- Что с ней? - спросил Пеклов.
Он как раз вышел из дома вместе с Татьяной, они между собой обсуждали очередную поездку, только уже не в Рассвет, а в Вязниково…
- Её убивали, - объяснила я.
- Кто?! - злобно осведомился он.
- Кого ты слушаешь! - фыркнула Татьяна. - Девочке голову напекло на солнце, только и всего.
Ко мне снова вернулась ледяная чёткость сознания. Татьяна скрестила на груди руки, усмехнулась. Я смотрела на неё в упор, и она не отводила взгляда, и я подумала, что подговорить сына убить Марию она вполне могла. Причём даже придумать, как именно - через перенапряжение паранормы! Следов такое убийство не оставляет вообще.
У Марии и так манифестация пирокинеза пошла через одно место: на два года раньше срока, травматично, через гибель близких. Пеклов, пожалуй, поверил бы в естественную смерть. Как и я.
О, если бы я сама не слышала слова! «Когда ты уже поймаешь срыв, враголюбка» Фраза прожигала мне мозг насквозь своей циничной жестокостью. Двенадцать лет, ребёнок своей же расы!
Какие же твари они оба, и сын и мамочка его.
- А солнца-то нет, - спокойно ответила я.
На небе и впрямь стояли серые тучи. Солнце просвечивало сквозь них бледным донышком, ничего не способным напечь. Ветер доносил порывами запахи гари со стороны лавового озера.
Тут появился сыночек. Шёл он не слишком уверенно, его ощутимо покачивало, как при сильном ветре. Ветер сейчас дул умеренный, так что не в нём было дело. На лбу у нашего красавца разливался дивных размеров синяк, а в моём кармане - в целом кармане! - недовольно зашевелился живой камень. К мальчику у него душа не лежала совсем. Я накрыла карман ладонью. Начнёт сейчас прыгать, бешеный, ещё не хватало!
- Так, - сказал Пеклов тоном, не предвещавшим ничего хорошего. - Что здесь происходит?
- Да ничего не происходит! - возмутился негодяйчик. - Никого не трогал, а тут эта сумасшедшая набросилась.
- Лжец, - отчеканила я. - Ты убивал Марию!
- Чего выдумываешь? - обозлился он. - Делать мне больше нечего.
- Мой сын, - ледяным голосом выговорила Татьяна, - не убийца! Он убивает только врагов и не трогает маленьких девочек!
От омерзения я едва не утратила способность связно мыслить. Так вот что это такое, человеческие эмоции… Да, если люди живут подобными порывами каждую минуту, то я им не завидую!
Мария молчала. Она не помнила, что происходило возле стены. И я уверена, что подлец припрятал тот баллончик и постарался затереть пылью все следы на земле. Потому что саму картину Мария исправила, истратив на восстановление последние силы.
- У моего народа, - сказала я медленно, старательно уминая ярость под пресс самоконтроля, - есть прекрасный обычай. Райлпаг, смертельная схватка. Я вызываю тебя, дочь лжи, внучка предательства, на мусорной куче зачатая и впервые глаза продравшая там же. Держи ответ за свои дела!
Наверное, вид у меня был страшный. Татьяна прочла на моём лице смерть. И то, это ей не тяжёлые двери в подвал захлопывать. И не сыночка науськивать извести ребёнка через нестабильную паранорму! Здесь придётся драться, терять клочки своей драгоценной шкуры и, в итоге, прощаться с жизнью.
Райлпаг, как рассказывал мне дед, заканчивался лишь после смерти одного из сошедшихся на нём врагов.
Ничего больше в жизни я не желала так страстно и так яростно, как выдавить Татьяне её бесстыжие глаза!
- Намрелав, - сказал Пеклов. - Твои обвинения серьёзны! Чем ты подтвердишь их?
- На неё посмотри, - я по-прежнему поддерживала Марию. - Она оберегала свой рисунок от того, что малевал на нём вон тот. Баллончиком аэрозольной краски! И я сама слышала, как он радовался тому, что у девчонки скоро наступит паранормальный срыв.
- Врёшь ты всё, тварь шароглазая! - тонко выкрикнул Татьянин сын. - Не было этого!
Но за спину мамочки спрятаться он не преминул. Зыркал на меня оттуда с отменной злостью, но в бой вступать, защищая мать, не спешил. Глист.
