– Да куда оно денется? – откликнулся Вик. – Там целая грядка из магазинов была, на любой вкус.
– Это если у мира глубины хватит. А то упрёмся в стену – и всё, – подал голос Дим. От него не ждали ничего толкового и осмысленного, но тут пришлось признать, что он прав.
– Да ну тебя, – отмахнулась скрипачка.
Дан не участвовал в разговоре и по ходу дела всё больше и больше сбавлял скорость, чтобы оказаться за спиной у Вика. Ри посетило неприятное предчувствие.
– Ты же не собираешься, – проворковала она, подхватывая любовника под руку, – сделать какую-нибудь глупость?
Он улыбнулся широко и растерянно, понял, что не производит желаемого эффекта, и быстро сник.
– Я так не могу, – тихо проговорил он. – У меня были все силы мира, я мог делать всё, что захочу, а теперь…
– А теперь… – Ри не хотела начинать этот разговор, но раз уж Дан первым поднял эту тему, продолжила: – Ты загнал своих ребят. Ты стал таким отчаянным и самоуверенным, что я начала тебя бояться. За тебя тоже, но… если бы ты тогда не решил проучить Дима, я бы не получила огненный шар в спину.
Она говорила это, стараясь быть спокойной и убедительной, но чувствовала, что Дан как будто отстраняется, удаляется от неё. Смотреть ему в лицо Ри не решалась, только подумала: «Кто ж знал, что ты такой обидчивый?»
Дан молчал. Может, думал над её словами, может, ждал, что она закончит, чтобы выдать что-нибудь в духе: «Ну всё, выговорилась? Теперь слушай».
Ребята опережали их на несколько десятков шагов. Непонятно было, слышали они их разговор или нет. Ри надеялась, что нет.
– Понимаешь, я хочу тебе помочь. – Она погладила Дана большим пальцем по костяшкам руки. – Ты жжёшь себя с обоих концов, и от других требуешь того же. И мне страшно, что ты сгоришь раньше времени.
Дан высвободил руку и зашагал быстрее. Ри всё ещё опасалась смотреть ему в лицо: вряд ли она увидела бы в нём что-то обнадёживающее.
«Ну вот, не успели мы даже начать, а уже первая ссора, – только и подумала она. – Может, и права была Нюсик? Так и буду с ним всю жизнь возиться. Не с бутылкой бороться, так с амулетами. И на вавки дуть».
– Послушай, – начал Дан тоном вроде бы спокойным, но таким, что где-то на втором плане в нём ощущалось раздражение. – Я большой мальчик. Меня не надо учить, как жить. И как вести себя с ребятами. Мы вместе уже давно, друг друга понимаем без слов. Да и… Было бы надо, они бы мне сказали…
«Про Дима и огнненный шар мне в спину молчит, – отметила Ри. – Чует свою вину, а признавать не хочет?»
– Мы с ними из таких задниц вместе вылезали! Дим с его товарищами так, фигня из-под коня, – продолжал Дан.
– Потому ничего и не скажут. Решение начальства не обсуждается.
– А ты, значит, такая вот, – скрытое раздражение в голосе Дана стало явным, – рубишь правду-матку. Знаешь меня три дня, ребят – и того меньше, и уже всё про нас поняла?
Ри так и подмывало ввернуть какую-нибудь колкость, сдержаться было очень нелегко, но она пока не понимала, что сейчас говорит в Дане – усталость, навалившаяся за три дня, или характер, который она до того не могла оценить в полной мере. В памяти всплыли туманные намёки Ди на историю его бывшей жены, уехавшей из города несколько лет назад. Может, и она тоже не выдержала такую жизнь?
Ри разрывалась между желанием гордо развернуться и уйти, очень детским и бессмысленным, пока они были связаны этой безумной поездкой на трамвае, и порывом обнять Дана, поцеловать и начать извиняться и убеждать, что она совсем не это имела в виду.
