-Человек! – воскликнул он удивленно и торжествующе, отшвыривая маску в сторону. – Смотрите-ка! На наш праздник пробрался человек!..
…Бросилась она тогда от солнца к месяцу, но он был такой холодный, такой мрачный и злой, что как увидел девочку, то сказал ей:
-Чую, чую запах человечий!..
«Семь воронов», сказки братьев Гримм
Что тут началось!.. Перед тем, как растерять остатки ума от страха, Эммелин успела подумать: люди, узнав, что на их праздник пробрались оборотень или же ведьма, переполошились бы точно так же. Впрочем, имелось отличие – и серьезное. Если люди испугались бы до смерти, то нелюди разгневались, словно им нанесли величайшее оскорбление.
-Человек! – рычали и визжали они, принюхиваясь и щурясь. – Человеческая девчонка!.. У костров лесного короля!.. Невиданно! Неслыханно!..
-Вот, стало быть, кто посмел говорить со мной так дерзко!.. – промолвил Йоссе, рассматривая испуганную Эмме с недобрым любопытством. – Крестьянская дочь!.. Грязная оборванка!.. Ты ведь наверняка даже не знаешь, с кем имеешь дело - раз уж взялась защищать его… этого… - он, не договорив, рассмеялся и повернулся к притихшему Иво, - Поднимайся! Довольно жалких сцен!.. Не настолько же ты увечен, чтобы не встать на ноги без помощи…
Иво зло покосился на него из-под нечесаных волос, но, ничего не сказав, принялся подниматься, и Эмме невольно охнула, увидев, как из-под плаща на миг показалась страшная черная птичья лапа. Мешковатая одежда, в которую кутался мальчишка, смялась и задралась, выставляя напоказ то, что до сих пор было скрыто: одна его нога была обычной босой человеческой ногой, вторая же – вороньей лапой, морщинистой и когтистой.
-Говоришь, я придумываю ему какие-то изъяны? – хохотнул чародей, провожая взглядом прихрамывающего мальчишку, который торопился скрыться в шумной толпе. – Была бы в том нужда!.. Ну а ты, невоспитанное человеческое дитя, незваная гостья, покажешься сейчас самому королю!.. – и согласный рев толпы поддержал чародея.
Ослепнув и оглохнув из-за всполохов огня, криков, топота и тычков, достававшихся ей со всех сторон, Эммелин спустя несколько мгновений очутилась у подножия королевского стола – ее безо всякой жалости притащили за шкирку и швырнули на землю.
-Ваше Величество! – завопил нестройный хор визгливых голосов. – Посмотрите! Послушайте!.. К нам пробрался человек!..
Эммелин, кое-как поднявшись, потерла ушибленный лоб, звеневший от удара, затем растерянно огляделась – и встретилась взглядом с безмолвствующим неподвижным королем. О, какими же страшными были его пустые синие глаза!..
Король не проронил ни слова, но стоило ему едва заметно качнуть головой – и крики, визг, вой стихли, как беспокойные языки пламени гаснут от порыва ветра. Он молчал, и молчание это было тяжелым, как могильная плита – от его веса головы верных подданных вжимались в плечи, спины горбились, а ослабевшие ноги, шаркая по земле, сами по себе делали мелкие шажки назад. Только что вокруг Эмме было полно народу, щипавшего, колотившего и толкавшего ее - и вот она уже стояла перед королем совсем одна, не смея отвести взгляд в сторону или моргнуть, пусть даже глаза ее были полны слез от боли, страха и усталости. Она не видела ни королеву, ни прочих придворных – только величественного недоброго старика, увенчанного короной из шиповника; прочие были словно скрыты от нее золотой дымкой.
…Некогда правитель из-под-холма был силен и прекрасен — это все еще угадывалось в его нынешнем облике, - но теперь золота в его бороде и длинных волосах почти не осталось. Бледное узкое лицо покрывали глубокие морщины, пальцы искривились, плечи, покрытые блистающей накидкой, поникли. Однако глаза, глубоко запавшие в глазницы, горели зловещим холодным огнем и от взгляда этого в сердце Эмме словно вонзился десяток острых игл – одна за другой, медленно и неумолимо.
