— Нет, конечно, заходите.
Николай Семёнович набрал номер оперативников.
«Да, товарищ майор».
— Пост поставьте у палаты Никитина. Чтобы даже в уборную под присмотром.
«Сделаем».
— Поговорю с ним позже…
«Есть…».
Владимир Натанович, устав от суеты большого вечера, уединился в кабинете со своей новой советницей. Бутылка дорогого шампанского охлаждалась в ведёрке со льдом. Приглушённый свет мягко оттенял интимность встречи.
— Милая Анжела, рад, что ты посетила наши края,— томно протянул Арсеньев, наблюдая за обольстительницей в длинном белом платье, струящемся до пола.— Страх сковал город, что может быть слаще?
— Рада служить dominus meus20,— Анжела подошла ближе и присела в кресло напротив собеседника.— Ты подумал?
— О чём? — Владимир Натанович залюбовался изгибом бедра в глубоком вырезе платья.
— О моей награде…
— Зачем тебе он? — Арсеньев подпёр кулаком щёку, взглянул в глаза напротив, полуприкрытые густыми ресницами,— его убогая жизнь и так полна разочарований…
— Это наши старые счёты…— Анжела облизнула губы, уловив нотку вожделения в чужом взгляде,— желаю восстановить статус-кво.
— «Дело alumbrados21»? Помню… Трибуналы Кастилии здорово тогда почистили наши ряды…
Анжела приподняла верхнюю губу, и на долю секунды показалось, что клыки стали длиннее, а зубы заострились.
— Понимаю…— Арсеньев кивнул,— но, милая, формально его вины тогда не было. Многих привели на дыбу, а после и на костёр… Он пострадал равно как и ты…
— Мог бы придержать язык…
— Caro autem infirma22,— вздохнул Арсеньев,— я бы отдал тебе его в этом перерождении…
— Я хочу дольше…
— Ты кровожадна,— Арсеньев облизнул губы,— он иногда полезен…
— Чем же? — Анжела поднялась, подошла ближе, опустилась на колени Арсеньеву. Он почувствовал жар от её тела.
— Кто-то должен делать грязную работу, милая,— прошептал он, касаясь губами обтянутой шёлком груди,— никто не играет с людьми лучше него…
— Даже я? — усмехнулась Анжела.
— Ты великолепна,— Владимир Натанович вдохнул аромат кожи у соблазнительной округлости возле своего лица,— твоё оружие — плоть, его — страх. Иногда нужно и это…
— Это значит…
— Не стоит нам ссориться…— Арсеньев поцеловал нежную кожу,— хочешь игрушку — возьми… но потом поставь на место…
— Ты как будто защищаешь его,— усмехнулась Анжела.
— Я привык к нему,— томно протянул Владимир Натанович,— его вечный бунт меня забавляет… Человеческая сущность добавляет остроты в этот коктейль…
— Он пренебрегает твоим покровительством…
— Ничего…
— Хочешь, я заставлю его служить тебе? — выдохнула Анжела.
— Это не проблема, милая,— улыбнулся Арсеньев,— он сам надел ошейник и даёт мне в руки поводок. Развлекайся, но… не забудь вернуть на место.
— Ego obedire23.
— Что ты задумала? — хитро сощурился Арсеньев, поглаживая упругий тёплый шёлк на своих коленях.
— Я немного развлекусь.
— Надеюсь, это не нарушит твоих планов…
— Сомневаюсь, раз сейчас он связан договором.
— Очередной раз доказывает, что человеческая жизнь для нас опасна и полна ловушек…— рассмеялся Арсеньев.
Николай Семёнович отпил кофе из служебной кружки. На запятнанном кофейными потёками боку чёрным разбитным шрифтом написано: «Лучшему шефу». Н-да. Одной кружкой не обойтись. Криминалисты завалили бумагами после вчерашней находки. В отличие от предыдущих жертв, на этой нашлись улики. Обнаружили волос, не принадлежащий жертве. Скорее мужской. Пока идёт экспертиза, но Николай Семёнович где-то в глубине души предполагал, чей он. Смазанный след от кроссовка. Слепок сделали. Сорок третий размер.
