их обоих, да! приближали к полной и единственно достоверной расшифровке содержания надписей на чашах, а следовательно, и диска.
Доктор Василидис приезжал сегодня не зря: боли исчезли окончательно, и не вернулись даже после довольно интенсивной тренировки, завершившейся часовым заплывом. Так что завтра можно будет забрать у Криса машину и съездить в Маталу, в первый раз после травмы. Конечно, Аллан и Никос, его помощники, регулярно и подробно докладывали Роберту, как идут дела на раскопках, но увидеть все самому – это же совсем другое дело! Увидеть, удостовериться, что там все в порядке, хорошенько накрутить хвост рабочим... а потом можно будет и пригласить брата и его подруг съездить туда.
Он досадливо поморщился и обозвал себя старым лицемером: пора уже было признаться хотя бы в душе, что его интересует только одна из девушек. И интересует чуть больше, чем просто «сильно».
Совсем немного времени потратил Пьер Лавернье на то, чтобы изучить содержимое сейфа. Хватило пяти минут, чтобы удостовериться, что внутри железной коробки нет ничего, кроме картонной коробки с двадцатью четырьмя тюбиками и толстой растрепанной тетради большого формата. Он заглянул в коробку, с минуту разглядывал ее содержимое, покачал пальцем тюбик с ярко-желтой наклейкой и надписью «Стронциановая желтая», вздохнул и решительно убрал краски в сейф. В живописи он разбирается весьма приблизительно, так что начинать надо со знакомого. С магии.
Тетрадь, по-видимому, сопровождала Павсания с давних времен: листы в нее явно вклеивали позднее не один раз, да и манера вести записи изменилась аккуратных, тщательно датированных на первых страницах до лихорадочных неразборчивых каракулей на последних. Пьер прочел несколько записей в начале, убедился, что все они посвящены только магии желания, и открыл запись в самом конце. Почерк старого мага, почти нечитаемый, вдруг стал четким, почти чертежным. Буквы староэльфийского, на котором принято записывать формулы заклинаний, были тщательно прорисованы, запись обведена рамкой. Лавернье взглянул на текст в рамке и поспешно захлопнул тетрадь: один его знакомый вот так прочел неизвестное ему заклинание, и оказался перенесенным в пижаме и домашних тапочках под проливной дождь, из уютного особняка в Медиолануме – на центральную площадь Кракова.
На улице раздался какой-то шум, и в ворота постучали. Пьер взглянул на часы: половина третьего. Не самое лучшее время для визитов. Пес гулко гавкнул, затем Галит спросил:
- Кто?
- Открывай, послание к хозяину! – ответил неприятный мужской голос.
- От кого послание? Жди до утра!
- Срочно надо, открывай! – эти слова сопроводил гулкий удар в створку ворот.
В кабинет заглянул Макарий, и Лавернье поинтересовался у него:
- Помощь нужна?
- Справится, - махнул тот рукой. – Я вот что хотел сказать: там в прихожей спрятано что-то под полом. Небольшое, вроде и не металл, и не камни. Книги какие, или что, не скажу, не понял. Вскрывать будете?
«Ай да Бутрос, - подумал маг. – Это у парня Дар чуять спрятанное? Интересные у него сыновья, непростые...»
- Точно справятся? – спросил он, и, поймав уверенный кивок, добавил, - Тогда тащи лом.
- Не потребуется, - покачал головой молодой человек.
Выглянув во двор, он позвал брата. Неизвестный посланец за воротами перестал требовать, чтобы его впустили, но продолжал стучать.
- Я так думаю, второй пошел смотреть, где можно влезть, - сказал Галит. – А этот пока шумит, отвлекает. Дыры никакой он не найдет, вернется к воротам, опять будут кричать.
- Стражу вызывать не будем, ни к чему, я так думаю, сами справимся. Да и мне бы интересно было самому этих молодцов порасспрашивать, - Пьер повернулся к Макарию. – Вот вернется второй, мы их и успокоим, а пока давай поглядим, что там за секреты. И почему тебе лом не нужен?
Оказалось, что у Галита тоже был Дар: при необходимости он мог притянуть к ладоням железо, медь, латунь или серебро.
