Кир рвано выдыхает, явно не хочет говорить. Но я и так приблизительно догадываюсь, о чём речь.
       - Я не знаю, как мне быть, Мари, - впервые вижу слёзы на его глазах. Но он быстро смаргивает их.
       - Я не могу решать за тебя. Но ты знаешь, чего хочу я, - отвечаю глухо.
       - У отца какие-то важные переговоры с семьёй Алии. Он требует, чтобы она понесла как можно скорее, ему необходим этот контракт и что-то ещё, связанное с политикой.
       - Это твоя жизнь и твой выбор, - выходит как-то уж слишком грустно, но иначе никак.
       - Ты говорила, что есть какие-то дни, в которые зачатие наиболее вероятно. Я мог бы, ну… Только в эти дни.
       - О, нет, Кир! Даже звучит как бред! Можно я буду трахаться с твоим другом Джавадом исключительно по воскресеньям?! Остальные шесть дней в неделю я буду только твоя! – я в бешенстве от его предложения. – Это торг с дьяволом.
       - Ты хочешь Джавада? – тут же рычит на меня Кир.
       - Ты знаешь, кого я хочу. Это был просто пример. Не самый приятный, согласись?
       - Никогда не делай таких примеров, - он затыкает мне рот поцелуем, будто боится, что я скажу ещё какую-нибудь гадость.
       Мы больше не обсуждаем эту тему. Я собираю вещи и сразу пакую их в мусорные пакеты, ничего мне нужно. Да, это по-детски. Но хотя бы так я могу выплеснуть свою злость. Жаль, он не может видеть злорадного торжества на лице такой славной девчушки, когда она перебирается в мастер-спальню.
       А ночью он уходит к ней. Ненадолго. Но этого вполне достаточно для меня и моего разорванного в клочья сердца. Вернувшись, Кир обнимает меня, ласкает, вымаливает прощение. А мне настолько тошно от рук, только что трогавших другую, что я впервые за всё это время не хочу его. Просто лежу и жду, когда он закончит.
       - Прости, - шепчут губы, которым больше не верю. А я лечу в бездонную пропасть, настолько глубокую, что со дна не видно звёзд.
       
       КИРАМ
       
       Отец ставит меня перед невозможным выбором. Я ненавижу себя за то, что делаю, но подчиняюсь. Просто поиметь собственную жену, ничего же такого? Сложно. Невыносимо. Не тот запах, не тот звук, всё не то. Да и сама Алия как неживая подо мной. Даже не дотрагивается до меня, и я рад этому. Механические движения без капли души. Долго отмываюсь в гостевой ванной после, прежде, чем вернуться к моей девочке. Руки дрожат. Зайти в нашу спальню страшно, стою перед дверью, не решаясь открыть её, уговариваю себя, что ничего страшного не произошло. Это просто секс, она поймёт. Расплата настигает мгновенно – в моих руках словно кукла, вместо живой девушки. И что бы я ни говорил, она не реагирует. Такая же неживая, как и Алия полчаса назад.
       Утром Мари не встаёт проводить меня, и я надеюсь, что ей просто нужно время. Когда в университете подключаю трансляцию, вместо нежного голоса моей девочки слышу опостылевший слащавый голосок жены.
       - Где Мари и откуда у тебя микрофон? – спрашиваю грубо.
       - Она сама дала мне, - отвечает та испуганно.
       Отключаю связь, лучше уж справлюсь сам. Ответ на второй вопрос не заставляет себя ждать. Система слежения сигнализирует, что Мари едет на яхту. Хочется бросить всё и догнать её. Но я не могу. Очередное моё «не могу» между нами. А вместе с ним множество её «не хочу». И вот мы уже на разных берегах. Когда этот адский день подходит к концу, машина Мари всё ещё на пристани. Велю Турабу ехать из офиса туда. Наверное, это хороший вариант, пожить пока на яхте. Развести этих кошек по углам. А там, глядишь, Алия забеременеет, Мари простит меня. И всё наладится.
       Поднимаясь на борт, размышляю, что нужно сделать, чтобы вернуть всё как было. Она же не устояла один раз, значит, сдастся снова. Я умею ждать. Нахожу свою девочку, свернувшуюся клубочком на кровати. И мы возвращаемся к исходной точке нашего путешествия:
       - Уходи, - говорит она тихо. Неужели, правда, надеется, что отделается от меня так просто?
       Я чертовски устал, хочу есть, но вместо тихого семейного ужина вынужден решать семейные драмы и это бесит.
       - Повернись ко мне, - командую зло, как не делал ни разу до этого. И она неожиданно подчиняется.
       - Ты моя, Мари, и так будет всегда. Запомни, – рычу ей в губы. Беру её, не заботясь о том, хочет ли она этого. Жёстко, как никогда раньше, имею свою нежную девочку и мне не стыдно. Она должна подчиниться, понять, кто здесь главный. Держу так крепко, что наверняка оставляю синяки на тонких запястьях. Но она и не думает вырываться. Просто терпит меня. И я впервые не могу кончить с ней. Не так. Всё не так.
       Всё снова как прошлым летом. Она замкнулась в себе. Только на этот раз всё гораздо хуже, потому что на этот раз она оплакивает меня.
       
