- Варгас прав, - авторитетно заявил Габриэль. – Давайте уже его выслушаем, а потом сами составим своё мнение.
- Поддерживаю, - откликнулся Мураками, не расставаясь и на Совете со своими любимыми четками.
Настас, перехватив взгляд Кайовы, кратко кивнул, и Эдвин сел в пустое кресло посреди зала, предназначенное для просителей. Он впервые присутствовал на Совете в такой роли. И понял, насколько это страшно: когда твою судьбу решает множество равнодушных и эгоистичных оборотней. Сидеть было некомфортно, потому что он видел лица заседателей лишь с ближайших двух рядов первого этажа и с первого ряда бельэтажа. А большинство собравшихся альф также не видели его, и убедить их в чем-либо из-за отсутствия зрительного контакта станет сложнее. Но встать в полный рост было нельзя. В отличие от человеческого общества, среди оборотней не допускалась возможность стоять на различного рода собраниях. И уж тем более, вставать за какие-либо трибуны. Ведь если бы проситель смотрел на сидящих заседателей с высоты своего роста, на языке их звериной половины это означало бы его лидерское положение и общепризнанный авторитет. Так что привилегированное право стоять в полный рост на заседании Совета было только у Кайовы.
Постаравшись отбросить неприятные сравнения с залом суда, Эдвин уверенно и твердо обратился к Совету:
- Сегодня уже много было сказано о том, что я нарушил приказ лидера Союза. И, откровенно говоря, это действительно так…
Зал наполнился недовольным роптанием и укоряющими возгласами.
- Но, - властные интонации Эдвина утихомирили неясный гул голосов, - мы все смотрим на эту ситуацию очень узко. Издревле было заведено, что лидер Союза является гарантом и самым ярым приверженцем наших законов. Потому что они направлены на сохранение баланса между оборотнями и людьми. А лидер Союза должен быть больше всех остальных заинтересован в мире с людьми из-за своей человечности. Мы все привыкли к тому, что так должно быть, и уже даже перестали анализировать, а действительно ли всё обстоит именно так…
Множество выкриков с мест разорвало в клочья относительную тишину в зале. Альфа-самцы поняли, что тот, кто пришел сюда в качестве просителя, публично позволил себе то, что считалось табу даже наедине с собой – открытое недоверие к лидеру Союза. Эдвин наблюдал за возмущенными заседателями с хладнокровным спокойствием, потому что видел, что и негодуют далеко не все, да и недовольство многих – не более, чем актерская игра. Дождавшись, пока страсти поутихнут, он невозмутимо продолжил:
- Все мы знаем, что нынешний лидер Союза – потомок Усмиряющей лишь в третьем поколении. И надо признать, что его человечность слишком слаба, чтобы полагаться на нее, как на гаранта соблюдения законов. Потому что Кайова отдал мне приказ, прямо противоречащий закону, из-за чего я его и не выполнил. Как мы можем доверять лидеру Союзу, чья человечность даже слабее, чем у рядового альфы?
- Как ты смеешь?! Это открытый мятеж! – вскочил со своего места покрасневший от возмущения Настас.
Но его почти никто не услышал – такой гвалт поднялся в зале. Авторитетный альфа Войтто, чья семья шла корнями от коренного народа Финляндии – саамов – своим зычным басом легко перекрыл общий гомон:
- Варгас, твои обвинения очень серьезны. Надеюсь, ты сможешь их обосновать.
- Разумеется. Наш основной закон не допускает убийства людей без самой крайней на то необходимости. И сейчас, когда дичающие кланы повсеместно нарушают этот запрет, нам тем более должно стать очевидным, насколько важно его соблюдение. Мудрость наших предков завещала нам прибегнуть к вынужденному убийству человека, лишь если не останется никакого иного выхода. Ни единого. Но в случае с Кариной Тёрнер такой выход есть. Однако Кайова его отметает. Видимо, его единоличное мнение для него куда важнее, чем древний закон.
