– Ривен! Неужели во всём вашем городе нельзя найти информацию об этом Мунганде?
– Мне жаль, – отозвался эльф, расставляя на столе тарелки в форме виноградных листьев. – Его имя мы стараемся лишний раз не произносить, чтобы ненароком не призвать его… а в школах о нём говорят от силы пару раз за всё время обучения.
– Проклятье, – буркнула Агата и, погладив мурчащего кота, украдкой взглянула на задумчивого и заметно напряжённого парня из внешнего мира. Прошло три дня после той памятной схватки с приспешниками Мунганда, и всё это время Артур Келлер провёл в эльфийском лазарете, принимая успокаивающие отвары лекарственных трав и однообразно отвечая на вопросы Халлона, который самолично явился к нему с допросом, после которого сразу же решил отправить попаданца обратно во внешний мир. Неожиданно для себя самой Агата вызвалась проводить парня до ближайшего портала, но в глубине души она почему–то не хотела, чтобы он куда–то уходил – будь то внешний мир или магическое измерение.
– …мер…Госсамер!
Девушка вздрогнула и машинально повернулась к Аде Кришталь, которая ворвалась в комнату в сопровождении двух светловолосых эльфов и с ворохом древних свитков в руках.
– В облаках витаешь, – проворчала она, раскладывая на столе свою добычу. После долгих переговоров с вернувшимся в Варну Аркеллом она с разрешения эльфов переворошила все их старинные фолианты и свитки и, разозлившись на рассеянную Агату, занялась поисками самостоятельно. – Нашла что–нибудь?
– Не–а.
– Что сказал Главнокомандующий? – спросила Ванда, протягивая полуобнажённому Артуру его эльфийские одежды. – Ну всё, теперь ты как новенький!
– Спасибо, – поблагодарил молодой человек и, с опаской взглянув на рыскающую в старинных записях горбоносую девушку с сурово сдвинутыми бровями, поспешил отойти к уставившейся в окно Агате Госсамер.
– Да что он может сказать хорошего, – съязвила Ада Кришталь. – Каким–то образом все учебные группы собрались на Северных землях – на них напали те же наёмники, с которыми пришлось сразиться и нам.
Агата всем корпусом повернулась к боевой подруге и вопросительно уставилась в её сосредоточенное, с плотно сжатыми губами лицо.
– Семь погибших, – даже не подняв голову, ответила на её немой вопрос Кришталь. – Главнокомандующий говорит, что в этих нападениях как–то замешан создатель Мадлены…как его там?
– Тод Уинтер, – машинально ответила потрясённая Ванда и потянулась к пожелтевшему от времени свитку с эльфийской печатью. – Его звали Тод Уинтер.
– Вот–вот, он самый, – кивнула Ада и с явным недовольством посмотрела на молчаливую наследницу клана Госсамер, которая поглаживала задремавшего у неё на шее кота. – В Королевском дворце и Академии уж перевернули всё вверх дном – про Мунганда нигде не написано ни строчки. Только интересно: как может быть связан дряхлый чёрный маг с самым опасным богом магического измерения?
– Он не всегда был дряхлым, – возразила белая ведьма, перебирая в голове редкие и скупые на откровения разговоры с Мадленой: та с неохотой вспоминала день, когда её убили и вернули к жизни, но всегда с большим уважением отзывалась о своём создателе. – Но чудил он в своё время достаточно…мне ещё дедушка о нём рассказывал.
– Тод Уинтер – самый могущественный чёрный маг и некромант за всю историю магического измерения, – раздался голос у двери, и все как по команде повернулись к неожиданно возникшему в комнате Халлону. Брезгливо поджав губы, эльфийский король уселся на любезно подвинутый Ривеном стул и, задержав взгляд на настороженном лице Артура, отвернулся. – Он родился в семье чёрных магов в одна тысяча девятьсот пятом году, по достижении семи лет обучался в Академии Варны и должен был пойти на службу в Королевскую армию – в те времена и речи не шло о том, чтобы после окончания учёбы выпускник занимался чем–то другим, кроме военного дела. Но Тод Уинтер после того, как получил диплом первой степени, не дождался присяги и попросту сбежал из Варны. Он много лет путешествовал по магическому измерению и напрашивался в ученики к чёрным магам – получая от них необходимые знания, он убивал их и забирал с собой все редкие артефакты и накопленные с годами магические силы.
