«Лежат ли смирно кузины? – принялась размышлять Эммелин. – Хватит ли у них терпения? Что если им приснится или почудится что-то страшное – и они потом скажут, будто это все моя вина? Взбрело же им в голову, будто ко мне липнет волшебство! С них станется обвинить меня в любой неудаче… И зачем Джослин гадать на жениха, если она и так знает, за кого выйдет замуж? Ей никто не запрещает видеться с Данли, не то, что мне с Иво…».
Постепенно ее мысли становились все более путанными, измученное сердце забилось чуть спокойнее, и незаметно для себя самой Эмме погрузилась в зыбкую горячечную дремоту. Перед ее глазами мелькали обрывки воспоминаний, которые она, присмотревшись, с досадой отбрасывала в сторону: все это было не про Иво; не то, не с теми и не тогда! «Королевский праздник! – приказала она самой себе. – Я буду думать только о празднике – и уж там-то мы точно встретимся!».
И вправду, из зыбких воспоминаний соткалось сияющее огнями, мерцающее золотыми нитями полотно: костры, драгоценные кубки, полные вина, смех и песни… Множество гостей – и все безлики, сплошь золотые и серебряные тени; но так и надо, ведь ей сегодня положено видеть только лицо жениха. Где-то здесь есть и старый король, но уж на него Эмме точно не поднимет взгляд!.. Прочь, прочь от праздничной толпы – Иво наверняка держится в стороне! Эмме, сама уже не зная, подчиняется ли воле сна или же сама управляет ним, расталкивала призрачных придворных, искала взглядом черную, чуть изломанную тонкую фигуру – и, наконец, нашла. Вот же он, прячется в тени!..
-Иво! – воскликнула она, бросаясь вперед, но уже ощущая подвох, обман, пятнающий душу чем-то темным и гадким.
-Разве я не говорил тебе, чтобы ты не искала встреч со своим мальчишкой? – Йоссе, обернувшись, усмехался ей и протягивал кубок с вином. – Но раз ты пришла, то я, согласно давнему обычаю, угощаю тебя – ведь ты голодна, не так ли?.. Пей!..
-Нет, нет! – Эмме в ужасе попятилась, ударила рукой по кубку, выбивая его из руки Йоссе. – Тебя не должно быть в этом сне! Только не ты, мерзкий колдун!..
И, задохнувшись от обиды и разочарования, она очнулась – стоя у крошечного окна своей комнатушки: там, за мутным стеклом, мерцало уже знакомое ей зеленоватое сияние. Вой ветра сменился тоскливой песней охотничьих рогов, залаяли и завизжали призрачные гончие, и черные всадники, один за другим, промчались над кромкой леса, неся с собой холод и вьюгу. Эмме, как зачарованная, проводила их взглядом: тут же забылся животный страх, который, как ей раньше казалось, был неотделим от воспоминаний о ночи, проведенной вместе с охотниками. Ее охватило жгучее азартное желание еще раз промчаться высоко в небе – или по краю пропасти, - обгоняя снежную бурю и дразня морских чудовищ. Но было и что-то иное – сродни сладостной надежде на чудо, - заставляющее ее жадно вслушиваться и всматриваться в ночной гон.
Словно откликаясь на этот безмолвный призыв, последний из череды всадников замедлил бег своей лошади, замер на месте, а затем направил ее в сторону от прочих, к дому Госбертов.
«Это он, теперь уж точно он!» - у Эмме перехватило дыхание, и она, позабыв обо всем, бросилась прочь из комнаты: босая, в одной лишь ночной рубашке.
«Дитя, я пленился твоей красотой
Неволей иль волей, а будешь ты мой».
— Родимый, лесной царь нас хочет догнать;
Уж вот он: мне душно, мне тяжко дышать.
И. В. Гёте, «Лесной царь» (пер. В. А. Жуковского)
«Сон, это всего лишь сон, - напоминала себе Эммелин, чувствуя, как жжет босые ноги снег. – И холод, и ветер – все это мне снится, на самом деле нет никакой боли! Я хотела увидеть Иво – и вот он, совсем рядом. Так неужели я отступлюсь?!». Не видя ничего в ночной темноте, кроме бледного зеленого свечения впереди, она бежала изо всех сил, задыхаясь и хватая ртом ледяной воздух.
