Спустя какое-то время, я вернулся в злополучный коридор и возле двери в кабинет обнаружил желтый конверт. Вероятно, его обронил преступник, однако на оборотной стороне значилось мое имя.
– 'ОСТАВЬ ЭТО ДЕЛО ИЛИ ПОЖЕЛЕЕШЬ', – прочитал я вслух не слишком грамотную надпись, выложенную из заглавных букв, вырезанных из газеты, и самодовольно хмыкнул. Если они опустились до банальных угроз, я близок к разгадке как никогда. Настроение как-то сразу поднялось, и даже затылок стал болеть куда меньше.
И еще мне пришлось признать, что, если Барлоу и виноват, то не во всем. Увы.
Телефонный звонок скоро повторился, и я успел на него ответить. Звонила мисс Адамс.
– Вы уехали, не предупредив меня! – возмущенно заявила она.
– Не хотел мешать вашему воссоединению с женихом, – съязвил я, не сдержавшись.
– У меня нет времени на ваши неуместные остроты, скажет лучше, что-то случилось?
Я был вынужден признаться, ибо проницательность этой девушки могла сравниться разве что с ее упрямством.
– На меня напали, – я на миг замялся. – Вообще-то, дважды.
– Вы не ранены?
– Если вы о том, смогу ли я продолжить расследование, то не беспокойтесь. Жить буду и, возможно, достаточно долго.
– Замечательно, – я не очень понял, что именно. Что на меня напали или что не добили? – Отец заболел, так что временно я исполняю его обязанности. Если что, ищите меня в банке.
– А как же мистер Ливингстон, партнер вашего отца? Я полагал, что он в случае чего примет на себя руководство.
Дженни мило рассмеялась:
– Поймите, Альберт, мистер Ливингстон хороший человек, умный и с деловой хваткой, но я бы не доверила ему вести дела. Видите ли, с его образованием он и пишет-то с ошибками. Я справлюсь со всем сама.
Она попрощалась и повесила трубку. Я еще раз пробежался глазами по записке с угрозой и решил, что самое время познакомиться с этим мистером Ливингстоном.
До вечера оставалось несколько часов. Особняк Ливингстона располагался в квартале от Вест-Энда, так что я легко дошел пешком. Голова еще немного гудела, однако во времена моего бурного студенчества с подобными симптомами я умудрялся сдавать экзамены на отлично и снова возвращаться к веселым попойкам с друзьями, так что удар по затылку едва ли мог вывести меня из игры.
– Мистер Ливингстон ожидает меня, – нагло солгал я мажордому.
– Я доложу о вас.
– Нет, не стоит, это лишнее, – я попытался обогнуть его и попасть в холл, но не тут-то было.
– Стойте, сэр, я должен о вас доложить, – могучая рука мажордома буквально припечатал меня к месту. С такими слугами и охраны не надо.
– Мистер Корвинус, я полагаю? – наверху лестницы показался сам хозяин дома. – Меня предупредили о возможности вашего визита. Хьюго, проводи гостя в мой кабинет.
Я сбросил, точнее попытался сбросить, руку Хьюго, и на сей раз мне это удалось.
– Прошу вас следовать за мной, сэр.
– То-то же, – буркнул я в спину громилы и, стараясь сохранить достоинство после нелицеприятной сцены, пошел за ним.
Кабинет мистера Ливингстона напомнил мне провинциальный музей. Вообще, кабинет способен многое рассказать о своем владельце. Так, например, я с первых минут понял, что Ливингстон – так называемый нувориш, выходец из народа, не иначе как чудом выбившийся в элиту, но, увы, так ей и не ставший. Отвратительный вкус с лихвой компенсировался избытком денег, что наложило свой отпечаток на собрание поистине бесценных, но абсолютно не сочетающихся между собой вещей: хрустальная статуэтка времён королевы Анны стояла рядом с южной шкатулкой из морских раковин и жемчуга, а над ними висела картина современных художников, стремящихся заменить реализм пестрой абстракцией. От роскоши и блеска рябило в глазах, так что я не сразу обратил внимание на самого Ливингстона.
