Ситуация очень забавная. Остается rire et seulement33 - Смеяться и только (фр.).. Очень надеюсь на тебя, Темный. Найди их.
– Сделаю все, что в моих… силах, – Учитель стряхнул пепел с папиросы. – Но у меня тоже есть вопрос, кто убьет министра?
– Конечно же, я! Я! Я! Зарежу этого ублюдка как свинью, выпотрошу и попробую на вкус. Никогда еще не ела престарелого политика, – Сэкью покачивалась из стороны в сторону, пребывая в алкогольном бреду.
– Какой… энтузиазм. Молодец, девочка, – Учитель похвалил Сэкью, а она расплылась в довольной улыбке и чуть не упала со стула.
– Я хочу поднять на голосование еще один вопрос, – Тэн покосился на Учителя и Сэкью, – вопрос об исключении этих двоих из совета. Они же явно не в ладах с головой. Девка в свои двадцать хочет только трахаться и бухать, попутно убивая все, что ей не наливает и ее не ебет, а Темный просто ходячий апокалипсис, его вообще стоит изолировать от нормальных людей.
– На самом деле, ты завидуешь нам, ведь ты в свои тридцать так яйцами и не обзавелся, а у нас с Темным они были с самого рождения, тонкоголосый. И мои метафорические яйца круче твоих скукожившихся и протухших, потому что в отличие от тебя я ими регулярно пользуюсь, – Сэкью показала Тэну средний палец и бросила в стену пустую бутылку, та разлетелась вдребезги.
– Девочка права, расслабься… евнух. Не тебе поднимать… такие вопросы.
– Вы ебетесь, что ли? – Тэн нервно провел рукой по волосам. – Хули вы такие единогласные, а? Или у тупиц всегда одно мнение на двоих?
– Тихо! – вмешалась Душа. – Я не одобряю решения, которые вы сейчас принимаете, но еще больше не одобряю раздор, который вы сеете среди нас. Давайте проголосуем и решим, доверяем ли мы Сэкью исполнить волю совета.
– Я доверяю. Человек говорит с настоящим… энтузиазмом. Желание убить кого-то должно исходить… из глубин подсознания. У девочки это есть.
– Кто солидарен с Темным? – спросил Римс.
Все подняли руки.
– Единогласно! – объявила Сэкью и стала хлопать в ладоши.
– На этом все, господа. The end34 - Конец (англ.)., так сказать, – Римс поднялся со своего места, опираясь на королевский посох, – Душа, переставай дуться и иди скажи, что мы скоро появимся перед публикой.
Душа молча быстрым шагом направилась к выходу, а я подошел к Учителю и стал свидетелем его диалога с Сэкью.
– Ты правда хочешь… зарезать его?
– Да! Вот так! – Сэкью выхватила нож и попыталась вонзить его Учителю прямо в шею, но он перехватил ее руку.
– Еще раз так сделаешь – убью.
– Наверное, здорово быть практически бессмертным? Я бы хотела такую же реакцию, – Сэкью глупо улыбалась, разминая запястье, которое Учитель ей вывернул, – я никогда не видела таких крутых бойцов, как ты.
– А таких больше и нет, я единственный.
– Я бы тебя трахнула, будь ты на пару десятков лет моложе.
– Сочту за комплимент.
– Ну иди, твой красивый протеже ждет.
Учитель положил мне руку на плечо:
– Все тут немного того… но ты держись меня. Я обещал, и я научу. Быть чем-то большим, чем человек. Это сложно, но… оковы человечности должны… пасть. Только так мы сможем выжить.
– Как скажете, Учитель. Для меня большая честь просто быть рядом с вами.
– И все-таки ты тоже странный. Но ты меня понимаешь… не как они. Поэтому можешь называть учителем, если… подсознание того требует.
– Спасибо за эту привилегию, Учитель.
– Странный… очень странный молодой человек.
Вернулась Душа:
– Нас уже ждут.
– Magnifique. Я ваш король, поэтому пойду первым. А вы, как моя свита, выходите с гордо поднятыми моськами после своего короля.
