- Хорошо, - выдыхает, глядя в окно. Тоже крутит кольцо.
- Если оно тебе мешает, можешь снять.
Смотрит на меня непонимающе, потом переводит взгляд на пальцы.
- Просто непривычно, - оставляет кольцо в покое.
Мы неловко прощаемся. Я дожидаюсь, когда фигура Алисы скроется в подъезде, и называю таксисту адрес гостиницы.
На следующий день возвращаюсь в Москву. У меня много дел и не хочется их откладывать, поэтому после душа и завтрака в кафе я уезжаю в офис. Кольцо снимаю еще в машине. Не знаю, почему, но я не хочу, чтобы кто-то знал, о том, что я женился. Это желание сложно объяснить, поэтому кольцо просто опускается в карман пиджака.
Успенский не понимает моего решения все бросить и уехать.
- Ты хочешь отказаться от своей доли? Ты хочешь выйти из бизнеса?
- Нет, я просто хочу на время уехать.
- Почему? Что-то случилось?
- Устал, - я почти не вру, но не смотрю на него. – Хочу что-то изменить в своей жизни.
Он смотрит внимательно. Пытается понять.
- И что теперь будет? Кто будет всем этим заниматься?
- Ты.
- Э, нет. Я занимаюсь финансами. Мы с самого начала так договаривались.
Откидываюсь на спинку кресла. Я предвидел этот ответ.
- Тогда нам нужен кто-то на должность директора.
- Марк, ты уезжаешь и бросаешь бизнес. Мы выстраивали его годами.
- Я не бросаю бизнес, Борь. И не выхожу из него. Я по-прежнему в доле. Но временно не хочу им заниматься.
Временно… Ухмыляюсь внутренне. Я уже никогда не вернусь в этот бизнес. Но Успенскому не стоит об этом знать. И так вон паника в глазах.
- А кто будет им заниматься? – вскипает он.
- У меня есть одна кандидатура на уме.
- Какая? Кто может справиться со всем лучше тебя? Кто лучше тебя может держать этих раздолбаев в кулаке? Климов, ты просто охренел!
Действие обезболивающего начинает заканчиваться, и я морщусь, пытаясь найти удобное положение.
- Антон.
- Пфф, - фыркает Успенский. – Отлично! А главным аналитиком кто будет? Миша? Лучше сразу продай компанию и пусти нас по миру.
- Мы найдем главного аналитика. Я уже занимаюсь этим.
Боря стонет и обхватывает голову руками.
- Черт знает что! Какая шлея попала тебе под хвост, Климов?
Шлея размеров в семь сантиметров, которая сейчас отвлекает меня от важных проблем.
- Ты сошел с ума? У тебя начался кризис среднего возраста? Что?
- Можешь считать и так, Боря.
- Жениться тебе надо, Климов.
Бросаю взгляд на безымянный палец, забыв, что кольцо в кармане.
- Жена быстро спустит тебя с небес на землю.
- Как знать, - усмехаюсь. – Может, и женюсь.
- Ну и чем ты собираешься заниматься? Мутить новый бизнес?
- Нет. Я собираюсь наслаждаться жизнью.
- М? – брови Успенского взлетают вверх. – Точно спятил. Климов собирается наслаждаться жизнью. Расскажи кому-нибудь – не поверят!
Смеюсь, пытаясь отвлечься от боли.
- Ладно, хватит лирики. Надо звать Антона и разговаривать с ним.
Вот уже две недели я передаю дела нашему бывшему главному аналитику. Он с тех пор пребывает в некотором шоке, но я уверен, что справится. Хотя страх, что нет, все равно остается. За окном уже ночь, а мы все еще в офисе. Голова раскалывается так, что ее хочется оторвать. Но я не подаю вида. Никто не должен догадаться о моей болезни. Телефонный звонок отвлекает. Отвечаю, не глядя на экран.
- Привет!
Алиса. В груди становится непривычно тепло от ее голоса.
- Привет!
- Я закрыла сессию.
- Уже? – вырывается у меня.
- Я старалась.
- У меня еще есть кое-какие дела. Мне нужна еще неделя. Передать дела.
Антон изучает договора и, кажется, не слушает наш разговор.
- Окей.
- Но ты можешь приехать.
- И бесить тебя своим присутствием?
- Я начну к этому привыкать. В конце концов у тебя целое лето, чтобы бесить меня.
- Нет, давай ты закончишь свои дела и тогда я приеду. Не люблю я твою Москву.
