— Все может быть, — пробормотала я и, видя, что матушка Антиора — виера Талила, совсем исчезла из виду, и только ее голос все еще доносится до ушей, поспешила нагнать процессию.
Примечательно, что даже Мариус не остался в поместье обсуждать дела с отцом Антиора. Впрочем, один взгляд на виера Крастана давал понять, кто здесь действительно принимает решения. И кузен сдался, отдал инициативу в руки виера, не пытаясь навязать будущим родственникам свое видение. И мне бы радоваться передышке, но интуиция подсказывала, что, потеряв всякую власть над кузиной, Мариус захочет восстановить душевное здравие за чужой счет. Мой счет, ибо других зависящих от него лиц просто не было.
— Вы можете остаться у нас в гостях, — перехватив мой полный сомнений взгляд, предложил Антиор, подавая мне руку. Я ее охотно приняла, позволяя вести себя в хвосте процессии. Тереза с виерой Талилой ее возглавляли.
Всего близких гостей, кого поселили в самом поместье, было двенадцать. Нас двое — Терезу семейство ЭльРаунди чужой уже не считало. Младший брат Антиора, успевший уже и жениться, и обзавестись наследником, прибывший с супругой и двумя детьми. Тетушка с тремя дочерями, нашими с Терезой ровесницами, по чьему предложению мы все и отправились гулять в парк. Последние — дядя Антиора с молодой супругой — должны были прибыть к вечеру.
Виеру Джалиет, прибывшую вместе с нами, устроили в одном из гостевых домиков, расположившихся в получасе быстрой ходьбы от главного особняка. И я ей даже завидовала. Пока не прибыли приглашенные на торжество гости, так царили тишина и спокойствие. Впрочем, и после их прибытия, шум не должен был задержаться надолго — каких-то два дня против целой недели в кругу новых родственников.
— Не хотелось бы вас стеснять, — улыбнулась я. — Ваша семья чудесная, но мы и так доставили вам множество неудобств.
— Не вы, — усмехнулся Антиор.
— Отчасти и на мне лежит ответственность, — не согласилась с собеседником.
— Хорошо, — сдался мужчина. — Но создаваемые лично вами неудобства ничто по сравнению с даруемыми возможностями.
— Вам так нравится видеть зеленое лицо кузена? — решила свести к шутке. В конце концов, Мариус действительно выглядел нездорово с самого момента прибытия. Извилистые дороги, резкие перепады высоты, оставили на нем свой след. И до сих пор он не мог прийти в себя в полной мере. Даже зелье, заботливо выданное виером Антиором взамен случайно разбившегося, не помогало.
Правда, сравнив по цвету оба пузырька — тот, что дал Антиор, и тот, что имелся у меня для демонстрации заинтересованным лицам, буде такие найдутся, — я засомневалась, что кузену выдали верное средство. Впрочем, излишняя сонливость, заставлявшая Мариуса больше времени проводить в выделенных покоях и меньше придираться по мелочам к нам с Терезой, вновь занимавших одну комнату, была всем только на руку.
— Порой — это истинное удовольствие, — усмехнулся виер. — Мариус бывает чересчур… активен.
— Каждый из нас желает добиться большего, — пожала плечами, закрывая тему. А виера Талила тем временем уже распахивала дверцу огражденного от непогоды участка сада и с гордостью истинного ценителя рассказывала Терезе о редких видах. Я, не слишком увлекавшаяся цветами, пропускала лекцию виеры мимо ушей. Судя по рассеянному взгляду Антиора, и он не питал страсти к цветам, но… положение обязывало. Потому и Мариус, окруженный кузинами товарища, не мог игнорировать призывы понюхать тот или иной цветок, что только усугубляло его страдания.
К обеду от энергичного, готового ко всему кузена, не осталось и следа. Кое-как высидев до десерта, Мариус откланялся и исчез в своих покоях. Тереза с облегчением выдохнула. Мы переглянулись и под руку покинули общество марголинцев.
— Я чувствую себя плохой сестрой, — заметила Тереза, падая на кровать и обнимая подушку. — Но не могу не радоваться тому, что у брата просто нет сил лезть в мои дела.