       30
       МАРИ
       
       Остаток весны провожу на яхте. Кир неизменно приезжает ближе к ночи, знаю, что проводит вечер с женой. Он старается вести себя, как ни в чём не бывало, но у него отвратительно выходит. Всё разбито на мельчайшие осколки, не склеить. Правда, секс всё так же хорош. Он слишком искусный любовник, чтобы я долго могла оставаться равнодушной к его ласкам. И прекрасно знает все мои чувствительные места. Он больше не позволяет себе насилия, как в тот вечер, а я не позволяю себе слёз. Потому что действительно простила его. Простила и простилась. Больше не больно. Почти.
       Его присутствие на борту тяготит меня: я с нетерпением жду утра, когда ему надо уезжать, и с трудом переношу воскресенья, которые он полностью проводит со мной.
       Сейчас, как никогда за эти полтора года, ощущаю себя в тюрьме, настолько мне тоскливо. Снова приходит лето и приносит с собой день моего рождения. Это среда. Кир уже уехал на работу. Я, конечно, получила положенный в таких случаях букет, но подарок он обещал привезти вечером.
       Днём приезжает Дина, чтобы устроить скромный девичник на двоих. Она дарит мне чудесный золотой браслет и желает поскорее перестать грустить. Мы общаемся на отвлечённые темы, не затрагивая ничего, что могло бы ранить одну из нас. Дина как-то странно поглядывает на меня. В конце концов, не выдерживает и предлагает кое-что посмотреть. Достаёт свой планшет, включает видео, которое приковывает моё внимание с первых кадров. Клип начинается с планов, отснятых в нашей с Алексом квартире. Вот моя любимая кружка на столе, вот картина, которую мы вместе купили на блошином рынке. Вот наш любимый парк, где мы часто бродили, держась за руки. Девушка со светлыми волосами в моём платье, лица не видно, но причёска как у меня. Множество отсылок к такому счастливому и недостижимому уже прошлому наполняют видеоряд. Песня очень мелодичная и грустная. Это новая песня, я не слышала её раньше. И она обо мне, абсолютно точно. Замираю, вглядываясь в любимое лицо, и слёзы текут сами собой. Но как же? Когда видео заканчивается, я поворачиваюсь к Дине, спрашиваю её:
       - Как это возможно? – будто она может знать ответ.
       - Я могу только догадываться, что произошло. Но я сопоставила некоторые факты, - извиняющимся тоном произносит Дина. – Твоя депрессия в прошлом году, она совпала с новостями о новой девушке твоего… Алекса. Потом был ряд опровержений от него, он судился с издательствами за порочащие его имя статьи. Но к тому моменту, мне показалось, что вы нашли своё счастье с Киром, я не решилась тебя тревожить. И мне очень жаль, следовало сказать ещё тогда, - корит себя подруга.
       Я быстро набираю в поисковике запрос, но всё, что нахожу, это, информация, что статья удалена и редакция приносит свои извинения за ложные сведения.
       - Представителям сайтов удалось доказать, что это была хакерская атака, статьи не принадлежат им, - осторожно продолжает Дина.
       И я, чёрт побери, догадываюсь, чьих рук это дело. Боже, какая же я дура!
       - Твоего… Алекса, - снова запинается Дина. – Опять положили в рехаб. Он утверждает, что ты жива. Собственно, песня тому подтверждение. Окружающие считают, что он свихнулся и никак не может пережить твоей смерти, отпустить, поэтому ему необходимо лечение.
       Всё сказанное не укладывается в голове.
       - Я считаю, что он просто чувствует тебя, - добавляет она.
       Мозг взрывается от вороха мыслей. В основном это гнев на Кира и себя. Как просто оказалось свернуть меня с истинного пути. Одновременно я чувствую и облегчение от того, что Алекс не предавал меня. И неизмеримую тоску – я-то его предала. Мне никогда не отмыться. И, несмотря ни на что, это лучший подарок, который я только могла получить сегодня.
       Выплакавшись на плече у подруги, прогоняю ее. Скоро придёт Кир, и ей ни к чему присутствовать при наших разборках. Моя милая Дина всё понимает. Крепко обняв меня на прощание, желает мне самого главного – вернуться к себе. О, да, обязательно. Я совсем забыла, какая я на самом деле. Самое время вспомнить. Не домохозяйка, покорно ожидающая супруга на кухне. Не служанка, не имеющая собственного мнения. Не тихая девочка, страдающая от невнимания мальчика. Взрослая, уверенная в себе женщина, которая знает, чего хочет. Всего две вещи. Отомстить и домой.
       