- Хорошо. У тебя все в порядке?
- У меня – да. Как ты? Не передумал насчет лечения?
- Нет. И не собираюсь.
- Ты невыносим.
- Кто бы говорил, - хмыкаю я.
- Ладно. Позвони, как закончишь.
- Окей.
Она отключается первой. Я не спешу вернуть телефон на стол, продолжая сжимать его в ладони. Почему-то хочется улыбаться, но я сдерживаюсь. Всегда терпеть не мог, если обо мне кто-то заботился, но сейчас мне приятно, что в этом мире кому-то до моей старой задницы есть дело. Становлюсь сентиментальным. Уверен, это все из-за опухоли. Дергаю головой, избавляясь от непрошенных мыслей и возвращаюсь к Антону.
Мои дела в Москве завершены. Сегодня прилетает Алиса и я волнуюсь с самого утра, хотя не понимаю, почему. Возле офиса собираюсь привычно снять кольцо, но все-таки оставляю его на пальце. В конце концов я хотел, чтобы все считали наш брак настоящим. Поэтому пора заявить о нем открыто.
Первым кольцо замечает Макеева. Она не сводит с него глаз все совещание и на ее лице неприкрытый шок. Пусть! Мне не жалко.
- С завтрашнего дня обязанности директора будет исполнять Антон.
- Что?
- Как?
- Антон?
Игнорирую удивленные возгласы со всех сторон.
- Да, а я ухожу в отпуск. Надолго. В конце концов я не был там уже несколько лет, так что вполне заслужил.
Народ переглядывается. Успенский хмурится. Макеева злится. Отвлекаюсь на телефон.
«Я в самолете».
Набираю ответ:
«Я тебя встречу».
«Возьму такси».
Повторяю свое сообщение:
«Я тебя встречу».
Возражений больше нет. Отлично! Бросаю взгляд на часы. У меня есть еще минут тридцать в запасе. Их недостаточно, чтобы собраться с духом и проститься со всем, что я упорно выстраивал долгие годы. Компания будет существовать дальше. Я в этом уверен. Антон – толковый парень. Он не даст ей утонуть.
- Если ни у кого нет вопросов, то все свободны.
- Тебя можно поздравить? – усмехается Макеева, когда в кабинете остаемся только мы втроем: я, она и Успенский.
- С чем? – непонимающе смотрит на нее Боря.
- Наш неприкасаемый холостяк Климов женился.
- Что? – смотрит он на меня, открыв рот.
- Когда только успел?
- Недавно, - не собираюсь скрывать.
- Ты женился? – спрашивает Успенский. – Когда? Кто она? Почему не сказал?
- Так получилось, - отвечаю уклончиво, возвращаясь за свой стол.
- Кто она? Познакомишь?
Я вижу, как это задевает Макееву, но она не имеет права на претензии. Я никогда ничего ей не обещал.
- Возможно, когда-нибудь.
Успенский все еще в шоке.
- Это из-за нее ты все бросаешь?
- Нет, не из-за нее. Это только мое решение и мой выбор. Она тут не причем.
- Но кто она? – отмирает Боря. – Я ее знаю?
Она катастрофа, ворвавшаяся в мою жизнь и наплевавшая на мои правила. Самая невыносимая, самая упрямая и самая принципиальная девчонка.
Вместо ответа я только ухмыляюсь.
- Ладно, мне пора, - поднимаюсь из-за стола.
- Уже уходишь? – удивляется Макеева.
- Возможно, завтра еще заеду. Пару дней еще буду в Москве.
- А потом? – спрашивает Успенский.
Да хрен его знает, что будет потом. Нет у меня никакого «потом». И «завтра» нет. Мне надо научиться жить здесь и сейчас.
- Будет видно, - надеваю пиджак. – Все, уехал, пока.
Я выхожу из офиса и чувствую щемящую тоску. У меня никогда не было детей, но, наверное, именно это ощущают родители, когда вынуждены оставить своего ребенка. Я строил эту компанию с нуля двадцать лет. Это половина моей жизни. И в этой компании, собственно, и была моя жизнь.
Сажусь в машину. Глаза начинает щипать. Вот только разреветься осталось, Климов. Шумно втягиваю в себя воздух и нажимаю на газ. Все, никакого возврата к прошлому. Никаких сожалений. Я все делаю правильно. И не должен сомневаться ни на секунду, как не делал этого никогда.
