Ну, почти жилая. В полумраке небольшого чуланчика, освещавшегося круглым окном под самым потолком, Шарлотта разглядела вереницу париков на длинной этажерке, роскошный стульчак, обитый бархатом, и деревянную ширму, покрытую позолоченной резьбой. Один из углов занимала штанга с одеждой, другой – раскладная кровать. Должно быть, в этой комнате отдыхала стража.
Девушка уже собиралась пересечь комнату, чтобы выйти через дверь напротив, когда из-за ширмы послышался шорох.
— Ой! Прошу прощения…, - начала было она, когда над ширмой появилась голова мужчины.
— Что вы делаете в моих покоях, мадемуазель? – прогремел недовольный голос стражника.
— Я… я нечаянно, сударь. Я заблудилась. Я ищу покои королевы.
— Кого? – на вышедшем из-за ширмы мужчине были только панталоны и сорочка.
— Королевы, сударь, - повторила Шарлотта с ноткой раздражения в голосе. – Супруги короля.
Стражник, уперев руки в бока, смотрел на нее так, будто она сморозила какую-то возмутительную глупость.
— Ну, вы понимаете, о чем я? – на всякий случай уточнила Шарлотта, начиная закипать.
Незнакомец, вроде бы, не походил на тупицу. Видный мужчина лет сорока с густой гривой вьющихся каштановых волос и красивыми карими глазами, в которых внезапно вспыхнули насмешливые искорки.
— Покои королевы находятся в другом крыле, мадемуазель, - произнес он наконец.
— Не может быть! Я ведь поднялась по той самой лесенке прежде чем потеряться в этом лабиринте комнат…
— …куда, между прочим, запрещено входить. Не говоря уже о том, что лестница, о которой вы говорите – не для публики, мадемуазель.
Шарлотта, растерявшись, подняла на стражника взгляд, полный отчаяния.
— Но я же опаздываю к королеве, меня там ждут, - простонала она, чуть не плача.
Мужчина взял со стула атласный камзол и надел его, ничуть не стесняясь ее присутствия.
— Неужели все так плохо? – спросил он, застегивая позолоченные пуговицы.
— Просто ужасно, - всхлипнула Шарлотта. – Если меня прогонят, дедушка меня убьет.
— В самом деле? И как же зовут сего кровожадного палача?
— Шевалье де Маркусси, сударь.
Мужчина расхохотался, и у Шарлотты внезапно возникло пренеприятнейшее чувство, что над ней издеваются.
— Не смейте надо мной смеяться! Мой дедушка – честный и благородный человек, которого незаслуженно оклеветали!
— Ну-ну, не надо так сердиться, мадемуазель, - отсмеявшись, наконец, стражник утер слезу.
Шарлотта собиралась возмутиться, но их дурацкий диалог был прерван открывшейся дверью. Полноватый коренастый мужчина застыл на пороге с растерянным видом – застать в комнате даму он явно не рассчитывал.
— А, Бонтан! Знакомьтесь – это мадемуазель де Маркусси, которая ищет апартаменты королевы, - пояснил ему стражник.
Человек, которого он назвал Бонтаном, снял с вешалки роскошный жюстокор из синего бархата с шелковым шитьем.
— Королевы, сир? – переспросил он, с подозрением поглядывая на девушку.
— Ну да, супругу короля, - собеседник Шарлотты выбрал один из париков и подошел к зеркалу, чтобы его надеть. – Ну, вы понимаете, о чем я?
Шарлотту осенила ужасная догадка, и щеки ее начали стремительно бледнеть.
— О да, Ваше Величество, я понимаю. Мадемуазель де Маркусси, должно быть, заблудилась, - невозмутимо ответил Бонтан, поправляя локоны парика сзади.
Мадемуазель де Маркусси, не чувствуя под собой ног, с тихим стоном опустилась на раскладушку.
— Бонтан, принесите нюхательную соль. Кажется, мадемуазель сейчас будет дурно.
— Вы…, вы…
Шарлотта так и не смогла закончить фразу, вскочив с пылающими щеками. Сидеть в присутствии… короля? Однако Людовик решительно усадил взволнованную девушку обратно и опустился рядом с ней на кровать.