- Надо же, какие у вас... парные таланты! – восхитился маг. – А золото не притягиваешь?
- Увы, с золотом почему-то Дар отказывает...
Доски пола были прибиты отнюдь не золотыми гвоздями, и через две из них валялись в стороне, а Макарий извлекал из тайника нечто плоское, завернутое в полотно.
- Отнеси в кабинет и положи там, пожалуйста, - велел Лавернье. – Да пойдем, посмотрим, кто же там не дает спать добрым людям.
Маячок, запущенный за ворота, показывал, что двое ломятся в них, и еще двое стоят сбоку, выжидают. Пьер кивнул братьям, мол, открывай! – и бросил в распахнутую створку заклинание связывания, молясь Локи и Гекате, чтобы действия этой формулы хватило на четверых.
То ли боги не спали в этот поздний час, то ли заклинание было достаточно сильным, но четверка злоумышленников тихо лежала на земле во внутреннем дворе нового дома Лавернье, освещенная лишь небольшим магическим фонариком. Маг посмотрел на них повнимательнее: трое одеты по местному обычаю, в белую галабею и головной платок гутра, легкие парусиновые туфли и пояс, к которому подвешивался мешочек с деньгами, кисет с табаком, нож и прочие вещи, необходимые мужчине. Четвертый же, если судить даже только по одежде, был явным выходцем откуда-то из Галлии или Лация: модные светлые брюки, рубашка с кружевами, дорогие кожаные туфли, серьга в ухе...
- Макарий, - Пьер указал тому на троих местных. – Вот этих откати куда-нибудь в сарай и запри там. Заклинание продержится до полудня, но на всякий случай свяжи так, чтобы не сбежали. А с модником мы поговорим...
Модник попытался дернуться, но замер, увидев задумчивый взгляд собаки и услышав тихое рычание.
Пьер щелкнул пальцами, и обездвиженное тело всплыло в воздух и медленно двинулось в сторону двери, ведущей в дом из внутреннего двора. Оттранспортировав задержанного в кабинет, маг аккуратно посадил его в кресло, а сам прошел к книжному шкафу. Проведя взглядом вдоль толстых томов с золочеными корешками, он безошибочно нацелился и вытащил один, самый важный с виду. Увы, пухлый фолиант в темно-зеленом переплете оказался, если верить надписи на лицевой стороне обложки, всего лишь справочником по минеральным удобрениям. Зато на полке за ним уютно устроилась бутылка с темно-золотистым содержимым и понятной каждому надписью: “Aqua-vita”.
Стаканы нашлись в верхнем ящике стола. Лавернье протер их носовым платком условной свежести, налил в один на два пальца, потом подумал и добавил еще.
- Интересно, - пробормотал он себе под нос, - когда я сегодня доберусь до постели?
Как ни тихо это было произнесено, пленник в кресле услышал и задергался, пытаясь что-то сказать.
- Что, хочешь поговорить? – Раздавшееся мычание можно было счесть утвердительным. – И выпить небось желаешь?
Пленник ухитрился кивнуть.
- Ладно. – Пьер поставил свой стакан на стол, подошел к креслу и сказал уже серьезно, - Заорешь – отдам собачке. Попытаешься напасть – отдам собачке. Будешь тихо сидеть и отвечать на мои вопросы, тогда уйдешь отсюда своими ногами, как только перестанешь быть нужным. Если согласен, моргни два раза. Вот, молодец!
Пока молодой человек растирал руки и ноги, Лавернье налил аква-виты во второй стакан и протянул его своему невольному собутыльнику.
- Рассказывай, - велел он и сел напротив. – Для начала, как тебя зовут, кто тебя сюда послал и с каким заданием.
- Луиджи, меня зовут Луиджи Стола, я из Неаполиса вообще-то, - заторопился тот. – Сюда приехал с друзьями отдыхать ну и так, прошвырнуться. Но... отстал от компании, так уж получилось.
- Наведался в игорный дом? – понятливо кивнул Лавернье.
- Ну да... Деньги как-то быстро кончились, а обратный билет я того... потерял. Вчера на здешнем базаре думал, смогу продать что-то...
- Или украсть, поскольку продавать тебе нечего, кроме себя самого.