- Лжец и трус, - с презрением бросила я.
- Не тебе рот раскрывать на моего сына! - не задержалось за Татьяной. - Напала на человека, избила… Нож украла!
- Нож я украла! - меня вдруг пробило на яростный смех. - Как же. Забрала у вора своё!
Я угадала: клинок они украли. Не купили, не взяли в бою, не сняли со случайно попавшегося на пути мёртвого тела. Именно украли, у такого же перекупщика краденного. Возможно, задушив его предварительно во сне.
Фраза про вора прожарила их обоих похлеще термоядерного взрыва. Пеклов медленно сжал кулак, и на нём проступило бешеное пламя.
- Тихо! - бешено приказал Пеклов. - Не то поджарю вас обоих, и скажу, что так и было.
- А что сразу нас?! - возмутилась Татьяна, упирая руки в бока. - Это же моего сына едва не убили!
Я молчала. Отвечать ей - себя не уважать.
- Намрелав, - сказал Пеклов, - ты не будешь с ней драться.
- А ты мне запрети, - бешено выговорила я. - Не собираюсь ждать, пока меня во сне придушат!
- Никаких райлпагов в моём доме!
- А я тебе не жена, Пеклов, - заявила я. - Если я легла с тобой, то это ещё не означает, что отдала тебе право приказа! Твой дом - прекрасно. Ну и сиди здесь, в своём доме, вот с ней и с её выродком! А я возвращаюсь в Олегопетровск. Как и хотела с самого начала.
- Я с тобой, - вдруг сказала Мария. - Намрелав, возьми меня с собой!
- Возьму, - я крепко взяла её за руку. - Пошли!
- И ты так просто её отпустишь, Алекс? - бешено осведомилась Татьяна. - Она мне угрожала! На бой вызывала, а теперь решила свалить. Скатертью-то дорожка, но как же - пока смерть не рассудит нас?
Татьяна слишком хорошо знала мой народ, поняла я в один миг. От сего мига и до угасания мира, пока смерть не рассудит нас, - классическая формула начала смертельной битвы.
Она хочет драться? Она на самом деле хочет драться?! А на что тогда рассчитывает?
Я по-новому оценила то, как Татьяна держалась. Слишком уверенно, слишком нагло. Она рассчитывала на полную и безоговорочную победу, вот что. В своём стиле: подло и быстро. Я ошиблась, оценивая её как слабого противника. Вряд ли я успею понять, как и откуда она ударит.
Но страх сгорел в бешеной ярости, почти человеческой. За Марию. И за тот подвал! Татьяна мне ответит за всё!
- Вы обе с ума сошли, - резко выговорил Пеклов, вставая между нами.
Теперь огонь обнимал его с головы до ног, прозрачное жаркое паранормальное пламя. Броситься на Татьяну сквозь него не получится.
- Уйди, - потребовала я. - Уйди, я оторву ей голову!
- За своей головой присмотри, - бросила мне Татьяна с отменной ненавистью. - Уйди, Алекс! Не смей мне мешать!
- Да чтоб вас разорвало обеих, идиотки! - гневно проревел Пеклов. - Отошли назад, на три шага. Обе!
- Поздно, - вдруг сказала Мария хорошо уже знакомым мне сонным голосом. - Поздно…
Она прикрыла глаза, её трясло. Я тут же забыла о Татьяне, подхватила девочку под руку, встряхнула:
- Мария!
Татьяна что-то кричала, я слышала и голос Пеклова тоже, но Мария обмякла в моих руках, глаза её закатилась. На мгновение я испугалась, что она умерла. Но в тёмных волосах девочки не проявилось никакой седины, и дышала она ровно. Обморок. Всего лишь. Глубокий обморок…
Тень закрыла мне лицо, и я недовольно подняла голову, высматривая грозовые облака.
Но никаких облаков не было и в помине, солнце светило сквозь серые неплотные тучи всё той же круглой неяркой монетой.
Но сверху падали прямо на нас тёмные машины, одна, две, три… много!
Почему-то они не стреляли, хотя им ничто не мешало. Надо думать, сверху попасть в нас не составляло никакого труда. Отличные мишени в центре открытого пространства! И укрыться в доме не вариант: никто из нас попросту не успеет добежать.
