– Не надейтесь на свои глупые порталы, – усмехнулся Рыбоглазый. – Они не сработают.
Я молчала, Яр не сказал ни слова тоже, а Ветер выругался, но на его ругань не обратили внимания. Не он был здесь самой ценной добычей.
– Забавно, – сказал Кморг, разглядывая меня рыбьими своими глазами. – Впервые мне в руки попадается живой кровосос. Надо придумать для тебя, моя дорогая светлая госпожа Тейшин, что-нибудь поинтереснее!
Он не мог отказать себе в удовольствии надо мною поглумиться. Не поймал сразу, дотянулся сейчас.
– Живая плоть способна противостоять многим истязанием, – продолжал рассуждать враг, торжествующе усмехаясь. – Но неумерший – другое дело. Здесь нужен особенный подход… Голод, не так ли? Любопытно, как скоро ты продашь всё, что только сможешь, за каплю крови…
Оказывается, мёртвые тоже могут бояться. Моя сила – со мной, особенно сейчас, после крови жертвы, но поймавший нас страдает самоуверенностью не просто так. У него наготове оружие, умение или артефакт, способное сокрушить неумершего. Даже если помнить, что рыбоглазый Кморг всего-то навсего душеед, не способный к чистой магии.
И голод. Страшная сосущая пустота внутри. Как я смогу противостоять ей? Если даже на свободе, с полною волей, я с таким большим трудом сдерживаю себя! А что будет, если посадят меня в клетку? А потом в ту клетку бросят живого. Скажем, ребёнка. Я – смогу? Я не знала.
Зато знала одно: надобно мне умереть прежде, чем Рыбоглазый набросит на меня магическую удавку. Нельзя мне в плен. Я стану орудием в руках подлеца и душееда, а потом он безо всякого сожаления сожрёт и меня тоже.
Плата у душеедов всегда одна – истинная смерть.
Яр вдруг слегка сжал мою руку. Прикосновение живого обожгло запястье, но я уже поняла, что мне хотели сказать! Именно здесь мы установили последний портал, и именно в его зоне действия находились подручные Рыбоглазого.
А я слышала от отца и от предателя, да исчезнет его имя из разговоров живых, что портальная магия – одна из самых страшных на свете. Стихия Смерти – перед нею мелкие цветочки из бескрайних степей…
– Взять их, – коротко приказал своим приспешникам Кморг.
Враги двинулись к нам.
– Ну, всё… – тоскливо выдохнул Ветер.
– Нет, не всё, – тихо ответил ему Яр. – Гляди…
– На что смотреть-то? На то, как нас сейчас нарежут на ремни…
Он не договорил. Мир вокруг дрогнул и потёк, как мягкая глина в руках умелого гончара.
– Держитесь ко мне как можно ближе, оба, – велел Яр, и обратился к Кморгу. – Иначе растянет между мирами на сотню нитей. Сам Светозарный вместе с Сёстрами Своими назад не сплетёт!
Не сразу, но я поняла, что происходит. Рыбоглазый поставил запрет на вход в портал, чтобы мы не смогли сбежать от него. Но совершенно не подумал о выходе. Но если ты отроду портальник, как Яр, из твоих дверей появиться может что угодно. Возможно, зачарованное заранее, тобой же самим.
Всё произошло быстро, так быстро, что я не успела моргнуть. Мир расплылся, а затем собрался снова, и в нём уже не было воинов Рыбоглазого. Кто бесследно сгинул, кого затянуло лишь наполовину, исказило, вывернуло и отпустило обратно.
Долгий многоголосый крик стоял в воздухе, и я никак не могла понять, откуда именно кричат. Звук обрушился на мои уши словно бы отовсюду. А затем вдруг смолк, и наступила тишина.
– Вот теперь мы равны, – сказал Яр недавнему своему мучителю. – Будешь драться или предпочтёшь сбежать снова?
В снулых рыбьих глазах внезапно проявился зрачок. Не круглый, как у людей, и не вертикальный, как у кошек, и даже не горизонтальный, как у копытных. Бесформенная чёрная клякса, растопырившая неровные щупальца на белёсой радужке как болотная амёба ложноножки.
– Вы умрёте, – сказал Рыбоглазый, гневно раздувая ноздри. – Истинной смертью, все трое. Я убью ваши тела и сожру ваши души!