Марк Климов никогда не сомневается в принятых решениях!
Из-за пробок я приехал поздно и вижу, как Алиса появляется в зале. Она смотрит по сторонам, вытягивая шею. На ее плече массивная сумка, а в руке рюкзачок. Наконец наши глаза встречаются. Она медлит пару мгновений и только после этого стремительно подходит.
Домой едем молча. Москва стоит в пробках. Сейчас самый час-пик. У меня снова трещит голова. Мне жарко. Открываю окно, но уличный шум раздражает еще больше.
- Блядь! – вылетает, когда я едва не влетаю в бампер впереди стоящей машины.
- Ты решил отправиться на тот свет раньше? – спрашивает недовольно Алиса.
- Просто отвлекся, - бросаю, не пытаясь скрыть злости.
- Я вполне могла бы добраться на такси.
Она не смотрит на меня, что-то без конца набирая в телефоне.
- Думаешь, у такси есть крылья и не пришлось бы стоять в пробке?
- Нет, просто не пришлось бы смотреть, как ты дергаешься. Больно?
- Что? – я поворачиваюсь к ней. Она внимательно смотрит на меня.
- Я спрашиваю – болит?
- Только давай без жалости, - отворачиваюсь.
- Это был просто вопрос. Останови возле какого-нибудь магазина.
- Зачем? – если мы не доберемся домой в ближайшее время, я взорву этот чертов город вместе с его пробками. На хрена ей магазин?
- У тебя пустой холодильник, - замечает она, снова не глядя на меня.
- Мы можем поужинать в ресторане.
Я ХОЧУ ДОМОЙ!
Алиса молчит, и я поворачиваюсь к ней, встречаясь с ее спокойным взглядом.
- Ты не в том состоянии, чтобы ходить по ресторанам.
- Да нормальное у меня состояние! – взрываюсь я. – И не надо меня все время в него тыкать.
- И орать на меня тоже не надо, - срывается Алиса.
Снова молчим.
- Я просила остановиться у магазина, - произносит она, когда мы проезжаем большой супермаркет.
- Поужинаем в ресторане, - твержу упрямо.
- Назло соседу отморожу уши. Чудесно!
- Что? – не понимаю я.
- Да ты себя в зеркало видел? На тебе лица нет. А он в ресторан собрался. Нам бы до дома доехать живыми, а ему ресторан подавай. Поешь дома, ничего с тобой не случится.
- Я терпеть не могу… - начинаю я, но девчонка тут же обрывает меня:
- Да, да, я помню. Ты терпеть не можешь есть дома и вообще не выносишь дома запах еды.
- Да, потому что потом этой едой воняет все, включая одежду, - психую я.
Блядь, да закончится эта пробка сегодня или нет? Мне уже хочется уйти пешком.
- Можно открыть окно. И вообще существуют специальные вытяжки, чтобы удалять запах из кухни. Ты слышал про такое?
Она издевается?
Бросаю на нее предупреждающий взгляд.
- Останови здесь, пожалуйста, - просит вежливо.
- Зачем?
- Доеду на такси.
Рычу, потому что больше нет сил спорить, и выискиваю глазами какой-нибудь гребанный магазин. Наконец он находится в паре кварталов. Резко заворачиваю на парковку.
- Спасибо, - благодарит она, только в ее голосе ни капли благодарности. Собираюсь выйти следом за ней. – Нет уж, я как-нибудь сама. Боюсь Ваше грозное Величество не выдержит такого скопления простых смертных.
Хлопает дверью и, ловко лавируя между припаркованными машинами, уходит в магазин, оставляя меня в полной прострации. Какого хрена она позволяет себе разговаривать со мной в таком тоне?
Но сейчас у меня совсем нет сил отчитывать ее. Мне хочется добраться до постели и лечь. Или просто лечь, что я и делаю, опускаясь лбом на сложенные на руле руки. Не думал, что это будет так. Отказываясь от лечения, мне представлялось, что мучений будет меньше. Видимо, я ошибался. Стоило кинуть в машину таблетки. Сейчас они были бы кстати.
Алисы нет долго. Я собираю в кулак силы и поднимаю голову, чтобы тут же встретиться с ней взглядом. Она стоит по ту сторону пассажирской двери и смотрит. Блядь, как долго она смотрит? Она не должна видеть мои страдания. Между ее бровей пролегла глубокая складка. Только не вздумай меня жалеть! Этого я никому и никогда не позволю!
