— Давай сначала просто доедем.
И вот наконец-то они прибыли в чистилище последний пункт перед перед Адским Карманом где они скинут груз. За бортом Чистилище выглядело именно так, как Никите о нём рассказывали — и всё-таки это было завораживающее зрелище.
Перед ним раскинулась космическое полотно буро-красная бездна, густая, цвета марева над раскалённой пустыней во время заката и всё же цвета были прохладные - весь космос полон парадоксов. Свет здесь будто гасил половину спектра и создавал иные цвета, оставляя не тольео тревожные оттенки ржавчины и заката, но и бесконечности вселенной. В этой вязкой пустоте плавали гигантские астероиды: одни вращались медленно и лениво, другие срывались в хаотичные дуги, как будто кто-то невидимый толкал их в разные стороны и тот же невидимый удерживал их строго в одном месте.
Никита прокладывал путь между двух массивных контейнеров-платформ, он не спешил и очень внимательно следил за приьорами, а впереди по курсу, в глубине красного тумана, виднелись обломки станций и причалов, давно оставленных людьми. Местность — или скорее пространство — называлось Чистилищем не случайно: сюда стаскивали древний хлам, старые корпуса, несработавшие проекты, а также объекты, опасные для перевозки через обитаемые регионы. И всё же невероятный порядок и тишина словно все кто стаскивал суда всё ненужное наконец-то обрели покой и нашли своё место в галактике.
Главная опасность как всегда в таких местах— камни. Их здесь невероятно много и они чертовски красивы, но времени разглядывать их нет скорей бы доехать и точка. Но если взглянуть камни всех форм и размеров висели в полной невесомости, иногда едва заметно дрейфуя, но это дрейф больше говорил о восприятии, так как камни просто висели. Некоторые были достаточно маленькими, чтобы только поцарапать борт если во время езды столкнутся, но были и такие, что могли разнести грузовик пополам одним касанием правдда если он не будет защишён и скорость будет колосальная.
Поэтому Никита ехал очень осторожно, держал руки на рычагах, не переводил взгляд с навигационного радара. Любой неверный манёвр — и ржаво-красная могла принести множество неприятностейй.
А впереди, в мутном свете, висела отметка портал на «Адский Карман — 2.4 км». И именно туда ему предстояло дотащить аварийный реактор до портала, а потом в гипер переходе до Адского Кармана где и оставит реактор.
Микси внимательно за всем наблюдал у него было столько энергии что казалось он знает тут всё - так здорово он носился среди застывших камней:
— Слушай… Никит… а ты тоже заметил? Когда въезжали — всё вокруг было красным. Прям как будто в мясорубку летели. А теперь глянь — всё синее стало. Заметил или нет?
Никита сразу ответил:
— Конечно заметил. Я ж не слепой. Это Чистилище — у него у этого региона такая меняющеяся атмосфера, слоистая. Зависит от глубины и плотности тумана, от местоположения и много чего ещё.
— Да ну, туман? Это же космос! Тут туман не должен менять цвет!
Никита:
— Ну… это тебе не космос обычный. Это склад всего, что люди боялись оставлять рядом с колониями. Объекты дохлые, реакторы старые, маяки сгоревшие… и между всем этим поле частиц висит. От этого спектр света и гуляет — красный на входе, синий на выходе. - Никикта решил ответить в данной ситуации именно так, а не иначе...Хотя прекрасно знал что свет меняется от преломлений света.
Микси:
— А почему именно красный на входе? Прям как будто нас предупреждали: «Не заходить!»
— Да потому что красный — это область, где плотность хлама выше. Свет там глушится сильнее. Плюс магнитные поля старых установок — ну, тех, что вообще не должны уже работать. Оно всё даёт вот эту… жуть.
Микси:
— А синее? Это что — типа мы выжили? Лично я тут наблюдю идеальный порядо, разве ты не видишь?
— Вижу конечно, но ничего не могу поделать, работа не позволяет. Синее — значит, слои рассеяния слабее. Мы выезжаем на чистую зону. Если хочешь по-научному — это область, где излучение просачивается без искажений. Если по-человечески — да, мы выжили.