       КИРАМ
       
       Это была отвратительная весна, слава богу, она закончилась. Необходимость ездить каждый вечер к Алие высосала из меня какие бы то ни было положительные эмоции. Впрочем, необходимость общаться с Мари, которая, совсем моему присутствию не рада, тоже этому способствовала. Ловлю себя на мысли, что не так уж хочу видеть её сегодня. Её депрессия зашла слишком далеко и выносит мне мозг. Но сдаваться не в моих правилах. Вспоминаю, какой она может быть: беззаботной, ироничной, язвительной и нескромной. И я так скучаю по этому. По нашим беседам обо всём и ни о чём, по нашим играм и веселью. Даже язвительность куда-то спряталась, Мари ведёт себя как кукла. Но сегодня у моей девочки день рождения и я твёрдо намерен растормошить её в этот вечер.
       Приезжаю к ней сразу из офиса, особо не надеясь застать вкусный ужин и прочие маленькие мужские радости. Но она умеет удивлять. На яхте сервирован стол на двоих. Мари обнимает меня, ласкается. На ней надето что-то кружевное, и она заманчиво пахнет моими любимыми духами.
       Сегодня моя девочка гораздо больше похожа на прежнюю себя, и я радуюсь тому, что всё начинает приходить в норму. Пока мы идём к излюбленной бухте, наслаждаемся изысканным ужином и впервые за долго время нормально общаемся. Когда бросаем якорь, Мари, как раньше, легко скидывает с себя всю одежду и помогает мне избавиться от моей. Мы много плаваем, брызгаемся, целуемся. Дьявол, как же, оказывается, мне всего этого не хватало! Когда нам надоедает купаться, я всё-таки вспоминаю о приготовленном подарке. Опасливо ожидаю, понравится ли ей. Это ключи от нового дома, где мы будем только вдвоём. Алия, наконец, забеременела, и я думаю оставить её жить с ребенком в старой квартире. Да, так не принято, но хоть что-то я могу сделать для нас с Мари, а не для окружающих? Я выполнил требование отца, почти разрушил из-за этого свои отношения с девушкой, которую люблю, он обязан пойти на уступки.
       В папке с ключами лежат документы на дом и его фото, пока она разглядывает их, обнимаю нежно и говорю на ушко:
       - Этот дом только для нас. Ты, я и наши дети. Ты же родишь мне дочку?
       Из всего сказанного она, как всегда впрочем, легко считывает то, что лежит между строк.
       - Алия беременна? – интересуется как бы невзначай.
       Я киваю, не скрывая радости.
       - Не стоит думать обо мне хуже, чем я есть, Мари. Мне не доставляло удовольствия бывать с ней.
       Она только фыркает и переводит тему. Неужели вот так просто? И я смею надеяться, что всё станет как раньше. Солнце село, судя по тому, как потянуло свежестью, и мы не спешим укрываться в каюте. Смакуем этот вечер как глоток живительной влаги. В итоге Мари сама тянет меня в спальню. Прижимается так, что я готов на любые подвиги. Один на один, только я и она. Она включает ненавязчивую музыку, чарующая мелодия заполняет каюту. Мы любим друг друга нежно и страстно одновременно, как будто не виделись вечность, а не расстались только сегодня утром. Когда я уже близок к финалу что-то неуловимо меняется. Новый трек. Голос, который терпеть не могу, поет о том, что хочет забрать мою девочку. И, кончая подо мной, содрогаясь в конвульсиях, она шепчет:
        - Алекс…
       Я замираю, не могу продолжить даже под страхом смертной казни. «Как она могла?» - рефреном крутится в голове.
       А мелодия уже меняется на механический звук голосового помощника: Редакция «Глобал Ньюз» приносит извинения за статьи порочащие честь и достоинство Александра Эванса, размещённые на сайте компании в июне текущего года. Так же представитель компании отмечает, что статьи не принадлежат компании и были размещены на сайте в результате хакерской атаки.
       - Как тебе мой подарок? – интересуется невинно. Как всё просто, действительно. Единственная причина, по которой она так мила сегодня – месть. Я так обрадовался, что не распознал подделки.
       - Как давно ты знаешь? – спрашиваю, будто это имеет значение.
       - Какая разница, - бросает зло. – За что ты так со мной, Кир? Что я тебе сделала, что ты так играючи сломал мою жизнь?
       И мне нечего ответить кроме очевидного:
       - Я люблю тебя.
       Но этого, конечно, не достаточно. Как и всегда.
       - Так не любят, Кир! Когда любят, желают человеку счастья…
       