Боль была нестерпимой, от нее хотелось бежать и прятаться, забиться в самую темную щель, зарыться под павшие листья, но, невольно сделав шаг назад, Эмме тут же наткнулась спиной на чародея Йоссе, который схватил ее за локоть и вытолкнул обратно.
-Это человеческая девчонка, Ваше Величество! – объявил он в звенящей тишине. – Пробралась сюда тайно, скрыв лицо маской!
-И никто не заметил ее? Не учуял дурной запах людского племени?.. – только и спросил король. Голос его прозвучал тихо и бесцветно, как будто слова эти зарождались из шелеста высохшей травы на ветру, а не были произнесены существом из плоти и крови.
-Ее маска… ерунда, безделица… но она отводила всем глаза, творила морок, - отвечал чародей, несколько смутившись из-за упрека, без труда угадывавшегося в вопросе короля. – Обещаю, что разгадаю эту магию – в самой девчонке нет ни капли волшебства, здесь ошибки быть не может. Если вы пожелаете отдать преступницу мне, я допрошу ее как следует и узнаю, где она раздобыла заклинание-уловку…
Но король вновь недовольно качнул головой, показывая, что ему сейчас ничуть не интересно, откуда взялась волшебная маска.
-Подойди ближе, человек, - прошептал он своим бесцветным пугающим голосом, вновь устремив недобрый льдистый взгляд на Эмме.
Девочка, ног не чуя под собой, неловко шагнула вперед и поклонилась, как умела.
-Как тебя зовут?
-Эммелин, Ваше Величество, - пролепетала она, и тут же замерла от ужасной догадки: из рассказов о дивном народе она знала, что никогда нельзя в разговоре с ними называть свое имя – услышав его, они раз и навсегда получали безграничную власть над человеком. Нельзя, нельзя было говорить королю правду!..
Но бледные губы короля уже дрогнули в улыбке: он получил, что хотел.
-Эммелин! - повторил он, и неподвижное лицо его самую малость оживилось, а голос окреп. – Что ж, Эммелин… - тут он прошептал что-то и вовсе неслышное, злое, пристально глядя на девочку – но она только сжалась от страха еще сильнее, не зная, чего еще ей стоит опасаться.
Глаза короля вспыхнули еще ярче – вовсе не этого он ожидал.
-Ты солгала, когда назвала свое имя! – гневно воскликнул он. – Ты все еще не в моей воле!..
Чародей Йоссе тут же схватил Эммелин за плечо, до крови впиваясь в кожу острыми когтями сквозь ткань платья. Теперь уж она не усомнилась бы, что он приходится родней лесным ведьмам: красивое лицо исказилось в злой гримасе, зубы оскалились, нос заострился, и в чертах проявилось нечто чуждое как человеку, так и дивному народу.
-Ты посмела обманывать Его Величество! – прошипел он. – Дерзкая глупая девчонка! Говори, как тебя зовут на самом деле, или я отрежу тебе уши!.. – и во второй его руке блеснул кинжал.
-Ай! – закричала от резкой боли Эмме, безуспешно пытаясь освободиться от его когтей. – Я сказала правду, клянусь!.. Меня зовут Эммелин!..
-Она лжет, - донесся шепот короля.
-Значит, она за это поплатится! – ответил чародей, и, отпустив руку девочки, вцепился в ее ухо, пригибая и выворачивая ее голову так, чтобы было сподручнее резать.
-Нет! – Эммелин захлебывалась слезами, кося глазом на занесенный клинок. – Пожалуйста! Поверьте мне!.. Другого имени я не знаю!.. Так меня назвали в приемной семье, а своих настоящих родителей я не знала…
Рука чародея на мгновение замерла – он перевел взгляд на короля, ожидая его решения.
-Что ж, это может быть правдой, - согласился король, жестом показывая, что Йоссе может убрать кинжал и отпустить девочку. – Если разобраться, то это не столь уж важно…
Эмме, попискивая от боли, схватилась за распухшее ухо, чувствуя, как горячая кровь сбегает по шее за ворот платья.