Я дёрнула из ножен родовой клинок.
Не те это гости, чтобы встречать их по-человечески, хлебом да солью!
Я сразу поняла, что мне следовало сделать. Мгновенно. Даже на рассудок не вышло, рука сама направила клинок остриём в горло. Немного перестаралась с нажимом: по коже поползла струйка крови. Начнут стрелять, и рука ведь дрогнет. Не получится рыбку целиком проглотить.
Нас окружили. С воздуха расправиться с нами, занятыми друг другом, не составляло ровно никакого труда. Но моей биоматери безумно хотелось со мной поговорить. Поэтому она упустила момент, когда можно было схватить меня и убить всех остальных без того, чтобы и я погибла тоже.
Она вышла вперёд. Могучие воины в серой, тускло зеркалившей молекулярной броне расступались перед нею без звука. Чего в их движениях было больше, почтения или страха, я затруднилась определить. Впрочем, неважно.
Мне до них нет никакого дела. А вот им до меня - очень даже. Приказ старшей не допустить моей смерти надо исполнять. Если я погибну, им придётся несладко. А это значило, что никаких случайных выстрелов не будет. Пеклов и остальные будут жить, пока жива я.
- Опусти оружие, дитя. Ещё порежешься ненароком…
Моё лицо. У биоматери было моё лицо, ровно такое же, какое я сама по утрам наблюдала в зеркале. С поправкой на возраст: гусиные лапки в уголках глаз, тёмные зеркальные пряди у висков. А взгляд… Я так никогда не смотрела ни на кого, даже на Татьяну в пик своей ненависти к ней.
Сумасшедшего видно сразу. Во взгляде у него живёт отблеск огня, в котором корчится его душа. Впечатление - жуткое. Как будто смотришь на восставший труп.
- Я вас сюда не звала, - сказала я. - Проваливайте!
- Не получится, - доброжелательно выговорила биомать, жестом приказывая своей свите опустить дула. - Ты мне нужна, Намрелав.
- А ты мне нет, - резко ответила я.
- Знаю. Но у меня есть, чем тебе заплатить.
- Засунь свою оплату в…
- При всём желании не смогу, - фыркнула она. - Моя плата - жизни твоих домашних, - она не произнесла слова «животных», но оно повисло в воздухе.
Я никогда не думала, что желание убивать способно достичь такого накала! О, если бы я могла!
Не так я представляла себе нашу встречу! Совсем не так. Ни единой мысли не допускала я о том, что окажусь мишенью под прицелами, да ещё рядом с теми, к кому успела прикипеть сердцем. А их жизни мне предложат выкупить. Не своей жизнью, нет! Честью и принципами поступиться потребуют.
Алекс. Мария. Демоны пустоты с ними, Татьяна с сыном тоже! Их я сама хотела прибить, своими руками, без посторонней помощи. И ещё оставался в доме Степан с больной ногой…
Если я сейчас воткну клинок себе в горло, они погибнут тоже.
Миг колебания Пеклов посчитал за принятое решение. Он перехватил моё запястье, надавил и острая боль, пронизавшая руку от кисти до локтя, заставила разжаться пальцы против моей воли. Клинок глухо звякнул о камень, отскочил, остался лежать.
- Благодарю, человек, - с усмешкой выговорила биомать, особым презрением подчёркивая последнее слово. - Тебе зачтётся.
Пеклов не удостоил её взглядом.
- Предатель! - крикнула я, отчаянно пытаясь выдернуться из его рук. - Отпусти меня! Сейчас же!
- Уймись! - прошипел он мне в ухо. - Ты можешь победить иначе.
Из дома вдруг началась яростная стрельба. Прицельная, довольно меткая, вот только броня врагов легко выдерживала залпы мини-плазмогана. Чтобы пробить их защиту требовалось оружие серьёзнее. Или хотя бы пирокинетическая паранорма, но Мария слишком плохо себя чувствовала. А Пеклов - предатель!
- Степан! - крикнула я, уже не вполне собой владея.
Его же сейчас убьют!
- Приведите сюда этого храброго воина, - скомандовала биомать. - Живым!
Когда мальчишку, яростно сопротивлявшегося, передали Татьяне, биомать сказала мне снисходительно:
- Видишь, дочь, я держу своё слово. Будешь со мной разговаривать?