В этот раз убийца исполнил целый ритуал прежде, чем положил жертву на поляну. Под ней и вокруг — срезанные ножом ветви берёзы с распустившимися листьями. Выложены на манер венка, а в середине она — девушка со вскрытой брюшной полостью и расчёсанными, уложенными наподобие короны волосами. Издевается, как есть издевается. Но ничего. Улик в этот раз больше, да и подозреваемые имеются.
Во-первых, волос. Тест ДНК покажет, кому принадлежит. Во-вторых, фрагменты синтетических волокон на листьях. В этот раз убийца решил не облачаться в полиэтилен. Осмелел? Быть может. В-третьих — след. Отправил оперативника в больницу выяснить размер обуви Никитина. Вещи-то лежат в гардеробе. Джинсы и футболка пришли в негодность, но кроссовки целые. Позвонил дежурному, на месте ли подозреваемый. Выяснил, что из палаты тот более не отлучался кроме как до перевязочной и уборной. Выписка — примерно через неделю. Есть время.
— Николай Семёнович,— Малышев, давно не слыхал от него новостей.
— Заходи, Миш…— Николай Семёнович кивнул на стул рядом со своим столом,— кофе будешь?
— Не откажусь…
— Тогда наливай…
Следователь подождал, пока Малышев наполнит старенький чайник, включит его, насыплет порошок в дежурную кружку.
— Нашёл что? — наконец не выдержал Николай Семёнович.
— В городе пять гаражных кооперативов, не считая самостроя,— скучным голосом начал Малышев, присаживаясь на стул.— Гаражи сдаются везде. Я прошёл по каждой линии, даже вызвал кинолога с собакой.
— Вот как? И что? — Николай Семёнович поёрзал на месте.
— Собака отреагировала на три гаража в кооперативе «Полесье», бокс номер двадцать семь, тридцать пять и семьдесят.
— Дальше…
— Из них внаём сдали только двадцать седьмой и семидесятый…
— Хорошо, не будем сбрасывать со счетов и владельца…
— Да,— Малышев отвлёкся на закипевший чайник.— Владельцев найти пока не удалось, у администрации нет их номеров. Придётся ждать, пока сами объявятся.
— А сторож что? Видел, как туда кто-то приезжал?
— Сторожем там бухой дед,— отозвался Малышев,— говорит «может, и приезжал». Но видел одну тачку с чужими номерами…
— Какую?
— В марках не разбирается, говорит — большая, белая…
— А протектор у нас…
— Эксперты говорят — восемнадцатый, похоже на внедорожник.
— Очень хорошо,— Николай Семёнович потёр руки,— в кооператив — засаду! Выпиши людей, пусть наблюдают.
— Понял,— вздохнул Малышев, со свистом выцедил первый глоток горячего кофе.
— Чего сидишь? Немедленно! — закипятился следователь.
— Но кофе-то можно? — жалобно проблеял Малышев.
— Потом допьёшь,— выдохнул Николай Семёнович. Малышев вздохнул и вышел из кабинета с дымящейся кружкой.
Внедорожник, значит… Может, приблизились к разгадке…
— Разрешите? — заглянул сержант, которого сегодня посылали в больницу. Сейчас появятся ещё ответы.
— Заходи,— Николай Степанович поманил его к себе. Тот вошёл, подняв перед собой два пакета. В одном, судя по первому впечатлению, кроссовки Никитина, в другом — его одежда.
— Что?
— Сорок третий, товарищ майор,— отрапортовал сержант, вытягиваясь перед начальством,— земля на них, я забрал для анализа…
— Разрешение на изъятие нужно…— погрозил Николай Семёнович пальцем,— придётся вернуть.
— Простите,— сержант смешался,— тут ещё одежда… на ней вроде кровь…
— Что значит «вроде»?
— Похоже очень, товарищ майор,— и сержант осторожно положил оба пакета на стол. Николай Семёнович помял пальцем полиэтиленовый бок пакета. На обугленных краях — бурые пятна. Чья это кровь? Почему сразу не догадались взглянуть на одежду?
— Отдай криминалистам, скажи — срочно, немедленно нужен результат. Чья кровь, что за земля… Никитин в больнице?
— Да, там пост у дверей.
— Еду…— следователь поднялся.
В этот раз мистических исчезновений не случилось. У дверей дежурили оперативники, а Никитин встретил следователя мрачным, уничтожающим взглядом.