– Понравилась моя коллекция? – весьма самодовольно поинтересовался он, откупоривая бутылку белого полусладкого. – Между прочим, стоит бешеных денег.
Я подавил гримасу брезгливости:
– Да, я заметил. Впечатляет. Но разве вы не должны быть рядом с племянником в госпитале?
– А вы прямолинейны, молодой человек. Вы знаете, что это бывает наказуемо?
– Кто вам сказал, что я приду?
Маленькие глазки банкира неприятно блестели:
– Надежный человек.
– Человек, который напал на меня в моем же доме, после того, как Оскар не смог меня убить? – пошел я в наступление. – Или человек, который велел вам украсть книгу Адамсов? Или может, вы сами ее украли, заставили племянника выкрасть ее из-под носа у будущих родственников? Какой ответ правильный?
Ливингстон залпом опрокинул фужер вина. Отвратительные манеры. Даже хуже, чем у меня.
– Если я вам все расскажу, буду лежать рядом с Оскаром или вообще, где-нибудь в трущобах, в безымянной могиле. Я не для этого шел по головам, чтобы оставить свое состояние государству. Хьюго! – внезапно гаркнул он. – Проводи господина, он уже уходит.
– Постойте, – я перегнулся через стол и тихо, но очень зло, сказал, – Вы подставили своего племянника, почти сына, заставили его переступить через закон, через себя, ради вашей выгоды. Деньги важнее его жизни, так ведь? Деньги важнее всего?
Он кивнул мажордому, и тот скрутил мне руки и вышвырнул на улицу, прямо лицом на пыльную дорогу. Я поднялся с колен, сплюнул кровь на мостовую и улыбнулся. Уверен, моему оскалу позавидовал бы даже самый злобный вампир. Никто не может безнаказанно унижать Альберта Корвинуса!
Я начал с того, что отправился домой и привел себя в порядок. После сообщил в библиотеку, что беру пару дне отгула за свой счет, что не стало неожиданностью для руководства, ибо после инцидента, если это можно так назвать, с призраком, многие сотрудники брали отпуска или даже вовсе увольнялись.
Теперь меня ничего не отвлекало. Совершенно ясно было, что Ливингстон – один из заговорщиков, но книга едва ли хранится у него, а даже если она там и была, то умный банкир успел ее надежно перепрятать. Я набрал номер Адамсов, но никто не подошел к телефону. Что ж, Дженнифер не обязательно быть в курсе моих ночных приключений. Я собирался проникнуть в дом Ливингстона и найти улики, обличающие его и его племянника.
Не скажу, что не испытывал страха, впрочем, едва ли это был страх в полном смысле этого слова, скорее возбуждение и легкая тревога. Хотел бы я посмотреть на того человека, кто не тревожился бы, отправляясь ночью взламывать дом богача, когда по улицам бродят кровожадные сумасшедшие и летают привидения. Не то чтобы у меня имелся опыт проведения подобных демаршей, однако я подготовился как следует, в моем, конечно, понимании, и под покровом ночи перелез через ограду за домом Ливингстона, где его высота скрадывалась аккуратно постриженным кипарисом. Как я и полагал, собак во дворе не оказалось, как и охраны. На счет последних я был уверен на все сто, ибо из неких надежных источников узнал график обхода территории. Дело оставалось за малым – вскрыть замок черного хода, незамеченным пробраться в кабинет хозяина и порыться в его бумагах. Я не знал, что буду искать, однако уверен, что сразу пойму, что мне нужно, как только это увижу. Подозрительные счета, корреспонденция, банковские чеки – все, что угодно.
Итак, я попал внутрь.
Много позже я вынужден был признать самому себе, что все далось мне уж слишком просто. По пути в кабинет я не встретил ни души, будто особняк вымер, даже когда я случайно уронил со стола пошлую статуэтку поющей сирены никто не прибежал за шум. Впрочем, стоит также признать, справедливости ради, ничего полезного я тоже не нашел. Интуиция буквально вопила, что пора убираться. Я схватил из ящичка стола пухлый конверт с письмами и едва ли не бегом отправился в обратный путь. Вот тут-то удача от меня и отвернулась.