- Говори, что тебе нужно, и проваливай! - бешено ответила я.
- Здесь, в этом человеческом клоповнике? - выгнула она бровь. - Ну уж нет. Мы отправимся в приличное место. Не возражай. Тебе понравится.
А что я могла сделать? У меня уже не было ножа, его подобрали, и вряд ли вернут.
- Не думаю, что мне понравится! - злобно высказалась я.
- Не спеши показывать свою глупость и бросаться словами, о которых вскоре пожалеешь, - посоветовала она мне. - Кстати, можешь звать меня по имени: Каринав. Не слишком-то подобающее обращение к матери, но я уже проявила к тебе снисхождение, проявлю ещё раз. Ни слова больше! Говорить полагается в конце пути, а не в его начале.
Вот так нас всех и повезли невесть куда. В салоне машины я постаралась сесть как можно дальше от Пеклова. Дурная затея, знаю, слишком мало пространства, но ничего с собой поделать не могла.
Предатель!
Татьяна прижимала к себе младшего, тот беззвучно плакал, уткнувшись лбом ей в плечо. Старший брат поддерживал его. Трогательно, если не помнить, как он уничтожал Марию.
Мария впала не то в сон, не то в глубокий обморок. Она прижалась ко мне, я обнимала её и думала, что Пеклов - предатель.
А он напротив сидел, так, что наши колени почти соприкасались. И молчал. Смотрел перед собой и молчал, и я не знала, о чём он думает и почему пошёл на поводу у моей биоматери.
Или на него как-то повлияли? Каким-нибудь оружием, смущающим разум. Но почему на него, а не на Татьяну, не на её старшего сына, не на меня?
- Намрелав… - тихо выговорил вдруг Пеклов.
- Молчи, предатель! - зашипела я на него.
- В чём я тебя предал? Помешал зарезаться? Но тогда ты ничего не сумела бы сделать.
- А будто сейчас могу! - злобно высказалась я.
- Как ни странно, можешь.
- Да что ты такое говоришь! - не выдержала я, не обращая внимания на лишние уши бойцов биоматери. - С чего ты взял, что я вообще могу хоть что-то сделать?!
- С того, что ты - внучка Умвераля Аланоша, - невозмутимо выговорил Пеклов.
- Что? - его голос вызвал во мне приступ гнева, но сказанное сбило весь настрой.
Я не называла ему имени деда!
- Вот таких бешеных у них в клане ещё четыре штуки, - невозмутимо продолжал Пеклов. - На рожу одинаковые, потому что родня, но Каринав выше их всех по статусу. И ты, её дочь, тоже. Всё-таки принцесса, я был прав. Девочка из бэйлиранеша. Из Старшей Ветви Аланрао.
- Приятно слышать, когда тебя узнают, - сказала биомать, появляясь в нашем отсеке. - Так ты знал моего отца?
Она стояла в проходе, ничуть не заботясь о том, что при каком-либо маневре машины её может приложить о стены или швырнуть на пол. Возможно, броня не даст ей разбиться, но я бы на её месте не слишком надеялась.
А хотя… Некому сейчас стрелять по нам. Отсюда и самоуверенность.
- Знал, - невозмутимо отвечал Пеклов. - Самый вменяемый из всех вас. И детей своих достойно воспитал, просто - в семье всегда не без урода, вот на тебе звёзды и сошлись.
- Мне кажется, или у тебя язык лишний, человек? - с глухой угрозой выговорила она.
- Ты обещала сохранить всем жизнь, - злобно выговорила я.
- Обещала, что они разделят твою судьбу, - поправила она меня. - Но выдернуть поганый язык это же ведь не клинок в глазницу до самого затылка вбить…
- Мама, нас убьют? - тихо выговорил вдруг Степан, прижимаясь к Татьяне.
Но ответила ему Мария, уже знакомым мне сонным голосом человека, подпавшего под нестабильный выплеск своей паранормы.
- Нет. Не убьют.
- Гляди-ка, нам тут пророк попался, - с весёлой злостью выговорила биомать. - А почему же это я вас не убью, не скажешь?
- Не успеешь. Засохнешь.
- Мария! - встряхнула я девочку. - Не отвечай ей! Не смей отвечать!