- Варгас, ты же должен понимать, что девушку невозможно обратить, - с долей сочувствия возразил Войтто. – Так о каком выходе ты тогда говоришь?
- О пожизненном отречении.
Вот теперь в зале Совета установилась такая тишина, что можно было услышать, как пылинки мягко ложатся на подоконник.
- Ты сейчас говоришь о своем отречении? – уточнил опешивший Войтто.
- Само собой.
- Ты ведь осознаешь последствия? Отречение – это наказание хуже казни. Абсолютное большинство из нас предпочли бы смерть, чем пожизненное отлучение от нашего общества.
- Конечно, осознаю. Но мне гораздо проще. Все здесь присутствующие свою жизнь провели в клане и уже не мыслят существования без него. Я же сам по себе с девяти лет. Так что я совершенно осмысленно и трезво принял такое решение и прошу Совет, чтобы мне его одобрили.
Скрипнув ножками кресла по паркету, со своего места тяжело поднялся Кайова.
- Ты много всего сказал, Эдвин, - веско провозгласил он. – Но теперь и я выскажусь по поводу твоих абсурдных обвинений. И объясню Совету, что я против твоей идиотской затеи не потому, что меня замучил старческий геморрой или я в приступе маразма забыл о законе. Нет, я против потому, что мой мозг пока еще соображает, а вот вместо твоего сейчас работает горстка кипящих гормонов.
В зале Совета раздались одобрительные смешки. И Кайова начал произносить еще одну убедительную речь, с каждым словом которой надежды Эдвина на благополучный исход таяли, подобно мороженому на солнце. Лидер Союза рассудительно, авторитетно и разумно говорил о важности Эдвина для всего общества оборотней, о его долге возродить некогда сильный и могучий клан, об отсутствии у него права на отречение из-за врожденных способностей альфы, о его миротворческих качествах, так важных на пороге войны с вольными кланами и в их тяжелое время всеобщего одичания. Эдвин, стараясь сохранять хотя бы внешнюю невозмутимость, возражал на каждый его довод. Они стали похожими на двух игроков, соревнующихся в перетягивании каната. И никто не желал уступить противнику. Когда все возражения иссякли, и Эдвин видел, какое впечатление произвела на собравшихся сила убеждения Кайовы, ему пришлось прибегнуть к своему самому последнему и рискованному доводу:
- Лидер Союза допускает довольно странную мысль, что если Карина будет убита по его приказу, я как ни в чем ни бывало вернусь к своей работе. И стану по-прежнему покрывать преступления дичающих оборотней, приму деятельное участие в разборках с вольными кланами… Неужели вы думаете, что всё так и будет?! Да ни черта! Она – моя избранная пара, и лишь ее благополучие играет для меня значение. Вы сейчас будете решать вопрос, возможно ли мое отречение или нет, но не понимаете, что я уже мысленно отрекся от всех вас. И этого не изменить какими-то глупыми запретами.
- Как ты смеешь?! Это же предательство! – горько воскликнул Кайова. – И всё ради какой-то человеческой девки!
Эдвин на долю секунды прикрыл глаза, чтобы справиться с бешенством из-за нанесенного Карине оскорбления.
- А еще ради права на выбор и права на самоопределение, которые есть у каждого оборотня от рождения, - ровным голосом возразил он. - Я – не альфа. Я – лишь потомок альфы. Моя жизнь принадлежит не клану, а только мне. И уж тем более она не принадлежит вам. Почему я должен быть лишен свободы выбора только потому, что вы уже сами решили за Совет назначить меня своим преемником? А завтрашнее заседание для вас - лишь способ сделать так, чтобы все винтики заняли свои положенные места?
Очередной недовольный ропот собравшихся подсказал Эдвину, что он ударил в правильную точку. На место Кайовы метили многие. И такой явный намек, что лидер Союза хочет всеми силами удержать того, кого без учета общего мнения считает своим наследником, вызвал бурное недовольство заседателей.
- Давайте уже голосовать! – крикнул Габриэль, верно определив, что это наиболее удачный момент для отправки конкурента в пожизненную ссылку.
