– В зашторенном кабинете, – уточнила Беатрис. – В коридорах я его без шляпы ещё не встречала, хотя это… ну… не по-джентльменски?
– И плащ у него с капюшоном, – подхватил Рик.
– И солнцезащитные очки.
– Ты хоть раз встречала его на стоянке, на лужайке, в курилке?
Триша покачала головой.
Гилберт, до этого притихший, снова расхохотался.
– Разобрали его гардероб прямо как на тупом шоу!..
Рик, не дожидаясь окончания сего всплеска эмоций, встал и попробовал вновь набрать Тони. В трубке отозвались одни гудки.
– Подбросите до центра? – обратился он к Трише и Лиаму, пока Гилберт всё ещё хихикал как истеричка, прикрыв рукой рот и смахивая слёзы с покрасневших глаз. – У вас машина, а перспектива прогуляться пешком одному меня как-то не радует.
– Рик, – Триша положила руку на его плечо, плавно, но настойчиво усаживая на диван. – Ничего страшного не случится, если ты всё расскажешь Тони позже.
Рик покачал головой. Он хотел сказать, что Тони никогда не оставлял где-нибудь телефон, выключал, забывал зарядить. Он всегда отвечал на звонки. Всегда. А сейчас нет. Но Рик промолчал.
– Ладно, – он положил смартфон обратно в карман. – Давайте продолжим рыться в чужой флешке. Не зря же я её крал.
***
Спустя почти час, пока Лиам на кухне делал тосты, а Триша уныло открывала папку за папкой на флешке преподавателя, так и не находя более ничего необычного, Рик, размышляя рядом и грызя ручку, вдруг подорвался и едва не опрокинул стеклянный столик с вазой и цветами.
– Стой, стой! – он подсел к Трише и вырвал из рук мышку.
– В чём дело?
– Куда ты скопировала те записи про исследования, что мы нашли? Открой, открой их! – скомандовал Рик.
– Хорошо, только не надо так кричать.
Девушка повиновалась, откидывая со лба пряди светлых волос. Когда она открыла документ на ноутбуке, Рик почти вытеснил её и принялся вновь его слушать.
– Вот! Лиам! Иди сюда!
Лиам, оставив тостер в покое, присоединился к ним.
– Слышишь это? – Рик ткнул пальцем в экран на аудиодорожку. – Имя. Бэзил Блэр. Там говорится, если перевести: «Расшифровать записи Бэзила Блэра». Понимаешь?!
– Что-то знакомое…
– Это тот, у кого гостил Артур Дэнт! Бэзил Блэр, – Рик судорожно принялся рыться в спортивной сумке, пока не извлёк наружу книгу в кожаной обложке. – Помнишь?
– Да, помню… Но, может, это совпадение?
– Может, вы объясните, что происходит? – перебил их Гилберт, доставая подгоревший тост.
– И есть ещё один Бэзил Блэр? Возможно. Но сколько совпадений?..
– О чём вы? – Триша настырно потрясла брата за рукав. – Слушайте, – она обратила внимание на книгу, – кажется, я её тебе продала…
Рик и Лиам, то и дело перебивая и споря друг с другом, рассказали о дневнике Артура Дэнта, о семье Блэр, о сгоревшем и заново отстроенном особняке рядом с университетом, ранее принадлежавшем им. Рассказали, как мистер Стюарт забрал на занятии у Рика этот самый дневник Артура Дэнта. Рассказали о вырванной странице.
– Слишком много совпадений, – заключил Рик.
– И они слишком странные, – сказала Триша, то ли подтверждая, то ли опровергая его вывод. – Но мы теперь хотя бы знаем, что нужно искать.
– И что же?
– Упоминания об этих Блэрах, разумеется!
И Триша с новыми силами погрузилась в изучение содержимого папок, с аппетитом жуя чёрный тост.