Ванда охнула и прижала ладони ко рту. Окинув долгим взглядом притихших гостей, Халлон продолжил свой рассказ:
– В конце тридцатых годов Тод познакомился с одной белой ведьмой, живущей в передвижном доме с псом–оборотнем…
– Селена, – пробормотала Ада Кришталь и переглянулась с изменившейся в лице Вандой. – Та сумасшедшая бабка с собаками.
– Я не знаю, что там у них произошло, но Тод вскоре покинул дом Селены и исчез в неизвестном направлении, оставив её с оборотнем, который так никогда и не стал человеком.
– Так вот кого она любила, – пробормотала Ванда, перебирая в голове события недавнего времени – отчаянно хватающаяся за молодость старуха, жёлтый дневник с любовными признаниями незнакомца, засушенная веточка жимолости.
– Как говорится, страшно проклятье, идущее от светлой души и чистого сердца, – сказал Халлон и взял с блюда зелёное яблоко с переливающимся розовым бочком. – Селена прокляла Тода Уинтера и весь его род до пятого колена.
Агата с трудом оторвала взгляд от окна и, переложив разбуженного кота на кровать, подошла к столу и взяла в руки один из самых древних свитков с эльфийской печатью – в животе тут же вспыхнул и погас Свиток бессмертия, охватив все ей внутренние органы едким пламенем.
– С того момента Тод всерьёз увлёкся некромантией и составил множество могущественных заклятий, возвращающих к жизни мёртвых, да только передать свои знания ему было некому – все его возлюбленные умирали одна за другой, так и не родив ему наследника…
– И тогда он не нашёл ничего лучше, чем обратиться к Мунганду, – предположила Агата, понемногу возвращаясь в своё привычное воинственное состояние.
– Совершенно верно, – подтвердил эльфийский король. – В отчаянии он призвал древнего бога разрушения, чтобы тот помог ему искупить грехи, да только плата за нарушение договора велика и очень опасна: если Тод посмеет нарушить договор – применит хоть одну запрещённую технику вроде нечестивого воскрешения и повернёт время вспять, проклятье вступит в силу, и Мунганд заберёт рождённое в день греха дитя, когда ему вздумается вернуть долг.
– В те годы он воскресил только Мадлену, – медленно проговорила Ванда и задумчиво потёрла подбородок. – Это было…
– В апреле девяносто первого года, – продолжил фразу белой ведьмы Халлон и многозначительно посмотрел на наследницу клана Госсамер. – Одиннадцатого числа.
– Теперь я всё поняла, – охрипшим голосом произнесла Ада Кришталь и побелевшими пальцами сжала рукояти своих кривых кинжалов. – Мунганд пришёл за Госсамер. Проклятье!
Ванда всхлипнула и обхватила себя руками, чтобы унять дрожь во всём теле. Кто бы мог подумать, что неуязвимый и бессмертный бог, которым её в детстве пугал дедушка, придёт за её подругой, чтобы расквитаться с давно почившим некромантом? Что же им теперь делать?!
В комнате повисла напряжённая тишина. Артур растерянно переводил взгляд с одного мрачного лица на другое. Странные имена и гнетущие фразы, которые с трудом укладывались в голове, объединились в один безрадостный итог: воинственной светловолосой девушке грозит беда пострашнее его положения в чуждом ему и загадочном мире.
Негромко кашлянув, Агата положила на стол эльфийский свиток, в записях которого она не поняла ни единого слова, и повернулась к Халлону, отбросив с лица выбившуюся прядь волос.
– Тод Уинтер жил в начале прошлого столетия…как вы можете знать столько подробностей о его жизни?