Римс расправил свою мантию и вышел в зал настолько уверенно, что я и сам поверил в то, что он настоящий король. За ним двинули и все остальные. Они встали у трибуны, окружив его, а я остался в тени колонн. Даже не верится, что я стою здесь. И стою не как раб, склоняя голову, а как победитель. Встреча с Учителем словно перевернула во мне все, старые устои и мысли теперь кажутся смешными. Как я мог жить так? Пресмыкаться, как пресмыкались все мои предки? Человек рожден быть свободным победителем и никак иначе.
Зал гудел, сотни людей даже под страхом смерти не могли принять новую власть. Это удивительно, я всегда считал чиновников слабыми людьми, ведь они выбирают самый легкий путь – слиться с волей правителя. Оказалось, что и эти существа способны проявлять непослушание. Но это ненадолго, скоро их первобытная рабская сущность возьмет верх, и они упадут на колени перед новым министром, как падали уже много раз перед его предшественниками и более старшими чиновниками. Кстати, о предшественниках – рядом с трибуной на коленях стоял Аркадий Аркадьевич. Его вечно недовольное, пресыщенное жизнью лицо удивительно изменилось, из заплывших, окруженных синяками глаз, на меня смотрело живое существо, и оно очень боялось, я буквально ощущал первобытный страх бывшего министра.
– Здравствуйте, – голос Римса, до этого казавшийся мне неприятным, в одночасье изменился, теперь это был голос настоящего правителя, – кто-то из вас знает меня, а кто-то видит впервые. Прошу обращаться ко мне Римс, без титулов и прочей галиматьи. Римс мое прозвище, родители назвали меня Идей. Мой отец был греком. Я говорю это, чтобы подружиться с вами.
В зале поднялся мужчина:
– На кой хрен мне знать твое имя, мразь? Сегодня погибли люди, сотни людей, а ты как ни в чем не бывало рассказываешь нам о своем происхождении, гнида.
Я узнал говорившего – это Вячеслав, глава Отдела пропаганды. Интересно, почему судьба людей не волновала его раньше, когда они на пару с министром заставляли их на последний лутум покупать дурацкие буклетики? Наверное, это потому, что людьми Вячеслав считает только таких же зажравшихся скотов как он сам.
Раздался выстрел. Глава Отдела пропаганды грохнулся на ступеньки и покатился вниз. Думаю, его уже заждались в аду.
– Requiescant in pace creatura35 - Покойся с миром, урод (лат.).. Вы должны понимать, что это была крайняя мера, к такому мы по возможности прибегать не будем, – голос Римса не дрогнул, он убрал руку за спину и показал Сэкью большой палец, – семье случайно погибшего я принесу извинения и выплачу лутум в таком объеме, что они смогут жить безбедно.
После случившегося в зале повисла мертвая тишина, никто больше не решался открыто высказывать свое мнение, а новый министр произнес свою первую официальную речь:
– Сегодня я хотел бы сообщить вам о том, что все отделы прекращают свою работу. Служащие этих отделов завтра и послезавтра будут назначены на новые направления. Все желающие могут покинуть правительство, я никого не стану удерживать и лишать жизни. Задачей тех, кто останется, станет полное преобразование правительственной машины. Мы деконструируем старый подход к управлению и на основе полученных знаний создадим новое виденье. Последующие годы войдут в мировую историю, как годы возрождения человечества…
Римс говорил долго, на каком-то моменте я и вовсе потерял нить, но одно я понял точно: если этот человек сказал, что изменит мир – значит он изменит мир. Несмотря на его странность, вычурную манеру речи и прочие непонятные обывателю вещи, Римс удивительно умный и здравомыслящий человек.
– Закончит мою речь торжественное прощание с моим коллегой. Аркадий добровольно возложил на свои плечи огромную ответственность, но вместо того, чтобы соответствовать занимаемой должности предавался пьянству, разврату и рэкетирству, лишая людей любой надежды на лучшую жизнь, за что поплатится собственной. Этот акт насилия станет последним в стенах этого здания. Im tam mendax36 - Я такой лжец (лат.)..