– Какая встреча, – я в последний момент сумел увернуться от медвежьих 'объятий' мажордома Хьюго и перепуганным зайцем метнулся к открытой двери на свободу. Вслед мне понеслись проклятия. – Твою мать, вот ублюдок! Парни, остановите его!
Парни, а именно те двое охранников, с которыми я чудом, а теперь понимаю, что не такое уж это было и чудо, разминулся недавно, попытались взять меня в клещи. Адреналин подскочил в крови, я метнул сумку в одного и проскочил мимо второго, по пути смачно двинув ему под дых. Скорость и ловкость – вот два качества, которые могли сейчас спасти мне жизнь, тягаться в силе с тремя верзилами самой что ни на есть бандитской наружности мне было не с руки. В конце концов, мы же не за титул чемпиона по боксу боролись. Ворота ожидаемо оказались заперты – выпускать меня никто не планировал, и я старался не думать о том, что ожидало меня в случае, если попаду в лапы преследователей. В лучшем случае мой труп найдут в одном из зловонных каналов Южного города.
– Стойте! – я повернулся к ним и вскинул руки, показывая, что в них нет оружия. – Зачем нам драться? Мы же можем договориться...
– Драться? – Хьюго неприятно расхохотался, да так, что у меня зубы заныли. – С тобой? Да ты, я смотрю, большого о себе мнения.
У одного из охранников мелькнула в руках остро заточенная бритва. Вдруг за забором послышались крики. Это было так неожиданно, что, похоже, у меня появилась небольшая отсрочка от смерти. Я метнулся в другой конец двора, мгновенно забрался на бочки, непонятно что делающие здесь, и ухватился за край забора.
– Эй! – взревел Хьюго. – Держи его, парни!
Бочки под моими ногами все-таки разъехались, оставив меня болтаться на заборе. К чести моих потенциальных убийц, они разделились – один побежал ко мне, а другой распахнул ворота, чтобы, в случае чего, встретить меня на той стороне. Снова патовая ситуация.
Я подтянулся, перекинул одну ногу через забор, потом другую и неловко, как мешок картошки, свалился на землю с приличной высоты. Многострадальное тело отозвалось привычной болью, сегодня мне доставалось поразительно часто, так что я только слегка поморщился и проворно вскочил на ноги. Голова слегка кружилась, я, пошатываясь, отошел на середину улицы, как раз вовремя, чтобы увидеть двух громил с бритвами, преградившими мне дорогу. Я в панике обернулся. Если я побегу прочь, сколько времени им понадобится, чтобы меня поймать? Бегун из меня неважный, после стольких-то ударов по голове, так что мне определенно нужен был другой план.
– Ладно, ребята, ваша взяла, – с преувеличенной бодростью признался я им, надеясь выгадать время. – Может, поговорим напоследок?
В ответ мне пришлось выслушать длинную прочувствованную тираду, повторить которую я не возьмусь даже под страхом смертной казни, ибо добрая половины тех слов поразила бы в самую душу самого матерого из портовых грузчиков. Я узнал о себе много нового и успел даже мысленно отметить наиболее меткие обороты, как к моим 'оппонентам' присоединился злой как тысяча чертей Хьюго.
– Чего встали, идиоты?
Я мысленно прощался с жизнью. Как это обычно бывает, за пару миль от места преступления не найдется ни одного жандарма, чтобы его предотвратить. Что ж, поборюсь напоследок, решил я и бросился бежать в обратном от головорезов направлении, однако почти сразу остановился и подумал о том, чтобы сменить направление.
Шум, что мы слышали не так давно. Теперь стало ясно, кто его издавал. За мной обычно не водилось приступов человеколюбия, но этой ночью все шло псу под хвост.
– Бегите! – крикнул я Хьюго и его товарищам. – Скорее, запирайте ворота!