— Добрый день,— вежливо поздоровался Николай Семёнович, пододвигая стул к кровати.
— Судя по тому, что вы зачастили, я нахожусь под подозрением? — едко ухмыльнулся Никитин, сощурив потемневшие глаза. Николай Семёнович опустил взгляд к забинтованной груди, видневшейся в широком вороте казённой пижамы.
— Если бы вы смогли пояснить некоторые моменты, вопросы бы отпали,— Николай Семёнович достал блокнот.— Ваша амнезия выглядит неубедительно.
Никитин шумно выдохнул, спрятал лицо в ладонях.
— Где вы были прошлой ночью? — начал следователь в лоб.
— Здесь,— раздалось глухое из-под пальцев,— спал…
— Неправда, несколько человек зафиксировали ваше отсутствие.
— Я не…
— Где вы были? — жёстко прервал его Николай Семёнович.
— Я был в больнице,— выдохнул Никитин, опуская руки,— спускался в травматологию…
— К Еговской?
— Да, к ней,— кивнул Никитин.
— Значит, она подтвердит…
— Нет, вряд ли,— больной покачал головой,— она спала, я только побыл рядом и вернулся.
— То есть подтвердить ваши слова некому?
— Похоже, что так,— Никитин пожал плечами.
— Вчера вечером была убита ещё одна девушка, часы смерти практически совпадают с вашим… отсутствием.
— Думаете, это я? — Никитин хищно сощурился так, что захотелось отступить. А лучше уйти. Но нет, надо довести дело до конца.
— Никитин, лекарства! — Симпатичная медсестра мило улыбнулась обоим и поставила пластиковый стаканчик с двумя таблетками на тумбочку. Николай Семёнович подождал, пока дверь закроется.
— Я не имею права думать, только опираться на факты. На вашей обуви — земля…
По лицу Никитина Николай Семёнович понял, что тот знает, откуда эта грязь, и понимает, чем для него это может обернуться.
— Я…— подозреваемый опустил глаза,— я был в больнице, никуда не выходил. Одежда же в закрытом гардеробе. Мне не отдали бы её…
— Тогда как она там оказалась?
— Я не знаю…
— Неубедительно,— отчеканил следователь.— Любишь девочек?
— Что? — Никитин словно получил пощёчину, отпрянул.
— Девочки как тебе? Нравятся?
— Нет,— огрызнулся подозреваемый.
— В подвале что было? Что за ритуал? Обретение сексуальной силы или ещё что? Как там у вас, у психов…
Никитин брезгливо отодвинулся.
— Ты себя сам-то слышишь? — глухо спросил он.
Николай Семёнович достал телефон, нашёл фото из архива убитой.
— Смотри…— и ткнул в лицо Никитину,— это сняли на телефон убитой. Что там? Танец? Или что? Это ты там, в центре; руку видишь? Твоя… Кто снимал?
— Не знаю.
— Что это?
— Не знаю.
— Кто снимал?
— Не знаю! — Никитин дёрнулся встать, но не смог.
— С кем ты там был?
— Не знаю!
— Он был один?
Никитин снова спрятал лицо в ладонях. Есть. Занервничал.
— Он был один? — повторил Николай Семёнович.
— Кто? — простонал допрашиваемый.
— Оператор…
— Откуда мне знать,— выдохнул Никитин,— и я не убивал девочек… Не убивал, слышишь?
— Это мы посмотрим,— Николай Семёнович поправил блокнот на коленях,— доказательства покажут.
— Нет у вас доказательств,— прошипел подозреваемый, руки снова опустились. Подрагивают. Из равновесия вышел. Это хорошо.
— Будут,— спокойно ответил следователь,— на последней жертве много улик.
— Каких?
— Экспертиза всё покажет… Кротова Вениамина знаешь?
— Спрашивал уже. Нет.
Николай Семёнович черкнул в блокноте.
— Кто снимал в подвале?
— Не знаю.
— Он был один?
— Понятия не имею.
— Какое время помнишь последнее перед происшествием?
— Около шести вечера.
— Пил?
— Нет.
Николай Семёнович сделал пометку. Наркотиков в крови не обнаружено. По всей вероятности, должен помнить, что произошло. Подняли медицинскую карту. Хронических заболеваний нет. Сотрясение мозга три года назад. Всё. Больше ничего. Здоров. Просто лжёт.