— Ну да, король – это я, - заявил он с гордым видом, похлопав себя по колену.
— Не смешно, - не удержалась от упрека Шарлотта, глотая слезы.
— Только не плачьте, моя дорогая. Видеть слезы в ваших прекрасных глазах решительно невыносимо, - достав из-за обшлага рукава кружевной платок, Людовик промокнул скользнувшую по девичьей щеке слезинку. – Вы меня очень повеселили, мадемуазель, а это, должен вам сказать, редкое удовольствие при дворе.
— Умоляю простить меня, Ваше Величество. Клянусь вам, я не нарочно к вам ворвалась, - всхлипнула Шарлотта, положив руку на сердце.
— Я верю. Не бойтесь, этот эпизод останется между нами.
Людовик протянул ей принесенный Бонтаном флакон с солью. Шарлотта осторожно поднесла флакон к носу и, принюхавшись, поморщилась.
— Пора, сир, - тихо напомнил Бонтан.
Однако король дождался, пока Шарлотта успокоится и перестанет шмыгать носом, и только тогда поднялся и протянул ей руку:
— Я пообещал старине Маркусси публично восстановить его доброе имя. Поэтому я лично провожу вас к королеве, чтобы замолвить за вас слово, мадемуазель. И пусть все видят, что король вернул вашу семью из опалы.
В наступившей тишине слышен был только стук королевской трости. Нет, наверняка, все слышали, как стучит сердце идущей рядом с Его Величеством незнакомки.
— Улыбайтесь, мадемуазель, – шепнул король. – На вас смотрит весь двор.
Толпящиеся в кулуарах и приемных придворные расступались, образуя почетный коридор. Стоило идущему впереди стражнику выкрикнуть: «Король, господа!», как все тут же склонялись в поклоне. Подметали полы перья шляп, шуршали атласные юбки. Время от времени Людовик останавливался, чтобы поприветствовать ту или иную даму. Некоторые из осчастливленных королевским вниманием пользовались случаем, чтобы обратиться к государю с просьбой. Хотя бы несколько слов, пока Его Величество не успел отойти:
— … Аббатство для моего сына, сир…, - шелестело вслед. – Полк для моего мужа, сир… Пенсию для сестры… Место для… Комнату в замке, сир…
Другие вручали королю прошения на бумаге. Каждому просителю Людовик уклончиво отвечал: «Мы посмотрим».
Анфиладе парадных покоев, казалось, не было конца. Шарлотта, едва успевая переставлять ноющие от бесконечной ходьбы ноги, процедила сквозь зубы:
— Ну попадись мне только этот маленький негодяй, он у меня схлопочет пинок под…
— Куда, мадемуазель? – вскинул брови король.
Шарлотта вспыхнула. За спиной у них не смолкал еле слышный шепот. Все хотели знать, откуда взялась эта юная красавица. К тому времени, когда король со своей спутницей достиг половины королевы, весь двор уже был в курсе, что у Его Величества появилась новая фаворитка.
Атенаис де Монтеспан, обер-гофмейстерина свиты королевы, нервно постукивала пальцами по крышке бюро.
— И вы говорите, что король ей улыбался?
— О да, мадам, – подтвердила ее компаньонка Клод дез Ойе. – Мой знакомый гвардеец говорит, что эта девица вышла вместе с королем из его личных апартаментов.
Маркиза кипела от ярости. После скандального дела о ядах король охладел к фаворитке, и с тех пор она когтями и зубами боролась за то, чтобы вернуть себе прежнее положение. Но как назло, Людовик умудрялся снова и снова находить себе молоденьких красоток, рядом с которыми Монтеспан выглядела жирной старухой.
— Она очень юна и похожа на мадемуазель де Фонтанж, только волосы у нее еще светлее, – продолжала дез Ойе, разжигая ревность бывшей фаворитки.
Вспомнив про Фонтанж, которую при дворе называли «прекрасным ангелом», маркиза в ярости сломала перо, которым писала. Брызги чернил разлетелись по бюро, испачкав незаконченное письмо.
— Они идут, мадам. Умоляю, возьмите себя в руки, – прошептала мадемуазель дез Ойе.
Она не успела договорить, когда двери распахнулись, и в комнату вслед за королем вошла чуть живая от страха Шарлотта.