Алиса молча кладет пакет с продуктами на заднее сиденье, после чего садится рядом, пристегивается и молчит. Я жду от нее очередной отповеди. Но она молчит. Потом поворачивается ко мне и просто произносит:
- Поехали домой.
И мы едем. Вечность! По пробкам, дворам, светофорам.
У подъезда она не дает мне забрать у нее пакет. Отбираю силой. Молчит. Но ее стиснутые зубы говорят о многом. Сейчас поднимемся в квартиру, и она выскажет мне все, что думает. Но и там Алиса продолжает молчать.
Она заходит на кухню следом за мной, просит поставить пакет у стола и бросает взгляд на подоконник. Собирается еще что-то сказать, но так и замирает с открытым ртом. Прослеживаю за ее взгляд. Цветок, блядь! Нет, не говори ничего!
Но она говорит:
- Цветок.
Молчу.
- Это… - смотрит на меня.
- Да, это твой цветок, - отвечаю раздраженно и наливаю воду из бутылки.
Молчит.
- Откуда он? Я же оставила его охране, - принимается разбирать пакет с продуктами.
- Я его забрал.
Мне неприятно в этом признаваться. Алиса бросает на меня короткий взгляд, снова хмурится.
- Ужин будет через час, - сообщает неожиданно. – Найдешь чем себя занять?
- Алиса, - вздыхаю я, собираясь как-то предотвратить катастрофу и уничтожение моей кухни.
- Закрой дверь с той стороны и просто как-то это переживи, - отвечает она спокойно. – Обещаю, все будет в лучшем виде.
Мне хочется застонать, но я настолько устал, что не могу спорить. Хрен с ней! Пусть делает что хочет, но только сегодня. Я слишком устал. Мне надо в душ, таблетку и постель.
Я лежу, вытянувшись на постели и закрыв глаза. Все мое тело напряжено и мне никак не удается его расслабить. Почка ноет, не переставая. Таблетка действует слишком медленно. Слышу неуверенный стук в дверь. Я должен встать. Не могу, но заставляю себя. Снова поднялась температура. Небольшая, но тело ломит, как при простуде. Хотя, возможно, я на самом деле простыл. Алиса не дожидается ответа от меня и открывает дверь. Останавливается на пороге.
- Ужин готов.
Ее взгляд сканирует меня. И от нее, уверен, не ускользает ни моя слабость, ни мучающая меня боль.
- Сейчас, - отвечаю недовольно и натягиваю на себя футболку. Наверное, не стоит мне разгуливать по дому полуголым. Хотя я был в своей комнате. И, кстати, не давал ей разрешения входить. И она все еще стоит там, на пороге. – Так и будешь смотреть на меня?
Дергает плечом и выходит.
На кухне горит свет. Стол накрыт. Пахнет борщом. Окно открыто на проветривание. Темнеет. Я замираю на пороге, окидывая пространство взглядом.
Алиса закатывает глаза:
- Я всего лишь готовила ужин, а не устраивала тут ядерные испытания. Но можешь надеть белые перчатки и сам проверить, как Ревизорро.
- Кто? – не понимаю я.
Она отмахивается:
- Неважно. Садись. Холодный борщ есть не очень вкусно.
Я понимаю, что совсем не хочу есть. И дело не в борще или в том, что его приготовила Алиса. Я просто не хочу есть.
- Не отравлю. Ты должен есть. Иначе не сможешь выйти дальше этой квартиры. А ты, вроде, собирался объехать мир. Хотя лучше бы сделал операцию.
- Эта тема закрыта, - бросаю коротко и сажусь за стол напротив нее. Осторожно пробую борщ. Горячо, но… вкусно. – Где ты научилась готовить?
- Мне рано пришлось заботиться о себе, - пожимает она плечами. – Папа погиб, когда мне было десять. Мама много работала. Потом болела.
Она не смотрит на меня и поэтому я могу спокойно ее разглядывать. Ей всего девятнадцать, а она уже пережила то, что не переживают люди и за всю жизнь. И она не сломалась, не пошла по наклонной и даже не потеряла способность улыбаться.
Наши глаза встречаются. Я отвожу свои.
- Что? – спрашивает Алиса. – Я не так ем?
- Нормально ты ешь, - ухмыляюсь я.
- А вот ты – не очень. Невкусно?
- Вкусно, но не хочу.
- Знаю. Но надо. Знаешь, есть такое слово? Ты уже решил, что будешь делать?