Прямо на нас надвигалась толпа. Бледные, болезненные, с вытянутыми вперед подрагивающими руками, мертвыми глазами. С губами, перепачканными кровью. Я встречался с одной такой и не желал повторения. Они шли медленно, будто во сне, но неотвратимо и прямо на нас. Я плюнул на осторожность и побежал обратно, крича на ходу:
– Прочь! Бегите же!
Они не могли не видеть это жуткое шествие. Они точно его видели, прямо за моей спиной, но не отступили ни на шаг. Я хотел проскользнуть мимо, но острая бритва мелькнула прямо перед моим носом.
– Куда это ты собрался? – Хьюго схватил меня за горло и приподнял над землей. Я отчаянно задергался, только усугубляя ситуацию.
– Босс, – один из его подельников заколебался. – Что это за психи, а? А ну пошли прочь, это частная территория!
Если бы я мог выругаться, непременно бы это сделал, но кислорода становилось все меньше, я задыхался, царапая ногтями сдавившую горло руку. Похоже, один я в городе читаю газеты. Внезапно хватка ослабла. Я упал на землю и тут же торопливо, насколько это было возможно в полузадушенном состоянии, вскочил на ноги, оглядываясь.
Лучше бы просто убежал.
Толпа приливной волной накрыла троих людей. Их удивленные возгласы быстро сменились криками боли и отчаяния. Я слышал, как рвалась на куски их плоть, как трещали хрупкие кости и капала на камни горячая кровь. Я зажимал уши ладонями, но все равно слышал зловещее чавканье. Вампиры, людоеды, живые мертвецы – мне было совершенно плевать на то, кем были эти существа. Они были Злом, и я чувствовал такой ужас, что, казалось, умру, не сходя с места. Лишь когда из беспорядочно шевелящейся свалки вывалилась откушенная рука, мертвой хваткой сживающая бесполезную бритву, я бросился прочь, спотыкаясь, падая, снова поднимаясь. Дико крича. Но это я понял гораздо позже.
Меня остановил забор, мой собственный забор, огораживающий аккуратный палисадник перед моим домом. Прижимаясь лбом к кованой решетке калитки, я надсадно хрипел, восстанавливая дыхание. В боку нещадно кололо от быстрого бега. По пути мне встретился конный разъезд ночного патруля, как всегда, не спешащего совать головы в пасть льву. Я чудом избежал встречи с ними, иначе пришлось бы отвечать на вопросы, а то и вовсе, проводить остаток ночи в тюремной камере. Меня все еще бил озноб. Крики пожираемых заживо людей эхом отзывались в моей гудящей, точно храмовый колокол, голове. А если бы я замешкался или, не приведи Создатель, пусть я в него и не сильно верю, потерял сознание? Фантазия подкинула нелицеприятную картинку, от которой меня с удвоенной силой замутило. Нет, не так я представлял себе свое ночное предприятие.
Как я уже не раз подчеркивал, часов я принципиально не носил, однако мог предположить, что едва минуло два часа ночи, может, было около трех. Скоро утро. Мысли мои окончательно вышли из-под контроля. Утро... В семь утра бьют часы на трех крупнейших фабриках города, созывая рабочих на утреннюю смену. В восемь приходит Лиззи и приносит свежую прессу. Голова кружилась все сильнее, меня скрутило пополам и буквально вывернуло наизнанку. Вот, испортил газон. Сквозь шум в ушах пробился посторонний звук, и следом в шею уперлось что-то холодное и острое, а ладонь с влажной, едко пахнущей тряпкой, прижалась к лицу. Я больше не мог сопротивляться. Слишком устал, слишком много бегал... Слишком...
Пробуждение было на редкость неприятным. Сначала я почувствовал боль, потом – дурноту и мерзкий привкус во рту. Глаза никак не желали открываться, и я провел некоторое время в неравной борьбе с собственными веками. Наконец, они поддались. Я увидел узкую полоску тусклого света, однако мне он показался просто ослепительным, по щекам потекли слезы, которые я не мог утереть, потому как руки мои отчего-то оказались связанными за спиной, а сам я сидел на жёстком стуле, хотя не помню обстоятельств, при которых на него садился.
