— Марат!..— услышал он короткое и тихое в спину, обернулся.
— Что-то происходит в городе,— нехотя выдавливая из себя слова, продолжил Андрей,— чувствуешь?
— К Натанычу новый боец прибыл,— кивнул Марат, снова разворачиваясь к собеседнику всем телом.— Она рангом повыше, чем Луций.
— Она? — Андрей скривился.
— Она,— согласился Марат,— помнится, ты с ней пересекался века три назад.
— Это та самая сучка? — кулаки сжались в карманах.
— Только ей не скажи, если встретитесь… Раньше тебе такое даже нравилось…— рассмеялся Марат,— с той поры она стала сильнее. Боюсь, не простит…
— Похер…
— Теперь не похер, Андрюш,— разделяя слова прошипел Марат,— теперь есть Таня, забыл?
— Помню,— Андрей встряхнулся от подступившего холода,— я выпил чашу, Марат. Всю…
Тот вдруг выпрямился, как доска.
— Зачем?
— Не знаю, мне будто затуманило разум,— Андрей вздохнул и, выпростав руки из карманов, потёр лицо.— Не знаю теперь, как быть…
Марат помолчал, размышляя.
— Девочку нашли, читал? — вяло продолжил Андрей.— Задушили, говорят…
— Читал,— коротко кивнул Марат.— На то есть следователи, Андрей, понял?
— Да,— кивнул тот, плечи опустились, словно бы лишившись всякой воли.
— Посиди дома,— наконец выдал Марат,— может, отпуск возьмёшь?
— Не хочу… Так только хуже…
— Думаю, вам стоит ненадолго расстаться. Таня — молодец, она поймёт, если объяснишь…
— А ты? — Андрей поднял глаза на собеседника.
— А я буду действовать по обстоятельствам.
Андрей вздохнул и поднял лицо к тёмному небу.
— Поэтому Пробуждённым нельзя связывать себя обязательствами,— услышал он назидательное. Закрыл глаза. Нельзя…
— Я тебе уже говорил: ты всегда будешь знать больше и видеть дальше.
— Я не хочу сделать ей больно,— тихо проговорил Андрей.
— Вот и не делай. Поступи разумно: отойди от неё. На время…
— Хотел бы, но не могу… их век так короток…
— Тогда решай сам, а лучше дай ей самой это право…
— Да,— Андрей зажмурился, снова открыл глаза,— ты прав.
— Бывай,— Марат протянул руку,— держи меня в курсе…
Андрей пожал протянутую ладонь, и в следующим миг Марат исчез, словно и не был. Хорошо, что здесь нет видеонаблюдения. Вернее, оно было, но «добрые» люди сбили камеры.
Надо поговорить с Таней.
Дорога домой лежала через заброшенный парк. Редкие фонари освещали лишь тропинку вдоль трасс, дорожки же внутри парка оставались в полумраке. И, обозначая начало летнего периода, на разбитых скамейках, прикрываясь сумерками, собирались группами студенты.
Андрей не спеша шёл по кратчайшей из дорожек к дому. Он без происшествий миновал первую группу. Не торопясь, закурил очередную сигарету. Вот и ещё одна гомонящая разгульная, дышащая перегаром компания.
— Эй, мужик, сигаретки не найдётся? — услышал он справа, и от колыхающейся тени отделились три фигуры. А ведь определённо не сигарета им нужна. Тут даже особого чутья не надо. Что-то поменялось в городе. Марат это чувствует; чувствуют и люди, только по-своему. Стали злее, беспринципнее.
— Не курю,— затягиваясь, зло улыбнулся Андрей в заслонённое темнотой лицо перед собой. Тот, что стоял впереди, протянул руку, чтобы взять окурок из пальцев.
«Et accipies sanguinem ejus theloneo16».
Андрей левой рукой перехватил чужое запястье, а правой воткнул горящий окурок в шею под подбородком человека напротив. Последовал воющий крик. Слева и справа надвинулись тени.
«Et accipies sanguinem ejus theloneo».
«Прости, Танюш».
От кулаков слева и справа он успел уклониться. Тихим шорохом пробежал проказник-ветер по растущим по обе стороны аллеи деревьям. Послышался звон разбитой стеклянной бутылки. Всё серьёзно.