– Ты до наших душ ещё доберись, мокрохвостый, – злобно заявил Ветер.
Я тоже хотела огрызнуться, но Яр снова слегка сжал мою руку, а потом стало поздно что-либо говорить.
Да. В первую нашу встречу я оценила Рыбоглазого как слабака и турса. Потом, глазами неумершей, я осознала, как ошибалась тогда. А вот теперь мы сошлись в бою, и Кморг откровенно считал, что мы втроём для него не угроза, а наоборот, жертвы.
Портальник. Наёмник. Проводник стихии Смерти.
Я ждала сокрушительной магии, ударов, атак. Ничего подобного. Рыбоглазый просто пошёл на нас. Спокойно, с усмешечкой, никак не выразив готовности к смертельному бою, разве что кулаки слегка сжал. Его аура не изменилась, всё та же невнятная муть, что и раньше, не позволяющая определить её владельца как опасного бойца.
И я поняла ужасающую истину: если я брошусь на него, я пропаду. Если Яр и Ветер сделают то же самое, пропадут и они тоже. Ни поодиночке, ни всем вместе нам врага в контактном бою не одолеть.
Но, может быть, на него подействует Зов?
Остановись. Преклони передо мной колено – я, Тейшин ант-Раида, хозяйка Прибережья, принцесса золотой крови! Преклони колено, и тогда я сохраню тебе жизнь…
Правду скажу, не ожидала, что хоть как-то подействует. Всё-таки неумершая из меня – без году неделя, ничего не знаю и не умею, опыта именно как проводника стихии смерти никакого. Но, видно, магический потенциал усиливается при обращении. Если его немного или человек вообще простец, то и неумершим он поначалу будет никаким.
Меня же с детства хорошо учили боевой магии. И убивать при жизни тоже приходилось. Отец мой не делал скидок на то, что я девушка. «Вы прежде всего боевой маг, – говорил он, – а уже потом девица, ребёнок или морской чёрт с гребешком! Никакого промедления, сожаления, сомнений. Не ударите первой – погибнете сами, душа моя».
И Кморг споткнулся, не дойдя до нас несколько шагов. Растерялся, хотя по его взгляду со зрачками-кляксами ничего понять было невозможно. Не бывает у людей таких страшных и одновременно невыразительных, почти неживых, глаз!
– Хороша, – с удовлетворением выговорил враг. – Хороша, девочка. Но не поможет. Ты – моя. Ты принадлежишь мне по праву победителя.
– Да чтоб ты сдох, урод! – не выдержал Ветер, разводя руки и рождая в ладонях дугу ослепительного, смертоносного Огня.
Я узнала приём. «Гнев небес», он состоял из чистого Огня с примесью плетений Воздуха и Света. Сложный в исполнении, требующий серьёзного резерва, но вместе с тем один из самых разрушительных в бою. Не всякий щит способен его выдержать.
Кморг усмехался. Теперь он стоял на месте, не пытаясь к нам приблизиться, но и о щите не подумал. Как будто Огонь предназначался не ему, а…
Я увидела. Я вдруг увидела нить, протянувшуюся к наёмнику от врага – через произнесённые слова! След недавно звучавшей речи ещё висел в воздухе, и вплетена была в него склизкая вражеская магия, волшба душееда, явившегося к нам откуда-то из тёмных, по-настоящему тёмных миров!
Страшная догадка обрушилась на меня подобно камнепаду. Не зря Рыбоглазый сам разговаривал с нами! Не зря Яр предупреждал меня: молчи! Какая магия способна сплести из твоего же голоса удавку да и накинуть её тебе же на шею? Я не знала, такому меня не учили, о таком я даже не слышала.
Но я успела поставить щит за мгновение до того, как Ветер направил на нас побелевший взгляд и Огонь его на нас обрушился.
Магия Кморга, как любого душееда, всегда заёмная. Как, в общем-то, и у меня, оставшейся всего с одной стихией из всех возможных. Но у меня хотя был лик проводника Смерти свой собственный, а у Рыбоглазого и того нет.
Сплошь артефакты с заточенными в них живыми, пока ещё не до конца уничтоженными душами. Я видела, чувствовала, осознавала их боль. Они понимали, что их жестоко и подло лишили не только жизни, но и посмертия, надежды на возрождение, на возврат к Вечнотворящему.