Настас, обменявшись взглядом со старым индейцем, объявил:
- Приступаем к открытому голосованию. Лидер Союзных кланов голосует последним. Традиционно напоминаю, что при равном количестве голосов его голос будет считаться за два.
И для Эдвина началась пытка. Все собравшиеся по очереди объявляли свое решение, и агент ФБР в уме подсчитывал число голосов «за» и «против». Почти все первые опрошенные заседатели благосклонно отнеслись к его просьбе, и Эдвин уже был готов облегченно выдохнуть. Но тут очередь дошла до Войтто. Рыжеволосый скуластый бородач с обычно смешливыми, но сейчас посерьезневшими пронзительно-синими глазами некоторое время колебался, а затем раскатисто произнес:
- Эдвин, прости. Но я разделяю мнение лидера Союза, что в такое смутное время, как сейчас, тебя нельзя отпускать. Может, мы рассмотрим вариант, чтобы Карина Тёрнер всегда оставалась при тебе, а ты отказался от идеи отречения?
- Марта вчера отравила ее белладонной, - устало ответил агент ФБР. – Прямо здесь, в этом доме, в присутствии моего близкого друга. А ведь Марта – доверенное лицо лидера Союза, которая пользуется таким его безграничным доверием, что даже присутствует здесь. И неужели я после этого должен поверить, что такие попытки не повторятся вновь? Нет, в нашем обществе Карине никогда не будет безопасно.
- Что ж, - кивнул Войтто, - тогда я голосую против твоего отречения.
Чего Эдвин и опасался, после решения Войтто многие заседатели стали голосовать также – спокойный, рассудительный и справедливый финн пользовался всеобщим уважением. И серьезного перевеса не стало ни у какой позиции. Вот только в самом голосовании прослеживалась четкая закономерность. Те оборотни, которые выступали против войны с людьми, голосовали за запрет Эдвину отречения. Видимо, зная его расположение к людям, надеялись на его помощь в будущем. И Габриэль едва не скрежетал зубами, видя, как его единомышленники вполне готовы рассмотреть на роль лидера Союза кандидатуру Эдвина. Те же заседатели, которые грезили о войне с человечеством, охотно отдавали свои голоса за то, чтобы Эдвин на долгие годы удалился в глухой лес и не мешал их планам.
Когда очередь озвучить свое решение дошла до Себастьяна, он лениво объявил:
- Я воздерживаюсь от голосования.
- Это еще почему? – сурово нахмурился Настас.
- А смысл мне что-то говорить? – риторически поинтересовался Себастьян, с неподдельным интересом изучая свои ногти. – Если я проголосую за отречение Варгаса, все решат, что я продолжаю дело своих предков и всеми силами стараюсь не допустить возрождения его клана. А если проголосую против, все подумают, что я так пытаюсь насолить Варгасу из-за нашей давней вражды. В шахматах такое дурацкое положение называется цугцвангом. Но в игре я обязан сделать ход. А здесь могу воздержаться. Так что я промолчу.
Кайова на вопросительный взгляд Настаса ответил усталым кивком, и голосование продолжилось дальше. Эдвину всё тяжелее удавалось справиться с волнением. Оно начало перерастать в неконтролируемый безотчетный страх. Уже озвучили свое решение почти все заседатели, но голоса продолжали оставаться практически равными. Агент ФБР тяжелым взглядом посмотрел на бесстрастного Мураками. Тот прищурился, догадываясь о намерениях Эдвина. Если Совет закончится не в его пользу, именно Икуто сможет стать тем союзником, который согласится на открытый военный мятеж с захватом власти и убийством Кайовы. И если это сохранит жизнь Карине, Эдвин был готов идти по трупам. Проницательный Мураками едва заметно улыбнулся, предвкушая нового союзника. Пока двое альфа-самцов обменивались понимающими взглядами, голосование, наконец, почти завершилось.