Луиджи выразительно покрутил носом и возвел глаза к потолку, затем продолжил.
- Ну вот, базар закрылся, денег я не нашел. Пошел искать какое-нибудь тихое место, чтобы переночевать, а тут останавливается возле меня экипаж, и дверца распахивается этак... приглашающе. Я хотел деру дать, потому как, известное дело, куда могут пригласить таким образом. Только невесть откуда два здоровенных парня меня под локотки и внутрь закинули, ровно грошик в кошелек. Вот, поверите ли, ваша милость, сижу я ни жив, ни мертв, а внутри экипажа темно, как... ну, темно, словом.
- Да, надо же, как латинская кровь сказывается на манере повествования, - вроде бы ни к чему произнес Лавернье, потом добавил, уже обращаясь к Луиджи. – Какая я тебе «ваша милость»? Я не титулованная особа, так называй меня господин магистр. Продолжай, я слушаю.
- Ну, так вот, там сидел господин, мне незнакомый, в экипаже. Он заплатил мне пять местных монет...
- Тетрадрахм.
- Да, сказал, что это равно двенадцати дукатам...
- Он еще и обжулил тебя, дружок! – рассмеялся Лавернье. – Пять золотых тетрадрахм равны всего-навсего десяти дукатам. Но рассказывай дальше, что же от тебя требовалось за эти деньги.
- Так почти все уже! – Луиджи вздохнул, театрально приподняв плечи. – Я должен был вместе с еще тремя парнями, местными, ночью проникнуть в этот дом и найти в кабинете толстую синюю тетрадь, на обложке которой написано Qui debent .Тетрадь надо было принести на рынок к полудню, там возле кофейни «Роза Дамаска» меня будут ждать. Если все будет выполнено, мне обещали еще пятьдесят монет.
- Ясно. Те трое, ты говоришь, местные?
- Да-а... – Луиджи махнул рукой. – Они почти не говорят на всеобщем...
- Ясно, - повторил Пьер, потом, подумав, сказал, - Корабль в сторону Неаполиса уходит в десять утра. Я куплю тебе билет. И очень советую как можно раньше оказаться на борту, потому как огрести неприятностей от этой троицы и их хозяина ты можешь, даже если они вообще немые.
- Понял, господин магистр! – молодой человек преданно ел его глазами.
- Макарий! – голос мага прозвучал негромко, но копт мгновенно оказался в кабинете. – Будь добр, пристрой этого путешественника где-нибудь до утра поспать. И могу я попросить тебя часов в восемь проводить его в порт, купить билет на «Царицу Савскую» и проследить, чтобы он оказался на борту?
Выпроводив всех из комнаты, Лавернье покопался в письменном столе и нашел в нижнем ящике тайник, замаскированный двойным дном. Там лежала тетрадь в синей обложке, на которой и в самом деле была упомянутая Луиджи надпись.
- Значит, список должников? – задумчиво произнес Пьер, взвешивая находку на ладони. – Неужели, дорогой мой Павсаний, ты еще и ростовщичеством не брезговал? И кто же, в таком случае, желал в срочном порядке эти списки получить, заемщик или новый ростовщик? Впрочем, это неважно. В любом случае, послать гонца в Массалию, чтобы забрать у меня твое письмо, этот человек не мог. Значит, из уравнения мы его можем вычеркнуть.
Одним глотком он допил из стакана остатки аква-виты, после чего проверил охранную сеть над домом, улегся в гостиной на диван и мгновенно уснул.
Спал Пьер тихо, на правом боку, подложив ладонь под щеку. Во сне он шел по длинной аллее могучих старых платанов, ведущей к крыльцу его дома в Провенсе, и с ним рядом шла девушка. Сквозь ветви деревьев пробивались солнечные лучи, вспыхивая искрами в ее черных волосах, а серые глаза смотрели на него внимательно и строго.
Не было еще девяти, когда в дверь гостиной постучали. Лавернье крикнул:
- Открыто, входите!
На пороге стоял Макарий.
- Отвез, билет купил, до каюты довел. Дверь он запер изнутри, стоило мне выйти, - доложил он.
- Спасибо, - Пьер задумчиво поскреб подбородок. – А что, цирюльня строго Исаака в Хан аль-Кади еще работает?