Заострённые кончики ушей короля эльфов побагровели от возмущения, и он вскочил со стула. Не в силах произнесли ни слова, он только беззвучно открывал рот, как выброшенная на берег рыба. Ада Кришталь выразительно прикрыла глаза ладонью, Ванда гневно воззрилась на ничего не понимающую подругу, а окончательно проснувшийся Марк поспешно нырнул под шёлковое, расшитое цветами покрывало.
– В отличие от глупых, бездарных и внезапно смертных воинов–магов, эльфы живут до тысячи лет, – наконец, процедил Халлон и, резко развернувшись, вышел из комнаты, с чувством захлопнув за собой дверь. Укоризненно взглянув на невежу из клана Госсамер, Ривен поспешил за рассерженным господином.
– Теперь я вижу, что это настоящий король эльфов, – проговорила Агата и, схватившись за вновь вспыхнувший огнём живот, отвернулась к окну, стараясь не смотреть в осуждающие лица друзей. – А то разоткровенничался, аж страшно стало…возвращаемся обратно в Варну!
После полудня у ворот эльфийского города стояло несколько присланных из столицы Королевских повозок в сопровождении воинов в полном обмундировании: от их алых плащей и начищенных до блеска доспехов слепило глаза и перехватывало дыхание. Призванные охранять наследницу воины следовали за Агатой по пятам, пока она прощалась с эльфами и грузила в карету походные сумки. Обиженный Халлон лишь сдержанно кивнул и, вскочив на своего белоснежного, в серебряной сбруе коня, первым направился прямиком в Королевский дворец вместе со своей свитой – на призванное Аркеллом собрание могущественных кланов со всего магического измерения.
– Госпожа Госсамер, через десять минут выдвигаемся, – сообщил возница, с трудом удерживая пританцовывающую лошадь за уздцы.
– Хорошо, спасибо, – Агата помогла Ванде забраться в карету и, вручив ей оборотня в кошачьем обличии, посторонилась, пропуская вперёд Аду Кришталь, которая большим пальцем указала на что–то позади себя и проговорила:
– Человека не забудь.
– Не забуду, – Агата взглянула на растерянного Артура с ворохом своих вещей из внешнего мира и впервые за долгое время почувствовала к кому–то участие и жалость – парень, как и она в своё время, по волею случая попал в чуждый ему мир и не знал, что ему делать.
«Хочу ему помочь».
– Артур, – к молодому человеку подошёл провинившийся перед королём и по этой причине оставшийся в городе Ривен. – Я рад, что встретился с тобой.
– Чего не скажешь обо мне, – откликнулся парень и, будто бы ища поддержки, взглянул на прислушивающуюся к их разговору Агату.
– Прости. Я не хотел тебя напугать или обидеть…
– Да ты тут при чём? Если бы не эти проклятущие…феи, я бы вчера уехал домой и с утра вышел на работу.
– Какие феи?
– Что заманили меня сюда, – с досадой ответил Артур и крепче обхватил связанные узлом вещи.
– Очень интересно, – пробормотал темноволосый эльф и, задумчиво потерев подбородок, взглянул на заострившийся профиль Агаты. – Госпожа Госсамер!
– Чего тебе?
– Похоже, что кто–то нарочно открыл портал в измерение.
– И что с того? – оглянувшись на готовую к отъезду карету, Агата с непониманием взглянула на встревоженного эльфа. – Хочешь сказать, что он попал сюда неслучайно?
– Скорее всего, – Ривен кивнул в сторону деревьев, меж которых петляла, теряясь в густых зарослях кустарника, лесная тропа. – И этому, возможно, есть причина…если вы позволите, то я заберу у вас Артура на некоторое время.
– Не позволю, – тут же ответила девушка и исподлобья взглянула сначала на эльфа, а потом – на парня из внешнего мира, с которым они так и не перекинулись ни единым словом. – Мы скоро отправляемся. Кто знает, что ты там задумал?
– О, ничего плохого, поверьте! – замахал руками Ривен. – Если пожелаете, можете пойти с нами.