— Очень скоро у него и поводов туда лезть не будет, — хмыкнула я, садясь на соседнюю кровать. Не выдержала и, скинув туфли, тоже улеглась поверх покрывала, не жалея платья.
— И ты даже не можешь представить, как я этого жду, — очень тихо призналась Тереза, переворачиваясь на бок, так что я могла видеть ее лицо.
— И не боишься? — Я не стала пояснять, о чем идет речь. Тереза и без того поняла, вздрогнула, вдохнула глубоко, и призналась:
— Боюсь. Но виера Талила искренне мне рада. Виер Крастан… Мне кажется, он одобряет выбор Антиора. Его кузины… Я им даже завидую — столько девочек в семье. Всегда есть с кем поболтать и обменяться нарядами.
Я усмехнулась. Камень был в мой огород. Делиться своими вещами я никогда не любила, но и чужие без спроса, да и с ним, предпочитала не трогать.
— Очень скоро они все станут твоей семьей.
— Я знаю… — тихо откликнулась Тереза. — Я жду этого, но… все равно волнуюсь. Неизвестность пугает.
— Если будет невмоготу — я тебя украду, — пообещала.
— Вот так возьмешь — и украдешь? Лично?
— Найму кого-нибудь, — хмыкнула я. — Лично я тебя не утащу. Слишком разъелась. Но за пару-сотню монет, думаю, найдется крепкий телом рыцарь, что сможет тебя поднять.
— Лари! — В меня полетела подушка.
— Ау, — коротко откликнулась я, хоть снаряд и пролетел мимо.
— Очень больно? — тут же всполошилась кузина, нашла взглядом подушку и укоризненно выдала: — Я ведь серьезно думала, что попала.
— Для того, чтобы попасть, ты слишком плохо целилась.
— Я вообще не целилась.
— О том и речь, — хмыкнула я. — Но, будем надеяться, что с Антиором ты целилась.
Кузина смутилась и, помедлив, призналась:
— Нет. На него я просто упала.
И сколько бы я не вздергивала брови, выражая заинтересованность, кузина стойко молчала. И лишь всякий раз начинавшие пылать щеки выдавали, что обстоятельства ее знакомств с женихом, могли посоперничать с моей второй встречей с виером АльТерни.
Так и не удовлетворив своего любопытства, после ужина я в одиночестве вышла на примыкавший к столовой балкон. Как это часто было в домах аристократов, первый этаж был отведен для слуг и хозяйственных помещений, а господская часть начиналась уже со второго этажа, куда и вела парадная лестница.
Я смотрела на горы. На заходящий солнечный диск, окрашивающий пики в яркие, теплые цвета. Золотые краски мешались с алыми, малиновый росчерк соперничал с таявшей синевой. Ветер — вечный спутник этих мест — бросал волосы мне в лицо, и я старалась не думать, сколько времени уйдет, чтобы привести себя в порядок перед сном. А еще — я снова видела дракона. Крылатую тень на золотом фоне, но сейчас он не пугал. Напротив, мне хотелось любоваться его полетом. Глупое тело будто не чувствовала исходившей от этого создания угрозы, а я… все чаще выходила из дома, чтобы взглянуть не небо и всякий раз искала. Иногда находила — и тепло заливало все тело, но чаще — нет. И странная тоска охватывала душу, а перед глазами вставал совсем другой образ — не родителей, по которым мне следовало скучать, ни Ринталь, которой я обещала, а виера АльТерни, который даже имени мне своего не назвал.
— Эрияр, — донес до меня ветер знакомый голос.
Я обернулась, но никого рядом не было.
— Эрияр, — послушно повторила я и прикрыла глаза, отдаваясь волне охватившего меня спокойствия и радости. Пусть так, неважно, правда это или нет, но… Эрияр. Так я буду его звать, пока он сам не назовет мне свое имя.
Бросив последний взгляд на горы, я вернулась в дом. Вежливо раскланялась с прибывшими незадолго до ужина дядей Антиора и его молодой супругой, шепнула Терезе, что лягу пораньше, и, прихватив с собой яблоко и бутерброд, отправилась в наши общие покои.