А ведь это теперь именно моя задача. Моя область силы, моя зона ответственности, как неумершей. Провожать души Лунною дорогой к новому рождению…
Кажется, Кморг раньше не много дел имел с такими, как я. Иначе бы поостерёгся цеплять на себя столько артефактов из свежих, едва тронутых его жадной магической пастью душ!
– Держи щит, – коротко приказала я Яру.
И он перенял плетение, усилил его умениями портальника, вновь плавя пространство вокруг нас жаром междумирья, сочащегося сквозь прорехи по грани мира.
Я прикрыла глаза, чтобы полнее ощутить присутствие пленных, на чьей силе Кморг строил свою атаку. И позвала.
Что есть смерть? Переход от одного состояния в другое, от одного мира в другой. Стихия Смерти прессует прожитую человеком жизнь в единое чувство, насыщая душу энергией перехода.
Вот этого душеедам, пожалуй, никогда не понять. Ведь они привыкли только брать, ничего не отдавая взамен.
Но у меня всё равно вряд ли бы что-то получилось. Я бы пропала, навсегда. Как и Яр, как и Ветер.
Но Рыбоглазый в гордыне своей и из желания надо мною поглумиться – ведь он давно понял, что противостоит ему наследница погубленного им рода! – взял с собой артефакт резерва с душой моего отца…
Принц золотой крови, лучший боевой маг, правитель Прибережья не мог погибнуть просто так. Даже оказавшись там, откуда нет возврата, он продолжал думать о спасении доверившегося ему народа и обо мне.
Кморг дёрнул артефакт с его душой, ему требовалась сила, больше силы, и он хохотал, предвкушая наше падение. А я…
Я вложила в Зов всю свою боль и ярость, и нежность, и любовь, и силу неумершего.
– Отец! Помоги…
И случилось невиданное. Судя по тому, как полезли из орбит проклятые рыбьи глаза с кляксами зрачков, Кморг поймал неожиданность. Артефакт резерва, что он в руке сжимал, выкачивая из него силу, разломился и выпал из судорожно скрюченных пальцев. До каменной мостовой он не долетел, рассыпался дымом ещё в воздухе.
А из дыма соткалась высокая текучая фигура. Она обрушила клубящиеся ладони на шею Кморга, и я стремительно скользнула ближе. Не позволю сбежать негодяю!
Яр не дал Рыбоглазому раскрыть портал. Грузно осел наземь Ветер: вражеский контроль покинул его. И я дотянулась, дотянулась, дотянулась! Перервала кривыми, вылезшими из кончиков пальцев, когтями ненавистное горло.
Хлынула кровь, чёрная в магическом свете, пузырящаяся, воняющая гнилью.
– Что же ты, кровопийца! – злобно выдохнул Кморг. – Пей!
И его страшные нечеловеческие глаза впились в меня с непреложным приказом.
Я не сдвинулась с места. Голод казнил меня, но я откуда-то знала – нельзя! В тёмной пузырящейся крови жила страшная душеедская магия, я ощущала её всей своей сутью неумершего. Прикоснись только, и погибнешь! Не говоря уже о том, чтобы пить.
Душа отца прильнула ко мне, отдавая все свои любовь и силу. Тонкая сияющая броня обернула мен непроницаемым коконом. Мерзкие глаза Кморга закатились, пряча чудовищный зрачок. Он закричал, впервые – от отчаянного бессилия.
Зря Рыбоглазый сделал ставку на голод. Как я не поняла его тогда, на берегу, когда он ушёл от меня через портал, так и он не осознавал до конца, с кем имеет дело. Я – принцесса золотой крови, дочь своего отца, наследница рода! И только потом – неумершая, с клыками и неутолимой жаждой крови.
Наверное, нелегко умирать, осознавая, что неумерший твоей кровью побрезговал! Не говоря уже о том, что в принципе нелегко умирать, зная, что никакого посмертия не будет – у душеедов нет посмертия. Ведь первым делом при инициации они уничтожают свой собственный род и свою связь с Вечнотворящим.