Неподалёку от высоких стен эльфийского города простирался поросший диковинными травами луг, на котором возвышались каменные пирамиды разной высоты и размеров. Составленные из серых булыжников с красными вкраплениями породы, они хранили под собой тела тех, кто не смог пронести долгие, отведённые эльфам годы до самого конца: полегли на поле боя и скончались от тяжких, неизлечимых болезней или тоски, не в силах вынести душевной боли. Ривен добрался до самой высокой пирамиды из белоснежного камня и, дотронувшись до Артурова плеча, тихо проговорил:
– Здесь покоится родная сестра короля – Глориэль. До войны против Трёх Магов она познакомилась со смертным мужчиной, а после родила ребёнка. Халлон разгневался и отдал его во внешний мир, а Глориэль…она…она вскоре умерла от тоски и боли. Она – твоя настоящая мать, Артур.
– Прекрати, – будто защищаясь от речей эльфа, Артур махнул рукой и, мельком взглянув на гору белых камней, отвернулся. – С меня достаточно этих россказней. Настоящая, ненастоящая – какая, к чёрту разница? Мать у меня одна, отец тоже и, я уверен, что они перевернули вверх дном весь город, чтобы только найти меня.
– Но…
– К тому же, ты сказал, что эльфийских способностей у меня нет, и никогда не было, – усмехнулся парень. – Так что смысл во всём этом?
Уязвлённый, Ривен замолчал. Стоявшая на почтительном расстоянии от могилы Агата вновь увидела в растерянном эльфе–полукровке себя и, собравшись с духом, подошла ближе и решительно положила руку на его вздрогнувшее плечо.
– И правда, – сказала она. – Какая к чёрту разница? Я вот сроду своих родителей не видела, и меня воспитывала бабуля по отцовской линии – самая лучшая в мире! Кстати, ты же из Н–ска?
– Да, – ответил парень и взглянув в серые, широко расставленные глаза девушки–воина, впервые за всё своё пребывание в магическом измерении улыбнулся. – Я из Н–ска.
– Отлично, – просияла Агата, чувствуя непривычно разливающееся в груди тепло. – И как там, всё по–прежнему? Разбитые дороги, пьяницы, растущие не по дням, а по часам цены и…и всё такое?
– Это в Н–ске не изменится никогда, – заверил девушку Артур.
– Гостиницу–то на набережной достроили?
– Почти, – смущённо кашлянув в кулак, сказал парень, позабыв на некоторое время, кто он и где сейчас находится. – Мы…я…то есть наша компания достроит её к концу этого года.
– Ну вы и тугодумы! Я быстрее тут на пенсию выйду, чем вы закончите это строительство.
– Будто это так просто!
В сером пасмурном небе прорезался робкий луч апрельского солнца и осветил двух на эльфийском кладбище, что болтали, смеялись и смотря друг другу в глаза, не замечали нечего вокруг, потеряв счёт времени, пока не пришла пора отправляться в Варну.
– Прощай, – сказал Ривен забравшемуся в карету Артуру и, спохватившись, вытащил из кармана своих длинных одежд витой кожаный шнурок, на котором поблёскивал продолговатый, с резкими гранями камень, внутри которого темнело что–то отдалённо напоминающее землю.
– Что это?
– Пусть тётушке Глориэль и пришлось подчиниться воле Халлона и отдать тебя во внешний мир после твоего рождения, я уверен – она любила тебя больше всех на свете. Возьми же часть земли с её прахом, и пусть она присмотрит за тобой, эльф–полукровка.
Поколебавшись, Артур переглянулся с Агатой и, бережно приняв дар от эльфа, надел подвеску – её прозрачные грани вспыхнули всеми цветами радуги и постепенно погасли, излучая мягкое, едва уловимое тепло прозрачного камня.
– Спасибо, – сказал парень Ривену и захлопнул дверцу кареты. – Я буду беречь её.
Под гиканье возниц и громкое ржание лошадей Королевские повозки тронулись с места и покатили по усыпанной светлым гравием дороге, направляясь в столицу, куда стекались все могущественные кланы магического измерения с одной–единственной целью – положить конец войне с пришедшим на землю демиургом.