Монтеспан немедля присела в глубоком реверансе, застыв в этой позе на пару секунд дольше, чем предусмотрено этикетом, чтобы позволить Людовику полюбоваться ее прекрасными плечами в обрамлении драгоценных кружев.
Наконец, она выпрямилась с чарующей улыбкой, некогда заставлявшей Его Величество терять голову. Но король только взмахнул шляпой, глядя на маркизу без всякого выражения.
— Мадам, я имею удовольствие лично представить вам мадемуазель де Маркусси. Мне бы хотелось, чтобы вы приняли ее как можно лучше.
Теперь пришла очередь Шарлотты приседать в реверансе перед той, которая много лет была истинной королевой Франции.
Мадам де Монтеспан не ответила, придирчиво разглядывая девушку. Неужели Людовик мог заинтересоваться этой малышкой, почти ребенком? С другой стороны, в ней действительно было нечто, напоминавшее Анжелику де Фонтанж, которая сумела завоевать королевское сердце, пусть и не надолго.
— Но сир, мадемуазель де Маркусси незнатного рода и ничего из себя не представляет, – бросила она презрительным тоном, глядя на простенькое голубое платье. – В свиту королевы, как известно, берут девиц только из самых родовитых семей. К тому же, мне кажется, что мадемуазель не знает, что такое пунктуальность. Мы ждем ее уже с четверть часа, если не больше.
Шарлотта снова покраснела от стыда. По рассказам тети она знала, что у мадам де Монтеспан ядовитый язык, но не могла понять, чем вызвана столь явная враждебность маркизы.
— Мадам, – возразил король, – не сомневаюсь, что под вашим чутким руководством мадемуазель сделается одним из лучших украшений моего двора.
— Но сир, – мадам де Монтеспан как бы невзначай положила ладонь на руку короля, – уверяю вас, что эта…
— Довольно, мадам, – оборвал ее Людовик, стряхнув ее руку. – Не забывайте, что вы управляете свитой королевы нашей милостью. Если вы не справляетесь с вашими обязанностями, мы найдем, кем вас заменить!
Мадам де Монтеспан опустила голову, склоняясь перед Его Величеством, но тут же бросила на девушку взгляд, полный такой ненависти, что Шарлотта почувствовала острое желание немедленно забиться в ближайшую мышиную нору. Одного того, что она стала поводом и свидетелем этой сцены, было довольно, чтобы всесильная маркиза объявила ей войну.
«Добро пожаловать в Версаль», – вздохнула она про себя.
Аудиенция у Ее Величества заняла всего несколько секунд – набожная королева торопилась в часовню. Мария-Терезия, маленькая пухленькая блондинка с сильным испанским акцентом, встретила Шарлотту приветливо и сразу расположила к себе.
Маркиза де Монтеспан, с трудом пряча ярость, велела госпоже дю Пайоль, самой старой из придворных дам королевы, позаботиться о комнате для новой фрейлины.
Старушка немедленно вызвала целую армию лакеев и отправила их вместе с Шарлоттой за вещами. Сама же, чтобы сберечь силы, которыми трудно похвастаться в преклонном возрасте, сразу отправилась в Южное крыло, где под самой крышей находились комнаты фрейлин, пообещав дождаться Шарлотту на месте.
Этаж, куда посланные за багажом слуги привели обеих девушек, ничем не напоминал роскошные апартаменты, по которым Шарлотта прогулялась в сопровождении короля. Здесь не было ни деревянных панелей, ни золоченой резьбы, ни драгоценного паркета. Вдоль всего коридора стояли подносы с грязной посудой, ночные горшки и корзины с грязным бельем. Шарлотта насчитала двадцать с лишком дверей, на которых мелом были написаны имена их обитателей.
— Поскольку этот этаж еще не закончен, вас пришлось разместить в комнате мадемуазель де Мес… Месс… Боже, что за непроизносимое имя у этой баварской девчушки! Она состоит при дофине. Но если ваши дела пойдут хорошо, вас, скорее всего, поселят одну, – добавила старушка с многозначительной улыбкой.
— Пойдут хорошо? В каком смысле? – удивилась Шарлотта, не уловив намека.