- Куда ж она денется, - молодой человек позволил себе усмешку. – Только старый Исаак сам уже не стрижет, только сидит в зале и морочит головы клиентам.
- Вот и славно. Отец по-прежнему приходит в лавку к восьми?
- Да.
- Значит, оттуда и начнем.
Бутрос пролистал тетрадь в синей обложке, закрыл ее и отодвинул от себя со словами:
- В эти игры я не играю. И тебе не советую.
- Я и не собирался, - пожал плечами Лавернье. – Для такой работы у меня характер неподходящий, да и на месте сидеть я не люблю. Вот завтра придет мне сообщение по электронной почте: мол, умер почтмейстер Джонсон в городе Кейдсвил, что в Мэриленде, и на гаражной распродаже будет аукцион его коллекции фарфоровых собачек. Я тут же куплю билет на самый скоростной корабль и отправлюсь в этот самый город...
- Э, братец, если мне придет такое сообщение, так я и личный корабль найму, лишь бы успеть...
Они помолчали, сладко жмурясь и представляя себе упомянутую коллекцию.
- Так что, сжечь? – спросил маг, забирая со стола тетрадь.
- Я бы вот прямо сейчас в огонь отправил.
- Тогда дай мне какой-нибудь таз, что ли.
Горела старая бумага неохотно, но магические искры не оставляли ей выбора. Когда дымок над латунным тазом перестал куриться, Пьер разворошил пепел стальной линейкой.
- Вот и славно. Теперь даже маг огня не восстановит эти страницы, - он встал. – Пора мне, Бутрос. Если твои мальчики еще часок тебе не понадобятся, я бы хотел пойти и посмотреть, кто же послал в мой новый дом нежеланных визитеров.
- К полудню Макарий и Галит вернутся?
- Безусловно.
- Тогда пусть сходят, мне тоже любопытно, кто у нас до такой степени потерял чутье! - Бутрос проводил гостя до двери и обнял на прощание. – Постарайся не искать неприятностей, я на старости лет не люблю менять партнеров.
Кофейня «Роза Дамаска» была популярна среди постоянных посетителей Хан аль-Кади не только потому, что в ней варили исключительно хороший кофе и подавали лучшую в мире пахлаву. И даже не потому, что расположена она была в самом центре рыночного пространства, и позволяла с удобством как наблюдать за чем-то, так и скрываться от наблюдения. Просто хозяин кофейни, Урагх по прозвищу Шрам, был надежен, как его любимый кривой нож из лучшей гномьей стали. Несчитанное количество секретов было ему доверено за те восемьдесят с лишним лет, что грелся песок в жаровнях «Розы», и ни один из этих секретов не ушел на сторону.
Шрам кивнул Пьеру, показывая, что видел его, подхватил с раскаленного песка джезву, в которой начала подниматься кофейная пена, и точными движениями разлил напиток по трем крохотным чашкам. Добавил на поднос стаканы с ледяной водой и пиалу с сухим печеньем и орехами и отнес поднос к столу, где уселись Лавернье и его спутники.
- Присядь на секунду, - попросил Пьер.
Орк окинул взглядом зал, кивнул и сел.
- Давно тебя не видел, - сказал он.
- Волка ноги кормят, - пожал плечами антиквар. – Взгляни вот сюда.
Он протянул Шраму листок бумаги, на котором записал все, рассказанное накануне незадачливым путешественником Луиджи. Тот пробежал глазами текст и вернул его собеседнику.
- И где тетрадь?
- Да спалил я ее. Дурное это дело.
- Ладно. Думаю, тебе нужен вон тот толстяк в цветной гутра.
От указанного толстяка волнами исходили страх и резкий запах пота. Маг поморщился и сел напротив.
- Меня зовут Пьер Огюст Лавернье, и я купил дом покойного Павсания. Ты прислал в мой дом ночью каких-то шавок, вместо того, чтобы придти самому в достойное время. Твое имя, адрес и род занятий меня не интересуют, но хочу, чтобы ты знал: если твои подручные посмеют подойти к моему дому или чем-то обидят Мариам в мое отсутствие, вот эти люди, - он кивнул в сторону Галита и Макария, - найдут тебя очень быстро. А эрхэм Урхак присмотрит, чтобы все было по правилам. Понятно?