– Я только хочу, – сказала Ри, – чтобы мы все пережили эту ночь и вернулись домой хотя бы относительно здоровыми. У нас есть время в запасе. Пока стихотворение у меня, а твоя песня работает, мы можем пытаться снова и снова, не кидаясь грудью на амбразуру…
– Не можем, – мрачно ответил Дан. Он уже успел немного поостыть и сам приобнял Ри за плечи. – Дим уже успел понять, как это работает. А наш Сен почувствовал вкус лёгкой добычи. Скоро может начаться такая заварушка, что нам и не снилось…
В салоне трамвая вкусно пахло колбасой, коньяком и газировкой «Колокольчик». Ди устроила тяжёлую разделочную доску на сиденье и огромным ножом нарезала бутерброды.
Раздобыть стаканы нигде не удалось, и бутылка гуляла по кругу. Вик успел по этому поводу устроить шутливую перепалку с Сеном, мол, как так, был в гостях, а про друзей и не подумал, у хозяев не убыло бы, если бы он для хороших людей прихватил хрусталя.
Вообще из путешествия в своё прошлое флейтист вернулся подозрительно весёлым и бодрым, но на расспросы, что там было, не отвечал. Только загадочно двигал бровями.
– А я говорил, что у него совести нет! – хохотал Вик.
– Завидуй молча.
Ри старалась держаться так, будто недавнего разговора не было, хотя на душе у неё Котлер закапывал призрачную лужу в пол. Слова Дана о том, что впереди большая заваруха, напугали её, и теперь она высматривала признаки грядущей беды в том, как вели себя ребята. Ди уже планировала совершить набег на следующий продуктовый, потому что ей надоело жрать консервы. Сен прикидывал, что у дамочек из ДК можно утащить не только таблетки от головы:
– Ты понимаешь, там же неубиваемые звонилки! Если мы их на рынке толкнём!..
– Смотри, чтоб тебя раньше не толкнули. В Тьмаку. С камнем на шее. Коммерсант хренов, – сказал Вик.
Дан молчал, ничего не ел, почти не пил и, хоть и казался отстранённым, крепко держал Ри за руку, словно боялся, что иначе она встанет и убежит.
Сен в ответ на выпад басиста пробурчал что-то злое, но невнятное. Гитарист-совёнок, почуяв неладное, ногой задвинул пакет с оставшимися бутылками подальше и для верности прикрыл своей кофтой.
Дан тихо сжал пальцы Ри, намекая: «Вот, видишь?» Ри коротко кивнула.
Ди тоже забеспокоилась. Было видно, что такие стычки происходили уже не раз, и она понимала, чем это обычно заканчивалось. Скрипачка ловким жестом бросила нож под сиденье, чтобы даже искушения не было, приобняла Сена и ласковым голосом спросила:
– Док, ты лучше скажи, что ты на Аллее любви делал? Как тебя туда занесло?
Вик сделался мрачен и строг, долго тёр переносицу, собираясь с мыслями.
– Да ничего такого. Первый мой выход на линию. Приехали, этих гонщиков, блин, Спиди со светомузыкой прокатили. А там следующий вызов. И мы… не довезли, короче, – на последних словах он одним махом допил остатки коньяка, утёр подбородок рукавом и спросил: – Ну чо, Кэп, может, поиграем?
На этот раз Вик потеснил Дана с удобного места на подножке. Он решительно заявил, что без его басовой партии туман точно не победить, и никакие уговоры Ри и гитариста-совёнка, что надо немного подождать, на него не подействовали. Несколько драгоценных минут ушло на то, чтобы перегруппироваться, и оказалось, что в новом варианте Ди не хватает места. Скрипачка с облегчением вздохнула, устроилась на лавке, вытащила из пакета с продуктами шоколадный батончик и с наслаждением вцепилась в него зубами.
– Пусть мальчики работают, а мы с тобой пока отдохнём.
Дим, которому не досталось ни коньяка, ни бутербродов, намекнул, что неплохо было бы поделиться и с ним. Ди пробормотала себе под нос, что некоторые тут совсем распоясались, но достала ещё одну шоколадку и кинула её пленнику. Дим поймал её и с деланным благоговением прижал к груди.
– А он забавный! – Скрипачка ткнула Ри локтем в бок.
– Обхохочешься.
– Вы с Даном поссорились что ли? – Ди многозначительно посмотрела на Ри. – От нас отстали, сидели тут смурные. Ты мне смотри, не обижай его! А то…
– А то что…
– Да ничего… – Скрипачка быстро пошла на попятную. – Он у нас хороший, ты не думай. И вот ещё… Может, мы эту штуку с Дока снимем?