-Эмме! – услышала она голос хромого принца – он звучал растерянно, взволнованно, словно Иво до последнего не верил, будто она на самом деле выйдет к нему.
-Я здесь! Я… - закричала девушка, чувствуя, как голос ее слабеет, и тут же очутилась в его ледяных объятиях.
-Зачем же ты вышла из дому? - шептал Иво, торопливо кутая ее в свой плащ. – Зачем не оделась потеплее? Да ты же босая!..
Но Эмме видя перед собой только его лицо, подернутое зеленоватым свечением, не давала ему сказать ни слова, смеясь и беспорядочно целуя бледные губы.
-Не страшно, - бормотала она. – Зато я увидела тебя!
Вокруг них, целующихся исступленно и неловко, жадно прижимающихся друг к другу, закружился снежный вихрь, отгораживая от остального мира.
-Зачем? - прерывисто говорил Иво, на миг отрываясь от Эмме, чтобы снова тут же припасть к ее губам. - Ах, зачем?.. Ты же поклялась не звать меня… Ты дала мне клятву…
-Но ведь это сон… Всего лишь сон… Разве мне не позволено хотя бы во сне увидеть тебя?
-Сон… Явь… Разве само королевство Холма – не чудесное видение для людского мира? Разве волшебство – не наваждение?.. Ты воспользовалась законами этой ночи, чтобы позвать меня – и я не мог отказать, даже если бы захотел, - Иво, резко отстранившись, печально качнул головой. – Я ведь умолял тебя, я принудил тебя дать клятву ради твоего же блага… Быть большой беде…
-Ох, нет! Так это все взаправду? – Эмме в ужасе смотрела на него. – Я… я не хотела! Я не думала, что это считается!.. Прости, прости меня, Иво! О, как же я виновата… Прости, прости!..
Но вороний принц, в одно мгновение переменившись, уже вновь целовал ее, смеясь и кружа ее среди снега.
-Нет, нет! – в голосе его смешались восторг и мольба, вина и вызов. – Не проси прощения, Эмме! Не кори себя! Я… я так рад, что вновь вижу тебя! Пусть беда… пусть! Нам все равно не избежать горя и слез… Я готов сполна расплатиться за каждый миг этой ночи. Никогда не сожалей… Видишь, все повторяется? Раз за разом я прошу тебя оставить меня и не искать встреч, но ты не слушаешь меня – и ничто не приносит мне больше счастья, чем твое своеволие, хоть я и ненавижу себя за это – ведь ты губишь и себя… Знаешь, ты стала еще красивее… О, на тебя почти что больно смотреть – во всем Холме не найдется никого прекраснее моей невесты! И это принесет нам погибель… Йоссе не солгал…
-Йоссе?! – гневно вскричала Эмме, на миг позабыв о поцелуях. – Да знаешь ли ты, как он обошелся со мной?!
-Нет в Холме никого, кто не знал бы, - невесело, через силу усмехнулся хромой принц. – Все теперь насмехаются над Йоссе и говорят, что от верной и заслуженной смерти его спасла девчонка, у которой больше силы, чем у какого-то лесного колдуна. Но послушай!.. Не улыбайся так радостно – ох, до чего же твои черные глаза стали жгучими! Йоссе нет дела до насмешек – он боится совсем иного… Я гнал от себя эти догадки, но чародей подтвердил худшие из них. «Если она еще раз придет в Холм, - сказал он мне, - то все кончено!». И ты должна знать правду, чтобы избежать хотя бы части ловушек.
-Но сам король разрешил мне приходить и уходить, когда вздумается! – мотнула головой Эммелин, сердясь и тревожась от подступающего дурного предчувствия.