- Если оно тебе мешает, можешь снять.
Смотрит на меня непонимающе, потом переводит взгляд на пальцы.
- Просто непривычно, - оставляет кольцо в покое.
Мы неловко прощаемся. Я дожидаюсь, когда фигура Алисы скроется в подъезде, и называю таксисту адрес гостиницы.
На следующий день возвращаюсь в Москву. У меня много дел и не хочется их откладывать, поэтому после душа и завтрака в кафе я уезжаю в офис. Кольцо снимаю еще в машине. Не знаю, почему, но я не хочу, чтобы кто-то знал, о том, что я женился. Это желание сложно объяснить, поэтому кольцо просто опускается в карман пиджака.
Успенский не понимает моего решения все бросить и уехать.
- Ты хочешь отказаться от своей доли? Ты хочешь выйти из бизнеса?
- Нет, я просто хочу на время уехать.
- Почему? Что-то случилось?
- Устал, - я почти не вру, но не смотрю на него. – Хочу что-то изменить в своей жизни.
Он смотрит внимательно. Пытается понять.
- И что теперь будет? Кто будет всем этим заниматься?
- Ты.
- Э, нет. Я занимаюсь финансами. Мы с самого начала так договаривались.
Откидываюсь на спинку кресла. Я предвидел этот ответ.
- Тогда нам нужен кто-то на должность директора.
- Марк, ты уезжаешь и бросаешь бизнес. Мы выстраивали его годами.
- Я не бросаю бизнес, Борь. И не выхожу из него. Я по-прежнему в доле. Но временно не хочу им заниматься.
Временно… Ухмыляюсь внутренне. Я уже никогда не вернусь в этот бизнес. Но Успенскому не стоит об этом знать. И так вон паника в глазах.
- А кто будет им заниматься? – вскипает он.
- У меня есть одна кандидатура на уме.
- Какая? Кто может справиться со всем лучше тебя? Кто лучше тебя может держать этих раздолбаев в кулаке? Климов, ты просто охренел!
Действие обезболивающего начинает заканчиваться, и я морщусь, пытаясь найти удобное положение.
- Антон.
- Пфф, - фыркает Успенский. – Отлично! А главным аналитиком кто будет? Миша? Лучше сразу продай компанию и пусти нас по миру.
- Мы найдем главного аналитика. Я уже занимаюсь этим.
Боря стонет и обхватывает голову руками.
- Черт знает что! Какая шлея попала тебе под хвост, Климов?
Шлея размеров в семь сантиметров, которая сейчас отвлекает меня от важных проблем.
- Ты сошел с ума? У тебя начался кризис среднего возраста? Что?
- Можешь считать и так, Боря.
- Жениться тебе надо, Климов.
Бросаю взгляд на безымянный палец, забыв, что кольцо в кармане.
- Жена быстро спустит тебя с небес на землю.
- Как знать, - усмехаюсь. – Может, и женюсь.
- Ну и чем ты собираешься заниматься? Мутить новый бизнес?
- Нет. Я собираюсь наслаждаться жизнью.
- М? – брови Успенского взлетают вверх. – Точно спятил. Климов собирается наслаждаться жизнью. Расскажи кому-нибудь – не поверят!
Смеюсь, пытаясь отвлечься от боли.
- Ладно, хватит лирики. Надо звать Антона и разговаривать с ним.
Вот уже две недели я передаю дела нашему бывшему главному аналитику. Он с тех пор пребывает в некотором шоке, но я уверен, что справится. Хотя страх, что нет, все равно остается. За окном уже ночь, а мы все еще в офисе. Голова раскалывается так, что ее хочется оторвать. Но я не подаю вида. Никто не должен догадаться о моей болезни. Телефонный звонок отвлекает. Отвечаю, не глядя на экран.
- Привет!
Алиса. В груди становится непривычно тепло от ее голоса.
- Привет!
- Я закрыла сессию.
- Уже? – вырывается у меня.
- Я старалась.
- У меня еще есть кое-какие дела. Мне нужна еще неделя. Передать дела.
Антон изучает договора и, кажется, не слушает наш разговор.
- Окей.
- Но ты можешь приехать.
- И бесить тебя своим присутствием?
- Я начну к этому привыкать. В конце концов у тебя целое лето, чтобы бесить меня.
- Нет, давай ты закончишь свои дела и тогда я приеду. Не люблю я твою Москву.
- Хорошо. У тебя все в порядке?