***
Когда они обнаружили в одной из папок в папке для папок наспех отсканированные страницы дневника Артура Дэнта, изъятого во время лекции у Рика, все понимали, что либо все это было шуткой с невероятным количеством совпадений, либо мистер Стюарт имел если не прямое, то косвенное отношение как к происходящему сейчас, так и к произошедшему в прошлом. Ни у кого не осталось сомнений в его одержимости странным вирусом вампиризма, но никто не говорил об этом вслух. Никто не задал вопрос, зачем мистеру Стюарту понадобился дневник давно умершего человека – ответ они всё равно бы не нашли.
Рик только сказал, махнув рукой:
– Я поверить не могу, что он держал всё это на чёртовой флешке, которая лежала на столе. Бери – не хочу!
– Наверняка он просто продублировал содержимое жёсткого диска, – нахмурился Лиам. – Как раз в тот момент, когда вы ввалились в кабинет.
Триша театрально приподняла одну бровь.
– Хочешь сказать, что он держал всё это на рабочем компьютере? В жизни не поверю! К тому же он был занят кое-чем другим… – она вспомнила об Эржебет, которую застала в аудитории наедине с мистером Стюартом.
– Чем? – спросил Гилберт.
– Мне кажется, нам нужно это прочесть, – будто не услышав его, заключила Триша. – Перескажете нам вкратце? – обратилась она к брату и Рику.
Когда с пересказом (в котором Рик и Лиам вечно путали действующие лица) было покончено, они приступили к чтению; точнее, читал Рик, достав журнал из сумки, изредка напоминая, кому принадлежит то или иное имя в рассказе Артура. Лиам украдкой поглядывал на экран ноутбука, сверяя написанное в отсканированном файле с зачитанным и не находя различий.
6 июля 1817 года
«Отъезд мистера Бэзила мало что переменил в нашей повседневной жизни, но в воздухе чувствуется всеобщее плохо скрываемое тягостное настроение. Хуже всех, несомненно, приходится Доминику, и он то кажется хладнокровным и угрюмым аристократом «с иголочки», то развлекает других, когда на него снисходит странное веселье, пугающее Скарлетт. Слуги говорят, что он прекратил свои ночные набеги на кухню и погреб, дабы «разжиться чем-нибудь согревающим», что не может не радовать. Миссис Блэр светится счастьем и, кажется, совершенно не замечает перепадов настроения сына.
Вчера прибыли ещё гости из Портсмута: вдовец Луи Пенетье с сыном Кристианом, женихом «мисс ветреницы» Вивиен Дюплесси, а также чета де Буйон из Чарльстона с хорошенькой дочерью лет семнадцати, Лолой. И те и другие – давние друзья семьи Блэр.
Кристиана Пенетье я в последний раз видел перед самым отъездом в Европу и он мало изменился с того времени. Помешанный на биологии, как говорят в свете, «со странностями», он, в отличие от нас с Эриком, тогда ещё юнцов, предпочитал шумным клубам и пабам изучение растений и насекомых и ведение дел отца, изредка выкраивая время на поездки к невесте и скучные для них обоих прогулки. «Прекрасен и меланхоличен», – так отозвался о нём Себастьян де Буасселье в гостиной после ужина и знакомства с Кристианом и его отцом, и это описание вполне подходит Кристиану (пусть и сказано устами неприятного мне человека, но я всё же решил привести его здесь). Он вежлив и интеллигентен, может поддержать разговор на любую тему, но словно отстранён от реальности и пребывает в другом мире. Они с мисс Дюплесси так же подходят друг другу в качестве супругов, как олень – тигрице. Доминик наслаждается, тонко насмехаясь над ним во время бесед (честно признаться, порой я вторю ему от скуки), а Кристиан то ли действительно не замечает этого, то ли ему нет до этого дела.
Чета де Буйон не устаёт кичиться своим древним дворянским родом, корни которого следует искать в Бургундии, и нашли себе замечательного собеседника в лице Себастьяна де Буасселье. Они смотрят на миссис Блэр с нескрываемым превосходством, а граф де Буасселье посмеивается над ними, абсолютно этого не тая. Наблюдать за их потугами приблизиться к «высшему свету Франции» довольно забавно. Контраст с графом налицо: если де Буйон выглядят как наспех сколотившие состояние торгаши во втором поколении, то Себастьян де Буасселье – даже со своим пристрастием к роскоши и драгоценностям – напоминает со стороны потомка рыцаря из средневековых баллад.