Римс вышел из-за трибуны и махнул рукой Сэкью. Она приставила нож к горлу бывшего министра и с упоением провела им, кровь брызнула на ступеньки. Аркадий Аркадьевич стал дергаться, но Сэкью продолжала держать его за волосы. Кровь стекала вниз, собираясь в небольшую лужицу. Когда взгляд бывшего министра окончательно затух, Сэкью толкнула его тело, оно покатилось вниз, оставляя за собой красные следы.
– Мне нужно потолковать с Душой, – Римс обратился к нам, – Темный, у тебя очень ответственное дело, сгони этих правительственных свиней в один вольер, будут выпендриваться – в расход. Сэкью тебе поможет. И присмотри за Сергеем, он мне понадобится чуть позже.
– Называйте меня Критик.
– Magnifique! Ты мне стал нравиться еще больше, Критик. Какую же чудную биографию мы с тобой напишем. А теперь вынужден откланяться, встретимся чуть позже.
– До встречи, босс, – Сэкью махала рукой, пока гигантская фигура Римса не скрылась из виду.
Зал постепенно пустел, наемники выводили напуганных до смерти чиновников. Некоторых из них тошнило, другие еле держались на ногах. Впечатлительные люди, одним словом. Жаль, что эта впечатлительность появляется у них только тогда, когда дело касается их собственной жопы.
Кровь Аркадия Аркадиевича продолжала стекать, превратив лужицу в настоящее море, а раскаты грома перемешались в голове со стуком собственного сердца. Что же будет дальше?
– Может, поделим работу на троих, зайчики? – Сэкью немного отошла от выпитого, ее больше не водило из стороны в сторону.
– Можно. Найдем подходящее для этого… отребья место. Пусть посидят пока там.
Учитель протянул мне папиросу:
– Кури. И в качестве первого… поручения: пройдись по этажам и найди места, где можно будет разместить людей.
Я докурил и последовал данному мне приказу. Теперь все точно будет иначе. Я больше никогда не дам собой помыкать, не стану служить режиму, который презираю. Впервые я делал что-то ради себя.
«Мори выкупает старого друга и убивает одну истеричку»
«86 год по календарю де Индра,
Теневая, 66 и другие места»
МВ привел нас со стариком к местной ведьме (даже название улицы мистическое – Теневая, 66). Ведьмой оказалась странная женщина лет семидесяти, лохматая и грязная, с крючковатым носом и мистическим взглядом параноидальной шизофренички. В перерывах между «варкой зелий» Лидия Михайловна (Лусет) практикует психоанализ (я прямо представляю, как она льет кровь девственницы в котел, садится в кресло-качалку и углубляется в чтение Фрейда). На самом деле, старуха по образованию – врач. Думаю, Лусет должна найти общий язык с Доком (так мы прозвали старика за его белый халат), они оба немного не в своем уме. Я спросил у Дока, как его зовут, он очень удивился и сказал: «Я человек, как могут звать человека? – Человек». Я засмеялся, а старик отвернулся к окну и больше не ответил ни на один из моих вопросов. Обиделся, наверное.
Когда мы добрались до дома Лусет, МВ уже бредил от потери крови и не замолкая говорил про своего отца и человека-рептилию, рассказывал, что у них был секс и свадьба, и это точно должно что-то значить, иначе вся его жизнь не имеет никакого смысла. Лусет попросила меня помочь ей отвести МВ в дальнюю комнату. А после сказала нам с Доком сидеть в гостиной. Слишком много психов на один квадратный метр, но, к слову, я тут подумал, кто, как не сумасшедшие двигают нас вперед? Хотя для таких дел нужен правильный сумасшедший. Если человек просто сбрендил и несет всякую околесицу днями напролет или считает, что у него в анусе третий глаз, зрящий суть мира, то это не наш случай. Наш случай тот, в котором сумасшедший болен какой-то идеей, и у него достаточно потенциала, чтобы воплотить ее в жизнь. Здоровые умом люди не меняют мир, они слишком сосредоточены на своей счастливой и полноценной жизни.