– Мне жаль, – отозвался эльф, расставляя на столе тарелки в форме виноградных листьев. – Его имя мы стараемся лишний раз не произносить, чтобы ненароком не призвать его… а в школах о нём говорят от силы пару раз за всё время обучения.
– Проклятье, – буркнула Агата и, погладив мурчащего кота, украдкой взглянула на задумчивого и заметно напряжённого парня из внешнего мира. Прошло три дня после той памятной схватки с приспешниками Мунганда, и всё это время Артур Келлер провёл в эльфийском лазарете, принимая успокаивающие отвары лекарственных трав и однообразно отвечая на вопросы Халлона, который самолично явился к нему с допросом, после которого сразу же решил отправить попаданца обратно во внешний мир. Неожиданно для себя самой Агата вызвалась проводить парня до ближайшего портала, но в глубине души она почему–то не хотела, чтобы он куда–то уходил – будь то внешний мир или магическое измерение.
– …мер…Госсамер!
Девушка вздрогнула и машинально повернулась к Аде Кришталь, которая ворвалась в комнату в сопровождении двух светловолосых эльфов и с ворохом древних свитков в руках.
– В облаках витаешь, – проворчала она, раскладывая на столе свою добычу. После долгих переговоров с вернувшимся в Варну Аркеллом она с разрешения эльфов переворошила все их старинные фолианты и свитки и, разозлившись на рассеянную Агату, занялась поисками самостоятельно. – Нашла что–нибудь?
– Не–а.
– Что сказал Главнокомандующий? – спросила Ванда, протягивая полуобнажённому Артуру его эльфийские одежды. – Ну всё, теперь ты как новенький!
– Спасибо, – поблагодарил молодой человек и, с опаской взглянув на рыскающую в старинных записях горбоносую девушку с сурово сдвинутыми бровями, поспешил отойти к уставившейся в окно Агате Госсамер.
– Да что он может сказать хорошего, – съязвила Ада Кришталь. – Каким–то образом все учебные группы собрались на Северных землях – на них напали те же наёмники, с которыми пришлось сразиться и нам.
Агата всем корпусом повернулась к боевой подруге и вопросительно уставилась в её сосредоточенное, с плотно сжатыми губами лицо.
– Семь погибших, – даже не подняв голову, ответила на её немой вопрос Кришталь. – Главнокомандующий говорит, что в этих нападениях как–то замешан создатель Мадлены…как его там?
– Тод Уинтер, – машинально ответила потрясённая Ванда и потянулась к пожелтевшему от времени свитку с эльфийской печатью. – Его звали Тод Уинтер.
– Вот–вот, он самый, – кивнула Ада и с явным недовольством посмотрела на молчаливую наследницу клана Госсамер, которая поглаживала задремавшего у неё на шее кота. – В Королевском дворце и Академии уж перевернули всё вверх дном – про Мунганда нигде не написано ни строчки. Только интересно: как может быть связан дряхлый чёрный маг с самым опасным богом магического измерения?
– Он не всегда был дряхлым, – возразила белая ведьма, перебирая в голове редкие и скупые на откровения разговоры с Мадленой: та с неохотой вспоминала день, когда её убили и вернули к жизни, но всегда с большим уважением отзывалась о своём создателе. – Но чудил он в своё время достаточно…мне ещё дедушка о нём рассказывал.
– Тод Уинтер – самый могущественный чёрный маг и некромант за всю историю магического измерения, – раздался голос у двери, и все как по команде повернулись к неожиданно возникшему в комнате Халлону. Брезгливо поджав губы, эльфийский король уселся на любезно подвинутый Ривеном стул и, задержав взгляд на настороженном лице Артура, отвернулся. – Он родился в семье чёрных магов в одна тысяча девятьсот пятом году, по достижении семи лет обучался в Академии Варны и должен был пойти на службу в Королевскую армию – в те времена и речи не шло о том, чтобы после окончания учёбы выпускник занимался чем–то другим, кроме военного дела. Но Тод Уинтер после того, как получил диплом первой степени, не дождался присяги и попросту сбежал из Варны. Он много лет путешествовал по магическому измерению и напрашивался в ученики к чёрным магам – получая от них необходимые знания, он убивал их и забирал с собой все редкие артефакты и накопленные с годами магические силы.