– Накопитель?
– Ну да. А то он себя странно ведёт. То Сена задирает, то первым туман гонять лезет, хотя только что чуть кони не двинул. Если его перемкнёт, нам хана. Не справимся. С Даном хоть договориться можно. А тут… – Ди махнула рукой.
– Снимем – он опять отрубится. Если он нам вообще даст это сделать. Опять на руках таскать придётся.
– Дотащим! Парни дотащат! Тут всегда две остановки осталось, – после недолгого раздумья заявила скрипачка. – Я его усыплю, ты замок расстегнёшь.
«Что ж ты раньше-то не предложила, – пронеслось в голове у Ри, – пока я с вашего драгоценного Дана накопитель снимала?»
– Ну что, договорились? – спросила Ди.
– Догово… – Тут трамвай затрясся так, будто вот-вот развалится на части, заскрежетали тормоза, с крыши посыпались искры, а за окнами с быстрой и пестротой картинок в калейдоскопе замелькали городские виды. Ри сжалась, накрыла голову руками, в ожидании худшего.
Трамвай ещё раз вздрогнул и замер на месте. Несколько минут в салоне стояла с мёртвая тишина, которую нарушил удивлённый возглас Вика:
– Вы будете смеяться, но мы на Квадрате!
Это и в самом деле был Квадрат, только другой, странный, словно из параллельной реальности: без кубика уличных часов на тонкой ноге, зато с тяжеловесными ларьками, которые, кажется, проросли здесь прямо из девяностых. Не хватало только продавщицы пирожков в бирюзовом костюме и её неизменной тележки. Для пирожков время было слишком позднее.
– Это чьё? – спросил Сен, выразительно глядя на гитариста-совёнка.
– Не моё, – ответил тот. Дим тоже энергично замотал головой.
– Ни хрена се новости… – протянул Вик.
Когда первое удивление, сопровождаемое потоком обвинений, что Дан и Ри никого не предупредили о таких вот выкрутасах с трамваем, спало, было решено отправить кого-нибудь на разведку.
– Предлагаю его. – Сен ткнул пальцем в Дима. – Наименее ценный член экипажа.
Вик и Ди радостно закивали, Дан продолжал молчать.
Ри смотрела в окно. Ей не давал покоя мощный высокий силуэт женщины, стоявшей в центре Квадрата, аккурат на месте часов. Силуэт казался подозрительно знакомым.
– Там Нюсик, ребят! – закричала она, жестами пытаясь привлечь внимание женщины за окном. – Ребят, это Нюсик!
Ри стояла на подножке трамвая, не решаясь соскочить на асфальт. Ей казалось, если она сейчас спрыгнет, то так и останется там навсегда. А ещё ей было приятно смотреть на рослую Нюсик сверху вниз, и она надеялась, что язвительная подруга простит ей такую вольность.
Нюсик пришла на Квадрат не одна. У её ног, как верный страж, сидел Джесси, уже не тот перепуганный щенок, которого они отбили у хулиганов, а длиннолапый поджарый собачий подросток.
«Это ж сколько времени тут прошло? Месяц, два?» – подумала Ри, а вслух спросила:
– Как? Как у тебя это получилось?
– Для начала неплохо бы поздороваться! – усмехнулась Нюсик и заключила Ри в крепкие объятья. – А так… Нашла Гумилёва, переписала, сделала как ты. Как видишь, всё сработало.
– И ты… – От удивления слова давались Ри с большим трудом.
– Я обратно хочу. В гостях хорошо, а дома лучше.
Ри почувствовала, что кто-то слегка толкнул её в спину. Обернулась, увидела Дана и масляно улыбающегося Вика.
– А ты, значит, всё ещё с этими хануриками?
– И тебе не хворать, – вклинился в разговор Дан. – Значит, ты с нами? А как же? – он показал на пса, сладко зевающего во всю пасть.
– И Джесси тоже, – сказала Нюсик без особой уверенности в голосе. Было похоже, что она колебалась до последнего. – Вы меня впустите, или так и будем стоять?
В трамвае появление Джесси произвело фурор. Ди бросилась трепать его за уши и целовать в нос, гитарист-совёнок отрезал ему кусок колбасы, Вик расплылся в улыбке, правда, было непонятно, кому она была адресована, псу или его хозяйке. И только Сен по здравом размышлении решил перевесить мясо повыше.