– 'ОСТАВЬ ЭТО ДЕЛО ИЛИ ПОЖЕЛЕЕШЬ', – прочитал я вслух не слишком грамотную надпись, выложенную из заглавных букв, вырезанных из газеты, и самодовольно хмыкнул. Если они опустились до банальных угроз, я близок к разгадке как никогда. Настроение как-то сразу поднялось, и даже затылок стал болеть куда меньше.
И еще мне пришлось признать, что, если Барлоу и виноват, то не во всем. Увы.
Телефонный звонок скоро повторился, и я успел на него ответить. Звонила мисс Адамс.
– Вы уехали, не предупредив меня! – возмущенно заявила она.
– Не хотел мешать вашему воссоединению с женихом, – съязвил я, не сдержавшись.
– У меня нет времени на ваши неуместные остроты, скажет лучше, что-то случилось?
Я был вынужден признаться, ибо проницательность этой девушки могла сравниться разве что с ее упрямством.
– На меня напали, – я на миг замялся. – Вообще-то, дважды.
– Вы не ранены?
– Если вы о том, смогу ли я продолжить расследование, то не беспокойтесь. Жить буду и, возможно, достаточно долго.
– Замечательно, – я не очень понял, что именно. Что на меня напали или что не добили? – Отец заболел, так что временно я исполняю его обязанности. Если что, ищите меня в банке.
– А как же мистер Ливингстон, партнер вашего отца? Я полагал, что он в случае чего примет на себя руководство.
Дженни мило рассмеялась:
– Поймите, Альберт, мистер Ливингстон хороший человек, умный и с деловой хваткой, но я бы не доверила ему вести дела. Видите ли, с его образованием он и пишет-то с ошибками. Я справлюсь со всем сама.
Она попрощалась и повесила трубку. Я еще раз пробежался глазами по записке с угрозой и решил, что самое время познакомиться с этим мистером Ливингстоном.
***
До вечера оставалось несколько часов. Особняк Ливингстона располагался в квартале от Вест-Энда, так что я легко дошел пешком. Голова еще немного гудела, однако во времена моего бурного студенчества с подобными симптомами я умудрялся сдавать экзамены на отлично и снова возвращаться к веселым попойкам с друзьями, так что удар по затылку едва ли мог вывести меня из игры.
– Мистер Ливингстон ожидает меня, – нагло солгал я мажордому.
– Я доложу о вас.
– Нет, не стоит, это лишнее, – я попытался обогнуть его и попасть в холл, но не тут-то было.
– Стойте, сэр, я должен о вас доложить, – могучая рука мажордома буквально припечатал меня к месту. С такими слугами и охраны не надо.
– Мистер Корвинус, я полагаю? – наверху лестницы показался сам хозяин дома. – Меня предупредили о возможности вашего визита. Хьюго, проводи гостя в мой кабинет.
Я сбросил, точнее попытался сбросить, руку Хьюго, и на сей раз мне это удалось.
– Прошу вас следовать за мной, сэр.
– То-то же, – буркнул я в спину громилы и, стараясь сохранить достоинство после нелицеприятной сцены, пошел за ним.
Кабинет мистера Ливингстона напомнил мне провинциальный музей. Вообще, кабинет способен многое рассказать о своем владельце. Так, например, я с первых минут понял, что Ливингстон – так называемый нувориш, выходец из народа, не иначе как чудом выбившийся в элиту, но, увы, так ей и не ставший. Отвратительный вкус с лихвой компенсировался избытком денег, что наложило свой отпечаток на собрание поистине бесценных, но абсолютно не сочетающихся между собой вещей: хрустальная статуэтка времён королевы Анны стояла рядом с южной шкатулкой из морских раковин и жемчуга, а над ними висела картина современных художников, стремящихся заменить реализм пестрой абстракцией. От роскоши и блеска рябило в глазах, так что я не сразу обратил внимание на самого Ливингстона.