— Хм… значит, Чистилище нас отпустило?
Никита:
— Не смеши. Чистилище никого не отпускает. Мы просто проскочили мимо того, что могло нас задержать не более того.
Микси:
— Приятно слышать… но можно я всё-таки запишу, что сектор сгармонизировался с нами? Для оптимизма.
Никита:
— Записывай конечно, только держи глаза на радаре. Мы ещё не совсем вышли из сектора видишь впереди портал в Ад.
Когда Никита и Микси прибыли в Адский Карман, воздух — если это вообще можно было назвать воздухом — словно начал плавиться. Прямо за прозрачным стеклом кабины пространство искривлялось, растекалось, будто кто-то растопил само пространство вокруг. Красные и тёмно-фиолетовые волны шли одна за другой, налезали, двоились, а потом схлопывались, оставляя после себя колышущееся марево, живущее по каким-то своим диким законам. Камни вокруг изгибались, как в кривом зеркале, их тени растягивались в нереально длинные полосы. И казалось, что если подъехать ещё на пару метров, «Буцефал» закипит прямо в вакууме.
Солнце висело ровно на полнеба — огромный, белёсый диск, от которого даже фильтрованное стекло кабины начинало светиться жаром. Казалось, ещё немного, и сама краска на панели расплавится, потечёт ручьями по приборам. Да название регион носил не зря. Всё плавилось.
Никита скривился, потянулся к панели управления и включил кондиционер на максимальный холод. В кабине сразу зашипела система охлаждения, прогоняя ледяной поток по стенам, по креслам, по затылку. Микси только облегчённо вздохнул — у него на виртуальном «лице» даже помехи дрогнули, будто он тоже вспотела.
— Сейчас бы мороженое… — протянул он, наблюдая, как на лобовом стекле проступают лёгкие кристаллики конденсата. Это выглядело забавно особено на фоне далёких станций который так же словно плавились в ритме с солнцем.
— Потом, — буркнул Никита, мягко выравнивая курс. — Сначала выгрузка. А то этот реактор пока к нам прицеплен ещё жарче, чем местное солнце. Вон впереди зона разгрузки доедим и сразу назад.
Он не спеша направил «Буцефала» к зоне выгрузки. Двигатели тянули уверенно, хоть разогретая пустота вокруг была похожа на раскалённое стекло. Поэтому прищлось ехать черезвычайно медленно. Но с каждой минутой станция и зона разгрузки приближались. Вон уже видны башни и мостики. Пространство дрожало, линии горизонта плавились, а металлические платформы впереди казались миражами, плавающими в вязком, горячем вакууме.
Но чем ближе они подъезжали, тем отчётливее проявлялись контуры станции — тяжёлые, приземистые, будто специально построенные выдерживать такую адскую жару.
Никита убавил тягу:
— Главное — не спешить. В такой бане любой неверный шаг — и у нас будут неприятности.
Микси только тихо пискнул, стараясь не мешать, пока «Буцефал» уверенно скользил к точке выгрузки, окутанный ледяным дуновением кондиционера.
Внешние камеры вели себя так, будто их окунули в кипящее масло — изображение искажалось, рябило, ломалось на красные и жёлтые полосы. Иногда на долю секунды прорывался чёткий кадр — обугленные фермы платформы, расплавленные края контейнерных стенок — а затем всё снова превращалось в сплошной шум.
Никита поморщился и щёлкнул по панели:
— В принципе то что отображает камера вполне приемлемо видно по курсу впереди камни по пути и я вовремя могу разгонятся и тормозить. Я ж не на солнце вас отправлю когда врежусь в вас, а всего лишь в сторону зону выгрузки…если не успею спокойно объехать.
Микси хмыкнул:
— Внешние сенсоры перегреваются. Я вообще удивлен, что они ещё не начали показывать белых кроликов. Потому что все помехи словно рисуют какой-то узор.
— Ага, — буркнул Никита, — сейчас как раз отлично время для галлюцинаций. Особенно, когда тащишь критически нестабильный реактор.