— Что? – статс-дама приставила к уху руку. – Простите, дитя мое, но я совсем ничего не слышу.
Однако повторить вопрос мадам дю Пайоль не дала. Вместо этого она постучала в дверь и вошла, не дожидаясь ответа.
Крошечную комнату с единственным мансардным окном почти полностью занимали две большие кровати и туалетный столик. Читавшая под окном девушка с веснушчатым лицом и мелкими рыжими кудряшками, вскочила при виде пожилой дамы.
— Мадемуазель де Мес… Месс…, – запнулась дю Пайоль.
— Мессернихт-Дагессау, мадам, – присела в реверансе рыжая.
Старушка кивнула и чуть подвинулась, пропуская вперед Шарлотту:
— Знакомьтесь, это мадемуазель де Маркусси, которая будет жить с вами.
— Очень приятно, – улыбнулась немка. По-французски она говорила почти без акцента.
— И мне, мадемуазель, – изобразила ответный реверанс Шарлотта.
«Смешные, - подумала Мадлен, наблюдая за бесконечными расшаркиваниями. – Как у них все официально, у этих благородных».
— В гардеробной есть раскладушка для вашей служанки, – мадам дю Пайоль показала на крошечный чуланчик.
Мадлен поморщилась – спать в обществе платьев и ночных горшков она не собиралась.
— Ну вот, пожалуй, и все. Завтра в семь тридцать вы должны быть в покоях королевы. И постарайтесь не опаздывать, – кивнув девушкам, мадам дю Пайоль вышла из комнаты. В наступившем неловком молчании девушки разглядывали друг друга. Первой заговорила хозяйка комнаты:
— Ваша служанка может спать здесь, с нами. Меня это не побеспокоит.
— Мадлен не служанка, она моя подруга, – созналась Шарлотта. – Мне страшно не хотелось уезжать из дома одной.
Рыжая расплылась в понимающей улыбке:
— Я тоже взяла с собой молочную сестру, когда приехала во Францию два года назад по случаю свадьбы моей госпожи с дофином. Без Анны я бы непременно сбежала домой в первый же месяц.
— Надеюсь, Анна не станет возражать, если я буду спать в комнате? – уточнила Мадлен, успев заглянуть в гардеробную. – Этот чулан мне решительно не симпатичен.
— Увы, в отличие от меня, Анна все таки сбежала домой, – вздохнула немка. – Ностальгия замучила. Вот уже три месяца, как она уехала назад, в Баварию.
— И у вас нет служанки?
— Нет. Я ведь из небогатой семьи, - фрейлина смущенно потупилась. – Приходится довольствоваться помощью горничной, убирающей на этаже.
— Ну вот, выходит, что мы все трое - нищие! – рассмеялась Мадлен.
Веснушчатое лицо мадемуазель де Мессернихт расцвело довольной улыбкой.
— Как хорошо, что вас поселили ко мне. Раньше со мной жила дочь графа, и это было ужасно. Эта гордячка была совершенно невыносима.
— Мне тоже кажется, что втроем нам будет хорошо, - согласилась Шарлотта.
— Я собиралась сходить за едой. Вы со мной? Если да, то поспешим – нам надо успеть до королевского обеда.
Встретив два недоумевающих взгляда, фрейлина пояснила:
— С утра король заседает в совете. Потом идет к мессе. В час дня он навещает дофину или мадам де Ментенон, иногда – мадам де Монтеспан, чтобы повидать детей. А в два король обедает – один или с королевой. А мы должны присутствовать. И скажу вам смотреть на то, как Его Величество обедает, на пустой желудок, да еще стоя, не особенно приятно. Так что лучше принять меры заранее. Кстати, - спохватилась она, - меня зовут Хильдегардой. Можно просто Хильди.
— Готова поклясться, что мадам де Монтеспан меня невзлюбила, - закончила пересказ своих злоключений Шарлотта, устраиваясь поудобнее посреди кровати, на которую все трое забрались, чтобы перекусить.
— А чего ты хотела? – усмехнулась Хильди. – Маркиза думает только о том, как бы вернуть любовь короля, вот только не одна она об этом мечтает. За Его Величеством бегают все дамы и девицы, от четырнадцати до шестидесяти. Особенно теперь, когда место фаворитки свободно.