-…Намеренно ли она солгала нам или же нет, - продолжал король, медленно поднося к губам кубок, - она понесет наказание. Пока люди помнят о запретах и не нарушают границы моих угодий - я не властен над ними. Были времена, когда две трети дней и ночей в году принадлежали мне, а людское низкое племя не смело даже взглянуть на мои леса и поля. Славные времена!.. Не думал я, что смертные так быстро о них позабудут… Праздничной ночью завеса между мирами истончается, границы сдвигаются, и мое королевство возвращает себе на время прежнее величие – людям остаются лишь их деревни да поля, оскверненные железом плугов. От заката до рассвета вашему племени положено держаться за оградами ваших тесных убогих поселений, рядом с вашим скотом – там вам самое место. Я торжествую – и вместе со мной торжествуют мои подданные, - но и печалюсь, ведь праздник напоминает нам, чего мы лишились. Лишились из-за людей, неблагодарного дрянного рода. Если же дерзкий человек в ночь моего торжества покидает свое поселение, забыв о должном почтении и страхе, то мне дано право судить его так, как я посчитаю нужным. Я решаю его судьбу, я выношу приговор!.. Злой умысел, людское коварство будут примерно наказаны!..
Речь эта отозвалась в сердцах лесных жителей, доселе хранивших почтительное молчание. Сотни голосов издали дружный вой; подданные короля неистово захлопали в ладоши – если у них имелись руки, разумеется, - и затопали ногами – опять же, если у них было, чем топать, - славя своего правителя и заранее превознося его справедливое решение. Даже костры, казалось, взметнулись выше и затрещали, что есть силы, пытаясь дотянуться до самого неба!.. Их яркий свет разогнал золотую пелену, скрывающую от глаз Эммелин всех, кроме короля и чародея Йоссе. Она наконец-то увидела рядом с королем златовласую синеглазую королеву – прекрасную и отчего-то печальную; прочих нарядных придворных, которые посмеивались и перешептывались, глядя на Эмме; толпу лесных жителей, глаза которых светились, как у диких зверей – не было тут только хромого мальчишки Иво, из-за которого она себя выдала.
-Помилуйте!.. – принялась умолять всех их сразу Эмме, оглушенная криками и прочим шумом. – Я вовсе не хотела нарушать закон, я не со зла…
-Ты пришла сюда, скрыв лицо под маской, – промолвил король, отпивая из кубка. – Так поступают соглядатаи, лазутчики!..
-Нет-нет, - Эммелин умоляюще сложила руки у груди. – Я вовсе не собиралась подсматривать!..
-В давние времена случалось, - продолжал король, не слушая ее, - что у моих костров плясали люди – самые прекрасные девы и юноши вашего племени, которых мы приняли к себе из великой милости и ради шальной забавы. Но ты мала, грязна и некрасива, крестьянская дочь. Ты незваная гостья, нарушительница древних законов, воровка…
-Но я ничего не брала!.. – воскликнула Эмме в отчаянии. – Я..
-Твой жадный взгляд все это время крал нашу красоту и наше волшебство – этого довольно, - прервал ее оправдания король. – Знай ты свое имя – погибла бы от моего повеления; сегодня в моей власти казнить человека одним лишь пожеланием…
-Я с радостью дарую ей смерть от моего клинка, если это будет вам угодно, Ваше Величество, - тут же отозвался Йоссе, плотоядно усмехаясь. – Девчонка повела себя со мной непозволительно дерзко!..
-Итак, Эммелин, человеческое дитя! – король заговорил вдруг громко и ясно, как будто сил в нем от пригубленного вина прибавилось стократно. – Ты нарушила границы моих владений, ты пренебрегла старым законом, ты скрытно пришла на мой праздник без приглашения, ты оскорбила моего придворного чародея!.. И за меньшие проступки я карал людей смертью в былые времена. Эта ночь станет последней в твоей жизни!.. – и произнеся это, он, разом обессилев, склонил голову на грудь и затих.
Ничуть не встревожившись из-за приступа слабости своего правителя, довольно рассмеялся Йоссе, вновь захлопали и завыли самые кровожадные из подданных короля, призывая чародея поскорее расправиться с преступницей – казнь они сочли чудесным дополнением к нынешнему празднику.