-Все изменилось после того, как ты прошла испытание, - голос Иво надломился и стал тихим, бесцветным; плечи его поникли. – Йоссе сказал, что зря понадеялся, будто тебе это не по силам – и поторопил события. Теперь король уверен, что в тебе есть тот дар, который поможет вернуть прежнюю магию в Холм…
-Но разве это повод разлучать нас? – воскликнула Эмме. – Пусть даже он не выпустит меня обратно – мы будем с тобой вместе. Если мне все равно суждено покинуть людской мир, если мы…
-Нет! – вскрикнул Иво, вздрогнув всем телом. – Ты не понимаешь!.. Если ты останешься в Холме, то уже не будешь моей… Никогда! Отец… Король желает взять тебя в жены, ведь Алисейна так и не родила ему сына вопреки всем обещаниям Йоссе!
-Но я обещана тебе!.. Тебе! – Эммелин все быстрее качала головой из стороны в сторону, словно желая стряхнуть с себя нечто злое, темное.
-Это уже неважно, - Иво обхватил ее лицо ледяными ладонями, заставляя остановиться. – Воля короля – превыше всего, и если он произнесет во всеуслышание, что берет тебя в жены – никто не посмеет оспорить это решение: ни Алисейна, ни Йоссе, ни... я. Мы все в его власти. Но ты все еще наполовину принадлежишь людскому миру, и если сама не придешь в Холм – забрать силой он тебя не сможет, пока не истечет назначенный нам до свадьбы срок…
-Я ведь обещала принимать его приглашения на праздники, - прошептала Эмме, теперь уж не зная, что леденит ее сильнее: зимняя стужа или безысходная тоска: стоило Иво сказать вслух страшные слова, как она поняла, что и сама это знала, чувствовала, предугадывала!.. Но все равно безрассудно бросалась вперед, желая узнать о себе правду, и упорно гоня мысли о том, куда же заводит ее этот поиск!..
-И тебе придется постараться, чтобы не получить их, - теперь Иво говорил торопливо, как будто чувствуя, что время встречи истекает. – Йоссе сыграет на нашей стороне – ему конец, если отец отвергнет Алисейну и женится на тебе. Он пообещал мне, что сделает все, чтобы король не отправил тебе письмо до весны, но и ты должна помнить, что стоит сломать печать и прочесть приглашение – волшебство принудит тебя исполнить обещанное. Берегись посланников, не выходи на зов по вечерам из дому, делай вид, что не слышишь, как стучат в двери или скребутся в окно… Не верь глазам своим, если увидишь знаки, указывающие будто я приглашаю тебя на тайную встречу – я лучше дам изрезать себя на части, чем позову к себе!.. Носи при себе то, что отвратительно нашему народу – железо, соль, ягоды рябины…
-Но как же моя родня? Если они услышат стук или вой среди ночи? Они испугаются до смерти…
-Йоссе сказал, что позаботился об этом. Разве не получила твоя семья подарки?..
Эммелин, чуть помедлив, кивнула: не зря ей показалась странной щедрость колдуна.
-Теперь все они во власти сладкого морока: подарки чародея день ото дня будут подчинять их своей власти, не позволяя ни на минуту расстаться с ними. И пока твои родственники будут держать их при себе, им не услышать ни стук, ни плач, ни крики. Это дурное колдовство и оно не пройдет даром. Со временем чары выдохнутся, исчезнут – и вместе с ними из сердец уйдет радость, все станет серым и скучным. Но это не навсегда, со временем твои людские родичи свыкнутся и станут прежними – или самую малость иными. Это малая плата за неведение, за слепоту и глухоту, поверь!.. Посыльные короля могут быть страшны – куда страшнее Зимней Охоты! Они будут биться в окна, выть у дверей, предвещать смерти и болезни, лишат сна пронзительным плачем, покажутся в самом пугающем и отвратительном своем облике – и людскому разуму зачастую не по силам выдержать этот ужас. Ты… ты одна будешь видеть и слышать их – твой ум должен сохранять ясность. Та, которой по силам участвовать в Зимней Охоте, выдержит и это испытание, - он вновь принужденно улыбнулся, и с печальной нежностью провел рукой по обледеневшим волосам Эммелин. – А весной… весной Йоссе придумает новую хитрость – или ему несдобровать. Он тебе не друг, как и говорил тогда старый дракон, верить ему нельзя. Но пока что вы на одной стороне…
-А ты? – воскликнула Эмме, вглядываясь в лицо хромого принца с нарастающей тревогой. – Почему ты говоришь так, словно здесь нет ничего о тебе самом?! Почему ты так изменился в лице?.. Еще недавно ты улыбался, а теперь словно неживой… Ты похож теперь на призрака…Что-то не так… Ты не все говоришь мне… Иво! Посмотри на меня! Ох, да поцелуй же меня, как только что целовал!.. – и она сама принялась целовать его, тормоша и запуская пальцы в его спутанные черные волосы.