– Ну вот, так я и думала, – сказала Нюсик, шумно втягивая воздух носом. – Стоило оставить её без присмотра, как она уже связалась с дурной компанией.
– Ты мне не мама, – ухмыльнулась Ри, обнимая подругу. – Я ужасно скучала!
– Так скучала, что на два месяца забыла про меня. Пришлось брать дело в свои руки.
– Подожди, какие два месяца? – включился в разговор Дан. Пока остальные возились со щенком и прятали продукты, он сидел тихо, погружённый в себя.
– Обыкновенные, по тридцать дней в каждом, – огрызнулась было Нюсик, но заметила, что её собеседник держится как-то странно, и спросила у Ри: – А чего это он у тебя такой обгашенный?
Ри вздохнула:
– Накопитель…
– У-у, штука хуже виагры. Особенно для мужиков. Вам-то он зачем?
Ри кратко пересказала приключения минувшей ночи, обойдя, конечно, момент с основной и вольной программой, разборки с Димом и мытарства раненого Вика. Нюсик слушала её, не перебивая, только мрачно кивала, а в конце резюмировала всё это одним словом: «Долбоклюи».
За это время Джесси с ног до головы облобызал Ди и переключился на Вика. Тут фронт работ у него был посерьёзнее, тем более, что басист принялся чесать ему бока с удвоенной силой в надежде произвести впечатление на хозяйку. Нюсик пока что игнорировала его косые взгляды, но Ри чувствовала, что это ненадолго.
Джесси отвлёкся от Вика и положил голову на колени Ри. Дана он проигнорировал практически демонстративно – видимо, ревность и недоверие, которые испытывала к нему Нюсик, телепатически передались и псу.
– Так как ты там продержалась два месяца? Как добралась до Квадрата? – спросил Дан. – Там же… – Он не нашёл подходящих слов и руками изобразил стену.
– Как-как? Каком кверху, – хмыкнула Нюсик, доедая бутерброд с колбасой, любезно сделанный Виком. – Как вы уехали, граница и того… Пропала. Я вас наслушалась, приготовилась куковать там в одиночестве вот с ним, – она потрепала пса по затылку. – Но решила проверить, что к чему. Где ночевать, значит. Там же в парке домик был деревянный, где администрация. Шла-шла, выбралась за ворота – никакой стены, перешла через железку – никакой стены, ну а дальше домой уже, а там родители…
– И что они? – внезапно вмешался в разговор Дим. Последнее время он вёл себя так тихо и незаметно, что за хлопотами вокруг Нюсик и собаки про него и забыли. – Они ничего не заметили?
– Ничего. Ну взрослая дочка и взрослая, подумаешь. Мне с ними, конечно, тяжело пришлось. Всё не по-моему!
Ри усмехнулась, услышав последние слова. Она уже привыкла, что, когда что-то шло не так, как хотелось Нюсик, лучше было сховаться в ближайшую бульбу и не показываться оттуда, пока не минует гроза.
– И ты поэтому не осталась?
– В том числе. А ещё там все какие-то… вот как фальшивые игрушки ёлочные. Блестят, но не радуют, – Нюсик покончила с бутербродом и вопросительно посмотрела на Вика. – А ещё там колдовать нельзя. Я и трамвай только со второй попытки вызвала. Первый раз думала, меня в ментовку заберут. Или сразу на Фурманова. Но нет, Трёха и не такое видела, особенно в те годы.
Вик протянул Нюсик новый бутерброд, и та, опустив очи долу, взяла подношение, как дама приняла бы у своего рыцаря цветок или трофей из Святой Земли.
«Дурдом, – подумала Ри, наблюдая за подругой. – Это просто какой-то дурдом».
Нюсик насытилась колбасой и вниманием, отволокла Вика в дальний угол и принялась колдовать над его большой ногой. Ри наблюдала за ними со стороны и никак не могла понять, чего этом больше – заботы о пострадавшем или откровенного флирта.
Дан собрал всех ребят и вновь занял своё командирское место на подножке трамвая. Сен и совёнок слушались его без особого воодушевления, Ди скривила рожу, стараясь дать понять, где она видела и туман, и эту песню.