Он как раз вышел из дома вместе с Татьяной, они между собой обсуждали очередную поездку, только уже не в Рассвет, а в Вязниково…
- Её убивали, - объяснила я.
- Кто?! - злобно осведомился он.
- Кого ты слушаешь! - фыркнула Татьяна. - Девочке голову напекло на солнце, только и всего.
Ко мне снова вернулась ледяная чёткость сознания. Татьяна скрестила на груди руки, усмехнулась. Я смотрела на неё в упор, и она не отводила взгляда, и я подумала, что подговорить сына убить Марию она вполне могла. Причём даже придумать, как именно - через перенапряжение паранормы! Следов такое убийство не оставляет вообще.
У Марии и так манифестация пирокинеза пошла через одно место: на два года раньше срока, травматично, через гибель близких. Пеклов, пожалуй, поверил бы в естественную смерть. Как и я.
О, если бы я сама не слышала слова! «Когда ты уже поймаешь срыв, враголюбка» Фраза прожигала мне мозг насквозь своей циничной жестокостью. Двенадцать лет, ребёнок своей же расы!
Какие же твари они оба, и сын и мамочка его.
- А солнца-то нет, - спокойно ответила я.
На небе и впрямь стояли серые тучи. Солнце просвечивало сквозь них бледным донышком, ничего не способным напечь. Ветер доносил порывами запахи гари со стороны лавового озера.
Тут появился сыночек. Шёл он не слишком уверенно, его ощутимо покачивало, как при сильном ветре. Ветер сейчас дул умеренный, так что не в нём было дело. На лбу у нашего красавца разливался дивных размеров синяк, а в моём кармане - в целом кармане! - недовольно зашевелился живой камень. К мальчику у него душа не лежала совсем. Я накрыла карман ладонью. Начнёт сейчас прыгать, бешеный, ещё не хватало!
- Так, - сказал Пеклов тоном, не предвещавшим ничего хорошего. - Что здесь происходит?
- Да ничего не происходит! - возмутился негодяйчик. - Никого не трогал, а тут эта сумасшедшая набросилась.
- Лжец, - отчеканила я. - Ты убивал Марию!
- Чего выдумываешь? - обозлился он. - Делать мне больше нечего.
- Мой сын, - ледяным голосом выговорила Татьяна, - не убийца! Он убивает только врагов и не трогает маленьких девочек!
От омерзения я едва не утратила способность связно мыслить. Так вот что это такое, человеческие эмоции… Да, если люди живут подобными порывами каждую минуту, то я им не завидую!
Мария молчала. Она не помнила, что происходило возле стены. И я уверена, что подлец припрятал тот баллончик и постарался затереть пылью все следы на земле. Потому что саму картину Мария исправила, истратив на восстановление последние силы.
- У моего народа, - сказала я медленно, старательно уминая ярость под пресс самоконтроля, - есть прекрасный обычай. Райлпаг, смертельная схватка. Я вызываю тебя, дочь лжи, внучка предательства, на мусорной куче зачатая и впервые глаза продравшая там же. Держи ответ за свои дела!
Наверное, вид у меня был страшный. Татьяна прочла на моём лице смерть. И то, это ей не тяжёлые двери в подвал захлопывать. И не сыночка науськивать извести ребёнка через нестабильную паранорму! Здесь придётся драться, терять клочки своей драгоценной шкуры и, в итоге, прощаться с жизнью.
Райлпаг, как рассказывал мне дед, заканчивался лишь после смерти одного из сошедшихся на нём врагов.
Ничего больше в жизни я не желала так страстно и так яростно, как выдавить Татьяне её бесстыжие глаза!
- Намрелав, - сказал Пеклов. - Твои обвинения серьёзны! Чем ты подтвердишь их?
- На неё посмотри, - я по-прежнему поддерживала Марию. - Она оберегала свой рисунок от того, что малевал на нём вон тот. Баллончиком аэрозольной краски! И я сама слышала, как он радовался тому, что у девчонки скоро наступит паранормальный срыв.
- Врёшь ты всё, тварь шароглазая! - тонко выкрикнул Татьянин сын. - Не было этого!
Но за спину мамочки спрятаться он не преминул. Зыркал на меня оттуда с отменной злостью, но в бой вступать, защищая мать, не спешил. Глист.