— Неплохое, должно быть, место, раз она за него так цепляется, - заметила Мадлен.
Девушка уже собиралась пересечь комнату, чтобы выйти через дверь напротив, когда из-за ширмы послышался шорох.
— Ой! Прошу прощения…, - начала было она, когда над ширмой появилась голова мужчины.
— Что вы делаете в моих покоях, мадемуазель? – прогремел недовольный голос стражника.
— Я… я нечаянно, сударь. Я заблудилась. Я ищу покои королевы.
— Кого? – на вышедшем из-за ширмы мужчине были только панталоны и сорочка.
— Королевы, сударь, - повторила Шарлотта с ноткой раздражения в голосе. – Супруги короля.
Стражник, уперев руки в бока, смотрел на нее так, будто она сморозила какую-то возмутительную глупость.
— Ну, вы понимаете, о чем я? – на всякий случай уточнила Шарлотта, начиная закипать.
Незнакомец, вроде бы, не походил на тупицу. Видный мужчина лет сорока с густой гривой вьющихся каштановых волос и красивыми карими глазами, в которых внезапно вспыхнули насмешливые искорки.
— Покои королевы находятся в другом крыле, мадемуазель, - произнес он наконец.
— Не может быть! Я ведь поднялась по той самой лесенке прежде чем потеряться в этом лабиринте комнат…
— …куда, между прочим, запрещено входить. Не говоря уже о том, что лестница, о которой вы говорите – не для публики, мадемуазель.
Шарлотта, растерявшись, подняла на стражника взгляд, полный отчаяния.
— Но я же опаздываю к королеве, меня там ждут, - простонала она, чуть не плача.
Мужчина взял со стула атласный камзол и надел его, ничуть не стесняясь ее присутствия.
— Неужели все так плохо? – спросил он, застегивая позолоченные пуговицы.
— Просто ужасно, - всхлипнула Шарлотта. – Если меня прогонят, дедушка меня убьет.
— В самом деле? И как же зовут сего кровожадного палача?
— Шевалье де Маркусси, сударь.
Мужчина расхохотался, и у Шарлотты внезапно возникло пренеприятнейшее чувство, что над ней издеваются.
— Не смейте надо мной смеяться! Мой дедушка – честный и благородный человек, которого незаслуженно оклеветали!
— Ну-ну, не надо так сердиться, мадемуазель, - отсмеявшись, наконец, стражник утер слезу.
Шарлотта собиралась возмутиться, но их дурацкий диалог был прерван открывшейся дверью. Полноватый коренастый мужчина застыл на пороге с растерянным видом – застать в комнате даму он явно не рассчитывал.
— А, Бонтан! Знакомьтесь – это мадемуазель де Маркусси, которая ищет апартаменты королевы, - пояснил ему стражник.
Человек, которого он назвал Бонтаном, снял с вешалки роскошный жюстокор из синего бархата с шелковым шитьем.
— Королевы, сир? – переспросил он, с подозрением поглядывая на девушку.
— Ну да, супругу короля, - собеседник Шарлотты выбрал один из париков и подошел к зеркалу, чтобы его надеть. – Ну, вы понимаете, о чем я?
Шарлотту осенила ужасная догадка, и щеки ее начали стремительно бледнеть.
— О да, Ваше Величество, я понимаю. Мадемуазель де Маркусси, должно быть, заблудилась, - невозмутимо ответил Бонтан, поправляя локоны парика сзади.
Мадемуазель де Маркусси, не чувствуя под собой ног, с тихим стоном опустилась на раскладушку.
— Бонтан, принесите нюхательную соль. Кажется, мадемуазель сейчас будет дурно.
— Вы…, вы…
Шарлотта так и не смогла закончить фразу, вскочив с пылающими щеками. Сидеть в присутствии… короля? Однако Людовик решительно усадил взволнованную девушку обратно и опустился рядом с ней на кровать.
— Ну да, король – это я, - заявил он с гордым видом, похлопав себя по колену.
— Не смешно, - не удержалась от упрека Шарлотта, глотая слезы.