Быстро переоделась, подхватила с прикроватного столика путевые записки, переданные мне с очередным букетом, зевнула и начала читать. Сон сморил меня внезапно…
Холм, где я оказалась, был полностью укрыт васильками. Я не могла сделать и шага, чтобы не потревожить хрупкие цветы. Над головой простиралось голубое небо без единого облачка, и все вокруг было таким синим, что, казалось, из мира исчезли все остальные цвета.
Ветер волнами прокатывался по заросшему лугу, склоняя головки васильков и теребя мои распущенные волосы. И никого вокруг. Ни мелкого зверя, ни птицы, ни человека. Лишь шепот стихии, ее настойчивые ласки и насмешливое тормошение моих волос.
Неожиданное движение в небе заставляет меня запрокинуть. Я поднимаю глаза и замираю, глядя, как быстро и неотвратимо движется ко мне смерть, как мощные крылья прорезают воздух, как содрогается земля, принимая немалый вес, как бедные цветы осыпаются на траву, не в силах противостоять напору. И как тело дракона исчезает в вихре искр.
Я закрываю глаза, пытаясь уберечь их от ослепительного света, но все равно вздрагиваю, отворачиваюсь от яркой вспышки, ставшей апофеозом вихря.
И снова тишина. Ласковый ветер касается дрожащих головок васильков. Я открываю один глаз, потом второй, но… я больше не одна. Там, на краю холма, спиной ко мне стоит мужчина. И нет больше ни дракона, ни страха. Есть одно лишь любопытство, и, ведомая им, я поднимаюсь и медленно, по усыпанному лепестками цветов лугу бреду к незнакомцу. Подхожу практически вплотную, касаюсь его плеча. Еще чуть-чуть — и он обернется, покажет мне свое лицо. И я замираю от предвкушения и страха. Кто он — дракон, обретший человеческий облик? Или человек, притворявшийся драконом?
Я касаюсь его плеча, но мужчина неподвижен. Веду ладонью по его шее, пальцы поднимаются выше, к подбородку, после скользят по щекам, скулам… Он не оборачивается, но и не останавливает меня. Его длинные черные волосы щекочут мое лицо, и мне бы отступить, обойти незнакомца, но все внутри сопротивляется уходу, словно отступив сейчас — я рискую потерять его навсегда. И я стою у него за спиной, ожидая то ли чуда, то ли знака, напрочь забыв о том, кем он был всего несколько минут назад, и мои пальцы находят друг друга, заключая незнакомца в капкан объятий.
«Мой», — проносится глупая мысль. И я щекой касаюсь его спины, чувствую, как бьется его сердце и как мои пальцы накрывают чужие, теплые, знакомые… родные.
«Твой», — шепчет ветер, сплетая наши волосы.
«Твой», — рисует небо облаками.
«Твой», — говорит жар его тела.
— Моя, — выдыхает он, поворачиваясь.
Мои пальцы разжимаются, не в силах его удержать, но тут же оказываются в плену его мягких ладоней. Как и я — в плену его губ. И нежности, что вложена в этот поцелуй, нет конца. Будто и не дракон меня целует, желая установить свою власть, не пылкий юноша, что впопыхах срывает поцелуй, а тот, кто давно ждал, кто мечтал об этой встрече, кто готов на все, лишь бы этот миг продлился вечность. И я… я обнимаю его в ответ, прижимаюсь сильнее, изгоняя все мысли из головы, кроме одной — быть рядом, быть его, быть с ним. И поцелуй становится глубже, настойчивее, сильнее… И я более не знаю, кто из нас ведет эту схватку, кто не может остановиться, вновь и вновь лаская чужие губы, прикусывая, в желании поставить метку, установить свое господство, кто из нас отступит первым…
Мои пальцы разжимаются. Ветер бьет в лицо и…
Над моей головой вновь был белый потолок покоев в доме ЭльРаунди. Тихо сопела Тереза. Ночной мрак сгущался в углах комнаты. Он бы заполонил ее всю, но шторы не были задернуты, и лунный свет проникал внутрь.