Он снова бросил взгляд на экран — там плясало что-то, похожее на огненную метель. Контуры грузовой дороги, по которой он медленно тянулся к доку, угадывались только благодаря внутренней навигации и очень медленой скорости с которой он передвигался.
— Ладно… — он глубоко вдохнул. — По приборам дойдем. Не в первый раз.
Микси мягко мигнул:
— Главное — не сжариться на последних метрах.
Никита усмехнулся, но руки держал на штурвале крепко. В условиях, где даже камеры сдавались от жары, он доверял только себе, навигации и холодному ветру кондиционера, который хоть немного сдерживал давление горячего воздуха за бортом.
Ожидание поездки заставило Никиту заговорить:
— Знаешь, Микси… чем дальше мы едем, тем сильнее я понимаю одну вещь. Солнце вблизи — это что-то… чертовски красивое и чертовски страшное одновременно.
— Ты наконец это ощутил? Красоту космоса.
- Я всегда её ощущал. Для меня это вид из системного окна — гигантская живая плазма, которая шипит, бурлит, дышит. Красиво.
- Но если что-то пойдёт не так, - Микси как всегда проявлял обеспокоенность, - мы превратимся в хрустящую вкусную корочку за долю секунды.
Никита:
— Вот именно. На расстоянии солнце кажется просто большим светильником. А тут…вблизи видишь, как корона будто вытягивается к нам? Даже не видишь мы по сути в близи короны. Хотя расстояние до солнца всё равно гигантское, это говорит что солнечные короны очень большие. Как будто кто-то тянет за огромные белые ниточки огня…
Микси:
— Это магнитные петли. Но да, выглядит так, будто кто-то огромный пытается дотянуться до твоего стекла и посмотреть, что за муравьи здесь ездят.
— Ха! Отличное сравнение. Но всё же мне кажется что всё это похоже на огромное покрывало белого плазменного цвета. И всё равно… не могу понять: я больше восхищаюсь или боюсь.
— Восхищении и страх одновремено нормальная реакция. Вот именно так люди и описывали древних богов — прекрасных и ужасающих. Только мы сейчас смотрим не на миф, а на реальный термоядерный гигант, на колоссальную его энергию которая дарится в окружающее пространство наполняя всё, гигант который даже не замечает, что мы тут крутимся на грузовичке. Ты же почувствовал её энергию да?
Никита задумался что ответить, ответ он знал, но как выразить всё словами:
— Да я почувствовал что внутри звезды. Вот это и пугает. Такая мощь рядом… и такая абсолютная безразличность всех к такому чуду..
— Но согласись — вид потрясающий.
— Да… кого ни спроси — никто не понимает, зачем я ввязался в эти рейсы. А я вот гляну на такое, и понимаю почему. Ради таких минут стоит жить. У меня чудесный конвой: Джи-Би, Прапор, Ириска, Мун Бейби, Старый Шатун, Рыжий Эдди.
— Тогда держись покрепче, романтик. Мы ещё не выгрузились, и солнце не будет ждать. Когда возле него долго зависают фуры это говорит о том что они застряли, возможно на вечно.
Никита поправляя курс, глядя на пылающее пространство за стеклом сменил тему, вернее стал опять говорить о том что его занимало:
— Знаешь, Микси… чем ближе мы к этому солнцу, тем яснее понимаю: оно и красиво, и этим страшно.
Микси мелькнул мягким перелив света в панели:
— Мы же только что это обсудили. Восхитительное и пугающее — идеальное сочетание. Солнце всегда такое. Оно даёт энергию, свет, жизнь… и одновременно напоминает, что одним всплеском может испепелить всё, что подлетит слишком близко.
— Когда смотришь издалека — просто звезда. А когда вот так, почти у лица… будто смотришь в гигантскую печь. И она живая. Дышит.
— И всё равно ты едешь прямо в эту жару. Не думаю, что у большинства пилотов это вызвало бы вдохновение. Но судя по всему у тебя всё иначе.