– Понравилась моя коллекция? – весьма самодовольно поинтересовался он, откупоривая бутылку белого полусладкого. – Между прочим, стоит бешеных денег.
Я подавил гримасу брезгливости:
– Да, я заметил. Впечатляет. Но разве вы не должны быть рядом с племянником в госпитале?
– А вы прямолинейны, молодой человек. Вы знаете, что это бывает наказуемо?
– Кто вам сказал, что я приду?
Маленькие глазки банкира неприятно блестели:
– Надежный человек.
– Человек, который напал на меня в моем же доме, после того, как Оскар не смог меня убить? – пошел я в наступление. – Или человек, который велел вам украсть книгу Адамсов? Или может, вы сами ее украли, заставили племянника выкрасть ее из-под носа у будущих родственников? Какой ответ правильный?
Ливингстон залпом опрокинул фужер вина. Отвратительные манеры. Даже хуже, чем у меня.
– Если я вам все расскажу, буду лежать рядом с Оскаром или вообще, где-нибудь в трущобах, в безымянной могиле. Я не для этого шел по головам, чтобы оставить свое состояние государству. Хьюго! – внезапно гаркнул он. – Проводи господина, он уже уходит.
– Постойте, – я перегнулся через стол и тихо, но очень зло, сказал, – Вы подставили своего племянника, почти сына, заставили его переступить через закон, через себя, ради вашей выгоды. Деньги важнее его жизни, так ведь? Деньги важнее всего?
Он кивнул мажордому, и тот скрутил мне руки и вышвырнул на улицу, прямо лицом на пыльную дорогу. Я поднялся с колен, сплюнул кровь на мостовую и улыбнулся. Уверен, моему оскалу позавидовал бы даже самый злобный вампир. Никто не может безнаказанно унижать Альберта Корвинуса!
Я начал с того, что отправился домой и привел себя в порядок. После сообщил в библиотеку, что беру пару дне отгула за свой счет, что не стало неожиданностью для руководства, ибо после инцидента, если это можно так назвать, с призраком, многие сотрудники брали отпуска или даже вовсе увольнялись.
Теперь меня ничего не отвлекало. Совершенно ясно было, что Ливингстон – один из заговорщиков, но книга едва ли хранится у него, а даже если она там и была, то умный банкир успел ее надежно перепрятать. Я набрал номер Адамсов, но никто не подошел к телефону. Что ж, Дженнифер не обязательно быть в курсе моих ночных приключений. Я собирался проникнуть в дом Ливингстона и найти улики, обличающие его и его племянника.
Не скажу, что не испытывал страха, впрочем, едва ли это был страх в полном смысле этого слова, скорее возбуждение и легкая тревога. Хотел бы я посмотреть на того человека, кто не тревожился бы, отправляясь ночью взламывать дом богача, когда по улицам бродят кровожадные сумасшедшие и летают привидения. Не то чтобы у меня имелся опыт проведения подобных демаршей, однако я подготовился как следует, в моем, конечно, понимании, и под покровом ночи перелез через ограду за домом Ливингстона, где его высота скрадывалась аккуратно постриженным кипарисом. Как я и полагал, собак во дворе не оказалось, как и охраны. На счет последних я был уверен на все сто, ибо из неких надежных источников узнал график обхода территории. Дело оставалось за малым – вскрыть замок черного хода, незамеченным пробраться в кабинет хозяина и порыться в его бумагах. Я не знал, что буду искать, однако уверен, что сразу пойму, что мне нужно, как только это увижу. Подозрительные счета, корреспонденция, банковские чеки – все, что угодно.
Итак, я попал внутрь.
Много позже я вынужден был признать самому себе, что все далось мне уж слишком просто. По пути в кабинет я не встретил ни души, будто особняк вымер, даже когда я случайно уронил со стола пошлую статуэтку поющей сирены никто не прибежал за шум. Впрочем, стоит также признать, справедливости ради, ничего полезного я тоже не нашел. Интуиция буквально вопила, что пора убираться. Я схватил из ящичка стола пухлый конверт с письмами и едва ли не бегом отправился в обратный путь. Вот тут-то удача от меня и отвернулась.