– Это если у мира глубины хватит. А то упрёмся в стену – и всё, – подал голос Дим. От него не ждали ничего толкового и осмысленного, но тут пришлось признать, что он прав.
– Да ну тебя, – отмахнулась скрипачка.
Дан не участвовал в разговоре и по ходу дела всё больше и больше сбавлял скорость, чтобы оказаться за спиной у Вика. Ри посетило неприятное предчувствие.
– Ты же не собираешься, – проворковала она, подхватывая любовника под руку, – сделать какую-нибудь глупость?
Он улыбнулся широко и растерянно, понял, что не производит желаемого эффекта, и быстро сник.
– Я так не могу, – тихо проговорил он. – У меня были все силы мира, я мог делать всё, что захочу, а теперь…
– А теперь… – Ри не хотела начинать этот разговор, но раз уж Дан первым поднял эту тему, продолжила: – Ты загнал своих ребят. Ты стал таким отчаянным и самоуверенным, что я начала тебя бояться. За тебя тоже, но… если бы ты тогда не решил проучить Дима, я бы не получила огненный шар в спину.
Она говорила это, стараясь быть спокойной и убедительной, но чувствовала, что Дан как будто отстраняется, удаляется от неё. Смотреть ему в лицо Ри не решалась, только подумала: «Кто ж знал, что ты такой обидчивый?»
Дан молчал. Может, думал над её словами, может, ждал, что она закончит, чтобы выдать что-нибудь в духе: «Ну всё, выговорилась? Теперь слушай».
Ребята опережали их на несколько десятков шагов. Непонятно было, слышали они их разговор или нет. Ри надеялась, что нет.
– Понимаешь, я хочу тебе помочь. – Она погладила Дана большим пальцем по костяшкам руки. – Ты жжёшь себя с обоих концов, и от других требуешь того же. И мне страшно, что ты сгоришь раньше времени.
***
Дан высвободил руку и зашагал быстрее. Ри всё ещё опасалась смотреть ему в лицо: вряд ли она увидела бы в нём что-то обнадёживающее.
«Ну вот, не успели мы даже начать, а уже первая ссора, – только и подумала она. – Может, и права была Нюсик? Так и буду с ним всю жизнь возиться. Не с бутылкой бороться, так с амулетами. И на вавки дуть».
– Послушай, – начал Дан тоном вроде бы спокойным, но таким, что где-то на втором плане в нём ощущалось раздражение. – Я большой мальчик. Меня не надо учить, как жить. И как вести себя с ребятами. Мы вместе уже давно, друг друга понимаем без слов. Да и… Было бы надо, они бы мне сказали…
«Про Дима и огнненный шар мне в спину молчит, – отметила Ри. – Чует свою вину, а признавать не хочет?»
– Мы с ними из таких задниц вместе вылезали! Дим с его товарищами так, фигня из-под коня, – продолжал Дан.
– Потому ничего и не скажут. Решение начальства не обсуждается.
– А ты, значит, такая вот, – скрытое раздражение в голосе Дана стало явным, – рубишь правду-матку. Знаешь меня три дня, ребят – и того меньше, и уже всё про нас поняла?
Ри так и подмывало ввернуть какую-нибудь колкость, сдержаться было очень нелегко, но она пока не понимала, что сейчас говорит в Дане – усталость, навалившаяся за три дня, или характер, который она до того не могла оценить в полной мере. В памяти всплыли туманные намёки Ди на историю его бывшей жены, уехавшей из города несколько лет назад. Может, и она тоже не выдержала такую жизнь?
Ри разрывалась между желанием гордо развернуться и уйти, очень детским и бессмысленным, пока они были связаны этой безумной поездкой на трамвае, и порывом обнять Дана, поцеловать и начать извиняться и убеждать, что она совсем не это имела в виду.
– Я только хочу, – сказала Ри, – чтобы мы все пережили эту ночь и вернулись домой хотя бы относительно здоровыми. У нас есть время в запасе. Пока стихотворение у меня, а твоя песня работает, мы можем пытаться снова и снова, не кидаясь грудью на амбразуру…
– Не можем, – мрачно ответил Дан. Он уже успел немного поостыть и сам приобнял Ри за плечи. – Дим уже успел понять, как это работает. А наш Сен почувствовал вкус лёгкой добычи. Скоро может начаться такая заварушка, что нам и не снилось…
***
В салоне трамвая вкусно пахло колбасой, коньяком и газировкой «Колокольчик». Ди устроила тяжёлую разделочную доску на сиденье и огромным ножом нарезала бутерброды.
