Потом алхимик вколол Севену снотворное и начинал творить свои опыты, которых рыцарь не помнил. Так продолжалось несколько раз подряд. Хеалс не сопротивлялся, имитируя безразличие, а здоровяк просто таскал его туда-сюда, отпуская шутки по поводу слабой воли рыцаря, которого посадили в клетку. Хеалс по-прежнему не знал, что с ним делает Пузырёк, но всегда просыпался в камере здоровым и жутко голодным, поэтому сразу же съедал очередную порцию помоев.
Постепенно его план начал претворятся в жизнь и аристократ перестал так пристально наблюдать за хранителем. Пару раз здоровяк делал так нарочно, желая проверить, не притворяется ли Хеалс и как бы невзначай оставлял возле стола кинжал и даже метатель. Вот только Севен разгадал задумку и продолжал бездействовать, притупляя бдительность аристократа, и однажды это сработало.
В очередной раз вытащив Хеалса из камеры и бросив на стол, здоровяк просто отошел к стене и уселся в кресло с книгой. Севен и раньше замечал за ним эту особенность, львет явно любил почитать, когда алхимик возиться с пленниками.
Момент был просто идеальным и как только Пузырёк приблизился со своим шприцом, Хеалс схватил скальпель и, ухватив алхимика за шею, приставил к ней лезвие.
Пузырёк завопил, призывая на помощь, а потом рассмеялся, когда хранитель воткнул в ученого его же шприц. Тело чумазого львета обмякло, и рыцарь, продолжая удерживать у горла безумца скальпель, с оскалом посмотрел в сторону аристократа.
Львет даже не пошевелился и продолжал читать свою книгу.
– Слушай меня внимательно, – скрипучим голосом начал Хеалс, но здоровяк предостерегающе поднял палец, и хранитель заметил, как его глаза продолжают бегать по строкам.
Он продолжал читать, не взглянув на рыцаря.
Невозмутимость аристократа насторожила Хеалса, но не заставила отказаться от задуманного. Он медленно двинулся к стеклянным ящикам, не сводя взгляда с аристократа, и потащил за собой алхимика.
Уткнувшись в стену, хранитель опустился на четвереньки и, пошарив вокруг себя, нашел искомое. Его оружейный пояс с метателем, саблей и самое главное запасными батареями. Рыцарь уже давно ждал возможности вновь взять его в руки.
Позволив себе отпустить скальпель, Хеалс быстро перезарядил метатель и направил его на аристократа, продолжая прикрываться уснувшим алхимиком.
Наконец здоровяк устало вздохнул и, загнув уголок страницы, положил потрепанный томик со стершимся названием на подлокотник кресла. Его взгляд встретился с глазами рыцаря, и на лице львета появилась легкая улыбка.
– Прости за ожидание, просто очень интересный момент. Мне хотелось дочитать, прежде чем заняться тобой. Замечательное произведение. Птица упала на дно пропасти с перебитым крылом и отчаянно пыталась оттуда выкарабкаться. В итоге, она умерла от голода. Ну, а ты меня сегодня прямо радуешь. Я ждал подобной выходки всю зиму. Почти половина цикла прошла, прежде чем ты соизволил раскрыть себя вновь.
Хеалс вздрогнул от слов аристократа как от удара. Не может быть, чтобы он провел в подземелье так много времени. Но если все правда, значит, хранители не смогли найти лабораторию и скорее всего, записали рыцаря как пропавшего без вести. Значит, он тем более не имеет права на ошибку. Нужно прорваться на поверхность самостоятельно и связаться с управлением. Единственный шанс спастись и отомстить. Слишком долго он ждал этого момента, чтобы позволить здоровяку так легко с ним справиться.
Переключатель оружия быстро сменил положение с оглушения на поражение. Выстрел из метателя прожог спинку кресла, опрокинув его на пол, и аристократ едва успел увернуться от заряда, бросившись за колонну. Следующим выстрелом Севен задел край его куртки и услышал тихое ругательство.