Никита усмехается, конечно у него всё иначе:
— Тащи то туда, иное суда, сейчас реактор в Адский Карман, всё говорили, приказывали. Ничего сложного, говорили. Я верил тащил и теперь не о чём не жалею.
— Ну… сложного ничего нет. Есть только опасные места и ещё опаснее.
В салоне наступила пауза и тишина — внешние камеры снова покрываются помехами.
Никита тихо нарушил тишину:
— И все же, глянь… когда сквозь рябь пробивается свет — красиво ведь, а?
— Красиво. Но это красота, которая всегда смотрит на тебя в упор и спрашивает: «А не слишком ли близко подошёл?»
— Точно… Такое чувство, что оно следит. Но мы никогда не сможем даже вообразить что двигает такой энергией. И улыбается. Но не факт что доброжелательно и сё же я верю в эту приветливость солнца.
— Добро пожаловать в Адский Карман. - Микси явно не был настроен говорить., - Здесь даже звезда улыбается угрожающе.
— Главное — успеть выгрузиться, пока она не засмеялась громко.
Зона выгрузки была устроена так, что создавалось ощущение будто её строили под целый космический город но конечно же не такая большая но такая что могла вместить целый реактор огромных размеров. Зона разгрузки это гигантская полость состоящая только из света, прямоугольник подсвеченный по периметру фиолетовым светом, висящая в пустоте, в раскалённом воздухе Адского Кармана, способная принять такой реактор сразу. Сейчас главное отцепить реактор и оставить парить в невесомости в зоне разгрузки конечно же. По краям шли массивные арки-стабилизаторы в виде толстого света, внутри которых медленно вращались специальные зоны освещённости которые координировали доставку и закрепления груза , удерживая понимания пространства для водителя ровным и безопасным и даже от перепадов давления и жара.
Когда Никита въехал внутрь, Буцефал казался игрушечным рядом с этим гигантским доком. Даже гул солнца за пределами салона будто стих, когда их накрыло пониманием важности своей работы и вообще всех мест разгрузки.
Буцефал пробирался вперёд осторожно, словно боялся задеть хоть один выступ световой границы. Транспортный реактор въезжал в платформу, всё вспыхивало огненными бликами солнца — отражениями хаоса за пределами станции.
И вот — детектор поймал позицию. Реактор полностью вошёл в разгрузочный отсек, силовые световые фиксаторы под платформой загорелись мягким зелёным светом.
— Контур удержания стабилен, — отметила Микси. - Мы были внутри солнца, а теперь внутри зелёного поля разгрузки.
Никита дождался, пока скорость плавно сползла к нулю, и только после этого протянул руку к рычагу. Щёлк.
Разъединительные болты тихо ушли внутрь, фиксаторы сработали, и огромный металлический корпус реактора завис в удерживающем поле, словно невесомый.
— Готово… — выдохнул Никита, отжимая кресло назад. — И хорошо, что больше не надо тащить эту дуру под самым солнцем.
Ириска вышла на связь почти сразу после выгрузки реактора — по голосу казалась уставшей, но облегчённой что всё обощлось. Её голос дрожал от выжатого напряжения:
— Никита… ты спас всю колонию. Огромное спасибо. Слушай, мне нужна ещё одна услуга. Найди Рыжего Эдди. Он сейчас где-то в Ред Соксе. Скажи, что я послала. Он поймёт.
Связь оборвалась, и в кабине на мгновение стало тихо, только солнечный жар гудел по корпусу.
Никита раскрыл карту: от Адского Кармана к Ред Соксу прямых безопасных путей не было. Зато был обход — через Дарксайд.
Микси подсветила маршрут: линии и витки между секторами, предупреждения о перепадах температуры и плотностях потоков.
— Ну что ж… — Никита хмыкнул, подтягивая ремни. — Дарксайд так Дарксайд.
Буцефал уходит от зоны выгрузки и, будто пытаясь стряхнуть с себя солнечные ошмётки жара, стал выходить на главную линию ведущию к порталу. Теперь — курс на портал.