Но все было напрасно – жизнь на глазах покидала хромого принца, зеленое свечение становилось все ярче, сквозь бледную кожу проступали кости, чернели провалы глазниц…
-Наше время истекает… - сказал он едва слышно. – Я ведь тоже нарушил запрет… придя к тебе… Гнев короля будет страшен – но не бойся за меня, не терзай свое сердце!.. Я буду жить, пока он тебя не заполучит – ведь ты наполовину принадлежишь Холму, лишь пока зовешься моей невестой.
-Постой, не уходи! – закричала Эмме, безо всякой надежды цепляясь за его одежду, покрытую ледяной коркой. – Побудь со мной еще немного, о, прошу тебя, Иво!..
Но Воронья Лапка непреклонно отвел ее руки и шагнул назад, растворяясь во тьме. Зеленоватый свет, исходивший от его лица, теперь походил на блуждающий огонек – вроде тех, что на болотах заманивают одиноких путников в трясину. Окоченевшие ноги не слушались Эмме, и она с трудом делала шаг за шагом вперед, не в силах догнать жениха – или то, во что он превратился.
Наконец она упала без сил в снег, не чувствуя его холода. «Если все так, как он сказал – то лучше мне замерзнуть, - подумала она зло. – Я не достанусь старому королю!». Вновь ей послышался голос Йоссе, нашептывающий: «Дерзкие дети!» - и тьма вокруг стала непроницаемой и глухой, как будто на Эмме обрушилась лавина, надежно похоронившая ее под толщей снега. «Не уйдешь, не уйдешь!» - прошипел кто-то зло над самым ее ухом – и Эмме, вздрогнув всем телом, проснулась.
В комнате было тихо и холодно – но, конечно же, не так холодно, как было во сне. Эммелин натянула на себя одеяло, дрожа и сипло дыша, ей все еще не хватало воздуха, как будто снежная ловушка из ее сна и вправду едва не удушила ее. Никогда еще дом, где она выросла, не казался ей таким чуждым: всего лишь хрупкая скорлупка, едва ли способная защитить ее от злой нечеловеческой воли.
-Это был не сон, - сказала вслух Эмме, чтобы нарушить невыносимую ночную тишину. – Это была магия, которую я сама неосмотрительно призвала – и теперь Иво будет наказан за то, что нарушил запрет. Я должна была сама догадаться, что задумал король – ведь мне только и твердили, что он желает вернуть Холму былую власть и славу! И все из-за моего тщеславия – я так стремилась показать, что чего-то стою… И мне составили цену, да еще какую! Вот от чего меня предостерегал Иво, вот почему он просил держаться подальше от Холма и сохранять человеческую природу… Никогда, никогда я не соглашусь стать женой старого короля – пусть для этого мне понадобится уничтожить или себя, или его!..
Как в горячке она повторяла эти слова на все лады, пытаясь превратить их в заклинание, способное спасти ее от страшной судьбы. А когда ночная тьма сменилась предрассветными сумерками, Эмме увидела, что у окна, на ее маленьком столике для рукоделия, стоит золотой кубок. Она сразу узнала его: то было угощение Йоссе, от которого она отказалась во сне – но сейчас кубок вновь был полон до краев красным терпким вином.
– Сладкая, спелая вишня! – воскликнул Джип, распахнул дверцу и радостно выскочил наружу. – Вот так удача! А я сижу у себя в гостиной и думаю: хорошо бы сейчас полакомиться сладкой, спелой вишней. Где она у тебя, добрая Хаулит?
– Да вот она, в мешке, – ответила ведьма и, развязав мешок, сделала в нем совсем маленькую дырочку.
– Не вижу, – заглянул Джип в черное брюхо мешка.