— Кто тебя на работе видел?
— Мастер видел, ребята…
— Потом что помнишь?
Никитин сжал в кулак простыню.
— Больницу помню…
— Понятно…— не сходится. Что такое должно произойти, чтобы отбить память?
Телефон на тумбочке завибрировал. Николай Семёнович взглянул, кто звонит. Эксперт. Следователь вышел из палаты. Никитин проводил его злым взглядом.
— Слушаю…
«Николай Семёныч, по земле могу сейчас сказать… Кровь позже…».
— Давай.
«Земля подзолистая иллювиально-гумусово-железистая фракция».
— Чего? Ты по-русски можешь сказать, чтобы я понял?
«Из березняка почва, Семёныч».
— С последнего убийства?
«Возможно. И вот ещё. Со слепком полное совпадение…».
— Следы совпадают — значит…
«Да. Пока всё».
— Отлично,— Николай Семёнович сбросил вызов. Вот ты и попался, гражданин Никитин. Следователь вернулся в палату. Подозреваемый открыл глаза.
Николай Семёнович подсел на стул.
— Напряги память-то…— Николай Семёнович подался вперёд,— кто там был с тобой?
— Я тебе сказал уже! — вспылил Никитин.
— В какое время вчера вышел из палаты?
Никитин вжался затылком в подушку, поднял глаза к потолку.
— В девять.
— А вернулся?
— Не знаю… через час…
— Персонал искал тебя до часу ночи…
— Я в душе не чаю, что они там искали, я через час вернулся…
— Тебя кто-то видел?
— Нет…
— Неприятное дело получается…— посетовал Николай Семёнович.— Некому подтвердить твои слова…
Никитин сжал зубы так, что выступили желваки на скулах. Посидели молча. Ох и взгляд у него, насквозь пробивает.
— Ты больше не отлучайся,— Николай Семёнович похлопал по руке,— вопросов к тебе много.
— Доказательства появятся — приходи,— прохрипел Никитин,— нет — я с тобой разговаривать не буду…
— Приду, не переживай,— Николай Семёнович поднялся. Надо всё официально оформить.— Говорить всё равно придётся. Ты не думай, скоро встретимся. Очередное исчезновение посчитаю уклонением от дачи показаний.
На этот раз Никитин промолчал. Николай Семёнович чуть улыбнулся и вышел.
День в больнице перемежался волнениями между процедурами и приёмом лекарств. Андрей позвонил. Говорил, чтобы не волновалась, что всё в порядке. Интересовался самочувствием. Сетовал, что Марат не уследил. Как тут уследишь?.. Водитель после ночного рейда уснул за рулём. И как будто всё успокоилось. Убийца найден, и вот снова убийство. Снова запирают дом? и стараются не ходить вечером по одному. Страшно… конечно, страшно.
Андрей даже заходил один раз, но ненадолго. В нескладной казённой пижаме, улыбался и сжимал ладонь. Но Таня чувствовала: что-то происходит. Определённо. Он чего-то недоговаривает. А выдавить из него информацию никак не удавалось. Звонила мама. Сетовала на лихачей-водителей, сказала, что покупатель на квартиру найден, что им дадут время на переезд. Пару недель. Не успеть. Из больницы выпишешься в лучшем случае через неделю. Надо сказать Андрею, пусть соберёт хоть что-то. Бог с ней, с мебелью.
Заглянула медсестра.
— Еговская? — и вошла, в руках её лежал большой букет в обёрточной бумаге.— Вам передача.
— Мне? — Таня подтянулась в кровати. Букет? От кого? Медсестра вручила кулёк бережно, как ребёнка, и с легкой завистью улыбнулась.— От кого?
— Не знаю, на посту передали,— и ушла.
Таня заглянула в кулёк. Пять роз в огромном количестве декоративной зелени. Жаль, что не пахнут. Но приятно. Она коснулась носом нежных лепестков. Бутон сдвинулся и завалился на бок. От неожиданности руки дёрнулись, легко встряхнув букет. Каждый из бутонов дрогнул и упал на ложе из зелени, повиснув на тонких нитях недорезанной цветоножки.