В этот раз Хеалс не собирался допускать предыдущих ошибок и не тратил всю батарею за раз, а внимательно следил за здоровяком, чтобы предугадать его следующее движение. Аристократ был слишком быстр, но рыцарь собирался выстрелить на опережение, как только сможет определить маршрут. Только таким образом он мог победить.
– Скажи мне, на что ты надеешься, пытаясь вырваться отсюда? – спокойно поинтересовался аристократ, не собираясь подставляться под заряд. – Сейчас в поселке нет ни одного хранителя и поисковой отряд, который очень хотел найти тебя, улетел не с чем. Кроме того, за этой дверью начинается настоящий лабиринт, из переходов и тоннелей в котором бродят верные мне льветы, не уступающие тебе по способностям. Это мой город, и ты не сможешь покинуть его по своему желанию.
– А вдруг смогу? – проскрипел Хеалс, не теряя бдительности. – Ты всего лишь зазнавшийся аристократ, решивший нарушить законы кодекса. Рано или поздно тебя схватят и скорее всего, казнят, не давая возможности отправиться на рудники.
Из-за колонны вылетел жакет здоровяка, и хранитель выпустил по нему заряд, реагируя на малейшее движение. Только он просчитался и за потраченное на выстрел время, аристократ успел выскочить с другой стороны и, преодолев путь до рыцаря, вырвал у него из рук оружие.
Хеалс не мог поверить в случившееся. Он сидел на холодных плитах пола и молча смотрел на стоящего над ним здоровяка, ожидая расправы. Всего пара секунд, которые он потратил на пустой выстрел и проигрыш. Севен понимал, что не сможет совладать с противником без метателя, но все равно с вызовом поднял взгляд на стоящего перед ним львета.
– Отличная попытка, – похвалил аристократ. – Весьма похвально, что ты борешься за свою жизнь, хотя в этом нет смысла. Хочу, чтобы ты знал, я лидер одного из самых влиятельных кланов столицы, Шрайс Красный коготь и бояться ордена мне не стоит. Клану известен каждый шаг рыцарей, поэтому белоплащникам никогда не удастся захватить наши посылки и выйти на логово. Так что, надеяться тебе не на что. Умрешь здесь от очередного зелья Пузырька, а тело бросят на корм рыбам.
Хеалс больше не мог слушать здоровяка, а его откровенные слова задели самолюбие рыцаря. Раньше он ни за что бы, ни поверил, что кто-то из хранителей предаст кодекс, но сейчас все казалось вполне логичным. Стало понятно, почему пропавших рыбаков не искали, а лабораторию до сих пор никто не нашел. Севен сжал кулаки от злости и безысходности, а потом с рычанием бросился на аристократа.
Удар метателем быстро обрушился на голову рыцаря, окончательно разрушая надежды на спасение. Он повалился на плиты, закатив глаза.
После этого жизнь львета превратилась в существование. Хеалс скатился до безвольного узника для опытов, и после каждого укола алхимика постепенно утрачивал себя.
Учитывая его последнюю попытку сбежать, Пузырек больше не хотел становиться жертвой в собственной лаборатории. Поэтому перед тем как вытащить хранителя на операционный стол, чумазый кот вводил ему одно из своих усыпляющих зелий. Именно из-за них большую часть времени рыцарь проводил в беспамятстве и не представлял, сколько проходит времени между визитами алхимика в клетку. Единственное, что удавалось запомнить Хеалсу в небольшие проблески ясности, это заглатывание в рот очередной порции помоев, да скрип открывшейся двери, в которую за ним входят. И больше ничего.
Проснувшись однажды на прежнем месте, Хеалс не смог найти слепого, а спросив о судьбе рыбака у его собратьев, узнал, что тот не выдержал очередного зелья алхимика и испустил дух. Если верить словам льветов, то выходило, что перед смертью слепой исцарапал все лицо когтями и сам вскрыл себе горло. Видимо Пузырёк попытался вернуть рыбаку зрение, но вместо этого просто убил несчастного, и теперь его страдания прекратилась.