– А ты нагнись и увидишь, – сказала ведьма и пихнула его костлявой рукой в мешок. – Ага! – воскликнула она довольно и завязала потуже мешок, чтобы Джип не выскочил. – Смотри вишневой косточкой не подавись, мой птенчик!
Постепенно ее мысли становились все более путанными, измученное сердце забилось чуть спокойнее, и незаметно для себя самой Эмме погрузилась в зыбкую горячечную дремоту. Перед ее глазами мелькали обрывки воспоминаний, которые она, присмотревшись, с досадой отбрасывала в сторону: все это было не про Иво; не то, не с теми и не тогда! «Королевский праздник! – приказала она самой себе. – Я буду думать только о празднике – и уж там-то мы точно встретимся!».
И вправду, из зыбких воспоминаний соткалось сияющее огнями, мерцающее золотыми нитями полотно: костры, драгоценные кубки, полные вина, смех и песни… Множество гостей – и все безлики, сплошь золотые и серебряные тени; но так и надо, ведь ей сегодня положено видеть только лицо жениха. Где-то здесь есть и старый король, но уж на него Эмме точно не поднимет взгляд!.. Прочь, прочь от праздничной толпы – Иво наверняка держится в стороне! Эмме, сама уже не зная, подчиняется ли воле сна или же сама управляет ним, расталкивала призрачных придворных, искала взглядом черную, чуть изломанную тонкую фигуру – и, наконец, нашла. Вот же он, прячется в тени!..
-Иво! – воскликнула она, бросаясь вперед, но уже ощущая подвох, обман, пятнающий душу чем-то темным и гадким.
-Разве я не говорил тебе, чтобы ты не искала встреч со своим мальчишкой? – Йоссе, обернувшись, усмехался ей и протягивал кубок с вином. – Но раз ты пришла, то я, согласно давнему обычаю, угощаю тебя – ведь ты голодна, не так ли?.. Пей!..
-Нет, нет! – Эмме в ужасе попятилась, ударила рукой по кубку, выбивая его из руки Йоссе. – Тебя не должно быть в этом сне! Только не ты, мерзкий колдун!..
И, задохнувшись от обиды и разочарования, она очнулась – стоя у крошечного окна своей комнатушки: там, за мутным стеклом, мерцало уже знакомое ей зеленоватое сияние. Вой ветра сменился тоскливой песней охотничьих рогов, залаяли и завизжали призрачные гончие, и черные всадники, один за другим, промчались над кромкой леса, неся с собой холод и вьюгу. Эмме, как зачарованная, проводила их взглядом: тут же забылся животный страх, который, как ей раньше казалось, был неотделим от воспоминаний о ночи, проведенной вместе с охотниками. Ее охватило жгучее азартное желание еще раз промчаться высоко в небе – или по краю пропасти, - обгоняя снежную бурю и дразня морских чудовищ. Но было и что-то иное – сродни сладостной надежде на чудо, - заставляющее ее жадно вслушиваться и всматриваться в ночной гон.
Словно откликаясь на этот безмолвный призыв, последний из череды всадников замедлил бег своей лошади, замер на месте, а затем направил ее в сторону от прочих, к дому Госбертов.
«Это он, теперь уж точно он!» - у Эмме перехватило дыхание, и она, позабыв обо всем, бросилась прочь из комнаты: босая, в одной лишь ночной рубашке.
Глава 43
«Дитя, я пленился твоей красотой
Неволей иль волей, а будешь ты мой».
— Родимый, лесной царь нас хочет догнать;
Уж вот он: мне душно, мне тяжко дышать.
И. В. Гёте, «Лесной царь» (пер. В. А. Жуковского)
«Сон, это всего лишь сон, - напоминала себе Эммелин, чувствуя, как жжет босые ноги снег. – И холод, и ветер – все это мне снится, на самом деле нет никакой боли! Я хотела увидеть Иво – и вот он, совсем рядом. Так неужели я отступлюсь?!». Не видя ничего в ночной темноте, кроме бледного зеленого свечения впереди, она бежала изо всех сил, задыхаясь и хватая ртом ледяной воздух.
-Эмме! – услышала она голос хромого принца – он звучал растерянно, взволнованно, словно Иво до последнего не верил, будто она на самом деле выйдет к нему.