Николай Семёнович набрал номер оперативников.
«Да, товарищ майор».
— Пост поставьте у палаты Никитина. Чтобы даже в уборную под присмотром.
«Сделаем».
— Поговорю с ним позже…
«Есть…».
Глава 14
Владимир Натанович, устав от суеты большого вечера, уединился в кабинете со своей новой советницей. Бутылка дорогого шампанского охлаждалась в ведёрке со льдом. Приглушённый свет мягко оттенял интимность встречи.
— Милая Анжела, рад, что ты посетила наши края,— томно протянул Арсеньев, наблюдая за обольстительницей в длинном белом платье, струящемся до пола.— Страх сковал город, что может быть слаще?
— Рада служить dominus meus20,— Анжела подошла ближе и присела в кресло напротив собеседника.— Ты подумал?
— О чём? — Владимир Натанович залюбовался изгибом бедра в глубоком вырезе платья.
— О моей награде…
— Зачем тебе он? — Арсеньев подпёр кулаком щёку, взглянул в глаза напротив, полуприкрытые густыми ресницами,— его убогая жизнь и так полна разочарований…
— Это наши старые счёты…— Анжела облизнула губы, уловив нотку вожделения в чужом взгляде,— желаю восстановить статус-кво.
— «Дело alumbrados21»? Помню… Трибуналы Кастилии здорово тогда почистили наши ряды…
Анжела приподняла верхнюю губу, и на долю секунды показалось, что клыки стали длиннее, а зубы заострились.
— Понимаю…— Арсеньев кивнул,— но, милая, формально его вины тогда не было. Многих привели на дыбу, а после и на костёр… Он пострадал равно как и ты…
— Мог бы придержать язык…
— Caro autem infirma22,— вздохнул Арсеньев,— я бы отдал тебе его в этом перерождении…
— Я хочу дольше…
— Ты кровожадна,— Арсеньев облизнул губы,— он иногда полезен…
— Чем же? — Анжела поднялась, подошла ближе, опустилась на колени Арсеньеву. Он почувствовал жар от её тела.
— Кто-то должен делать грязную работу, милая,— прошептал он, касаясь губами обтянутой шёлком груди,— никто не играет с людьми лучше него…
— Даже я? — усмехнулась Анжела.
— Ты великолепна,— Владимир Натанович вдохнул аромат кожи у соблазнительной округлости возле своего лица,— твоё оружие — плоть, его — страх. Иногда нужно и это…
— Это значит…
— Не стоит нам ссориться…— Арсеньев поцеловал нежную кожу,— хочешь игрушку — возьми… но потом поставь на место…
— Ты как будто защищаешь его,— усмехнулась Анжела.
— Я привык к нему,— томно протянул Владимир Натанович,— его вечный бунт меня забавляет… Человеческая сущность добавляет остроты в этот коктейль…
— Он пренебрегает твоим покровительством…
— Ничего…
— Хочешь, я заставлю его служить тебе? — выдохнула Анжела.
— Это не проблема, милая,— улыбнулся Арсеньев,— он сам надел ошейник и даёт мне в руки поводок. Развлекайся, но… не забудь вернуть на место.
— Ego obedire23.
— Что ты задумала? — хитро сощурился Арсеньев, поглаживая упругий тёплый шёлк на своих коленях.
— Я немного развлекусь.
— Надеюсь, это не нарушит твоих планов…
— Сомневаюсь, раз сейчас он связан договором.
— Очередной раз доказывает, что человеческая жизнь для нас опасна и полна ловушек…— рассмеялся Арсеньев.
Николай Семёнович отпил кофе из служебной кружки. На запятнанном кофейными потёками боку чёрным разбитным шрифтом написано: «Лучшему шефу». Н-да. Одной кружкой не обойтись. Криминалисты завалили бумагами после вчерашней находки. В отличие от предыдущих жертв, на этой нашлись улики. Обнаружили волос, не принадлежащий жертве. Скорее мужской. Пока идёт экспертиза, но Николай Семёнович где-то в глубине души предполагал, чей он. Смазанный след от кроссовка. Слепок сделали. Сорок третий размер.