Разрушение всегда даёт выплеск силы, иногда значительный. Становится ненужным накапливать резервы самому. Зачем, когда их можно отнять? А потом умение исчезает вовсе. Не сожрёшь чью-то душу – не выживешь, а жить они хотят. Это с другими можно делать, что вздумается, а с ними вот так поступать нельзя, им обидно и не нравится.
Я протянула сияющие ладони над поверженным врагом. Закрыть непроницаемым щитом, чтобы ни одно щупальце не вырвалось на свободу! Пусть умрёт полностью. Навсегда. Той самой истинной смертью, которой угрожал нам.
Он ещё пытался вырваться, Кморг. Поразительная живучесть! Со вскрытым горлом, с истекающей вместе с кровью витой, он пытался ударить меня, пробить насквозь, уничтожить, пожрать.
Воля отца прошла сквозь моё сознание: уязвимое место любого душееда – артефакты резерва. Их он не сам наполнил, в них заточены пленные. Собираясь на бой, Кморг отобрал самые свежие, почти не тронутые. Теперь, когда его воля ослабла из-за раны, взломать тюрьму для пленённых душ оказалось возможным.
Яростный крик едва не сбил меня с ног. Не хочется подыхать, тварь? А им – хотелось?
Жар междумирья протёк сквозь нас исполненным силы туманом. Лунная дорога легла под ноги, теперь она принадлежала и мне тоже, почти с такой же полнотой, как и родовой замок.
Когда-нибудь я сама пройду по ней до конца, а пока я лишь облегчила уход для тех, кому по злой воле Кморга предстояло погаснуть насовсем.
Отец протянул мне тёмную призрачную руку на прощанье. Я коснулась её, и ощутила холодный звёздный лёд. Ни слова не прозвучало между нами, но зато возникло понимание.
Вы справились хорошо, дочь моя. Продолжайте. И не торопитесь следом!
– Отец! – крикнула я. – Погодите!
Но туман рассеивался, и вместе с ним уходила за грань мира Лунная Дорога, размывалась в проступающей реальности. Ещё миг, и всё закончилось.
В синем рассветном мареве лежал на мостовой Кморг, с навсегда закатившимся рыбьими глазами. Яр и Ветер стояли поодаль, не решаясь подойти ко мне. А я…
Я подняла голову и увидела, как уходят от нашего берега белые корабли. Теперь, без контроля со стороны Кморга, они решали свою судьбу сами.
– Тейшин, – всё же решился окликнуть меня Яр.
– Что, мы победили? – проворчал Ветер. – Засранец сдох? Всё закончилось?
Ах, если бы я сама знала ответы на его вопросы! Впрочем, на один всё же ответить было можно: Рыбоглазый точно умер. То, что осталось от его души, растащило по всему междумирью, я видела сама.
Но оставался разрушенный берег, оставались истоки, питавшие когда-то наш замок, а теперь вновь начавшие набирать силу. Их требовалось укротить и связать, чтобы избежать магических выбросов, смертельных для всего живого.
И соседи.
Вряд ли они откажутся забрать под свою руку наше Прибережье!
ГЛАВА 6
Мокрый снег несло над волнами сплошной ливневой стеной. Лик Светозарного глядел сквозь мутные облака мутною монеткой. Галька на пляже обмёрзла. На разорённое врагом Прибережье надвигалась неумолимая зима.
Я не чувствовала холода. Я не ощущала пронизывающего ветра. Босой ногой по обледеневшим камням? Легко.
Но платой за нечувствительность к неласковой погоде стал отчаянный голод. Он не утихал ни на мгновение, раздражал, мешал радоваться недавней победе. Рыбья кровь помогала мало.
Любая кровь.
Человеческая тоже, я помнила. Неумерший - такая тварь, которой мало будет всегда. Хоть с головой нырни в бассейн из свежей, горячей, только что выпущенной из чьих-либо жил, крови. Не поможет.
Когда вся радость мира сводится к тем кратким мгновениям, пока рвёшь чужое горло и глотаешь, глотаешь, глотаешь, захлёбываясь и трясясь от жажды… В пекло бы такую жизнь!
Но я не могла оставить свой народ, в полной мере изведав предназначение аристократа золотой крови.
Что бы ни случилось, ты - в ответе. Потому что тебе больше дано. Власти, силы, магических умений. Да вот хотя бы когтей и клыков!