Я выпил кружек пять кофе и скурил по меньшей мере пачку сигарет, меня ужасно клонило в сон, что абсолютно нормально, когда тебя похищают и насильно накачивают синим льдом. Я уже думал плюнуть на все и лечь прямо на диване, меня останавливала только перспектива остаться беззащитным перед Доком, мало ли что может выкинуть старик, но МВ и Лусет наконец вышли. МВ выглядел вполне ничего, даже не скажешь, что недавно он истекал кровью и кричал на всю улицу про своего отца.
– Значит так, – Лусет села в кресло, – во что вы вляпались на этот раз, мальчики? Точнее даже, во что вас втянул Игорь?
– Немного повздорили с Трехглазым, но это не особо важно, главное, что у меня есть хорошая идея, – МВ вытащил из пачки сигарету, – правда, для ее реализации придется заручиться поддержкой Исмаила.
МВ так и не смог объяснить мне, почему Трехглазый так заинтересован во мне, сказал, что понятия не имеет. Мне очень жутко от того факта, что крупный преступный воротила строит на меня какие-то планы.
– Во-первых, я бы посоветовала тебе на пару дней воздержаться от курения. Пощади свой организм. А во-вторых, идея – дерьмо, Игорь. Исмаил ничего не делает безвозмездно.
– Если можешь предложить что-то более удачное – предлагай, мне ничего другого в голову не приходит. Разве только сидеть тут, пока нас не накроют.
– Тут сидеть не нужно, я еще пожить хочу, не такая я и старуха. А предложить могу только одно, бегите из города куда глаза глядят и больше никогда не возвращайтесь.
– Без помощи Исмаила мы из Тенебриса не выберемся, слишком многие будут нас искать.
– Уперся как баран в этого Исмаила. Ну хорошо, а тебе есть что предложить ему взамен? Очень вероятно, что его тоже уже оповестили о том, что на вас открыт сезон охоты.
– Нет. Буду импровизировать.
– Ничем хорошим это не закончится.
– Скорее всего, но, повторюсь, другого плана у меня нет. Пошлешь кого-нибудь передать Исмаилу весточку от меня?
– Я подумаю, – Лусет выглядела очень недовольной, она встала и молча ушла на кухню.
– Как насчет выпить чаю? – МВ затушил очередную сигарету и улыбнулся мне, было непривычно видеть улыбку на его обычно грустном, усталом лице.
– Ты чего так лыбишься?
– Потому что Лусет накачала меня обезболивающими. У меня сейчас все немного перед глазами плывет. Слышал такое выражение: «Только потеряв все мы обретаем свободу?».
– Когда-то даже размышлял о нем. Если так подумать, то у меня ничего за душой нет, поэтому я абсолютно свободен. Но знаешь, я понял одну вещь, все эти сраные философские рассуждения ничем не могут помочь, когда на твоих глазах убивают твоего друга и бьют тебя по голове.
– Полностью согласен, но могу тебя малость утешить, Стильный, скорее всего, мертв, так что можешь выдохнуть.
– Скорее всего или точно?
– Не скажу. Меня самого во время сделки вырубили. Я очнулся вместе с тобой уже наверху.
С кухни донеслось ворчливое:
– Если хотите есть, идите сюда.
– А что, если не секрет? – МВ передразнил Лусет, сказав это таким же ворчливым голосом.
– Борщ и, по-моему, еще где-то были пирожные. Ну это, если кто из вас сладкое любит.
– А пирожные можно будет посчитать?
Я невольно улыбнулся, а МВ вполне серьезно ответил:
– Да, Док. Ты сможешь считать их столько, сколько захочешь.
– Я человек, не Док. Хотя Док тоже хорошо. Можете называть меня и так.
Мы прошли на кухню. Тут был длинный, вдоль всей стены, стол, а под ним прятались маленькие стульчики со смешными меховыми накладками в виде разных животных. Из разбросанных по плите кастрюль на пол натекло что-то голубое.