Я прикрыла глаза, тихо, стараясь не разбудить кузину, коснулась припухших губ, и шумно выдохнула.
— Это был всего лишь сон, — попыталась я уверить себя, унимая дрожь. Мурашки пробежали по телу. Такое мягкое и приятное одеяло стало вдруг жестким, грубым, как наждачка.
Я откинула его, но легче не стало. Даже нежный шелк ночной рубашки казался лишним, колючим рубищем, от которого хотелось избавиться.
С губ сорвался стон. Тело выгнулось, будто требуя чужих прикосновений, и я закусила угол подушки, чтобы не разбудить Терезу.
— Демоны! — сквозь зубы процедила я, чувствуя, как дрожат пальцы, а внутри все сжимается, будто в предвкушении.
Тяжело дыша, села на кровати. Босые пятки коснулись холодного пола, и это хоть на чуть-чуть отрезвило. На цыпочках прокралась в ванную, стянула с полки тяжелый халат и, запахнувшись в него — кожа протестовала против еще одного одеяния, для нее и ночная рубашка сейчас была лишней, выбралась в коридор.
Десять шагов, поворот, и пальцы сами отпирают щеколды. Ночная прохлада пробирает до самых костей, и я наконец нахожу успокоение. Теперь я знаю причину своей дрожи, знаю, почему все волоски на теле приподнялись, знаю, как притупить лихорадку, охватившую всю меня от простого — на щеках проступила краска стыда — сна.
В комнату я вернулась лишь на рассвете. Продрогшая, с хлюпающим носом, но хозяйкой своего тела и разума. Скользнула в холодную постель и мгновенно вырубилась. На сей раз — больше без снов.
Беспокойные сны не тревожили меня вплоть до дня самой свадьбы, да и в ночь перед церемонией ни мне, ни Терезе не удалось как следует выспаться. До самого рассвета мы разговаривали: о страхах, надеждах и ожиданиях. И… больше у меня не осталось образцов успокоительных зелий. Тереза выпила все, что было. Даже мне достался все один глоток, но, видимо, именно он стал той каплей, что позволила мне хоть на пару часов заснуть.
Будто наяву я видела, как устанавливают шатры на песчаном берегу, как суетятся внизу слуги, как Антиор осторожно несет что-то, заключенное в сферу безвременья, в руках и чувствовала досаду. Будущее торжество уже заранее меня раздражало, словно способно было создать мне неудобства. Вот только мешать чужому счастью я не была готова.
Неожиданно Антиор вскинул голову и, не моргая, посмотрел прямо на меня. Посмотрел и склонил голову, будто признавая мою власть. Губы тронула снисходительная улыбка. А после я ушла, оставляя позади и источник будущей головной боли, и свои сомнения.
В чем именно сомневался герой моего сна, поделившийся со мной своими чувствами, я не успела понять. Калира — кузина Антиора — тронула меня за плечо, заставляя проснуться, и больше мне было не суждено хоть на миг сомкнуть глаза.
Скорый завтрак, который я практически не заметила, до самого вечера стал единственной перехваченной мною едой. Нам с кузинами жениха отводилась самая беспокойная роль: мы бегали менять цветы для шляпки Терезы, подавали булавки, искали, куда «чтобы не потерялось» спрятали чехлы на стулья и месили песок, пытаясь поймать то виеру Талилу, то распорядителя, то оформителя арки, то… Кажется, за один день я успела познакомиться с половиной города, и с частью из них навсегда зареклась работать. А потому, когда гости наконец стали прибывать, а нас с девочками отправили успокаивать Терезу, я упала на стул и не готова было больше и шага сделать. Чего нельзя было сказать о кузине. Впрочем, перемещаться по шатру невесты было несложно. В отличие от остальных, здесь кроме крыши и стен, установили и временный помост, потому каблуки не вязли в песке и шлейф платья находился в относительной безопасности. Хотя последнее — лишь до того момента, как его не прикрепили к самому платью. После этого сил поубавилось и у Терезы.
— Уже совсем скоро, — желая то ли подбодрить, то ли напугать, сказала Мили, еще одна кузина Антиора. Самая младшая — Велина — завистливо вздохнула. У нее даже были силы крутиться вокруг Терезы и расправлять путавшийся шлейф.