-Ох, да я ведь всего лишь хотела побывать на танцах!.. – жалобно повторяла Эммелин, уже не пытаясь вымолить пощаду, а только лишь оплакивая свое безрассудство, всхлипывая и размазывая по грязному лицу слезы. – Хотела хоть раз увидеть праздничные костры... Хотела найти себе жениха...
-Жениха? – рассмеялась тут и королева, которую, казалось, позабавил плач Эмме, заставив отвлечься от каких-то далеких печальных мыслей. – Какие, оказывается, забавные эти человеческие дети! Вы слышали? – она обернулась к своим придворным дамам. – Она решила найти себе здесь жениха!.. Что за потеха!..
-Вовсе нет!.. Я не собиралась… – всхлипывая, начала было объяснять Эммелин, но ее нетерпеливо перебил Йоссе:
-Невелика разница! Ее никто не приглашал на праздник, а, следовательно…
-Почему же? – вдруг громко произнес звонкий юный голос. – Это я пригласил крестьянскую дочь на праздник моего отца, ведь у моих сводных братьев, сидящих за пиршественным столом, есть сегодня спутницы, не так ли?.. Эммелин сегодня моя гостья!.. Или мне отказано даже в такой малости?!
И в круг, сам по себе образовавшийся возле плачущей Эмме и чародея Йоссе, ступил, прихрамывая, Иво.
– …О принц! – воскликнула красавица в изумлении. – Скорее скажите мне, что за праздник у вас во дворце сегодня?
– Моя свадьба, – с улыбкой ответил принц.
– Но кто же невеста?
– Моя невеста – принцесса соседнего королевства!
– Но принцесса – ведь это я?
– Ты и будешь моей женой, – с учтивым поклоном ответил принц и под звуки самой весёлой музыки повёл красавицу в зал.
«Принц-кролик», португальская народная сказка
Появление хромого мальчика никого из лесных и подземных жителей, казалось, не обрадовало: нахмурился, угрюмо глядя исподлобья, король; досадливо и брезгливо поморщилась королева; чародей Йоссе презрительно пробормотал: «Опять ты!..». Зашептались и захихикали зеваки из толпы, открыто тыча в сторону мальчишки своими когтистыми длинными пальцами. Разве что Эммелин, торопливо утирая слезы, посмотрела на Иво с надеждой и растерянностью.
«Он говорит, что пригласил меня на праздник своего отца! – лихорадочно размышляла она, не вполне веря в то, что правильно истолковала услышанное. – Значит, его отец – король? А он сам – принц?.. Но почему тогда с ним так грубо обращаются?.. Почему он прятался среди корней дерева, а не сидел вместе со своей семьей за праздничным столом?.. И он солгал, что знает меня, что пригласил сюда… Неужели хочет помочь мне? Или это обернется какой-то новой бедой?! Ох!.. ОХ!».
Тем временем, король, нашедший в себе силы приоткрыть глаза, недовольно прошелестел:
-Ты вновь мутишь воду, несносный мальчишка!.. Пропадаешь, не спросив на то дозволения… Появляешься, когда тебе вздумается… Дерзко говоришь, дерзко смотришь… Я не раз приказывал тебе, чтобы ты всегда держался при своем наставнике – отчего ты вновь сбежал от Йоссе?..
-Мне никак не поспеть за ним, - отвечал Иво, кланяясь с показным заискиванием. – Всем известно, что я не слишком ловок и быстр. Я торопился, как мог, однако мой наставник обогнал бы и падающую звезду, и солнечный луч, желая побыстрее услужить вам!..
Не приходилось сомневаться: в голосе мальчишки содержалось куда больше яда, чем почтения, и Йоссе злобно расфыркался, услышав столь сомнительную похвалу своим стараниям, а король помрачнел еще заметнее.
-Тебе стоило бы брать пример со своих братьев, - только и сказал он недовольно и скрипуче. – Они знают свое место и свой долг. Впрочем, и их кровь чище твоей…
И Эмме, принявшись с невольным любопытством рассматривать королевских приближенных, сообразила, что речь идет о двух черноволосых юношах, занимавших места чуть поодаль от старика-короля и его прекрасной королевы - на их головах поблескивали одинаковые серебряные обручи, усыпанные сверкающими алмазами.