– Знаешь, пожалуй, я откажусь от борща, – МВ сел на стул с бегемотом, а мне достался жираф.
– Сделаю все, что в моих… силах, – Учитель стряхнул пепел с папиросы. – Но у меня тоже есть вопрос, кто убьет министра?
– Конечно же, я! Я! Я! Зарежу этого ублюдка как свинью, выпотрошу и попробую на вкус. Никогда еще не ела престарелого политика, – Сэкью покачивалась из стороны в сторону, пребывая в алкогольном бреду.
– Какой… энтузиазм. Молодец, девочка, – Учитель похвалил Сэкью, а она расплылась в довольной улыбке и чуть не упала со стула.
– Я хочу поднять на голосование еще один вопрос, – Тэн покосился на Учителя и Сэкью, – вопрос об исключении этих двоих из совета. Они же явно не в ладах с головой. Девка в свои двадцать хочет только трахаться и бухать, попутно убивая все, что ей не наливает и ее не ебет, а Темный просто ходячий апокалипсис, его вообще стоит изолировать от нормальных людей.
– На самом деле, ты завидуешь нам, ведь ты в свои тридцать так яйцами и не обзавелся, а у нас с Темным они были с самого рождения, тонкоголосый. И мои метафорические яйца круче твоих скукожившихся и протухших, потому что в отличие от тебя я ими регулярно пользуюсь, – Сэкью показала Тэну средний палец и бросила в стену пустую бутылку, та разлетелась вдребезги.
– Девочка права, расслабься… евнух. Не тебе поднимать… такие вопросы.
– Вы ебетесь, что ли? – Тэн нервно провел рукой по волосам. – Хули вы такие единогласные, а? Или у тупиц всегда одно мнение на двоих?
– Тихо! – вмешалась Душа. – Я не одобряю решения, которые вы сейчас принимаете, но еще больше не одобряю раздор, который вы сеете среди нас. Давайте проголосуем и решим, доверяем ли мы Сэкью исполнить волю совета.
– Я доверяю. Человек говорит с настоящим… энтузиазмом. Желание убить кого-то должно исходить… из глубин подсознания. У девочки это есть.
– Кто солидарен с Темным? – спросил Римс.
Все подняли руки.
– Единогласно! – объявила Сэкью и стала хлопать в ладоши.
– На этом все, господа. The end34 - Конец (англ.)., так сказать, – Римс поднялся со своего места, опираясь на королевский посох, – Душа, переставай дуться и иди скажи, что мы скоро появимся перед публикой.
Душа молча быстрым шагом направилась к выходу, а я подошел к Учителю и стал свидетелем его диалога с Сэкью.
– Ты правда хочешь… зарезать его?
– Да! Вот так! – Сэкью выхватила нож и попыталась вонзить его Учителю прямо в шею, но он перехватил ее руку.
– Еще раз так сделаешь – убью.
– Наверное, здорово быть практически бессмертным? Я бы хотела такую же реакцию, – Сэкью глупо улыбалась, разминая запястье, которое Учитель ей вывернул, – я никогда не видела таких крутых бойцов, как ты.
– А таких больше и нет, я единственный.
– Я бы тебя трахнула, будь ты на пару десятков лет моложе.
– Сочту за комплимент.
– Ну иди, твой красивый протеже ждет.
Учитель положил мне руку на плечо:
– Все тут немного того… но ты держись меня. Я обещал, и я научу. Быть чем-то большим, чем человек. Это сложно, но… оковы человечности должны… пасть. Только так мы сможем выжить.
– Как скажете, Учитель. Для меня большая честь просто быть рядом с вами.
– И все-таки ты тоже странный. Но ты меня понимаешь… не как они. Поэтому можешь называть учителем, если… подсознание того требует.
– Спасибо за эту привилегию, Учитель.
– Странный… очень странный молодой человек.
Вернулась Душа:
– Нас уже ждут.
– Magnifique. Я ваш король, поэтому пойду первым. А вы, как моя свита, выходите с гордо поднятыми моськами после своего короля.