Примечательно, что даже Мариус не остался в поместье обсуждать дела с отцом Антиора. Впрочем, один взгляд на виера Крастана давал понять, кто здесь действительно принимает решения. И кузен сдался, отдал инициативу в руки виера, не пытаясь навязать будущим родственникам свое видение. И мне бы радоваться передышке, но интуиция подсказывала, что, потеряв всякую власть над кузиной, Мариус захочет восстановить душевное здравие за чужой счет. Мой счет, ибо других зависящих от него лиц просто не было.
— Вы можете остаться у нас в гостях, — перехватив мой полный сомнений взгляд, предложил Антиор, подавая мне руку. Я ее охотно приняла, позволяя вести себя в хвосте процессии. Тереза с виерой Талилой ее возглавляли.
Всего близких гостей, кого поселили в самом поместье, было двенадцать. Нас двое — Терезу семейство ЭльРаунди чужой уже не считало. Младший брат Антиора, успевший уже и жениться, и обзавестись наследником, прибывший с супругой и двумя детьми. Тетушка с тремя дочерями, нашими с Терезой ровесницами, по чьему предложению мы все и отправились гулять в парк. Последние — дядя Антиора с молодой супругой — должны были прибыть к вечеру.
Виеру Джалиет, прибывшую вместе с нами, устроили в одном из гостевых домиков, расположившихся в получасе быстрой ходьбы от главного особняка. И я ей даже завидовала. Пока не прибыли приглашенные на торжество гости, так царили тишина и спокойствие. Впрочем, и после их прибытия, шум не должен был задержаться надолго — каких-то два дня против целой недели в кругу новых родственников.
— Не хотелось бы вас стеснять, — улыбнулась я. — Ваша семья чудесная, но мы и так доставили вам множество неудобств.
— Не вы, — усмехнулся Антиор.
— Отчасти и на мне лежит ответственность, — не согласилась с собеседником.
— Хорошо, — сдался мужчина. — Но создаваемые лично вами неудобства ничто по сравнению с даруемыми возможностями.
— Вам так нравится видеть зеленое лицо кузена? — решила свести к шутке. В конце концов, Мариус действительно выглядел нездорово с самого момента прибытия. Извилистые дороги, резкие перепады высоты, оставили на нем свой след. И до сих пор он не мог прийти в себя в полной мере. Даже зелье, заботливо выданное виером Антиором взамен случайно разбившегося, не помогало.
Правда, сравнив по цвету оба пузырька — тот, что дал Антиор, и тот, что имелся у меня для демонстрации заинтересованным лицам, буде такие найдутся, — я засомневалась, что кузену выдали верное средство. Впрочем, излишняя сонливость, заставлявшая Мариуса больше времени проводить в выделенных покоях и меньше придираться по мелочам к нам с Терезой, вновь занимавших одну комнату, была всем только на руку.
— Порой — это истинное удовольствие, — усмехнулся виер. — Мариус бывает чересчур… активен.
— Каждый из нас желает добиться большего, — пожала плечами, закрывая тему. А виера Талила тем временем уже распахивала дверцу огражденного от непогоды участка сада и с гордостью истинного ценителя рассказывала Терезе о редких видах. Я, не слишком увлекавшаяся цветами, пропускала лекцию виеры мимо ушей. Судя по рассеянному взгляду Антиора, и он не питал страсти к цветам, но… положение обязывало. Потому и Мариус, окруженный кузинами товарища, не мог игнорировать призывы понюхать тот или иной цветок, что только усугубляло его страдания.
К обеду от энергичного, готового ко всему кузена, не осталось и следа. Кое-как высидев до десерта, Мариус откланялся и исчез в своих покоях. Тереза с облегчением выдохнула. Мы переглянулись и под руку покинули общество марголинцев.
— Я чувствую себя плохой сестрой, — заметила Тереза, падая на кровать и обнимая подушку. — Но не могу не радоваться тому, что у брата просто нет сил лезть в мои дела.