Глава 6
…Бросилась она тогда от солнца к месяцу, но он был такой холодный, такой мрачный и злой, что как увидел девочку, то сказал ей:
-Чую, чую запах человечий!..
«Семь воронов», сказки братьев Гримм
Что тут началось!.. Перед тем, как растерять остатки ума от страха, Эммелин успела подумать: люди, узнав, что на их праздник пробрались оборотень или же ведьма, переполошились бы точно так же. Впрочем, имелось отличие – и серьезное. Если люди испугались бы до смерти, то нелюди разгневались, словно им нанесли величайшее оскорбление.
-Человек! – рычали и визжали они, принюхиваясь и щурясь. – Человеческая девчонка!.. У костров лесного короля!.. Невиданно! Неслыханно!..
-Вот, стало быть, кто посмел говорить со мной так дерзко!.. – промолвил Йоссе, рассматривая испуганную Эмме с недобрым любопытством. – Крестьянская дочь!.. Грязная оборванка!.. Ты ведь наверняка даже не знаешь, с кем имеешь дело - раз уж взялась защищать его… этого… - он, не договорив, рассмеялся и повернулся к притихшему Иво, - Поднимайся! Довольно жалких сцен!.. Не настолько же ты увечен, чтобы не встать на ноги без помощи…
Иво зло покосился на него из-под нечесаных волос, но, ничего не сказав, принялся подниматься, и Эмме невольно охнула, увидев, как из-под плаща на миг показалась страшная черная птичья лапа. Мешковатая одежда, в которую кутался мальчишка, смялась и задралась, выставляя напоказ то, что до сих пор было скрыто: одна его нога была обычной босой человеческой ногой, вторая же – вороньей лапой, морщинистой и когтистой.
-Говоришь, я придумываю ему какие-то изъяны? – хохотнул чародей, провожая взглядом прихрамывающего мальчишку, который торопился скрыться в шумной толпе. – Была бы в том нужда!.. Ну а ты, невоспитанное человеческое дитя, незваная гостья, покажешься сейчас самому королю!.. – и согласный рев толпы поддержал чародея.
Ослепнув и оглохнув из-за всполохов огня, криков, топота и тычков, достававшихся ей со всех сторон, Эммелин спустя несколько мгновений очутилась у подножия королевского стола – ее безо всякой жалости притащили за шкирку и швырнули на землю.
-Ваше Величество! – завопил нестройный хор визгливых голосов. – Посмотрите! Послушайте!.. К нам пробрался человек!..
Эммелин, кое-как поднявшись, потерла ушибленный лоб, звеневший от удара, затем растерянно огляделась – и встретилась взглядом с безмолвствующим неподвижным королем. О, какими же страшными были его пустые синие глаза!..
Король не проронил ни слова, но стоило ему едва заметно качнуть головой – и крики, визг, вой стихли, как беспокойные языки пламени гаснут от порыва ветра. Он молчал, и молчание это было тяжелым, как могильная плита – от его веса головы верных подданных вжимались в плечи, спины горбились, а ослабевшие ноги, шаркая по земле, сами по себе делали мелкие шажки назад. Только что вокруг Эмме было полно народу, щипавшего, колотившего и толкавшего ее - и вот она уже стояла перед королем совсем одна, не смея отвести взгляд в сторону или моргнуть, пусть даже глаза ее были полны слез от боли, страха и усталости. Она не видела ни королеву, ни прочих придворных – только величественного недоброго старика, увенчанного короной из шиповника; прочие были словно скрыты от нее золотой дымкой.
…Некогда правитель из-под-холма был силен и прекрасен — это все еще угадывалось в его нынешнем облике, - но теперь золота в его бороде и длинных волосах почти не осталось. Бледное узкое лицо покрывали глубокие морщины, пальцы искривились, плечи, покрытые блистающей накидкой, поникли. Однако глаза, глубоко запавшие в глазницы, горели зловещим холодным огнем и от взгляда этого в сердце Эмме словно вонзился десяток острых игл – одна за другой, медленно и неумолимо.