— Только не плачьте, моя дорогая. Видеть слезы в ваших прекрасных глазах решительно невыносимо, - достав из-за обшлага рукава кружевной платок, Людовик промокнул скользнувшую по девичьей щеке слезинку. – Вы меня очень повеселили, мадемуазель, а это, должен вам сказать, редкое удовольствие при дворе.
— Умоляю простить меня, Ваше Величество. Клянусь вам, я не нарочно к вам ворвалась, - всхлипнула Шарлотта, положив руку на сердце.
— Я верю. Не бойтесь, этот эпизод останется между нами.
Людовик протянул ей принесенный Бонтаном флакон с солью. Шарлотта осторожно поднесла флакон к носу и, принюхавшись, поморщилась.
— Пора, сир, - тихо напомнил Бонтан.
Однако король дождался, пока Шарлотта успокоится и перестанет шмыгать носом, и только тогда поднялся и протянул ей руку:
— Я пообещал старине Маркусси публично восстановить его доброе имя. Поэтому я лично провожу вас к королеве, чтобы замолвить за вас слово, мадемуазель. И пусть все видят, что король вернул вашу семью из опалы.
***
В наступившей тишине слышен был только стук королевской трости. Нет, наверняка, все слышали, как стучит сердце идущей рядом с Его Величеством незнакомки.
— Улыбайтесь, мадемуазель, – шепнул король. – На вас смотрит весь двор.
Толпящиеся в кулуарах и приемных придворные расступались, образуя почетный коридор. Стоило идущему впереди стражнику выкрикнуть: «Король, господа!», как все тут же склонялись в поклоне. Подметали полы перья шляп, шуршали атласные юбки. Время от времени Людовик останавливался, чтобы поприветствовать ту или иную даму. Некоторые из осчастливленных королевским вниманием пользовались случаем, чтобы обратиться к государю с просьбой. Хотя бы несколько слов, пока Его Величество не успел отойти:
— … Аббатство для моего сына, сир…, - шелестело вслед. – Полк для моего мужа, сир… Пенсию для сестры… Место для… Комнату в замке, сир…
Другие вручали королю прошения на бумаге. Каждому просителю Людовик уклончиво отвечал: «Мы посмотрим».
Анфиладе парадных покоев, казалось, не было конца. Шарлотта, едва успевая переставлять ноющие от бесконечной ходьбы ноги, процедила сквозь зубы:
— Ну попадись мне только этот маленький негодяй, он у меня схлопочет пинок под…
— Куда, мадемуазель? – вскинул брови король.
Шарлотта вспыхнула. За спиной у них не смолкал еле слышный шепот. Все хотели знать, откуда взялась эта юная красавица. К тому времени, когда король со своей спутницей достиг половины королевы, весь двор уже был в курсе, что у Его Величества появилась новая фаворитка.
***
Атенаис де Монтеспан, обер-гофмейстерина свиты королевы, нервно постукивала пальцами по крышке бюро.
— И вы говорите, что король ей улыбался?
— О да, мадам, – подтвердила ее компаньонка Клод дез Ойе. – Мой знакомый гвардеец говорит, что эта девица вышла вместе с королем из его личных апартаментов.
Маркиза кипела от ярости. После скандального дела о ядах король охладел к фаворитке, и с тех пор она когтями и зубами боролась за то, чтобы вернуть себе прежнее положение. Но как назло, Людовик умудрялся снова и снова находить себе молоденьких красоток, рядом с которыми Монтеспан выглядела жирной старухой.
— Она очень юна и похожа на мадемуазель де Фонтанж, только волосы у нее еще светлее, – продолжала дез Ойе, разжигая ревность бывшей фаворитки.
Вспомнив про Фонтанж, которую при дворе называли «прекрасным ангелом», маркиза в ярости сломала перо, которым писала. Брызги чернил разлетелись по бюро, испачкав незаконченное письмо.
— Они идут, мадам. Умоляю, возьмите себя в руки, – прошептала мадемуазель дез Ойе.
Она не успела договорить, когда двери распахнулись, и в комнату вслед за королем вошла чуть живая от страха Шарлотта.
Монтеспан немедля присела в глубоком реверансе, застыв в этой позе на пару секунд дольше, чем предусмотрено этикетом, чтобы позволить Людовику полюбоваться ее прекрасными плечами в обрамлении драгоценных кружев.