Ванда охнула и прижала ладони ко рту. Окинув долгим взглядом притихших гостей, Халлон продолжил свой рассказ:
– В конце тридцатых годов Тод познакомился с одной белой ведьмой, живущей в передвижном доме с псом–оборотнем…
– Селена, – пробормотала Ада Кришталь и переглянулась с изменившейся в лице Вандой. – Та сумасшедшая бабка с собаками.
– Я не знаю, что там у них произошло, но Тод вскоре покинул дом Селены и исчез в неизвестном направлении, оставив её с оборотнем, который так никогда и не стал человеком.
– Так вот кого она любила, – пробормотала Ванда, перебирая в голове события недавнего времени – отчаянно хватающаяся за молодость старуха, жёлтый дневник с любовными признаниями незнакомца, засушенная веточка жимолости.
– Как говорится, страшно проклятье, идущее от светлой души и чистого сердца, – сказал Халлон и взял с блюда зелёное яблоко с переливающимся розовым бочком. – Селена прокляла Тода Уинтера и весь его род до пятого колена.
Агата с трудом оторвала взгляд от окна и, переложив разбуженного кота на кровать, подошла к столу и взяла в руки один из самых древних свитков с эльфийской печатью – в животе тут же вспыхнул и погас Свиток бессмертия, охватив все ей внутренние органы едким пламенем.
– С того момента Тод всерьёз увлёкся некромантией и составил множество могущественных заклятий, возвращающих к жизни мёртвых, да только передать свои знания ему было некому – все его возлюбленные умирали одна за другой, так и не родив ему наследника…
– И тогда он не нашёл ничего лучше, чем обратиться к Мунганду, – предположила Агата, понемногу возвращаясь в своё привычное воинственное состояние.
– Совершенно верно, – подтвердил эльфийский король. – В отчаянии он призвал древнего бога разрушения, чтобы тот помог ему искупить грехи, да только плата за нарушение договора велика и очень опасна: если Тод посмеет нарушить договор – применит хоть одну запрещённую технику вроде нечестивого воскрешения и повернёт время вспять, проклятье вступит в силу, и Мунганд заберёт рождённое в день греха дитя, когда ему вздумается вернуть долг.
– В те годы он воскресил только Мадлену, – медленно проговорила Ванда и задумчиво потёрла подбородок. – Это было…
– В апреле девяносто первого года, – продолжил фразу белой ведьмы Халлон и многозначительно посмотрел на наследницу клана Госсамер. – Одиннадцатого числа.
– Теперь я всё поняла, – охрипшим голосом произнесла Ада Кришталь и побелевшими пальцами сжала рукояти своих кривых кинжалов. – Мунганд пришёл за Госсамер. Проклятье!
Ванда всхлипнула и обхватила себя руками, чтобы унять дрожь во всём теле. Кто бы мог подумать, что неуязвимый и бессмертный бог, которым её в детстве пугал дедушка, придёт за её подругой, чтобы расквитаться с давно почившим некромантом? Что же им теперь делать?!
В комнате повисла напряжённая тишина. Артур растерянно переводил взгляд с одного мрачного лица на другое. Странные имена и гнетущие фразы, которые с трудом укладывались в голове, объединились в один безрадостный итог: воинственной светловолосой девушке грозит беда пострашнее его положения в чуждом ему и загадочном мире.
Негромко кашлянув, Агата положила на стол эльфийский свиток, в записях которого она не поняла ни единого слова, и повернулась к Халлону, отбросив с лица выбившуюся прядь волос.
– Тод Уинтер жил в начале прошлого столетия…как вы можете знать столько подробностей о его жизни?