Надвинулись ещё тени. Сколько их? И чутье подсказывает — восемь. «ВОСЕМЬ» И зверь довольно щурится. Окружила мешанина из тел — жарких, дышащих злобой. Не уйти.
«ИМ — НЕ УЙТИ!». Удар задел по плечу, разворачивая всё тело, и сзади крепко обхватили чьи-то руки. Все восемь молчали, словно по сговору, было слышно только жаркое, тяжёлое дыхание разгорячённых глоток.
Но вот кто-то из них вскрикнул от боли. А на шею уже накинули то ли шнурок, то ли шарф, надавили, тесня дыхание. Андрей обхватил руками голову стоящего сзади, сколько мог дотянуться. Давление ослабло, снова давая вздохнуть. Разрывая кожу, пробираясь под ребра, почти рядом с животом воткнулись стеклянные грани разбитой бутылки. Чужие руки уже шарили по карманам, вытягивая всё подряд: бумажник, какую-то мелочь, телефон. Андрей опрокинулся назад, опираясь на нападающего, толкнул ногами вперёд наугад. Попал. Тот, с «розочкой», повалился на асфальт, и там на него накинулся кусок рычащей мглы. Нападающие растерялись от неожиданной подмоги, не понимая, что такое металось сейчас между ними. Обездвижив одного, кусок темноты прыгнул на второго, и тот завизжал, когда в тело вошли огромные когти. Крики, запах крови и полное непонимание ситуации, когда они в большинстве начали проседать в преимуществе, ввели в ступор остальных.
Только тот, что сзади, продолжал давить на шею. Андрей мазнул ногтями по его уху, одновременно сделав последнюю попытку ударить его затылком в лицо. Хватка ослабла окончательно, а мгла прыгнула на него, оставив свою последнюю жертву скулить на асфальте.
— Мля!..— завыл один из оставшихся и побежал. Следом, потеряв всякий запал, двинулись ещё двое, унося с собой деньги, телефон и всё, что вытащили из карманов.
Андрей упал на колени, восстанавливая дыхание. Кот, утробно урча, поднял спину коромыслом, становясь между жертвой и нападавшими, раздуваясь в нечто большое и чёрное. На земле стонали трое, ещё двое топтались рядом, не смея подойти. Кто-то из них поднял с земли огромный дрын и, выставив его перед собой, как пику, встал напротив чудовища, обнажившего клыки.
— Это, сука, что такое? — прохрипел он в темноту. Андрей поднялся, провёл руками по бокам. Слева прореха в куртке, а под ней футболка, влажная и липкая.
— Твой бестолковый конец,— зло выплюнул он, покачиваясь. И второй из оставшихся побежал тоже. Наконец и последний не выдержал накала эмоций. В темноте раздались его удаляющиеся проклятья в адрес неудавшейся жертвы.
— Мля,— выдохнул Андрей, пробуя рану рукой,— какого хера так поздно? Развоплощу тебя, бесполезная тварь,— зашипел он на кота. Тот промолчал, рыча, обошёл стонущих жертв. Голова качнула тело, хотя в темноте стало казаться, что всё вокруг движется в такт.
И мысль, что надо позвонить Тане. Хлопнул себя по карману. Телефон же вытащили. Ублюдки…
— Эй, утырок, телефон есть у тебя? — прохрипел Андрей, падая на колени рядом с одним из бандитов. Поискал в карманах, несмотря на слабые протесты. Нашёл: маленький такой, кнопочный. Разблокировал. Набрал знакомый номер. Долгое время раздавались долгие гудки.
«Да?».
— Тань… Это Андрей…
«Что?».
— Я к себе пойду… на квартиру…
«Что случилось?» — голос обеспокоенный. Нечестно с ней так. Несправедливо.
— Да, так… Случилось…
«Мне приехать?» — Андрей подумал. «Дай ей это право».
— Да, бинты прихвати. Много. И перекись… Ты зашивать умеешь же…— о чём это он, она же в морге работает. Конечно, умеет.
«О, боже…». Теперь придумает себе невесть чего.
— Порезался на производстве, ничего страшного…
«Хорошо, скоро буду…». Андрей нажал кнопку сброса вызова. Стёр телефон из журнала вызовов. Она — умничка.