Вскоре Хеалс совсем перестал обращать внимание на окружающий мир. Жажда мести давно притупилась, как и надежда на спасение, а желание жить постепенно начало угасать. В небольшие моменты, когда разум ненадолго возвращался к рыцарю, он думал только о самоубийстве. Единственном способе вырваться из замкнутого круга плена. Только все это так и оставалось не более чем мыслями. Алхимик старался держать хранителя под контролем и не позволял ему ничего, кроме сна и еды.
Немного придя в себя в очередной раз, Хеалс увидел как железнорукий рыбак, вспорол себе вены наточенным краем жестяной миски и быстро истек кровью, прежде чем это заметил алхимик или аристократ. Так пленников осталось двое, но никому из них не было никакого дела до смерти сокамерника. В накатившем на разум безумии рыбака, ровно, как и в безразличии рыцаря, было спокойно, а реальность для них стала чем-то несуществующим.
Через пару месяцев последний рыбак умер во сне и Хеалс остался один. Сколько после этого прошло времени он не знал, но просыпаясь для того чтобы заглотить очередную порцию помоев, начал отмечать, что у него отсутствует один глаз, а половина лица оказалось словно обожжена кислотой. Но боли не было, а остальное мало заботило сломленного хранителя. У Севена даже не было сил, чтобы схватить тот же скальпель и перерезать себе горло.
Просыпаясь, когда в лаборатории отсутствовали его мучители, Хеалс тихо плакал, зачастую не понимая причину своей горести. Он уже не мечтал о спасении, и забыл, как желал смерти. К этому моменту рыцарь провел в камере пять долгих циклов.
Громкие голоса разбудили спящего львета, некогда бывшего хранителем. Он захныкал, словно маленький котёнок, желая только покоя и, привычно потянулся за миской с помоями. Но посудина оказалась пуста. Это случилось впервые. Кормёжка всегда была в камере Хеалса и он не разу не чувствовал потребность просить еду.
С трудом разлепив единственный заплывший гноем глаз, Севен повернул голову к решётке. Возле нее стояли двое высоких котов, чьи голоса его разбудили. Один из них оказался аристократом, который вытаскивал Хеалса на свет, а вот второй был ему незнаком. Одежды гостя слепили незапятнанной белизной и у Севена на глазах выступили слезы. Он не помнил, почему увидеть белый плащ так важно, но душа радовалась, а такого не случалось уже очень давно. Это было приятно.
Хеалс хотел засмеяться, только вместо этого получился противный звук, похожий на скрип и бульканье.
Аристократ и незнакомец замолчали, и обратили внимание на пленника. Здоровяк, однажды назвавший себя Шрайсом, принялся показывать на львета в камере пальцем и отчаянно жестикулировать. Его гость в ответ отрицательно качал головой, а потом аристократ просто махнул рукой и отворил решётку. Он оставил незнакомца, удалившись в свое кресло, на котором темнела жженая дыра, смутно знакомая Севену.
Дождавшись пока здоровяк усядется на стул и возьмется за книгу, гость осторожно вошел в клетку и присел рядом с почти голым льветом в грязных лохмотьях. Он внимательно осмотрел бывшего хранителя, и покачал головой, оценив общее состояние пленника.
Хеалс смотрел на незнакомца отстраненным взглядом и не понимал, зачем тот пришел. В мыслях кота боролось желание увидеть помои в своей миске и трепетная радость перед белыми одеждами, которая одновременно пугала кота. Хотелось поесть и перестать бояться. Но белый плащ был таким красивым, и рука львета осторожно потянулась к гостю.
Незнакомец удивленно вскинул бровь, наблюдая за пленником, только Хеалс так и не смог коснуться белой ткани. Он увидел, насколько грязной были пальцы, и побоялся испачкать одежду гостя. Снова стало страшно и захотелось поесть. Хеалс заглянул в миску и захныкал, не увидев помоев.