На момент, когда свое решение озвучили все заседатели, кроме Кайовы, позиция за отречение Эдвина лидировала с перевесом всего в один голос. Лидер Союза медленно поднялся со своего кресла и властно объявил:
- Я голосую против добровольного отречения Эдвина Варгаса. Итого, количество голосов равное. Учитывая, что мой голос является более веским…
- Подождите, - вдруг неожиданно перебил его Себастьян. – Я решил проголосовать.
- Какого черта, Эррера? – раздраженно спросил Настас. – Ты уже отказался. Поздно пытаться переиграть.
- Ничего подобного. Наш лидер еще не успел объявить итог голосования. А я еще не успел отдать свой голос. Так что по всем правилам я имею право озвучить свое решение.
- Говори! – рявкнул Кайова.
- Я голосую за то, чтобы позволить Варгасу добровольное отречение.
Эдвин тяжело перевел дух, испытывая невероятное облегчение. А лидер Союзных кланов подался вперед, явно намереваясь произнести Себастьяну гневную отповедь. Его потускневшие от возраста глаза горели безудержной яростью. Настас успел предупреждающе положить руку ему на плечо, чтобы старый индеец не посрамил своего достоинства несдержанными эмоциями. Кайова бессильно выдохнул и надломленным голосом объявил:
- Что ж… Благодаря саботажу альфы клана Эррера, Совет с перевесом всего в один голос проголосовал за разрешение Варгасу добровольного отречения с Кариной Тёрнер. Но теперь и сама девушка должна подтвердить свое согласие на такое решение. Мы пригласим ее сюда и спросим. Но сначала обсудим иные вопросы по повестке дня. Амурные похождения Варгаса и так отняли у нас чертовски много времени. А ты, Эдвин, - Кайова прямо посмотрел в глаза своему воспитаннику, и тот похолодел, увидев, что индеец и не подумал отступить, - сейчас будешь удален из зала Совета. И до конца заседания проведешь время под… наблюдением.
- Что? Почему? Разве не я спрошу у Карины про ее согласие?
- Конечно, нет. Это сделает Совет в моем лице. А тебя здесь даже не будет.
- Почему вы меня удаляете?
- Ты сам сказал, что уже отрекся от всех нас. Значит, тебя не волнуют наши проблемы с дичающими кланами. Поэтому ты лишаешься права присутствовать во время их обсуждения. А мы сейчас как раз этим и будем заниматься. Так что будь добр, проследуй за моими помощниками.
- Карина испугается, оказавшись среди двух с лишним сотен незнакомых оборотней! Она и так еще не отошла от белладонны! А вы специально сформулируете свой вопрос так, чтобы подтолкнуть ее к отказу! Чтобы представить ситуацию в наихудшем свете!
- Варгас, я не понимаю твоих претензий, - добродушно-снисходительно ответил Кайова. – Неужели на решение девушки может повлиять такая мелочь, как личность того, кто задает вопрос? Если да, то вынужден тебя разочаровать: видимо, она не сильно рвется в изгнание вместе с тобой. И можешь не переживать, я не стану предлагать ей свою кандидатуру. Уверю, что речь идет о тебе. Уж я точно не собираюсь вместе с ней пожизненно кормить комаров.
Совет разразился дружным хохотом. С ослепляющей отчаянной ясностью Эдвин понял, что в этом вопросе спорить бесполезно. Лишние склоки – неоправданные, с точки зрения заседателей – не придадут ему авторитета. А он и так одержал победу в голосовании с таким трудом и с минимальным перевесом. Обреченно поднявшись с кресла, он пошел вслед за двумя молодыми кланниками Кайовы.
Но помимо него, к выходу направился также и Себастьян.
- Эррера, зачем ты уходишь? Какого дьявола ты творишь?! – остановил его гневный вопрос Настаса.
Альфа неторопливо развернулся к Кайове и с ленивыми нотками собственного превосходства ответил:
- Зачем мне тратить свое время на ваши диспуты, если лидер Союзных кланов все равно считает мое мнение всего лишь саботажем? Я официально отдаю свой голос ему. Уверен, Кайова распорядится им куда мудрее и дальновиднее меня.