— На, недотырок,— сунул телефон в потную ладонь. Поднялся. А влажное пятно всё больше.
— Чёрт,— прижал рану рукой. Дотянуть бы до дома. До набережной ближе, чем до Таниной квартиры. И пошёл, покачиваясь, в сторону дома. Кот, осознав, что доесть добычу ему не дадут, засеменил следом.
После удачного опыта на кладбище хотелось снова пробовать вызвать… а кого, собственно? Вениамин, теперь уже увенчанный славой чёрный маг, и сам не знал. Но тот раз ему сильно понравился. Анька, правда, потом в глаза не смотрела целую неделю. А Кулаков вообще загулял. Не беда. Можно найти ещё кого-то. Главное, что удалось дотянуться до запретного. А это самое запретное оказалось не такое уж страшное. Даже волнующее, желанное…
Сегодня обряд Вениамин решил провести в заброшенном здании недостроя неподалёку от собственного дома. Еле уговорил Аньку, а Кулака вытряхнул из пропитанной перегаром квартиры. Не оставляла мысль, что можно, всё-таки можно вырвать для себя кусок счастливой жизни.
Новоиспечённые последователи Кротов-культа прибыли на место, когда улицы уже обезлюдели, а по дорогам катались только машины постовой службы, выискивая смутьянов. Засыпанный ветошью пол и характерный запах аммиака вызвал в Вениамине лёгкое отвращение, но и оно не могло прервать его стремления дотянуться до запрещённого.
Анька куталась в огромную, не по размеру, толстовку.
— Вень, зачем? — проныла она, оглядывая приготовленный реквизит,— да ну его…
— Сегодня всё будет по-другому,— успокоил Венька подругу. Кулак только шмыгал раскисшим носом.
В свете фонаря предводитель тщательно нарисовал пентаграмму, написал нужные слова на латыни, расставил свечи и зажёг их от спички. Зажигалка здесь не подходит. Поднялся. Дурацкую чёрную мантию в этот раз решил не одевать. Только мешает. Сложил руки в нужную фигуру и запел. Анька молча встала у круга и воздела глаза к потолку в мерзких протечках. Подтянулся и Кулак, всё ещё шмыгая носом. Тоже молчал, только сверлил взглядом освещённый круг в центре звезды.
Все молча протянули руки, чтобы Венька смог царапнуть их чёрным керамбитом.
И, как и в прошлый раз, сначала ничего не происходило, а затем тени вокруг сгустились, заплясали по стенам в безумном танце. Вениамин только открыл глаза и тотчас закрыл их снова. Анька попискивала рядом. Не время бояться.
Как и в прошлый раз, раздался женский смех. Высокий, мелодичный. Самозваный чёрный маг почувствовал, как по руке скользит что-то холодное, как чешуя, вздрогнул и открыл глаза.
Тени на грубо сложенных из блоков стенах плясали в такт дыханию, и даже показалось, что различимы обнажённые фигуры в этих тенях. Чье-то жаркое дыхание коснулось шеи. Венька дёрнулся снова, и опять женский смех начал гулять от стены к стене.
— Вень…— Анька задрожала, глядя на товарища умоляющим взглядом.
Вениамин и сам вдруг испугался. Похоти в этот раз не испытывал, зато страх наполнил всё его существо. Он хотел спросить, каково имя того создания, что снизошло до незадачливых призывателей, но вместо этого выдавил из себя:
— Чего ты хочешь?
«Дитя…» — прошептал женский голос, плавая по комнате.
— Вень…— Анька сейчас отступит, нет, нельзя! А Кулак просто встал в ступор, вперив взгляд прямо перед собой. Пыль с пола, поднимаясь вверх в очерченном круге, рисовала женские формы.
«Милое дитя…— кровь из пореза текла всё сильнее,— ты даёшь мне сил…».
Венька сглотнул сухой глоткой. Анька так сильно побледнела, что сейчас того и гляди упадёт в обморок. Запястье сплошь покрыто кровяными каплями.
— Чего… ты… хочешь…— снова выдохнул Венька. Ведь другое хотел спросить. Отчего язык такой неповоротливый, а в голове крутится один-единственный вопрос.
«Хочу пить…— и в круге, едва видная, сформировалась женская фигура,— напои меня…».