В этот раз убийца исполнил целый ритуал прежде, чем положил жертву на поляну. Под ней и вокруг — срезанные ножом ветви берёзы с распустившимися листьями. Выложены на манер венка, а в середине она — девушка со вскрытой брюшной полостью и расчёсанными, уложенными наподобие короны волосами. Издевается, как есть издевается. Но ничего. Улик в этот раз больше, да и подозреваемые имеются.
Во-первых, волос. Тест ДНК покажет, кому принадлежит. Во-вторых, фрагменты синтетических волокон на листьях. В этот раз убийца решил не облачаться в полиэтилен. Осмелел? Быть может. В-третьих — след. Отправил оперативника в больницу выяснить размер обуви Никитина. Вещи-то лежат в гардеробе. Джинсы и футболка пришли в негодность, но кроссовки целые. Позвонил дежурному, на месте ли подозреваемый. Выяснил, что из палаты тот более не отлучался кроме как до перевязочной и уборной. Выписка — примерно через неделю. Есть время.
— Николай Семёнович,— Малышев, давно не слыхал от него новостей.
— Заходи, Миш…— Николай Семёнович кивнул на стул рядом со своим столом,— кофе будешь?
— Не откажусь…
— Тогда наливай…
Следователь подождал, пока Малышев наполнит старенький чайник, включит его, насыплет порошок в дежурную кружку.
— Нашёл что? — наконец не выдержал Николай Семёнович.
— В городе пять гаражных кооперативов, не считая самостроя,— скучным голосом начал Малышев, присаживаясь на стул.— Гаражи сдаются везде. Я прошёл по каждой линии, даже вызвал кинолога с собакой.
— Вот как? И что? — Николай Семёнович поёрзал на месте.
— Собака отреагировала на три гаража в кооперативе «Полесье», бокс номер двадцать семь, тридцать пять и семьдесят.
— Дальше…
— Из них внаём сдали только двадцать седьмой и семидесятый…
— Хорошо, не будем сбрасывать со счетов и владельца…
— Да,— Малышев отвлёкся на закипевший чайник.— Владельцев найти пока не удалось, у администрации нет их номеров. Придётся ждать, пока сами объявятся.
— А сторож что? Видел, как туда кто-то приезжал?
— Сторожем там бухой дед,— отозвался Малышев,— говорит «может, и приезжал». Но видел одну тачку с чужими номерами…
— Какую?
— В марках не разбирается, говорит — большая, белая…
— А протектор у нас…
— Эксперты говорят — восемнадцатый, похоже на внедорожник.
— Очень хорошо,— Николай Семёнович потёр руки,— в кооператив — засаду! Выпиши людей, пусть наблюдают.
— Понял,— вздохнул Малышев, со свистом выцедил первый глоток горячего кофе.
— Чего сидишь? Немедленно! — закипятился следователь.
— Но кофе-то можно? — жалобно проблеял Малышев.
— Потом допьёшь,— выдохнул Николай Семёнович. Малышев вздохнул и вышел из кабинета с дымящейся кружкой.
Внедорожник, значит… Может, приблизились к разгадке…
— Разрешите? — заглянул сержант, которого сегодня посылали в больницу. Сейчас появятся ещё ответы.
— Заходи,— Николай Степанович поманил его к себе. Тот вошёл, подняв перед собой два пакета. В одном, судя по первому впечатлению, кроссовки Никитина, в другом — его одежда.
— Что?
— Сорок третий, товарищ майор,— отрапортовал сержант, вытягиваясь перед начальством,— земля на них, я забрал для анализа…
— Разрешение на изъятие нужно…— погрозил Николай Семёнович пальцем,— придётся вернуть.
— Простите,— сержант смешался,— тут ещё одежда… на ней вроде кровь…
— Что значит «вроде»?
— Похоже очень, товарищ майор,— и сержант осторожно положил оба пакета на стол. Николай Семёнович помял пальцем полиэтиленовый бок пакета. На обугленных краях — бурые пятна. Чья это кровь? Почему сразу не догадались взглянуть на одежду?
— Отдай криминалистам, скажи — срочно, немедленно нужен результат. Чья кровь, что за земля… Никитин в больнице?
— Да, там пост у дверей.
— Еду…— следователь поднялся.
В этот раз мистических исчезновений не случилось. У дверей дежурили оперативники, а Никитин встретил следователя мрачным, уничтожающим взглядом.