Незнакомец нахмурился и склонился над лицом Севена, заглядывая в его единственный глаз затянутый пеленой.
– Мне сказали, ты был рыцарем. Хочешь, я заберу тебя отсюда? – спокойно произнес гость.
Когда-то Хеалс действительно хотел уйти, но что означало слово «рыцарь», он уже позабыл. Что же от него хотят? Непонятно. Перед глазами вновь всплыла миска с помоями, и кот тихо захихикал, пуская слюну.
– Ты хочешь снова стать хранителем? – настойчиво спросил незнакомец, наклонившись ближе к лицу пленника.
Слово звучало странно, но Севену оно показалось очень родным, как сон и еда. Возможно даже лучше них, и поэтому вызвало волну поднявшейся в душе радости. Хеалс хотел этого «хранителя» и радостно закивал, желая получить то, что так называется.
Незнакомец улыбнулся пленнику и понялся на ноги.
– Я зайду к тебе завтра. Постарайся найти немного разума, если хочешь снова вернуться в Орден.
Гость покинул клетку, и подскочивший к решетке алхимик вновь запер ее, оставляя пленника в одиночестве. Помоев так и не появилось. Без еды Севен полежал еще некоторое время, тихонько поскуливая, а потом заснул, не зная чем еще заниматься. Он крепко проспал целую ночь, хотя под землей невозможно было отслеживать время, а открыв глаз утром, почувствовал давно забытое желание, что-то сделать.
Конечно, в первую очередь Хеалс потянулся к миске, но она снова оказалась пустой, а желание не угасало. Только у него не было цели.
Прелая солома под боком показалась жесткой, и поэтому, Севен придумал себе первую задачу. С трудом оторвавшись от пола, сначала он поднялся на четвереньки, а потом, опираясь на стену, осторожно встал на ноги. Его колени дрожали, но все же, впервые за долгое время Хеалс держался, не опираясь на руки, и радовался своему успеху как ребёнок.
Позади него раздались хлопки и, поворачиваясь, львет не удержал равновесия. Он упал на солому, больно ударившись плечом. Но Хеалс не расстроился, потому что у клетки стоял вчерашний незнакомец в своей прекрасной белоснежной одежде. Севен даже помыслил, что хотел бы хоть раз надеть точно такую же, а потом заскулил, понимая, что испачкает красоту своими грязными руками.
Позади гостя появился знакомый аристократ, и радость Хеалса сразу улетучилась. В душе колыхнулось слабое чувство ненависти к здоровяку, только пока львет не мог вспомнить, за что так сильно его не любит. Все-таки аристократ кормил его помоями и позволял спать на соломе. Он хороший, а не плохой. Хотя и очень строгий.
– Я доволен. Увиденного вполне достаточно для трезвой оценки. Мне нужно забрать этого хранителя, – произнес незнакомец холодным тоном, не терпящим возражений.
Правда аристократ все же отрицательно покачал головой и сложил руки на груди, демонстрируя собственную позицию.
– Зачем он тебе нужен? Это уже не рыцарь, а всего лишь наша игрушка, которая не умирает от испытаний зелий и очень полезна в лаборатории. Если заберешь подопытного, нам придётся вновь похищать рыбаков, а они не выдерживают больше чем один цикл.
– Я так сказал, и отменять решение не собираюсь. Решил поспорить? Не думаю. Лучше скажи, как продвигается исследование амулета? Может мне стоит забрать его с собой?
Аристократ нахмурился и с хрустом сжал кулаки, словно собирался уничтожить незнакомого Хеалсу кота прямо здесь и Севен затрясся, испугавшись за его жизнь. Но через пару секунд здоровяк успокоился и с вызовом посмотрел на львета в белом.
– Мы сами разгадаем секрет этого артефакта, без помощи ваших специалистов. Я намерен дорого продать тебе результаты работы, а что касается пленника, можешь его забрать. Только запомни, что в этом городе везде мои подчиненные, а не твои и не стоит вести себя как хозяин.