– Какая встреча, – я в последний момент сумел увернуться от медвежьих 'объятий' мажордома Хьюго и перепуганным зайцем метнулся к открытой двери на свободу. Вслед мне понеслись проклятия. – Твою мать, вот ублюдок! Парни, остановите его!
Парни, а именно те двое охранников, с которыми я чудом, а теперь понимаю, что не такое уж это было и чудо, разминулся недавно, попытались взять меня в клещи. Адреналин подскочил в крови, я метнул сумку в одного и проскочил мимо второго, по пути смачно двинув ему под дых. Скорость и ловкость – вот два качества, которые могли сейчас спасти мне жизнь, тягаться в силе с тремя верзилами самой что ни на есть бандитской наружности мне было не с руки. В конце концов, мы же не за титул чемпиона по боксу боролись. Ворота ожидаемо оказались заперты – выпускать меня никто не планировал, и я старался не думать о том, что ожидало меня в случае, если попаду в лапы преследователей. В лучшем случае мой труп найдут в одном из зловонных каналов Южного города.
– Стойте! – я повернулся к ним и вскинул руки, показывая, что в них нет оружия. – Зачем нам драться? Мы же можем договориться...
– Драться? – Хьюго неприятно расхохотался, да так, что у меня зубы заныли. – С тобой? Да ты, я смотрю, большого о себе мнения.
У одного из охранников мелькнула в руках остро заточенная бритва. Вдруг за забором послышались крики. Это было так неожиданно, что, похоже, у меня появилась небольшая отсрочка от смерти. Я метнулся в другой конец двора, мгновенно забрался на бочки, непонятно что делающие здесь, и ухватился за край забора.
– Эй! – взревел Хьюго. – Держи его, парни!
Бочки под моими ногами все-таки разъехались, оставив меня болтаться на заборе. К чести моих потенциальных убийц, они разделились – один побежал ко мне, а другой распахнул ворота, чтобы, в случае чего, встретить меня на той стороне. Снова патовая ситуация.
Я подтянулся, перекинул одну ногу через забор, потом другую и неловко, как мешок картошки, свалился на землю с приличной высоты. Многострадальное тело отозвалось привычной болью, сегодня мне доставалось поразительно часто, так что я только слегка поморщился и проворно вскочил на ноги. Голова слегка кружилась, я, пошатываясь, отошел на середину улицы, как раз вовремя, чтобы увидеть двух громил с бритвами, преградившими мне дорогу. Я в панике обернулся. Если я побегу прочь, сколько времени им понадобится, чтобы меня поймать? Бегун из меня неважный, после стольких-то ударов по голове, так что мне определенно нужен был другой план.
– Ладно, ребята, ваша взяла, – с преувеличенной бодростью признался я им, надеясь выгадать время. – Может, поговорим напоследок?
В ответ мне пришлось выслушать длинную прочувствованную тираду, повторить которую я не возьмусь даже под страхом смертной казни, ибо добрая половины тех слов поразила бы в самую душу самого матерого из портовых грузчиков. Я узнал о себе много нового и успел даже мысленно отметить наиболее меткие обороты, как к моим 'оппонентам' присоединился злой как тысяча чертей Хьюго.
– Чего встали, идиоты?
Я мысленно прощался с жизнью. Как это обычно бывает, за пару миль от места преступления не найдется ни одного жандарма, чтобы его предотвратить. Что ж, поборюсь напоследок, решил я и бросился бежать в обратном от головорезов направлении, однако почти сразу остановился и подумал о том, чтобы сменить направление.
Шум, что мы слышали не так давно. Теперь стало ясно, кто его издавал. За мной обычно не водилось приступов человеколюбия, но этой ночью все шло псу под хвост.
– Бегите! – крикнул я Хьюго и его товарищам. – Скорее, запирайте ворота!