- Лжец и трус, - с презрением бросила я.
- Не тебе рот раскрывать на моего сына! - не задержалось за Татьяной. - Напала на человека, избила… Нож украла!
- Нож я украла! - меня вдруг пробило на яростный смех. - Как же. Забрала у вора своё!
Я угадала: клинок они украли. Не купили, не взяли в бою, не сняли со случайно попавшегося на пути мёртвого тела. Именно украли, у такого же перекупщика краденного. Возможно, задушив его предварительно во сне.
Фраза про вора прожарила их обоих похлеще термоядерного взрыва. Пеклов медленно сжал кулак, и на нём проступило бешеное пламя.
- Тихо! - бешено приказал Пеклов. - Не то поджарю вас обоих, и скажу, что так и было.
- А что сразу нас?! - возмутилась Татьяна, упирая руки в бока. - Это же моего сына едва не убили!
Я молчала. Отвечать ей - себя не уважать.
- Намрелав, - сказал Пеклов, - ты не будешь с ней драться.
- А ты мне запрети, - бешено выговорила я. - Не собираюсь ждать, пока меня во сне придушат!
- Никаких райлпагов в моём доме!
- А я тебе не жена, Пеклов, - заявила я. - Если я легла с тобой, то это ещё не означает, что отдала тебе право приказа! Твой дом - прекрасно. Ну и сиди здесь, в своём доме, вот с ней и с её выродком! А я возвращаюсь в Олегопетровск. Как и хотела с самого начала.
- Я с тобой, - вдруг сказала Мария. - Намрелав, возьми меня с собой!
- Возьму, - я крепко взяла её за руку. - Пошли!
- И ты так просто её отпустишь, Алекс? - бешено осведомилась Татьяна. - Она мне угрожала! На бой вызывала, а теперь решила свалить. Скатертью-то дорожка, но как же - пока смерть не рассудит нас?
Татьяна слишком хорошо знала мой народ, поняла я в один миг. От сего мига и до угасания мира, пока смерть не рассудит нас, - классическая формула начала смертельной битвы.
Она хочет драться? Она на самом деле хочет драться?! А на что тогда рассчитывает?
Я по-новому оценила то, как Татьяна держалась. Слишком уверенно, слишком нагло. Она рассчитывала на полную и безоговорочную победу, вот что. В своём стиле: подло и быстро. Я ошиблась, оценивая её как слабого противника. Вряд ли я успею понять, как и откуда она ударит.
Но страх сгорел в бешеной ярости, почти человеческой. За Марию. И за тот подвал! Татьяна мне ответит за всё!
- Вы обе с ума сошли, - резко выговорил Пеклов, вставая между нами.
Теперь огонь обнимал его с головы до ног, прозрачное жаркое паранормальное пламя. Броситься на Татьяну сквозь него не получится.
- Уйди, - потребовала я. - Уйди, я оторву ей голову!
- За своей головой присмотри, - бросила мне Татьяна с отменной ненавистью. - Уйди, Алекс! Не смей мне мешать!
- Да чтоб вас разорвало обеих, идиотки! - гневно проревел Пеклов. - Отошли назад, на три шага. Обе!
- Поздно, - вдруг сказала Мария хорошо уже знакомым мне сонным голосом. - Поздно…
Она прикрыла глаза, её трясло. Я тут же забыла о Татьяне, подхватила девочку под руку, встряхнула:
- Мария!
Татьяна что-то кричала, я слышала и голос Пеклова тоже, но Мария обмякла в моих руках, глаза её закатилась. На мгновение я испугалась, что она умерла. Но в тёмных волосах девочки не проявилось никакой седины, и дышала она ровно. Обморок. Всего лишь. Глубокий обморок…
Тень закрыла мне лицо, и я недовольно подняла голову, высматривая грозовые облака.
Но никаких облаков не было и в помине, солнце светило сквозь серые неплотные тучи всё той же круглой неяркой монетой.
Но сверху падали прямо на нас тёмные машины, одна, две, три… много!
Почему-то они не стреляли, хотя им ничто не мешало. Надо думать, сверху попасть в нас не составляло никакого труда. Отличные мишени в центре открытого пространства! И укрыться в доме не вариант: никто из нас попросту не успеет добежать.