– Хорошо, как тебе будет угодно. Надеюсь с амулетом удастся разобраться быстро. Твои льветы вынесут Хеалса наружу или позвать моих?
Постепенно его план начал претворятся в жизнь и аристократ перестал так пристально наблюдать за хранителем. Пару раз здоровяк делал так нарочно, желая проверить, не притворяется ли Хеалс и как бы невзначай оставлял возле стола кинжал и даже метатель. Вот только Севен разгадал задумку и продолжал бездействовать, притупляя бдительность аристократа, и однажды это сработало.
В очередной раз вытащив Хеалса из камеры и бросив на стол, здоровяк просто отошел к стене и уселся в кресло с книгой. Севен и раньше замечал за ним эту особенность, львет явно любил почитать, когда алхимик возиться с пленниками.
Момент был просто идеальным и как только Пузырёк приблизился со своим шприцом, Хеалс схватил скальпель и, ухватив алхимика за шею, приставил к ней лезвие.
Пузырёк завопил, призывая на помощь, а потом рассмеялся, когда хранитель воткнул в ученого его же шприц. Тело чумазого львета обмякло, и рыцарь, продолжая удерживать у горла безумца скальпель, с оскалом посмотрел в сторону аристократа.
Львет даже не пошевелился и продолжал читать свою книгу.
– Слушай меня внимательно, – скрипучим голосом начал Хеалс, но здоровяк предостерегающе поднял палец, и хранитель заметил, как его глаза продолжают бегать по строкам.
Он продолжал читать, не взглянув на рыцаря.
Невозмутимость аристократа насторожила Хеалса, но не заставила отказаться от задуманного. Он медленно двинулся к стеклянным ящикам, не сводя взгляда с аристократа, и потащил за собой алхимика.
Уткнувшись в стену, хранитель опустился на четвереньки и, пошарив вокруг себя, нашел искомое. Его оружейный пояс с метателем, саблей и самое главное запасными батареями. Рыцарь уже давно ждал возможности вновь взять его в руки.
Позволив себе отпустить скальпель, Хеалс быстро перезарядил метатель и направил его на аристократа, продолжая прикрываться уснувшим алхимиком.
Наконец здоровяк устало вздохнул и, загнув уголок страницы, положил потрепанный томик со стершимся названием на подлокотник кресла. Его взгляд встретился с глазами рыцаря, и на лице львета появилась легкая улыбка.
– Прости за ожидание, просто очень интересный момент. Мне хотелось дочитать, прежде чем заняться тобой. Замечательное произведение. Птица упала на дно пропасти с перебитым крылом и отчаянно пыталась оттуда выкарабкаться. В итоге, она умерла от голода. Ну, а ты меня сегодня прямо радуешь. Я ждал подобной выходки всю зиму. Почти половина цикла прошла, прежде чем ты соизволил раскрыть себя вновь.
Хеалс вздрогнул от слов аристократа как от удара. Не может быть, чтобы он провел в подземелье так много времени. Но если все правда, значит, хранители не смогли найти лабораторию и скорее всего, записали рыцаря как пропавшего без вести. Значит, он тем более не имеет права на ошибку. Нужно прорваться на поверхность самостоятельно и связаться с управлением. Единственный шанс спастись и отомстить. Слишком долго он ждал этого момента, чтобы позволить здоровяку так легко с ним справиться.
Переключатель оружия быстро сменил положение с оглушения на поражение. Выстрел из метателя прожог спинку кресла, опрокинув его на пол, и аристократ едва успел увернуться от заряда, бросившись за колонну. Следующим выстрелом Севен задел край его куртки и услышал тихое ругательство.
В этот раз Хеалс не собирался допускать предыдущих ошибок и не тратил всю батарею за раз, а внимательно следил за здоровяком, чтобы предугадать его следующее движение. Аристократ был слишком быстр, но рыцарь собирался выстрелить на опережение, как только сможет определить маршрут. Только таким образом он мог победить.