Боль была нестерпимой, от нее хотелось бежать и прятаться, забиться в самую темную щель, зарыться под павшие листья, но, невольно сделав шаг назад, Эмме тут же наткнулась спиной на чародея Йоссе, который схватил ее за локоть и вытолкнул обратно.
-Это человеческая девчонка, Ваше Величество! – объявил он в звенящей тишине. – Пробралась сюда тайно, скрыв лицо маской!
-И никто не заметил ее? Не учуял дурной запах людского племени?.. – только и спросил король. Голос его прозвучал тихо и бесцветно, как будто слова эти зарождались из шелеста высохшей травы на ветру, а не были произнесены существом из плоти и крови.
-Ее маска… ерунда, безделица… но она отводила всем глаза, творила морок, - отвечал чародей, несколько смутившись из-за упрека, без труда угадывавшегося в вопросе короля. – Обещаю, что разгадаю эту магию – в самой девчонке нет ни капли волшебства, здесь ошибки быть не может. Если вы пожелаете отдать преступницу мне, я допрошу ее как следует и узнаю, где она раздобыла заклинание-уловку…
Но король вновь недовольно качнул головой, показывая, что ему сейчас ничуть не интересно, откуда взялась волшебная маска.
-Подойди ближе, человек, - прошептал он своим бесцветным пугающим голосом, вновь устремив недобрый льдистый взгляд на Эмме.
Девочка, ног не чуя под собой, неловко шагнула вперед и поклонилась, как умела.
-Как тебя зовут?
-Эммелин, Ваше Величество, - пролепетала она, и тут же замерла от ужасной догадки: из рассказов о дивном народе она знала, что никогда нельзя в разговоре с ними называть свое имя – услышав его, они раз и навсегда получали безграничную власть над человеком. Нельзя, нельзя было говорить королю правду!..
Но бледные губы короля уже дрогнули в улыбке: он получил, что хотел.
-Эммелин! - повторил он, и неподвижное лицо его самую малость оживилось, а голос окреп. – Что ж, Эммелин… - тут он прошептал что-то и вовсе неслышное, злое, пристально глядя на девочку – но она только сжалась от страха еще сильнее, не зная, чего еще ей стоит опасаться.
Глаза короля вспыхнули еще ярче – вовсе не этого он ожидал.
-Ты солгала, когда назвала свое имя! – гневно воскликнул он. – Ты все еще не в моей воле!..
Чародей Йоссе тут же схватил Эммелин за плечо, до крови впиваясь в кожу острыми когтями сквозь ткань платья. Теперь уж она не усомнилась бы, что он приходится родней лесным ведьмам: красивое лицо исказилось в злой гримасе, зубы оскалились, нос заострился, и в чертах проявилось нечто чуждое как человеку, так и дивному народу.
-Ты посмела обманывать Его Величество! – прошипел он. – Дерзкая глупая девчонка! Говори, как тебя зовут на самом деле, или я отрежу тебе уши!.. – и во второй его руке блеснул кинжал.
-Ай! – закричала от резкой боли Эмме, безуспешно пытаясь освободиться от его когтей. – Я сказала правду, клянусь!.. Меня зовут Эммелин!..
-Она лжет, - донесся шепот короля.
-Значит, она за это поплатится! – ответил чародей, и, отпустив руку девочки, вцепился в ее ухо, пригибая и выворачивая ее голову так, чтобы было сподручнее резать.
-Нет! – Эммелин захлебывалась слезами, кося глазом на занесенный клинок. – Пожалуйста! Поверьте мне!.. Другого имени я не знаю!.. Так меня назвали в приемной семье, а своих настоящих родителей я не знала…
Рука чародея на мгновение замерла – он перевел взгляд на короля, ожидая его решения.
-Что ж, это может быть правдой, - согласился король, жестом показывая, что Йоссе может убрать кинжал и отпустить девочку. – Если разобраться, то это не столь уж важно…
Эмме, попискивая от боли, схватилась за распухшее ухо, чувствуя, как горячая кровь сбегает по шее за ворот платья.