Доктор Василидис приезжал сегодня не зря: боли исчезли окончательно, и не вернулись даже после довольно интенсивной тренировки, завершившейся часовым заплывом. Так что завтра можно будет забрать у Криса машину и съездить в Маталу, в первый раз после травмы. Конечно, Аллан и Никос, его помощники, регулярно и подробно докладывали Роберту, как идут дела на раскопках, но увидеть все самому – это же совсем другое дело! Увидеть, удостовериться, что там все в порядке, хорошенько накрутить хвост рабочим... а потом можно будет и пригласить брата и его подруг съездить туда.
Он досадливо поморщился и обозвал себя старым лицемером: пора уже было признаться хотя бы в душе, что его интересует только одна из девушек. И интересует чуть больше, чем просто «сильно».
Совсем немного времени потратил Пьер Лавернье на то, чтобы изучить содержимое сейфа. Хватило пяти минут, чтобы удостовериться, что внутри железной коробки нет ничего, кроме картонной коробки с двадцатью четырьмя тюбиками и толстой растрепанной тетради большого формата. Он заглянул в коробку, с минуту разглядывал ее содержимое, покачал пальцем тюбик с ярко-желтой наклейкой и надписью «Стронциановая желтая», вздохнул и решительно убрал краски в сейф. В живописи он разбирается весьма приблизительно, так что начинать надо со знакомого. С магии.
Тетрадь, по-видимому, сопровождала Павсания с давних времен: листы в нее явно вклеивали позднее не один раз, да и манера вести записи изменилась аккуратных, тщательно датированных на первых страницах до лихорадочных неразборчивых каракулей на последних. Пьер прочел несколько записей в начале, убедился, что все они посвящены только магии желания, и открыл запись в самом конце. Почерк старого мага, почти нечитаемый, вдруг стал четким, почти чертежным. Буквы староэльфийского, на котором принято записывать формулы заклинаний, были тщательно прорисованы, запись обведена рамкой. Лавернье взглянул на текст в рамке и поспешно захлопнул тетрадь: один его знакомый вот так прочел неизвестное ему заклинание, и оказался перенесенным в пижаме и домашних тапочках под проливной дождь, из уютного особняка в Медиолануме – на центральную площадь Кракова.
На улице раздался какой-то шум, и в ворота постучали. Пьер взглянул на часы: половина третьего. Не самое лучшее время для визитов. Пес гулко гавкнул, затем Галит спросил:
- Кто?
- Открывай, послание к хозяину! – ответил неприятный мужской голос.
- От кого послание? Жди до утра!
- Срочно надо, открывай! – эти слова сопроводил гулкий удар в створку ворот.
В кабинет заглянул Макарий, и Лавернье поинтересовался у него:
- Помощь нужна?
- Справится, - махнул тот рукой. – Я вот что хотел сказать: там в прихожей спрятано что-то под полом. Небольшое, вроде и не металл, и не камни. Книги какие, или что, не скажу, не понял. Вскрывать будете?
«Ай да Бутрос, - подумал маг. – Это у парня Дар чуять спрятанное? Интересные у него сыновья, непростые...»
- Точно справятся? – спросил он, и, поймав уверенный кивок, добавил, - Тогда тащи лом.
- Не потребуется, - покачал головой молодой человек.
Выглянув во двор, он позвал брата. Неизвестный посланец за воротами перестал требовать, чтобы его впустили, но продолжал стучать.
- Я так думаю, второй пошел смотреть, где можно влезть, - сказал Галит. – А этот пока шумит, отвлекает. Дыры никакой он не найдет, вернется к воротам, опять будут кричать.
- Стражу вызывать не будем, ни к чему, я так думаю, сами справимся. Да и мне бы интересно было самому этих молодцов порасспрашивать, - Пьер повернулся к Макарию. – Вот вернется второй, мы их и успокоим, а пока давай поглядим, что там за секреты. И почему тебе лом не нужен?
Оказалось, что у Галита тоже был Дар: при необходимости он мог притянуть к ладоням железо, медь, латунь или серебро.
- Надо же, какие у вас... парные таланты! – восхитился маг. – А золото не притягиваешь?