Римс расправил свою мантию и вышел в зал настолько уверенно, что я и сам поверил в то, что он настоящий король. За ним двинули и все остальные. Они встали у трибуны, окружив его, а я остался в тени колонн. Даже не верится, что я стою здесь. И стою не как раб, склоняя голову, а как победитель. Встреча с Учителем словно перевернула во мне все, старые устои и мысли теперь кажутся смешными. Как я мог жить так? Пресмыкаться, как пресмыкались все мои предки? Человек рожден быть свободным победителем и никак иначе.
Зал гудел, сотни людей даже под страхом смерти не могли принять новую власть. Это удивительно, я всегда считал чиновников слабыми людьми, ведь они выбирают самый легкий путь – слиться с волей правителя. Оказалось, что и эти существа способны проявлять непослушание. Но это ненадолго, скоро их первобытная рабская сущность возьмет верх, и они упадут на колени перед новым министром, как падали уже много раз перед его предшественниками и более старшими чиновниками. Кстати, о предшественниках – рядом с трибуной на коленях стоял Аркадий Аркадьевич. Его вечно недовольное, пресыщенное жизнью лицо удивительно изменилось, из заплывших, окруженных синяками глаз, на меня смотрело живое существо, и оно очень боялось, я буквально ощущал первобытный страх бывшего министра.
– Здравствуйте, – голос Римса, до этого казавшийся мне неприятным, в одночасье изменился, теперь это был голос настоящего правителя, – кто-то из вас знает меня, а кто-то видит впервые. Прошу обращаться ко мне Римс, без титулов и прочей галиматьи. Римс мое прозвище, родители назвали меня Идей. Мой отец был греком. Я говорю это, чтобы подружиться с вами.
В зале поднялся мужчина:
– На кой хрен мне знать твое имя, мразь? Сегодня погибли люди, сотни людей, а ты как ни в чем не бывало рассказываешь нам о своем происхождении, гнида.
Я узнал говорившего – это Вячеслав, глава Отдела пропаганды. Интересно, почему судьба людей не волновала его раньше, когда они на пару с министром заставляли их на последний лутум покупать дурацкие буклетики? Наверное, это потому, что людьми Вячеслав считает только таких же зажравшихся скотов как он сам.
Раздался выстрел. Глава Отдела пропаганды грохнулся на ступеньки и покатился вниз. Думаю, его уже заждались в аду.
– Requiescant in pace creatura35 - Покойся с миром, урод (лат.).. Вы должны понимать, что это была крайняя мера, к такому мы по возможности прибегать не будем, – голос Римса не дрогнул, он убрал руку за спину и показал Сэкью большой палец, – семье случайно погибшего я принесу извинения и выплачу лутум в таком объеме, что они смогут жить безбедно.
После случившегося в зале повисла мертвая тишина, никто больше не решался открыто высказывать свое мнение, а новый министр произнес свою первую официальную речь:
– Сегодня я хотел бы сообщить вам о том, что все отделы прекращают свою работу. Служащие этих отделов завтра и послезавтра будут назначены на новые направления. Все желающие могут покинуть правительство, я никого не стану удерживать и лишать жизни. Задачей тех, кто останется, станет полное преобразование правительственной машины. Мы деконструируем старый подход к управлению и на основе полученных знаний создадим новое виденье. Последующие годы войдут в мировую историю, как годы возрождения человечества…
Римс говорил долго, на каком-то моменте я и вовсе потерял нить, но одно я понял точно: если этот человек сказал, что изменит мир – значит он изменит мир. Несмотря на его странность, вычурную манеру речи и прочие непонятные обывателю вещи, Римс удивительно умный и здравомыслящий человек.
– Закончит мою речь торжественное прощание с моим коллегой. Аркадий добровольно возложил на свои плечи огромную ответственность, но вместо того, чтобы соответствовать занимаемой должности предавался пьянству, разврату и рэкетирству, лишая людей любой надежды на лучшую жизнь, за что поплатится собственной. Этот акт насилия станет последним в стенах этого здания. Im tam mendax36 - Я такой лжец (лат.)..