– Скажи мне, на что ты надеешься, пытаясь вырваться отсюда? – спокойно поинтересовался аристократ, не собираясь подставляться под заряд. – Сейчас в поселке нет ни одного хранителя и поисковой отряд, который очень хотел найти тебя, улетел не с чем. Кроме того, за этой дверью начинается настоящий лабиринт, из переходов и тоннелей в котором бродят верные мне льветы, не уступающие тебе по способностям. Это мой город, и ты не сможешь покинуть его по своему желанию.
– А вдруг смогу? – проскрипел Хеалс, не теряя бдительности. – Ты всего лишь зазнавшийся аристократ, решивший нарушить законы кодекса. Рано или поздно тебя схватят и скорее всего, казнят, не давая возможности отправиться на рудники.
Из-за колонны вылетел жакет здоровяка, и хранитель выпустил по нему заряд, реагируя на малейшее движение. Только он просчитался и за потраченное на выстрел время, аристократ успел выскочить с другой стороны и, преодолев путь до рыцаря, вырвал у него из рук оружие.
Хеалс не мог поверить в случившееся. Он сидел на холодных плитах пола и молча смотрел на стоящего над ним здоровяка, ожидая расправы. Всего пара секунд, которые он потратил на пустой выстрел и проигрыш. Севен понимал, что не сможет совладать с противником без метателя, но все равно с вызовом поднял взгляд на стоящего перед ним львета.
– Отличная попытка, – похвалил аристократ. – Весьма похвально, что ты борешься за свою жизнь, хотя в этом нет смысла. Хочу, чтобы ты знал, я лидер одного из самых влиятельных кланов столицы, Шрайс Красный коготь и бояться ордена мне не стоит. Клану известен каждый шаг рыцарей, поэтому белоплащникам никогда не удастся захватить наши посылки и выйти на логово. Так что, надеяться тебе не на что. Умрешь здесь от очередного зелья Пузырька, а тело бросят на корм рыбам.
Хеалс больше не мог слушать здоровяка, а его откровенные слова задели самолюбие рыцаря. Раньше он ни за что бы, ни поверил, что кто-то из хранителей предаст кодекс, но сейчас все казалось вполне логичным. Стало понятно, почему пропавших рыбаков не искали, а лабораторию до сих пор никто не нашел. Севен сжал кулаки от злости и безысходности, а потом с рычанием бросился на аристократа.
Удар метателем быстро обрушился на голову рыцаря, окончательно разрушая надежды на спасение. Он повалился на плиты, закатив глаза.
После этого жизнь львета превратилась в существование. Хеалс скатился до безвольного узника для опытов, и после каждого укола алхимика постепенно утрачивал себя.
Учитывая его последнюю попытку сбежать, Пузырек больше не хотел становиться жертвой в собственной лаборатории. Поэтому перед тем как вытащить хранителя на операционный стол, чумазый кот вводил ему одно из своих усыпляющих зелий. Именно из-за них большую часть времени рыцарь проводил в беспамятстве и не представлял, сколько проходит времени между визитами алхимика в клетку. Единственное, что удавалось запомнить Хеалсу в небольшие проблески ясности, это заглатывание в рот очередной порции помоев, да скрип открывшейся двери, в которую за ним входят. И больше ничего.
Проснувшись однажды на прежнем месте, Хеалс не смог найти слепого, а спросив о судьбе рыбака у его собратьев, узнал, что тот не выдержал очередного зелья алхимика и испустил дух. Если верить словам льветов, то выходило, что перед смертью слепой исцарапал все лицо когтями и сам вскрыл себе горло. Видимо Пузырёк попытался вернуть рыбаку зрение, но вместо этого просто убил несчастного, и теперь его страдания прекратилась.