— Добрый день,— вежливо поздоровался Николай Семёнович, пододвигая стул к кровати.
— Судя по тому, что вы зачастили, я нахожусь под подозрением? — едко ухмыльнулся Никитин, сощурив потемневшие глаза. Николай Семёнович опустил взгляд к забинтованной груди, видневшейся в широком вороте казённой пижамы.
— Если бы вы смогли пояснить некоторые моменты, вопросы бы отпали,— Николай Семёнович достал блокнот.— Ваша амнезия выглядит неубедительно.
Никитин шумно выдохнул, спрятал лицо в ладонях.
— Где вы были прошлой ночью? — начал следователь в лоб.
— Здесь,— раздалось глухое из-под пальцев,— спал…
— Неправда, несколько человек зафиксировали ваше отсутствие.
— Я не…
— Где вы были? — жёстко прервал его Николай Семёнович.
— Я был в больнице,— выдохнул Никитин, опуская руки,— спускался в травматологию…
— К Еговской?
— Да, к ней,— кивнул Никитин.
— Значит, она подтвердит…
— Нет, вряд ли,— больной покачал головой,— она спала, я только побыл рядом и вернулся.
— То есть подтвердить ваши слова некому?
— Похоже, что так,— Никитин пожал плечами.
— Вчера вечером была убита ещё одна девушка, часы смерти практически совпадают с вашим… отсутствием.
— Думаете, это я? — Никитин хищно сощурился так, что захотелось отступить. А лучше уйти. Но нет, надо довести дело до конца.
— Никитин, лекарства! — Симпатичная медсестра мило улыбнулась обоим и поставила пластиковый стаканчик с двумя таблетками на тумбочку. Николай Семёнович подождал, пока дверь закроется.
— Я не имею права думать, только опираться на факты. На вашей обуви — земля…
По лицу Никитина Николай Семёнович понял, что тот знает, откуда эта грязь, и понимает, чем для него это может обернуться.
— Я…— подозреваемый опустил глаза,— я был в больнице, никуда не выходил. Одежда же в закрытом гардеробе. Мне не отдали бы её…
— Тогда как она там оказалась?
— Я не знаю…
— Неубедительно,— отчеканил следователь.— Любишь девочек?
— Что? — Никитин словно получил пощёчину, отпрянул.
— Девочки как тебе? Нравятся?
— Нет,— огрызнулся подозреваемый.
— В подвале что было? Что за ритуал? Обретение сексуальной силы или ещё что? Как там у вас, у психов…
Никитин брезгливо отодвинулся.
— Ты себя сам-то слышишь? — глухо спросил он.
Николай Семёнович достал телефон, нашёл фото из архива убитой.
— Смотри…— и ткнул в лицо Никитину,— это сняли на телефон убитой. Что там? Танец? Или что? Это ты там, в центре; руку видишь? Твоя… Кто снимал?
— Не знаю.
— Что это?
— Не знаю.
— Кто снимал?
— Не знаю! — Никитин дёрнулся встать, но не смог.
— С кем ты там был?
— Не знаю!
— Он был один?
Никитин снова спрятал лицо в ладонях. Есть. Занервничал.
— Он был один? — повторил Николай Семёнович.
— Кто? — простонал допрашиваемый.
— Оператор…
— Откуда мне знать,— выдохнул Никитин,— и я не убивал девочек… Не убивал, слышишь?
— Это мы посмотрим,— Николай Семёнович поправил блокнот на коленях,— доказательства покажут.
— Нет у вас доказательств,— прошипел подозреваемый, руки снова опустились. Подрагивают. Из равновесия вышел. Это хорошо.
— Будут,— спокойно ответил следователь,— на последней жертве много улик.
— Каких?
— Экспертиза всё покажет… Кротова Вениамина знаешь?
— Спрашивал уже. Нет.
Николай Семёнович черкнул в блокноте.
— Кто снимал в подвале?
— Не знаю.
— Он был один?
— Понятия не имею.
— Какое время помнишь последнее перед происшествием?
— Около шести вечера.
— Пил?
— Нет.
Николай Семёнович сделал пометку. Наркотиков в крови не обнаружено. По всей вероятности, должен помнить, что произошло. Подняли медицинскую карту. Хронических заболеваний нет. Сотрясение мозга три года назад. Всё. Больше ничего. Здоров. Просто лжёт.