Заострённые кончики ушей короля эльфов побагровели от возмущения, и он вскочил со стула. Не в силах произнесли ни слова, он только беззвучно открывал рот, как выброшенная на берег рыба. Ада Кришталь выразительно прикрыла глаза ладонью, Ванда гневно воззрилась на ничего не понимающую подругу, а окончательно проснувшийся Марк поспешно нырнул под шёлковое, расшитое цветами покрывало.
– В отличие от глупых, бездарных и внезапно смертных воинов–магов, эльфы живут до тысячи лет, – наконец, процедил Халлон и, резко развернувшись, вышел из комнаты, с чувством захлопнув за собой дверь. Укоризненно взглянув на невежу из клана Госсамер, Ривен поспешил за рассерженным господином.
– Теперь я вижу, что это настоящий король эльфов, – проговорила Агата и, схватившись за вновь вспыхнувший огнём живот, отвернулась к окну, стараясь не смотреть в осуждающие лица друзей. – А то разоткровенничался, аж страшно стало…возвращаемся обратно в Варну!
После полудня у ворот эльфийского города стояло несколько присланных из столицы Королевских повозок в сопровождении воинов в полном обмундировании: от их алых плащей и начищенных до блеска доспехов слепило глаза и перехватывало дыхание. Призванные охранять наследницу воины следовали за Агатой по пятам, пока она прощалась с эльфами и грузила в карету походные сумки. Обиженный Халлон лишь сдержанно кивнул и, вскочив на своего белоснежного, в серебряной сбруе коня, первым направился прямиком в Королевский дворец вместе со своей свитой – на призванное Аркеллом собрание могущественных кланов со всего магического измерения.
– Госпожа Госсамер, через десять минут выдвигаемся, – сообщил возница, с трудом удерживая пританцовывающую лошадь за уздцы.
– Хорошо, спасибо, – Агата помогла Ванде забраться в карету и, вручив ей оборотня в кошачьем обличии, посторонилась, пропуская вперёд Аду Кришталь, которая большим пальцем указала на что–то позади себя и проговорила:
– Человека не забудь.
– Не забуду, – Агата взглянула на растерянного Артура с ворохом своих вещей из внешнего мира и впервые за долгое время почувствовала к кому–то участие и жалость – парень, как и она в своё время, по волею случая попал в чуждый ему мир и не знал, что ему делать.
«Хочу ему помочь».
– Артур, – к молодому человеку подошёл провинившийся перед королём и по этой причине оставшийся в городе Ривен. – Я рад, что встретился с тобой.
– Чего не скажешь обо мне, – откликнулся парень и, будто бы ища поддержки, взглянул на прислушивающуюся к их разговору Агату.
– Прости. Я не хотел тебя напугать или обидеть…
– Да ты тут при чём? Если бы не эти проклятущие…феи, я бы вчера уехал домой и с утра вышел на работу.
– Какие феи?
– Что заманили меня сюда, – с досадой ответил Артур и крепче обхватил связанные узлом вещи.
– Очень интересно, – пробормотал темноволосый эльф и, задумчиво потерев подбородок, взглянул на заострившийся профиль Агаты. – Госпожа Госсамер!
– Чего тебе?
– Похоже, что кто–то нарочно открыл портал в измерение.
– И что с того? – оглянувшись на готовую к отъезду карету, Агата с непониманием взглянула на встревоженного эльфа. – Хочешь сказать, что он попал сюда неслучайно?
– Скорее всего, – Ривен кивнул в сторону деревьев, меж которых петляла, теряясь в густых зарослях кустарника, лесная тропа. – И этому, возможно, есть причина…если вы позволите, то я заберу у вас Артура на некоторое время.
– Не позволю, – тут же ответила девушка и исподлобья взглянула сначала на эльфа, а потом – на парня из внешнего мира, с которым они так и не перекинулись ни единым словом. – Мы скоро отправляемся. Кто знает, что ты там задумал?
– О, ничего плохого, поверьте! – замахал руками Ривен. – Если пожелаете, можете пойти с нами.