И Венька помимо воли протянул руку в круг. Кровь текла, но капли испарялись прямо в воздухе. Кулаков побледнел и покачивался в такт дыханию. Венька поднял глаза на подругу. Внезапно до него дошло, что не он вызвал демоницу, а она — его. И теперь она его не отпустит. Никого из них…
— Чего ты хочешь? — уже по своей воле спросил призыватель, покоряясь судьбе.
«Другое дело…— рассмеялись стены,— совсем другое…».
И в этот момент Анька, выдохнув, повалилась на пол, задев ногой одну из свечей и пентаграмму. Всё смешалось, тени перестали кружить, и Венька почувствовал, как его отпустило. Всего-то!.. Надо нарушить начертанное, и волшебство развеется. Хотя какое к чёрту волшебство?.. Словно душу продал.
Венька присел возле подруги.
— Может, скорую? — сонно спросил Кулак, отступая назад.
— Нет,— Венька решительно потряс Аньку за плечо,— с ума сошёл? Как мы это объясним?
Одно было отчего-то ясно: дело не закончилось. Она снова потребует групповой жертвы. И Кулак, похоже, тоже это понимал. Все угодили в ловушку, и завлёк их туда он, Венька. Непонятно было только, чего именно она хочет. Но скоро станет ясно и это.
Таня приехала спустя час. За это время Андрей успел провалиться в полусон, сидя на старом диване в своей квартире и прижимая руку с полотенцем к ране, и снова пробудиться от звука вращающегося в замке ключа.
Таня вошла быстро, одним взглядом окинула комнату и сразу подсела к дивану. Молча отодвинула руку с пропитавшемся кровью полотенцем.
— Что случилось? — по-деловому спросила она, раскладывая привезённый инструментарий.
Андрей только скосил на неё глаза и улыбнулся. В голове снова стучал зов, только вот идти не было ни сил, ни желания. Зов туманил мысли, окрашивал всё в сизый цвет. И вот Таня пришла… Она одна выделяется тёплым силуэтом.
— Тань…
— Что? — женщина осторожно приподняла футболку, оглядела рану.— Не страшно, внутренние органы не задеты.
— Тань…
— Что? — и она подняла глаза на лицо. Какое счастье, что она есть.
— Прости…
Таня смутилась и начала обрабатывать рану.
— Я должен был тебе сказать…— прошипел Андрей, когда дезинфицирующий раствор полился на бок,— ещё вчера…
— Что?
— Та чаша…
— С кровью?
— Да… это вроде как…— стиснул зубы, пережидая, пока Таня закончит промывать рваные края.
— Вроде как обряд…
— Что за обряд? — её руки скоро стягивали края раны, накладывали повязку.
— Она бросила мне вызов…— прошептал Андрей, покачивая головой на спинке дивана. Таня с сомнением взглянула на пациента. Похоже, головой тоже ударился.— И я его принял…
— Какой ещё вызов? И кто она?
— Я думал — показалось… не знал, что она в городе…
— Кто она? — Таня нахмурилась.
— Не знаю, как её зовут сейчас…
— Сейчас? — удивилась женщина.
— Теперь может случаться странное. Там, где она, всё время происходит чертовщина…— усмехнулся Андрей.
— Что? Больше, чем обычно?
— Гораздо…
— То, что ты говоришь…— Таня тщательно подбирала слова,— звучит как бред. Головой не ударялся?
— Нет… Я просто хотел сказать…— рука нашла её пальцы, сжала,— не пугайся ничего, хорошо? Меня не пугайся…
Таня подумала немного.
— Что значит «принять вызов»?
— Для неё это как игра…— Андрей зажмурился. Стоит ли рассказывать? — Она — искусный игрок….
— Это навредит тебе? — с беспокойством спросила Таня.— Я могу помочь?
— Ты?..— А мир вокруг слоится на пласты, и в просветы между бытием — лазоревые всплески эфира.— Можешь… Если не испугаешься…
Таня фыркнула. Ещё чего!.. Бояться можно, но нельзя давать страху парализовать себя, это она за прошедшие пару лет хорошо уяснила.
— Я взяла кольцо, помнишь? — усмехнулась женщина и прижалась к боку.