И вот наконец-то они прибыли в чистилище последний пункт перед перед Адским Карманом где они скинут груз. За бортом Чистилище выглядело именно так, как Никите о нём рассказывали — и всё-таки это было завораживающее зрелище.
Перед ним раскинулась космическое полотно буро-красная бездна, густая, цвета марева над раскалённой пустыней во время заката и всё же цвета были прохладные - весь космос полон парадоксов. Свет здесь будто гасил половину спектра и создавал иные цвета, оставляя не тольео тревожные оттенки ржавчины и заката, но и бесконечности вселенной. В этой вязкой пустоте плавали гигантские астероиды: одни вращались медленно и лениво, другие срывались в хаотичные дуги, как будто кто-то невидимый толкал их в разные стороны и тот же невидимый удерживал их строго в одном месте.
Никита прокладывал путь между двух массивных контейнеров-платформ, он не спешил и очень внимательно следил за приьорами, а впереди по курсу, в глубине красного тумана, виднелись обломки станций и причалов, давно оставленных людьми. Местность — или скорее пространство — называлось Чистилищем не случайно: сюда стаскивали древний хлам, старые корпуса, несработавшие проекты, а также объекты, опасные для перевозки через обитаемые регионы. И всё же невероятный порядок и тишина словно все кто стаскивал суда всё ненужное наконец-то обрели покой и нашли своё место в галактике.
Главная опасность как всегда в таких местах— камни. Их здесь невероятно много и они чертовски красивы, но времени разглядывать их нет скорей бы доехать и точка. Но если взглянуть камни всех форм и размеров висели в полной невесомости, иногда едва заметно дрейфуя, но это дрейф больше говорил о восприятии, так как камни просто висели. Некоторые были достаточно маленькими, чтобы только поцарапать борт если во время езды столкнутся, но были и такие, что могли разнести грузовик пополам одним касанием правдда если он не будет защишён и скорость будет колосальная.
Поэтому Никита ехал очень осторожно, держал руки на рычагах, не переводил взгляд с навигационного радара. Любой неверный манёвр — и ржаво-красная могла принести множество неприятностейй.
А впереди, в мутном свете, висела отметка портал на «Адский Карман — 2.4 км». И именно туда ему предстояло дотащить аварийный реактор до портала, а потом в гипер переходе до Адского Кармана где и оставит реактор.
Микси внимательно за всем наблюдал у него было столько энергии что казалось он знает тут всё - так здорово он носился среди застывших камней:
— Слушай… Никит… а ты тоже заметил? Когда въезжали — всё вокруг было красным. Прям как будто в мясорубку летели. А теперь глянь — всё синее стало. Заметил или нет?
Никита сразу ответил:
— Конечно заметил. Я ж не слепой. Это Чистилище — у него у этого региона такая меняющеяся атмосфера, слоистая. Зависит от глубины и плотности тумана, от местоположения и много чего ещё.
— Да ну, туман? Это же космос! Тут туман не должен менять цвет!
Никита:
— Ну… это тебе не космос обычный. Это склад всего, что люди боялись оставлять рядом с колониями. Объекты дохлые, реакторы старые, маяки сгоревшие… и между всем этим поле частиц висит. От этого спектр света и гуляет — красный на входе, синий на выходе. - Никикта решил ответить в данной ситуации именно так, а не иначе...Хотя прекрасно знал что свет меняется от преломлений света.
Микси:
— А почему именно красный на входе? Прям как будто нас предупреждали: «Не заходить!»
— Да потому что красный — это область, где плотность хлама выше. Свет там глушится сильнее. Плюс магнитные поля старых установок — ну, тех, что вообще не должны уже работать. Оно всё даёт вот эту… жуть.
Микси:
— А синее? Это что — типа мы выжили? Лично я тут наблюдю идеальный порядо, разве ты не видишь?
— Вижу конечно, но ничего не могу поделать, работа не позволяет. Синее — значит, слои рассеяния слабее. Мы выезжаем на чистую зону. Если хочешь по-научному — это область, где излучение просачивается без искажений. Если по-человечески — да, мы выжили.