- Увы, с золотом почему-то Дар отказывает...
Доски пола были прибиты отнюдь не золотыми гвоздями, и через две из них валялись в стороне, а Макарий извлекал из тайника нечто плоское, завернутое в полотно.
- Отнеси в кабинет и положи там, пожалуйста, - велел Лавернье. – Да пойдем, посмотрим, кто же там не дает спать добрым людям.
Маячок, запущенный за ворота, показывал, что двое ломятся в них, и еще двое стоят сбоку, выжидают. Пьер кивнул братьям, мол, открывай! – и бросил в распахнутую створку заклинание связывания, молясь Локи и Гекате, чтобы действия этой формулы хватило на четверых.
То ли боги не спали в этот поздний час, то ли заклинание было достаточно сильным, но четверка злоумышленников тихо лежала на земле во внутреннем дворе нового дома Лавернье, освещенная лишь небольшим магическим фонариком. Маг посмотрел на них повнимательнее: трое одеты по местному обычаю, в белую галабею и головной платок гутра, легкие парусиновые туфли и пояс, к которому подвешивался мешочек с деньгами, кисет с табаком, нож и прочие вещи, необходимые мужчине. Четвертый же, если судить даже только по одежде, был явным выходцем откуда-то из Галлии или Лация: модные светлые брюки, рубашка с кружевами, дорогие кожаные туфли, серьга в ухе...
- Макарий, - Пьер указал тому на троих местных. – Вот этих откати куда-нибудь в сарай и запри там. Заклинание продержится до полудня, но на всякий случай свяжи так, чтобы не сбежали. А с модником мы поговорим...
Модник попытался дернуться, но замер, увидев задумчивый взгляд собаки и услышав тихое рычание.
Пьер щелкнул пальцами, и обездвиженное тело всплыло в воздух и медленно двинулось в сторону двери, ведущей в дом из внутреннего двора. Оттранспортировав задержанного в кабинет, маг аккуратно посадил его в кресло, а сам прошел к книжному шкафу. Проведя взглядом вдоль толстых томов с золочеными корешками, он безошибочно нацелился и вытащил один, самый важный с виду. Увы, пухлый фолиант в темно-зеленом переплете оказался, если верить надписи на лицевой стороне обложки, всего лишь справочником по минеральным удобрениям. Зато на полке за ним уютно устроилась бутылка с темно-золотистым содержимым и понятной каждому надписью: “Aqua-vita”.
Стаканы нашлись в верхнем ящике стола. Лавернье протер их носовым платком условной свежести, налил в один на два пальца, потом подумал и добавил еще.
- Интересно, - пробормотал он себе под нос, - когда я сегодня доберусь до постели?
Как ни тихо это было произнесено, пленник в кресле услышал и задергался, пытаясь что-то сказать.
- Что, хочешь поговорить? – Раздавшееся мычание можно было счесть утвердительным. – И выпить небось желаешь?
Пленник ухитрился кивнуть.
- Ладно. – Пьер поставил свой стакан на стол, подошел к креслу и сказал уже серьезно, - Заорешь – отдам собачке. Попытаешься напасть – отдам собачке. Будешь тихо сидеть и отвечать на мои вопросы, тогда уйдешь отсюда своими ногами, как только перестанешь быть нужным. Если согласен, моргни два раза. Вот, молодец!
Пока молодой человек растирал руки и ноги, Лавернье налил аква-виты во второй стакан и протянул его своему невольному собутыльнику.
- Рассказывай, - велел он и сел напротив. – Для начала, как тебя зовут, кто тебя сюда послал и с каким заданием.
- Луиджи, меня зовут Луиджи Стола, я из Неаполиса вообще-то, - заторопился тот. – Сюда приехал с друзьями отдыхать ну и так, прошвырнуться. Но... отстал от компании, так уж получилось.
- Наведался в игорный дом? – понятливо кивнул Лавернье.
- Ну да... Деньги как-то быстро кончились, а обратный билет я того... потерял. Вчера на здешнем базаре думал, смогу продать что-то...
- Или украсть, поскольку продавать тебе нечего, кроме себя самого.
Луиджи выразительно покрутил носом и возвел глаза к потолку, затем продолжил.