— Ты в любой момент можешь его вернуть…
— Пока не хочу,— вздохнула Таня,— мы, женщины, любим всяких чудовищ… пожалеть там, погладить…
— Что-то происходит в городе,— нехотя выдавливая из себя слова, продолжил Андрей,— чувствуешь?
— К Натанычу новый боец прибыл,— кивнул Марат, снова разворачиваясь к собеседнику всем телом.— Она рангом повыше, чем Луций.
— Она? — Андрей скривился.
— Она,— согласился Марат,— помнится, ты с ней пересекался века три назад.
— Это та самая сучка? — кулаки сжались в карманах.
— Только ей не скажи, если встретитесь… Раньше тебе такое даже нравилось…— рассмеялся Марат,— с той поры она стала сильнее. Боюсь, не простит…
— Похер…
— Теперь не похер, Андрюш,— разделяя слова прошипел Марат,— теперь есть Таня, забыл?
— Помню,— Андрей встряхнулся от подступившего холода,— я выпил чашу, Марат. Всю…
Тот вдруг выпрямился, как доска.
— Зачем?
— Не знаю, мне будто затуманило разум,— Андрей вздохнул и, выпростав руки из карманов, потёр лицо.— Не знаю теперь, как быть…
Марат помолчал, размышляя.
— Девочку нашли, читал? — вяло продолжил Андрей.— Задушили, говорят…
— Читал,— коротко кивнул Марат.— На то есть следователи, Андрей, понял?
— Да,— кивнул тот, плечи опустились, словно бы лишившись всякой воли.
— Посиди дома,— наконец выдал Марат,— может, отпуск возьмёшь?
— Не хочу… Так только хуже…
— Думаю, вам стоит ненадолго расстаться. Таня — молодец, она поймёт, если объяснишь…
— А ты? — Андрей поднял глаза на собеседника.
— А я буду действовать по обстоятельствам.
Андрей вздохнул и поднял лицо к тёмному небу.
— Поэтому Пробуждённым нельзя связывать себя обязательствами,— услышал он назидательное. Закрыл глаза. Нельзя…
— Я тебе уже говорил: ты всегда будешь знать больше и видеть дальше.
— Я не хочу сделать ей больно,— тихо проговорил Андрей.
— Вот и не делай. Поступи разумно: отойди от неё. На время…
— Хотел бы, но не могу… их век так короток…
— Тогда решай сам, а лучше дай ей самой это право…
— Да,— Андрей зажмурился, снова открыл глаза,— ты прав.
— Бывай,— Марат протянул руку,— держи меня в курсе…
Андрей пожал протянутую ладонь, и в следующим миг Марат исчез, словно и не был. Хорошо, что здесь нет видеонаблюдения. Вернее, оно было, но «добрые» люди сбили камеры.
Надо поговорить с Таней.
Дорога домой лежала через заброшенный парк. Редкие фонари освещали лишь тропинку вдоль трасс, дорожки же внутри парка оставались в полумраке. И, обозначая начало летнего периода, на разбитых скамейках, прикрываясь сумерками, собирались группами студенты.
Андрей не спеша шёл по кратчайшей из дорожек к дому. Он без происшествий миновал первую группу. Не торопясь, закурил очередную сигарету. Вот и ещё одна гомонящая разгульная, дышащая перегаром компания.
— Эй, мужик, сигаретки не найдётся? — услышал он справа, и от колыхающейся тени отделились три фигуры. А ведь определённо не сигарета им нужна. Тут даже особого чутья не надо. Что-то поменялось в городе. Марат это чувствует; чувствуют и люди, только по-своему. Стали злее, беспринципнее.
— Не курю,— затягиваясь, зло улыбнулся Андрей в заслонённое темнотой лицо перед собой. Тот, что стоял впереди, протянул руку, чтобы взять окурок из пальцев.
«Et accipies sanguinem ejus theloneo16».
Андрей левой рукой перехватил чужое запястье, а правой воткнул горящий окурок в шею под подбородком человека напротив. Последовал воющий крик. Слева и справа надвинулись тени.
«Et accipies sanguinem ejus theloneo».
«Прости, Танюш».
От кулаков слева и справа он успел уклониться. Тихим шорохом пробежал проказник-ветер по растущим по обе стороны аллеи деревьям. Послышался звон разбитой стеклянной бутылки. Всё серьёзно.
