Варгаса перед Союзными кланами не столь велики, чтобы отказаться даже выслушать его. Но со слов Марты мы поняли, что Карина Тёрнер – лживая, коварная и ненавидящая нас человечка. Ради нее никакая жертва не будет оправдана, а, уж тем более, жертва альфы.
Стараясь не делать резких движений, чтобы не потерять контроль, Эдвин очень медленно обернулся к Марте. Во рту опять поселился вкус крови: резко выросшие клыки поранили нижнюю губу. У самого сердца клокотало неистовое опаляющее бешенство. Только услышав хруст крепкого дубового подлокотника, мужчина разжал побелевшие от напряжения пальцы. Блондинка, встретившая его исполненный яростью и ненавистью взгляд, испуганно вжалась в спинку кресла.
Тишину кабинета разорвал неприятный протяжный скрип ножек стула об половицы паркета. Это Габриэль пересел так, чтобы оказаться между Эдвином и Мартой. И невозмутимо просветил агента ФБР:
- Не то чтобы я сильно сомневаюсь в твоем самообладании, Варгас. Но на всякий случай напоминаю, что на мне надет очень дорогой костюм. А если ты в попытке достать нашу единственную даму еще и расшибешь мой Rolex, никакого твоего жалования не хватит, чтобы со мной расплатиться.
Несмотря на сквозящую в словах английского альфы насмешку, Эдвин даже был ему признателен. Едкая саркастичная тирада Габриэля, исполненная его самолюбования, всё же отрезвила агента ФБР. Он обернулся к Кайове и требовательно спросил:
- Что же такого сообщила Марта, раз вы решили, что Карина – лживая и коварная?
- И еще ненавидит нас. И вообще опасна, - педантично напомнил Настас.
- Опасна?! Вы говорите о слабой девушке, которая макушкой едва достает вам до груди и весит пятьдесят килограмм. И вы, оборотни, всерьез считаете ее опасной?! В таком случае мне стыдно, что я сам родился оборотнем!
Укоренные участники собрания смущенно замолчали. Мураками, бесшумно гоняющий бусины по своим четкам, тихим голосом, полным самоиронии, поинтересовался:
- Интересно, здесь уместна поговорка «На грех и грабли стреляют»?
Габриэль не сдержался и рассмеялся, прикрывая лицо ладонью. Эдвин спинным мозгом чувствовал настроение этих двух сильнейших альф и понимал, что, несмотря на их вражду в гонке за власть, сейчас – пока Кайова еще удерживает свои позиции – они оба совсем не прочь позлить старика и лишний раз ему напакостить. Даже если для этого им приходится действовать сообща. Вот и сейчас они выступали скорее союзниками, чем противниками. И если раньше Кайова и Настас навязали им выгодное для себя решение отказать в сохранении жизни Карины, то сейчас, когда Эдвин начал предъявлять вполне резонные контрдоводы, англичанин с японцем увидели для себя возможность не поддержать решение вожака. И для Эдвина это оказалось невероятной удачей.