- У меня – да. Как ты? Не передумал насчет лечения?
- Нет. И не собираюсь.
- Ты невыносим.
- Кто бы говорил, - хмыкаю я.
- Ладно. Позвони, как закончишь.
- Окей.
Она отключается первой. Я не спешу вернуть телефон на стол, продолжая сжимать его в ладони. Почему-то хочется улыбаться, но я сдерживаюсь. Всегда терпеть не мог, если обо мне кто-то заботился, но сейчас мне приятно, что в этом мире кому-то до моей старой задницы есть дело. Становлюсь сентиментальным. Уверен, это все из-за опухоли. Дергаю головой, избавляясь от непрошенных мыслей и возвращаюсь к Антону.
Мои дела в Москве завершены. Сегодня прилетает Алиса и я волнуюсь с самого утра, хотя не понимаю, почему. Возле офиса собираюсь привычно снять кольцо, но все-таки оставляю его на пальце. В конце концов я хотел, чтобы все считали наш брак настоящим. Поэтому пора заявить о нем открыто.
Первым кольцо замечает Макеева. Она не сводит с него глаз все совещание и на ее лице неприкрытый шок. Пусть! Мне не жалко.
- С завтрашнего дня обязанности директора будет исполнять Антон.
- Что?
- Как?
- Антон?
Игнорирую удивленные возгласы со всех сторон.
- Да, а я ухожу в отпуск. Надолго. В конце концов я не был там уже несколько лет, так что вполне заслужил.
Народ переглядывается. Успенский хмурится. Макеева злится. Отвлекаюсь на телефон.
«Я в самолете».
Набираю ответ:
«Я тебя встречу».
«Возьму такси».
Повторяю свое сообщение:
«Я тебя встречу».
Возражений больше нет. Отлично! Бросаю взгляд на часы. У меня есть еще минут тридцать в запасе. Их недостаточно, чтобы собраться с духом и проститься со всем, что я упорно выстраивал долгие годы. Компания будет существовать дальше. Я в этом уверен. Антон – толковый парень. Он не даст ей утонуть.
- Если ни у кого нет вопросов, то все свободны.
- Тебя можно поздравить? – усмехается Макеева, когда в кабинете остаемся только мы втроем: я, она и Успенский.
- С чем? – непонимающе смотрит на нее Боря.
- Наш неприкасаемый холостяк Климов женился.
- Что? – смотрит он на меня, открыв рот.
- Когда только успел?
- Недавно, - не собираюсь скрывать.
- Ты женился? – спрашивает Успенский. – Когда? Кто она? Почему не сказал?
- Так получилось, - отвечаю уклончиво, возвращаясь за свой стол.
- Кто она? Познакомишь?
Я вижу, как это задевает Макееву, но она не имеет права на претензии. Я никогда ничего ей не обещал.
- Возможно, когда-нибудь.
Успенский все еще в шоке.
- Это из-за нее ты все бросаешь?
- Нет, не из-за нее. Это только мое решение и мой выбор. Она тут не причем.
- Но кто она? – отмирает Боря. – Я ее знаю?
Она катастрофа, ворвавшаяся в мою жизнь и наплевавшая на мои правила. Самая невыносимая, самая упрямая и самая принципиальная девчонка.
Вместо ответа я только ухмыляюсь.
- Ладно, мне пора, - поднимаюсь из-за стола.
- Уже уходишь? – удивляется Макеева.
- Возможно, завтра еще заеду. Пару дней еще буду в Москве.
- А потом? – спрашивает Успенский.
Да хрен его знает, что будет потом. Нет у меня никакого «потом». И «завтра» нет. Мне надо научиться жить здесь и сейчас.
- Будет видно, - надеваю пиджак. – Все, уехал, пока.
Я выхожу из офиса и чувствую щемящую тоску. У меня никогда не было детей, но, наверное, именно это ощущают родители, когда вынуждены оставить своего ребенка. Я строил эту компанию с нуля двадцать лет. Это половина моей жизни. И в этой компании, собственно, и была моя жизнь.
Сажусь в машину. Глаза начинает щипать. Вот только разреветься осталось, Климов. Шумно втягиваю в себя воздух и нажимаю на газ. Все, никакого возврата к прошлому. Никаких сожалений. Я все делаю правильно. И не должен сомневаться ни на секунду, как не делал этого никогда.
Марк Климов никогда не сомневается в принятых решениях!