       31
       МАРИ
       
       Мне хотелось причинить ему боль соразмерную моей. Но нельзя, втаптывая кого-то в грязь, самому остаться чистым. Месть не приносит никакого удовлетворения. Напротив, чувствую себя намного хуже, ведь, несмотря на всё сотворённое им дерьмо, что-то в моей душе так же отзывается на Кира, как и раньше.
       Он вскакивает, натягивает брюки и практически выбегает из каюты. Возвращается минут пятнадцать спустя, уже спокойный.
       - Одевайся, - говорит отстранённо. – Как причалим, поедем в новый дом. Получишь свой подарок.
       И выходит. Даже не думаю подчиняться, лежу голая в разорённой постели и в голове ни единой мысли: пус-то-та. Спустя какое-то время чувствую, как яхта мягко ударяется о причал. Тут же в спальню заходит Кир.
       - Пойдём.
       - Я останусь здесь, - заявляю буднично.
       Кир подходит ближе, наклоняется и хватает меня за руку, выдёргивая из кровати. Раздувает ноздри, поняв, что я всё ещё не одета. Выдыхает в безнадёжной попытке успокоиться.
       - Если ты сейчас же не оденешься, то пойдёшь до машины в таком виде.
       Разглядываю его, наклонив голову к плечу. До чего же хорош мерзавец, даже после всего, что было, он мне нравится. И это раздражает до ужаса. Он сильнее, явно настроен выполнить свою угрозу, и я в очередной раз подчиняюсь.
       За рулём сегодня Тураб, я же сижу ледяной статуей на заднем сидении, не представляя, куда мы едем. Мы больше не держимся за руки. Это не надо ни одному из нас. Тем лучше.
       Подъезжаем к большому, что видно даже в темноте, дому. У меня нет желания его рассматривать, но этого никто и не требует. Кир за руку ведёт меня куда-то вглубь, не включая свет. Он ориентируется здесь, значит, был уже до этого. Интересно с кем? Мысль мелькает раньше, чем успеваю её приструнить. Неинтересно. Должно быть.
       Судя по всему, мы заходим в спальню. Он всё так же держит меня за руку, не отходит и ничего не говорит. Спустя пять бесконечных минут, тяжело вздыхает и, резко прижав к себе, обнимает. Нет ни сил, ни желания сопротивляться.
       - Ты хотела сделать мне больно, и у тебя получилось, - шепчет поверх моей головы. – Лучше всего у нас выходит ранить друг друга, всегда. Почему так? – не получив ответа, он продолжает.