Вскоре Хеалс совсем перестал обращать внимание на окружающий мир. Жажда мести давно притупилась, как и надежда на спасение, а желание жить постепенно начало угасать. В небольшие моменты, когда разум ненадолго возвращался к рыцарю, он думал только о самоубийстве. Единственном способе вырваться из замкнутого круга плена. Только все это так и оставалось не более чем мыслями. Алхимик старался держать хранителя под контролем и не позволял ему ничего, кроме сна и еды.
Немного придя в себя в очередной раз, Хеалс увидел как железнорукий рыбак, вспорол себе вены наточенным краем жестяной миски и быстро истек кровью, прежде чем это заметил алхимик или аристократ. Так пленников осталось двое, но никому из них не было никакого дела до смерти сокамерника. В накатившем на разум безумии рыбака, ровно, как и в безразличии рыцаря, было спокойно, а реальность для них стала чем-то несуществующим.
Через пару месяцев последний рыбак умер во сне и Хеалс остался один. Сколько после этого прошло времени он не знал, но просыпаясь для того чтобы заглотить очередную порцию помоев, начал отмечать, что у него отсутствует один глаз, а половина лица оказалось словно обожжена кислотой. Но боли не было, а остальное мало заботило сломленного хранителя. У Севена даже не было сил, чтобы схватить тот же скальпель и перерезать себе горло.
Просыпаясь, когда в лаборатории отсутствовали его мучители, Хеалс тихо плакал, зачастую не понимая причину своей горести. Он уже не мечтал о спасении, и забыл, как желал смерти. К этому моменту рыцарь провел в камере пять долгих циклов.
***
Громкие голоса разбудили спящего львета, некогда бывшего хранителем. Он захныкал, словно маленький котёнок, желая только покоя и, привычно потянулся за миской с помоями. Но посудина оказалась пуста. Это случилось впервые. Кормёжка всегда была в камере Хеалса и он не разу не чувствовал потребность просить еду.
С трудом разлепив единственный заплывший гноем глаз, Севен повернул голову к решётке. Возле нее стояли двое высоких котов, чьи голоса его разбудили. Один из них оказался аристократом, который вытаскивал Хеалса на свет, а вот второй был ему незнаком. Одежды гостя слепили незапятнанной белизной и у Севена на глазах выступили слезы. Он не помнил, почему увидеть белый плащ так важно, но душа радовалась, а такого не случалось уже очень давно. Это было приятно.
Хеалс хотел засмеяться, только вместо этого получился противный звук, похожий на скрип и бульканье.
Аристократ и незнакомец замолчали, и обратили внимание на пленника. Здоровяк, однажды назвавший себя Шрайсом, принялся показывать на львета в камере пальцем и отчаянно жестикулировать. Его гость в ответ отрицательно качал головой, а потом аристократ просто махнул рукой и отворил решётку. Он оставил незнакомца, удалившись в свое кресло, на котором темнела жженая дыра, смутно знакомая Севену.
Дождавшись пока здоровяк усядется на стул и возьмется за книгу, гость осторожно вошел в клетку и присел рядом с почти голым льветом в грязных лохмотьях. Он внимательно осмотрел бывшего хранителя, и покачал головой, оценив общее состояние пленника.
Хеалс смотрел на незнакомца отстраненным взглядом и не понимал, зачем тот пришел. В мыслях кота боролось желание увидеть помои в своей миске и трепетная радость перед белыми одеждами, которая одновременно пугала кота. Хотелось поесть и перестать бояться. Но белый плащ был таким красивым, и рука львета осторожно потянулась к гостю.
Незнакомец удивленно вскинул бровь, наблюдая за пленником, только Хеалс так и не смог коснуться белой ткани. Он увидел, насколько грязной были пальцы, и побоялся испачкать одежду гостя. Снова стало страшно и захотелось поесть. Хеалс заглянул в миску и захныкал, не увидев помоев.
Незнакомец нахмурился и склонился над лицом Севена, заглядывая в его единственный глаз затянутый пеленой.
– Мне сказали, ты был рыцарем. Хочешь, я заберу тебя отсюда? – спокойно произнес гость.