Раздобыть стаканы нигде не удалось, и бутылка гуляла по кругу. Вик успел по этому поводу устроить шутливую перепалку с Сеном, мол, как так, был в гостях, а про друзей и не подумал, у хозяев не убыло бы, если бы он для хороших людей прихватил хрусталя.
Вообще из путешествия в своё прошлое флейтист вернулся подозрительно весёлым и бодрым, но на расспросы, что там было, не отвечал. Только загадочно двигал бровями.
– А я говорил, что у него совести нет! – хохотал Вик.
– Завидуй молча.
Ри старалась держаться так, будто недавнего разговора не было, хотя на душе у неё Котлер закапывал призрачную лужу в пол. Слова Дана о том, что впереди большая заваруха, напугали её, и теперь она высматривала признаки грядущей беды в том, как вели себя ребята. Ди уже планировала совершить набег на следующий продуктовый, потому что ей надоело жрать консервы. Сен прикидывал, что у дамочек из ДК можно утащить не только таблетки от головы:
– Ты понимаешь, там же неубиваемые звонилки! Если мы их на рынке толкнём!..
– Смотри, чтоб тебя раньше не толкнули. В Тьмаку. С камнем на шее. Коммерсант хренов, – сказал Вик.
Дан молчал, ничего не ел, почти не пил и, хоть и казался отстранённым, крепко держал Ри за руку, словно боялся, что иначе она встанет и убежит.
Сен в ответ на выпад басиста пробурчал что-то злое, но невнятное. Гитарист-совёнок, почуяв неладное, ногой задвинул пакет с оставшимися бутылками подальше и для верности прикрыл своей кофтой.
Дан тихо сжал пальцы Ри, намекая: «Вот, видишь?» Ри коротко кивнула.
Ди тоже забеспокоилась. Было видно, что такие стычки происходили уже не раз, и она понимала, чем это обычно заканчивалось. Скрипачка ловким жестом бросила нож под сиденье, чтобы даже искушения не было, приобняла Сена и ласковым голосом спросила:
– Док, ты лучше скажи, что ты на Аллее любви делал? Как тебя туда занесло?
Вик сделался мрачен и строг, долго тёр переносицу, собираясь с мыслями.
– Да ничего такого. Первый мой выход на линию. Приехали, этих гонщиков, блин, Спиди со светомузыкой прокатили. А там следующий вызов. И мы… не довезли, короче, – на последних словах он одним махом допил остатки коньяка, утёр подбородок рукавом и спросил: – Ну чо, Кэп, может, поиграем?
***
На этот раз Вик потеснил Дана с удобного места на подножке. Он решительно заявил, что без его басовой партии туман точно не победить, и никакие уговоры Ри и гитариста-совёнка, что надо немного подождать, на него не подействовали. Несколько драгоценных минут ушло на то, чтобы перегруппироваться, и оказалось, что в новом варианте Ди не хватает места. Скрипачка с облегчением вздохнула, устроилась на лавке, вытащила из пакета с продуктами шоколадный батончик и с наслаждением вцепилась в него зубами.
– Пусть мальчики работают, а мы с тобой пока отдохнём.
Дим, которому не досталось ни коньяка, ни бутербродов, намекнул, что неплохо было бы поделиться и с ним. Ди пробормотала себе под нос, что некоторые тут совсем распоясались, но достала ещё одну шоколадку и кинула её пленнику. Дим поймал её и с деланным благоговением прижал к груди.
– А он забавный! – Скрипачка ткнула Ри локтем в бок.
– Обхохочешься.
– Вы с Даном поссорились что ли? – Ди многозначительно посмотрела на Ри. – От нас отстали, сидели тут смурные. Ты мне смотри, не обижай его! А то…
– А то что…
– Да ничего… – Скрипачка быстро пошла на попятную. – Он у нас хороший, ты не думай. И вот ещё… Может, мы эту штуку с Дока снимем?
– Накопитель?