-Я здесь! Я… - закричала девушка, чувствуя, как голос ее слабеет, и тут же очутилась в его ледяных объятиях.
-Зачем же ты вышла из дому? - шептал Иво, торопливо кутая ее в свой плащ. – Зачем не оделась потеплее? Да ты же босая!..
Но Эмме видя перед собой только его лицо, подернутое зеленоватым свечением, не давала ему сказать ни слова, смеясь и беспорядочно целуя бледные губы.
-Не страшно, - бормотала она. – Зато я увидела тебя!
Вокруг них, целующихся исступленно и неловко, жадно прижимающихся друг к другу, закружился снежный вихрь, отгораживая от остального мира.
-Зачем? - прерывисто говорил Иво, на миг отрываясь от Эмме, чтобы снова тут же припасть к ее губам. - Ах, зачем?.. Ты же поклялась не звать меня… Ты дала мне клятву…
-Но ведь это сон… Всего лишь сон… Разве мне не позволено хотя бы во сне увидеть тебя?
-Сон… Явь… Разве само королевство Холма – не чудесное видение для людского мира? Разве волшебство – не наваждение?.. Ты воспользовалась законами этой ночи, чтобы позвать меня – и я не мог отказать, даже если бы захотел, - Иво, резко отстранившись, печально качнул головой. – Я ведь умолял тебя, я принудил тебя дать клятву ради твоего же блага… Быть большой беде…
-Ох, нет! Так это все взаправду? – Эмме в ужасе смотрела на него. – Я… я не хотела! Я не думала, что это считается!.. Прости, прости меня, Иво! О, как же я виновата… Прости, прости!..
Но вороний принц, в одно мгновение переменившись, уже вновь целовал ее, смеясь и кружа ее среди снега.
-Нет, нет! – в голосе его смешались восторг и мольба, вина и вызов. – Не проси прощения, Эмме! Не кори себя! Я… я так рад, что вновь вижу тебя! Пусть беда… пусть! Нам все равно не избежать горя и слез… Я готов сполна расплатиться за каждый миг этой ночи. Никогда не сожалей… Видишь, все повторяется? Раз за разом я прошу тебя оставить меня и не искать встреч, но ты не слушаешь меня – и ничто не приносит мне больше счастья, чем твое своеволие, хоть я и ненавижу себя за это – ведь ты губишь и себя… Знаешь, ты стала еще красивее… О, на тебя почти что больно смотреть – во всем Холме не найдется никого прекраснее моей невесты! И это принесет нам погибель… Йоссе не солгал…
-Йоссе?! – гневно вскричала Эмме, на миг позабыв о поцелуях. – Да знаешь ли ты, как он обошелся со мной?!
-Нет в Холме никого, кто не знал бы, - невесело, через силу усмехнулся хромой принц. – Все теперь насмехаются над Йоссе и говорят, что от верной и заслуженной смерти его спасла девчонка, у которой больше силы, чем у какого-то лесного колдуна. Но послушай!.. Не улыбайся так радостно – ох, до чего же твои черные глаза стали жгучими! Йоссе нет дела до насмешек – он боится совсем иного… Я гнал от себя эти догадки, но чародей подтвердил худшие из них. «Если она еще раз придет в Холм, - сказал он мне, - то все кончено!». И ты должна знать правду, чтобы избежать хотя бы части ловушек.
-Но сам король разрешил мне приходить и уходить, когда вздумается! – мотнула головой Эммелин, сердясь и тревожась от подступающего дурного предчувствия.
-Все изменилось после того, как ты прошла испытание, - голос Иво надломился и стал тихим, бесцветным; плечи его поникли. – Йоссе сказал, что зря понадеялся, будто тебе это не по силам – и поторопил события. Теперь король уверен, что в тебе есть тот дар, который поможет вернуть прежнюю магию в Холм…
-Но разве это повод разлучать нас? – воскликнула Эмме. – Пусть даже он не выпустит меня обратно – мы будем с тобой вместе. Если мне все равно суждено покинуть людской мир, если мы…
-Нет! – вскрикнул Иво, вздрогнув всем телом. – Ты не понимаешь!.. Если ты останешься в Холме, то уже не будешь моей… Никогда! Отец… Король желает взять тебя в жены, ведь Алисейна так и не родила ему сына вопреки всем обещаниям Йоссе!