Их дочь, Лола де Буйон, не слишком отличается от родителей. Хорошенькая, но, как и многие потомственные француженки, склонная к полноте, она могла бы быть сестрой такой же кокетке Вивьен Дюплесси, но, в отличие от последней, она простовата и нет в ней заносчивого холода и злобы всеми признанной красавицы мисс Дюплесси. Лола де Буйон, хоть и говорит на четырёх языках и прекрасно рисует, но скупа умом. Она быстро оказалась очарована Себастьяном де Буасселье и с открытым ртом ловила каждое его слово.
Меня же почти всегда от присутствия графа выворачивает наизнанку, фигурально выражаясь, разумеется. И, похоже, не меня одного…
После его приезда все животные сбежали из дома: этим утром мы с прислугой дружно искали кошечку Скарлетт, но всегда отзывающееся покладистое животное не появлялось в доме вот уже трое суток. Скарлетт очень переживает, но виду не подаёт. А ещё эти церберы, псы смотрителя, бросающиеся на всё движущееся, словно с ума сошли: рвутся с цепей, скулят день и ночь. А если Себастьяну де Буасселье доведётся во время прогулки проехать мимо домика привратника… вот уж когда начинается настоящий собачий вальс!..
И ещё одно: он проводит в гостиной после ужина несколько часов, развлекая беседой таких же засидевшихся и клюющих носом гостей (в их числе меня ни разу не было), а под утро отправляется к себе и запирает дверь. На ключ, помимо покоев графа, закрыта только дверь в кабинет мистера Бэзила. Более того, из жилых комнат замок только на двери той, в которой расположили Себастьяна де Буасселье. На это обратил моё внимание Матиас, когда мы обходили парк в поисках кошечки Скарлетт.
С лица графа не сходит насмешливая полуулыбка, к кому бы он ни обращался, но что чета де Буйон, что мистер Пенетье (отец Кристиана), что Эжен Дюплесси, что все дамы (за исключением Скарлетт) слушают его с благоговейным восторгом. Слуги говорят, что и перемещается по особняку он так свободно, будто тот принадлежит ему самому.
Со Скарлетт он, однако, говорит иначе, выделяя её среди остальных дам и отдавая должное её душевным качествам, не в пример отличающимся от качеств её же матери. Как заметил Кристофф, «как влюблённый с возлюбленной или отец с любимой крошкой-дочерью». Несомненно, у него есть вкус на хороших, честных девушек. Надо ли писать, что я от этого не прихожу в особый восторг?
У графа плавный, медленный и низкий голос, он намеренно растягивает слова и преимущественно говорит на французском, лишь изредка прибегая к авангарду английской словесности. И, как бы мне не претило признавать это, но он весьма хорош собой: белоснежная кожа без единого изъяна, гладкие золотистые волосы и бледно-голубые, зеркальные глаза. Он выглядит юношей, но глаза выдают его зрелый возраст. Скарлетт говорит, что у её брата, Эрика, такой же взгляд, взгляд человека, рано постаревшего душой. Зная Эрика и с иной стороны, которая обычно скрыта от глаз верных сестёр и матерей, я не могу с ней согласиться. Что же она скажет, узнав о моих или его пороках, кои мы хоть и искоренили, но забыть не сможем?.. Никогда не думал, что смогу так потерять голову от любви, что стану стыдится своей прошлой жизни, полной увеселений полусвета!..»
Рик на пару минут замолчал.
Каждый за это время сопоставлял происходящее на страницах дневника со своей жизнью.
– Невероятно хорош собой, – прошептал Гилберт, тупо вперив взгляд в окно, но его никто не услышал.
Рука Рика всё время порывалась достать смартфон из кармана, но он вовремя останавливал себя. Таки посмотрев, что Тони не звонил, он тяжело вздохнул и продолжил.
7 июля 1817 года
«Стоит признать сегодняшний день весьма насыщенным, но лучше обо всём по порядку.
Миссис Блэр вместе с новыми гостями и Скарлетт отправились в Алегзандрию.