- Ну вот, базар закрылся, денег я не нашел. Пошел искать какое-нибудь тихое место, чтобы переночевать, а тут останавливается возле меня экипаж, и дверца распахивается этак... приглашающе. Я хотел деру дать, потому как, известное дело, куда могут пригласить таким образом. Только невесть откуда два здоровенных парня меня под локотки и внутрь закинули, ровно грошик в кошелек. Вот, поверите ли, ваша милость, сижу я ни жив, ни мертв, а внутри экипажа темно, как... ну, темно, словом.
- Да, надо же, как латинская кровь сказывается на манере повествования, - вроде бы ни к чему произнес Лавернье, потом добавил, уже обращаясь к Луиджи. – Какая я тебе «ваша милость»? Я не титулованная особа, так называй меня господин магистр. Продолжай, я слушаю.
- Ну, так вот, там сидел господин, мне незнакомый, в экипаже. Он заплатил мне пять местных монет...
- Тетрадрахм.
- Да, сказал, что это равно двенадцати дукатам...
- Он еще и обжулил тебя, дружок! – рассмеялся Лавернье. – Пять золотых тетрадрахм равны всего-навсего десяти дукатам. Но рассказывай дальше, что же от тебя требовалось за эти деньги.
- Так почти все уже! – Луиджи вздохнул, театрально приподняв плечи. – Я должен был вместе с еще тремя парнями, местными, ночью проникнуть в этот дом и найти в кабинете толстую синюю тетрадь, на обложке которой написано Qui debent .Тетрадь надо было принести на рынок к полудню, там возле кофейни «Роза Дамаска» меня будут ждать. Если все будет выполнено, мне обещали еще пятьдесят монет.
- Ясно. Те трое, ты говоришь, местные?
- Да-а... – Луиджи махнул рукой. – Они почти не говорят на всеобщем...
- Ясно, - повторил Пьер, потом, подумав, сказал, - Корабль в сторону Неаполиса уходит в десять утра. Я куплю тебе билет. И очень советую как можно раньше оказаться на борту, потому как огрести неприятностей от этой троицы и их хозяина ты можешь, даже если они вообще немые.
- Понял, господин магистр! – молодой человек преданно ел его глазами.
- Макарий! – голос мага прозвучал негромко, но копт мгновенно оказался в кабинете. – Будь добр, пристрой этого путешественника где-нибудь до утра поспать. И могу я попросить тебя часов в восемь проводить его в порт, купить билет на «Царицу Савскую» и проследить, чтобы он оказался на борту?
Выпроводив всех из комнаты, Лавернье покопался в письменном столе и нашел в нижнем ящике тайник, замаскированный двойным дном. Там лежала тетрадь в синей обложке, на которой и в самом деле была упомянутая Луиджи надпись.
- Значит, список должников? – задумчиво произнес Пьер, взвешивая находку на ладони. – Неужели, дорогой мой Павсаний, ты еще и ростовщичеством не брезговал? И кто же, в таком случае, желал в срочном порядке эти списки получить, заемщик или новый ростовщик? Впрочем, это неважно. В любом случае, послать гонца в Массалию, чтобы забрать у меня твое письмо, этот человек не мог. Значит, из уравнения мы его можем вычеркнуть.
Одним глотком он допил из стакана остатки аква-виты, после чего проверил охранную сеть над домом, улегся в гостиной на диван и мгновенно уснул.
Спал Пьер тихо, на правом боку, подложив ладонь под щеку. Во сне он шел по длинной аллее могучих старых платанов, ведущей к крыльцу его дома в Провенсе, и с ним рядом шла девушка. Сквозь ветви деревьев пробивались солнечные лучи, вспыхивая искрами в ее черных волосах, а серые глаза смотрели на него внимательно и строго.
Не было еще девяти, когда в дверь гостиной постучали. Лавернье крикнул:
- Открыто, входите!
На пороге стоял Макарий.
- Отвез, билет купил, до каюты довел. Дверь он запер изнутри, стоило мне выйти, - доложил он.
- Спасибо, - Пьер задумчиво поскреб подбородок. – А что, цирюльня строго Исаака в Хан аль-Кади еще работает?