-Но я обещана тебе!.. Тебе! – Эммелин все быстрее качала головой из стороны в сторону, словно желая стряхнуть с себя нечто злое, темное.
-Это уже неважно, - Иво обхватил ее лицо ледяными ладонями, заставляя остановиться. – Воля короля – превыше всего, и если он произнесет во всеуслышание, что берет тебя в жены – никто не посмеет оспорить это решение: ни Алисейна, ни Йоссе, ни... я. Мы все в его власти. Но ты все еще наполовину принадлежишь людскому миру, и если сама не придешь в Холм – забрать силой он тебя не сможет, пока не истечет назначенный нам до свадьбы срок…
-Я ведь обещала принимать его приглашения на праздники, - прошептала Эмме, теперь уж не зная, что леденит ее сильнее: зимняя стужа или безысходная тоска: стоило Иво сказать вслух страшные слова, как она поняла, что и сама это знала, чувствовала, предугадывала!.. Но все равно безрассудно бросалась вперед, желая узнать о себе правду, и упорно гоня мысли о том, куда же заводит ее этот поиск!..
-И тебе придется постараться, чтобы не получить их, - теперь Иво говорил торопливо, как будто чувствуя, что время встречи истекает. – Йоссе сыграет на нашей стороне – ему конец, если отец отвергнет Алисейну и женится на тебе. Он пообещал мне, что сделает все, чтобы король не отправил тебе письмо до весны, но и ты должна помнить, что стоит сломать печать и прочесть приглашение – волшебство принудит тебя исполнить обещанное. Берегись посланников, не выходи на зов по вечерам из дому, делай вид, что не слышишь, как стучат в двери или скребутся в окно… Не верь глазам своим, если увидишь знаки, указывающие будто я приглашаю тебя на тайную встречу – я лучше дам изрезать себя на части, чем позову к себе!.. Носи при себе то, что отвратительно нашему народу – железо, соль, ягоды рябины…
-Но как же моя родня? Если они услышат стук или вой среди ночи? Они испугаются до смерти…
-Йоссе сказал, что позаботился об этом. Разве не получила твоя семья подарки?..
Эммелин, чуть помедлив, кивнула: не зря ей показалась странной щедрость колдуна.
-Теперь все они во власти сладкого морока: подарки чародея день ото дня будут подчинять их своей власти, не позволяя ни на минуту расстаться с ними. И пока твои родственники будут держать их при себе, им не услышать ни стук, ни плач, ни крики. Это дурное колдовство и оно не пройдет даром. Со временем чары выдохнутся, исчезнут – и вместе с ними из сердец уйдет радость, все станет серым и скучным. Но это не навсегда, со временем твои людские родичи свыкнутся и станут прежними – или самую малость иными. Это малая плата за неведение, за слепоту и глухоту, поверь!.. Посыльные короля могут быть страшны – куда страшнее Зимней Охоты! Они будут биться в окна, выть у дверей, предвещать смерти и болезни, лишат сна пронзительным плачем, покажутся в самом пугающем и отвратительном своем облике – и людскому разуму зачастую не по силам выдержать этот ужас. Ты… ты одна будешь видеть и слышать их – твой ум должен сохранять ясность. Та, которой по силам участвовать в Зимней Охоте, выдержит и это испытание, - он вновь принужденно улыбнулся, и с печальной нежностью провел рукой по обледеневшим волосам Эммелин. – А весной… весной Йоссе придумает новую хитрость – или ему несдобровать. Он тебе не друг, как и говорил тогда старый дракон, верить ему нельзя. Но пока что вы на одной стороне…
-А ты? – воскликнула Эмме, вглядываясь в лицо хромого принца с нарастающей тревогой. – Почему ты говоришь так, словно здесь нет ничего о тебе самом?! Почему ты так изменился в лице?.. Еще недавно ты улыбался, а теперь словно неживой… Ты похож теперь на призрака…Что-то не так… Ты не все говоришь мне… Иво! Посмотри на меня! Ох, да поцелуй же меня, как только что целовал!.. – и она сама принялась целовать его, тормоша и запуская пальцы в его спутанные черные волосы.