Из-за пробок я приехал поздно и вижу, как Алиса появляется в зале. Она смотрит по сторонам, вытягивая шею. На ее плече массивная сумка, а в руке рюкзачок. Наконец наши глаза встречаются. Она медлит пару мгновений и только после этого стремительно подходит.
Домой едем молча. Москва стоит в пробках. Сейчас самый час-пик. У меня снова трещит голова. Мне жарко. Открываю окно, но уличный шум раздражает еще больше.
- Блядь! – вылетает, когда я едва не влетаю в бампер впереди стоящей машины.
- Ты решил отправиться на тот свет раньше? – спрашивает недовольно Алиса.
- Просто отвлекся, - бросаю, не пытаясь скрыть злости.
- Я вполне могла бы добраться на такси.
Она не смотрит на меня, что-то без конца набирая в телефоне.
- Думаешь, у такси есть крылья и не пришлось бы стоять в пробке?
- Нет, просто не пришлось бы смотреть, как ты дергаешься. Больно?
- Что? – я поворачиваюсь к ней. Она внимательно смотрит на меня.
- Я спрашиваю – болит?
- Только давай без жалости, - отворачиваюсь.
- Это был просто вопрос. Останови возле какого-нибудь магазина.
- Зачем? – если мы не доберемся домой в ближайшее время, я взорву этот чертов город вместе с его пробками. На хрена ей магазин?
- У тебя пустой холодильник, - замечает она, снова не глядя на меня.
- Мы можем поужинать в ресторане.
Я ХОЧУ ДОМОЙ!
Алиса молчит, и я поворачиваюсь к ней, встречаясь с ее спокойным взглядом.
- Ты не в том состоянии, чтобы ходить по ресторанам.
- Да нормальное у меня состояние! – взрываюсь я. – И не надо меня все время в него тыкать.
- И орать на меня тоже не надо, - срывается Алиса.
Снова молчим.
- Я просила остановиться у магазина, - произносит она, когда мы проезжаем большой супермаркет.
- Поужинаем в ресторане, - твержу упрямо.
- Назло соседу отморожу уши. Чудесно!
- Что? – не понимаю я.
- Да ты себя в зеркало видел? На тебе лица нет. А он в ресторан собрался. Нам бы до дома доехать живыми, а ему ресторан подавай. Поешь дома, ничего с тобой не случится.
- Я терпеть не могу… - начинаю я, но девчонка тут же обрывает меня:
- Да, да, я помню. Ты терпеть не можешь есть дома и вообще не выносишь дома запах еды.
- Да, потому что потом этой едой воняет все, включая одежду, - психую я.
Блядь, да закончится эта пробка сегодня или нет? Мне уже хочется уйти пешком.
- Можно открыть окно. И вообще существуют специальные вытяжки, чтобы удалять запах из кухни. Ты слышал про такое?
Она издевается?
Бросаю на нее предупреждающий взгляд.
- Останови здесь, пожалуйста, - просит вежливо.
- Зачем?
- Доеду на такси.
Рычу, потому что больше нет сил спорить, и выискиваю глазами какой-нибудь гребанный магазин. Наконец он находится в паре кварталов. Резко заворачиваю на парковку.
- Спасибо, - благодарит она, только в ее голосе ни капли благодарности. Собираюсь выйти следом за ней. – Нет уж, я как-нибудь сама. Боюсь Ваше грозное Величество не выдержит такого скопления простых смертных.
Хлопает дверью и, ловко лавируя между припаркованными машинами, уходит в магазин, оставляя меня в полной прострации. Какого хрена она позволяет себе разговаривать со мной в таком тоне?
Но сейчас у меня совсем нет сил отчитывать ее. Мне хочется добраться до постели и лечь. Или просто лечь, что я и делаю, опускаясь лбом на сложенные на руле руки. Не думал, что это будет так. Отказываясь от лечения, мне представлялось, что мучений будет меньше. Видимо, я ошибался. Стоило кинуть в машину таблетки. Сейчас они были бы кстати.
Алисы нет долго. Я собираю в кулак силы и поднимаю голову, чтобы тут же встретиться с ней взглядом. Она стоит по ту сторону пассажирской двери и смотрит. Блядь, как долго она смотрит? Она не должна видеть мои страдания. Между ее бровей пролегла глубокая складка. Только не вздумай меня жалеть! Этого я никому и никогда не позволю!