— Кто тебя на работе видел?
— Мастер видел, ребята…
— Потом что помнишь?
Никитин сжал в кулак простыню.
— Больницу помню…
— Понятно…— не сходится. Что такое должно произойти, чтобы отбить память?
Телефон на тумбочке завибрировал. Николай Семёнович взглянул, кто звонит. Эксперт. Следователь вышел из палаты. Никитин проводил его злым взглядом.
— Слушаю…
«Николай Семёныч, по земле могу сейчас сказать… Кровь позже…».
— Давай.
«Земля подзолистая иллювиально-гумусово-железистая фракция».
— Чего? Ты по-русски можешь сказать, чтобы я понял?
«Из березняка почва, Семёныч».
— С последнего убийства?
«Возможно. И вот ещё. Со слепком полное совпадение…».
— Следы совпадают — значит…
«Да. Пока всё».
— Отлично,— Николай Семёнович сбросил вызов. Вот ты и попался, гражданин Никитин. Следователь вернулся в палату. Подозреваемый открыл глаза.
Николай Семёнович подсел на стул.
— Напряги память-то…— Николай Семёнович подался вперёд,— кто там был с тобой?
— Я тебе сказал уже! — вспылил Никитин.
— В какое время вчера вышел из палаты?
Никитин вжался затылком в подушку, поднял глаза к потолку.
— В девять.
— А вернулся?
— Не знаю… через час…
— Персонал искал тебя до часу ночи…
— Я в душе не чаю, что они там искали, я через час вернулся…
— Тебя кто-то видел?
— Нет…
— Неприятное дело получается…— посетовал Николай Семёнович.— Некому подтвердить твои слова…
Никитин сжал зубы так, что выступили желваки на скулах. Посидели молча. Ох и взгляд у него, насквозь пробивает.
— Ты больше не отлучайся,— Николай Семёнович похлопал по руке,— вопросов к тебе много.
— Доказательства появятся — приходи,— прохрипел Никитин,— нет — я с тобой разговаривать не буду…
— Приду, не переживай,— Николай Семёнович поднялся. Надо всё официально оформить.— Говорить всё равно придётся. Ты не думай, скоро встретимся. Очередное исчезновение посчитаю уклонением от дачи показаний.
На этот раз Никитин промолчал. Николай Семёнович чуть улыбнулся и вышел.
Глава 15
День в больнице перемежался волнениями между процедурами и приёмом лекарств. Андрей позвонил. Говорил, чтобы не волновалась, что всё в порядке. Интересовался самочувствием. Сетовал, что Марат не уследил. Как тут уследишь?.. Водитель после ночного рейда уснул за рулём. И как будто всё успокоилось. Убийца найден, и вот снова убийство. Снова запирают дом? и стараются не ходить вечером по одному. Страшно… конечно, страшно.
Андрей даже заходил один раз, но ненадолго. В нескладной казённой пижаме, улыбался и сжимал ладонь. Но Таня чувствовала: что-то происходит. Определённо. Он чего-то недоговаривает. А выдавить из него информацию никак не удавалось. Звонила мама. Сетовала на лихачей-водителей, сказала, что покупатель на квартиру найден, что им дадут время на переезд. Пару недель. Не успеть. Из больницы выпишешься в лучшем случае через неделю. Надо сказать Андрею, пусть соберёт хоть что-то. Бог с ней, с мебелью.
Заглянула медсестра.
— Еговская? — и вошла, в руках её лежал большой букет в обёрточной бумаге.— Вам передача.
— Мне? — Таня подтянулась в кровати. Букет? От кого? Медсестра вручила кулёк бережно, как ребёнка, и с легкой завистью улыбнулась.— От кого?
— Не знаю, на посту передали,— и ушла.
Таня заглянула в кулёк. Пять роз в огромном количестве декоративной зелени. Жаль, что не пахнут. Но приятно. Она коснулась носом нежных лепестков. Бутон сдвинулся и завалился на бок. От неожиданности руки дёрнулись, легко встряхнув букет. Каждый из бутонов дрогнул и упал на ложе из зелени, повиснув на тонких нитях недорезанной цветоножки.