Надвинулись ещё тени. Сколько их? И чутье подсказывает — восемь. «ВОСЕМЬ» И зверь довольно щурится. Окружила мешанина из тел — жарких, дышащих злобой. Не уйти.
«ИМ — НЕ УЙТИ!». Удар задел по плечу, разворачивая всё тело, и сзади крепко обхватили чьи-то руки. Все восемь молчали, словно по сговору, было слышно только жаркое, тяжёлое дыхание разгорячённых глоток.
Но вот кто-то из них вскрикнул от боли. А на шею уже накинули то ли шнурок, то ли шарф, надавили, тесня дыхание. Андрей обхватил руками голову стоящего сзади, сколько мог дотянуться. Давление ослабло, снова давая вздохнуть. Разрывая кожу, пробираясь под ребра, почти рядом с животом воткнулись стеклянные грани разбитой бутылки. Чужие руки уже шарили по карманам, вытягивая всё подряд: бумажник, какую-то мелочь, телефон. Андрей опрокинулся назад, опираясь на нападающего, толкнул ногами вперёд наугад. Попал. Тот, с «розочкой», повалился на асфальт, и там на него накинулся кусок рычащей мглы. Нападающие растерялись от неожиданной подмоги, не понимая, что такое металось сейчас между ними. Обездвижив одного, кусок темноты прыгнул на второго, и тот завизжал, когда в тело вошли огромные когти. Крики, запах крови и полное непонимание ситуации, когда они в большинстве начали проседать в преимуществе, ввели в ступор остальных.
Только тот, что сзади, продолжал давить на шею. Андрей мазнул ногтями по его уху, одновременно сделав последнюю попытку ударить его затылком в лицо. Хватка ослабла окончательно, а мгла прыгнула на него, оставив свою последнюю жертву скулить на асфальте.
— Мля!..— завыл один из оставшихся и побежал. Следом, потеряв всякий запал, двинулись ещё двое, унося с собой деньги, телефон и всё, что вытащили из карманов.
Андрей упал на колени, восстанавливая дыхание. Кот, утробно урча, поднял спину коромыслом, становясь между жертвой и нападавшими, раздуваясь в нечто большое и чёрное. На земле стонали трое, ещё двое топтались рядом, не смея подойти. Кто-то из них поднял с земли огромный дрын и, выставив его перед собой, как пику, встал напротив чудовища, обнажившего клыки.
— Это, сука, что такое? — прохрипел он в темноту. Андрей поднялся, провёл руками по бокам. Слева прореха в куртке, а под ней футболка, влажная и липкая.
— Твой бестолковый конец,— зло выплюнул он, покачиваясь. И второй из оставшихся побежал тоже. Наконец и последний не выдержал накала эмоций. В темноте раздались его удаляющиеся проклятья в адрес неудавшейся жертвы.
— Мля,— выдохнул Андрей, пробуя рану рукой,— какого хера так поздно? Развоплощу тебя, бесполезная тварь,— зашипел он на кота. Тот промолчал, рыча, обошёл стонущих жертв. Голова качнула тело, хотя в темноте стало казаться, что всё вокруг движется в такт.
И мысль, что надо позвонить Тане. Хлопнул себя по карману. Телефон же вытащили. Ублюдки…
— Эй, утырок, телефон есть у тебя? — прохрипел Андрей, падая на колени рядом с одним из бандитов. Поискал в карманах, несмотря на слабые протесты. Нашёл: маленький такой, кнопочный. Разблокировал. Набрал знакомый номер. Долгое время раздавались долгие гудки.
«Да?».
— Тань… Это Андрей…
«Что?».
— Я к себе пойду… на квартиру…
«Что случилось?» — голос обеспокоенный. Нечестно с ней так. Несправедливо.
— Да, так… Случилось…
«Мне приехать?» — Андрей подумал. «Дай ей это право».
— Да, бинты прихвати. Много. И перекись… Ты зашивать умеешь же…— о чём это он, она же в морге работает. Конечно, умеет.
«О, боже…». Теперь придумает себе невесть чего.
— Порезался на производстве, ничего страшного…
«Хорошо, скоро буду…». Андрей нажал кнопку сброса вызова. Стёр телефон из журнала вызовов. Она — умничка.
— На, недотырок,— сунул телефон в потную ладонь. Поднялся. А влажное пятно всё больше.