Римс вышел из-за трибуны и махнул рукой Сэкью. Она приставила нож к горлу бывшего министра и с упоением провела им, кровь брызнула на ступеньки. Аркадий Аркадьевич стал дергаться, но Сэкью продолжала держать его за волосы. Кровь стекала вниз, собираясь в небольшую лужицу. Когда взгляд бывшего министра окончательно затух, Сэкью толкнула его тело, оно покатилось вниз, оставляя за собой красные следы.
– Мне нужно потолковать с Душой, – Римс обратился к нам, – Темный, у тебя очень ответственное дело, сгони этих правительственных свиней в один вольер, будут выпендриваться – в расход. Сэкью тебе поможет. И присмотри за Сергеем, он мне понадобится чуть позже.
– Называйте меня Критик.
– Magnifique! Ты мне стал нравиться еще больше, Критик. Какую же чудную биографию мы с тобой напишем. А теперь вынужден откланяться, встретимся чуть позже.
– До встречи, босс, – Сэкью махала рукой, пока гигантская фигура Римса не скрылась из виду.
Зал постепенно пустел, наемники выводили напуганных до смерти чиновников. Некоторых из них тошнило, другие еле держались на ногах. Впечатлительные люди, одним словом. Жаль, что эта впечатлительность появляется у них только тогда, когда дело касается их собственной жопы.
Кровь Аркадия Аркадиевича продолжала стекать, превратив лужицу в настоящее море, а раскаты грома перемешались в голове со стуком собственного сердца. Что же будет дальше?
– Может, поделим работу на троих, зайчики? – Сэкью немного отошла от выпитого, ее больше не водило из стороны в сторону.
– Можно. Найдем подходящее для этого… отребья место. Пусть посидят пока там.
Учитель протянул мне папиросу:
– Кури. И в качестве первого… поручения: пройдись по этажам и найди места, где можно будет разместить людей.
Я докурил и последовал данному мне приказу. Теперь все точно будет иначе. Я больше никогда не дам собой помыкать, не стану служить режиму, который презираю. Впервые я делал что-то ради себя.
«Мори выкупает старого друга и убивает одну истеричку»
«86 год по календарю де Индра,
Теневая, 66 и другие места»
МВ привел нас со стариком к местной ведьме (даже название улицы мистическое – Теневая, 66). Ведьмой оказалась странная женщина лет семидесяти, лохматая и грязная, с крючковатым носом и мистическим взглядом параноидальной шизофренички. В перерывах между «варкой зелий» Лидия Михайловна (Лусет) практикует психоанализ (я прямо представляю, как она льет кровь девственницы в котел, садится в кресло-качалку и углубляется в чтение Фрейда). На самом деле, старуха по образованию – врач. Думаю, Лусет должна найти общий язык с Доком (так мы прозвали старика за его белый халат), они оба немного не в своем уме. Я спросил у Дока, как его зовут, он очень удивился и сказал: «Я человек, как могут звать человека? – Человек». Я засмеялся, а старик отвернулся к окну и больше не ответил ни на один из моих вопросов. Обиделся, наверное.
Когда мы добрались до дома Лусет, МВ уже бредил от потери крови и не замолкая говорил про своего отца и человека-рептилию, рассказывал, что у них был секс и свадьба, и это точно должно что-то значить, иначе вся его жизнь не имеет никакого смысла. Лусет попросила меня помочь ей отвести МВ в дальнюю комнату. А после сказала нам с Доком сидеть в гостиной. Слишком много психов на один квадратный метр, но, к слову, я тут подумал, кто, как не сумасшедшие двигают нас вперед? Хотя для таких дел нужен правильный сумасшедший. Если человек просто сбрендил и несет всякую околесицу днями напролет или считает, что у него в анусе третий глаз, зрящий суть мира, то это не наш случай. Наш случай тот, в котором сумасшедший болен какой-то идеей, и у него достаточно потенциала, чтобы воплотить ее в жизнь. Здоровые умом люди не меняют мир, они слишком сосредоточены на своей счастливой и полноценной жизни.