— Хм… значит, Чистилище нас отпустило?
Никита:
— Не смеши. Чистилище никого не отпускает. Мы просто проскочили мимо того, что могло нас задержать не более того.
Микси:
— Приятно слышать… но можно я всё-таки запишу, что сектор сгармонизировался с нами? Для оптимизма.
Никита:
— Записывай конечно, только держи глаза на радаре. Мы ещё не совсем вышли из сектора видишь впереди портал в Ад.
Когда Никита и Микси прибыли в Адский Карман, воздух — если это вообще можно было назвать воздухом — словно начал плавиться. Прямо за прозрачным стеклом кабины пространство искривлялось, растекалось, будто кто-то растопил само пространство вокруг. Красные и тёмно-фиолетовые волны шли одна за другой, налезали, двоились, а потом схлопывались, оставляя после себя колышущееся марево, живущее по каким-то своим диким законам. Камни вокруг изгибались, как в кривом зеркале, их тени растягивались в нереально длинные полосы. И казалось, что если подъехать ещё на пару метров, «Буцефал» закипит прямо в вакууме.
Солнце висело ровно на полнеба — огромный, белёсый диск, от которого даже фильтрованное стекло кабины начинало светиться жаром. Казалось, ещё немного, и сама краска на панели расплавится, потечёт ручьями по приборам. Да название регион носил не зря. Всё плавилось.
Никита скривился, потянулся к панели управления и включил кондиционер на максимальный холод. В кабине сразу зашипела система охлаждения, прогоняя ледяной поток по стенам, по креслам, по затылку. Микси только облегчённо вздохнул — у него на виртуальном «лице» даже помехи дрогнули, будто он тоже вспотела.
— Сейчас бы мороженое… — протянул он, наблюдая, как на лобовом стекле проступают лёгкие кристаллики конденсата. Это выглядело забавно особено на фоне далёких станций который так же словно плавились в ритме с солнцем.
— Потом, — буркнул Никита, мягко выравнивая курс. — Сначала выгрузка. А то этот реактор пока к нам прицеплен ещё жарче, чем местное солнце. Вон впереди зона разгрузки доедим и сразу назад.
Он не спеша направил «Буцефала» к зоне выгрузки. Двигатели тянули уверенно, хоть разогретая пустота вокруг была похожа на раскалённое стекло. Поэтому прищлось ехать черезвычайно медленно. Но с каждой минутой станция и зона разгрузки приближались. Вон уже видны башни и мостики. Пространство дрожало, линии горизонта плавились, а металлические платформы впереди казались миражами, плавающими в вязком, горячем вакууме.
Но чем ближе они подъезжали, тем отчётливее проявлялись контуры станции — тяжёлые, приземистые, будто специально построенные выдерживать такую адскую жару.
Никита убавил тягу:
— Главное — не спешить. В такой бане любой неверный шаг — и у нас будут неприятности.
Микси только тихо пискнул, стараясь не мешать, пока «Буцефал» уверенно скользил к точке выгрузки, окутанный ледяным дуновением кондиционера.
Внешние камеры вели себя так, будто их окунули в кипящее масло — изображение искажалось, рябило, ломалось на красные и жёлтые полосы. Иногда на долю секунды прорывался чёткий кадр — обугленные фермы платформы, расплавленные края контейнерных стенок — а затем всё снова превращалось в сплошной шум.
Никита поморщился и щёлкнул по панели:
— В принципе то что отображает камера вполне приемлемо видно по курсу впереди камни по пути и я вовремя могу разгонятся и тормозить. Я ж не на солнце вас отправлю когда врежусь в вас, а всего лишь в сторону зону выгрузки…если не успею спокойно объехать.
Микси хмыкнул:
— Внешние сенсоры перегреваются. Я вообще удивлен, что они ещё не начали показывать белых кроликов. Потому что все помехи словно рисуют какой-то узор.
— Ага, — буркнул Никита, — сейчас как раз отлично время для галлюцинаций. Особенно, когда тащишь критически нестабильный реактор.