-…Намеренно ли она солгала нам или же нет, - продолжал король, медленно поднося к губам кубок, - она понесет наказание. Пока люди помнят о запретах и не нарушают границы моих угодий - я не властен над ними. Были времена, когда две трети дней и ночей в году принадлежали мне, а людское низкое племя не смело даже взглянуть на мои леса и поля. Славные времена!.. Не думал я, что смертные так быстро о них позабудут… Праздничной ночью завеса между мирами истончается, границы сдвигаются, и мое королевство возвращает себе на время прежнее величие – людям остаются лишь их деревни да поля, оскверненные железом плугов. От заката до рассвета вашему племени положено держаться за оградами ваших тесных убогих поселений, рядом с вашим скотом – там вам самое место. Я торжествую – и вместе со мной торжествуют мои подданные, - но и печалюсь, ведь праздник напоминает нам, чего мы лишились. Лишились из-за людей, неблагодарного дрянного рода. Если же дерзкий человек в ночь моего торжества покидает свое поселение, забыв о должном почтении и страхе, то мне дано право судить его так, как я посчитаю нужным. Я решаю его судьбу, я выношу приговор!.. Злой умысел, людское коварство будут примерно наказаны!..
Речь эта отозвалась в сердцах лесных жителей, доселе хранивших почтительное молчание. Сотни голосов издали дружный вой; подданные короля неистово захлопали в ладоши – если у них имелись руки, разумеется, - и затопали ногами – опять же, если у них было, чем топать, - славя своего правителя и заранее превознося его справедливое решение. Даже костры, казалось, взметнулись выше и затрещали, что есть силы, пытаясь дотянуться до самого неба!.. Их яркий свет разогнал золотую пелену, скрывающую от глаз Эммелин всех, кроме короля и чародея Йоссе. Она наконец-то увидела рядом с королем златовласую синеглазую королеву – прекрасную и отчего-то печальную; прочих нарядных придворных, которые посмеивались и перешептывались, глядя на Эмме; толпу лесных жителей, глаза которых светились, как у диких зверей – не было тут только хромого мальчишки Иво, из-за которого она себя выдала.
-Помилуйте!.. – принялась умолять всех их сразу Эмме, оглушенная криками и прочим шумом. – Я вовсе не хотела нарушать закон, я не со зла…
-Ты пришла сюда, скрыв лицо под маской, – промолвил король, отпивая из кубка. – Так поступают соглядатаи, лазутчики!..
-Нет-нет, - Эммелин умоляюще сложила руки у груди. – Я вовсе не собиралась подсматривать!..
-В давние времена случалось, - продолжал король, не слушая ее, - что у моих костров плясали люди – самые прекрасные девы и юноши вашего племени, которых мы приняли к себе из великой милости и ради шальной забавы. Но ты мала, грязна и некрасива, крестьянская дочь. Ты незваная гостья, нарушительница древних законов, воровка…
-Но я ничего не брала!.. – воскликнула Эмме в отчаянии. – Я..
-Твой жадный взгляд все это время крал нашу красоту и наше волшебство – этого довольно, - прервал ее оправдания король. – Знай ты свое имя – погибла бы от моего повеления; сегодня в моей власти казнить человека одним лишь пожеланием…
-Я с радостью дарую ей смерть от моего клинка, если это будет вам угодно, Ваше Величество, - тут же отозвался Йоссе, плотоядно усмехаясь. – Девчонка повела себя со мной непозволительно дерзко!..
-Итак, Эммелин, человеческое дитя! – король заговорил вдруг громко и ясно, как будто сил в нем от пригубленного вина прибавилось стократно. – Ты нарушила границы моих владений, ты пренебрегла старым законом, ты скрытно пришла на мой праздник без приглашения, ты оскорбила моего придворного чародея!.. И за меньшие проступки я карал людей смертью в былые времена. Эта ночь станет последней в твоей жизни!.. – и произнеся это, он, разом обессилев, склонил голову на грудь и затих.
Ничуть не встревожившись из-за приступа слабости своего правителя, довольно рассмеялся Йоссе, вновь захлопали и завыли самые кровожадные из подданных короля, призывая чародея поскорее расправиться с преступницей – казнь они сочли чудесным дополнением к нынешнему празднику.