Я выпил кружек пять кофе и скурил по меньшей мере пачку сигарет, меня ужасно клонило в сон, что абсолютно нормально, когда тебя похищают и насильно накачивают синим льдом. Я уже думал плюнуть на все и лечь прямо на диване, меня останавливала только перспектива остаться беззащитным перед Доком, мало ли что может выкинуть старик, но МВ и Лусет наконец вышли. МВ выглядел вполне ничего, даже не скажешь, что недавно он истекал кровью и кричал на всю улицу про своего отца.
– Значит так, – Лусет села в кресло, – во что вы вляпались на этот раз, мальчики? Точнее даже, во что вас втянул Игорь?
– Немного повздорили с Трехглазым, но это не особо важно, главное, что у меня есть хорошая идея, – МВ вытащил из пачки сигарету, – правда, для ее реализации придется заручиться поддержкой Исмаила.
МВ так и не смог объяснить мне, почему Трехглазый так заинтересован во мне, сказал, что понятия не имеет. Мне очень жутко от того факта, что крупный преступный воротила строит на меня какие-то планы.
– Во-первых, я бы посоветовала тебе на пару дней воздержаться от курения. Пощади свой организм. А во-вторых, идея – дерьмо, Игорь. Исмаил ничего не делает безвозмездно.
– Если можешь предложить что-то более удачное – предлагай, мне ничего другого в голову не приходит. Разве только сидеть тут, пока нас не накроют.
– Тут сидеть не нужно, я еще пожить хочу, не такая я и старуха. А предложить могу только одно, бегите из города куда глаза глядят и больше никогда не возвращайтесь.
– Без помощи Исмаила мы из Тенебриса не выберемся, слишком многие будут нас искать.
– Уперся как баран в этого Исмаила. Ну хорошо, а тебе есть что предложить ему взамен? Очень вероятно, что его тоже уже оповестили о том, что на вас открыт сезон охоты.
– Нет. Буду импровизировать.
– Ничем хорошим это не закончится.
– Скорее всего, но, повторюсь, другого плана у меня нет. Пошлешь кого-нибудь передать Исмаилу весточку от меня?
– Я подумаю, – Лусет выглядела очень недовольной, она встала и молча ушла на кухню.
– Как насчет выпить чаю? – МВ затушил очередную сигарету и улыбнулся мне, было непривычно видеть улыбку на его обычно грустном, усталом лице.
– Ты чего так лыбишься?
– Потому что Лусет накачала меня обезболивающими. У меня сейчас все немного перед глазами плывет. Слышал такое выражение: «Только потеряв все мы обретаем свободу?».
– Когда-то даже размышлял о нем. Если так подумать, то у меня ничего за душой нет, поэтому я абсолютно свободен. Но знаешь, я понял одну вещь, все эти сраные философские рассуждения ничем не могут помочь, когда на твоих глазах убивают твоего друга и бьют тебя по голове.
– Полностью согласен, но могу тебя малость утешить, Стильный, скорее всего, мертв, так что можешь выдохнуть.
– Скорее всего или точно?
– Не скажу. Меня самого во время сделки вырубили. Я очнулся вместе с тобой уже наверху.
С кухни донеслось ворчливое:
– Если хотите есть, идите сюда.
– А что, если не секрет? – МВ передразнил Лусет, сказав это таким же ворчливым голосом.
– Борщ и, по-моему, еще где-то были пирожные. Ну это, если кто из вас сладкое любит.
– А пирожные можно будет посчитать?
Я невольно улыбнулся, а МВ вполне серьезно ответил:
– Да, Док. Ты сможешь считать их столько, сколько захочешь.
– Я человек, не Док. Хотя Док тоже хорошо. Можете называть меня и так.
Мы прошли на кухню. Тут был длинный, вдоль всей стены, стол, а под ним прятались маленькие стульчики со смешными меховыми накладками в виде разных животных. Из разбросанных по плите кастрюль на пол натекло что-то голубое.
– Знаешь, пожалуй, я откажусь от борща, – МВ сел на стул с бегемотом, а мне достался жираф.