— Очень скоро у него и поводов туда лезть не будет, — хмыкнула я, садясь на соседнюю кровать. Не выдержала и, скинув туфли, тоже улеглась поверх покрывала, не жалея платья.
— И ты даже не можешь представить, как я этого жду, — очень тихо призналась Тереза, переворачиваясь на бок, так что я могла видеть ее лицо.
— И не боишься? — Я не стала пояснять, о чем идет речь. Тереза и без того поняла, вздрогнула, вдохнула глубоко, и призналась:
— Боюсь. Но виера Талила искренне мне рада. Виер Крастан… Мне кажется, он одобряет выбор Антиора. Его кузины… Я им даже завидую — столько девочек в семье. Всегда есть с кем поболтать и обменяться нарядами.
Я усмехнулась. Камень был в мой огород. Делиться своими вещами я никогда не любила, но и чужие без спроса, да и с ним, предпочитала не трогать.
— Очень скоро они все станут твоей семьей.
— Я знаю… — тихо откликнулась Тереза. — Я жду этого, но… все равно волнуюсь. Неизвестность пугает.
— Если будет невмоготу — я тебя украду, — пообещала.
— Вот так возьмешь — и украдешь? Лично?
— Найму кого-нибудь, — хмыкнула я. — Лично я тебя не утащу. Слишком разъелась. Но за пару-сотню монет, думаю, найдется крепкий телом рыцарь, что сможет тебя поднять.
— Лари! — В меня полетела подушка.
— Ау, — коротко откликнулась я, хоть снаряд и пролетел мимо.
— Очень больно? — тут же всполошилась кузина, нашла взглядом подушку и укоризненно выдала: — Я ведь серьезно думала, что попала.
— Для того, чтобы попасть, ты слишком плохо целилась.
— Я вообще не целилась.
— О том и речь, — хмыкнула я. — Но, будем надеяться, что с Антиором ты целилась.
Кузина смутилась и, помедлив, призналась:
— Нет. На него я просто упала.
И сколько бы я не вздергивала брови, выражая заинтересованность, кузина стойко молчала. И лишь всякий раз начинавшие пылать щеки выдавали, что обстоятельства ее знакомств с женихом, могли посоперничать с моей второй встречей с виером АльТерни.
Так и не удовлетворив своего любопытства, после ужина я в одиночестве вышла на примыкавший к столовой балкон. Как это часто было в домах аристократов, первый этаж был отведен для слуг и хозяйственных помещений, а господская часть начиналась уже со второго этажа, куда и вела парадная лестница.
Я смотрела на горы. На заходящий солнечный диск, окрашивающий пики в яркие, теплые цвета. Золотые краски мешались с алыми, малиновый росчерк соперничал с таявшей синевой. Ветер — вечный спутник этих мест — бросал волосы мне в лицо, и я старалась не думать, сколько времени уйдет, чтобы привести себя в порядок перед сном. А еще — я снова видела дракона. Крылатую тень на золотом фоне, но сейчас он не пугал. Напротив, мне хотелось любоваться его полетом. Глупое тело будто не чувствовала исходившей от этого создания угрозы, а я… все чаще выходила из дома, чтобы взглянуть не небо и всякий раз искала. Иногда находила — и тепло заливало все тело, но чаще — нет. И странная тоска охватывала душу, а перед глазами вставал совсем другой образ — не родителей, по которым мне следовало скучать, ни Ринталь, которой я обещала, а виера АльТерни, который даже имени мне своего не назвал.
— Эрияр, — донес до меня ветер знакомый голос.
Я обернулась, но никого рядом не было.
— Эрияр, — послушно повторила я и прикрыла глаза, отдаваясь волне охватившего меня спокойствия и радости. Пусть так, неважно, правда это или нет, но… Эрияр. Так я буду его звать, пока он сам не назовет мне свое имя.
Бросив последний взгляд на горы, я вернулась в дом. Вежливо раскланялась с прибывшими незадолго до ужина дядей Антиора и его молодой супругой, шепнула Терезе, что лягу пораньше, и, прихватив с собой яблоко и бутерброд, отправилась в наши общие покои.