Он снова бросил взгляд на экран — там плясало что-то, похожее на огненную метель. Контуры грузовой дороги, по которой он медленно тянулся к доку, угадывались только благодаря внутренней навигации и очень медленой скорости с которой он передвигался.
— Ладно… — он глубоко вдохнул. — По приборам дойдем. Не в первый раз.
Микси мягко мигнул:
— Главное — не сжариться на последних метрах.
Никита усмехнулся, но руки держал на штурвале крепко. В условиях, где даже камеры сдавались от жары, он доверял только себе, навигации и холодному ветру кондиционера, который хоть немного сдерживал давление горячего воздуха за бортом.
Ожидание поездки заставило Никиту заговорить:
— Знаешь, Микси… чем дальше мы едем, тем сильнее я понимаю одну вещь. Солнце вблизи — это что-то… чертовски красивое и чертовски страшное одновременно.
— Ты наконец это ощутил? Красоту космоса.
- Я всегда её ощущал. Для меня это вид из системного окна — гигантская живая плазма, которая шипит, бурлит, дышит. Красиво.
- Но если что-то пойдёт не так, - Микси как всегда проявлял обеспокоенность, - мы превратимся в хрустящую вкусную корочку за долю секунды.
Никита:
— Вот именно. На расстоянии солнце кажется просто большим светильником. А тут…вблизи видишь, как корона будто вытягивается к нам? Даже не видишь мы по сути в близи короны. Хотя расстояние до солнца всё равно гигантское, это говорит что солнечные короны очень большие. Как будто кто-то тянет за огромные белые ниточки огня…
Микси:
— Это магнитные петли. Но да, выглядит так, будто кто-то огромный пытается дотянуться до твоего стекла и посмотреть, что за муравьи здесь ездят.
— Ха! Отличное сравнение. Но всё же мне кажется что всё это похоже на огромное покрывало белого плазменного цвета. И всё равно… не могу понять: я больше восхищаюсь или боюсь.
— Восхищении и страх одновремено нормальная реакция. Вот именно так люди и описывали древних богов — прекрасных и ужасающих. Только мы сейчас смотрим не на миф, а на реальный термоядерный гигант, на колоссальную его энергию которая дарится в окружающее пространство наполняя всё, гигант который даже не замечает, что мы тут крутимся на грузовичке. Ты же почувствовал её энергию да?
Никита задумался что ответить, ответ он знал, но как выразить всё словами:
— Да я почувствовал что внутри звезды. Вот это и пугает. Такая мощь рядом… и такая абсолютная безразличность всех к такому чуду..
— Но согласись — вид потрясающий.
— Да… кого ни спроси — никто не понимает, зачем я ввязался в эти рейсы. А я вот гляну на такое, и понимаю почему. Ради таких минут стоит жить. У меня чудесный конвой: Джи-Би, Прапор, Ириска, Мун Бейби, Старый Шатун, Рыжий Эдди.
— Тогда держись покрепче, романтик. Мы ещё не выгрузились, и солнце не будет ждать. Когда возле него долго зависают фуры это говорит о том что они застряли, возможно на вечно.
Никита поправляя курс, глядя на пылающее пространство за стеклом сменил тему, вернее стал опять говорить о том что его занимало:
— Знаешь, Микси… чем ближе мы к этому солнцу, тем яснее понимаю: оно и красиво, и этим страшно.
Микси мелькнул мягким перелив света в панели:
— Мы же только что это обсудили. Восхитительное и пугающее — идеальное сочетание. Солнце всегда такое. Оно даёт энергию, свет, жизнь… и одновременно напоминает, что одним всплеском может испепелить всё, что подлетит слишком близко.
— Когда смотришь издалека — просто звезда. А когда вот так, почти у лица… будто смотришь в гигантскую печь. И она живая. Дышит.
— И всё равно ты едешь прямо в эту жару. Не думаю, что у большинства пилотов это вызвало бы вдохновение. Но судя по всему у тебя всё иначе.