Но все было напрасно – жизнь на глазах покидала хромого принца, зеленое свечение становилось все ярче, сквозь бледную кожу проступали кости, чернели провалы глазниц…
-Наше время истекает… - сказал он едва слышно. – Я ведь тоже нарушил запрет… придя к тебе… Гнев короля будет страшен – но не бойся за меня, не терзай свое сердце!.. Я буду жить, пока он тебя не заполучит – ведь ты наполовину принадлежишь Холму, лишь пока зовешься моей невестой.
-Постой, не уходи! – закричала Эмме, безо всякой надежды цепляясь за его одежду, покрытую ледяной коркой. – Побудь со мной еще немного, о, прошу тебя, Иво!..
Но Воронья Лапка непреклонно отвел ее руки и шагнул назад, растворяясь во тьме. Зеленоватый свет, исходивший от его лица, теперь походил на блуждающий огонек – вроде тех, что на болотах заманивают одиноких путников в трясину. Окоченевшие ноги не слушались Эмме, и она с трудом делала шаг за шагом вперед, не в силах догнать жениха – или то, во что он превратился.
Наконец она упала без сил в снег, не чувствуя его холода. «Если все так, как он сказал – то лучше мне замерзнуть, - подумала она зло. – Я не достанусь старому королю!». Вновь ей послышался голос Йоссе, нашептывающий: «Дерзкие дети!» - и тьма вокруг стала непроницаемой и глухой, как будто на Эмме обрушилась лавина, надежно похоронившая ее под толщей снега. «Не уйдешь, не уйдешь!» - прошипел кто-то зло над самым ее ухом – и Эмме, вздрогнув всем телом, проснулась.
В комнате было тихо и холодно – но, конечно же, не так холодно, как было во сне. Эммелин натянула на себя одеяло, дрожа и сипло дыша, ей все еще не хватало воздуха, как будто снежная ловушка из ее сна и вправду едва не удушила ее. Никогда еще дом, где она выросла, не казался ей таким чуждым: всего лишь хрупкая скорлупка, едва ли способная защитить ее от злой нечеловеческой воли.
-Это был не сон, - сказала вслух Эмме, чтобы нарушить невыносимую ночную тишину. – Это была магия, которую я сама неосмотрительно призвала – и теперь Иво будет наказан за то, что нарушил запрет. Я должна была сама догадаться, что задумал король – ведь мне только и твердили, что он желает вернуть Холму былую власть и славу! И все из-за моего тщеславия – я так стремилась показать, что чего-то стою… И мне составили цену, да еще какую! Вот от чего меня предостерегал Иво, вот почему он просил держаться подальше от Холма и сохранять человеческую природу… Никогда, никогда я не соглашусь стать женой старого короля – пусть для этого мне понадобится уничтожить или себя, или его!..
Как в горячке она повторяла эти слова на все лады, пытаясь превратить их в заклинание, способное спасти ее от страшной судьбы. А когда ночная тьма сменилась предрассветными сумерками, Эмме увидела, что у окна, на ее маленьком столике для рукоделия, стоит золотой кубок. Она сразу узнала его: то было угощение Йоссе, от которого она отказалась во сне – но сейчас кубок вновь был полон до краев красным терпким вином.
Глава 44
– Сладкая, спелая вишня! – воскликнул Джип, распахнул дверцу и радостно выскочил наружу. – Вот так удача! А я сижу у себя в гостиной и думаю: хорошо бы сейчас полакомиться сладкой, спелой вишней. Где она у тебя, добрая Хаулит?
– Да вот она, в мешке, – ответила ведьма и, развязав мешок, сделала в нем совсем маленькую дырочку.
– Не вижу, – заглянул Джип в черное брюхо мешка.
– А ты нагнись и увидишь, – сказала ведьма и пихнула его костлявой рукой в мешок. – Ага! – воскликнула она довольно и завязала потуже мешок, чтобы Джип не выскочил. – Смотри вишневой косточкой не подавись, мой птенчик!