Быстро переоделась, подхватила с прикроватного столика путевые записки, переданные мне с очередным букетом, зевнула и начала читать. Сон сморил меня внезапно…
Холм, где я оказалась, был полностью укрыт васильками. Я не могла сделать и шага, чтобы не потревожить хрупкие цветы. Над головой простиралось голубое небо без единого облачка, и все вокруг было таким синим, что, казалось, из мира исчезли все остальные цвета.
Ветер волнами прокатывался по заросшему лугу, склоняя головки васильков и теребя мои распущенные волосы. И никого вокруг. Ни мелкого зверя, ни птицы, ни человека. Лишь шепот стихии, ее настойчивые ласки и насмешливое тормошение моих волос.
Неожиданное движение в небе заставляет меня запрокинуть. Я поднимаю глаза и замираю, глядя, как быстро и неотвратимо движется ко мне смерть, как мощные крылья прорезают воздух, как содрогается земля, принимая немалый вес, как бедные цветы осыпаются на траву, не в силах противостоять напору. И как тело дракона исчезает в вихре искр.
Я закрываю глаза, пытаясь уберечь их от ослепительного света, но все равно вздрагиваю, отворачиваюсь от яркой вспышки, ставшей апофеозом вихря.
И снова тишина. Ласковый ветер касается дрожащих головок васильков. Я открываю один глаз, потом второй, но… я больше не одна. Там, на краю холма, спиной ко мне стоит мужчина. И нет больше ни дракона, ни страха. Есть одно лишь любопытство, и, ведомая им, я поднимаюсь и медленно, по усыпанному лепестками цветов лугу бреду к незнакомцу. Подхожу практически вплотную, касаюсь его плеча. Еще чуть-чуть — и он обернется, покажет мне свое лицо. И я замираю от предвкушения и страха. Кто он — дракон, обретший человеческий облик? Или человек, притворявшийся драконом?
Я касаюсь его плеча, но мужчина неподвижен. Веду ладонью по его шее, пальцы поднимаются выше, к подбородку, после скользят по щекам, скулам… Он не оборачивается, но и не останавливает меня. Его длинные черные волосы щекочут мое лицо, и мне бы отступить, обойти незнакомца, но все внутри сопротивляется уходу, словно отступив сейчас — я рискую потерять его навсегда. И я стою у него за спиной, ожидая то ли чуда, то ли знака, напрочь забыв о том, кем он был всего несколько минут назад, и мои пальцы находят друг друга, заключая незнакомца в капкан объятий.
«Мой», — проносится глупая мысль. И я щекой касаюсь его спины, чувствую, как бьется его сердце и как мои пальцы накрывают чужие, теплые, знакомые… родные.
«Твой», — шепчет ветер, сплетая наши волосы.
«Твой», — рисует небо облаками.
«Твой», — говорит жар его тела.
— Моя, — выдыхает он, поворачиваясь.
Мои пальцы разжимаются, не в силах его удержать, но тут же оказываются в плену его мягких ладоней. Как и я — в плену его губ. И нежности, что вложена в этот поцелуй, нет конца. Будто и не дракон меня целует, желая установить свою власть, не пылкий юноша, что впопыхах срывает поцелуй, а тот, кто давно ждал, кто мечтал об этой встрече, кто готов на все, лишь бы этот миг продлился вечность. И я… я обнимаю его в ответ, прижимаюсь сильнее, изгоняя все мысли из головы, кроме одной — быть рядом, быть его, быть с ним. И поцелуй становится глубже, настойчивее, сильнее… И я более не знаю, кто из нас ведет эту схватку, кто не может остановиться, вновь и вновь лаская чужие губы, прикусывая, в желании поставить метку, установить свое господство, кто из нас отступит первым…
Мои пальцы разжимаются. Ветер бьет в лицо и…
Над моей головой вновь был белый потолок покоев в доме ЭльРаунди. Тихо сопела Тереза. Ночной мрак сгущался в углах комнаты. Он бы заполонил ее всю, но шторы не были задернуты, и лунный свет проникал внутрь.
Я прикрыла глаза, тихо, стараясь не разбудить кузину, коснулась припухших губ, и шумно выдохнула.