- Поддерживаю, - откликнулся Мураками, не расставаясь и на Совете со своими любимыми четками.
Настас, перехватив взгляд Кайовы, кратко кивнул, и Эдвин сел в пустое кресло посреди зала, предназначенное для просителей. Он впервые присутствовал на Совете в такой роли. И понял, насколько это страшно: когда твою судьбу решает множество равнодушных и эгоистичных оборотней. Сидеть было некомфортно, потому что он видел лица заседателей лишь с ближайших двух рядов первого этажа и с первого ряда бельэтажа. А большинство собравшихся альф также не видели его, и убедить их в чем-либо из-за отсутствия зрительного контакта станет сложнее. Но встать в полный рост было нельзя. В отличие от человеческого общества, среди оборотней не допускалась возможность стоять на различного рода собраниях. И уж тем более, вставать за какие-либо трибуны. Ведь если бы проситель смотрел на сидящих заседателей с высоты своего роста, на языке их звериной половины это означало бы его лидерское положение и общепризнанный авторитет. Так что привилегированное право стоять в полный рост на заседании Совета было только у Кайовы.
Постаравшись отбросить неприятные сравнения с залом суда, Эдвин уверенно и твердо обратился к Совету:
- Сегодня уже много было сказано о том, что я нарушил приказ лидера Союза. И, откровенно говоря, это действительно так…
Зал наполнился недовольным роптанием и укоряющими возгласами.
- Но, - властные интонации Эдвина утихомирили неясный гул голосов, - мы все смотрим на эту ситуацию очень узко. Издревле было заведено, что лидер Союза является гарантом и самым ярым приверженцем наших законов. Потому что они направлены на сохранение баланса между оборотнями и людьми. А лидер Союза должен быть больше всех остальных заинтересован в мире с людьми из-за своей человечности. Мы все привыкли к тому, что так должно быть, и уже даже перестали анализировать, а действительно ли всё обстоит именно так…
Множество выкриков с мест разорвало в клочья относительную тишину в зале. Альфа-самцы поняли, что тот, кто пришел сюда в качестве просителя, публично позволил себе то, что считалось табу даже наедине с собой – открытое недоверие к лидеру Союза. Эдвин наблюдал за возмущенными заседателями с хладнокровным спокойствием, потому что видел, что и негодуют далеко не все, да и недовольство многих – не более, чем актерская игра. Дождавшись, пока страсти поутихнут, он невозмутимо продолжил:
- Все мы знаем, что нынешний лидер Союза – потомок Усмиряющей лишь в третьем поколении. И надо признать, что его человечность слишком слаба, чтобы полагаться на нее, как на гаранта соблюдения законов. Потому что Кайова отдал мне приказ, прямо противоречащий закону, из-за чего я его и не выполнил. Как мы можем доверять лидеру Союзу, чья человечность даже слабее, чем у рядового альфы?
- Как ты смеешь?! Это открытый мятеж! – вскочил со своего места покрасневший от возмущения Настас.
Но его почти никто не услышал – такой гвалт поднялся в зале. Авторитетный альфа Войтто, чья семья шла корнями от коренного народа Финляндии – саамов – своим зычным басом легко перекрыл общий гомон:
- Варгас, твои обвинения очень серьезны. Надеюсь, ты сможешь их обосновать.
- Разумеется. Наш основной закон не допускает убийства людей без самой крайней на то необходимости. И сейчас, когда дичающие кланы повсеместно нарушают этот запрет, нам тем более должно стать очевидным, насколько важно его соблюдение. Мудрость наших предков завещала нам прибегнуть к вынужденному убийству человека, лишь если не останется никакого иного выхода. Ни единого. Но в случае с Кариной Тёрнер такой выход есть. Однако Кайова его отметает. Видимо, его единоличное мнение для него куда важнее, чем древний закон.
- Варгас, ты же должен понимать, что девушку невозможно обратить, - с долей сочувствия возразил Войтто. – Так о каком выходе ты тогда говоришь?