-Ох, да я ведь всего лишь хотела побывать на танцах!.. – жалобно повторяла Эммелин, уже не пытаясь вымолить пощаду, а только лишь оплакивая свое безрассудство, всхлипывая и размазывая по грязному лицу слезы. – Хотела хоть раз увидеть праздничные костры... Хотела найти себе жениха...
-Жениха? – рассмеялась тут и королева, которую, казалось, позабавил плач Эмме, заставив отвлечься от каких-то далеких печальных мыслей. – Какие, оказывается, забавные эти человеческие дети! Вы слышали? – она обернулась к своим придворным дамам. – Она решила найти себе здесь жениха!.. Что за потеха!..
-Вовсе нет!.. Я не собиралась… – всхлипывая, начала было объяснять Эммелин, но ее нетерпеливо перебил Йоссе:
-Невелика разница! Ее никто не приглашал на праздник, а, следовательно…
-Почему же? – вдруг громко произнес звонкий юный голос. – Это я пригласил крестьянскую дочь на праздник моего отца, ведь у моих сводных братьев, сидящих за пиршественным столом, есть сегодня спутницы, не так ли?.. Эммелин сегодня моя гостья!.. Или мне отказано даже в такой малости?!
И в круг, сам по себе образовавшийся возле плачущей Эмме и чародея Йоссе, ступил, прихрамывая, Иво.
Глава 7
– …О принц! – воскликнула красавица в изумлении. – Скорее скажите мне, что за праздник у вас во дворце сегодня?
– Моя свадьба, – с улыбкой ответил принц.
– Но кто же невеста?
– Моя невеста – принцесса соседнего королевства!
– Но принцесса – ведь это я?
– Ты и будешь моей женой, – с учтивым поклоном ответил принц и под звуки самой весёлой музыки повёл красавицу в зал.
«Принц-кролик», португальская народная сказка
Появление хромого мальчика никого из лесных и подземных жителей, казалось, не обрадовало: нахмурился, угрюмо глядя исподлобья, король; досадливо и брезгливо поморщилась королева; чародей Йоссе презрительно пробормотал: «Опять ты!..». Зашептались и захихикали зеваки из толпы, открыто тыча в сторону мальчишки своими когтистыми длинными пальцами. Разве что Эммелин, торопливо утирая слезы, посмотрела на Иво с надеждой и растерянностью.
«Он говорит, что пригласил меня на праздник своего отца! – лихорадочно размышляла она, не вполне веря в то, что правильно истолковала услышанное. – Значит, его отец – король? А он сам – принц?.. Но почему тогда с ним так грубо обращаются?.. Почему он прятался среди корней дерева, а не сидел вместе со своей семьей за праздничным столом?.. И он солгал, что знает меня, что пригласил сюда… Неужели хочет помочь мне? Или это обернется какой-то новой бедой?! Ох!.. ОХ!».
Тем временем, король, нашедший в себе силы приоткрыть глаза, недовольно прошелестел:
-Ты вновь мутишь воду, несносный мальчишка!.. Пропадаешь, не спросив на то дозволения… Появляешься, когда тебе вздумается… Дерзко говоришь, дерзко смотришь… Я не раз приказывал тебе, чтобы ты всегда держался при своем наставнике – отчего ты вновь сбежал от Йоссе?..
-Мне никак не поспеть за ним, - отвечал Иво, кланяясь с показным заискиванием. – Всем известно, что я не слишком ловок и быстр. Я торопился, как мог, однако мой наставник обогнал бы и падающую звезду, и солнечный луч, желая побыстрее услужить вам!..
Не приходилось сомневаться: в голосе мальчишки содержалось куда больше яда, чем почтения, и Йоссе злобно расфыркался, услышав столь сомнительную похвалу своим стараниям, а король помрачнел еще заметнее.
-Тебе стоило бы брать пример со своих братьев, - только и сказал он недовольно и скрипуче. – Они знают свое место и свой долг. Впрочем, и их кровь чище твоей…
И Эмме, принявшись с невольным любопытством рассматривать королевских приближенных, сообразила, что речь идет о двух черноволосых юношах, занимавших места чуть поодаль от старика-короля и его прекрасной королевы - на их головах поблескивали одинаковые серебряные обручи, усыпанные сверкающими алмазами.