Наконец, она выпрямилась с чарующей улыбкой, некогда заставлявшей Его Величество терять голову. Но король только взмахнул шляпой, глядя на маркизу без всякого выражения.
— Мадам, я имею удовольствие лично представить вам мадемуазель де Маркусси. Мне бы хотелось, чтобы вы приняли ее как можно лучше.
Теперь пришла очередь Шарлотты приседать в реверансе перед той, которая много лет была истинной королевой Франции.
Мадам де Монтеспан не ответила, придирчиво разглядывая девушку. Неужели Людовик мог заинтересоваться этой малышкой, почти ребенком? С другой стороны, в ней действительно было нечто, напоминавшее Анжелику де Фонтанж, которая сумела завоевать королевское сердце, пусть и не надолго.
— Но сир, мадемуазель де Маркусси незнатного рода и ничего из себя не представляет, – бросила она презрительным тоном, глядя на простенькое голубое платье. – В свиту королевы, как известно, берут девиц только из самых родовитых семей. К тому же, мне кажется, что мадемуазель не знает, что такое пунктуальность. Мы ждем ее уже с четверть часа, если не больше.
Шарлотта снова покраснела от стыда. По рассказам тети она знала, что у мадам де Монтеспан ядовитый язык, но не могла понять, чем вызвана столь явная враждебность маркизы.
— Мадам, – возразил король, – не сомневаюсь, что под вашим чутким руководством мадемуазель сделается одним из лучших украшений моего двора.
— Но сир, – мадам де Монтеспан как бы невзначай положила ладонь на руку короля, – уверяю вас, что эта…
— Довольно, мадам, – оборвал ее Людовик, стряхнув ее руку. – Не забывайте, что вы управляете свитой королевы нашей милостью. Если вы не справляетесь с вашими обязанностями, мы найдем, кем вас заменить!
Мадам де Монтеспан опустила голову, склоняясь перед Его Величеством, но тут же бросила на девушку взгляд, полный такой ненависти, что Шарлотта почувствовала острое желание немедленно забиться в ближайшую мышиную нору. Одного того, что она стала поводом и свидетелем этой сцены, было довольно, чтобы всесильная маркиза объявила ей войну.
«Добро пожаловать в Версаль», – вздохнула она про себя.
Прода от 28.05.2019, 00:57
***
Аудиенция у Ее Величества заняла всего несколько секунд – набожная королева торопилась в часовню. Мария-Терезия, маленькая пухленькая блондинка с сильным испанским акцентом, встретила Шарлотту приветливо и сразу расположила к себе.
Маркиза де Монтеспан, с трудом пряча ярость, велела госпоже дю Пайоль, самой старой из придворных дам королевы, позаботиться о комнате для новой фрейлины.
Старушка немедленно вызвала целую армию лакеев и отправила их вместе с Шарлоттой за вещами. Сама же, чтобы сберечь силы, которыми трудно похвастаться в преклонном возрасте, сразу отправилась в Южное крыло, где под самой крышей находились комнаты фрейлин, пообещав дождаться Шарлотту на месте.
Этаж, куда посланные за багажом слуги привели обеих девушек, ничем не напоминал роскошные апартаменты, по которым Шарлотта прогулялась в сопровождении короля. Здесь не было ни деревянных панелей, ни золоченой резьбы, ни драгоценного паркета. Вдоль всего коридора стояли подносы с грязной посудой, ночные горшки и корзины с грязным бельем. Шарлотта насчитала двадцать с лишком дверей, на которых мелом были написаны имена их обитателей.
— Поскольку этот этаж еще не закончен, вас пришлось разместить в комнате мадемуазель де Мес… Месс… Боже, что за непроизносимое имя у этой баварской девчушки! Она состоит при дофине. Но если ваши дела пойдут хорошо, вас, скорее всего, поселят одну, – добавила старушка с многозначительной улыбкой.
— Пойдут хорошо? В каком смысле? – удивилась Шарлотта, не уловив намека.
— Что? – статс-дама приставила к уху руку. – Простите, дитя мое, но я совсем ничего не слышу.