- О пожизненном отречении.
Вот теперь в зале Совета установилась такая тишина, что можно было услышать, как пылинки мягко ложатся на подоконник.
- Ты сейчас говоришь о своем отречении? – уточнил опешивший Войтто.
- Само собой.
- Ты ведь осознаешь последствия? Отречение – это наказание хуже казни. Абсолютное большинство из нас предпочли бы смерть, чем пожизненное отлучение от нашего общества.
- Конечно, осознаю. Но мне гораздо проще. Все здесь присутствующие свою жизнь провели в клане и уже не мыслят существования без него. Я же сам по себе с девяти лет. Так что я совершенно осмысленно и трезво принял такое решение и прошу Совет, чтобы мне его одобрили.
Скрипнув ножками кресла по паркету, со своего места тяжело поднялся Кайова.
- Ты много всего сказал, Эдвин, - веско провозгласил он. – Но теперь и я выскажусь по поводу твоих абсурдных обвинений. И объясню Совету, что я против твоей идиотской затеи не потому, что меня замучил старческий геморрой или я в приступе маразма забыл о законе. Нет, я против потому, что мой мозг пока еще соображает, а вот вместо твоего сейчас работает горстка кипящих гормонов.
В зале Совета раздались одобрительные смешки. И Кайова начал произносить еще одну убедительную речь, с каждым словом которой надежды Эдвина на благополучный исход таяли, подобно мороженому на солнце. Лидер Союза рассудительно, авторитетно и разумно говорил о важности Эдвина для всего общества оборотней, о его долге возродить некогда сильный и могучий клан, об отсутствии у него права на отречение из-за врожденных способностей альфы, о его миротворческих качествах, так важных на пороге войны с вольными кланами и в их тяжелое время всеобщего одичания. Эдвин, стараясь сохранять хотя бы внешнюю невозмутимость, возражал на каждый его довод. Они стали похожими на двух игроков, соревнующихся в перетягивании каната. И никто не желал уступить противнику. Когда все возражения иссякли, и Эдвин видел, какое впечатление произвела на собравшихся сила убеждения Кайовы, ему пришлось прибегнуть к своему самому последнему и рискованному доводу:
- Лидер Союза допускает довольно странную мысль, что если Карина будет убита по его приказу, я как ни в чем ни бывало вернусь к своей работе. И стану по-прежнему покрывать преступления дичающих оборотней, приму деятельное участие в разборках с вольными кланами… Неужели вы думаете, что всё так и будет?! Да ни черта! Она – моя избранная пара, и лишь ее благополучие играет для меня значение. Вы сейчас будете решать вопрос, возможно ли мое отречение или нет, но не понимаете, что я уже мысленно отрекся от всех вас. И этого не изменить какими-то глупыми запретами.
- Как ты смеешь?! Это же предательство! – горько воскликнул Кайова. – И всё ради какой-то человеческой девки!
Эдвин на долю секунды прикрыл глаза, чтобы справиться с бешенством из-за нанесенного Карине оскорбления.
- А еще ради права на выбор и права на самоопределение, которые есть у каждого оборотня от рождения, - ровным голосом возразил он. - Я – не альфа. Я – лишь потомок альфы. Моя жизнь принадлежит не клану, а только мне. И уж тем более она не принадлежит вам. Почему я должен быть лишен свободы выбора только потому, что вы уже сами решили за Совет назначить меня своим преемником? А завтрашнее заседание для вас - лишь способ сделать так, чтобы все винтики заняли свои положенные места?
Очередной недовольный ропот собравшихся подсказал Эдвину, что он ударил в правильную точку. На место Кайовы метили многие. И такой явный намек, что лидер Союза хочет всеми силами удержать того, кого без учета общего мнения считает своим наследником, вызвал бурное недовольство заседателей.
- Давайте уже голосовать! – крикнул Габриэль, верно определив, что это наиболее удачный момент для отправки конкурента в пожизненную ссылку.