Прямо на нас надвигалась толпа. Бледные, болезненные, с вытянутыми вперед подрагивающими руками, мертвыми глазами. С губами, перепачканными кровью. Я встречался с одной такой и не желал повторения. Они шли медленно, будто во сне, но неотвратимо и прямо на нас. Я плюнул на осторожность и побежал обратно, крича на ходу:
– Прочь! Бегите же!
Они не могли не видеть это жуткое шествие. Они точно его видели, прямо за моей спиной, но не отступили ни на шаг. Я хотел проскользнуть мимо, но острая бритва мелькнула прямо перед моим носом.
– Куда это ты собрался? – Хьюго схватил меня за горло и приподнял над землей. Я отчаянно задергался, только усугубляя ситуацию.
– Босс, – один из его подельников заколебался. – Что это за психи, а? А ну пошли прочь, это частная территория!
Если бы я мог выругаться, непременно бы это сделал, но кислорода становилось все меньше, я задыхался, царапая ногтями сдавившую горло руку. Похоже, один я в городе читаю газеты. Внезапно хватка ослабла. Я упал на землю и тут же торопливо, насколько это было возможно в полузадушенном состоянии, вскочил на ноги, оглядываясь.
Лучше бы просто убежал.
Толпа приливной волной накрыла троих людей. Их удивленные возгласы быстро сменились криками боли и отчаяния. Я слышал, как рвалась на куски их плоть, как трещали хрупкие кости и капала на камни горячая кровь. Я зажимал уши ладонями, но все равно слышал зловещее чавканье. Вампиры, людоеды, живые мертвецы – мне было совершенно плевать на то, кем были эти существа. Они были Злом, и я чувствовал такой ужас, что, казалось, умру, не сходя с места. Лишь когда из беспорядочно шевелящейся свалки вывалилась откушенная рука, мертвой хваткой сживающая бесполезную бритву, я бросился прочь, спотыкаясь, падая, снова поднимаясь. Дико крича. Но это я понял гораздо позже.
Меня остановил забор, мой собственный забор, огораживающий аккуратный палисадник перед моим домом. Прижимаясь лбом к кованой решетке калитки, я надсадно хрипел, восстанавливая дыхание. В боку нещадно кололо от быстрого бега. По пути мне встретился конный разъезд ночного патруля, как всегда, не спешащего совать головы в пасть льву. Я чудом избежал встречи с ними, иначе пришлось бы отвечать на вопросы, а то и вовсе, проводить остаток ночи в тюремной камере. Меня все еще бил озноб. Крики пожираемых заживо людей эхом отзывались в моей гудящей, точно храмовый колокол, голове. А если бы я замешкался или, не приведи Создатель, пусть я в него и не сильно верю, потерял сознание? Фантазия подкинула нелицеприятную картинку, от которой меня с удвоенной силой замутило. Нет, не так я представлял себе свое ночное предприятие.
Как я уже не раз подчеркивал, часов я принципиально не носил, однако мог предположить, что едва минуло два часа ночи, может, было около трех. Скоро утро. Мысли мои окончательно вышли из-под контроля. Утро... В семь утра бьют часы на трех крупнейших фабриках города, созывая рабочих на утреннюю смену. В восемь приходит Лиззи и приносит свежую прессу. Голова кружилась все сильнее, меня скрутило пополам и буквально вывернуло наизнанку. Вот, испортил газон. Сквозь шум в ушах пробился посторонний звук, и следом в шею уперлось что-то холодное и острое, а ладонь с влажной, едко пахнущей тряпкой, прижалась к лицу. Я больше не мог сопротивляться. Слишком устал, слишком много бегал... Слишком...
Пробуждение было на редкость неприятным. Сначала я почувствовал боль, потом – дурноту и мерзкий привкус во рту. Глаза никак не желали открываться, и я провел некоторое время в неравной борьбе с собственными веками. Наконец, они поддались. Я увидел узкую полоску тусклого света, однако мне он показался просто ослепительным, по щекам потекли слезы, которые я не мог утереть, потому как руки мои отчего-то оказались связанными за спиной, а сам я сидел на жёстком стуле, хотя не помню обстоятельств, при которых на него садился.