— Чёрт,— прижал рану рукой. Дотянуть бы до дома. До набережной ближе, чем до Таниной квартиры. И пошёл, покачиваясь, в сторону дома. Кот, осознав, что доесть добычу ему не дадут, засеменил следом.
После удачного опыта на кладбище хотелось снова пробовать вызвать… а кого, собственно? Вениамин, теперь уже увенчанный славой чёрный маг, и сам не знал. Но тот раз ему сильно понравился. Анька, правда, потом в глаза не смотрела целую неделю. А Кулаков вообще загулял. Не беда. Можно найти ещё кого-то. Главное, что удалось дотянуться до запретного. А это самое запретное оказалось не такое уж страшное. Даже волнующее, желанное…
Сегодня обряд Вениамин решил провести в заброшенном здании недостроя неподалёку от собственного дома. Еле уговорил Аньку, а Кулака вытряхнул из пропитанной перегаром квартиры. Не оставляла мысль, что можно, всё-таки можно вырвать для себя кусок счастливой жизни.
Новоиспечённые последователи Кротов-культа прибыли на место, когда улицы уже обезлюдели, а по дорогам катались только машины постовой службы, выискивая смутьянов. Засыпанный ветошью пол и характерный запах аммиака вызвал в Вениамине лёгкое отвращение, но и оно не могло прервать его стремления дотянуться до запрещённого.
Анька куталась в огромную, не по размеру, толстовку.
— Вень, зачем? — проныла она, оглядывая приготовленный реквизит,— да ну его…
— Сегодня всё будет по-другому,— успокоил Венька подругу. Кулак только шмыгал раскисшим носом.
В свете фонаря предводитель тщательно нарисовал пентаграмму, написал нужные слова на латыни, расставил свечи и зажёг их от спички. Зажигалка здесь не подходит. Поднялся. Дурацкую чёрную мантию в этот раз решил не одевать. Только мешает. Сложил руки в нужную фигуру и запел. Анька молча встала у круга и воздела глаза к потолку в мерзких протечках. Подтянулся и Кулак, всё ещё шмыгая носом. Тоже молчал, только сверлил взглядом освещённый круг в центре звезды.
Все молча протянули руки, чтобы Венька смог царапнуть их чёрным керамбитом.
И, как и в прошлый раз, сначала ничего не происходило, а затем тени вокруг сгустились, заплясали по стенам в безумном танце. Вениамин только открыл глаза и тотчас закрыл их снова. Анька попискивала рядом. Не время бояться.
Как и в прошлый раз, раздался женский смех. Высокий, мелодичный. Самозваный чёрный маг почувствовал, как по руке скользит что-то холодное, как чешуя, вздрогнул и открыл глаза.
Тени на грубо сложенных из блоков стенах плясали в такт дыханию, и даже показалось, что различимы обнажённые фигуры в этих тенях. Чье-то жаркое дыхание коснулось шеи. Венька дёрнулся снова, и опять женский смех начал гулять от стены к стене.
— Вень…— Анька задрожала, глядя на товарища умоляющим взглядом.
Вениамин и сам вдруг испугался. Похоти в этот раз не испытывал, зато страх наполнил всё его существо. Он хотел спросить, каково имя того создания, что снизошло до незадачливых призывателей, но вместо этого выдавил из себя:
— Чего ты хочешь?
«Дитя…» — прошептал женский голос, плавая по комнате.
— Вень…— Анька сейчас отступит, нет, нельзя! А Кулак просто встал в ступор, вперив взгляд прямо перед собой. Пыль с пола, поднимаясь вверх в очерченном круге, рисовала женские формы.
«Милое дитя…— кровь из пореза текла всё сильнее,— ты даёшь мне сил…».
Венька сглотнул сухой глоткой. Анька так сильно побледнела, что сейчас того и гляди упадёт в обморок. Запястье сплошь покрыто кровяными каплями.
— Чего… ты… хочешь…— снова выдохнул Венька. Ведь другое хотел спросить. Отчего язык такой неповоротливый, а в голове крутится один-единственный вопрос.
«Хочу пить…— и в круге, едва видная, сформировалась женская фигура,— напои меня…».