Я дёрнула из ножен родовой клинок.
Не те это гости, чтобы встречать их по-человечески, хлебом да солью!
***
Я сразу поняла, что мне следовало сделать. Мгновенно. Даже на рассудок не вышло, рука сама направила клинок остриём в горло. Немного перестаралась с нажимом: по коже поползла струйка крови. Начнут стрелять, и рука ведь дрогнет. Не получится рыбку целиком проглотить.
Нас окружили. С воздуха расправиться с нами, занятыми друг другом, не составляло ровно никакого труда. Но моей биоматери безумно хотелось со мной поговорить. Поэтому она упустила момент, когда можно было схватить меня и убить всех остальных без того, чтобы и я погибла тоже.
Она вышла вперёд. Могучие воины в серой, тускло зеркалившей молекулярной броне расступались перед нею без звука. Чего в их движениях было больше, почтения или страха, я затруднилась определить. Впрочем, неважно.
Мне до них нет никакого дела. А вот им до меня - очень даже. Приказ старшей не допустить моей смерти надо исполнять. Если я погибну, им придётся несладко. А это значило, что никаких случайных выстрелов не будет. Пеклов и остальные будут жить, пока жива я.
- Опусти оружие, дитя. Ещё порежешься ненароком…
Моё лицо. У биоматери было моё лицо, ровно такое же, какое я сама по утрам наблюдала в зеркале. С поправкой на возраст: гусиные лапки в уголках глаз, тёмные зеркальные пряди у висков. А взгляд… Я так никогда не смотрела ни на кого, даже на Татьяну в пик своей ненависти к ней.
Сумасшедшего видно сразу. Во взгляде у него живёт отблеск огня, в котором корчится его душа. Впечатление - жуткое. Как будто смотришь на восставший труп.
- Я вас сюда не звала, - сказала я. - Проваливайте!
- Не получится, - доброжелательно выговорила биомать, жестом приказывая своей свите опустить дула. - Ты мне нужна, Намрелав.
- А ты мне нет, - резко ответила я.
- Знаю. Но у меня есть, чем тебе заплатить.
- Засунь свою оплату в…
- При всём желании не смогу, - фыркнула она. - Моя плата - жизни твоих домашних, - она не произнесла слова «животных», но оно повисло в воздухе.
Я никогда не думала, что желание убивать способно достичь такого накала! О, если бы я могла!
Не так я представляла себе нашу встречу! Совсем не так. Ни единой мысли не допускала я о том, что окажусь мишенью под прицелами, да ещё рядом с теми, к кому успела прикипеть сердцем. А их жизни мне предложат выкупить. Не своей жизнью, нет! Честью и принципами поступиться потребуют.
Алекс. Мария. Демоны пустоты с ними, Татьяна с сыном тоже! Их я сама хотела прибить, своими руками, без посторонней помощи. И ещё оставался в доме Степан с больной ногой…
Если я сейчас воткну клинок себе в горло, они погибнут тоже.
Миг колебания Пеклов посчитал за принятое решение. Он перехватил моё запястье, надавил и острая боль, пронизавшая руку от кисти до локтя, заставила разжаться пальцы против моей воли. Клинок глухо звякнул о камень, отскочил, остался лежать.
- Благодарю, человек, - с усмешкой выговорила биомать, особым презрением подчёркивая последнее слово. - Тебе зачтётся.
Пеклов не удостоил её взглядом.
- Предатель! - крикнула я, отчаянно пытаясь выдернуться из его рук. - Отпусти меня! Сейчас же!
- Уймись! - прошипел он мне в ухо. - Ты можешь победить иначе.
Из дома вдруг началась яростная стрельба. Прицельная, довольно меткая, вот только броня врагов легко выдерживала залпы мини-плазмогана. Чтобы пробить их защиту требовалось оружие серьёзнее. Или хотя бы пирокинетическая паранорма, но Мария слишком плохо себя чувствовала. А Пеклов - предатель!
- Степан! - крикнула я, уже не вполне собой владея.
Его же сейчас убьют!
- Приведите сюда этого храброго воина, - скомандовала биомать. - Живым!
Когда мальчишку, яростно сопротивлявшегося, передали Татьяне, биомать сказала мне снисходительно:
- Видишь, дочь, я держу своё слово. Будешь со мной разговаривать?