Когда-то Хеалс действительно хотел уйти, но что означало слово «рыцарь», он уже позабыл. Что же от него хотят? Непонятно. Перед глазами вновь всплыла миска с помоями, и кот тихо захихикал, пуская слюну.
– Ты хочешь снова стать хранителем? – настойчиво спросил незнакомец, наклонившись ближе к лицу пленника.
Слово звучало странно, но Севену оно показалось очень родным, как сон и еда. Возможно даже лучше них, и поэтому вызвало волну поднявшейся в душе радости. Хеалс хотел этого «хранителя» и радостно закивал, желая получить то, что так называется.
Незнакомец улыбнулся пленнику и понялся на ноги.
– Я зайду к тебе завтра. Постарайся найти немного разума, если хочешь снова вернуться в Орден.
Гость покинул клетку, и подскочивший к решетке алхимик вновь запер ее, оставляя пленника в одиночестве. Помоев так и не появилось. Без еды Севен полежал еще некоторое время, тихонько поскуливая, а потом заснул, не зная чем еще заниматься. Он крепко проспал целую ночь, хотя под землей невозможно было отслеживать время, а открыв глаз утром, почувствовал давно забытое желание, что-то сделать.
Конечно, в первую очередь Хеалс потянулся к миске, но она снова оказалась пустой, а желание не угасало. Только у него не было цели.
Прелая солома под боком показалась жесткой, и поэтому, Севен придумал себе первую задачу. С трудом оторвавшись от пола, сначала он поднялся на четвереньки, а потом, опираясь на стену, осторожно встал на ноги. Его колени дрожали, но все же, впервые за долгое время Хеалс держался, не опираясь на руки, и радовался своему успеху как ребёнок.
Позади него раздались хлопки и, поворачиваясь, львет не удержал равновесия. Он упал на солому, больно ударившись плечом. Но Хеалс не расстроился, потому что у клетки стоял вчерашний незнакомец в своей прекрасной белоснежной одежде. Севен даже помыслил, что хотел бы хоть раз надеть точно такую же, а потом заскулил, понимая, что испачкает красоту своими грязными руками.
Позади гостя появился знакомый аристократ, и радость Хеалса сразу улетучилась. В душе колыхнулось слабое чувство ненависти к здоровяку, только пока львет не мог вспомнить, за что так сильно его не любит. Все-таки аристократ кормил его помоями и позволял спать на соломе. Он хороший, а не плохой. Хотя и очень строгий.
– Я доволен. Увиденного вполне достаточно для трезвой оценки. Мне нужно забрать этого хранителя, – произнес незнакомец холодным тоном, не терпящим возражений.
Правда аристократ все же отрицательно покачал головой и сложил руки на груди, демонстрируя собственную позицию.
– Зачем он тебе нужен? Это уже не рыцарь, а всего лишь наша игрушка, которая не умирает от испытаний зелий и очень полезна в лаборатории. Если заберешь подопытного, нам придётся вновь похищать рыбаков, а они не выдерживают больше чем один цикл.
– Я так сказал, и отменять решение не собираюсь. Решил поспорить? Не думаю. Лучше скажи, как продвигается исследование амулета? Может мне стоит забрать его с собой?
Аристократ нахмурился и с хрустом сжал кулаки, словно собирался уничтожить незнакомого Хеалсу кота прямо здесь и Севен затрясся, испугавшись за его жизнь. Но через пару секунд здоровяк успокоился и с вызовом посмотрел на львета в белом.
– Мы сами разгадаем секрет этого артефакта, без помощи ваших специалистов. Я намерен дорого продать тебе результаты работы, а что касается пленника, можешь его забрать. Только запомни, что в этом городе везде мои подчиненные, а не твои и не стоит вести себя как хозяин.
– Хорошо, как тебе будет угодно. Надеюсь с амулетом удастся разобраться быстро. Твои льветы вынесут Хеалса наружу или позвать моих?