Неподалёку от высоких стен эльфийского города простирался поросший диковинными травами луг, на котором возвышались каменные пирамиды разной высоты и размеров. Составленные из серых булыжников с красными вкраплениями породы, они хранили под собой тела тех, кто не смог пронести долгие, отведённые эльфам годы до самого конца: полегли на поле боя и скончались от тяжких, неизлечимых болезней или тоски, не в силах вынести душевной боли. Ривен добрался до самой высокой пирамиды из белоснежного камня и, дотронувшись до Артурова плеча, тихо проговорил:
– Здесь покоится родная сестра короля – Глориэль. До войны против Трёх Магов она познакомилась со смертным мужчиной, а после родила ребёнка. Халлон разгневался и отдал его во внешний мир, а Глориэль…она…она вскоре умерла от тоски и боли. Она – твоя настоящая мать, Артур.
– Прекрати, – будто защищаясь от речей эльфа, Артур махнул рукой и, мельком взглянув на гору белых камней, отвернулся. – С меня достаточно этих россказней. Настоящая, ненастоящая – какая, к чёрту разница? Мать у меня одна, отец тоже и, я уверен, что они перевернули вверх дном весь город, чтобы только найти меня.
– Но…
– К тому же, ты сказал, что эльфийских способностей у меня нет, и никогда не было, – усмехнулся парень. – Так что смысл во всём этом?
Уязвлённый, Ривен замолчал. Стоявшая на почтительном расстоянии от могилы Агата вновь увидела в растерянном эльфе–полукровке себя и, собравшись с духом, подошла ближе и решительно положила руку на его вздрогнувшее плечо.
– И правда, – сказала она. – Какая к чёрту разница? Я вот сроду своих родителей не видела, и меня воспитывала бабуля по отцовской линии – самая лучшая в мире! Кстати, ты же из Н–ска?
– Да, – ответил парень и взглянув в серые, широко расставленные глаза девушки–воина, впервые за всё своё пребывание в магическом измерении улыбнулся. – Я из Н–ска.
– Отлично, – просияла Агата, чувствуя непривычно разливающееся в груди тепло. – И как там, всё по–прежнему? Разбитые дороги, пьяницы, растущие не по дням, а по часам цены и…и всё такое?
– Это в Н–ске не изменится никогда, – заверил девушку Артур.
– Гостиницу–то на набережной достроили?
– Почти, – смущённо кашлянув в кулак, сказал парень, позабыв на некоторое время, кто он и где сейчас находится. – Мы…я…то есть наша компания достроит её к концу этого года.
– Ну вы и тугодумы! Я быстрее тут на пенсию выйду, чем вы закончите это строительство.
– Будто это так просто!
В сером пасмурном небе прорезался робкий луч апрельского солнца и осветил двух на эльфийском кладбище, что болтали, смеялись и смотря друг другу в глаза, не замечали нечего вокруг, потеряв счёт времени, пока не пришла пора отправляться в Варну.
– Прощай, – сказал Ривен забравшемуся в карету Артуру и, спохватившись, вытащил из кармана своих длинных одежд витой кожаный шнурок, на котором поблёскивал продолговатый, с резкими гранями камень, внутри которого темнело что–то отдалённо напоминающее землю.
– Что это?
– Пусть тётушке Глориэль и пришлось подчиниться воле Халлона и отдать тебя во внешний мир после твоего рождения, я уверен – она любила тебя больше всех на свете. Возьми же часть земли с её прахом, и пусть она присмотрит за тобой, эльф–полукровка.
Поколебавшись, Артур переглянулся с Агатой и, бережно приняв дар от эльфа, надел подвеску – её прозрачные грани вспыхнули всеми цветами радуги и постепенно погасли, излучая мягкое, едва уловимое тепло прозрачного камня.
– Спасибо, – сказал парень Ривену и захлопнул дверцу кареты. – Я буду беречь её.
Под гиканье возниц и громкое ржание лошадей Королевские повозки тронулись с места и покатили по усыпанной светлым гравием дороге, направляясь в столицу, куда стекались все могущественные кланы магического измерения с одной–единственной целью – положить конец войне с пришедшим на землю демиургом.
Глава 7. Дым без огня