И Венька помимо воли протянул руку в круг. Кровь текла, но капли испарялись прямо в воздухе. Кулаков побледнел и покачивался в такт дыханию. Венька поднял глаза на подругу. Внезапно до него дошло, что не он вызвал демоницу, а она — его. И теперь она его не отпустит. Никого из них…
— Чего ты хочешь? — уже по своей воле спросил призыватель, покоряясь судьбе.
«Другое дело…— рассмеялись стены,— совсем другое…».
И в этот момент Анька, выдохнув, повалилась на пол, задев ногой одну из свечей и пентаграмму. Всё смешалось, тени перестали кружить, и Венька почувствовал, как его отпустило. Всего-то!.. Надо нарушить начертанное, и волшебство развеется. Хотя какое к чёрту волшебство?.. Словно душу продал.
Венька присел возле подруги.
— Может, скорую? — сонно спросил Кулак, отступая назад.
— Нет,— Венька решительно потряс Аньку за плечо,— с ума сошёл? Как мы это объясним?
Одно было отчего-то ясно: дело не закончилось. Она снова потребует групповой жертвы. И Кулак, похоже, тоже это понимал. Все угодили в ловушку, и завлёк их туда он, Венька. Непонятно было только, чего именно она хочет. Но скоро станет ясно и это.
Таня приехала спустя час. За это время Андрей успел провалиться в полусон, сидя на старом диване в своей квартире и прижимая руку с полотенцем к ране, и снова пробудиться от звука вращающегося в замке ключа.
Таня вошла быстро, одним взглядом окинула комнату и сразу подсела к дивану. Молча отодвинула руку с пропитавшемся кровью полотенцем.
— Что случилось? — по-деловому спросила она, раскладывая привезённый инструментарий.
Андрей только скосил на неё глаза и улыбнулся. В голове снова стучал зов, только вот идти не было ни сил, ни желания. Зов туманил мысли, окрашивал всё в сизый цвет. И вот Таня пришла… Она одна выделяется тёплым силуэтом.
— Тань…
— Что? — женщина осторожно приподняла футболку, оглядела рану.— Не страшно, внутренние органы не задеты.
— Тань…
— Что? — и она подняла глаза на лицо. Какое счастье, что она есть.
— Прости…
Таня смутилась и начала обрабатывать рану.
— Я должен был тебе сказать…— прошипел Андрей, когда дезинфицирующий раствор полился на бок,— ещё вчера…
— Что?
— Та чаша…
— С кровью?
— Да… это вроде как…— стиснул зубы, пережидая, пока Таня закончит промывать рваные края.
— Вроде как обряд…
— Что за обряд? — её руки скоро стягивали края раны, накладывали повязку.
— Она бросила мне вызов…— прошептал Андрей, покачивая головой на спинке дивана. Таня с сомнением взглянула на пациента. Похоже, головой тоже ударился.— И я его принял…
— Какой ещё вызов? И кто она?
— Я думал — показалось… не знал, что она в городе…
— Кто она? — Таня нахмурилась.
— Не знаю, как её зовут сейчас…
— Сейчас? — удивилась женщина.
— Теперь может случаться странное. Там, где она, всё время происходит чертовщина…— усмехнулся Андрей.
— Что? Больше, чем обычно?
— Гораздо…
— То, что ты говоришь…— Таня тщательно подбирала слова,— звучит как бред. Головой не ударялся?
— Нет… Я просто хотел сказать…— рука нашла её пальцы, сжала,— не пугайся ничего, хорошо? Меня не пугайся…
Таня подумала немного.
— Что значит «принять вызов»?
— Для неё это как игра…— Андрей зажмурился. Стоит ли рассказывать? — Она — искусный игрок….
— Это навредит тебе? — с беспокойством спросила Таня.— Я могу помочь?
— Ты?..— А мир вокруг слоится на пласты, и в просветы между бытием — лазоревые всплески эфира.— Можешь… Если не испугаешься…
Таня фыркнула. Ещё чего!.. Бояться можно, но нельзя давать страху парализовать себя, это она за прошедшие пару лет хорошо уяснила.
— Я взяла кольцо, помнишь? — усмехнулась женщина и прижалась к боку.
— Ты в любой момент можешь его вернуть…
— Пока не хочу,— вздохнула Таня,— мы, женщины, любим всяких чудовищ… пожалеть там, погладить…