– Ну да. А то он себя странно ведёт. То Сена задирает, то первым туман гонять лезет, хотя только что чуть кони не двинул. Если его перемкнёт, нам хана. Не справимся. С Даном хоть договориться можно. А тут… – Ди махнула рукой.
– Снимем – он опять отрубится. Если он нам вообще даст это сделать. Опять на руках таскать придётся.
– Дотащим! Парни дотащат! Тут всегда две остановки осталось, – после недолгого раздумья заявила скрипачка. – Я его усыплю, ты замок расстегнёшь.
«Что ж ты раньше-то не предложила, – пронеслось в голове у Ри, – пока я с вашего драгоценного Дана накопитель снимала?»
– Ну что, договорились? – спросила Ди.
– Догово… – Тут трамвай затрясся так, будто вот-вот развалится на части, заскрежетали тормоза, с крыши посыпались искры, а за окнами с быстрой и пестротой картинок в калейдоскопе замелькали городские виды. Ри сжалась, накрыла голову руками, в ожидании худшего.
Трамвай ещё раз вздрогнул и замер на месте. Несколько минут в салоне стояла с мёртвая тишина, которую нарушил удивлённый возглас Вика:
– Вы будете смеяться, но мы на Квадрате!
***
Это и в самом деле был Квадрат, только другой, странный, словно из параллельной реальности: без кубика уличных часов на тонкой ноге, зато с тяжеловесными ларьками, которые, кажется, проросли здесь прямо из девяностых. Не хватало только продавщицы пирожков в бирюзовом костюме и её неизменной тележки. Для пирожков время было слишком позднее.
– Это чьё? – спросил Сен, выразительно глядя на гитариста-совёнка.
– Не моё, – ответил тот. Дим тоже энергично замотал головой.
– Ни хрена се новости… – протянул Вик.
Когда первое удивление, сопровождаемое потоком обвинений, что Дан и Ри никого не предупредили о таких вот выкрутасах с трамваем, спало, было решено отправить кого-нибудь на разведку.
– Предлагаю его. – Сен ткнул пальцем в Дима. – Наименее ценный член экипажа.
Вик и Ди радостно закивали, Дан продолжал молчать.
Ри смотрела в окно. Ей не давал покоя мощный высокий силуэт женщины, стоявшей в центре Квадрата, аккурат на месте часов. Силуэт казался подозрительно знакомым.
– Там Нюсик, ребят! – закричала она, жестами пытаясь привлечь внимание женщины за окном. – Ребят, это Нюсик!
***
Ри стояла на подножке трамвая, не решаясь соскочить на асфальт. Ей казалось, если она сейчас спрыгнет, то так и останется там навсегда. А ещё ей было приятно смотреть на рослую Нюсик сверху вниз, и она надеялась, что язвительная подруга простит ей такую вольность.
Нюсик пришла на Квадрат не одна. У её ног, как верный страж, сидел Джесси, уже не тот перепуганный щенок, которого они отбили у хулиганов, а длиннолапый поджарый собачий подросток.
«Это ж сколько времени тут прошло? Месяц, два?» – подумала Ри, а вслух спросила:
– Как? Как у тебя это получилось?
– Для начала неплохо бы поздороваться! – усмехнулась Нюсик и заключила Ри в крепкие объятья. – А так… Нашла Гумилёва, переписала, сделала как ты. Как видишь, всё сработало.
– И ты… – От удивления слова давались Ри с большим трудом.
– Я обратно хочу. В гостях хорошо, а дома лучше.
Ри почувствовала, что кто-то слегка толкнул её в спину. Обернулась, увидела Дана и масляно улыбающегося Вика.
– А ты, значит, всё ещё с этими хануриками?
– И тебе не хворать, – вклинился в разговор Дан. – Значит, ты с нами? А как же? – он показал на пса, сладко зевающего во всю пасть.
– И Джесси тоже, – сказала Нюсик без особой уверенности в голосе. Было похоже, что она колебалась до последнего. – Вы меня впустите, или так и будем стоять?
***
В трамвае появление Джесси произвело фурор. Ди бросилась трепать его за уши и целовать в нос, гитарист-совёнок отрезал ему кусок колбасы, Вик расплылся в улыбке, правда, было непонятно, кому она была адресована, псу или его хозяйке. И только Сен по здравом размышлении решил перевесить мясо повыше.