- Куда ж она денется, - молодой человек позволил себе усмешку. – Только старый Исаак сам уже не стрижет, только сидит в зале и морочит головы клиентам.
- Вот и славно. Отец по-прежнему приходит в лавку к восьми?
- Да.
- Значит, оттуда и начнем.
Бутрос пролистал тетрадь в синей обложке, закрыл ее и отодвинул от себя со словами:
- В эти игры я не играю. И тебе не советую.
- Я и не собирался, - пожал плечами Лавернье. – Для такой работы у меня характер неподходящий, да и на месте сидеть я не люблю. Вот завтра придет мне сообщение по электронной почте: мол, умер почтмейстер Джонсон в городе Кейдсвил, что в Мэриленде, и на гаражной распродаже будет аукцион его коллекции фарфоровых собачек. Я тут же куплю билет на самый скоростной корабль и отправлюсь в этот самый город...
- Э, братец, если мне придет такое сообщение, так я и личный корабль найму, лишь бы успеть...
Они помолчали, сладко жмурясь и представляя себе упомянутую коллекцию.
- Так что, сжечь? – спросил маг, забирая со стола тетрадь.
- Я бы вот прямо сейчас в огонь отправил.
- Тогда дай мне какой-нибудь таз, что ли.
Горела старая бумага неохотно, но магические искры не оставляли ей выбора. Когда дымок над латунным тазом перестал куриться, Пьер разворошил пепел стальной линейкой.
- Вот и славно. Теперь даже маг огня не восстановит эти страницы, - он встал. – Пора мне, Бутрос. Если твои мальчики еще часок тебе не понадобятся, я бы хотел пойти и посмотреть, кто же послал в мой новый дом нежеланных визитеров.
- К полудню Макарий и Галит вернутся?
- Безусловно.
- Тогда пусть сходят, мне тоже любопытно, кто у нас до такой степени потерял чутье! - Бутрос проводил гостя до двери и обнял на прощание. – Постарайся не искать неприятностей, я на старости лет не люблю менять партнеров.
Кофейня «Роза Дамаска» была популярна среди постоянных посетителей Хан аль-Кади не только потому, что в ней варили исключительно хороший кофе и подавали лучшую в мире пахлаву. И даже не потому, что расположена она была в самом центре рыночного пространства, и позволяла с удобством как наблюдать за чем-то, так и скрываться от наблюдения. Просто хозяин кофейни, Урагх по прозвищу Шрам, был надежен, как его любимый кривой нож из лучшей гномьей стали. Несчитанное количество секретов было ему доверено за те восемьдесят с лишним лет, что грелся песок в жаровнях «Розы», и ни один из этих секретов не ушел на сторону.
Шрам кивнул Пьеру, показывая, что видел его, подхватил с раскаленного песка джезву, в которой начала подниматься кофейная пена, и точными движениями разлил напиток по трем крохотным чашкам. Добавил на поднос стаканы с ледяной водой и пиалу с сухим печеньем и орехами и отнес поднос к столу, где уселись Лавернье и его спутники.
- Присядь на секунду, - попросил Пьер.
Орк окинул взглядом зал, кивнул и сел.
- Давно тебя не видел, - сказал он.
- Волка ноги кормят, - пожал плечами антиквар. – Взгляни вот сюда.
Он протянул Шраму листок бумаги, на котором записал все, рассказанное накануне незадачливым путешественником Луиджи. Тот пробежал глазами текст и вернул его собеседнику.
- И где тетрадь?
- Да спалил я ее. Дурное это дело.
- Ладно. Думаю, тебе нужен вон тот толстяк в цветной гутра.
От указанного толстяка волнами исходили страх и резкий запах пота. Маг поморщился и сел напротив.
- Меня зовут Пьер Огюст Лавернье, и я купил дом покойного Павсания. Ты прислал в мой дом ночью каких-то шавок, вместо того, чтобы придти самому в достойное время. Твое имя, адрес и род занятий меня не интересуют, но хочу, чтобы ты знал: если твои подручные посмеют подойти к моему дому или чем-то обидят Мариам в мое отсутствие, вот эти люди, - он кивнул в сторону Галита и Макария, - найдут тебя очень быстро. А эрхэм Урхак присмотрит, чтобы все было по правилам. Понятно?