Настас, обменявшись взглядом со старым индейцем, объявил:
- Приступаем к открытому голосованию. Лидер Союзных кланов голосует последним. Традиционно напоминаю, что при равном количестве голосов его голос будет считаться за два.
И для Эдвина началась пытка. Все собравшиеся по очереди объявляли свое решение, и агент ФБР в уме подсчитывал число голосов «за» и «против». Почти все первые опрошенные заседатели благосклонно отнеслись к его просьбе, и Эдвин уже был готов облегченно выдохнуть. Но тут очередь дошла до Войтто. Рыжеволосый скуластый бородач с обычно смешливыми, но сейчас посерьезневшими пронзительно-синими глазами некоторое время колебался, а затем раскатисто произнес:
- Эдвин, прости. Но я разделяю мнение лидера Союза, что в такое смутное время, как сейчас, тебя нельзя отпускать. Может, мы рассмотрим вариант, чтобы Карина Тёрнер всегда оставалась при тебе, а ты отказался от идеи отречения?
- Марта вчера отравила ее белладонной, - устало ответил агент ФБР. – Прямо здесь, в этом доме, в присутствии моего близкого друга. А ведь Марта – доверенное лицо лидера Союза, которая пользуется таким его безграничным доверием, что даже присутствует здесь. И неужели я после этого должен поверить, что такие попытки не повторятся вновь? Нет, в нашем обществе Карине никогда не будет безопасно.
- Что ж, - кивнул Войтто, - тогда я голосую против твоего отречения.
Чего Эдвин и опасался, после решения Войтто многие заседатели стали голосовать также – спокойный, рассудительный и справедливый финн пользовался всеобщим уважением. И серьезного перевеса не стало ни у какой позиции. Вот только в самом голосовании прослеживалась четкая закономерность. Те оборотни, которые выступали против войны с людьми, голосовали за запрет Эдвину отречения. Видимо, зная его расположение к людям, надеялись на его помощь в будущем. И Габриэль едва не скрежетал зубами, видя, как его единомышленники вполне готовы рассмотреть на роль лидера Союза кандидатуру Эдвина. Те же заседатели, которые грезили о войне с человечеством, охотно отдавали свои голоса за то, чтобы Эдвин на долгие годы удалился в глухой лес и не мешал их планам.
Когда очередь озвучить свое решение дошла до Себастьяна, он лениво объявил:
- Я воздерживаюсь от голосования.
- Это еще почему? – сурово нахмурился Настас.
- А смысл мне что-то говорить? – риторически поинтересовался Себастьян, с неподдельным интересом изучая свои ногти. – Если я проголосую за отречение Варгаса, все решат, что я продолжаю дело своих предков и всеми силами стараюсь не допустить возрождения его клана. А если проголосую против, все подумают, что я так пытаюсь насолить Варгасу из-за нашей давней вражды. В шахматах такое дурацкое положение называется цугцвангом. Но в игре я обязан сделать ход. А здесь могу воздержаться. Так что я промолчу.
Кайова на вопросительный взгляд Настаса ответил усталым кивком, и голосование продолжилось дальше. Эдвину всё тяжелее удавалось справиться с волнением. Оно начало перерастать в неконтролируемый безотчетный страх. Уже озвучили свое решение почти все заседатели, но голоса продолжали оставаться практически равными. Агент ФБР тяжелым взглядом посмотрел на бесстрастного Мураками. Тот прищурился, догадываясь о намерениях Эдвина. Если Совет закончится не в его пользу, именно Икуто сможет стать тем союзником, который согласится на открытый военный мятеж с захватом власти и убийством Кайовы. И если это сохранит жизнь Карине, Эдвин был готов идти по трупам. Проницательный Мураками едва заметно улыбнулся, предвкушая нового союзника. Пока двое альфа-самцов обменивались понимающими взглядами, голосование, наконец, почти завершилось.