– Ну вот, так я и думала, – сказала Нюсик, шумно втягивая воздух носом. – Стоило оставить её без присмотра, как она уже связалась с дурной компанией.
– Ты мне не мама, – ухмыльнулась Ри, обнимая подругу. – Я ужасно скучала!
– Так скучала, что на два месяца забыла про меня. Пришлось брать дело в свои руки.
– Подожди, какие два месяца? – включился в разговор Дан. Пока остальные возились со щенком и прятали продукты, он сидел тихо, погружённый в себя.
– Обыкновенные, по тридцать дней в каждом, – огрызнулась было Нюсик, но заметила, что её собеседник держится как-то странно, и спросила у Ри: – А чего это он у тебя такой обгашенный?
Ри вздохнула:
– Накопитель…
– У-у, штука хуже виагры. Особенно для мужиков. Вам-то он зачем?
Ри кратко пересказала приключения минувшей ночи, обойдя, конечно, момент с основной и вольной программой, разборки с Димом и мытарства раненого Вика. Нюсик слушала её, не перебивая, только мрачно кивала, а в конце резюмировала всё это одним словом: «Долбоклюи».
За это время Джесси с ног до головы облобызал Ди и переключился на Вика. Тут фронт работ у него был посерьёзнее, тем более, что басист принялся чесать ему бока с удвоенной силой в надежде произвести впечатление на хозяйку. Нюсик пока что игнорировала его косые взгляды, но Ри чувствовала, что это ненадолго.
***
Джесси отвлёкся от Вика и положил голову на колени Ри. Дана он проигнорировал практически демонстративно – видимо, ревность и недоверие, которые испытывала к нему Нюсик, телепатически передались и псу.
– Так как ты там продержалась два месяца? Как добралась до Квадрата? – спросил Дан. – Там же… – Он не нашёл подходящих слов и руками изобразил стену.
– Как-как? Каком кверху, – хмыкнула Нюсик, доедая бутерброд с колбасой, любезно сделанный Виком. – Как вы уехали, граница и того… Пропала. Я вас наслушалась, приготовилась куковать там в одиночестве вот с ним, – она потрепала пса по затылку. – Но решила проверить, что к чему. Где ночевать, значит. Там же в парке домик был деревянный, где администрация. Шла-шла, выбралась за ворота – никакой стены, перешла через железку – никакой стены, ну а дальше домой уже, а там родители…
– И что они? – внезапно вмешался в разговор Дим. Последнее время он вёл себя так тихо и незаметно, что за хлопотами вокруг Нюсик и собаки про него и забыли. – Они ничего не заметили?
– Ничего. Ну взрослая дочка и взрослая, подумаешь. Мне с ними, конечно, тяжело пришлось. Всё не по-моему!
Ри усмехнулась, услышав последние слова. Она уже привыкла, что, когда что-то шло не так, как хотелось Нюсик, лучше было сховаться в ближайшую бульбу и не показываться оттуда, пока не минует гроза.
– И ты поэтому не осталась?
– В том числе. А ещё там все какие-то… вот как фальшивые игрушки ёлочные. Блестят, но не радуют, – Нюсик покончила с бутербродом и вопросительно посмотрела на Вика. – А ещё там колдовать нельзя. Я и трамвай только со второй попытки вызвала. Первый раз думала, меня в ментовку заберут. Или сразу на Фурманова. Но нет, Трёха и не такое видела, особенно в те годы.
Вик протянул Нюсик новый бутерброд, и та, опустив очи долу, взяла подношение, как дама приняла бы у своего рыцаря цветок или трофей из Святой Земли.
«Дурдом, – подумала Ри, наблюдая за подругой. – Это просто какой-то дурдом».
***
Нюсик насытилась колбасой и вниманием, отволокла Вика в дальний угол и принялась колдовать над его большой ногой. Ри наблюдала за ними со стороны и никак не могла понять, чего этом больше – заботы о пострадавшем или откровенного флирта.
Дан собрал всех ребят и вновь занял своё командирское место на подножке трамвая. Сен и совёнок слушались его без особого воодушевления, Ди скривила рожу, стараясь дать понять, где она видела и туман, и эту песню.