Однако повторить вопрос мадам дю Пайоль не дала. Вместо этого она постучала в дверь и вошла, не дожидаясь ответа.
Крошечную комнату с единственным мансардным окном почти полностью занимали две большие кровати и туалетный столик. Читавшая под окном девушка с веснушчатым лицом и мелкими рыжими кудряшками, вскочила при виде пожилой дамы.
— Мадемуазель де Мес… Месс…, – запнулась дю Пайоль.
— Мессернихт-Дагессау, мадам, – присела в реверансе рыжая.
Старушка кивнула и чуть подвинулась, пропуская вперед Шарлотту:
— Знакомьтесь, это мадемуазель де Маркусси, которая будет жить с вами.
— Очень приятно, – улыбнулась немка. По-французски она говорила почти без акцента.
— И мне, мадемуазель, – изобразила ответный реверанс Шарлотта.
«Смешные, - подумала Мадлен, наблюдая за бесконечными расшаркиваниями. – Как у них все официально, у этих благородных».
— В гардеробной есть раскладушка для вашей служанки, – мадам дю Пайоль показала на крошечный чуланчик.
Мадлен поморщилась – спать в обществе платьев и ночных горшков она не собиралась.
— Ну вот, пожалуй, и все. Завтра в семь тридцать вы должны быть в покоях королевы. И постарайтесь не опаздывать, – кивнув девушкам, мадам дю Пайоль вышла из комнаты. В наступившем неловком молчании девушки разглядывали друг друга. Первой заговорила хозяйка комнаты:
— Ваша служанка может спать здесь, с нами. Меня это не побеспокоит.
— Мадлен не служанка, она моя подруга, – созналась Шарлотта. – Мне страшно не хотелось уезжать из дома одной.
Рыжая расплылась в понимающей улыбке:
— Я тоже взяла с собой молочную сестру, когда приехала во Францию два года назад по случаю свадьбы моей госпожи с дофином. Без Анны я бы непременно сбежала домой в первый же месяц.
— Надеюсь, Анна не станет возражать, если я буду спать в комнате? – уточнила Мадлен, успев заглянуть в гардеробную. – Этот чулан мне решительно не симпатичен.
— Увы, в отличие от меня, Анна все таки сбежала домой, – вздохнула немка. – Ностальгия замучила. Вот уже три месяца, как она уехала назад, в Баварию.
— И у вас нет служанки?
— Нет. Я ведь из небогатой семьи, - фрейлина смущенно потупилась. – Приходится довольствоваться помощью горничной, убирающей на этаже.
— Ну вот, выходит, что мы все трое - нищие! – рассмеялась Мадлен.
Веснушчатое лицо мадемуазель де Мессернихт расцвело довольной улыбкой.
— Как хорошо, что вас поселили ко мне. Раньше со мной жила дочь графа, и это было ужасно. Эта гордячка была совершенно невыносима.
— Мне тоже кажется, что втроем нам будет хорошо, - согласилась Шарлотта.
— Я собиралась сходить за едой. Вы со мной? Если да, то поспешим – нам надо успеть до королевского обеда.
Встретив два недоумевающих взгляда, фрейлина пояснила:
— С утра король заседает в совете. Потом идет к мессе. В час дня он навещает дофину или мадам де Ментенон, иногда – мадам де Монтеспан, чтобы повидать детей. А в два король обедает – один или с королевой. А мы должны присутствовать. И скажу вам смотреть на то, как Его Величество обедает, на пустой желудок, да еще стоя, не особенно приятно. Так что лучше принять меры заранее. Кстати, - спохватилась она, - меня зовут Хильдегардой. Можно просто Хильди.
***
— Готова поклясться, что мадам де Монтеспан меня невзлюбила, - закончила пересказ своих злоключений Шарлотта, устраиваясь поудобнее посреди кровати, на которую все трое забрались, чтобы перекусить.
— А чего ты хотела? – усмехнулась Хильди. – Маркиза думает только о том, как бы вернуть любовь короля, вот только не одна она об этом мечтает. За Его Величеством бегают все дамы и девицы, от четырнадцати до шестидесяти. Особенно теперь, когда место фаворитки свободно.
— Неплохое, должно быть, место, раз она за него так цепляется, - заметила Мадлен.