— Это был всего лишь сон, — попыталась я уверить себя, унимая дрожь. Мурашки пробежали по телу. Такое мягкое и приятное одеяло стало вдруг жестким, грубым, как наждачка.
Я откинула его, но легче не стало. Даже нежный шелк ночной рубашки казался лишним, колючим рубищем, от которого хотелось избавиться.
С губ сорвался стон. Тело выгнулось, будто требуя чужих прикосновений, и я закусила угол подушки, чтобы не разбудить Терезу.
— Демоны! — сквозь зубы процедила я, чувствуя, как дрожат пальцы, а внутри все сжимается, будто в предвкушении.
Тяжело дыша, села на кровати. Босые пятки коснулись холодного пола, и это хоть на чуть-чуть отрезвило. На цыпочках прокралась в ванную, стянула с полки тяжелый халат и, запахнувшись в него — кожа протестовала против еще одного одеяния, для нее и ночная рубашка сейчас была лишней, выбралась в коридор.
Десять шагов, поворот, и пальцы сами отпирают щеколды. Ночная прохлада пробирает до самых костей, и я наконец нахожу успокоение. Теперь я знаю причину своей дрожи, знаю, почему все волоски на теле приподнялись, знаю, как притупить лихорадку, охватившую всю меня от простого — на щеках проступила краска стыда — сна.
В комнату я вернулась лишь на рассвете. Продрогшая, с хлюпающим носом, но хозяйкой своего тела и разума. Скользнула в холодную постель и мгновенно вырубилась. На сей раз — больше без снов.
Беспокойные сны не тревожили меня вплоть до дня самой свадьбы, да и в ночь перед церемонией ни мне, ни Терезе не удалось как следует выспаться. До самого рассвета мы разговаривали: о страхах, надеждах и ожиданиях. И… больше у меня не осталось образцов успокоительных зелий. Тереза выпила все, что было. Даже мне достался все один глоток, но, видимо, именно он стал той каплей, что позволила мне хоть на пару часов заснуть.
Будто наяву я видела, как устанавливают шатры на песчаном берегу, как суетятся внизу слуги, как Антиор осторожно несет что-то, заключенное в сферу безвременья, в руках и чувствовала досаду. Будущее торжество уже заранее меня раздражало, словно способно было создать мне неудобства. Вот только мешать чужому счастью я не была готова.
Неожиданно Антиор вскинул голову и, не моргая, посмотрел прямо на меня. Посмотрел и склонил голову, будто признавая мою власть. Губы тронула снисходительная улыбка. А после я ушла, оставляя позади и источник будущей головной боли, и свои сомнения.
В чем именно сомневался герой моего сна, поделившийся со мной своими чувствами, я не успела понять. Калира — кузина Антиора — тронула меня за плечо, заставляя проснуться, и больше мне было не суждено хоть на миг сомкнуть глаза.
Скорый завтрак, который я практически не заметила, до самого вечера стал единственной перехваченной мною едой. Нам с кузинами жениха отводилась самая беспокойная роль: мы бегали менять цветы для шляпки Терезы, подавали булавки, искали, куда «чтобы не потерялось» спрятали чехлы на стулья и месили песок, пытаясь поймать то виеру Талилу, то распорядителя, то оформителя арки, то… Кажется, за один день я успела познакомиться с половиной города, и с частью из них навсегда зареклась работать. А потому, когда гости наконец стали прибывать, а нас с девочками отправили успокаивать Терезу, я упала на стул и не готова было больше и шага сделать. Чего нельзя было сказать о кузине. Впрочем, перемещаться по шатру невесты было несложно. В отличие от остальных, здесь кроме крыши и стен, установили и временный помост, потому каблуки не вязли в песке и шлейф платья находился в относительной безопасности. Хотя последнее — лишь до того момента, как его не прикрепили к самому платью. После этого сил поубавилось и у Терезы.
— Уже совсем скоро, — желая то ли подбодрить, то ли напугать, сказала Мили, еще одна кузина Антиора. Самая младшая — Велина — завистливо вздохнула. У нее даже были силы крутиться вокруг Терезы и расправлять путавшийся шлейф.