- Говори, что тебе нужно, и проваливай! - бешено ответила я.
- Здесь, в этом человеческом клоповнике? - выгнула она бровь. - Ну уж нет. Мы отправимся в приличное место. Не возражай. Тебе понравится.
А что я могла сделать? У меня уже не было ножа, его подобрали, и вряд ли вернут.
- Не думаю, что мне понравится! - злобно высказалась я.
- Не спеши показывать свою глупость и бросаться словами, о которых вскоре пожалеешь, - посоветовала она мне. - Кстати, можешь звать меня по имени: Каринав. Не слишком-то подобающее обращение к матери, но я уже проявила к тебе снисхождение, проявлю ещё раз. Ни слова больше! Говорить полагается в конце пути, а не в его начале.
Вот так нас всех и повезли невесть куда. В салоне машины я постаралась сесть как можно дальше от Пеклова. Дурная затея, знаю, слишком мало пространства, но ничего с собой поделать не могла.
Предатель!
Татьяна прижимала к себе младшего, тот беззвучно плакал, уткнувшись лбом ей в плечо. Старший брат поддерживал его. Трогательно, если не помнить, как он уничтожал Марию.
Мария впала не то в сон, не то в глубокий обморок. Она прижалась ко мне, я обнимала её и думала, что Пеклов - предатель.
А он напротив сидел, так, что наши колени почти соприкасались. И молчал. Смотрел перед собой и молчал, и я не знала, о чём он думает и почему пошёл на поводу у моей биоматери.
Или на него как-то повлияли? Каким-нибудь оружием, смущающим разум. Но почему на него, а не на Татьяну, не на её старшего сына, не на меня?
***
- Намрелав… - тихо выговорил вдруг Пеклов.
- Молчи, предатель! - зашипела я на него.
- В чём я тебя предал? Помешал зарезаться? Но тогда ты ничего не сумела бы сделать.
- А будто сейчас могу! - злобно высказалась я.
- Как ни странно, можешь.
- Да что ты такое говоришь! - не выдержала я, не обращая внимания на лишние уши бойцов биоматери. - С чего ты взял, что я вообще могу хоть что-то сделать?!
- С того, что ты - внучка Умвераля Аланоша, - невозмутимо выговорил Пеклов.
- Что? - его голос вызвал во мне приступ гнева, но сказанное сбило весь настрой.
Я не называла ему имени деда!
- Вот таких бешеных у них в клане ещё четыре штуки, - невозмутимо продолжал Пеклов. - На рожу одинаковые, потому что родня, но Каринав выше их всех по статусу. И ты, её дочь, тоже. Всё-таки принцесса, я был прав. Девочка из бэйлиранеша. Из Старшей Ветви Аланрао.
- Приятно слышать, когда тебя узнают, - сказала биомать, появляясь в нашем отсеке. - Так ты знал моего отца?
Она стояла в проходе, ничуть не заботясь о том, что при каком-либо маневре машины её может приложить о стены или швырнуть на пол. Возможно, броня не даст ей разбиться, но я бы на её месте не слишком надеялась.
А хотя… Некому сейчас стрелять по нам. Отсюда и самоуверенность.
- Знал, - невозмутимо отвечал Пеклов. - Самый вменяемый из всех вас. И детей своих достойно воспитал, просто - в семье всегда не без урода, вот на тебе звёзды и сошлись.
- Мне кажется, или у тебя язык лишний, человек? - с глухой угрозой выговорила она.
- Ты обещала сохранить всем жизнь, - злобно выговорила я.
- Обещала, что они разделят твою судьбу, - поправила она меня. - Но выдернуть поганый язык это же ведь не клинок в глазницу до самого затылка вбить…
- Мама, нас убьют? - тихо выговорил вдруг Степан, прижимаясь к Татьяне.
Но ответила ему Мария, уже знакомым мне сонным голосом человека, подпавшего под нестабильный выплеск своей паранормы.
- Нет. Не убьют.
- Гляди-ка, нам тут пророк попался, - с весёлой злостью выговорила биомать. - А почему же это я вас не убью, не скажешь?
- Не успеешь. Засохнешь.
- Мария! - встряхнула я девочку. - Не отвечай ей! Не смей отвечать!