Никита усмехается, конечно у него всё иначе:
— Тащи то туда, иное суда, сейчас реактор в Адский Карман, всё говорили, приказывали. Ничего сложного, говорили. Я верил тащил и теперь не о чём не жалею.
— Ну… сложного ничего нет. Есть только опасные места и ещё опаснее.
В салоне наступила пауза и тишина — внешние камеры снова покрываются помехами.
Никита тихо нарушил тишину:
— И все же, глянь… когда сквозь рябь пробивается свет — красиво ведь, а?
— Красиво. Но это красота, которая всегда смотрит на тебя в упор и спрашивает: «А не слишком ли близко подошёл?»
— Точно… Такое чувство, что оно следит. Но мы никогда не сможем даже вообразить что двигает такой энергией. И улыбается. Но не факт что доброжелательно и сё же я верю в эту приветливость солнца.
— Добро пожаловать в Адский Карман. - Микси явно не был настроен говорить., - Здесь даже звезда улыбается угрожающе.
— Главное — успеть выгрузиться, пока она не засмеялась громко.
Зона выгрузки была устроена так, что создавалось ощущение будто её строили под целый космический город но конечно же не такая большая но такая что могла вместить целый реактор огромных размеров. Зона разгрузки это гигантская полость состоящая только из света, прямоугольник подсвеченный по периметру фиолетовым светом, висящая в пустоте, в раскалённом воздухе Адского Кармана, способная принять такой реактор сразу. Сейчас главное отцепить реактор и оставить парить в невесомости в зоне разгрузки конечно же. По краям шли массивные арки-стабилизаторы в виде толстого света, внутри которых медленно вращались специальные зоны освещённости которые координировали доставку и закрепления груза , удерживая понимания пространства для водителя ровным и безопасным и даже от перепадов давления и жара.
Когда Никита въехал внутрь, Буцефал казался игрушечным рядом с этим гигантским доком. Даже гул солнца за пределами салона будто стих, когда их накрыло пониманием важности своей работы и вообще всех мест разгрузки.
Буцефал пробирался вперёд осторожно, словно боялся задеть хоть один выступ световой границы. Транспортный реактор въезжал в платформу, всё вспыхивало огненными бликами солнца — отражениями хаоса за пределами станции.
И вот — детектор поймал позицию. Реактор полностью вошёл в разгрузочный отсек, силовые световые фиксаторы под платформой загорелись мягким зелёным светом.
— Контур удержания стабилен, — отметила Микси. - Мы были внутри солнца, а теперь внутри зелёного поля разгрузки.
Никита дождался, пока скорость плавно сползла к нулю, и только после этого протянул руку к рычагу. Щёлк.
Разъединительные болты тихо ушли внутрь, фиксаторы сработали, и огромный металлический корпус реактора завис в удерживающем поле, словно невесомый.
— Готово… — выдохнул Никита, отжимая кресло назад. — И хорошо, что больше не надо тащить эту дуру под самым солнцем.
Глава 19 Переход в тень
Ириска вышла на связь почти сразу после выгрузки реактора — по голосу казалась уставшей, но облегчённой что всё обощлось. Её голос дрожал от выжатого напряжения:
— Никита… ты спас всю колонию. Огромное спасибо. Слушай, мне нужна ещё одна услуга. Найди Рыжего Эдди. Он сейчас где-то в Ред Соксе. Скажи, что я послала. Он поймёт.
Связь оборвалась, и в кабине на мгновение стало тихо, только солнечный жар гудел по корпусу.
Никита раскрыл карту: от Адского Кармана к Ред Соксу прямых безопасных путей не было. Зато был обход — через Дарксайд.
Микси подсветила маршрут: линии и витки между секторами, предупреждения о перепадах температуры и плотностях потоков.
— Ну что ж… — Никита хмыкнул, подтягивая ремни. — Дарксайд так Дарксайд.
Буцефал уходит от зоны выгрузки и, будто пытаясь стряхнуть с себя солнечные ошмётки жара, стал выходить на главную линию ведущию к порталу. Теперь — курс на портал.