Алиса молча кладет пакет с продуктами на заднее сиденье, после чего садится рядом, пристегивается и молчит. Я жду от нее очередной отповеди. Но она молчит. Потом поворачивается ко мне и просто произносит:
- Поехали домой.
И мы едем. Вечность! По пробкам, дворам, светофорам.
У подъезда она не дает мне забрать у нее пакет. Отбираю силой. Молчит. Но ее стиснутые зубы говорят о многом. Сейчас поднимемся в квартиру, и она выскажет мне все, что думает. Но и там Алиса продолжает молчать.
Она заходит на кухню следом за мной, просит поставить пакет у стола и бросает взгляд на подоконник. Собирается еще что-то сказать, но так и замирает с открытым ртом. Прослеживаю за ее взгляд. Цветок, блядь! Нет, не говори ничего!
Но она говорит:
- Цветок.
Молчу.
- Это… - смотрит на меня.
- Да, это твой цветок, - отвечаю раздраженно и наливаю воду из бутылки.
Молчит.
- Откуда он? Я же оставила его охране, - принимается разбирать пакет с продуктами.
- Я его забрал.
Мне неприятно в этом признаваться. Алиса бросает на меня короткий взгляд, снова хмурится.
- Ужин будет через час, - сообщает неожиданно. – Найдешь чем себя занять?
- Алиса, - вздыхаю я, собираясь как-то предотвратить катастрофу и уничтожение моей кухни.
- Закрой дверь с той стороны и просто как-то это переживи, - отвечает она спокойно. – Обещаю, все будет в лучшем виде.
Мне хочется застонать, но я настолько устал, что не могу спорить. Хрен с ней! Пусть делает что хочет, но только сегодня. Я слишком устал. Мне надо в душ, таблетку и постель.
Прода от 21.10.2022, 10:31
Глава 18. Планы на жизнь
Я лежу, вытянувшись на постели и закрыв глаза. Все мое тело напряжено и мне никак не удается его расслабить. Почка ноет, не переставая. Таблетка действует слишком медленно. Слышу неуверенный стук в дверь. Я должен встать. Не могу, но заставляю себя. Снова поднялась температура. Небольшая, но тело ломит, как при простуде. Хотя, возможно, я на самом деле простыл. Алиса не дожидается ответа от меня и открывает дверь. Останавливается на пороге.
- Ужин готов.
Ее взгляд сканирует меня. И от нее, уверен, не ускользает ни моя слабость, ни мучающая меня боль.
- Сейчас, - отвечаю недовольно и натягиваю на себя футболку. Наверное, не стоит мне разгуливать по дому полуголым. Хотя я был в своей комнате. И, кстати, не давал ей разрешения входить. И она все еще стоит там, на пороге. – Так и будешь смотреть на меня?
Дергает плечом и выходит.
На кухне горит свет. Стол накрыт. Пахнет борщом. Окно открыто на проветривание. Темнеет. Я замираю на пороге, окидывая пространство взглядом.
Алиса закатывает глаза:
- Я всего лишь готовила ужин, а не устраивала тут ядерные испытания. Но можешь надеть белые перчатки и сам проверить, как Ревизорро.
- Кто? – не понимаю я.
Она отмахивается:
- Неважно. Садись. Холодный борщ есть не очень вкусно.
Я понимаю, что совсем не хочу есть. И дело не в борще или в том, что его приготовила Алиса. Я просто не хочу есть.
- Не отравлю. Ты должен есть. Иначе не сможешь выйти дальше этой квартиры. А ты, вроде, собирался объехать мир. Хотя лучше бы сделал операцию.
- Эта тема закрыта, - бросаю коротко и сажусь за стол напротив нее. Осторожно пробую борщ. Горячо, но… вкусно. – Где ты научилась готовить?
- Мне рано пришлось заботиться о себе, - пожимает она плечами. – Папа погиб, когда мне было десять. Мама много работала. Потом болела.
Она не смотрит на меня и поэтому я могу спокойно ее разглядывать. Ей всего девятнадцать, а она уже пережила то, что не переживают люди и за всю жизнь. И она не сломалась, не пошла по наклонной и даже не потеряла способность улыбаться.
Наши глаза встречаются. Я отвожу свои.
- Что? – спрашивает Алиса. – Я не так ем?
- Нормально ты ешь, - ухмыляюсь я.
- А вот ты – не очень. Невкусно?
- Вкусно, но не хочу.
- Знаю. Но надо. Знаешь, есть такое слово? Ты уже решил, что будешь делать?