На момент, когда свое решение озвучили все заседатели, кроме Кайовы, позиция за отречение Эдвина лидировала с перевесом всего в один голос. Лидер Союза медленно поднялся со своего кресла и властно объявил:
- Я голосую против добровольного отречения Эдвина Варгаса. Итого, количество голосов равное. Учитывая, что мой голос является более веским…
- Подождите, - вдруг неожиданно перебил его Себастьян. – Я решил проголосовать.
- Какого черта, Эррера? – раздраженно спросил Настас. – Ты уже отказался. Поздно пытаться переиграть.
- Ничего подобного. Наш лидер еще не успел объявить итог голосования. А я еще не успел отдать свой голос. Так что по всем правилам я имею право озвучить свое решение.
- Говори! – рявкнул Кайова.
- Я голосую за то, чтобы позволить Варгасу добровольное отречение.
Эдвин тяжело перевел дух, испытывая невероятное облегчение. А лидер Союзных кланов подался вперед, явно намереваясь произнести Себастьяну гневную отповедь. Его потускневшие от возраста глаза горели безудержной яростью. Настас успел предупреждающе положить руку ему на плечо, чтобы старый индеец не посрамил своего достоинства несдержанными эмоциями. Кайова бессильно выдохнул и надломленным голосом объявил:
- Что ж… Благодаря саботажу альфы клана Эррера, Совет с перевесом всего в один голос проголосовал за разрешение Варгасу добровольного отречения с Кариной Тёрнер. Но теперь и сама девушка должна подтвердить свое согласие на такое решение. Мы пригласим ее сюда и спросим. Но сначала обсудим иные вопросы по повестке дня. Амурные похождения Варгаса и так отняли у нас чертовски много времени. А ты, Эдвин, - Кайова прямо посмотрел в глаза своему воспитаннику, и тот похолодел, увидев, что индеец и не подумал отступить, - сейчас будешь удален из зала Совета. И до конца заседания проведешь время под… наблюдением.
- Что? Почему? Разве не я спрошу у Карины про ее согласие?
- Конечно, нет. Это сделает Совет в моем лице. А тебя здесь даже не будет.
- Почему вы меня удаляете?
- Ты сам сказал, что уже отрекся от всех нас. Значит, тебя не волнуют наши проблемы с дичающими кланами. Поэтому ты лишаешься права присутствовать во время их обсуждения. А мы сейчас как раз этим и будем заниматься. Так что будь добр, проследуй за моими помощниками.
- Карина испугается, оказавшись среди двух с лишним сотен незнакомых оборотней! Она и так еще не отошла от белладонны! А вы специально сформулируете свой вопрос так, чтобы подтолкнуть ее к отказу! Чтобы представить ситуацию в наихудшем свете!
- Варгас, я не понимаю твоих претензий, - добродушно-снисходительно ответил Кайова. – Неужели на решение девушки может повлиять такая мелочь, как личность того, кто задает вопрос? Если да, то вынужден тебя разочаровать: видимо, она не сильно рвется в изгнание вместе с тобой. И можешь не переживать, я не стану предлагать ей свою кандидатуру. Уверю, что речь идет о тебе. Уж я точно не собираюсь вместе с ней пожизненно кормить комаров.
Совет разразился дружным хохотом. С ослепляющей отчаянной ясностью Эдвин понял, что в этом вопросе спорить бесполезно. Лишние склоки – неоправданные, с точки зрения заседателей – не придадут ему авторитета. А он и так одержал победу в голосовании с таким трудом и с минимальным перевесом. Обреченно поднявшись с кресла, он пошел вслед за двумя молодыми кланниками Кайовы.
Но помимо него, к выходу направился также и Себастьян.
- Эррера, зачем ты уходишь? Какого дьявола ты творишь?! – остановил его гневный вопрос Настаса.
Альфа неторопливо развернулся к Кайове и с ленивыми нотками собственного превосходства ответил:
- Зачем мне тратить свое время на ваши диспуты, если лидер Союзных кланов все равно считает мое мнение всего лишь саботажем? Я официально отдаю свой голос ему. Уверен, Кайова распорядится им куда мудрее и дальновиднее меня.