Открыв окна и впустив в комнату вечернюю свежесть и пение цикад, я лежал на кушетке и предавался размышлениям о Скарлетт, её отце, о всевозможных препятствиях на моём пути, когда ко мне без стука ворвались Доминик и Матиас, комично тесня друг друга в дверном проёме. Они были так возбуждены, что я сперва разволновался: вдруг произошло что-то серьёзное? Невольно я сразу подумал о графе, разом виня его во всех бедах человечества. Но слово «серьёзное» явно нельзя было употребить в одном предложении с именами Доминика и Матиаса.
Я вскочил и, миновав Кристоффа, возившегося за столом с бумагами, бросился им навстречу. Оба запыхались, как будто преодолели расстояние до моей комнаты в считанные секунды.
– Что случилось?
– Там, там… – с жаром проговорил Матиас, одной рукой указывая на дверь, а другой расправляя лацканы фрака. Его тёмная кожа лоснилась от выступившего пота.
Кристофф остановился за мной; мы смотрели в блестящие глаза Матиаса с кошачьим разрезом, и я понял, что если что-то и произошло, то это «что-то» не является чем-то плохим. Доминик, отдышавшись и прочистив горло, сказал:
– Там, – он расплылся в мечтательной улыбке, – кузины графа, Аврора де Буасселье и Селин де Таффанель.
– Странно, я не слышал подъезжающего экипажа, – удивился Кристофф.
– Ты пушечный выстрел не услышишь за скрипом своего пера, – пошутил Доминик.
– Я в жизни не видел таких красивых женщин! Как греческие богини, как…
Матиас не мог подобрать сравнение; они переглянулись с Домиником так заговорщически, как переглядываются только десятилетние мальчишки.
Я хотел спуститься вниз, но Доминик схватил меня за предплечье и потянул к себе.
– Ты, – взволновался он, – собираешься туда? – он кивнул вниз, подразумевая первый этаж, где, видимо, в одной из гостиной расположились гостьи.
– Собираюсь.
– К ним?
– Да.
– Прямо сейчас?
– Да, да!..
Я вырвался из его хватки и оглядел обоих. Точь-в-точь неуверенные в себе герои-любовники из женских романов. Остаётся надеяться, что я не выгляжу так же глупо при Скарлетт…
– Вы дали распоряжения слугам? – спросил я, но по реакции Матиаса и Доминика понял, что ответ будет отрицательным.
Глаза Доминика округлились, как у совы, и он, схватив Матиаса за плечи, встряхнул его.
– Ты приказал?!
–Я?!
– А кто, я, чёрт возьми?!
– Но ведь вы хозяин!
– Хозяин – мой отец!
– Но его же нет!
Они расцепились, и Доминик посмотрел на меня щенячьим взглядом. Никогда бы не подумал, что увижу его настолько растерянным и потерявшим контроль над ситуацией. Мне стало дико интересно, какой красотой должны были обладать женщины, чтобы привести в смущение такого скучающего, уставшего от внимания противоположного пола циника, как Доминик.
– Кто-то должен сходить и распорядиться.
В его голосе звучала непреклонная решимость; непреклонная решимость отправить к гостьям кого-нибудь, кроме себя.
– Именно это я и собирался сделать, пока ты не… – ответил я, но не договорил.
– Я не пойду один! – со страхом выпалил Матиас. Казалось, что его тёмная кожа стала ещё темнее.
– Я тоже, – встал в позу Доминик.
– Я пойду.
Из тени выступил Кристофф с полным безразличием на лице.
– Вы не возражаете, господа? – он посмотрел на нас с Домиником сверху вниз с высоты своего роста.
Я кивнул, приглашая следовать за мной.
– Вы хоть оставили с ними кого-нибудь из прислуги? – спросил я, остановившись за дверью и придерживая её рукой.
Они переглянулись.
– Патрицию? – неуверенно сказал Доминик.
– Ещё там оставались Кэрри и Грейс, помогали с багажом! – воскликнул Матиас.
– То есть женщины?
Кристофф хмыкнул. Я покачал головой, улыбаясь, не в силах злиться на их детскую беспомощность. Мне не терпелось взглянуть на виновниц переполоха.
